К теории охранительных гражданских правоотношений. Учебное пособие

Мильков А.В.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 21.08.2017 ISBN: 9785392263417 Язык: Объем текста: 239 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава I. Становление теории охранительных гражданских правоотношений

Глава II. Охранительные гражданско-правовые нормы

Глава III. Охранительные субъективные гражданские права

Глава IV. Право на иск

Глава V. Секундарное право

Глава VI. Право на самозащиту

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава III.
Охранительные субъективные гражданские права

§ 1. Субъективное право: общие положения

В правовой науке традиционно различают объективное право (право в объективном смысле) и субъективное право (право в субъективном смысле). Последнее называется субъективным, поскольку принадлежит субъекту, управомоченному лицу; под ним понимаются юридические возможности лица, предоставленные ему объективным правом, т. е. сфера, в которой это лицо может действовать свободно, по своему усмотрению, на основе своей воли и в своем интересе. Поэтому для определения субъективного права в дореволюционной правовой науке нередко привлекались понятия «свобода», «мера свободы», «свободное поведение».

В советской литературе наиболее широкое распространение получила дефиниция, предложенная С. Н. Братусем в середине XX в.: «Субъективное право является признанной и обеспеченной законом определенной мерой (границей) возможного поведения лица в данном конкретном правоотношении». Наиболее признанной является она и сегодня. При этом нередко слова «мера возможного поведения» заменяются словами «мера дозволенного поведения» или «возможность поведения». Так, Ю. К. Толстой считал, что «субъективное право может быть определено как закрепленная за управомоченным в целях удовлетворения его интересов мера возможного поведения в данном правоотношении, обеспеченная возложением обязанностей на других лиц». По мнению С. С. Алексеева, субъективное право — это «принадлежащая управомоченному в целях удовлетворения его интересов мера дозволенного поведения, обеспеченная юридическими обязанностями других лиц». Н. С. Малеин указывал: «К числу общепризнанных можно отнести понятие субъективного права как меры дозволенного поведения, возможности действовать определенным образом». С. П. Гришаев полагает, что субъективное право есть предоставленная законом участнику гражданского правоотношения «возможность вести себя определенным образом».

Несмотря на то, что определение субъективного права, предложенное С. Н. Братусем, и является широко признанным, оно не раз подвергалось критическим замечаниям, в частности, за употребление понятия «мера возможного поведения», и отождествление понятия «мера возможного поведения» и понятия «возможность поведения». Следует отметить, что отождествление понятий «возможное поведение» и «дозволенное поведение», некорректное с лингвистических позиций, объясняется юридическим значением термина «дозволение» и в целом может считаться общепризнанным.

Учитывая, что субъективное право предоставляется субъекту для удовлетворения того или иного интереса, и исходя из констатации того факта, что наличие у индивида субъективного права с безусловностью свидетельствует о наличии у этого индивида определенного интереса, некоторые правоведы полагают, что именно понятие «интерес» является центральным для понимания субъективного права, в связи с чем вводят это понятие в дефиницию права в субъективном смысле. Так, Н. М. Коркунов давал определение, согласно которому субъективное право — это «возможность осуществления интереса, обусловленная соответствующей юридической обязанностью». Г. Ф. Шершеневич писал: «Под именем права в смысле субъективном понимается обособленная объективным правом возможность осуществления интереса». По мнению С. А. Муромцева, право в субъективном смысле «есть защищенный юридическим образом интерес». В. И. Синайский приходил к выводу, что «субъективное право есть власть лица (в этом существо субъективного права), направленная на удовлетворение признанного интереса (в этом его содержание)». Е. Я. Мотовиловкер подвергает критике определение субъективного гражданского права в качестве меры возможного поведения управомоченного лица и вслед за Н. М. Коркуновым и Г. Ф. Шершеневичем предлагает определять его как возможность удовлетворения интереса. Как видим, определение субъективного права в качестве возможности удовлетворения (осуществления) интереса вступает в конкуренцию с его определением в качестве меры возможного поведения управомоченного лица; в нем нет указания на поведенческие возможности управомоченного субъекта.

Как признается в логике, определение (дефиниция) понятия — это логическая операция, которая раскрывает содержание понятия. Так как содержание любого понятия составляют общие и существенные признаки обозначаемого им объекта, то определение понятия есть вместе с тем раскрытие сущности соответствующего объекта. Определения, отталкивающиеся от возможностей управомоченного лица, существенным признаком субъективного права признают поведенческие возможности управомоченного, в то время как определения второго вида признают таким признаком возможность удовлетворения интереса без указания на конкретного субъекта поведения. Упомянутая конкуренция дефиниций обусловлена тем, что имеются также определения субъективного права, отталкивающиеся от поведения обязанного субъекта, например, такое, которое дает О. С. Иоффе: «…субъективное право есть юридическое средство обеспечения такого поведения других лиц, в котором нуждается управомоченный и которое государство признает обязательным». Между тем, как указывал О. С. Иоффе, «чтобы охватить общим определением все разнообразные субъективные гражданские права, необходимо включать в него указание на обе… возможности — как на дозволенность собственных действий управомоченного, так и на возможность требовать определенного поведения от обязанных лиц». Признавая справедливость указания О. С. Иоффе относительно того, что общее определение субъективного права должно охватывать все разнообразные субъективные права, заметим, что дефиниция, предложенная правоведом, также не безупречна, поскольку не охватывает всех субъективных гражданских прав. К этому вопросу мы вернемся далее; здесь же заметим, что определение субъективного права посредством словосочетания «возможность удовлетворения интереса» представляется нам более предпочтительным, нежели его определение через словосочетание «мера возможного поведения управомоченного лица».

Интересы субъектов различны; различны и пути, которыми интересы могут быть удовлетворены. В одних случаях интерес может быть удовлетворен собственными действиями управомоченного лица (например, в вещном правоотношении такой интерес может быть удовлетворен посредством взаимодействия лица с вещью без помощи третьих лиц); в других — действиями иных лиц (например, в обязательственном правоотношении интерес управомоченного может быть удовлетворен не собственными действиями, а только действиями обязанного лица). Соответственно этому под субъективным правом понимается возникающая из определенного юридического факта возможность субъекта удовлетворить свой интерес своими или чужими действиями, а в составе субъективного права выделяют элементы, которые отражают данные возможности управомоченного лица. Такие элементы называются правомочиями.

При установлении смысла термина «правомочие» следует иметь в виду, что его юридическая трактовка отличается от общеупотребительного толкования. В словарях русского языка «правомочие» толкуется как «бесспорное, полное обладание каким-нибудь правом», «обладание законным правом, полномочием». Между тем в юриспруденции это слово обладает иным значением и определяется как «мера возможного поведения лица, составляющая часть его субъективного права и позволяющая осуществлять определенные действия или требовать определенного поведения обязанного лица», «входящая в содержание субъективного права конкретная юридическая возможность». Поскольку и понятие субъективного права отражает возможность поведения, и понятие правомочия, то нередко термины «право» (в субъективном смысле) и «правомочие» используются как синонимы, и говорят, например, не «правомочие требования», а «право требования».

В таком словоупотреблении нет большой ошибки, однако следует все-таки иметь в виду, что термин «правомочие» выполняет функцию отграничения субъективного права как системы правовых возможностей от правовых возможностей, как элементов этой системы.

В литературе предлагаются две трактовки правомочия. В соответствии с первой правомочия следует рассматривать в качестве «дробных частей» субъективного права. Так, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский указывали: «…принято считать, что правомочия являются дробными частями субъективного права (например, правомочия по владению, пользованию и распоряжению по отношению к праву собственности). Нет никаких оснований менять эту терминологию». Аналогичное мнение высказывали С. С. Алексеев и Н. И. Матузов.

Согласно второй трактовке такое понимание недопустимо. Как указывает В. А. Белов, субъективное право есть единое целое, в связи с чем «правомочия не могут быть называемы “дробными частями” субъективного права, поскольку последнее разделить нельзя». К такому же выводу приходит и А. В. Власова: «…субъективное право в целом понимается не столько как правовое образование с определенным количеством составных частей, т. е. не как сумма правомочий, сколько как единство равнозначных возможностей, при котором каждое правомочие оформляет отдельное правовое действие какого-либо типа».

Учитывая, что субъективное право есть целостный объект, правильной представляется вторая трактовка.

В числе правомочий субъективного права выделяют: 1) правомочие на собственные действия, т. е. возможность управомоченного лица самостоятельно совершать фактически и юридически значимые положительные действия в целях удовлетворения своего интереса; 2) правомочие на чужие действия (правомочие требования), т. е. возможность управомоченного лица получить определенные действия обязанного лица. Это правомочием «обеспечивает своему носителю определенное поведение на стороне обязанных лиц»; такое поведение, которое и приводит к удовлетворению интереса управомоченного лица. Разъясняя это положение, Е. Я. Мотовиловкер указывает: «В праве требования интерес находится на стороне управомоченного, а поведение — на стороне обязанного… Предоставляя лицу право требования, закон не предоставляет ему ничего, кроме интереса, особенность которого состоит в том, что он может быть осуществлен исключительно поведением другого лица. Таким образом, есть только один логически непротиворечивый способ определить, что такое право требования. Оно есть возможность управомоченного (кредитора) удовлетворить свой интерес не иначе как поведением обязанного (должника)». Следовательно, понятие «правомочие требования» отражает возможность управомоченного лица получить чужие действия, т. е. действия (поведение) обязанного лица, необходимые для удовлетворения собственного интереса. При этом следует подчеркнуть — не возможность категорически заявить настоятельную просьбу обязанному лицу, как это следует из толкования слова «требование», а именно получить действия (бездействие) обязанного лица. Возможности управомоченного лица совершать какие-либо положительные действия всегда в той или иной мере связаны с поведением других лиц, а, значит, существуют в правоотношении. А в правоотношении управомоченному лицу противостоит обязанное лицо. Так, в рамках вещного правоотношения лицо может самостоятельно совершать фактически значимые положительные действия по извлечению полезных свойств вещи только тогда, когда обязанные лица (неопределенный круг обязанных лиц) не препятствуют ему в этом. При этом правообладатель даже не знает противостоящих ему конкретных лиц, ибо их круг не определен, тем не менее, субъективное вещное право включает в себя правомочие требования, которое обязывает неопределенный круг третьих лиц не препятствовать правообладателю в осуществлении правомочия на свои собственные действия. Без этого правомочия не было бы и субъективного вещного права. Следовательно, правомочие требования неизменно «сопровождает» правомочие на собственные действия; 3) правомочие на защиту (притязание), т. е. возможность управомоченного лица получить защиту своего нарушенного права или охраняемого законом интереса принудительным путем («привести в действие аппарат государственного принуждения против обязанного лица»).

Вопрос о составе (структуре) субъективного права является дискуссионным. Его решение важно для понимания субъективного права и напрямую связано с тем, сколько правомочий выделяется в его составе.

Одни ученые полагают, что возможности, заключенные в субъективном праве, относятся к поведению самого этого лица. Так, С. Н. Братусь подчеркивал положительное содержание субъективного права, утверждая, что оно есть «мера возможного поведения… лица, обеспеченная законом и… соответствующим поведением обязанных лиц». Ю. К. Толстой присоединяется к этой трактовке, отмечая, что «в ней верно схвачено основное, что характеризует субъективное право, а именно то, что субъективное право является мерой возможного поведения самого управомоченного лица». В. А. Тархов высказывал такое же мнение, полагая, что «для определения права, принадлежащего определенному субъекту, нужно прежде всего установить, как может и должен вести себя сам носитель права». Согласно этой позиции правомочием на собственное поведение охватываются любые возможные в рамках субъективного права поведенческие акты, в связи с чем ее сторонники полагают, что в определении субъективного права излишне указывать на правомочие требования, поскольку «в тех случаях, когда управомоченный требует от обязанного лица совершения предписанных ему действий, …действует все же он сам, а не кто-либо другой». Поэтому, по их мнению, возможность требования относится к возможному поведению самого управомоченного лица, а не лица обязанного, что и должно отражаться в дефиниции субъективного права. Между тем такой подход не отражает сущности субъективного права в тех случаях, когда никакие собственные действия управомоченного лица не способны привести к удовлетворению его интереса, поскольку это удовлетворение зависит исключительно от действий лица обязанного. Как справедливо отмечал Л. Эннекцерус, требование направлено на действие или воздержание от действия обязанного лица. Анализируя § 194 Германского гражданского уложения, по буквальному толкованию которого требование — это «право требовать от другого лица совершения действия или воздержания от действия», ученый указывал, что содержание требования «вовсе не в том, чтобы “самому что-то делать, именно чего-то требовать”», а, напротив, требование «прямо дает право на то, чтобы действовал другой».

Представители второго мнения считают, что возможности, заключенные в субъективном праве, относятся к поведению обязанного лица. Рассматривая на примере правомочия пользования соотношение возможностей управомоченного лица и субъективного права, Г. Ф. Шершеневич указывал: «Понятие о субъективном праве так же мало зависит от обеспечиваемого им пользования, как крепость от защищаемой ею местности. Не то важно для понятия о субъективном праве, как в пределах своей власти осуществит субъект права свои интересы, как использует обеспеченное ему положение, а важно, что, в силу своей власти, может он требовать от других или запретить другим. Важно не то, что может субъект права, а чего не смеют субъекты обязанности». А. И. Денисов считал, что субъективное право — это «обеспеченная юридической нормой возможность лица (активный субъект) требовать от другого лица или других лиц (пассивный субъект) надлежащего поведения (совершить определенные действия или воздержаться от определенных действий)». По мнению Н. Г. Александрова, субъективное право «есть охраняемая государством возможность одного лица требовать известного поведения от другого лица. <…> Содержание субъективного права можно раскрыть только указанием на то, от кого и какое именно поведение может требовать управомоченный субъект». О. С. Иоффе указывал, что «специфика содержания субъективного права состоит не в дозволенности действий, не в праве на свои собственные действия, а в возможности этих действий, возникающей вследствие обеспечения определенного поведения обязанных лиц». С. Ф. Кечекьян, исходивший из установки: «субъективное право обеспечивает правовое господство управомоченного лица в определенной сфере», приходил к выводу, что «содержанием права, действительно, всегда являются действия других лиц». Эту позицию поддерживал и Н. Д. Егоров, определявший субъективное право как «юридически обеспеченную возможность управомоченного требовать в установленных пределах определенного поведения от обязанного лица». Е. Я Мотовиловкер приходит к выводу, что в субъективном обязательственном праве «нет ничего кроме права требования и которое, следовательно, и есть право требования».

Данная точка зрения может быть признана правильной только применительно к субъективным правам в правоотношениях активного типа; в правоотношениях же пассивного типа субъективные права (например, вещные) без правомочия на собственные действия становятся бессмысленными. Безусловно, для собственника крайне важно, чтобы никто из третьих лиц не препятствовал ему в осуществлении права собственности. Однако полезные свойства из вещи он извлекает все-таки своими собственными положительными действиями, а не действиями других лиц. Поэтому полагаем, что наиболее приемлемым является взгляд С. С. Алексеева, который предлагает подходить к пониманию субъективного права дифференцированно и определять заключенные в нем возможности в зависимости от вида правоотношений, в содержание которых такое право входит. Результатом дифференциации является признание равноправного существования субъективных прав с двумя правомочиями (на собственные действия и требования) наряду с субъективными правами с одним правомочием (требования). Указывая, что «общее определение субъективного права может быть ограничено указанием на то, что лицо наделено мерой возможного (дозволенного) поведения в правоотношении, обеспеченной обязанностями других лиц», ученый подчеркивает, что мера возможного (дозволенного) поведения, зависит от типа правоотношения. В правоотношениях пассивного типа она состоит из двух частей: 1) возможности требовать определенного поведения от обязанных лиц (воздержания от известных действий); 2) возможности совершения положительных действий самим управомоченным лицом. Например, если собственник, с одной стороны, обладает правомочиями владения, пользования и распоряжения вещью, то с другой — вправе требовать от всех третьих лиц воздержания от действий, нарушающих его право. В правоотношениях активного типа такая мера состоит только из одной возможности — возможности требовать от обязанного лица определенного поведения — совершения положительных действий, удовлетворяющих интерес управомоченного лица.

Мильков А.В. К теории охранительных гражданских правоотношений. Учебное пособие

Мильков А.В. К теории охранительных гражданских правоотношений. Учебное пособие

Учебное пособие посвящено основным понятиям теории охранительных гражданских правоотношений и является вспомогательным материалом для расширения, углубления и лучшего усвоения знаний по теме гражданского правоотношения, в частности по вопросу о классификации гражданских правоотношений на регулятивные и охранительные.<br /> Законодательство приведено по состоянию на 1 июня 2017 г.<br /> Предназначено для самостоятельной работы студентов и семинарских занятий. <br /> Может быть полезно студентам, аспирантам и преподавателям юридических вузов и факультетов, а также всем интересующимся теорией гражданского права.

Внимание! Авторские права на книгу "К теории охранительных гражданских правоотношений. Учебное пособие" (Мильков А.В.) охраняются законодательством!