|
|
ОглавлениеРаздел I. Специфика обществознания и основные этапы его развития Раздел II. Человек. Общество. История Раздел III. Экономическая жизнь общества Раздел V. Политика и политическая система общества Раздел VI. Государство и право Раздел VII. Социальная сфера и духовная жизнь общества Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуРаздел III. Экономическая жизнь общества1. Экономика. Ее понятие и различные смысловые значения. «Жизнь общества» и экономика1. В строгом научном и философском смыслах экономика – это прежде всего отношения между людьми по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных благ. Строгость данного определения выражена двумя последними словами – «материальных благ». Именно отношения по поводу материальных благ объективно, по необходимости связывают всех людей воедино, т.е. делают (или не делают) их обществом. Объективная необходимость, с одной стороны, сродни тому, что в физике называется сопротивлением материалов. В каждый данный момент изо всех известных способов преобразования трудом вещества природы в конкретную вещь, т.е. в материальное благо, есть один – наиболее экономный (экономичный), требующий минимальных затрат. Он, естественно, предпочтителен для нормального, находящегося в здравом уме человека. Но для удовлетворения необходимых общественных потребностей требуется совокупность вещей, между производством которых и разделяется весь труд. Каждому человеку в конечном счете находится такое место в системе общественного разделения труда, которое обеспечивает минимальные затраты труда (экономию) на производство совокупного общественного продукта, т.е. в масштабе всего общества. Таким образом люди как бы обмениваются способностями в процессе производства: каждый занимается тем, что ему удается лучше других, и производит это что-то для всех, потому что другие производят также и для него. Адам Смит в «Исследовании о природе и причинах богатства народов» (1776) называл это своеобразным «меновым союзом», связывающим разделенных конкретным (частным) трудом людей воедино, в общество. То, что труд – это не столько разделение, сколько связь людей, более того, что это – их главная связь, впервые научно обосновал Карл Маркс в «Капитале» (I том, 1867; II том, 1885; III том, 1894). Общество объективно – не сумма индивидов или каких-либо имеющих свое особое лицо социальных групп и не договор между ними, предполагающий их равенство в качестве субъектов права, т.е. лиц, обладающих свободной волей и действующих каждый в своем интересе. Человек не способен даже просто выжить в одиночку, вне связей с другими людьми, вне общества. Поэтому люди изначально связаны не столько правами, сколько обязанностями по отношению друг к другу, не столько свободой выбора, сколько отсутствием выбора не столько волей, сколько неволей. В доказательство можно сослаться на науку, – ей неизвестны археологические факты (артефакты), свидетельствующие об обратном: любые вещи, или возникшие не естественным путем, а в результате труда предметы, указывают на совместный труд и тем самым на общество, частью которого является конкретный человек. Но если это так, то общество есть полная и целостная совокупность отношений между людьми. Конкретный человек при таком взгляде получает относительное (изменяющееся) определение через его признание (или непризнание) обществом в лице других конкретных людей, с которыми он прямо либо косвенно общается. В общении человек обретает личность, конкретное определение. Данный тезис подтверждается «непопулярностью» сегодня, в том числе и стыдливой замалчиваемостью проблемы со стороны вездесущих СМИ, бывшей главной в эпоху Просвещения теории «естественных прав человека», в соответствии с которой все люди без исключения в силу божественности происхождения рождаются на свет равноправными. Впрочем, наличие права и не означает наличия объекта права (например, право собственности не означает наличия объекта собственности, т.е. вещи или имущественного комплекса), поскольку на данный объект могут претендовать и другие имеющие на него право люди (лица). Как позже заметил известный немецкий юрист второй половины XIX в. Рудольф Иеринг (автор специального труда «Борьба за право»), за право нужно бороться! К этому можно только добавить, что бороться нужно и за возможность (право), и за осуществление (материализацию, реализацию, овеществление) этой возможности. Люди производят и нематериальные блага, но их производство, во-первых, сопряжено (если не исчерпывается этим) с обращением, или распределением, обменом и потреблением, материальных благ (например, хранение, транспортировка, расфасовка, упаковка, все виды «общественного счетоводства», техническое обслуживание, ремонт). Во-вторых, производство нематериальных благ во многом носит сомнительный характер: такого рода «массовая культура», как завезенная из-за океана в РФ в порядке «перехода к рынку» (бесконечные сериалы с криминальным, бытовым либо просто отсутствующим сюжетом, римейки бывших бестселлеров, ток-шоу на шокирующие темы, графика и живопись, получившие в народе название «обоев», спектакли, поставленные с постмодернистским вывертом, «тоталитарные» религиозные культы, лженаука в одежке «социологии» и «политологии» с тривиальными или как бы шутливыми принципами и законами и т. д.) не выдерживает суда истории уже в лице современников по причине очевидного растления человека, отвлечения его от духовного и душевного труда, направленного на развитие личности через усвоение и попытку превзойти, а не опошлить (принизить) именно классику. В-третьих, наиболее представительные нематериальные блага – духовные – производятся «случайно», в единственном числе, но этого бывает достаточно на века и тысячелетия. Такова классика во всех ее видах– искусства, религии, философии, математики, морали, политики, права, науки. Если бы люди не научились хранить и накапливать духовную культуру, то материальное производство осталось бы на примитивнейшем уровне, поскольку производство материальных благ есть в значительной мере (хотя и в порядке обратной связи)сознательное применение идеологии во всех ее формах, но особенно в форме так называемых социальных нормативов. Процесс производства материальных благ, или отношения между людьми по поводу производимых материальных благ, естественно дополняется процессом их обращения, или отношениями между людьми по поводу произведенных материальных благ. Обращение вторично по отношению к производству, иначе надо было бы признать материальными благами то, что и без труда существует в природе. Люди, конечно, пользуются и «дарами» природы, но это – капля в море, практически все необходимое для нормального развития общества, как писал К. Маркс, производится им внутри и посредством определенной его организации, т.е. внутри и посредством определенного строя общественных отношений, связывающих людей воедино. Материя, воспроизводящаяся в «дикой» природе (воспроизводство природы самой по себе), и материя, воспроизводимая обществом – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Нетрудно понять, что история есть тенденция к универсальному, всеобщему преобразованию природы, или к ее обобществлению. Как только продукт совместного труда оказывается готов, возникает вопрос о его присвоении, о собственности на него, или о его распределении между участниками производства. Вопрос этот непрост, в связи с чем уже в древнем праве возникли категории общей совместной и общей долевой собственности – как два принципиально разных пути решения. Практически в обоих случаях речь идет об установлении справедливого порядка пользования плодом (плодами) совместного труда. Но это – для натурального хозяйства, своеобразным пережитком которого являются и современное семейное, или домашнее, хозяйство, и современные сельские общины, такие, например, какими были советские колхозы (нечто подобное есть сегодня в Китае). А в случае товарного хозяйства продукт, как правило, вообще не нужен производителю для потребления, или пользования, и распределение имеет смысл только для последующего обмена своей доли на другой товар (в неразвитом товарном хозяйстве; сегодня это называется бартером) либо на деньги, в обмен на которые в конечном счете товаропроизводитель приобретает вещи, необходимые ему для потребления. Другими словами, здесь есть противоречие, которое юристам-цивилистам известно как выдел доли в натуре и идеально. Связанный с юридической практикой взгляд, как обычно, есть перевернутый экономический. Экономический смысл потребления заключается в воспроизводстве потребителя в качестве производителя. Так, например, наемный работник, потребляя необходимые для этого продукты (предметы потребления), отчасти воспроизводит свою рабочую силу, или способность к труду. Отчасти – потому, что для воспроизводства рабочей силы главным является непосредственное участие человека в производительном труде (процесс которого есть в то же время потребление средств производства). 2. В сознании людей экономика находит свое отражение в виде образов и категорий. Как не существует в реальности мышления при помощи только одного из полушарий головного мозга, так не существует и мировоззрения (сознания), содержательно состоящего только из образов или только из категорий. Целостную картину отраженной образами и категориями реальной (объективной) экономики сегодня тоже называют экономикой, тогда как до «перестройки и нового мышления» в этом случае употреблялись такие термины, как «политическая экономия», «экономическая наука», «экономическое учение», «учение о народном хозяйстве», «экономическая теория», «экономическая политика», «хозяйственное право», «хозяйственная этика», «философия хозяйства» и т. п. Таким образом, поколения в нашей стране сегодня говорят на разных языках. Плохо именно это, подрыв национальной культурной традиции, а не то, что слово «экономика» употребляется не в одном смысле. На то человеку и дан разум, чтобы разбираться в смыслах – мыслить и смыслить, размышлять и разуметь. Что касается нормативного закрепления за каждым словом только одного смысла, то в масштабе нации и надолго это в принципе как невозможно, так и не способно привести к желаемому результату – устранению разночтения и последующих разномыслия и разнодействия, – поскольку в этом случае та же проблема воспроизводится на более низком уровне: различий в словарном запасе. Экономика в смысле экономического знания (ведения) выглядит следующим образом. Во-первых, экономическое знание выражается как в виде образов, так и в виде категорий и законов. Во-вторых, есть экономическая мысль, т.е. неполное или нецелостное (фрагментарное, текущее в смысле: не фундаментальное) отражение действительности, и экономическая теория, т.е. полное и целостное знание. В-третьих, выделяются эмпирическое (непосредственно чувственное, из личного опыта, живосозерцательное) и теоретическое знание экономики, не возможное без дополнения живого созерцания учетом статистики и абстрактным мышлением. В-четвертых, различаются гипотетические (логически выстроенные, исходя из единого принципа, но не проверенные на практике) и классические, или проверенные практикой, экономические теории. В-пятых, есть философские, научные либо правовые теории экономики и прочие экономические теории. В этих «прочих» слова имеют более образный, чем категорический смысл. Из всего богатства экономического знания следует выделить экономическую науку как самое строгое знание. В этой строгости заключаются как его преимущество, так и недостаток: переходные исторические эпохи, которые по исчисленной в годах продолжительности, хронологически на порядок преобладают над эпохами классической зрелости, т.е. безоговорочного господства, какой-либо конкретно-исторической формы, невозможно отразить строгими научными категориями. В целостной системе научного знания принято выделять его основные классы, или отрасли, с предметной (объектной) точки зрения. Сегодня неоспоримо деление всей науки на две основные отрасли: естествознание и обществоведение (обществознание), а также деление естествознания на физику, химию и биологию. Субординация знания внутри обществоведения – дело будущего, однако против того, что в нем аналогичное физике в естествознании место занимает экономическая наука, мало кто возражает. Таким образом, это та печка, от которой приходится танцевать исследователю общества, какую бы специализацию он ни выбрал. Нельзя обойти вниманием и так называемые математические модели экономики, поскольку их неумелое использование чревато огромным вредом для экономики как в объективном, так и в субъективном смыслах. Математика не способна отразить своим «аппаратом» (числами, буквами-символами, линиями, геометрическими фигурами и телами предметную, т.е. внутреннюю, содержательную, а следовательно, и существенную, сторону бытия. Зато она блестяще отражает форму, внешнюю сторону и поэтому в качестве вспомогательной усиливает любую из предметных форм общественного сознания (идеологии). Математика очень хороша (применима с очевидной пользой для дела) там, где количественные изменения не переходят в качественные и обратно, т.е. там, где можно пользоваться рассудком, но не разумом, элементарной (формальной) логикой, но не диалектикой. 3. Третий смысл экономики – самый сложный, поскольку он, с одной стороны, относительно самостоятелен и выражается системой категорий, с другой стороны, он «снимает», как говорят философы-диалектики, т.е. включает в себя в подчиненном виде, первые два смысла. Получается три в одном. Но получается не всегда, не в каждом отдельном случае, а только в конечном счете. Если говорить о субъектах познания – обществе в целом, его основных классах, сословиях и отдельных общественных индивидах, – то только в голове наиболее «продвинутого» субъекта, которого с точки зрения общественной практики можно назвать мастером, т.е. ее творцом. Творцом в полном смысле слова: не страдающим (способным, но… или имеющим возможность, но…), а действующим, причем не в рамках «порочного круга», а «по спирали» в направлении «вперед» (на плоскости) и «вверх» (в объемном пространстве). Любое экономическое мировоззрение, т.е. полное отражение экономики, уже находящееся в голове действующего, чувствующего и мыслящего человека, воспринимается им наряду с живо созерцаемой и преобразуемой трудом (как непосредственно, так и опосредованно) реальностью, которая тоже отражается в его голове. Естественно, происходит наложение свеже воспринимаемой действительности на духовно усвоенную субъектом (обществом, его отдельным классом или общественным индивидом) картину мира. В результате возможны два варианта: рождающее своеобразный «стереоэффект» совпадение и, напротив, рождающее своего рода «раздвоение», «растроение» и т.д. несовпадение как в деталях, так и по существу. Только в случае совпадения общество становится действительным и разумным субъектом экономики (хозяйства). Тогда можно говорить о научной экономике (т.е. об экономике, основанной на выдержавшей проверку практикой науке), о правовой экономике, о философской экономике и т.д. Названные словосочетания воспринимаются в РФ еще с сопротивлением, хотя, например, идею правовой экономики со времени «перестройки» в нашей стране постоянно «раскручивают», что требует огромных финансовых средств и организационных усилий. Таким образом, действительная, или практическая, экономика выступает как диалектическое (не механическое и не метафизическое) единство объективной и субъективной экономики. Именно в практическом качестве она бесконечна, «открыта», способна «выходить за пределы» своего наличного бытия. Показательно, что практика «реализации» математических моделей «экономического развития» (например, знаменитой модели «шоковой терапии» для «перехода к рынку» в современном мире всегда оборачивается крахом, поскольку политики-технократы, стремясь подогнать реальность под формулы и «ради идеи» не считаясь с жертвами и разрушениями, рано или поздно сами становятся жертвой своего фанатизма. Но есть и другой опыт. Так, в Советском Союзе за математикой была признана не главная, а вспомогательная роль, аналогичная роли бухгалтерского учета в индивидуальном хозяйстве. Текущее и перспективное планирование развития экономики на основе применения математических моделей межотраслевых балансов народного хозяйства (с 1922 г., плана ГОЭЛРО) получило признание во всем мире. Вывод: средство нельзя ставить выше цели. Это – не новая истина, она известна человечеству много веков, да и вообще представляет собой элементарную логику (нецелесообразное средство никогда не приведет к поставленной цели), но люди почему-то до сих пор предпочитают размышлять о проблеме с изнанки: оправдывает ли цель средства, или все ли средства хороши для достижения высокой цели? История развивается так, что в процессе производства ум порождает не только техническое, или внешне целесообразное простое умение – навык, но и глубоко понятое сложное умение, которое позволяет достигшему высшего мастерства субъекту (мастеру) импровизировать, вследствие чего ум с необходимостью превращается в раз-ум и раз-умение, т.е. в революционный переход от данного способа производства к новому, лучшему. Естественно, сначала у общества нет даже навыка производить новым способом, но впоследствии он приобретается. В результате как накопления опыта, так и накопления знаний появляются новая техника и новая технология, следовательно, материализуется прежде недоступный значительно более высокий уровень производительности труда, требующий предварительного обучения (переобучения, переподготовки) работника. Далее все повторяется. Развитие экономики, или экономический прогресс, можно рассматривать с разных сторон: на уровне предприятия (и отрасли народного хозяйства) его обычно отслеживают со стороны техники (технологии), на более высоком уровне народнохозяйственных комплексов – со стороны производственных отношений. Можно представить себе историю в виде песочных часов, которые всякий раз, когда весь песок высыпается, переворачиваются «невидимой рукой», и отсчет времени начинается сызнова. Из расчета выпадает только время самого переворота. Капитализм – самый революционный из когда-либо господствовавших в истории способов производства. Он и начинается с революции: в процессе «первоначального накопления» хозяйствующий субъект не просто разделяется на хозяина и работника (это было уже и при рабовладении, и при крепостничестве, или феодализме), а практически закрепляет (и объективно, и субъективно) невозможность возврата к прежним способам производства. Затем, в период своего господства, капитализм полностью исчерпывает этот антагонистический вариант общественного разделения труда, делающий невозможным участие в производительном труде индивидов из господствующего (над людьми, следовательно, и над вещами) общественного класса. Всеобщий закон капиталистического накопления не только воспроизводит классово-антагонистическое деление общества, но и превращает растущее число (и долю) населения в «излишнее», в «резервную промышленную армию труда». Достижение капитализмом зрелости ознаменовано тем, что, начиная с 1825 и по 1900 г. он раз в каждые 9–11 лет коренным образом изменял технический базис производства в масштабе всего народного хозяйства (этот факт лежит на поверхности явлений и отражается статистикой) стран, в которых господствовал капиталистический способ производства, что влекло за собой изменение системы общественного разделения труда и, соответственно, социальной структуры общества, или деления его на классы, сословия (профессии) и т. д. После мирового экономического кризиса 1900–1903 гг. к власти приходит финансовый капитал и финансовая олигархия, свободная конкуренция превращается в фикцию, и в силу исторической необходимости начинается публично не признаваемое (даже наоборот – скрываемое от общественности) государственно-монополистическое регулирование экономики. Оно, как правило, включает в себя: – социальную политику (она прямо связана с воспроизводством рабочей силы); – демографическую политику (особенно в части занятости населения и миграции рабочей силы); – образовательную политику (она регулирует начало трудовой активности лиц трудоспособного возраста и уровень квалификации работников); – научно-техническую политику (она прямо связана с воспроизводством средств производства); – сочетание несения бремени государственной собственности с государственной предпринимательской деятельностью (включая участие государства в транснациональных корпорациях на своей территории); – прогнозирование экономики; – программирование экономики (сегодня программы не столько дополняются, сколько вытесняются «проектами», рассчитанными на одноразовый эффект, – это свидетельствует о деградации интеллектуального уровня высших государственных чиновников либо об их коррумпированности, т.е. о политической, моральной и правовой деградации); – планирование экономики (в рамках «государственного сектора»; как индикативное, так и директивное – например, в части военно-промышленного комплекса, транспорта, связи, производства запрещенных к обороту и ограниченных в обороте вещей и т п.); Внимание! Авторские права на книгу "Обществознание. 4-е издание" (Под ред. Марченко М.Н.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
