Обеспечение прав и свобод человека в современном мире: материалы конференции: в 4 ч. Часть 3

Председатель ред. коллегии сборника Синюков В.Н.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 25.04.2017 ISBN: 9785392259403 Язык: Объем текста: 488 стр. Формат: epub

Оглавление

Кузнецовские чтения «Роль уголовного права и обеспечение прав и свобод человека»

Секция криминологии и уголовно-исполнительного права

Круглый стол «Обеспечение прав и свобод человека в современном уголовном процессе»

Круглый стол «Криминалистическое изучение личности»

Круглый стол «Судебно-экспертная деятельность и обеспечение прав и свобод человека»

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Круглый стол
«Криминалистическое изучение личности»

А. В. Акчурин

начальник кафедры уголовного процесса и криминалистики Академии ФСИН России, кандидат юридических наук, доцент

Криминалистическое изучение личности преступника по делам, возбужденным по ст. 111 УК РФ в отношении осужденных, отбывающих уголовное наказание в исправительных учреждениях

Согласно данными ФСИН России, за последние пять лет было зарегистрировано 210 случаев умышленного причинения тяжкого вреда здоровью осужденными, отбывающими наказание в исправительных колониях общего, строгого и особого режимов: в 2011 – 36, в 2012 – 48, в 2013 – 41, в 2014 – 40, в 2015 – 45.

Следует отметить, что официальная статистика ФСИН России фиксирует только преступления, по которым возбуждались уголовные дела. Однако необходимо принимать во внимание высокую латентность выше указанной категории преступлений.

Нами предпринята попытка исследования материалов уголовных дел, возбужденных в 2010–2014 гг. по ст. 111 УК РФ в отношении осужденных отбывающих уголовное наказание в виде лишения свободы в исправительных колониях общего, строгого и особого режимов.

Из 205 изученных материалов в отношении умышленного причинения вреда здоровью в 2010–2014 гг. по ч. 1 ст. 111 УК РФ было возбуждено112 уголовных дел, по части 2–4, по части 3–7, по части 4–82.

Из 182 лиц, привлеченных к уголовной ответственности по ст. 111 УК РФ за указанный период, 181 являлись представителями мужского пола и 1 женщина; 95,2 % осужденных — граждане Российской Федерации, 1,8 % — Азербайджанской республики, 1,2 % — Республики Узбекистан, 1,2 % — Республики Таджикистан, 0,6 % — Украины.

Для рассматриваемой категории преступлений, как и для убийств, характерно осуществление активных действий в отношении потерпевшего, что предполагает наличие у преступника возрастной физической активности и соответствующего физического здоровья.

Проведенное нами исследование подтверждает данное предположение. Наиболее криминогенной категорией осужденных является возрастная группа от 30 до 44 лет. На нее приходится 54,4 % преступлений. На втором месте в возрастной структуре пенитенциарных преступников, причиняющих тяжкий вред здоровью, находится молодежная группа в возрасте от 18 до 29 лет — 32,3 %. Для более старших возрастных групп характерно снижение физической активности и здоровья с одновременным повышением степени обдуманности своих действий и осознанности возможных последствий (прежде всего, уголовно-правового характера). Результаты нашего исследования подтверждают это. Осужденными в возрасте 45–59 лет было совершено 12,7 % преступлений, а лицами старше 60 лет — 0,6 %.

Результаты исследования позволили сделать вывод о влиянии образовательного уровня на криминогенную направленность личности пенитенциарного преступника, умышленно причиняющего тяжкий вред здоровью. На основе полученных нами данных, практически половина (47,2 %) осужденных, совершивших анализируемые нами преступления, имели среднее образование, третья часть (33,4 %) — неполное среднее, а каждый восьмой пенитенциарный преступник (11,9 %) — среднее специальное образование. Лишь незначительная часть осужденных имели либо высшее образование (3,1 %), либо — начальное образование (1,9 %). При этом 2,5 % лиц привлеченных к уголовной ответственности по ст. 111 УК РФ вовсе не имели никакого уровня образования, т. е. были неграмотны.

Из числа осужденных, умышленно причинивших тяжкий вред здоровью в период отбывания наказания в исправительной колонии, 58,2 % не были трудоустроены и не занимались иным общественно полезным делом. Трудились, соответственно, 41,8 % осужденных.

В целом, для осужденных, совершивших исследуемую категорию преступлений характерно наличие значительного преступного опыта. Так, доля осужденных, в отношении которых было возбуждено уголовное дело по ст. 111 УК РФ и при этом уже имелась судимость, составила: 1 судимость — 53,1 %, 2–18,2 %, 3–10,1 %; 4–6,5 %; 5–5,6 %; 6–2,7 %; 7–2,2 %; 8–1,6 %.

Следует обратить внимание на то, что в числе этих лиц имелась доля осужденных (1,7 %), которые ранее уже были судимы за совершение пенитенциарного преступления (побег, дезорганизация нормальной деятельности исправительного учреждения и т. п.), что позволяет говорить о наличии у данной категории стойкой криминальной направленности личности. Практически половина всех осужденных, умышленно причинивших тяжкий вред здоровью в период отбывания наказания в исправительной колонии, ранее имела опыт совершения преступлений против жизни и здоровья (48,6 %).

Практика показывает, что абсолютное большинство противоправных деяний, допускаемых осужденными в исправительных колониях и квалифицируемых по ст. 111 УК РФ совершается без предварительной подготовки, в условиях внезапно возникшей ссоры (52,8 %). Из личной неприязни совершается 42,3 % преступлений, из мести — 2 %, из корыстных побуждений — 1,5 %, из хулиганских побуждений — 1,4 %.

Ссоры возникают, как правило, в результате оскорблений, распространения порочащих сведений, избиений, на почве мужеложества и т. п.

Наиболее характерным примером умышленного причинения тяжкого вреда здоровью в исправительной колонии может служить следующий.

В условиях производственной зоны исправительной колонии между осужденными Ч. и Р. произошла словесная ссора на бытовой почве, в результате которой осужденный Р. выразился нецензурной бранью в адрес осужденного Ч. и нанес ему один удар кулаком в область лица. Осужденный Ч. взял с ближайшего станка металлический предмет в виде пластины приблизительно длиной около 20 см, шириной 2 см и нанес осужденному Р. один удар в область грудной клетки, в результате чего причинил ему тяжкий вред здоровью.

Рассматривая свойства пенитенциарных преступников, нельзя не отметить обдуманный характер подготовительных действий, предшествующих возможному причинению вреда здоровью другому осужденному.

Абсолютное большинство случаев умышленного причинения тяжкого вреда здоровью в исправительных колониях связано с использованием различного рода орудий и средств, либо предметов, которые могут быть применены в целях причинения такого вреда (69,9 %):

• заточка (специально заостренные, либо заточенные металлические пластины, черенки от столовых ложек, супинаторы ботинок, куски стальной проволоки и т. п.) — 34,7 %;

• нож — 13,3 %;

• молоток — 4,2 %;

• производственный резак — 4 %;

• отвертка — 1,3 %;

• иной производственный инструмент (ножницы, шило, лом и т. п.) — 1,1 %;

• подручные средства (металлический прут или труба, деревянный брусок, кирпич, металлическая дужка от кровати, черенок от лопаты или иного инвентаря и т. п.) — 11,3 %.

Вместе с тем, треть преступлений (30,1 %) совершается путем использования непосредственно мускульно-физической силы человека без применения каких-либо орудий и средств причинения вреда, как правило, в форме нанесения ударов руками и ногами по телу потерпевшего.

Анализ материалов уголовных дел показал, что имеющийся преступный опыт предопределяет выбор осужденными не только орудий преступления, но и закономерно связан с некоторыми другими обстоятельствами умышленного причинения тяжкого вреда здоровью.

Об умышленном характере активных действий пенитенциарных преступников говорят следующие результаты анализа материалов уголовных дел. Половина из всех следов (51,4 %), оставленных на теле потерпевшего в результате умышленного причинения ему тяжкого вреда здоровью, были связаны с резанными, рубленными, либо колотыми ранениями:

• проникающее ранение брюшной полости — 25, 4 %;

• проникающее ранение в область грудной клетки — 20,4 %;

• проникающее ранение в различные части тела (шея, плечи и т. п.) — 5,6 %;

• открытая черепно-мозговая травма — 4,2 %;

• закрытая черепно-мозговая травма — 26,8 %;

• тупая травма брюшной полости — 9,9 %;

• переломы костей и суставов — 3,5 %;

• тупая травма грудной клетки — 2,1 %;

• иные травмы (ожог лицевой части головы, повреждение глазного яблока, повреждение внутренних органов и т. п.) — 2,1 %.

Учитывая уже имеющийся преступный опыт, пенитенциарные преступники нередко предпринимают меры к сокрытию преступления: следы крови стираются, замываются, орудия преступления уничтожаются. В этой связи характерным является следующий пример.

Между осужденным О. и Х. на бытовой почве произошел конфликт, в ходе которого О. нанес Х. несколько ударов кулаком по лицу, при этом Х. ударился головой о стену затылком. Осужденный О. повел Х. в банно-прачечный комбинат, чтобы Х. смыть выступившую кровь. Находясь в помещении банно-прачечного комбината, Х. сказал О., что просто так это не оставит и начал повторно выражаться нецензурной бранью, в ответ О. нанес Х. несколько ударов кулаком по голове и в область шеи.

Именно для пенитенциарных преступников характерна ситуация, когда причиненный вред здоровью представляется, как случайность или неосторожность действий самого потерпевшего. Опровергнуть такие утверждения, а тем более выявить виновных представляется возможным далеко не всегда.

Так, в ночное время в дежурную часть исправительной колонии обратился осужденный С., который сообщил, что осужденный Е. упал с кровати и разбил голову о тумбочку. В ходе проведения проверочных действий осужденный С. признался в том, что это он, из личных неприязненных отношений, нанес осужденному Е. два удара по голове дужкой от кровати, когда последний спал.

Таким образом, проведенное исследование дает основание полагать, что типичный современный пенитенциарный преступник, умышленно причиняющего тяжкий вред здоровью, — это осужденный мужского пола в возрасте 30–44 лет, имеющий среднее образование, не занимающийся трудовой деятельностью в исправительном учреждении, как правило, не состоящий на медицинском учете, имеющий одну или две судимости, опыт совершения преступлений против жизни и здоровья, являющийся нарушителем установленного режима отбывания наказания.

Б. А. Алиев

старший научный сотрудник Института философии и права Национальной академии наук Азербайджана, доктор философии по праву (PhD), доцент

Тактико-криминалистические, психологические и организационные особенности переговорного процесса с террористами

Захват заложников и похищение людей продолжает оставаться одним из наиболее опасных видов террористической деятельности. Известно, что успешность проведения специальной операции по освобождению заложников зависит от целого ряда факторов, среди которых, по мнению специалистов, основным является ведение переговоров. Причем роль переговорщика является исключительной, так как именно от его действий во многом зависит исход специальной операции, начиная от полного отказа от преступления (спасение жизни, как заложников, так и сотрудников специальных подразделений, осуществляющих контртеррористическую операцию по освобождению заложников и нейтрализации (задержанию) террористов), с одной стороны, и проведение штурма с минимальным ущербом указанным выше лицам — с другой.

Актуальность разработки целостной системы требований к переговорщику, в том числе требований к его личностным характеристикам и способностям, не вызывает сомнений. Подтверждением этого тезиса является, как показывает практика, тенденция к «популяризации» преступлений, связанных с захватом заложников. Диапазон последних колеблется от преступлений уголовного характера (захват заложников от «безысходности» лицами, пытающимися избежать задержания силами правопорядка) до крупномасштабных террористических актов (захват заложников с целью влияния на социально-политическую ситуацию, как в своей стране, так и за ее рубежами). Таким же широким представляется и перечень требований, которые выдвигаются лицами, захватившими заложников, — от возможности избежать правосудия, до выдвижения заведомо невыполнимых требований (вывести военный контингент из какой-либо страны, области и т. п., смена политической власти и пр.), причем, естественно, в кратчайшие сроки.

Возвращаясь к теме статьи, следует, на наш взгляд, выделить ряд условий и задач процесса ведения переговоров с лицами, захватившими заложников, которые в своем единстве и будут определять психологические требования, предъявляемые непосредственно к личности переговорщика. При этом среди условий ведения переговоров можно выделить следующие:

• реальная опасность здоровью и жизни переговорщика;

• одновременно возлагаемые на переговорщика ответственность за сохранность здоровья и жизни заложников и необходимость выполнения поставленной штабом по проведению спецоперации задачи;

• непредсказуемость и неопределенность поступающей информации;

• дефицит времени на принятие решений и лимитированность действий переговорщика, как законодательством, так и принимаемыми решениями штаба по проведению спецоперации;

• чрезмерная психоэмоциональная напряженность;

• «социальная изоляция», индивидуальная ответственность за процесс ведения переговоров или их срыва;

• отсутствие, в случае непредвиденных обстоятельств, помощи со стороны сил, осуществляющих специальную операцию.

Среди основных задач, решение которых возлагается на переговорщика в рамках специальной операции по освобождению заложников, можно выделить следующие:

• снятие психомоциональной напряженности начальной стадии процесса ведения переговоров;

• выяснение (уточнение) обстоятельств и обстановки в зоне ведения специальной операции по освобождению заложников;

• выяснение личности (личностей) террористов, их количества, возрастных, физических, психических и других особенностей, сведений об их намерениях, связях с другими преступными формированиями (лицами) включенными (участвующими) в террористическом акте, видах и количестве вооружения;

• выяснение количества и категорий заложников, их физического состояния (здоровья и т. п.);

• выбор наиболее удобной (целесообразной) формы ведения переговоров (устно «лицом к лицу»; письменно; с использованием технических средств связи; опосредовано (через заложника или переводчика)).

Исходя из вышеперечисленного, а также накопленного в ходе эмпирических исследований опыта психологической науки в сфере изучения проблем общения в экстремальных (конфликтных) условиях, можно, по нашему мнению, остановиться на следующих моделях превалирующих личностных свойств участников обозначенной выше ситуации общения или, как неоднократно упоминается в литературе, ситуации вынужденного конфликтного общения.

Так, по мнению Ю. С. Горбунова, если одна сторона (в нашем случае — лица, удерживающие заложников) использует деструктивные приемы обсуждения некой проблемы, такие как: запугивание и угрозы, унижения партнера и оскорбления в его адрес, ссылка на свою доминантную позицию (оружие, смерть заложников, вероятность подрыва стратегического объекта и др.), уклонение от обсуждения проблемы, то в противовес вторая сторона (парламентер) вынужден противопоставлять следующие приемы: конкретность высказываний, их доступность пониманию, информативность ответов (или возражений, реплик), вовлеченность в продолжение диалога. Из указанной выше модели можно сделать вывод, что основным требованием к личности парламентера (лица ведущего переговоры) будут требования к его коммуникативным способностям, знанию психологии общения, а также знанию способов и приемов преодоления (нейтрализации) конфликтных ситуаций, возникающих в ходе переговорного процесса.

В основу следующей модели легла работа Д. В. Ольшанского и некоторые другие. Суть этой модели заключается в том, что в основе конструктивного взаимодействия двух конфликтующих сторон лежат способности к распознаванию и адекватной интерпретации эмоциональных состояний лиц, удерживающих заложников, что, в свою очередь, позволяет прогнозировать поведение террористов, реальность их угроз здоровью и жизни заложников. Выбирая из всего многообразия состояний человека в качестве объекта исследования состояние эмоциональной напряженности, в котором, безусловно, находятся лица, удерживающие заложников, исследователи руководствуются, как правило, следующими соображениями. Состояние эмоциональной напряженности, в частности, затрагивает не только относительно простые, например сенсорные, но и более сложные — интеллектуальные процессы. Поэтому от своевременного и объективного распознания состояния эмоциональной напряженности и от умения прогнозировать эмоциональную устойчивость человека зависят решения целого ряда важных практических задач. Таким образом, представители указанной выше модели склоняются к мнению, что основными требованиями к личности переговорщика выступают характеристики его эмоциональной сферы и способностей к распознаванию эмоциональных состояний партнера по общению.

Еще одной, достаточно распространенной, моделью конфликтного общения и, соответственно, выдвигаемых требований к участникам такого общения является такая, которая предполагает доминирование интеллектуальных и волевых качеств участников процесса общения. Парламентер, вступая в диалог с лицом (лицами) удерживающим заложников, оперирует в первую очередь такими мыслительными операциями, как сравнение, анализ, синтез, абстрагирование, обобщение, систематизация в формах размышления, умозаключения и т. п., то есть апеллирует к когнитивной оценке предмета общения (переговоров).

Рассмотренные выше модели конфликтного общения и опора участников переговорного процесса на различные личностные качества и способности позволяют в определенной мере решать поставленные перед переговорщиком задачи. В тоже время при таком подходе к проблеме открытым остается вопрос выбора тактики переговоров с учетом условий их проведения, а также ведение переговорного процесса с террористами, находящимся в измененном психическом состоянии, вызванном различными причинами, начиная с наркотического, алкогольного и др. опьянения, заканчивая психическими заболеваниями. В этом случае, естественно, от переговорщика требуется знание поведенческих паттернов вышеназванных состояний, а также возможных следующих за ними состояний.

Переговорщику, независимо от избранной тактики ведения переговорного процесса, требуются знания и практические умения для преодоления специально создаваемых барьеров общения, диктуемых, в первую очередь, ультимативной формой выдвижения требований.

Как правило, после окончания переговоров переговорщик совместно с психологом спецподразделения дает характеристику личности преступника на основе специально разработанных таблиц.

Подводя итог изложенному, проанализировав условия и задачи ведения переговорного процесса с лицами, удерживающими заложников, основными психологическими требованиями к личности переговорщика, на наш взгляд, следует признать такие:

1. Мобильность мышления, которая позволит переговорщику выбирать такой стиль общения и аргументы, которые будут, с одной стороны, способствовать решению поставленных перед ним задач штабом по проведению спецоперации по освобождению заложников и нейтрализации террористов, а, с другой, — способствовать созданию ситуации, при который проведение силовой фазы специальной операции будет максимально эффективным и безопасным.

2. Эмоциональная устойчивость (в течение длительного времени) позволит нейтрализовать воздействия условий ведения переговорного процесса, и, соответственно, продолжать их, не снижая эффективности.

3. Толерантность к неопределенности. Ситуация ведения переговоров с лицами, захватившими заложников, характеризуется отсутствием четко определенных условий ее разрешения. В таком случае парламентеру необходимо адекватно реагировать на отсутствие «обратной связи» с террористами.

4. Умение вести торги и затягивать время — путь к успешным переговорам.

Опираясь на указанные выше психологические требования к личности переговорщика, как субъекта переговорного процесса в специальных операциях по освобождению заложников, можно, по нашему мнению, сформулировать предполагаемую многоуровневую модель подготовки переговорщиков, а именно:

1. Лица, контакт которых с преступниками, захватившими заложников, становится возможным в связи с исполнением служебных обязанностей (например, сотрудники пенитенциарной системы, правоохранительных органов, военнослужащие внутренних войск и т. п.). Такой категории лиц необходимы, в первую очередь, знания о поведении в сложившихся обстоятельствах, выдержанность в поступках и вербальных репрезентациях, знание регламента дальнейших действий.

2. Лица, контакт которых с преступниками, захватившими заложников, наиболее вероятен, и, как правило, выдвигается, как требование со стороны последних. Такая категория лиц должна владеть, помимо знаний, коммуникативными навыками и навыками определения эмоциональных состояний, а также поведения и способов разрешения конфликтных ситуаций. Особо отметим, что эти лица должны быть осведомлены о рекомендованных и не рекомендованных действиях в ситуации ведения переговорного процесса в рамках проведения специальной операции по освобождению заложников.

3. Лица, контакт которых с преступниками, захватившими заложников, обязателен в силу их профессиональной деятельности, т. е. переговорщики, привлекаемые штабом по проведению спецоперации в качестве основных лиц, ведущих переговорный процесс. Для этих лиц обязателен набор личностных качеств и способностей, роль которых раскрыта выше.

На наш взгляд, поднятая проблема психологических требований к личности переговорщика является комплексной. Она выходит за рамки одной статьи и требует всестороннего, междисциплинарного подхода при анализе, что составляет отдельное перспективное направление исследований.

А. А. Бессонов

первый заместитель руководителя следственного управления Следственного комитета РФ по Республике Калмыкия, полковник юстиции, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Астраханского филиала Саратовской государственной юридической академии, кандидат юридических наук

Роль криминалистики в обеспечении прав и свобод человека

В любом высокоразвитом и демократическом обществе права и основные свободы человека признаются высшей ценностью. Согласно Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, другим международно-правовым актам, Конституции Российской Федерации ограничение таких прав и свобод допускается не иначе, как по основаниям, установленным Законом, и только в целях защиты прав других членов общества, а также государства, как гаранта соблюдения прав находящихся на его суверенной территории людей.

В каждом цивилизованном государстве система государственных органов основополагающим принципом своей деятельности имеет признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека. Наибольшее ущемление прав и свобод человека происходит в уголовном судопроизводстве, которое, тем не менее, имеет своей целью их защиту с позиций: а) защиты прав и законных интересов лиц, пострадавших от преступлений; б) защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

При осуществлении своих функций в уголовном судопроизводстве его участниками на первый план в их деятельности выходят нормы уголовного права (ибо они определяют, что является преступлением) и уголовно-процессуального права (как устанавливающие процедуру реализации норм материального права). В свою очередь, нормы уголовного и уголовно-процессуального права, касающиеся преступления и в этом смысле воплощенные в предмете доказывания по уголовному делу о том или ином виде преступлений как цели конкретного уголовного процесса, не имеют никаких других средств своего установления в практической деятельности, кроме рекомендаций, выработанных криминалистикой. Здесь можно речь вести о криминалистической характеристике преступлений различных видов, тактических приемах производства отдельных следственных действий, криминалистической технике, частных криминалистических методиках и пр.

Рассматривая вопрос об обеспечении прав и свобод человека в уголовном судопроизводстве, представляется правильным криминалистику ставить в одну линию с уголовным правом и процессом, поскольку именно от уровня и эффективности применения ее рекомендаций субъектом расследования зависит:

• объективность установленной следователем ретроспективной модели расследованного преступлений, прежде всего за счет использования познаний о видовых криминалистических характеристиках преступлений и типичных следственных ситуациях;

• полнота полученной в ходе любого следственного действия доказательственной информации обо всех сторонах преступления и лице, его совершившем, в том числе путем применения тактических приемов, операций и комбинаций, криминалистической техники;

• всесторонность изучения проходящих по делу лиц за счет знания основ криминалистического учения о человеке (здесь речь может идти об установлении причиненного преступлением пострадавшему морального вреда, выявлении, исходя из личности преступника, возможности оказания им давления на потерпевшего и т. п.);

• установление всех участников группового преступления и полноты эпизодов их преступной деятельности, в частности, сквозь призму применения знаний об особенностях криминалистической характеристики этих преступлений, основ преодоления противодействия расследованию, криминалистического изучения их личностей и т. п.;

• проверка алиби подозреваемого или обвиняемого, представленных им доказательств в обоснование своей версии произошедшего (к примеру, о необходимой обороне либо крайней необходимости) и др.;

• установление характера и размера причиненного преступлением вреда, поиск похищенного имущества, а также выявление имущества, на которое может быть наложен арест;

• эффективность розыска скрывшегося преступника, который может представлять угрозу потерпевшему и свидетелям, преследуя цель оказания противодействия объективному и всестороннему расследованию;

• наконец, установление причин и условий, способствовавших конкретному преступлению, и принятие мер к их устранению как средство защиты всех членов общества от подобных преступных посягательств в будущем.

Знание криминалистики, выработанные ею криминалистические рекомендации и разработанные технические средства имеют значение для большинства стадий уголовного процесса, начиная с поступления сообщения о преступлении и до вынесения окончательного судебного решения по уголовному делу.

Например, уже в ходе осмотра места происшествия следователь, используя криминалистику, решает задачу защиты прав лица, потерпевшего от преступления. От того, насколько качественно он проведет данное следственное действие, с применением необходимой криминалистической техники выявит и изымет все следы преступления, зависит объективность установления обстоятельств преступления, поиск похищенного имущества, а самое главное — скорейшее выявление и задержание лица, его совершившего.

Самым худшим итогом некачественно и неполно проведенного осмотра места происшествия может явиться невозможность установления лица, совершившего преступление, конечно же, при отсутствии возможности восполнить этот недостаток другим путем. Применительно к такому случаю О. А. Малышева верно отметила, что при невыполнении правоохранительными органами обязанности по установлению лица, совершившего преступление, «пострадавший от преступления дважды становится потерпевшим ввиду того, что наличествует факт совершения уголовно наказуемого деяния в отношении него и, кроме того, его нарушенные права и интересы не восстановлены».

Кроме того, некачественный осмотр места происшествия может обусловить невозможность проверки версии подозреваемого или обвиняемого и тем самым повышает риск осуществления незаконного уголовного преследования.

В таком случае вполне возможно вести речь о дополнительном и повторном осмотре. Однако нередки случаи, когда и этим ошибки первоначального осмотра исправить нельзя (к примеру, если с нарушением технологии изъят единственный след и тем самым он уничтожен; не изъятый ранее след уничтожен ввиду погодных факторов или умышленных действий заинтересованных лиц и т. п.).

Поверхностные допросы проходящих по делу лиц, особенно потерпевших и свидетелей, влекут неизбежную необходимость их повторного проведения, что также сказывается на обеспечении прав и свобод лиц, не причастных к преступлению, но вовлекаемых в связи с его расследованием в уголовное судопроизводство.

Нарушение любых криминалистических рекомендаций, использование неисправных либо неприменимых в конкретном случае технических средств при производстве криминалистической экспертизы, банальная невнимательность эксперта может и вовсе привести к даче выводов, не соответствующих действительности. Подобные экспертные ошибки чреваты незаконным привлечением лица к уголовной ответственности либо, наоборот, освобождением от нее, а последнее неизбежно повлечет нарушение прав потерпевшего.

Аналогичные примеры можно привести по отношению к каждому следственному действию и всему расследованию в целом.

В этом плане перед криминалистической наукой стоит задача постоянного совершенствования криминалистической тактики производства каждого следственного действия, применяемой в расследовании криминалистической техники и различных криминалистических рекомендаций. Криминалистическая наука должна постоянно держать руку «на пульсе» практики, определяя ее потребности и проблемы, и восполнять ее пробелы своими своевременными исследованиями, рекомендациями и техникой.

Другой стороной рассматриваемого вопроса является необходимость соответствия всех разрабатываемых криминалистикой рекомендаций и техники требованиям соблюдения прав и свобод человека.

С этих позиций к криминалистическим рекомендациям и криминалистической технике применяются особые требования:

1. Они сами и условия их применения должны строго соответствовать требованиям действующего законодательства.

2. Их научность, предполагающая получение истинного знания об исследуемом объекте, явлении, процессе, позволяющего достигнуть объективного результата их применения.

3. Отсутствие при их использовании потенциальной угрозы жизни, здоровью, как участников ситуации их применения, так и посторонних лиц, необоснованного повреждения и уничтожения чужого имущества.

Третьей стороной исследуемой проблемы выступает вопрос качества непосредственного использования на практике предложенных криминалистикой рекомендаций и разработанной криминалистической техники. Это напрямую зависит от уровня профессиональной подготовки их применяющего субъекта, будь то следователь, дознаватель, суд или иной участник уголовного судопроизводства.

В этой связи особые требования следует предъявлять к качеству первоначального высшего профессионального образования. Оно должно предполагать получение не только теоретических знаний, но и практических навыков и умений. Будущий следователь, дознаватель, судья должны получить полные и всесторонние знания обо всех возможностях современной криминалистики в решении стоящих перед ними в рамках уголовного процесса задач.

Более того, Р. С. Белкин обоснованно полагал, что изучение криминалистики призвано обеспечить не только приобретение необходимых практических навыков работы с доказательствами, организации и проведения расследования уголовных дел, но и формирование системы взглядов, убеждений и принципов, обеспечивающих сознательный, творческий и инициативный подход к решению задач борьбы с преступностью, особе мировоззрение в этом деле. Это требует умелого и правильного сочетания в учебном курсе теоретических положений и практических навыков, позволяя решать двуединую задачу подготовки профессионалов расследования.

К этому следует добавить, что в процессе обучения криминалистике нужно прививать будущим правоприменителям чувство ответственности за соблюдение прав и свобод человека, как в процессе использования криминалистических знаний, так и путем их использования для достижения целей уголовного судопроизводства.

Еще в 20-е годы прошлого столетия один из основоположников отечественной криминалистики Г. Ю. Маннс абсолютно верно отметил «следователь, который учится во время практики или на практике, учится всегда за ее счет, то есть за счет людей, которые имеют несчастье попасть в сферу его неумелой деятельности, или за счет интересов общества, которые он, терпя неудачу при раскрытии преступлений, не в состоянии в должной мере оградить».

Подводя итог изложенному, следует отметить, что значение криминалистики в обеспечении прав и свобод человека в уголовном судопроизводстве ни в коем случае нельзя умалять. Она в этом смысле должна занимать такое же место, как уголовное прав и процесс. Именно сквозь призму такого значения криминалистики необходимо разрабатывать все ее теоретические положения, рекомендации и криминалистическую технику, а также осуществлять качественное профессиональное обучение тех, кто все это будет применять на практике.

Председатель ред. коллегии сборника Синюков В.Н. Обеспечение прав и свобод человека в современном мире: материалы конференции: в 4 ч. Часть 3

Председатель ред. коллегии сборника Синюков В.Н. Обеспечение прав и свобод человека в современном мире: материалы конференции: в 4 ч. Часть 3

22 ноября – 3 декабря 2016 г. состоялась VI Московская юридическая неделя, центральным событием которой стала научно-практическая конференция «Обеспечение прав и свобод человека в современном мире». Организаторы конференции — Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА), Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова (МГУ). В сборник включены тезисы докладов, подготовленные для конференций, круглых столов и секций, проводившихся в рамках Юридической недели.<br /> Сборник рекомендуется для научных работников, преподавателей, аспирантов, студентов юридичеких вузов и факультетов. Сборник представляет интерес для руководителей органов государственной власти и местного самоуправления, сотрудников провоохранительных органов, бизнес-сообщества.

Внимание! Авторские права на книгу "Обеспечение прав и свобод человека в современном мире: материалы конференции: в 4 ч. Часть 3" (Председатель ред. коллегии сборника Синюков В.Н.) охраняются законодательством!