Конструирование состава преступления: теория и практика. Монография

Иванчин А.В.; отв. ред. Кругликов Л.Л.

Возрастное ограничение: 12+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 20.01.2015 ISBN: 9785392175772 Язык: Объем текста: 440 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Введение

Глава I. Уголовное правотворчество и конструирование состава преступления

Глава II. Состав преступления и юридическая конструкция преступления

Глава III. Общие правила конструирования состава преступления

Глава IV. Виды составов преступлений в зависимости от функциональной роли последствий и момента окончания и проблемы их конструирования

Глава V. Иные виды составов преступлений и особенности их конструирования

Глава VI. Использование ресурсов внешней техники в процессе законодательной регламентации состава преступления

Заключение

Приложение 1.

Приложение 2.

Приложение 3.

Приложение 4.

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

ГЛАВА IV.
Виды составов преступлений в зависимости от функциональной роли последствий и момента окончания и проблемы их конструирования

§ 1. Деление составов преступлений и его значение в процессе их конструирования

Познание основ конструирования состава преступления предполагает не только уяснение общего понятия о нем, но и деление составов. Дело в том, что построение различных видов составов преступлений обладает несомненной спецификой. Например, при конструировании формальных составов используется один технический инструментарий, а при построении материальных – другой. Более того, построение отдельных видов составов должно, как отмечалось в предыдущей главе, регулироваться специальными правилами.

В монографической и учебной литературе составы преступлений делят по самым различным основаниям (критериям деления). Одним из самых первых делений, разработанных как российской, так и зарубежной теорией уголовного права, является подразделение составов в зависимости от обязательности последствий на формальные и материальные (первоначально, правда, без использования терминов «формальный состав» и «материальный состав»). Об этом в России писали А. Н. Круглевский, Н. Д. Сергеевский (в частности, в период своей педагогической и исследовательской деятельности в Демидовском юридическом лицее), Н. С. Таганцев, С. В. Познышев, Н. А. Неклюдов, Э. Я. Немировский и т. д. В советское время выделение формальных и материальных составов стало общепризнанным и даже А. Н. Трайнин (отстаивающий тезис об отсутствии в природе беспоследственных преступлений) вынужден был констатировать, что при обрисовке одних составов в законе последствия указаны, а при обрисовке других – нет. Рассматриваемое деление преступных деяний существует практически во всех уголовно-правовых системах мира. Так, уголовное право США знает преступления поведения и преступления результата, а в уголовном праве Германии принято деление преступлений на беспоследственные деликты и деликты с последствиями.

Ряд ученых, как известно, выступает против классификации составов на формальные и материальные, и утверждает, что все составы являются материальными. Их позицию, по сути дела, разделяют и те, кто усматривает разницу между материальными и формальными составами в том, что последствия первых обладают «четко определенным правовым содержанием» (закон их указывает), а последствия вторых «четкого правового выражения не имеют», так как их наступление «неразрывно связано с совершением общественно опасного деяния». Кстати, еще Э. Я. Немировский писал, что «результат, в сущности, есть и при формальных деликтах, но он сливается с бездействием или действием, как мускульным движением, при материальных он отделим во времени от последнего и доступен чувственному восприятию».

Некоторым объяснением приведенного подхода служит широкая трактовка общественно опасных последствий. Любое преступление – общественно опасно, а, значит, оно всегда причиняет вред, поскольку разрушает регулятивное правоотношение – объект уголовно-правовой охраны. Уничтожение (разрыв) регулятивного отношения (дестабилизация общественных отношений, как иногда говорят) и есть преступное последствие в широком смысле. «Если, конечно, понимать под последствиями преступной деятельности самое посягательство на правовую норму, – писал Н. С. Таганцев, – самое повреждение правоохраненного интереса или поставление его в опасность, то такое идеальное последствие присуще всякому преступному посягательству и притом не только содеянию, но и бездействию, но тогда этот признак теряет практическое значение». Поэтому в основу деления составов на материальные и формальные криминалистами кладется узкое понимание общественно опасных последствий. В узком смысле – это последствия, описанные в уголовном законе (т. е. «нормативные последствия», ведь состав в целом и есть нормативное построение). При этом указанное обстоятельство фактически не оспаривается в доктрине уголовного права. «Вред, причиненный объекту посягательства, и общественно опасные последствия, предусмотренные статьей Особенной части УК, являются понятиями вполне самостоятельными». Отсюда, критика данного деления, основанная на широкой трактовке последствий, логически не безупречна.

С учетом этого следует согласиться с С. Н. Павловым, утверждающим, что «любое преступление независимо от законодательной конструкции влечет за собой определенные отрицательные изменения в окружающей нас социальной действительности, так или иначе деформирует систему охраняемых общественных отношений», однако последствия преступления следует понимать в узком смысле как «конкретный ущерб, формализованный в уголовном законе».

Нередко критика рассматриваемого деления составов строится не на доказывании присущих каждому преступлению последствий в широком смысле, а на обосновании факта причинения любым преступлением реальных последствий (либо создания угрозы их причинения). Последствия, согласно этому мнению, есть всегда, но их трудно точно зафиксировать, так как они носят моральный или политический характер, либо слишком разнообразны и отделены от самого деяния. «Беспоследственных преступлений, – писал по этому поводу Ю. И. Ляпунов, – в окружающем нас мире вообще не бывает. Конечно, и преступления с формальным составом в социальном плане влекут за собой серьезные вредные последствия, которые ввиду сложности их точного установления и жесткой фиксации в процессуальных документах презюмируются законодателем при конструировании того или иного формального состава преступления. Возьмем, например, классический формальный состав «получение взятки», предусмотренный ст. 290 УК РФ, в диспозиции которой нет никаких указаний на последствия. Но есть ли они фактически в реальной социальной действительности? Конечно, они наступают в подобных криминальных случаях».

Н. Ф. Кузнецова исходила из следующего: «Безвредное преступление – нонсенс, а вот при этом безвредный состав оказывается возможным и называется «формальным». Как ему удается характеризовать общественную опасность преступления, остается загадкой». Г. А. Кригер полагал, что «последствия преступлений с «формальным» составом наступают одновременно с его совершением и бывают настолько очевидны, что, по общему правилу, специально доказывать их наличие нет необходимости». В преступлении с формальным составом, отмечает также Р. Д. Шарапов, «последствие существует», «определяется путем логического толкования диспозиции статьи», а «для констатации его наличия в конкретном случае достаточно установить сам факт совершения оконченного преступления». А раз последствия всегда наступают, значит, все составы в понимании авторов цитат и их сторонников являются материальными.

С приведенной посылкой (в отличие от вывода) трудно спорить. И в самом деле, законодатель признает преступлениями не некие безвредные явления, а деяния, порождающие или способные породить негативные социальные последствия. Разве можно отрицать этот очевидный факт? Иначе была бы неоправданна криминализация данных деяний. Но, говоря о составах преступлений, мы обращаемся не к жизненным явлениям, а к уголовному закону, в котором эти составы описаны. И здесь становится ясно, что любое криминализируемое явление законодатель волен выразить в законе как с описанием его вреда, так и без такового. При этом последствия могут быть столь неопределенными или автоматически следовать за деянием, либо, напротив, отдалены от него и т. д., что возникает закономерный вопрос: не лучше ли обойтись без их фиксации в уголовном законе? Так и «рождаются» в УК формальные составы, отражающие вовсе небеспоследственные поступки людей.

Сомнения в наличии формальных составов отпадают при непосредственном ознакомлении с уголовным законом. Многие преступления (например, простое похищение человека и получение взятки) обрисованы в законе без указания последствий, а многие другие (например, убийство и халатность) – с таковым указанием. То же получение взятки – деяние крайне опасное, безусловно подрывающее авторитет государственной власти (отнюдь небеспоследственное в этом смысле), но основной и квалифицированные составы этого преступления описаны в УК (ст. 290) без указания последствий. Отрицать этот факт, а, значит, и факт существования формальных составов после этого не имеет смысла. Вряд ли правильно делать это, ссылаясь также на неудачность их наименования. Мы солидарны с учеными, призывающими отвлечься от упреков чисто терминологического характера (насколько удачно обозначение «формальный состав» и т. д.), сосредоточив внимание на сути проблемы. Тем более, что данная – устоявшаяся – терминология, несмотря на некоторую ее условность, всем понятна (и ученым, и практикам).

Во второй главе настоящей работы была обоснована позиция, согласно которой рамки состава в Особенной части УК РФ следует «привязывать» к статье, неделимой на части (ст. 110 и т. п.), либо к части статьи (ч. 2 ст. 105 УК и т. п.). Именно там, на наш взгляд, указано определенное преступление. Согласно же общепринятому подходу, материальный или формальный вид состава определяется в зависимости от того, «включается последствие в состав преступления или остается за его рамками». Иными словами, в материальных составах последствия обязательны, а в формальных – нет. Однако определенное преступление может включать его разновидности, одни из которых влекут последствия, а другие – нет. Так, в ч. 1 ст. 159 УК РФ одна разновидность состава мошенничества (хищение) описана материально, а другая (приобретение права на чужое имущество) – формально. Поэтому по существу законодательную конструкцию основного состава мошенничества можно охарактеризовать как формально-материальную. Формально-материальную конструкцию имеют также деяния, описанные в ч. 3 ст. 126, ч. 3 ст. 127, ч. 3 ст. 1271, ч. 1, 2 ст. 171, ч. 1, 2, 3 ст. 180, ч. 3 ст. 206, ч. 3 ст. 211, ч. 1 ст. 212, ч. 1 ст. 220, ч. 1 ст. 258 УК и т. п.

В то же время очевидно, что классический критерий (обозначенный выше) имеет следствием дихотомическое деление, т. е. позволяет выделить только формальные и материальные составы преступлений. Формально-материальные составы по этому критерию следует причислять к формальным конструкциям, поскольку в них последствия играют роль факультативного признака. Ясно, однако, что это механистический подход, не позволяющий обособить группу формально-материальных по сути составов, отличающихся очевидным своеобразием. И это обстоятельство волей-неволей наводит на мысль об уточнении критерия деления. Вполне приемлем, по нашему мнению, следующий: функциональная роль последствий в составе. Так, в формальном составе последствия находятся за его рамками, не играя в нем никакой роли, в материальных составах выступают обязательным признаком и, наконец, имеют факультативное значение в формально-материальных.

Следует отметить, что традиционным для теории уголовного права является выделение наряду с формальными и материальными составами усеченных составов и составов создания опасности. Иногда последние виды рассматривают в рамках первых двух. Так, А. В. Наумов делит составы преступлений по конструкции объективной стороны на два вида: материальные и формальные, а усеченные составы рассматривает как разновидность последних. Часто различие между всеми указанными видами проводится не по роли последствий в составе, а по моменту окончания. А. П. Козлов по этому поводу справедливо отмечает, что в теории при выделении усеченных, формальных и материальных составов, в сущности, используются два основания деления (отсутствие или наличие последствия; стадия совершения преступления), что противоречит правилам формальной логики.

Для доктрины, действительно, характерно смешение критериев выделения формальных и материальных составов. Объективные предпосылки для такого смешения есть, ибо моменты окончания преступлений с формальным или материальным составом не совпадают. «Составы преступлений различаются по их конструкции. Соответственно выделяются: материальные и нематериальные составы. Классификация составов преступлений по их конструкции служит для отражения момента окончания соответствующих деяний». Преступление с материальным составом может быть оценено как оконченное (и соответствующее всем признакам состава, названным в Особенной части УК) с момента наступления общественно опасных последствий, находящихся в причинной связи с общественно опасным деянием. При оценке же содеянного через призму формальных составов момент окончания связывается с совершением самого деяния. Наконец, для выделенных выше формально-материальных составов момент окончания имеет комбинированный характер.

Что же касается усеченных составов и составов создания опасности, то, очевидно, что критерий «функциональная роль последствий в составе» не пригоден в качестве основания их выделения. Для этого нужен более содержательный критерий, в качестве которого и выступает момент окончания преступления. И, более того, использование момента окончания преступления как основания деления позволяет выделить не только указанные виды составов, но и осуществить гораздо более дробную их классификацию. Странно, что упрек в смешении рассматриваемых критериев высказан и в наш адрес: «По вопросу основания третьей классификации высказано мнение, согласно которому в качестве критериев деления выступают функциональная роль общественно-опасных последствий и одновременно момент окончания. Однако в данном случае нарушается логика деления, и две классификации смешиваются в одну: первая по моменту окончания, вторая – по структуре состава». Возражая против подобной интерпретации, еще раз повторимся, что, во-первых, функциональную роль последствий в составе и момент окончания преступления мы выделяем в качестве самостоятельных критериев деления составов. Во-вторых, функциональную роль последствий как основание деления состава не следует путать со структурой состава, в зависимости от которой логично выделять составы простые и сложные.

Итак, классификация составов по моменту окончания не может быть сведена к ранее рассмотренному подразделению составов на формальные, материальные и формально-материальные, а является самостоятельной и производится по собственному критерию (более подробно об этом пойдет речь в параграфе третьем настоящей главы).

Помимо указанных делений, к числу основных можно отнести, на наш взгляд, также классификации составов по уровню общественной опасности и структуре. А. Н. Трайнин считал названные классификационные критерии главными и делил составы преступлений: по степени общественной опасности – на «три их вида: 1) основной состав, 2) состав более общественно опасный, 3) состав менее общественно опасный»; по конструкции – на два вида: «1) простые и 2) сложные», в свою очередь среди простых выделял описательные («элементы этих составов описаны с максимальной сжатостью и четкостью») и бланкетные (при их описании «законодатель ограничивается ссылкой на другие нормы»), а среди сложных – «а) альтернативные составы, б) составы с двумя действиями, в) составы с двумя формами вины, г) составы с двумя объектами».

Виды составов, выделяемые по первому из названных А. Н. Трайниным оснований, в теории уголовного права принято именовать основными, квалифицированными и привилегированными. Критерием их выделения нередко называется «степень общественной опасности преступления, запечатленного в соответствующих составах». То есть критерием выделения указанных видов составов обоснованно признается опасность не самих составов (по причине ее отсутствия в них), а преступлений, составы которых подвергаются классификации. При этом А. В. Наумов указанный критерий считает основным для классификации составов преступлений. Вместе с тем, общественная опасность имеет два основных показателя – характер и степень. В связи с этим не лишено оснований, как представляется, мнение о том, что оба они используются при выделении основных, квалифицированных и привилегированных составов. Объединяющим же понятием для характера и степени опасности может быть назван уровень общественной опасности. Отсюда, критерием выделения данных составов логично признавать уровень общественной опасности преступлений, составы которых подвергаются делению.

Заметим также, что в литературе зачастую используется иная лексика для обозначения этих видов составов: основной состав, состав с отягчающими обстоятельствами и состав со смягчающими обстоятельствами. Основным же сторонники такой терминологии называют «состав того или иного конкретного преступления без отягчающих или смягчающих обстоятельств». Однако более точной представляется приведенная выше терминология для обозначения последних двух видов: квалифицированный состав (состав с квалифицирующими признаками) и привилегированный состав (состав с привилегирующими признаками). Использование терминов «квалифицированный состав», «привилегированный состав» как синонимов терминов, соответственно, «состав с отягчающими обстоятельствами» и «состав со смягчающими обстоятельствами» также представляется неприемлемым. Дело в том, что, несмотря на внешнее сходство, природа отягчающих и смягчающих обстоятельств, с одной стороны, и квалифицирующих и привилегирующих признаков, с другой стороны, различается. Первые играют роль средства индивидуализации ответственности, учитываются судом при назначении наказания и названы в Общей части УК (ст. 61, 63). Вторые – средство дифференциации ответственности, учитываются законодателем при конструировании составов преступлений и закрепляются в статьях Особенной части УК. Поэтому необходимо учитывать эти различия первых и вторых обстоятельств, в том числе при выборе терминологии для наименования признаков составов и самих составов.

Данная классификация, на наш взгляд, охватывает не все составы преступлений, известные УК РФ. Если какое-либо преступление имеет лишь один состав, т. е. законодатель не сконструировал квалифицированный или привилегированный состав, то, представляется, что такой состав не может быть назван основным. Таковы, например, составы доведения до самоубийства (ст. 110 УК), оставления в опасности (ст. 125 УК), отказа в предоставлении гражданину информации (ст. 140 УК). Основным состав может считаться лишь по отношению к квалифицированному или привилегированному составам. Высказано, впрочем, и противоположное мнение: состав, описанный в статьях, не имеющих деления на части (ст. 125, 196 и т. п.), должен признаваться основным. Но с ним трудно согласиться, поскольку, еще раз подчеркнем, эти виды составов проявляют свои свойства лишь в сравнении друг с другом. При отсутствии объекта сравнения исчезает основание их выделения. Так же как, например, норма права не может быть общей в принципе. Общей норма может быть лишь при наличии специальной нормы. Это парные виды норм, не существующие одна без другой.

Следовательно, деление составов на основные, квалифицированные и привилегированные не в полной мере раскрывает объем понятия «состав преступления», оно неполное. С точки же зрения логики деление должно быть полным или «соразмерным, т. е. объем делимого понятия должен быть равен сумме объемов членов деления». Поэтому, на наш взгляд, составы преступлений необходимо классифицировать сначала на дифференцированные и недифференцированные, а уже затем первую группу – на основные, квалифицированные и привилегированные.

В ст. 195 УК РФ (неправомерные действия при банкротстве), разделенной на три части, содержится, например, три недифференцированных самостоятельных состава преступления: сокрытие имущества, имущественных прав, сведений об имуществе и т. д. (ч. 1); неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов за счет имущества должника. (ч. 2); незаконное воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего, в том числе уклонение или отказ от передачи арбитражному управляющему документов, необходимых для исполнения возложенных на них обязанностей, и т. д. (ч. 3).

Что касается второго деления составов, осуществленного А. Н. Трайниным, на простые и сложные, то сегодня оно общепризнано в теории. Некоторая разноголосица имеется лишь в обозначении его критерия. Согласно господствующему мнению, критерием этого деления выступает конструкция или структура состава. Но встречаются и иные мнения. Например, В. С. Комиссаров считает им «характер описания состава преступления в диспозиции нормы». Представляется, что общепринятый подход является более правильным, поскольку описание состава вторично по отношению к его структуре.

Простой состав – это состав с простой конструкцией, его структура не усложнена множественностью хотя бы одного признака, относящегося к любому элементу состава. Сложный состав – это состав, хотя бы один признак которого является множественным, включая состав с альтернативными признаками. Множественность мы понимаем не как указание множественного числа того или иного слова при описании состава, а как перечисление в законе двух и более одноименных либо альтернативных признаков преступления. Простым, например, является основной состав убийства (ч. 1 ст. 105 УК). Квалифицированный состав убийства (ч. 2 ст. 105), напротив, является сложным, поскольку включает множественные альтернативные признаки – мотивы (хулиганский, корыстный и др.), цели, способы (с особой жестокостью, общеопасным способом и др.) и т. д.

Деления составов преступлений, указанные выше, разумеется, не исчерпывают всевозможные их группировки, хотя и являются, на наш взгляд, основными. В науке же предлагается ряд иных группировок. Так, Ю. И. Ляпунов выделял восемь классификационных критериев деления составов преступлений: «1) степень обобщения образующих состав элементов и признаков; 2) законодательная конструкция состава; 3) сложность изложения в законе его признаков, отражающих структуру; 4) содержание вины и ее формы; 5) составы типа «состав в составе»; 6) альтернатива изложения в законе основных признаков объективной стороны; 7) общие и специальные составы и 8) последний критерий по счету, но отнюдь не последний по своему практическому значению – степень общественной опасности деяния».

Не все из указанных выше критериев деления представляются логически безупречными. В частности, первый критерий группировки составов преступлений (степень обобщения его элементов и признаков) служит основанием выделения Ю. И. Ляпуновым общего, родового, видового и конкретного состава преступления. «Первые три – это абстракции, последний – реальное событие общественно опасного деяния, полностью соответствующего признакам видового состава преступления, указанным в уголовно-правовых нормах Особенной и Общей частей УК». Сходной является и позиция С. Н. Павлова, выделяющего общий, родовой и видовой составы преступления. Очевидно, что собственно составом преступления из выделенных «составов» является только видовой. Именно он в понимании авторов является в силу ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности и, как следствие, основой квалификации.

Нет особой нужды напоминать, сколь важна в юриспруденции точность терминологии. Поэтому трудно согласиться с приведенной классификацией составов, в основе которой, по сути дела, лежат различные значения, которые авторы вкладывают в термин «состав преступления». Последнее значение (состав как реальное деяние) в трактовке Ю. И. Ляпунова не имеет ничего общего, на наш взгляд, с составом преступления как нормативной моделью преступления, его описанием в тексте закона. Два первых понятия (общий и родовой составы) также не имеют отношения к составу преступления. Это понятия, полученные путем обобщения всех составов, известных УК («общий состав»), или составов, описанных в одной из глав УК («родовой состав»). Бесспорно, это важные в гносеологическом (познавательном) смысле понятия, которые позволяют исследователю (ученому, студенту и т. д.) абстрагироваться от отдельных составов и подняться на более высокую ступень абстракции. Но составами преступлений эти категории не являются.

Еще А. Н. Трайнин критиковал ученых (представляющих преимущественно дореволюционную науку – А. Ф. Кистяковского, Н. С. Таганцева и др.) за выделение общих и специальных составов: «Состав один и не может быть расчленен на два состава – общий и специальный. ... Представляя собой совокупность элементов конкретного преступления, состав не может ни в одном своем «роде» или «виде» быть общим. Состав преступления всегда реален, всегда конкретен. В действительности за термином «общий» (или «абстрактный») состав скрывается не классификация составов преступления, а совершенно иное – общее понятие состава». Заметим, что Ю. И. Ляпунов, как и А. Н. Трайнин в приведенной цитате, под общим составом понимал совокупность признаков, общих во всех составах, т. е. присущих всем без исключения преступлениям.

Вместе с тем, А. Н. Трайнин считал допустимым использование терминов «общий состав» и «специальный состав» для обозначения иных предметов – составов, которые охватываются общими и специальными нормами. В такой трактовке общие и специальные составы, по мнению А. Н. Трайнина, «по существу однородны, но они охватывают род и виды одних и тех же преступлений». «Практическое значение различения общих и специальных составов заключается в том, что всегда и, безусловно, при наличии двух норм, предусматривающих одна – родовой состав, другая – специальный, видовой состав, квалифицировать преступное действие надлежит не по общей, а по специальной норме. Специальный состав, так сказать, берет верх над родовым. Родовой состав, таким образом, как бы сохраняется в резерве для тех случаев, которые специальными составами не охватываются». В современной теории права это деление составов преступлений охватывается более глобальной классификацией норм права на общие и специальные. Приоритет, действительно, имеет специальная норма, что прямо подчеркнул законодатель в ч. 3 ст. 17 УК РФ.

Юридическая Иванчин А.В.; отв. ред. Кругликов Л.Л. Конструирование состава преступления: теория и практика. Монография

Юридическая Иванчин А.В.; отв. ред. Кругликов Л.Л. Конструирование состава преступления: теория и практика. Монография

В настоящей работе впервые в отечественной доктрине на монографическом уровне представлена концепция конструирования состава преступления, в рамках которой рассматриваются базовые вопросы данной проблематики (понятие конструирования состава преступления, его место в структуре уголовного правотворчества и системе законодательной техники, взаимосвязь со смежными категориями, общие правила конструирования состава преступления), анализируются отдельные виды составов преступлений и проблемы их построения, а также исследуются вопросы языкового оформления признаков состава преступления и техники их размещения в Общей и Особенной частях УК РФ. Теоретические положения спроецированы в работе на действующий уголовный закон, на этой основе выявлено значительное число дефектов современного уголовно-правового регулирования и предложены пути их устранения.<br /> Монография рекомендуется научным работникам и преподавателям вузов, студентам, магистрам, бакалаврам, а также практическим сотрудникам, интересующимся проблемами уголовного правотворчества, применения и совершенствования уголовного законодательства.<br /> Работа подготовлена с использованием справочной правовой системы «КонсультантПлюс». Уголовный кодекс РФ и иные нормативные правовые акты приводятся по состоянию на 1 августа 2014 г.

Внимание! Авторские права на книгу "Конструирование состава преступления: теория и практика. Монография" (Иванчин А.В.; отв. ред. Кругликов Л.Л.) охраняются законодательством!