|
|
ОглавлениеГлава 1. Предмет и структура методологии научного познания Глава 2. Структура научного знания Глава 3. Методы чувственного познания Глава 4. Методы эмпирического познания Глава 5. Проблема оправдания индукции Глава 6. Методы теоретического познания Глава 7. Методы метатеоретического познания Глава 8. Методологические аспекты динамики научного знания Глава 9. Методологические аспекты истинности научного знания Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГЛАВА 5. ПРОБЛЕМА ОПРАВДАНИЯ ИНДУКЦИИЕсли признать, что индуктивные рассуждения занимают действительно важное место в структуре научного познания, то неизбежно возникает вопрос: а можно ли рационально обосновать необходимость опоры на индукцию как метод познания и действия? Этот вопрос, впервые в достаточно четкой форме поставленный Д. Юмом, и составляет основное содержание так называемой проблемы индукции. В самом деле, индуктивный метод, которым мы постоянно пользуемся в науке, особенно на эмпирическом уровне познания, всегда предполагает какую-то форму экстраполяции прошлого опыта на будущий, ожидания того, что то, что случалось до сих пор, произойдет и в будущем при повторении соответствующих обстоятельств. Мы уверены, что пища, которая насыщала нас раньше, будет насыщать нас и впредь, что лекарство, с помощью которого мы вылечились от определенной болезни, вновь поможет нам при повторении данной болезни, что способ действий, приносивший нам успех в прошлом, принесет его и в будущем при наличии тех же условий. Но что лежит в основе такой уверенности? — спросил кода-то известный английский философ XVIII в. Д. Юм. И может ли эта индуктивная экстраполяция от прошлого к будущему быть как-то рационально обоснована? Нет, заключил Юм после тщательного размышления над этой проблемой. В основе нашей уверенности в истинности индуктивных выводов лежит отнюдь не разум, а только привычка. С тех пор проблема обоснования или оправдания индукции стала занимать, без преувеличения, главную роль в решении вопроса о природе научного познания, выступая, так сказать, последним рубежом, границей возможной логической и методологической аргументации. Особое значение эта проблема имеет для методологии эмпиризма, ибо ее отрицательное решение, по существу, ставит под сомнение правомерность самой этой методологии. Как утверждал в середине XX века известный математик, физик и философ науки Г. Рейхенбах, «в эмпиризме нашего времени данная проблема выступила вперед, затмевая все другие проблемы познания [17, р. 470–471]. Невозможность положительного решения проблемы индукции рассматривается многими философами и учеными как «скандал», как полное крушение веры в рациональность науки. «Пока она не решена, — писал Б. Рассел, — рациональный человек будет сомневаться в том, будет ли пища всегда насыщать его и взойдет ли завтра солнце» [19, р. 4]. В методологии науки был предпринят ряд попыток положительного решения этой проблемы и, тем самым, преодоления юмовского скептицизма в отношении рационального характера научного познания. Среди этих попыток можно выделить следующие основные концепции решения проблемы индукции: 1) дедуктивное, или «метафизическое» (Дж. Ст. Милль, Дж. Кейнс, Б. Рассел); 2) прагматическое (Ч. Пирс, Г. Рейхенбах, В. Салмон); 3) индуктивно-аналитическое (Р. Карнап, Дж. Кемени, Я. Хинтикка); 4) конвенционалистское (А. Пуанкаре, Г. Мильо, А. Леруа); 5) лингвистическое разрушение данной проблемы как неправильно поставленной (М. Блэк, А. Айер, П. Стросон). Это многообразие подходов вызвано как неоднозначностью понимания природы индукции, так и различием аргументов, выдвигающихся в защиту надежности индукции как определенного типа вывода. Несмотря на существование разных видов индуктивных выводов, проблема индукции ставится, прежде всего, как проблема оправдания перечислительной индукции. И это связано с тем, что перечислительная, или экстраполяционная, индукция — простое, но вместе с тем наиболее фундаментальное, лежащее в основе других индуктивных методов и наиболее часто встречающееся в науке и повседневной жизни индуктивное рассуждение. 1. Метафизическое, или дедуктивное, оправдание индукцииПеречислительная индукция — такой тип индуктивного рассуждения, когда на основании эмпирически найденного свойства у части членов определенного класса делают вывод о наличии этого свойства у остальных членов данного класса. Часто этот тип вывода называют также выводом от прошлого к будущему, от наблюдаемого к ненаблюдаемому и т. п. Например, если при нагревании различных кусков фосфора наблюдаем, что они плавились при температуре 44 °C, то отсюда можно сделать вывод, что и другие куски фосфора будут плавиться при данной температуре в подобных условиях, что точка плавления фосфора равна 44 °C. Из того, что все наблюдавшиеся в опыте вороны были черными, мы делаем вывод о том, что все вороны — черные. Посылки и заключение выводов перечислительной индукции не обязательно должны иметь форму универсальных высказываний, как это имело место в рассмотренных выше примерах. Посылки перечислительной индукции могут содержать и статистическую информацию о том, что не все, а лишь определенная доля исследованных членов некоторого класса имеет свойство Р. Тогда заключение статистической индукции будет утверждать о наличии примерно такой же доли объектов со свойством Р среди всех членов данного класса. Например, если из урны, содержащей шары белого и черного цвета, взято 20 белых и 10 черных шаров, то отсюда можно заключить, что примерно та же относительная частота белых и черных шаров будет встречаться и впредь, характеризуя соотношение белых и черных шаров как 2:1 во всей популяции. Таким образом, традиционная перечислительная индукция от некоторых ко всем может быть рассмотрена как вывод от образца к популяции, когда относительная частота определенного свойства в образце равна 1. Фундаментальной чертой всех индуктивных выводов является их недемонстративный характер. Заключения индуктивных выводов всегда утверждают больше, чем позволяют посылки сами по себе. Поэтому об индуктивном выводе обычно говорят, что он содержит «индуктивный скачок», что его заключение расширяет и усиливает содержание посылок. Недемонстративный характер индуктивного вывода проявляется в том, что принятие его посылок и вместе с тем отрицание его заключений не приводят к логическому противоречию, как это имеет место в подобной ситуации в дедуктивном выводе. Например, принятие посылки о том, что все наблюдавшиеся до сих пор вороны были черными, логически совместимо с принятием утверждения, что не все вороны являются черными, с наблюдением в будущем ворон нечерного цвета. Аналогично для статистической индукции, значение относительной частоты определенного свойства в образце логически совместимо с любым значением частоты данного свойства для популяции в целом. В связи с тем, что заключение перечислительной индукции логически не вытекает из содержания ее посылок, закономерно возникает вопрос: какое основание у этого индуктивного скачка, какой принцип обосновывает веру в то, что нечто произойдет просто потому, что оно происходило до сих пор? Одна из первых попыток положительного ответа на данный вопрос была предпринята в рамках так называемого метафизического, или дедуктивного, обоснования индукции (Дж. Ст. Милль и др.). Сторонники этого подхода пытались обосновать индукцию ссылкой на некий общий принцип онтологического характера, присоединение которого в качестве большей посылки к индуктивному выводу превращало бы последний в специфический вид дедуктивного вывода, т. е. теперь его заключение следовало бы с логической необходимостью из посылок. Роль такого принципа обычно приписывалась так называемому принципу «единообразия природы». Существуют различные его формулировки. Вот они: «Одна и та же причина — одно и то же действие», «Регулярности в природе не зависят от пространства и времени», «Ход природы закономерен», «То, что произошло один раз, будет иметь место при достаточно сходных обстоятельствах и вторично — и не только вторично, а и всякий раз, как снова встретятся те же самые обстоятельства» [7, с. 277]. Главное же заключается в том, что при всех формулировках принципа единообразия предполагалось, что из предложений «А и В всегда (или с частотой m/n) встречались вместе» и «Природа единообразна» будет логически следовать «А и В будут всегда (или с частотой m/n) появляться вместе». Дж. Ст. Милль утверждал: «Положение, что порядок природы единообразен… есть основной закон, общая аксиома индукции» [7, с. 288]. Очевидно, что, с позиций данного подхода, вся проблема оправдания индукции упирается в обсуждение статуса принципа единообразия природы. Прежде всего, необходимо отметить, что в любой из своих формулировок принцип единообразия природы не является аналитическим утверждением, т. е. таким, истинность которого может быть обоснована путем анализа значений входящих в него терминов и показа того, что оно есть тавтология. Аксиома единообразия природы является синтетическим, фактуальным суждением весьма общего характера, утверждающим нечто о структуре действительности. Следовательно, истинность этой аксиомы может быть доказываема либо дедуктивно, путем выведения ее из еще более общих истин синтетического характера, либо индуктивно путем апелляции к найденным в природе отдельного рода единообразиям, либо, наконец, просто постулирована. Но первое невозможно по определению, ибо принцип единообразия считается «последним основанием», «аксиомой» индукции. Если же он таковым не считается, а выводится из других принципов более общего характера, тогда именно они будут играть роль «аксиомы» индукции, и аналогичные вопросы об их статусе могут быть поставлены вновь. Если мы снова будем пытаться найти дедуктивное доказательство для них, тогда ситуация регресса в бесконечность налицо. Попытка же доказать истинность принципа единообразия индуктивным способом, путем ссылки на существование в природе отдельных единообразий, очевидно, содержит в себе логический круг. Правда, Дж. Ст. Милль, утверждавший, что принцип единообразия является эмпирическим обобщением высшего порядка, пытался избежать логического круга при его обосновании. Он считал, что те единообразия, на основе которых был когда-то сформулирован этот принцип, были получены до и независимо от этого принципа; истинность же последующих единообразий якобы доказывается уже действительно с помощью принципа единообразия. Аргументация Милля не спасает положения, ибо если принцип единообразия был получен только на основе наблюдавшихся единообразий, тогда он по своей логической сути не может быть истинным высказыванием и есть не более чем гипотеза. Но тогда и все последующие единообразия, которые были получены с его помощью, — также не более чем гипотезы. Подобного рода вывод идет явно вразрез с миллевской трактовкой индукции как метода «открытия и доказательства» научных законов. Р. Брейтвейт в связи с этим справедливо отмечает: «Непреодолимым возражением сведению всякой индукции к дедукции является то, что для этого потребовалась бы разумная вера в очень общую эмпирическую посылку (единообразие природы), разумность веры в которую должна быть обоснована другим индуктивным аргументом» [10, р. 259]. Внимание! Авторские права на книгу "Методология научного познания. Монография" (Лебедев С.А.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
