Конструирование состава преступления: теория и практика. Монография

Иванчин А.В.; отв. ред. Кругликов Л.Л.

Возрастное ограничение: 12+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 20.01.2015 ISBN: 9785392175772 Язык: Объем текста: 440 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Введение

Глава I. Уголовное правотворчество и конструирование состава преступления

Глава II. Состав преступления и юридическая конструкция преступления

Глава III. Общие правила конструирования состава преступления

Глава IV. Виды составов преступлений в зависимости от функциональной роли последствий и момента окончания и проблемы их конструирования

Глава V. Иные виды составов преступлений и особенности их конструирования

Глава VI. Использование ресурсов внешней техники в процессе законодательной регламентации состава преступления

Заключение

Приложение 1.

Приложение 2.

Приложение 3.

Приложение 4.

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

ГЛАВА III.
Общие правила конструирования состава преступления

В теории уголовного права отсутствуют комплексные разработки правил конструирования состава преступления. Известно, однако, что в области уголовно-законодательной техники имеются исследования по вопросам построения диспозиций. Так, одним из первых попытался вычленить правила построения диспозиций М. И. Ковалев. До логического завершения данное начинание довел его ученик И. А. Семенов, четко указавший на построение диспозиций статей уголовного закона как на самостоятельные элементы законодательной техники. Позднее постаралась разработать построение диспозиции Е. В. Ильюк. Заметим, что уральские криминалисты (М. И. Ковалев, И. А. Семенов, Е. В. Ильюк и др.), сосредоточив основное свое внимание на внешней форме права, рассмотрели в основном правила и иные вопросы языкового выражения диспозиций (лишь попутно упоминая о разновидностях конструкций составов преступлений и тому подобных вопросах). Между тем языковое изложение диспозиций статей затрагивает лишь малую часть технических аспектов построения составов преступлений.

На уровне содержания уголовного права диспозициям статей Особенной части УК соответствуют основные признаки конструируемого состава преступления. И законодатель «строит» не просто диспозицию, а именно состав преступления. Поэтому в теории законодательной техники логичнее выделять не построение диспозиции, а именно конструирование состава преступления. Обслуживать этот процесс, как уже отмечалось, призвана методика, объединяющая соответствующий технический инструментарий. Эта методика является комплексной, образуемой из компонентов внутренней и внешней законодательной техники, поскольку с ее помощью прорабатывается содержание уголовно-правового запрета и осуществляется его внешнее выражение в тексте УК. К числу компонентов данной методики принадлежат и правила законодательной техники, которыми должна регулироваться деятельность по конструированию состава преступления («СНиПами» для уголовного законодателя).

Данные правила представляется возможным подразделить на общие и специальные. Специальные правила ориентированы на построение отдельных видов составов. Каждая классификация составов преступлений имеет законодательно-техническое значение, поскольку законодатель опирается на нее при обрисовке в уголовном законе различных преступлений. Так, по моменту окончания можно выделить приемы построения усеченных составов, составов создания опасности и др., по функциональной роли последствий в составе – приемы конструирования составов по типу формальных, материальных и формально-материальных, по конструкции – приемы построения простых и сложных составов. Построение отдельных видов составов и должно регулироваться специальными правилами.

Вместе с тем, есть основания и для выделения в содержании методики конструирования состава преступления общих правил построения составов преступлений, универсальных для всех их видов. При этом общие правила конструирования состава преступления возможно, по нашему мнению, сгруппировать в пять блоков: 1) межотраслевые системные правила; 2) внутриотраслевые системные правила; 3) криминолого-композиционные правила; 4) логические правила; 5) языковые правила. Рассмотрим их.

§ 1. Межотраслевые системные правила конструирования состава преступления

Правило № 1: конструируемый состав преступления должен соответствовать Конституции РФ. Это требование, уже упоминавшееся при рассмотрении актов уголовного правотворчества, вытекает как из самого Основного закона (ч. 1 ст. 15), так и ч. 2 ст. 1 УК РФ. Б. С. Эбзеев, комментируя ст. 15 Конституции РФ, отмечает следующее: «Конституция РФ есть способ закрепления и выражения высших правовых норм, и в этом смысле она сама выступает в качестве так называемой абсолютной нормы, которой не могут противоречить любые правовые акты, действующие в Российской Федерации, как это подчеркивалось более чем в 500 решениях Конституционного Суда РФ, содержащих ссылки на ст. 15 Основного Закона. Перевод общих конституционных предписаний на язык отраслевого законодательства должен сопровождаться конкретизацией установлений Конституции, детализацией конституционных правомочий носителей конституционных прав и обязанностей, а также выработкой процессуальных форм осуществления ее норм. В процессе такой конкретизации, осуществляемой законодателем, недопустимы отступление от буквы и духа Конституции, заложенных в ней ценностных ориентиров, ограничение круга предусмотренных конституционной нормой правомочий или носителей соответствующих прав и обязанностей. Законодатель в конкретизирующем нормативном акте с необходимой степенью формальной определенности устанавливает и содержание конституционной нормы, и процедуру ее осуществления».

Таким образом, законодатель обязан руководствоваться конституционными нормами при построении составов преступлений. Так, при регламентации преступлений против основ конституционного строя следует опираться на гл. 1 Конституции РФ, в которой эти основы закреплены, при обрисовке преступлений, посягающих на конституционные права человека – на гл. 2 Конституции РФ, и т. д. Например, на основе положения ч. 1 ст. 51 Конституции РФ о том, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, законодатель обоснованно ограничил число субъектов преступления, предусмотренного ст. 308 УК (по примечанию к ней исключается уголовная ответственность за отказ от дачи показаний против себя самого, своего супруга или своих близких родственников).

Н. И. Пикуров полагает даже, что в сфере уголовно-правового регулирования наиболее сложный механизм реализации функций конституционных норм имеет место именно в сфере оснований уголовной ответственности: «Главная из них (данных функций. – А. И.) заключается в ограничениях возможностей криминализации деяний, которые представляют собой форму реализации конституционных прав и свобод. Например, не могут служить основанием для привлечения к уголовной ответственности мысли и убеждения лица, не может признаваться уголовно наказуемым отказ лица свидетельствовать против себя самого, супруга и близких. Уголовный закон не может установить ответственность за осуществление конституционных прав и свобод, если при этом нарушаются права и свободы других лиц или предписания федеральных законов, защищающих конституционный строй, нравственность, здоровье, обеспечивающих оборону страны и безопасность государства».

В то же время, в сфере конструирования составов в УК РФ встречаются недопустимые нарушения рассматриваемого правила. Так, остается только удивляться, почему, несмотря на обширную и справедливую критику в теории, в квалифицированном составе кражи продолжает существовать признак причинения значительного ущерба гражданину (п. «в» ч. 2 ст. 158 УК). И дело не только в объективном вменении, вызванном переменным значением данного признака, зависящего от имущественного положения потерпевшего, которое, по общему правилу, не известно преступнику. Дело в том, что, согласно ст. 8 Конституции РФ, в России признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности. В указанном же пункте в нарушение конституционного требования усиливается уголовно-правовая охрана только собственности гражданина (соответственно, давно назрела формализация указанного признака и исключение из его описания архаичного указания на гражданина).

Поскольку конституционные нормы с течением времени могут претерпевать изменения, постольку являются изменчивыми и конституционные «СНиПы». Так, в советское время были конституционно оправданными различия в уголовной ответственности за посягательства на частную собственность, с одной стороны, и государственную и общественную, с другой. С принятием Конституции 1993 г. вектор построения составов имущественных преступлений был кардинально изменен.

С учетом рассматриваемого правила трудно согласиться с идеей конструирования в уголовном законе (путем дополнения УК РФ ст. 2891) состава незаконного обогащения, состоящего в увеличении активов должностного лица, которое он не может разумным образом обосновать. С одной стороны, это предложение противоречит теории криминализации – незаконное обогащение не может быть основанием уголовной ответственности, поскольку является не деянием, а его результатом. Деяния же, лежащие в основе незаконного обогащения, уже криминализированы (взяточничество, злоупотребления, хищения и пр.), поэтому при введении предлагаемого состава была бы нарушена ст. 50 Конституции РФ о запрете повторного осуждения (также как сейчас она грубо нарушена в ст. 1741 УК о легализации, совершенной субъектом предикатного преступления.). С другой стороны, конструирование состава незаконного обогащения противоречит, как представляется, принципу презумпции невиновности, закрепленному в ч. 2 ст. 49 Конституции РФ, согласно которому обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Не удивительно поэтому, что абсолютное большинство стран-участниц Конвенции ООН против коррупции (на которую ссылается автор критикуемого предложения), включая Россию, отказалось реализовывать рассматриваемую идею в своем уголовном законодательстве.

Правило № 2: при построении состава преступления следует соблюдать нормы международного права. Это требование, фактически закрепленное как в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, так и в ч. 2 ст. 1 УК РФ, означает, что состав преступления и его отдельные признаки должны конструироваться с учетом обязательных положений международных договоров РФ, решений Европейского Суда по правам человека и иных источников международного уголовного права, обязательных для России. Заметим, что в международных актах встречается немало положений рекомендательного характера. Например, согласно положениям Конвенции ООН против коррупции и Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию (участницей которых является Россия), государствам рекомендуется признавать преступлениями преднамеренное испрашивание или получение каким-либо из их публичных должностных лиц, а равно обещание, предложение или предоставление этим лицам какого-либо неправомерного преимущества для самого этого публичного должностного лица или любого иного лица, или же принятие предложения или обещания такого преимущества, с тем чтобы это должностное лицо совершило действия или воздержалось от их совершения при осуществлении своих функций. Таким образом, на уровне Конвенций России рекомендовано признавать коррупцией (в форме взяточничества или в какой угодно иной форме) и криминализировать получение должностным лицом и нематериальной услуги. Нам эта рекомендация представляется небесспорной, хотя ряд специалистов и ратует за ее реализацию. Здесь важно отметить другое – то, что учет отечественным уголовным законодателем рекомендаций международного характера не является обязательным (хотя в ряде случаев после полноценного обсуждения и может быть признано целесообразным).

Обязательные нормы международного уголовного права, напротив, следует всегда учитывать при построении составов преступлений. Пленум Верховного Суда РФ по этому поводу указал следующее: «Международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом (например, Единая конвенция о наркотических средствах 1961 года, Международная конвенция о борьбе с захватом заложников 1979 года, Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 года). Исходя из статьи 54 и пункта «о» статьи 71 Конституции РФ, а также статьи 8 УК РФ уголовной ответственности в РФ подлежит лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. В связи с этим международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами РФ в тех случаях, когда норма УК РФ прямо устанавливает необходимость применения международного договора РФ (например, статьи 355 и 356 УК РФ).

Отсюда следует избегать рассогласованностей между нормами международного уголовного права, обязательными для РФ, и предписаниями УК РФ. К сожалению, сегодня без коллизий в этой сфере не обходится. Например, вопреки требованиям Конвенций, ратифицированных РФ, в УК РФ отсутствует самостоятельная уголовная ответственность за повреждение морского телеграфного кабеля (ст. 2 Конвенции об охране подводных телеграфных кабелей от 14 марта 1884 г.) либо незаконное радиовещание (ст. 109 Конвенции ООН по морскому праву от 10 декабря 1982 г.).

Интерес в этом плане представляет и ст. 227 УК РФ, основной состав в которой состоит в нападении на морское или речное судно в целях завладения чужим имуществом, совершенном с применением насилия либо с угрозой его применения. Анализируя этот состав, который имплементирован в УК РФ под воздействием упомянутой выше Конвенции по морскому праву, А. Г. Кибальник обоснованно указывает на серьезное разночтение между ст. 227 УК РФ и положениями ст. 101 Конвенции (по ст. 227 УК наказуемо нападение на морское или речное судно, а по Конвенции – и на воздушное судно то же). Л. В. Иногамова-Хегай пришла к выводу о том, что по одним признакам состав пиратства в российском уголовном праве шире, а по другим признакам – уже. На данную коллизию обоснованно обратила внимание и Н. В. Огородникова, отмечающая по поводу ст. 227 УК РФ, что «в существующей редакции указанная норма противоречит нормам международного права, а потому требует приведения ее в соответствие с последними».

Действительно, расхождение между признаками анализируемого состава и международным уголовным правом весьма существенны. В силу ст. 15 Женевской конвенции об открытом море от 29 апреля 1958 г. и ст. 101 уже упоминавшейся Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. пиратством признаются следующие действия:

1) любой неправомерный акт насилия, задержания или грабежа, совершенный с личными целями экипажем или пассажирами какого-либо частновладельческого судна или частновладельческого летательного аппарата и направленный:

а) в открытом море против какого-либо другого судна или летательного аппарата или против лиц или имущества, находящихся на их борту;

б) против какого-либо судна или летательного аппарата, лиц или имущества в месте, находящемся за пределами юрисдикции какого бы то ни было государства;

2) любой акт добровольного участия в использовании какого-либо судна или летательного аппарата, если тот, кто этот акт совершает, знает обстоятельства, в силу которых это судно или летательный аппарат являются пиратским судном или пиратским летательным аппаратом;

3) любое действие, являющееся подстрекательством или сознательным содействием совершению действия, предусмотренного в п. 1 или п. 2.

Таким образом, в Конвенциях под пиратством понимается любой неправомерный акт насилия, задержания или грабежа, преследующий «личные цели», а по ст. 227 УК РФ – это нападение с применением насилия либо с угрозой его применения. В качестве предмета посягательства пиратов по статьям Конвенций являются любое судно либо летательный аппарат, лицо или имущество, находящиеся на их борту, а по российскому уголовному закону – морское или речное судно. Кроме того, в силу названных выше Конвенций пиратство может совершаться только в открытом море, открытом воздушном пространстве или ином месте вне территории юрисдикции какого-либо государства, а по УК РФ признак места совершения преступления не входит в состав пиратства. При этом субъект пиратства по Конвенциям является специальным (экипаж или пассажиры частновладельческого судна или частновладельческого летательного аппарата, военный корабль или государственное судно, экипаж которого поднял мятеж), а по ст. 227 УК РФ – общим. Наконец, в УК РФ пиратством охватывается и речной разбой, но за рамками состава оказался воздушный разбой. Очевидны существенные коллизии с международным уголовным правом, допущенные отечественным законодателем в процессе конструирования основного состава пиратства. Отсюда настойчивые предложения, звучащие в теории, о необходимости реконструкции основного состава пиратства, в целях приведения его в соответствие с нормами международного права, являются более чем убедительными.

Разумеется, подобного рода дефекты составов преступлений в УК РФ, состоящие в их противоречии нормам международного уголовного права, требуют системной ревизии и устранения.

Правило № 3: конструируемый состав преступления должен соответствовать нормам иных отраслей права. Состав преступления, взятый в единстве своего содержания и формы, должен быть согласован с нормами неуголовных отраслей права (включая смежные отрасли – уголовно-процессуальное и др.). Это требование продиктовано тем, что уголовное право является частью единой правовой системы, имеется «прямая зависимость системы Особенной части уголовного права от регулятивных отраслей законодательства» и, более того, как верно подметила З. А. Незнамова, «истоки уголовной ответственности находятся в регулятивных отраслях права». В случае описания признаков состава преступления путем отсылки к нормам иных отраслей права законодателем используются так называемые бланкетные диспозиции. По нашим подсчетам, их более 70% в Особенной части УК РФ. При этом, «процесс «бланкетизации» Кодекса все более интенсифицируется по мере развития системы законодательства, отражающей усложнение регулируемых общественных отношений».

Традиционно бланкетный прием анализируется в одном ряду с непосредственным и ссылочным приемами изложения нормативного материала и рассматривается обычно как способ экономии данного материала, используемый при его внешнем оформлении. Ссылочный прием предполагает отсылку к тому же самому нормативному акту, а бланкетный – к другому. Вместе с тем такое понимание, как нам кажется, не раскрывает истинную природу одного из видов бланкетного приема, а именно – уголовно-правового. Нужно различать ситуации, когда отсылка производится к акту одной (с излагаемым предписанием) отраслевой принадлежности и когда – к иной. Скажем, Федеральный закон «Об акционерных обществах» содержит ссылки на ГК РФ. В данном случае мотив законодателя очевиден – не допускать ненужных повторов. Однако если ссылка производится на акт другой отраслевой принадлежности, доминирующий мотив законодателя лежит в иной плоскости – он не рискует вмешиваться в сферу регулирования другой отрасли права. Уголовное право как раз и имеет дело с такой разновидностью бланкетного приема.

Все же остальные «плюсы» бланкетного приема представляются нам производными от вышеуказанного обстоятельства. И «плюсов» этих, действительно, немало. Вот как емко и точно описывает их Н. И. Пикуров: «Бланкетную диспозицию, обращаясь к технической образности, можно сравнить с рессорой, которая позволяет жесткой в целом структуре уголовного закона выдержать колебания – перманентные изменения содержания охраняемого им объекта. Ее достоинством является то, что нет необходимости всякий раз вносить изменения в уголовное право, если изменились специальные правила. Она позволяет в отсутствие собственной иерархической структуры нормативных актов сочетать стабильность уголовного закона с оперативностью подзаконных нормативных предписаний, реагирующих на изменения в регулируемых общественных отношениях».

Отметим, что действующий УК крайне неоднообразен в плане формы «бланка». Бланкетные нормы выражаются и путем частичной конкретизации нарушений (ст. 171, 172 и др.), и с помощью «чистых» бланков («нарушение правил...», «незаконное приобретение...» и т. п.). При этом весьма многочисленны подварианты этих двух способов. Потребность в их унификации налицо.

В процессе реализации бланкетного приема в сфере конструирования составов преступлений специфика иноотраслевоого законодательства учитывается далеко не всегда. Так, к уголовной ответственности по ст. 198 УК можно привлечь только лицо, которое либо не представило в налоговый орган декларацию (иные документы), либо представило ее (иные документы), но с искаженной информацией. Вместе с тем уголовный законодатель не учел, что не по всем налогам действующим НК РФ предусмотрена обязанность подать декларацию (иные документы) для уплаты налога. Так, согласно ст. 363 НК РФ налогоплательщики, являющиеся физическими лицами, уплачивают транспортный налог на основании налогового уведомления, направляемого налоговым органом. Аналогичное правило установлено и в ст. 397 НК РФ применительно к земельному налогу. Таким образом, сознательная неуплата данных налогов указанными лицами сегодня уголовно ненаказуема.

Недооценены межотраслевые взаимосвязи уголовного закона и в ст. 312 УК в части описания предмета банковских операций – «денежные средства (вклады)». Использование скобок наводит на мысль о тождественности данных терминов, что не соответствует действительности. Анализ гражданского, банковского и страхового законодательства показывает, что под вкладом понимаются денежные средства в валюте РФ или иностранной валюте, размещаемые физическими лицами в банке. Понятно, однако, что арестованы могут быть не только денежные средства физических лиц, но и организаций. И неправомерные операции с такими средствами тоже подпадают под действие ч. 1 ст. 312 УК. Если вклад – это денежные средства (пусть и размещенные только физическими лицами), то помещение этого термина в скобках после слов «денежные средства» ничего, кроме путаницы, в закон не привносит. Думается, что вполне адекватно мысль законодателя выразила бы формулировка «денежные средства, на которые наложен арест».

В ст. 1411 УК признак крупного размера является частично формализованным, что создает сложности в противодействии финансовым махинациям в период проведения выборов. Согласно примечанию к данной статье крупным размером признается размер суммы денег, стоимость имущества или выгод имущественного характера, которые превышают одну десятую предельной суммы всех расходов средств избирательного фонда или фонда референдума, установленной законодательством о выборах и референдумах, но при этом составляют не менее одного миллиона.

Думается, что с позиции регионального законодательства о выборах абсолютный показатель в данной ситуации использован законодателем безосновательно. Например, согласно ст. 72 Закона Ярославской области от 2 июня 2003 г. № 27-з «О выборах в органы государственной власти Ярославской области и органы местного самоуправления муниципальных образований Ярославской области» предельная сумма расходов кандидата за счет средств его избирательного фонда на выборах депутата представительного органа муниципального образования Ярославской области не может превышать для муниципальных образований: с числом избирателей более 150 тыс.– 2 млн руб.; с числом избирателей более 30 тыс.– 1 млн рублей; с числом избирателей от 10 до 30 тыс.– 600 тыс. руб.; с числом избирателей не более 10 тысяч – 400 тыс. руб. Таким образом, в указанных выше случаях одна десятая составляет, соответственно, 200 тыс. руб., 100 тыс. руб., 60 тыс. руб., 40 тыс. руб., что явно меньше 1 млн руб., необходимого по примечанию к ст. 1411 УК для признания деяния преступным.

Получается, что на муниципальных выборах можно существенно превысить допустимый лимит финансирования кампании, но избежать уголовной ответственности из-за явно завышенного показателя крупного размера в ст. 1411 УК РФ. На необоснованность такого законодательного подхода уже обращалось внимание при анализе муниципальных выборов в г. Москве.

Очевидно, что степень вредоносности незаконного финансирования выборной кампании или кампании референдума напрямую зависит от уровня выборов или референдума и, соответственно, максимальной величины избирательного фонда (фонда референдума). Поэтому показатель крупного размера целесообразно «привязывать» только к этой величине без указания его минимального порога. Отсюда, для оптимизации борьбы с нарушениями финансовой дисциплины на выборах или референдуме (прежде всего на региональном и муниципальном уровнях) необходимо исключение из текста примечания к ст. 1411 указания на 1 млн руб. Думается, что при надлежащем анализе законодательства о выборах, к которому отсылают «избирательные» статьи УК РФ, указанного просчета можно было избежать.

Юридическая Иванчин А.В.; отв. ред. Кругликов Л.Л. Конструирование состава преступления: теория и практика. Монография

Юридическая Иванчин А.В.; отв. ред. Кругликов Л.Л. Конструирование состава преступления: теория и практика. Монография

В настоящей работе впервые в отечественной доктрине на монографическом уровне представлена концепция конструирования состава преступления, в рамках которой рассматриваются базовые вопросы данной проблематики (понятие конструирования состава преступления, его место в структуре уголовного правотворчества и системе законодательной техники, взаимосвязь со смежными категориями, общие правила конструирования состава преступления), анализируются отдельные виды составов преступлений и проблемы их построения, а также исследуются вопросы языкового оформления признаков состава преступления и техники их размещения в Общей и Особенной частях УК РФ. Теоретические положения спроецированы в работе на действующий уголовный закон, на этой основе выявлено значительное число дефектов современного уголовно-правового регулирования и предложены пути их устранения.<br /> Монография рекомендуется научным работникам и преподавателям вузов, студентам, магистрам, бакалаврам, а также практическим сотрудникам, интересующимся проблемами уголовного правотворчества, применения и совершенствования уголовного законодательства.<br /> Работа подготовлена с использованием справочной правовой системы «КонсультантПлюс». Уголовный кодекс РФ и иные нормативные правовые акты приводятся по состоянию на 1 августа 2014 г.

Внимание! Авторские права на книгу "Конструирование состава преступления: теория и практика. Монография" (Иванчин А.В.; отв. ред. Кругликов Л.Л.) охраняются законодательством!