|
|
ОглавлениеПостоянные комиссии палат Верховного Совета СССР Плановая деятельность советского государства: государственно-правовой аспект Актуальные вопросы теории конституционного права в статьях Олега Емельяновича Кутафина Вопросы конституционного развития в статьях Олега Емельяновича Кутафина Теория демократии в статьях Олега Емельяновича Кутафина Вопросы планирования деятельности Советов народных депутатов в работах Олега Емельяновича Кутафина Вопросы внутреннего устройства Советов народных депутатов в статьях Олега Емельяновича Кутафина Вопросы образования в статьях Олега Емельяновича Кутафина Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуВопросы образования в статьях Олега Емельяновича КутафинаВступлениеВся жизнь Олега Емельяновича связана с вузом: больше 20 лет своей творческой жизни О. Е. Кутафин посвятил Московской государственной юридической академии: с 1987 г. он являлся ректором Всесоюзного юридического заочного института (ВЮЗИ — МГЮА). В 2009 г. в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 23 декабря 2008 г. № 1814 «Об увековечении памяти О. Е. Кутафина» и распоряжением Правительства Москвы от 12 февраля 2009 г. № 206 РП Московской государственной юридической академии было присвоено имя О. Е. Кутафина. С 12 октября 2012 г. преобразована в Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина. Учебное заведение, благодаря его усилиям, стало крупнейшим юридическим вузом страны, входит в число лучших европейских вузов по качеству юридического образования. Обладая государственным мышлением, О. Е. Кутафин рассматривал выполнение задачи руководства вузом широко и комплексно. В одном из своих интервью он говорил: «Когда перед тобой стоит задача готовить хороших специалистов, нужно создать условия для того, чтобы ты мог их готовить. То, как мы сейчас относимся к высшей школе, то, как мы ее финансируем, то, в какое положение подставлены преподаватели с точки зрения их авторитета и оплаты труда, — это совершенно неприемлемо. На мой взгляд, просто необходимо, чтобы преподаватели высшей школы были официально введены в ранг государственных служащих и приравнены к ним по уровню оплаты труда. Это единственный выход из создавшегося положения». Отмечая многогранность профессии юриста, внешними целями вуза он видел пропаганду права. Глубину нравственного восприятия этой цели показывает приведенный Олегом Емельяновичем пример: «Наша задача — наладить в стране правовое воспитание, объяснить людям, что если в законе написано, что Президент может оставаться только два срока, то неэтично спрашивать его, не собирается ли он еще и на третий срок. Это унижает этого человека. Ведь этот человек — гарант Конституции. Если в Конституции написано так, то он должен это гарантировать». Олег Емельянович считал, что юридическое образование, как и профессия юриста, дело консервативное, что нет ничего лучше, чем юрист, подготовленный в старых традициях фундаментального образования. «Это нужно для того, — писал он, — чтобы, особенно в наших условиях, не смущало ни изменение законодательства, ни изменение государственного строя». У Олега Емельяновича была интересная аналогия: «Если для общества юрист — это своего рода медик, то с точки зрения общения медику не обязательно знать так много, как юристу. Медик должен знать свою профессию, а юрист должен знать еще и жизнь». «Желательно, — писал он, — чтобы юрист оставался юристом, чтобы это был образованный человек, хорошо знающий художественную литературу, умеющий выразить свои мысли, интересующийся политикой». Высказывая мнение о том, что необходимо сохранять традиции юридического образования, которые были свойственны нашей школе много лет, Олег Емельянович предупреждал о необходимости очень осторожно изменять только то, что связано с модернизацией учебного процесса: способы получения информации, способы контроля над знаниями. «В сам процесс можно, — считал он, — добавить что-то, что помогло бы обучению: устраивать, например, показательные процессы. Но содержание должно оставаться, иначе мы потеряем все». В. В. Комарова Трудные дороги поиска истины, или Еще одна реальность «крота истории»Оригинальность исследования подчеркивается уже его названием. Парадоксальность заключается в том, что в общественном сознании юстиция воспринимается как социальный институт, который независимо относится (или по крайней мере должен относиться) к оценке правового поведения людей. Но так в теории. А в реальности (и это убедительно показали авторы) феномен политической юстиции в нашей стране был сформирован и существовал еще в дореволюционной России, хотя свое современное обличье политическая юстиция приобрела лишь в годы Советской власти. Она, по утверждению авторов, «функционировала как обособленная, замкнутая, достаточно отлаженная структура» (с. 4), руководствуясь «в основном ведомственными административными правилами, которые и легли в основу «юриспруденции террора». Замысел ученых состоял в том, чтобы рассмотреть «не столько в историческом, сколько в структурно-функциональном аспекте», «проанализировать юридический «механизм» карательной системы — показать, как была деформирована юридическая система страны в целях осуществления политических репрессий, в чем именно заключались нарушения законности, каковы были методы, которыми пользовались функционеры репрессивных органов» (с. 5). Оценивая состояние научных исследований по проблемам массовых репрессий в СССР, ученые справедливо отмечают, что литература по данному вопросу достаточно обширна, но имеет существенный пробел: политическая юстиция не рассматривается в ней как единый институт в системе тоталитарного государства. В результате механизм политических репрессий в СССР оказался не в полной мере проанализированным с профессиональной точки зрения. Авторы попытались устранить этот недостаток. Убедительное доказательство тому — глава IV «Уголовное законодательство», где дан глубокий анализ принципов уголовного законодательства, исследованы типичные для периода массовых репрессий контрреволюционные преступления и суть таких институтов как объективное вменение и обратная сила закона. Не менее значима в этом отношении и глава VI «Советское процессуальное законодательство: реформы и контрреформы», где дана оценка плюсов и минусов судебно-правовой реформы начала 20-х годов XX столетия и показан процесс деградации судебной власти, начавшейся буквально через несколько лет после завершения данной реформы. Не осталась вне поля зрения авторов и такая актуальная по сей день проблема, как доказательственная практика (глава VII). Именно здесь они показывают, что «наиболее уязвимой стороной в деятельности политической юстиции, с точки зрения законности, особенно в 20–40-е годы, было положение в сфере получения и оценки доказательств, по которым выносились приговоры и внесудебные решения». Значительный научный и практический интерес представляют разделы книги, где исследуются предпосылки возникновения политической юстиции в СССР, ее сущность, последствия ее влияния на правотворческую и правоприменительную деятельность (главы I, II). В книге приводится обширный статистический материал, что особенно важно сейчас, когда делаются противоположные подчас оценки деятельности уголовной юстиции в СССР в первой половине прошлого столетия. Но это не только труд юристов-исследователей. Хотя авторы в основном обращаются к юридической аудитории, их исследование адресовано обществоведам. В одинаковой степени оно представляет интерес и для социологов, и для философов, и для историков, и для политологов. А в более широком смысле — для всех читателей, которые интересуются историей своей страны. Такой специфический междисциплинарный подход связан с тем, что авторы не ограничились юридической литературой, а широко использовали работы представителей всех социальных наук, привлекли публицистические выступления, художественную литературу. Не малую роль в привлекательности этого труда играет, на наш взгляд, и та полемичность, в которой нашли отражение позиция и реакция исследователей на неоднозначные проблемы, касающиеся политической и правовой системы страны, а также сопоставление различных точек зрения и позиций по весьма спорным вопросам. Нет необходимости пересказывать основные положения книги. Мы хотели бы остановиться на некоторых положениях, которые высказаны авторами. Их серьезно заботят причины того, почему стало возможной существование, укрепление и господство политической юстиции в СССР. В книге названы общеизвестные причины (власть одной партии, жесткая централизация государственного руководства, принудительная коллективизация, создание армии и репрессивного аппарата). Но в монографии обращено внимание и на «трагический поворот истории, в возникновении которого переплелись необходимое и случайное, коллективное и индивидуальное, государственная политика и психология отдельной личности» (с. 7). Авторы подчеркивают, что уже в 30-е годы проявил свои специфические качества менталитет большевистского руководства, воспитанного в годы революции и гражданской войны в обстановке принуждения, насилия, тотального уничтожения врага. В данной связи отмечается и роль Сталина с его маниакальной подозрительностью, коварством и жестокостью. Но ученые не ограничиваются только этими утверждениями. Они пытаются обозначить и описать всю совокупность причин, породивших такое уникальное явление, давая пример многим скороспелым политологам (или именующим себя таковыми), которые доказывают заранее сформулированную ими цель и не озабочены поиском всех причин и факторов, на основе которых они делают соответствующие выводы. Не высосанная из пальца «истина», а истина, полученная на основе обстоятельного осмысления ранее существующих реалий: именно такой подход продемонстрировали авторы, взяв на себя тяжкий труд — ответить на вопрос о глубинных корнях, таящихся в недрах российской истории. В книге обстоятельно рассматривается ситуация, когда политическая юстиция, по большому счету, сложилась еще в условиях царской России. Более того, она совершенствовалась и во все большей мере видоизменялась в сторону репрессий; показано, как шаг за шагом юридическая политика царизма ужесточала свои позиции, каждый раз находя повод для принятия репрессивных мер против политических противников. Авторы делают вывод, что в своей сущностной основе Советская власть во многом унаследовала то, что было заложено в предшествующей политической и правовой системе царской России и продолжала действовать так же, во многом заимствовав и восприняв методы, сложившиеся до нее (с. 29). Но это не было слепым копированием. Политическая юстиция не оставалась неизменной ни в Советской России, ни в Советском Союзе. Она постоянно укреплялась, модифицировалась, пока не выросла в феномен, занявший самодовлеющую роль в политической истории Советского Союза. Осмысляя данный феномен, авторы показали, как использовалась для этого в виде научной базы теория марксизма (учение о диктатуре пролетариата); как на этой базе формулировались политические директивы, имеющие помимо всего прочего и правовые аспекты. К политико-правовой основе они отнесли возникновение и внедрение в практику так называемого пролетарского права, выработанные на его основе нормативные акты. Особое место в формировании политической юстиции занимала кадровая политика, которая позволила путем репрессий внутри самой юстиции привести к руководству политико-правовыми акциями новые кадры, исповедующие принципиально иные, «советские» нормы и правила. И наконец, важное место в закреплении политической юстиции заняло идеологическое, пропагандистское обеспечение, без которого вряд ли могла бы действовать столь мощно и эффективно политика репрессий. Таким образом, аргументация, используемая для выдвинутой концепции, характеризуется не только актуальностью, но и обстоятельными исторической, философской и социологической характеристиками. Внимание! Авторские права на книгу "Избранные труды" (Кутафин О.Е.; сост. Комарова В.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
