Геополитика: теория и практика. Вопросы и ответы. Учебное пособие

Смирнов Г.Н., Дмитриева И.А., Дмитриев В.Е., Бумагина Е.Л.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Наука Издательство: Проспект Дата размещения: 04.07.2016 ISBN: 9785392215249 Язык: Объем текста: 281 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Раздел I. Теоретические основы геополитики

Раздел II. Зарубежные концепции геополитики

Раздел III. Антология российской геополитики (российские геополитические концепции)

Раздел IV. Геополитические эпохи (история геополитических проектов)

Раздел V. Место и роль России в геополитике XXI в.

Раздел VI. Геополитический глоссарий

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Раздел III.
Антология российской геополитики (российские геополитические концепции)

Геополитическая мысль России имеет древнюю традицию и существовала еще до появления геополитических научных школ и концепций. Истоки национальной религиозной идеи, взятой в широком культурно-историческом смысле, восходят к «Слову о законе и благодати» первого русского киевского митрополита Иллариона (первая половина XI в.) — выдающегося русского религиозного деятеля и мыслителя. Именно с этим памятником нашей древней культуры у нас в стране и за рубежом связывают начало отечественной религиозно-философской и геополитической мысли. Илларион первым в отечественной истории политических учений поднял вопрос о связи отдельного человека и государства. Источник божественной власти, по Иллариону, — божественная воля. Великого князя он называл наследником небесного царства. Власть и государство едины. Триединство, по Иллариону, образуют: власть, государство и церковь. Князь ответственен за управление страной и людьми, которых Бог вверил его попечению. Наиболее предпочтительна монархическая форма власти. Князь — «единодержец земли своей», то есть власть суверенна в пределах подвластной правителю территории. В «Слове» князь Владимир, осуществивший крещение Руси, уподобляется по мудрости христианским апостолам, а по величию — римскому императору Константину Великому. Прославление Владимира и его сына Ярослава как духовных наставников и сильных правителей имело особое значение и по существу было идеологическим обоснованием сильной княжеской власти, утверждением ее авторитета и независимости от Византии:

«…Тобою мы распрямились и на путь жизни вступили.
Слепыми были от бесовской лести,
А тобою мы прозрели сердечными очами.
Ослеплены были неведением,
А тобою мы прозрели для света трехсолнечного божества.
Немы были, а тобою мы речь обрели,
И ныне уж, малые и великие, славим единосущную троицу.
Радуйся, учитель наш и наставник, благоверию!
Ты правдою облачен, крепостью перепоясан,
Истиною обвит, смыслом венчан,
И милостынею, как ожерельем,
И убранством златым красуешься.
Ты стал, о, честная глава, нагим — одеждой.
Ты стал алчущим — кормитель.
Ты стал жаждущей утробе прохладой.
Ты стал вдовицам помощником.
Ты стал странникам пристанищем.
Ты стал бездомным — кровом.
Ты стал обиженным заступником,
Бедным — обогащением.
За эти дела и иные воздаяния приемлешь на небесах —
Блага, что уготовил бог вам, любящим его».

В «Слове» впервые дается периодизация мировой истории, в рамках которой Русь как христианская страна находит свое достойное место. Переход человечества от язычества к иудаизму, а затем к христианству рисуется у Иллариона как торжественное шествие на пути к Истине. Сопоставляя Ветхий и Новый заветы, закон и благодать, автор обосновывает христианское видение идеи Бога, согласующееся с кротостью, милосердием, любовью — радостным и свободным ощущением бытия, которому противостоит фатализм и жесткая регламентация иудаизма. Эти философско-исторические и этические мотивы, пронизывающие «Слово о законе и благодати», служат основанием для исторического оптимизма, ожидания великого будущего Земли русской. Идейное наследие Иллариона оказало заметное влияние на развитие всей русской культуры.

Исторически первой целостной геополитической концепций можно назвать концепцию «Москва — Третий Рим» Филофея Псковского (ок. 1462–1542), инока Елиазаревского монастыря, который встраивает свои аргументы в идеологию московского самодержавия. В сочинениях Филофея [из них до нас дошли два его послания: Великому князю Василию III (1511) и псковскому дьяку Мисюрию Мунехину] излагается идея возвышения Москвы в качестве «Третьего Рима» (самое раннее сохранившееся ее изложение): «Первый Рим пал от апполинариевой ереси, второго Рима, Церкви Константинопольской, врата потомки агарян секирами порушили. А третий Рим, вселенская Апостольская Церковь под сильным твоим правлением сияет светом православной христианской веры во все концы земли ярче солнца. Во всей вселенной… два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать…»

Она выражает устремления той части русского духовенства, которая мечтала о «симфонии церкви и государства», искала союза с великокняжеской властью.

Католический Рим надеялся мирным путем ввести христианскую Русь в орбиту своего влияния, так как греческая твердыня православия рухнула, и предполагалось, что Москва будет искать религиозного покровительства, нового «идейного патрона». Далеко не сразу католическая Европа обнаружила явное нежелание Руси к вассальной зависимости. Противодействие Западу осуществлялось, прежде всего, под лозунгом защиты православия. Идея «Третьего Рима» очень быстро стала стержнем этого противодействия. Однако лишь при Иване III эта идея становится официальной доктриной Московского царства. В начале ХVI в. Иван III посылает в Рим посольство Ивана Фрязина с надеждой, что Запад признает право Москвы на идейное наследство Константинополя и греческого православия. А папа Сикст IV воспринял это посольство как жест подчинения и готовность встать под высокую руку римского первосвященника. Так же неверно расценили в Риме и брак, заключенный Иваном III с наследницей греческого престола Софьей Палеолог. И пока в Риме питали иллюзии относительно возможности превратить Московское царство во вторую Польшу, время ушло, и Русь не удалось сделать объектом западной колонизации. По мере роста силы государства идея независимости Руси от кого бы то ни было переросла в осознание ее особой миссии, в результате чего сложилась важнейшая идеологическая основа согласия и определения границ государственных интересов.

Время, в которое творил Филофей, связано с периодом объединения русских земель вокруг Москвы, после победы русских войск над Золотой Ордой (Куликовская битва, 1380), которое началось с присоединения в 1392 г. Суздальско-Нижегородского княжества. Завершился этот политический процесс уже в XVI в. присоединением Рязанского великого княжества (1517–1521), что привело к созданию Московского государства. Появилось новое самоназвание русского государства — царство. Возник и политический институт, действующий на профессиональной основе, — государственный аппарат. С 1450 г. при Василии II (Темном) введена должность казенного дьяка; при Иване III (1462–1505) введена должность подьячего, а затем целое ведомство — Казенный двор; при Иване Грозном в 1549 г. учреждается Посольский приказ. Первые дипломатические отношения с западным государством — Папским престолом были установлены в 1469 г., когда Великий Государь Иван III и папа Иннокентий VIII обменялись посланиями. В XV в. произошли важнейшие события в международной жизни.

Во-первых, в 1439 г. — заключение Флорентийской унии между православными и католическими церквами на условии признания главенства папского престола. Участники: с одной стороны, папа римский Евгений IV, с другой — члены многочисленной православной делегации: византийский император Иоанн VIII, киевский митрополит Исидор, другие высшие иерархи, которые искали сближения с папством в надежде на помощь Запада в борьбе против турок. И только Великий князь московский Василий II отказался признать Унию, а митрополит Исидор был низложен.

Во-вторых, в 1453 г. пал Константинополь, завоеванный турками, в результате чего центр православного христианства переместился из Византии в Москву.

В основе политического учения Филофея — религиозный провиденциализм и Священное Писание, согласно которому все, что ни случается в мире, происходит по воле Бога и во благо человеку, а потому история человечества для Филофея — это история возникновения, развития и упадка мировых царств в соответствии с волей Бога. Концепция «Москва — Третий Рим» есть историческое назначение Московского государства, то есть преемственность православных государств. По Филофею, государственная власть установлена Богом, поэтому царь — наместник Его на земле и Его слуга: «сердце царева в руке божьей», а Церковь — один из государственных институтов, и духовные владыки имеют лишь право «говорить правду» царям. Все подданные обязаны повиноваться наместнику Бога, а свою печаль могут лишь выразить «горьким стенанием». Обращаясь к апокалипсической идее богоизбранности народов и преемства царств, Филофей переводит их в плоскость православной концепции истории: два Рима пали, отступая от истин веры. Носителем и хранителем истинной «богооткровенной» веры является Русское царство — третий и последний Рим.

Москва — Третий Рим — пребудет до окончания мира. Для Филофея Великий князь московский не только царь, которому вручена Богом власть, но и глава православной церкви. На нем двойная ответственность — как на царе православной Руси и как на блюстителе православия во всем мире. Теория Филофея, основываясь на духовном и историческом предназначении России как главной православной державе, преемнице Рима и Константинополя, хранительницы восточно-христианской традиции развивает мессианскую тему, отложившуюся в народном сознании как идея «Святой Руси», и именно в этом качестве Москва и представляется Филофею Третьим Римом. В этой доктрине выражена воля к общему, коллективному религиозному и историческому спасению не только русского народа, но и всего православного мира в целом.

Философское истолкование благодати, данное Илларионом и обогащенное многими последовавшими за ним мыслителями России, по праву можно считать одним из краеугольных камней русской геополитической идеи. По определению И. А. Ильина, «возраст русской идеи есть возраст самой России». Для русского самосознания еще с древних времен был характерен религиозный (христианский) мессианизм. Его исторические основы могут быть в известной степени объяснены тем, что исследователи называют «особой сопротивляемостью» Древней Руси азиатской Степи — длительному агрессивному воздействию на нее со стороны кочевых племен Востока. Самой своей исторической судьбой, географическим положением — между европейским Западом и азиатским Востоком — Русь была обречена на мессианскую роль защитницы Европы.

А. С. Пушкин в письме к П. Я. Чаадаеву 18 октября 1836 г. писал: «Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена… Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией…»

Само осмысление высокого предназначения православной России у большинства русских мыслителей было далеко от агрессивного мессианизма. Напротив, ее религиозное самосознание, в лице лучших ее представителей, граничило, по словам Г. Федотова, со «святостью аскетического подвига», получившего свое высшее выражение в благословлении Сергием Радонежским иноков Пересвета и Осляби на участие в Куликовской битве. Русь получила православие в наследство от Византии в уже сложившемся мертво-догматическом виде. Проповедники христианства пришли в веселую землю киевских пиров и народных «глумотворцев» — скоморохов, кулачных боев и повального пьянства, и здесь с самого начала в зародыше содержалась вся дальнейшая перспектива вырождения русской церкви в полугосударственный институт в услужении у князя мира сего. Перерождение христианства в климате славянской «посюсторонности» было подготовлено его византийской историей. Представление о том, что «синтез единства и свободы в любви» уже дан и достигнут в существующей русской церкви, а не есть идеал, к которому надо идти через бесчисленные препятствия и трудности, стал едва ли не главной отличительной чертой русского православия. Православная церковь стала в России государственным учреждением, «царством от мира сего».

Идея превосходства русского православия играла существенную роль в качестве историософского основания политологии, начиная с XVII в. Она формулируется на фоне активного строительства русского государства, которое по своим принципам устроения и задачам отличалось от существующих в то время государств Европы. Его своеобразие заключалось в том, что со времен первых московских князей оно расширялось за счет того, что прежде всего осваивались незаселенные или малозаселенные пространства, а инородческие поселения уподоблялись по образу жизни и правам жителям русского государства.

Следует обратить внимание, что Россия никогда не имела колоний, как имела их, например, Великобритания или Франция. Русский человек не образовывал новых центров русской жизни, а только расширял единый круг веры православной и вместе с ней русской власти: центром для него оставалась по-прежнему Москва, а высшая власть олицетворялась русским царем. Благодаря этому русское государство сохраняло свое геополитическое единство и цельность. В послании псковскому дьяку Михаилу Григорьевичу (Мисюрю) Мунехину, которое именовалось «Послание о неблагоприятных днях и часах», Филофей выдвигает несколько тезисов.

1. Развитие человеческой истории происходит только исходя из Божественного промысла, и влияние человека и государей непосредственно на ход истории невозможен.

2. Место государства в истории зависит от истинной веры и образа жизни ее народа и правителя.

3. Необходимо заботится в первую очередь о сохранении истинной веры и благочестия.

4. Московское царство стало в этот исторический период оплотом истинной веры, что и обусловило ее положение.

5. Задача правителей — сохранение и поддержание истинной веры не только в своем государстве, но и во всем мире. В этом историческое предназначение Третьего мира как оплота Православия.

Это послание явило собой первую попытку концептуализации места русского царства в мировой истории, а также была сформулирована логика развития мировой истории. «Что касается разрушения царств и стран, — пишет Филофей, — не от звезд оно происходит, но от все дающего Бога; об этом пророк Исайя говорит: «Если послушаете меня — благами земными насытитесь, если же не послушаете — оружие вас поглотит! — ибо уста Господни так говорили». И вновь вопросили апостолы: «Господи, не в этот ли год ты готовишь царство Израилево?» Иисус же сказал: «Не ваше дело разуметь времена и годы, которые Бог Отец положил своей властью». Так пойми, Господа ради, с какою звездой связаны христианские царства, ныне попранные неверными, как говорит пророк: «Кто отдал на разграбление Израиль — не Бог ли, перед которым согрешили?» Девяносто лет, как греческое царство разорено и не возобновится: и все это случилось грехов ради наших, потому что они предали православную греческую веру в католичество… скажем несколько слов о нынешнем преславном царствовании пресветлейшего и высокопрестольнейшего государя нашего, который во всей поднебесной единый есть христианам царь и правитель святых Божиих престолов, святой вселенской апостольской церкви, возникшей вместо римской и константинопольской и существующей в богоспасаемом граде Москве, церкви святого и славного Успения пречистой Богородицы, что одна во вселенной краше солнца светится. Так знай, боголюбец и христолюбец, что все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, согласно пророческим книгам, это и есть римское царство… Много раз и апостол Павел упоминает Рим в посланиях, в толкованиях говорится: «Рим — весь мир». Ведь на христианской церкви уже совершилось блаженного Давида слово: «Вот покой мой во веки веков, здесь поселюсь, как возжелал я». Согласно же великому Богослову: «Жена, облаченная в солнце, и луна под ногами ее, и младенец на руках у нее, и тотчас вышел змей из бездны, имеющий семь голов и семь венцов на головах своих, и хотел младенца этой жены поглотить. И даны были жене крылья великого орла, чтобы бежала в пустыню, и тогда змей из своих уст источил воду, словно реку, чтобы в реке ее утопить». Водой называют неверие; видишь, избранник Божий, как все христианские царства затоплены неверными, и только одного государя нашего царство одно благодатью Христовой стоит. Следует царствующему управлять им с великою тщательностью и с обращением к Богу, не надеяться на золото и на преходящее богатство, но уповать на все дающего Бога. А звезды, как я и прежде сказал, не помогут ни в чем, не прибавят и не убавят…» В сношениях с малыми соседними землями был узаконен титул царя всея Руси. С конца XV в. на печатях Московского государства появился византийский герб — двуглавый орел, который комбинировался с прежним московским гербом — изображением Георгия Победоносца. Таким образом, логика объективного процесса возвышения и собирательной роли Московского государства вместе с заключением брака Ивана III с Софьей Палеолог привела к «политической демонстрации» Москвы наследницей Константинополя (Второго Рима). В итоге Москва провозглашается Третьим Римом — последним и вечным царством всего православного мира. Эта концепция стала началом одного из геополитических направлений — панправославного мессианства как покровительства единоверным народам. Оно обретает новую актуальность уже в XIX в., когда многие православные народы — сербы, болгары, греки, румыны — начали активное освобождение от Османской империи, и Россия приняла активное участие в этом процессе, идеологически поддерживая и вооруженным путем освобождая православные народы на Балканах.

Важным вкладом в формирование геополитических идей в России стало сочинение Ю. Крижанича (1663–1666) «Политика». Это было первое сочинение, созданное в России, в котором содержалась целая система взглядов на вопрос о воздействии природы на общество. Ю. Крижанич впервые дал оценку географическому положению и природным ресурсам России того времени, подчеркнул неудобство расположения государства для внешней торговли и относительную безопасность его границ. Он явно преуменьшал природные богатства Европейской России и вместе с тем одним из первых правильно подметил огромное значение освоения природных ресурсов Сибири, выдвинув идею поиска водного пути из Архангельска в Китай и Индию, поставив вопрос о рациональном размещении производства вблизи источников сырья. Хорошо зная другие страны, Крижанич подчеркнул неблагоприятное влияние природы на сельское хозяйство России, да и ее общая отсталость, по его мнению, объяснялась не божественным промыслом, а скудостью природы.

Следующий этап развития российской геополитической мысли относится к XVIII в. Необходимость формулирования новых геополитических концепций была связана, во-первых, с утверждением евразийского статуса России, ее устойчивого положения в границах евразийской империи, во-вторых — с экономическим ростом и расширением международных связей, в-третьих — с развитием естествознания в ходе Петровских реформ.

Истоком геополитической мысли этого периода стало прежде всего развитие географической науки, которая в этот период получает мощную поддержку государства в лице созданной Петром I Академии наук. В географии стали выделять такую отрасль, как политическая география. Здесь первыми были работы Г. В. Крафта (1701–1754), который в первой половине XVIII в. ввел новый термин и раздел — политическая география, дающий комплексные государствоописания.

В 1745 г. был издан труд X. Н. Винцгейма «Краткая политическая география», в котором рассматривается разделение государств-«земель» по типам правления и даются комплексные описания крупнейших из них.

Оба труда связаны со становлением государственноописательной парадигмы политической географии. Одновременно создается экономическая география, у истоков которой был М. В. Ломоносов (1711–1765). «При географическом описании России, — отмечал Ломоносов, — необходимо учитывать различное природное, хозяйственное и политическое значение ее районов, обращая внимание на наиболее заселенные и экономически развитые центральные районы».

Именно Ломоносова считают основоположником новой для своего времени концепции экономической географии и приписывают первое употребление термина «экономическая география» в 1760 г., определив при этом содержание и границы исследования новой науки и совместив изучение хозяйства страны с изучением природных условий. Он говорил о связности экономических явлений с физико-географическими условиями и географическим положением местности, что отличало его работы от господствовавшей среди западноевропейских географов описательной статистики, охватывающей комплекс не связанных друг с другом сведений административного и экономического характера.

В целом ряде работ Ломоносова, как например, в «Кратком описании разных путешествий по северным морям и показании возможного прохода Сибирским океаном в Восточную Индию» и «Примерной инструкции морским командующим офицерам, отправляющимся к поискам пути на Восток Сибирским океаном», были обоснованы идеи прирастания пространства Российского государства в районе Ледовитого океана. Эти идеи и по сей день остаются актуальными для России XXI в.

Помимо этих направлений географической науки, на формирование геополитических воззрений оказали влияние также возникшие в этот период картография, топография, метеорология, государственная и военная статистика, этнография, антропогеография и др. Так, согласно указу Сената, с 1720 г. была начата государственная картографическая съемка страны, на основе которой в 1734 г. была изготовлена первая печатная «Генеральная карта Российской империи», а в 1745 г. был выпущен «Атлас Российской империи». Тот факт, что географические исследования велись в рамках военного ведомства, обусловил развитие цикла военно-прикладных наук: военная география, военная статистика, военная картография и др.

В этот же период закладывается еще одно направление российской геополитики — естественно-научное направление. У истоков этого направления находился академик К. М. Бэр (1792–1876), русский биолог, эмбриолог, один из основателей географического детерминизма в отечественной науке. «Судьба народов, — писал он в 1848 г., — определяется наперед и как бы неизбежно природою занимаемой ими местности, а характер развития цивилизации определяется рельефом местности и другими ее особенностями».

Указанные выше направления геополитической мысли стали обретать зримые контуры в конце XVIII — начале XIX в.

Русская школа геополитики Суши

Российские мыслители также внесли свой вклад и в предысторию геополитики. В XIX в. географическое направление в России было представлено трудами Б. Н. Чичерина (1828–1904). Идеолог либерализма, он считал, что ключевыми факторами в развитии государства являются не географические и климатические, а культурные факторы. Речь шла о том, что во всей истории российского государства важную роль играли волевые и духовные качества народа, многократно спасавшие его и Отечество от нападения врагов.

Географ, историк и публицист А. П. Щапов (1830–1876) рассматривал взаимосвязь исторического прошлого и настоящего, связанного с географическим положением России. Историк С. М. Соловьев (1820–1879) говорил о географической предопределенности зарождения российской государственности и о наиболее освоенных в хозяйственном отношении землях, расположенных в центре среднерусской возвышенности. В. О. Ключевский (1841–1911) свои геополитические идеи сформулировал следующим образом: существуют три исторические силы, которые строят людское общежитие — это человеческая личность, людское общество и природа страны. Каждая из этих сил вносит в состав общежития свой запас элементов. Другими словами, речь идет о том, что для анализа социальной реальности необходимо использовать сочетание культурных, психологических и географических факторов.

Геостратегические аспекты геополитики

Такое направление разрабатывали многие российские военные исследователи, что совпало с достаточно бурным развитием именно военных наук в России в XIX в., обусловленном множеством военных кампаний. За время семи антифранцузских коалиций географы собрали солидный фактический материал, который потребовал обобщений. Пространственный размах операций — от Парижа до Москвы — заставил по-новому взглянуть на проблему пространства в политике. В связи с этим в первой половине XIX в. в системе военных наук ведущее место начинает занимать военная география. У ее истоков в России были: военный теоретик Г. В. Жомини (1779–1869), профессор Академии генерального штаба М. А. Языков, издавший в 1838 г. первый учебник по военной географии «Опыт теории военной географии», а также и будущий военный министр Д. А. Милютин (1816–1912).

М. А. Языков первым предпринял анализ влияния на военные действия и в целом на военную структуру государства не только топографии, но и объективных факторов — демографических, экономических, государственно-административных и др. Обращает на себя внимание тот факт, что предмет военной географии русские ученые не ограничивали изучением только физико-географического фактора, как это складывалось в западных странах. Он предлагал добавить в число актуальных факторов сведения из политики и экономики, социологии и философии, этнологии, статистики и даже богословия. Следует подчеркнуть, что именно концепция Языкова выдержала проверку временем и утвердилась в современной военной географии.

В истории русской школы геополитики Дмитрий Алексеевич Милютин остался прежде всего как родоначальник геостратегии для России. Предмет геостратегии Милютин определил в своей работе «Критическое исследование значения военной географии и военной статистики» (1846). Он пишет, что «стратегия должна обнимать все те разнородные соображения и данные, которые могут иметь влияние на ход войны». Следовательно, необходимо значительно распространить круг изучения геостратегии, включив в него, кроме местности, и все те данные, которые в каждом государстве вообще определяют его средства и способы к ведению войны, выгоды и невыгоды географического, этнографического и политического положения, а через эти исследования распространяются почти на весь состав государства и будут вести уже к общей цели — «определению силы и могущества государства в военном отношении». Геостратегия — это политическая наука, и она должна учитывать зависимость человека от внешней среды, с одной стороны, а с другой — и действие самого человека на природу, т. е. все то, что человек сделал силой разума и воли, чтобы подчинить себе силы природы.

Милютин осознавал огромное практическое значение геостратегии в мирное время. Геостратегические приоритеты должны служить ключом для решения многих административных, экономических и политических задач для правительства.

В те же годы государственная статистика как раздел географии развивалась, будучи не только ограниченной военной тематикой. Значительную роль в этом сыграла вышедшая в 1848 г. работа академика К. И. Арсеньева (1789–1865) «Статистические очерки России», где были подробно проанализированы такие важные характеристики геополитического статуса России, как территория, границы и тенденции пространственного расширения государства в его культурной истории. Арсеньев детально описывает все границы России, предваряя описание следующим положением: «Границы государства можно и должно рассматривать в различных отношениях: физическом, коммерческом, военном и политическом; и чтобы судить правильно, счастливое или невыгодное местоположение имеет какое-либо государство, надобно рассматривать его во всех сих отношениях. Часть невыгоды в одном отношении вознаграждается или перевешивается преимуществами в другом». Предпринятое Арсеньевым описание границ дало ему основание для оценки пространства России (он, пожалуй, одним из первых, наряду с Д. А. Милютиным, стал использовать понятие пространства в геополитическом, говоря современным языком, смысле) в указанных выше отношениях. В частности, отмечая уникальность местоположения России в политическом отношении, Арсеньев обращает внимание на то, что ни одно государство не имеет такого влияния на сушу, как Россия. Поэтому «сопредельная или соседственная важнейшим державам Европы и Азии, Россия… должна иметь политические отношения ко всем и сильно действовать на судьбу многих народов». По сути, Арсеньев предвосхитил появившуюся в 1904 г. статью Х. Маккиндера «Географическая ось истории», в которой вводится понятие хартленда для обозначения России — Евразии. Наконец, Арсеньев дает характеристику России в военном отношении. Оно, по его мнению, такое, какое «только можно желать, и какое необходимо для сохранения безмерных ее пределов. Если Северный и Восточный (Тихий) океаны и обширные пустынные земли представляют мало выгод для торговли, зато они совершенно обеспечивают внешнюю безопасность государства и делают его доступным только с западной и южной стороны».

Смирнов Г.Н., Дмитриева И.А., Дмитриев В.Е., Бумагина Е.Л. Геополитика: теория и практика. Вопросы и ответы. Учебное пособие

Смирнов Г.Н., Дмитриева И.А., Дмитриев В.Е., Бумагина Е.Л. Геополитика: теория и практика. Вопросы и ответы. Учебное пособие

Изложены основные темы геополитики как самостоятельной научной и учебной дисциплины, изучены теоретические основы зарубежных и отечественных геополитических концепций, рассмотрены проекты и утопии как различных исторических эпох, так и складывающейся новой мировой политической системы. Проанализирован процесс формирования геополитики как науки и как учебной дисциплины.<br> Обстоятельно рассмотрены место и роль России в геополитике XXI в. Приведен геополитический глоссарий.<br> Пособие рассчитано на студентов, бакалавров, магистров, аспирантов, преподавателей, а также на каждого, кто интересуется геополитикой. <br><br> <h3><a href="https://litgid.com/read/geopolitika_teoriya_i_praktika_voprosy_i_otvety_uchebnoe_posobie/page-1.php">Читать фрагмент...</a></h3>

Внимание! Авторские права на книгу "Геополитика: теория и практика. Вопросы и ответы. Учебное пособие" (Смирнов Г.Н., Дмитриева И.А., Дмитриев В.Е., Бумагина Е.Л.) охраняются законодательством!