Осуществление гражданского судопроизводства судами общей юрисдикции и арбитражными (хозяйственными) судами в России и других странах СНГ. Конференция

Под ред. Абовой Т.Е.

Возрастное ограничение: 12+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 09.06.2014 ISBN: 9785392159369 Язык: Объем текста: 576 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Раздел I. Общие вопросы порядка осуществления правосудия судами общей юрисдикции и арбитражными судами

Раздел II. Новые технологии и традиционные формы взаимодействия суда и участников процесса. Доказывание и доказательства в судопроизводстве

Раздел III. Судебная практика и ее роль в развитии гражданского оборота и обеспечения правопорядка в России

Раздел V. Семейное право в судебной практике

Раздел VI. Альтернативные формы урегулирования споров

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Раздел I.
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ПОРЯДКА ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПРАВОСУДИЯ СУДАМИ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ И АРБИТРАЖНЫМИ СУДАМИ

Т. Е. Абова
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПРАВОСУДИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ

Седьмая глава Конституции РФ посвящена третьей власти в стране – власти судебной. Тем самым подчеркнуто, что судебная власть существует наряду с двумя иными институтами власти – законодательной власти, а также власти исполнительной – и независимо от них.

Хотелось бы подчеркнуть, что слово «власть» употреблено в названии только главы седьмой «Судебная власть», в которой закреплена судебная система страны.

Сущность судебной власти состоит в осуществлении правосудия. При этом подчеркнуто, что правосудие осуществляет только суд посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Иными словами, только названные в Конституции РФ суды осуществляют правосудие и только путем судопроизводства. Ни одна другая власть и никакой иной орган или образование, даже если в их наименовании имеется слово «суд» (например, третейский суд, международный коммерческий арбитражный суд, суд чести и др.), не осуществляет правосудие, поскольку эта государственная функция принадлежит только судам, предусмотренным непосредственно Конституцией РФ.

Эту идею очень четко выразил Конституционный Суд РФ (далее – КС РФ) в определении от 4 октября 2012 г. № 1912-О применительно к третейским судам. Третейские суды, указал КС РФ, не осуществляют государственную (судебную) власть и не входят в судебную систему Российской Федерации, состоящую из государственных судов.

Предусмотренное Конституцией РФ осуществление Правительством РФ мер по обеспечению законности, прав и свобод граждан, охране собственности и общественного порядка, борьбе с преступностью (ст. 114) не является правосудием. Правительство осуществляет данную задачу в рамках исполнительной власти и свойственными именно этой власти методами.

Более того, принимаемые органами исполнительной власти меры по реализации данной задачи могут быть обжалованы в суд при наличии оснований, свидетельствующих об их несоответствии закону.

Судебную власть осуществляет установленная Конституцией РФ и федеральным конституционным законом судебная система страны, состоящая из Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции во главе с Верховным Судом РФ (ВС РФ) и арбитражных судов во главе с Высшим Арбитражным Судом РФ (ВАС РФ).

В 2013 г. Президент РФ внес предложение об объединении Высшего Арбитражного Суда РФ с Верховным Судом РФ. В настоящее время разработан проект закона Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерацию», в котором раздел Конституции РФ «Судебная власть» подлежит существенному изменению. Согласно проекту ст. 127 о Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации исключается из Конституции РФ, а ВАС РФ упраздняется, т.е., если говорить языком ГК РФ, – ликвидируется. Следовательно, это уже не объединение судов, как говорил Президент РФ, а нечто совсем иное. Если говорить не юридическим языком, это просто уничтожение ВАС РФ. Согласно названному проекту «вопросы осуществления правосудия, отнесенные к его ведению, передаются в юрисдикцию Верховного Суда Российской Федерации». Иными словами, к ВС РФ переходит компетенция ВАС РФ по разрешению экономических споров, а также осуществлению надзора за деятельностью арбитражных судов и по разъяснению вопросов судебной практики. В каких организационных формах внутри ВС РФ эта компетенция ВАС РФ будет осуществляться, пока неясно.

Поскольку до принятия поправки в Конституцию РФ и вступления ее в силу судебная система страны представлена в Конституции РФ и ФКЗ от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ (ред. от 25 декабря 2012 г.) «О судебной системе в Российской Федерации» без изменений, хотелось бы все же до того, как Конституция РФ, возможно, будет существенно изменена, сравнить с позиции системности действующие в сфере гражданского судопроизводства суды общей юрисдикции и арбитражные суды, которые уже 20 лет раздельно представлены в Конституции РФ и с которыми Конституция РФ пришла к 20-летнему юбилею.

Нельзя не сказать и о том, что на прошедшей некоторое время назад конференции, посвященной празднованию 20-летия существования арбитражных судов в России, были отмечены немалые успехи системы арбитражных судов в разрешении экономических споров. В том числе в успешном применении новых технологий при разбирательстве экономических споров.

По Конституции РФ на ноябрь 2013 г. арбитражные суды в целом представляют собой вертикаль (или пирамиду), состоящую из структурно обособленных самостоятельных судов первой, второй, третьей инстанции во главе с Высшим Арбитражным Судом РФ.

Арбитражные суды первой инстанции образованы на уровне субъектов Федерации; вторая инстанция – апелляционные суды – структура межрегиональная, представленная в двадцати межрегиональных округах (а не в субъектах Федерации); кассационными судами являются десять межрегиональных федеральных арбитражных судов округов. Замыкает систему Высший Арбитражный Суд РФ, являющийся единственной надзорной инстанцией. Выполняет он и иные важные функции. В частности, является судом первой инстанции по ограниченному числу дел, в основном публичного характера. В Высшем Арбитражном Суде РФ имеется Пленум, принимающий постановления по наиболее важным и спорным проблемам, возникающим в практике деятельности арбитражных судов. Пленум ВАС РФ дает также разъяснения по вопросам применения законодательства Российской Федерации в целях обеспечения единства судебной практики. ВАС РФ и федеральные суды округов ведут большую работу по обеспечению единства практики арбитражных судов и выполняют много иных задач по совершенствованию работы арбитражных судов.

Наиболее актуальные правовые проблемы обсуждаются на ежегодно проводимых ВАС РФ совещаниях руководителей арбитражных судов и приуроченных к совещаниям научно-практических конференциях с участием ученых. ВАС РФ проводит огромную работу по внедрению в деятельность арбитражных судов сверху донизу так называемого электронного правосудия.

Совсем иная структура согласно ФКЗ «О судебной системе в Российской Федерации» у судов общей юрисдикции. Суд общей юрисдикции состоит из районных судов (первая инстанция по подавляющему большинству дел); судов субъектов Федерации (вышестоящих судов) и Верховного Суда РФ, возглавляющего систему судов общей юрисдикции и являющегося ныне единственной надзорной инстанцией. Выполняет Верховный Суд РФ и иные важные задачи.

На первый взгляд, структура судов общей юрисдикции проще, чем у арбитражных судов. Но это на первый взгляд. Районные суды рассматривают почти все гражданские дела по первой инстанции и являются апелляционной инстанцией по делам, рассмотренным мировыми судьями. Верховный суд республики, краевой (областной) суд, суд города федерального значения, суд автономной области, суд автономного округа (суды субъекта Федерации) являются одновременно первой инстанцией по делам, отнесенным к их ведению, апелляционной инстанцией по пересмотру гражданских дел, рассмотренных районными судами, а также кассационной инстанцией, которой является Президиум суда субъекта Федерации.

Разбирательство дел осуществляют не самостоятельно организованные обособленные суды, а коллегии по гражданским делам, являющиеся структурной частью соответствующего суда общей юрисдикции субъекта Федерации.

Таким образом, на уровне субъекта Федерации действует один суд общей юрисдикции, в рамках которого есть три инстанции: первая (в случаях, предусмотренных законом), вторая – апелляционная и третья – кассационная инстанции. Работают все три инстанции суда общей юрисдикции субъекта Федерации под руководством одного и того же председателя.

Верховный Суд РФ также «многовариантен». Здесь действует несколько коллегий, в том числе коллегия по гражданским делам, рассматривающая отнесенные к ее ведению дела по первой инстанции. К компетенции этой коллегии отнесено также рассмотрение гражданских дел в качестве суда апелляционной и кассационной инстанции, как сказано в ФЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации» в пределах своих полномочий. По существу в судах общей юрисдикции есть две кассационных коллегии: Президиум суда субъекта Федерации и Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ.

В настоящее время в Верховном Суде РФ есть также самостоятельная апелляционная коллегия, в которую поступают жалобы на решения и определения, принятые судебной коллегией по гражданским делам по первой инстанции. Действуют в Верховном Суде РФ и иные коллегии: по уголовным делам, по административным делам и военная коллегия. Наконец, Верховный Суд РФ – единственная надзорная инстанция по отношению ко всем решениям, определениям и постановлениям, принимаемым непосредственно в Верховном Суде РФ, а также иными судами.

В составе Верховного Суда РФ действует Пленум, который дает судам общей юрисдикции разъяснения по вопросам применения законодательства Российской Федерации в целях обеспечения единства судебной практики, принимает постановления по наиболее актуальным и спорным вопросам, возникающим в судебной практике, и выполняет иные функции, предусмотренные Конституцией РФ, а также конституционными федеральными законами.

Из сравнения существующих в стране двух конституционных судебных систем видно, насколько они разные и с точки зрения структуры, и с позиции организации судебных разбирательств. В системе судов общей юрисдикции только районные суды являются самостоятельными обособленными судами, ее нижним звеном. Судебные коллегии, как это понятно из самого их названия, не являются самостоятельными судами. Они часть одного и того же суда.

По существу система арбитражных судов проста и аналогична оправданным временем судебным системам многих западных и восточных стран. Система судов общей юрисдикции гораздо сложнее. Она, хотя в чем-то структурно отошла от системы советских судов, например, с появлением апелляции отдельно от кассации, введением коллегий по административным делам, но все же очень на нее похожа. В современной России суды общей юрисдикции представляют собой сложную громоздкую систему Присоединение Высшего Арбитражного Суда РФ к Верховному Суду РФ усложнит ее еще больше. В особенности это относится к осуществлению Верховным Судом РФ функции надзора за деятельностью судов. Президиум Верховного Суда РФ по ФЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации» – единственная надзорная инстанция.

Я не говорю, что лучше, а что хуже. Я говорю только о том, что Система судов общей юрисдикции и арбитражных судов весьма существенно различаются.

В обоснование необходимости объединения ВАС РФ и ВС РФ приведены следующие основные мотивы: реорганизация судебной системы позволит:

– обеспечить единство подходов при отправлении правосудия, как в отношении граждан, так и в отношении юридических лиц к разрешению споров с участием, как граждан, так и организаций;

– исключить возможность отказа в судебной защите в случае спора о подведомственности дела;

– установить общие правила организации судопроизводства;

– добиться единообразия в судебной практике.

Что касается первого довода, то, видимо, имеются в виду единые подходы к разрешению споров, участниками которых названы вышеперечисленные лица, которые позволят избежать разных решений по одним и тем же вопросам, поставленным гражданином перед одним судом (общей юрисдикции), а организациями перед другим судом (арбитражным).

Подобные разноречия действительно были в практике судов общей юрисдикции и арбитражных судов. С тех пор изменилось законодательство. Например, теперь все споры по искам к акционерным обществам, независимо от того, кто является акционером – гражданин или организация, рассматриваются арбитражными судами. Но действующее законодательство позволяет установить единый подход в подобных случаях, и при наличии как ВС РФ, так и ВАС РФ. Статьей 12 (п. 4) ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» установлено, что в случае необходимости могут проводиться совместные заседания Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации и Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Аналогичная норма (п. 3 ст. 14) есть в ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации».

Подобная практика высших судов сложилась еще до принятия данной нормы федеральными конституционными законами.

Верховным Судом РФ и Высшим Арбитражным Судом РФ на совместных заседаниях Пленумов обоих судов принимались согласованные постановления по наиболее актуальным и спорным вопросам судебной практики, а также однозначно определялись подходы к применению основополагающих законодательных актов, например ГК РФ. Можно сослаться на совместные постановления ВС РФ и ВАС РФ. В частности, на постановление Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. за № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», до сих пор активно применяемое в судебной практике обоих судов. Есть немало других. В их числе совместное постановление Пленума Верховного Суда РФ № 30, Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. № 64 «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»; постановление Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»; постановление Пленума ВС РФ № 5, Пленума ВАС РФ от 26 марта 2009 г № 29 «О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации»; постановление Пленума ВС РФ от 12 ноября 2001 г. № 15, Пленума ВАС РФ от 15 ноября 2001 г. № 18 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» и др.

Таким образом, для того чтобы предотвратить или не допускать в будущем противоречий в практике судов общей юрисдикции и арбитражных судов и обеспечивать единство подходов при отправлении правосудия можно и без ликвидации ВАС РФ. Пленумы обоих судов способны решить данную проблему на своих совместных заседаниях, которым придана сейчас юридическая сила.

Второй довод – исключить возможность отказа в судебной защите в случае спора о подведомственности дела. Такие случаи, к сожалению, встречаются в судебной практике. Насколько часто, неизвестно. Но и эта проблема решаема в рамках существующей системы судов. Необходимо дополнить раздел ГПК РФ о подведомственности и подсудности споров и раздел АПК РФ о компетенции арбитражных судов РФ нормой о том, что пререкания судов о подведомственности дел не допускаются. Например, в ГПК РФ и АПК РФ эта норма могла бы быть изложена следующим образом: суд, в который поступило дело по иску, ранее не принятому к своему производству арбитражным судом (судом общей юрисдикции) по мотиву неподведомственности ему дела, подлежит рассмотрению по существу судом, к которому иск заявлен после отказа в его рассмотрении арбитражным судом (судом общей юрисдикции).

Следует отметить, что данный вопрос был уже решен ВАС РФ в деле, рассмотренном им в порядке надзора. ВАС РФ признал правомерным принятие арбитражным судом г. Москвы к своему производству дела по иску, в принятии которого истцу было отказано районным судом общей юрисдикции. Как отмечено в постановлении Президиума ВАС РФ от 5 марта 2013 г. № 5, такое решение суда г. Москвы соответствует части 2 статьи 46 Конституции РФ и Конвенции о защите прав человека и основных свобод, среди которых право на судебную защиту прав человека и основных свобод.

Третий довод состоит в том, что внесение поправки в раздел о судебной власти позволит установить общие правила организации судопроизводства.

Как следствие такой постановки вопроса предлагается изменить ст. 71 (о). Предложено заменить содержащееся в ней указание на уголовно-процессуальное законодательство, гражданско-процессуальное законодательство и арбитражно-процессуальное законодательство общим термином «процессуальное» законодательство. Обоснования подобной замене не приводятся.

С данным предложением никак нельзя согласиться, хотя бы уже потому, что организация судопроизводства и процессуальное законодательство, обеспечивающее порядок разбирательства соответствующих дел в судах, не одно и то же. Общие правила судопроизводства содержатся в настоящее время в ФКЗ «О судебной системе в Российской Федерации», ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации», а также в ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации». Данные акты предлагается изменить, как это явствует из приложенного к Проекту Перечня актов федерального законодательств, подлежащих признанию утратившими силу, приостановлению, изменению или принятию в связи с принятием Закона Российской Федерации о поправке к Конституции РФ...

Применительно к ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» говорится о внесении в этот закон изменений. Значит, этот закон (с изменениями) будет продолжать действовать. Во всяком случае, объектами его регулирования остаются федеральные арбитражные суды округов, арбитражные апелляционные суды, федеральные арбитражные суды первой инстанции, расположенные в субъектах Федерации. Возникает также вопрос, если сохраняются такие важные судопроизводственные законы, то почему же впали в немилость УПК РФ, ГПК РФ и АПК РФ, федеральные законы, изданные в соответствии с вышеназванными конституционными законами и определяющие разный процессуальный порядок деятельности судов общей юрисдикции (по уголовным делам и по гражданским делам) и арбитражных судов.

Обеспечение единообразия в деятельности обоих судов (четвертый довод), видимо, обусловлено противоречивыми решениями, вынесенными судами общей юрисдикции и арбитражным судами по однородным по предмету и основанию искам (заявлениям).

Суд общей юрисдикции принимает позитивное решение, а арбитражный суд – отрицательное или наоборот. Такие противоречивые решения обычно связаны с разным толкованием судами норм материального и (или) процессуального права. Конечно, подобная практика оптимизма не вызывает.

Но сколько таких дел сейчас? Кто их подсчитывал. Правда, даже если их мало, за ними стоят человеческие судьбы, и эту проблему нужно решать. Здесь также можно найти выход и без ликвидации ВАС РФ. Можно, например, предоставить право высшим судам в случае подобной ситуации проводить совместные заседания Президиумов высших судов. Можно по жалобе любой из сторон в один из судов (или в оба) на совместном заседании президиумов рассмотреть оба дела с вызовом всех заинтересованных участников этих дел и окончательно решить вопрос по существу, например, признать правильность соответствующего судебного акта одного из судов и отменить не подтвержденный обоими президиумами судебный акт (акты). Не думаю, что таких заседаний будет много.

В общем, все решаемо и без ликвидации ВАС РФ. Такова моя точка зрения, и я не могу о ней не сказать.

Но проект Закона о поправках к Конституции РФ внесен в Государственную Думу и подлежит рассмотрению. Представляется все же, что не надо спешить. Нужно отработать каждую деталь. Например, о том, как будет организационно выстроено в Верховном Суде РФ осуществление переданной ему компетенции Высшего Арбитражного Суда РФ. В какой процессуальной форме эта новая организационная структура (если таковую создадут в ВС РФ) будет выступать по отношению к арбитражным судам? Как быть с электронным правосудием, успешно осуществляемым ВАС РФ, с Судом об интеллектуальных правах? Возможны и другие вопросы. Рассмотрение Государственной Думой РФ поправок в Конституцию РФ, изложенных в проекте закона о поправках, весьма целесообразно проводить совместно с проектом поправок, подлежащих внесению в ФКЗ «О судебной системе в Российской Федерации» и иные федеральные конституционные законы. Иначе Конституцию РФ невозможно будет применять. А она ведь закон прямого действия.

Есть очень мудрая русская пословица: нужно семь раз отмерить, прежде чем отрезать.

М. Л. Скуратовский
ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ АРБИТРАЖНЫЙ ПРОЦЕСС

Арбитражный процесс как отдельная отрасль процессуального права и законодательства «родился» в Российской Федерации 20 лет назад. За это время как правовое явление он прошел путь от – в определенной степени – копирования в тезисной форме – положений гражданского процесса (АПК 1992 г.), к попытке промежуточного поиска (АПК 1995 г.) определения особенностей процесса в арбитражных судах по линям подведомственности и подсудности, реализации принципа состязательности, появления инстанционности и – до формулирования основных идей арбитражного процесса как отдельного (организационного и процессуального) вида производства по не уголовным делам (АПК 2002 г. с достаточно принципиальными изменениями, внесенными за 10 лет его применения).

20 лет – достаточный срок для утверждения: арбитражный процесс – самостоятельное правовое явление, обладающее всеми признаками отрасли права, в том смысле, в каком С. С. Алексеев определяет структурные подразделения права: «…Следует понимать особую целостную систему регулятивного воздействия, которая характеризуется специфическими приемами регулирования – особым порядком возникновения и содержания прав и обязанностей, их осуществления…способов их реализации, а также действием единых принципов, общих положений, распространяющихся на данную совокупность норм».

В ходе развития арбитражного процесса на сегодняшний день можно выделить следующие его институциональные особенности, классифицированные на две группы – процессуальные и организационно-процессуальные.

Процессуальные

1. В основе этого вида процесса лежит классический континентальный гражданский процесс, созданный усилиями политиков, юристов-ученых и судей в последние 200 лет. Особенно это касается институтов доказывания, производства в арбитражном суде первой инстанции, собственно, судебного разбирательства и реализации права на обжалование судебных актов.

2. Очевидны явные тенденции принципиального новирования арбитражного процесса применительно к экономическим, социальным, профессиональным реалиям страны и глобальной мировой экономики. Указанные тенденции проявляются прежде всего в появлении в арбитражном процессе процессуальных инструментов, отсутствующих (либо не применяемых) в классическом гражданском процессе и имеющих по существу новаторский характер. В качестве примеров можно привести: практически абсолютную открытость арбитражного процесса (в смысле доступа информации о рассмотрении дел); специальную подведомственность (ст. 33 АПК РФ); лиц, участвующих в арбитражном процессе (не в деле) – ст. 35 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»; зачатки эвентуальности (ст. 65, ч. 2 ст. 268 АПК); частичный перевод бремени судов по извещению на лиц, участвующих в деле (ст. 121 АПК); вариативность (по усмотрению судьи) в определении формы и сроков проведения судебного заседания (прямой переход из предварительного заседания – ч. 4 ст. 137 АПК, реверсный переход в рассмотрение дела по общим правилам и по правилам упрощенного производства – ст. 228 АПК РФ); рассмотрение дела в раздельных заседаниях (ст. 160 АПК РФ); процессуальный механизм проверки достоверности заявления о фальсификации доказательств (ст. 161 АПК РФ); электронные судебные акты, электронные доказательства и, в целом, электронное производство; проведение заседаний с использованием видео-конференц-связи (ст. 1531); упрощенное производство, в целом; пересмотр судебных актов по новым обстоятельствам (ст. 309 АПК РФ).

3. Увеличение количества судебных производств, причиной появления которых является специфика отдельных видов экономической деятельности, таких, как: производства по административным делам (причем с выделением внутренних производств); производства по делам о банкротстве; производства по корпоративным спорам, упрощенного производства, производства по делам об интеллектуальной собственности.

4. Расширение компетенции арбитражных судов путем «притягивания» в свою сферу тех категорий споров и дел, независимо от субъектного состава, которые – прямо или косвенно – имеют отношение к так называемой экономической деятельности: это произошло в свое время с банкротством, с корпоративными спорами, спорами о защите деловой репутации, созданием коммерческих организаций.

Имеются в арбитражном процессе и неоднозначно положительные тенденции, среди которых можно назвать:

1) вкрапление чисто процессуальных норм в другие законы;

2) начало формирования, к сожалению, тенденции фактического системного преобладания судебной практики (причем – судов всех инстанций) над законом под видом достижения единообразия судебной практики, определяемого сложившейся в административном плане обособленностью арбитражной системы, психологическими особенностями кадрового состава, значительной долей однотипных споров.

Организационно-процессуальные

Причины появления арбитражного процесса как институционального образования лежат, скорее, в плоскости исторических и политических событий, чем, собственно, правовых потребностей, и имеют несколько субъективный характер. Это – распад Советского Союза, необходимость продолжения функционирования системы рассмотрения экономических споров, выдающиеся юристы и политики, возглавлявшие эту систему в переходный и начальный периоды.

В результате этих и других обстоятельств в Российской Федерации сложилась устойчивая, автономная, комплексная и самодостаточная система по рассмотрению экономических споров – система арбитражных судов, для которой характерны следующие особенности:

Положительные

1. Сформулированы «киты», на которых стоит арбитражный процесс как институциональное образование: компетенция, в основе которой лежит широкое понимание экономической деятельности в проекции на основные постулаты гражданского, административного, налогового права; инстанционность как основа законности судебных актов, обеспечивающая реальность защиты прав; «агрессивное» новаторство в применении современных процессуальных и научно-технических средств и инструментов; транспарентность (включающая прозрачность и редкую для судебных систем оперативность) судопроизводства; начинающийся складываться упор на примирительность и постоянство профессионального состава представительства в арбитражных судах; попыток фактического включения в орбиту арбитражных судов, условно говоря, международных споров.

2. Появление в результате вышеназванных тенденций целой «индустрии», обслуживающей процессуальные и организационно-процессуальные аспекты правоотношений, возникающих в этой области: специализация юристов, работающих в этой сфере – по корпоративным спорам, юристы по банкротству, оценщики, другие эксперты, арбитражные заседатели, арбитражные управляющие, медиаторы; источники формулирования, анализа и направления правоприменительной практики: специализированные средства массовой информации и даже журналисты, замечательное «сращивание» (вполне можно этот процесс назвать – плавильный котел) теории и практики – научно-консультативные советы, рабочие группы, информационные сессии, обобщение судебной практики во всех возможных формах.

Отрицательные

«Давление»: внешнее (суды вышестоящих инстанций) и внутреннее (внутри любого суда) на осуществление правосудия:

1) внешнее осуществляется путем постоянного направления судам нижестоящих инстанций судами вышестоящих инстанций (в основном – кассационной инстанции) указаний по применению тех или иных норм права (не актов судебного толкования, а результатов обычно обсуждения многочисленных вопросов, возникающих у судов), а также рассмотрения в не юрисдикционном порядке многочисленных не процессуальных жалоб на судей;

2) внутреннее – путем обсуждения (и осуждения) в судах итогов работы с упором, в основном, на формально-статистические данные.

Конечно, не все особенности арбитражного процесса как правового явления были перечислены, но, думается, принципиальные названы. Любая система работает только, если учитывает реалии. А реалии жизни людей и соответственно общественных отношений, регулируемых правом, таковы: с одной стороны, стремятся к стабильности (сохранению статус-кво), с другой стороны, динамичны, в том числе порою и независимо от воли участников.

В такой ситуации в целях стабильности, но и динамичности системы, необходимо знание факторов, определяющих данное общественное явление (арбитражный процесс, в конкретном случае). Иначе говоря, должна существовать концепция системы, позволяющая сохранять хорошее (нужное, апробированное), улучшать новое полезное, устранять бесполезное и вредное.

Первым шагом на этом пути, на взгляд автора, является формулирование факторов, определяющих арбитражный процесс. Таких факторов применительно к арбитражному процессу автор видит четыре.

1. Цели судопроизводства по экономическим спорам

Основная цель правосудия – защита нарушенных прав: «...Цель пронизывает своим существом всю судебную деятельность, выступая как своеобразный остов...».

Естественно, именно из этой посылки необходимо исходить, но при этом учитывать и специфику объекта споров, рассматриваемых арбитражными судами. Арбитражные суды рассматривают споры, возникшие из предпринимательской и иной экономической деятельности.

Под предпринимательской деятельностью понимается деятельность, осуществляемая на свой риск для получения экономически значимых (материальных) результатов. Иными словами, эта деятельность направлена на то, чтобы получить (в денежном эквиваленте) больше, чем вложено, иная направленность означает благотворительность.

При осуществлении данной деятельности, как и в других областях общественных отношений, возникают конфликты, споры, вращающиеся вокруг имущества: вещей, денег и прав. Таким образом, все споры, рассматриваемые в арбитражных судах, направлены на достижение следующего результата: сохранение или приумножение имущественного состояния участников оборота.

С учетом инвестиционной составляющей предпринимательской деятельности (без понимания этого предпринимательская деятельность превращается в декларативную аферу), целью судопроизводства (целевой установкой) по экономическим спорам (т.е. арбитражного процесса) является защита инвестиций (т.е. прав на потраченные, существующие или предполагающиеся в будущем вещи, права и деньги).

2. Экономическая деятельность как вид общественных отношений

Ни в законе, ни в доктрине процессуального права не сформулировано понятие экономической деятельности в контексте компетенции арбитражных судов.

Если с предпринимательской деятельностью достаточно все понятно – она всегда презюмируется как экономическая ввиду ее основной цели – получения прибыли, которая иначе чем в деньгах выражена быть не может, то с понятием «экономическая деятельность» все очень сложно. Казалось бы, скажут, а что тут такого, экономическая деятельность – это деятельность в сфере имущественного оборота. Но ведь имущественный оборот – понятие сугубо гражданско-правовое, кроме того, даже чисто личные правовые отношения далеко не всегда имеют абсолютный личностный характер (алименты, компенсация морального вреда, зарабатывание средств на жизнь как одна из целей труда и т.д.).

Отсутствие доктринального, реализованного в законотворческой деятельности подхода к формулированию критериев отнесения деятельности к экономической зачастую влечет такие юридические «тонкости», именно из-за которых складывается в обществе отношение к юристам как имеющим по нескольку мнений по одному вопросу. В качестве примера можно привести следующий: дела о создании, реорганизации и ликвидации юридических лиц изначально, в первой редакции ст. 33 АПК РФ 2002 г., были отнесены к делам специальной подведомственности арбитражных судов, в результате в производстве стали появляться дела, к примеру, о ликвидации школ. Высший Арбитражный Суд резко поправил законодателя, разъяснив, что арбитражные суды должны рассматривать такие споры только в отношении коммерческих организаций. Но ведь и это не совсем отвечает потребностям экономического правосудия: не все некоммерческие организации занимаются исключительно политической или религиозной деятельностью, среди них встречаются часто и такие, которые по большому счету создаются для ведения экономической деятельности (государственные корпорации, те же фонды). Позицию Высшего Арбитражного Суда понять можно – иначе арбитражные суды вынуждены были рассматривать абсолютно несвойственные им дела, наподобие – о ликвидации общественной организации ввиду наличия в ее деятельности признаков экстремизма, но ведь и существующее положение не совсем адекватно реалиям общественных отношений: упор исключительно на субъектный состав (юридические лица и предприниматели) участников арбитражных правоотношений во многих случаях ошибочен.

В рыночной экономике развит такой ее институт, как кредитование. Несмотря на единый характер этих дел (экономический), основанный к тому же на одних нормах закона, их рассматривают и суды общей юрисдикции, и арбитражные суды, в зависимости от субъекта получения кредита. И если с чисто потребительским кредитованием ситуация более-менее ясна, то в других случаях ситуация часто доводится до абсурда.

Из этих примеров можно предположить, что у законодателя и правоприменителей ввиду отсутствия концептуального подхода к формулированию критериев экономической деятельности в контексте компетенции арбитражных судов происходит смешивание предмета правового регулирования в связи со сходным, во многих случаях, имущественным элементом.

Эти и другие примеры позволяют утверждать: 1) емкое, категоричное формулирование процессуального определения экономической деятельности дать затруднительно; 2) существующее представление об экономической деятельности может – при тенденции отнесения к компетенции арбитражных судов все большего количества отношений, завязанных на экономические аспекты – привести к сокращению компетенции судов общей юрисдикции по рассмотрению не уголовных дел; 3) верховенство субъектного состава (юридические лица и предприниматели) арбитражного процесса постепенно нивелируется, собственниками громадных имущественных комплексов являются граждане, в реестрах не отметившееся, включение России в глобальную экономику поставит крест на возможности – при рассмотрении конкретного дела – проведения аналогии статуса участников российского и иностранного имущественного оборотах; 4) расширение компетенции арбитражных судов за счет включения новых категорий споров в состав достаточно искусственного правового субинститута специальной подведомственности будет приводить к конкуренции между судами общей юрисдикции и арбитражными судами, негативно сказывающейся на качестве правосудия.

3. Сохранение и развитие принципов правосудия

Особость правосудия по экономическим спорам (необходимость в оперативности процессуальных действий, целевое назначение – защита права собственности как одного из прав человека, учет не только юридических, но и социально-экономических реалий и т.д.) не должна нивелировать главное достижение цивилизации в судопроизводстве, его основу – принципы правосудия – равенство, открытость, доступность, состязательность, диспозитивность, независимость судей, непосредственность, сочетание устных и письменных начал и т.д.

От того, что дел в арбитражных судах рассматривается много, порою физическая нагрузка достигает максимума, оттого, что основную нагрузку составляет масса бесспорных или кажущихся таковыми дел, оттого, что арбитражные суды качественно – по современным меркам – оснащены технически – никакие подобные обстоятельства не дают права законодателю и судебной системе отнимать у участников имущественного оборота таких святых прав, как право на публичное судебное разбирательство, право быть услышанным судом.

Тем не менее, в целях сокращения нагрузки, хотя есть и другие правовые методы ее сокращения (обязательность досудебного урегулирования по ряду категорий дел, реальное применение квази-юрисдикции, использование потенциала третейского разбирательства и медиации), нельзя идти на нарушение принципов, как это сделал законодатель в отношении так называемого упрощенного производства в арбитражном процессе (ст. 227 и 228 АПК РФ), отобрав у лиц, участвующих в деле, право быть услышанным в заседании, да еще и применив сомнительный цифровой критерий отнесения дел, подлежащих рассмотрению в заочном производстве, да еще и не оставив права выбора судьям формы рассмотрения дела.

4. Корреспонденция арбитражного процесса с научно-техническим прогрессом и новыми видами и формами правоотношений

Личные отношения, а также связанные с ними имущественные, находясь в определенной динамике, все же отношения традиционные, их правила складывались тысячелетиями. Чисто имущественные отношения подвержены значительной динамике, определяемой социально-экономическими, и как уже ясно сейчас – научно-техническими достижениями человечества.

Отсюда – появление новых правовых феноменов: виртуальных прав, не поддающихся пока современному правовому анализу с классических позиций. И прежде всего эти процессы касаются экономической и предпринимательской деятельности: электронные расчеты, электронный учет прав, бестелесные вещи (скорее, права) и т.п.

Это обстоятельство и является главной причиной достаточно быстрого перехода именно арбитражного процесса на рельсы так называемого электронного судопроизводства, что диктует перед наукой, практикой и законотворческой деятельностью переход к процессу, принципиально основанному на классических постулатах, но преобразованного в соответствии с реалиями экономики: доказательства в электронной форме, «рождение» судебных актов только после совершения электронной подписи, проведение заседаний с применением видео-конференц-связи, практически абсолютная доступность судебных актов в сети Интернет.

Думается, этот факт наравне с другими уже имеет и будет иметь значительное определяющее значение для арбитражного процесса.

В. А. Мусин
ВЛИЯНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА НА РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ГРАЖДАНСКОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ

Конвенцией о защите прав человека и основных свобод предусмотрено, что «Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами» (ч. 1 ст. 46).

На обязательность решений Европейского Суда по правам человека для Российской Федерации по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов указано в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» (абз. 3 п. 10; абз. 1 п. 11).

В данном Постановлении также отмечается, что «выполнение постановлений, касающихся Российской Федерации, предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, предусмотренных Конвенцией, и последствий этих нарушений для заявителя, а также меры общего характера, с тем чтобы предупредить повторение подобных нарушений» (абз. 2 п. 11).

Одной из мер общего характера является изменение национального законодательства в целях гармонизации его норм с правовыми позициями Европейского Суда. Применительно к России эта проблема возникла, в частности, в связи с оценкой роли надзорной инстанции в системе обжалования судебных актов.

Согласно п. 1 ст. 35 Конвенции Европейский Суд по правам человека «может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу».

В нашей стране в силу исторической традиции, сложившейся в период существования СССР и продолжающей действовать сейчас, последнюю «точку над i» в рассмотрении судебного дела ставит суд надзорной инстанции. До недавнего времени инициировать пересмотр вступивших в законную силу судебных актов в порядке надзора могли только обозначенные в законе должностные лица суда и прокуратуры посредством надзорных протестов, ни число, ни сроки принесения которых не ограничивались.

Между тем Европейский Суд, опираясь на принцип правовой определенности (res judicata), неоднократно подчеркивает, что вступивший в силу судебный акт может быть отменен, только если это необходимо для исправления грубой судебной ошибки, возникшей в результате ненадлежащего отправления правосудия. Ситуация, когда надзорное производство, будучи возбуждено, может продолжаться неопределенно долго, признается неприемлемой. Участие председателя или заместителя председателя суда в заседании президиума суда по рассмотрению надзорного протеста, внесенного упомянутым должностным лицом, несовместимо с аксиомой, гласящей: «nemo judex in causa sua» (никто не может быть судьей в собственном деле).

Неудивительно, что Европейский Суд, руководствуясь изложенным подходом, отказывался признать систему судебного надзора в том виде, в каком она сложилась в России к концу 90-х гг. истекшего века, необходимой стадией правовой защиты, предшествующей обращению в Страсбург, и принимал жалобы после рассмотрения дела судом кассационной инстанции.

Ввиду обязательности правовых позиций Европейского Суда для Российской Федерации как участника Конвенции о защите прав человека и основных свобод нормы о пересмотре дел в порядке надзора были соответствующим образом модифицированы в ходе проводимой в нашей стране судебной реформы.

Согласно АПК РФ 2002 г. заявление о пересмотре судебного акта в порядке надзора может быть подано в Высший арбитражный Суд Российской Федерации, «если исчерпаны другие имеющиеся возможности для проверки в судебном порядке законности указанного акта» (ч. 3 ст. 29 АПК РФ), иными словами, если упомянутый акт был обжалован в апелляционную и кассационную инстанции.

При этом:

1) заявление может быть подано лицами, участвующими в деле, либо лицами, не участвовавшими в деле, о правах и обязанностях которых арбитражный суд принял судебный акт (ч. 1 ст. 292 АПК РФ);

2) заявление может быть подано «в срок, не превышающий трех месяцев со дня вступления в законную силу последнего оспариваемого судебного акта, принятого по данному делу» (ч. 3 ст. 292 АПК РФ);

3) заявление после принятия его к производству рассматривается коллегиальным составом судей Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, решающим вопрос о передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации или об отказе в этом. В последнем случае «повторное обращение того же лица по тем же основаниям с заявлением о пересмотре судебного акта в порядке надзора не допускается» (ч. 8 ст. 299 АПК РФ);

4) Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации отменяет или изменяет оспариваемый судебный акт, который:

а) нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права;

б) нарушает права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам Российской Федерации;

в) нарушает права и законные интересы неопределенного круга лиц или иные публичные интересы» (ч. 1 ст. 304 АПК РФ).

Европейский Суд, обратившись к оценке изложенных норм АПК РФ в постановлении от 25 июня 2009 г. по делу «Ковалева и другие против России», отметил, что «обязательные и подлежащие исполнению судебные акты, вынесенные арбитражными судами по делу компании, не могли оспариваться неопределенно долгое время, но только один раз, в высшей судебной инстанции, по заявлению стороны, в строго определенный и ограниченный срок. В результате, порядок, которому следовали в настоящем деле, не был несовместим с принципом правовой определенности, запечатленным в Конвенции… По мнению Европейского Суда, так истолкованное надзорное производство, похоже, является последним звеном в цепочке внутригосударственных средств правовой защиты, имеющихся в распоряжении сторон в деле…».

Европейский Суд далее указал, что предусмотренная АПК РФ возможность неоднократного обжалования вступивших в законную силу судебных актов (в кассационную и надзорную инстанции) не противоречит Конвенции и обратил внимание на то, что «во многих Договаривающихся Государствах высшие судебные инстанции разрешают дела уже после того, как решения нижестоящих судов по ним стали обязательными и подлежащими исполнению».

В итоге Европейский Суд пришел к выводу, что «обращение в Высший Арбитражный Суд с заявлением о пересмотре судебного акта в порядке судебного надзора должно считаться эффективным средством правовом защиты, способным предотвратить и исправить на национальном уровне возможные нарушения Конвенции. Определение Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 июля 2008 г., которым была оставлена без удовлетворения надзорная жалоба, тем самым является «окончательным решением» по смыслу положений пункта 1 статьи 35 Конвенции, а дата его вынесения – датой начала отсчета шестимесячного срока для обращения с жалобой в Европейский Суд, установленного этой нормой Конвенции».

Более сложной оказалась ситуация с приведением в соответствие с правовой позицией Европейского Суда системы надзорного производства в судах общей юрисдикции. Для этой ветви судебной власти до недавнего времени была характерна трехстадийная структура судебного надзора, при которой вступившее в законную силу судебное решение могло быть обжаловано в надзорном порядке последовательно в президиум суда субъекта Российской Федерации, в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации и в Президиум Верховного Суда Российской Федерации.

Тем самым процедура пересмотра судебного решения в порядке надзора растягивалась на длительный срок, что вызывало негативную реакцию Европейского Суда.

На несовместимость трехступенчатой структуры надзорного производства с вытекающим из Конституции Российской Федерации принципом правовой определенности и основанным на нем принципом стабильности судебных актов обратил внимание Конституционный Суд Российской Федерации.

Реформирование судов общей юрисдикции прошло через несколько этапов, и к настоящему времени порядок пересмотра судебных постановлений выглядит следующим образом.

Вступившее в законную силу решение суда (при условии, если оно было предметом рассмотрения в суде апелляционной инстанции) может быть обжаловано «лицами, участвующими в деле, и другими лицами, если их права и законные интересы нарушены» этим решением, в суд кассационной инстанции, в качестве которого выступает президиум суда субъекта Российской Федерации, чье постановление может быть, в свою очередь, обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации (ст. 377 ГПК РФ).

Таким образом, теперь двухстадийная система обжалования вступивших в законную силу актов судов общей юрисдикции предусмотрена для кассации; надзорные функции всецело сосредоточены в Президиуме Верховного Суда Российской Федерации (ст. 391.1 ГПК РФ). Судебные акты могут быть обжалованы в порядке надзора «в течение трех месяцев со дня их вступления в законную силу» (ч. 2 ст. 391.2 ГПК РФ).

В конечном счете системы обжалования судебных актов в арбитражных судах и в судах общей юрисдикции, хотя они и не стали идентичными, существенно сближены между собой и согласованы с правовой позицией Европейского Суда.

Под несомненным влиянием прецедентной практики Европейского Суда в российском процессуальном законодательстве появились нормы о компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок (гл. 27.1 АПК РФ, гл. 22.1 ГПК РФ).

Статья 6 (п. 1) Конвенции гласит: «Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона». Провозглашая право стороны спора (и корреспондирующую данному праву обязанность государства) на отправление правосудия в течение разумного срока, Конвенция не уточняет, какими критериями следует при этом руководствоваться.

Упомянутые критерии выработаны прецедентной практикой Европейского Суда, исходящего из того, что при оценке продолжительности судебного процесса с точки зрения ее разумности необходимо учитывать такие факторы, как сложность дела, поведение заявителя и компетентных властей, а также значимость дела для заявителя, причем, как подчеркивает Европейский Суд, срок процесса может быть признан выходящим за разумные пределы только в случае, когда промедление обусловлено виной государства.

Так, установив, что период времени между подачей искового заявления и вынесением окончательного решения по спору составил около десяти лет вследствие многочисленных отложений судебного разбирательства по инициативе истца, неоднократно заявлявшего отводы судьям и менявшего адвокатов, каждому из которых требовалось время для ознакомления с материалами дела, тогда как все ходатайства истца рассматривались судами своевременно, Европейский Суд, констатировав отсутствие вины государства в задержке процесса, сделал вывод, что требование Конвенции о проведении судопроизводства в разумный срок в данном случае нарушено не было.

Иную позицию Европейский Суд занял в другом деле, суть которого сводилась к следующему. Турецкие власти в целях строительства автострады принудительно выкупили земельные участки, принадлежавшие заявителям, и выплатили им компенсацию в суммах, определенных экспертизой. Требования заявителей о выплате дополнительной компенсации были удовлетворены решением суда первой инстанции от 2 февраля 1995 г., оставленным без изменения постановлением суда кассационной инстанции от 22 декабря 1997 г. Дополнительная компенсация была выплачена заявителям 18 марта 1998 г.

Европейский Суд не нашел уважительных причин, оправдывавших задержку турецкими властями в выплате дополнительной компенсации, присужденной заявителям, на период продолжительностью в два с небольшим года и обязал государство-ответчика выплатить заявителям санкции за несвоевременное исполнение долга.

В нашей стране соответствующие (хотя и не идентичные изложенным) правила содержатся в Федеральном законе от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок», сопровождавшемся внесением дополнений в ГПК РФ (гл. 22.1) и АПК РФ (гл. 27.1).

Согласно упомянутому Закону физические лица (независимо от их гражданства) и организации (безотносительно к их государственной принадлежности) при нарушении их права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение в разумный срок судебного акта, предусматривающего обращение взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации, могут обратиться в суд общей юрисдикции или в арбитражный суд с заявлением о присуждении компенсации за такое нарушение (ч. 1 ст. 1).

При этом, как разъяснено в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 г. № 30/64 «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок», действие данного Закона «не распространяется на требования о присуждении компенсации в случаях нарушения срока исполнения судебных актов, предусматривающих обращение взыскания на денежные средства граждан, а также организаций, не являющихся получателями бюджетных средств» (п. 1).

Таким образом, сфера применения норм Федерального закона от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ сужена по сравнению с разновидностями ситуаций, на которые рассчитаны положения о разумности срока судопроизводства, сложившиеся в прецедентной практике Европейского Суда.

Однако если Европейский Суд признает срок судопроизводства выходящим за разумные пределы лишь при наличии вины публичных властей в задержке с вынесением (или исполнением) судебного акта, то по рассматриваемому Закону право на получение компенсации не зависит от наличия или отсутствия вины суда, других органов государственной власти, местного самоуправления и их должностных лиц (ч. 3 ст. 1). Компенсация присуждается в случае, если промедление имело место по причинам, не зависящим от заявителя, за исключением непреодолимой силы (ч. 2 ст. 1).

Иными словами, предусмотренные Законом от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ условия выплаты государством компенсации за нарушение разумного срока производства являются более строгими, нежели те, из которых исходит Европейский Суд.

Что касается обстоятельств, подлежащих установлению в ходе рассмотрения заявления о выплате компенсации, то к ним относятся:

1) правовая и фактическая сложность дела;

2) поведение заявителя и других участников гражданского процесса;

3) достаточность и эффективность действий суда или судьи, осуществляемых в целях своевременного рассмотрения дела;

4) достаточность и эффективность осуществляемых в целях своевременного исполнения судебного постановления действий органов, организаций или должностных лиц, на которых возложены обязанности по исполнению судебного постановления;

5) общая продолжительность судебного разбирательства по делу и неисполнения судебного постановления» (ч. 2 ст. 244.8 ГПК РФ; см. также ч. 2 ст. 222.8 АПК РФ).

Перечисленные обстоятельства по существу совпадают с критериями, на которых основана правовая позиция Европейского Суда. Закон от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ также специально предписывает, чтобы размер компенсации за нарушение права на судопроизводство или права на исполнение судебного акта в разумный срок определялся «с учетом принципов разумности, справедливости и практики Европейского Суда по правам человека» (ч. 2 ст. 2).

Важное значение для Российской Федерации имеет прецедентная практика Европейского Суда и по такой проблеме, как исполнение в России решений судов иностранных государств.

Вступившее в законную силу судебное решение представляет собой акт публичной власти и действует на всей территории государства, т.е. В границах пространства, на которое распространяется его суверенитет. Принудительное исполнение решения суда одного государства на территории другого осуществимо лишь с согласия этого последнего, которое может быть выражено различным образом. Одни государства (например, США, Франция, Республика Корея) обращают иностранные судебные решения к принудительному исполнению на началах взаимности, убедившись в том, что иностранный суд при вынесении решения не вышел за пределы своей компетенции, а исполнение этого решения не повлечет нарушения публичного порядка страны, где оно испрашивается.

По законодательству других государств (к ним относится и Российская Федерация) одной из обязательных предпосылок принудительного исполнения решения иностранного суда на их территории является наличие соответствующего международного договора.

Возникает вопрос: означает ли отсутствие такого международного договора безусловный запрет на исполнение решения иностранного суда или при определенных обстоятельствах оно может быть обращено к принудительному исполнению невзирая на отсутствие упомянутого международного договора?

В нашей стране подход к решению данного вопроса эволюционирует от первого ко второму варианту. Весьма показательна в этом отношении позиция Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации. В 1999 г. она отказалась обратить к принудительному исполнению на территории Российской Федерации решение суда г. Хельсинки со ссылкой на отсутствие договора между Россией и Финляндией о взаимном исполнении судебных решений.

Однако через три года Коллегия пришла к противоположному выводу, указав в постановлении от 7 июня 2002 г. № 5-ГО2-64:

«Международный договор с Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии о признании и принудительном исполнении решений действительно в настоящее время не заключен, но это не является основанием для отказа в рассмотрении российскими судами решений иностранных судов». В Постановлении также сделан следующий общий вывод: «Судебная коллегия полагает, что ходатайство о признании и исполнении иностранного судебного решения может быть удовлетворено компетентным российским судом и при отсутствии соответствующего международного договора, если на основе взаимности судами иностранного государства признаются решения российских судов».

В этой связи принципиальное значение имеет постановление Европейского Суда от 21 октября 2010 г. по делу «Петр Королев против Российской Федерации», в котором Европейский Суд, изложив позицию Судебной коллегии Верховного Суда Российской Федерации, высказанную в Постановлении от 7 июня 2002 г. № 5-ГО2-64, указал, что «российская правовая система не исключает принудительность исполнения судебных решений, принятых судами того государства, с которым у России отсутствует соответствующий договор». Принимая во внимание обязательность данного постановления для Российской Федерации, следует исходить из того, что отсутствие международного договора о взаимном исполнении судебных решений само по себе не исключает обращения иностранного судебного решения к принудительному исполнению на территории Российской Федерации на началах взаимности.

Соблюдение нашей страной норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их интерпретации прецедентной практикой Европейского Суда стимулирует дальнейшее совершенствование российского гражданского процессуального законодательства и служит действенной гарантией обеспечения эффективной судебной защиты прав и законных интересов граждан и организаций.

Т. В. Сахнова
О СОВРЕМЕННОЙ ПАРАДИГМЕ ЦИВИЛИСТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА

Прошедшее десятилетие пореформенного развития цивилистического процесса в России и новеллизация гражданского законодательства доказывают, на наш взгляд, неисчерпанность выработанной римским правом формулы actio habere-ius habere, которая одновременно содержит в себе возможности нового раскрытия парадигмы цивилистического процесса и его влияния на «творение» права – как объективного, так и субъективного.

Иметь иск – значит, иметь право; иметь возможность судебной защиты – значит, иметь право. Отсутствие такой возможности юридически «нейтрализует» право и его ценность. Однако формула actio habere-ius habere важна не только в своем традиционном предметно-объектном выражении (с точки зрения предмета и объекта процесса). Актуализируется ее методологическое, сущностное для процесса выражение и значение. Онтология цивилистического процесса – это, прежде всего, методы процесса и его функция – как внутренняя составляющая и ведущая. В таком понимании вопрос о парадигме процесса – вопрос о его методах и соотношении частноправовых и публично-правовых начал в методах и методологии процесса. С другой стороны, именно данная динамическая составляющая, бесспорно, влияет не только на определение и достижение цели процесса, но на ее качество.

Иными словами, предметным для сущности цивилистического процесса – и как деятельности, и как системы правоотношений – являются методы. Именно методы определяют содержание деятельности и отличают различные виды деятельности друг от друга. Методы реализации функции – как внутренней движущей силы деятельности – формируют и ее цель. Справедливость данного тезиса, доказанного в теории деятельности, в преломлении к цивилистическому процессу подтверждается опытом развития процесса в разных странах.

Например, публично-правовой концепт процесса, возобладавший – «с легкой руки» Франца Кляйна – в немецко-австрийской модели, предполагает приоритет публично-правового и методах, и, соответственно, – в цели процесса. Немецкий процесс – наиболее яркое и полное выражение социальной концепции процесса; ее дальнейшее усиление – основная идея реформ XXI в. Это с очевидностью проявляется в современном пореформенном развитии процессуального законодательства Германии, Австрии, ориентированного на усиление публично-правовых начал в методах цивилистического процесса (развитие принципов концентрации, кооперации, реституции; усиление власти суда; увеличение доли и веса процессуальных, публично-правовых по природе, обязанностей сторон). В таком понимании можно говорить о публично-правовой трансформации парадигмы немецкой модели цивилистического процесса. Интерес как внутренняя движущая, как методологическая составляющая перестает быть актуальной для судебного процесса, сохраняя свое значение только для внесудебных процедур урегулирования спора. Не случайно об изменении парадигмы современного немецкого процесса заговорили именно в связи с новеллизацией § 139 и § 142 ZPO в 2002 г. (своевременность представления объяснений сторонами; обязанность сторон представлять доказательства). Аксиома «без интереса нет процесса» трактуется в предметном и статичном значении. Сравним: с середины XIX в. в немецком процессе превалировала материально-правовая концепция иска. Отсюда – традиционные постулаты, что гражданское правосудие руководится «интересом отдельных лиц к осуществлению своего права», «стороны – это носители спорного права или правоотношения». Более того, цель гражданского процесса определялась как установление и осуществление субъективного права (и одновременно – обеспечение объективного права). Сейчас акценты смещаются в сторону публично-правового понимания процесса: цель процесса видится более в достижении истины как публично-правового блага, в обеспечении правопорядка. Одновременно жесткое разграничение судебной защиты как процесса публично-правового по природе с иными способами урегулирования спора делают невозможным их процедурное взаимодействие – по онтологическим причинам.

Под ред. Абовой Т.Е. Осуществление гражданского судопроизводства судами общей юрисдикции и арбитражными (хозяйственными) судами в России и других странах СНГ. Конференция

Под ред. Абовой Т.Е. Осуществление гражданского судопроизводства судами общей юрисдикции и арбитражными (хозяйственными) судами в России и других странах СНГ. Конференция

Сборник подготовлен по материалам международной научно-практической конференции, состоявшейся 22–23 ноября 2012 г. в г. Москве. В сборнике представлены статьи участников конференции по следующим основным направлениям: общие вопросы порядка осуществления правосудия судами по гражданским делам; влияние Европейского суда по правам человека на гражданское судопроизводство России и других стран СНГ; новые технологии и традиционные формы взаимодействия суда и участников процесса; доказывание и доказательства в гражданском судопроизводстве; судебная практика и ее роль в развитии гражданского оборота и обеспечении правопорядка в России; гражданское судопроизводство по отдельным категориям споров. В сборнике представлены также статьи о судебной практике по семейно-правовым спорам и альтернативным формам урегулирования разногласий сторон. <br><br> <h3><a href="https://litgid.com/read/osushchestvlenie_grazhdanskogo_sudoproizvodstva_sudami_obshchey_yurisdiktsii_i_arbitrazhnymi_khozyaystvennymi_sudami_v_rossii_i_drugikh_stranakh_sng_konferentsiya/page-1.php">Читать фрагмент...</a></h3>

Внимание! Авторские права на книгу "Осуществление гражданского судопроизводства судами общей юрисдикции и арбитражными (хозяйственными) судами в России и других странах СНГ. Конференция" (Под ред. Абовой Т.Е.) охраняются законодательством!