|
|
Оглавление1. Эволюция представлений власти и общества о правосудии и разработка проектов судебных реформ 2. Формирование демократического правосудия Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу3. ЭФФЕКТИВНОСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОРЕФОРМЕННОЙ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ ПО ЗАЩИТЕ ПРАВ, СВОБОД И ЗАКОННЫХ ИНТЕРЕСОВ
3.1. Расширение доступности судопроизводства и юридической помощиСтановление гражданского общества в любую эпоху невозможно без наличия оперативной, справедливой и независимой судебной власти, так как все сферы гражданского общества могут развиваться только при наличии эффективного механизма защиты. И только судебная власть может гарантировать такую защиту. Важнейшим условием деятельности судебной власти является ее доступность. Проведение судебной реформы будет содействовать таким важнейшим целям модернизации как развитие демократии и становление гражданского общества только в том случае, если у всех субъектов правоотношений, включая самых беззащитных — женщин, детей, инвалидов, — будет реальная возможность обратиться за защитой в судебные органы. Нет смысла говорить об успешной реализации судебной реформы и установлении реального равенства перед законом, если суд не будет доступен каждому обывателю. В этом случае даже такие передовые принципы судопроизводства как гласность и состязательность не будут иметь значения и останутся всего лишь милой забавой, предназначенной для успокоения либеральных или демократических умов. Состязательный и гласный суд может быть так же далек от обывателей, словно он находится в Лондоне. С доступностью судопроизводства тесно соприкасается проблема доступности юридической помощи. Состязательность судопроизводства предполагает, что суд не собирает, а только исследует представленные доказательства. Соответственно, исход дела зависит не только от того, насколько прав гражданин с точки зрения закона, но и от возможности воспользоваться профессиональной юридической помощью. Это делает доступность юридической помощи важным фактором проведения обеих судебных реформ, а также модернизации в целом. Поэтому для оценки значения судебной реформы как механизма формирования гражданского общества представляется важным проследить, насколько исследуемые реформы содействовали становлению доступности судопроизводства и юридической помощи. Понятие «доступность судопроизводства и юридической помощи» означает, что каждый независимо от места жительства, достатка, служебного положения имеет реальную возможность обратиться в суд. Доступность судопроизводства и юридической помощи может трактоваться в четырех аспектах: правовом, территориальном, финансовом и социокультурном. Первый аспект подразумевает, что существующее законодательство дает возможность каждому обратиться в суд с иском и что круг вопросов, которые могут быть разрешены в судебном порядке, достаточно широк. Второй аспект означает, что судебные учреждения, адвокаты, юридические консультации должны располагаться недалеко от места жительства, а поездки в суд или к адвокату должны быть реально возможны. Третий аспект подразумевает, что расходы по ведению дела не должны быть велики. Ведение гражданского дела и защита в уголовном процессе всегда предполагают денежные траты. Если совокупность различных расходов по ведению дела (например, оплата пошлин, услуг адвокатов) будет немногим отличаться от цены иска, то обращаться в суд за справедливостью станет просто бессмысленно, и в ход пойдут несудебные способы решения спора, в том числе и кулачное право. Под четвертым аспектом понимается наличие подготовленных юридических кадров для оказания качественной юридической помощи. Все эти аспекты взаимосвязаны и взаимодействуют друг с другом. 3.1.1. Правовой аспект доступности правосудия. В оба исторических периода нормативные акты, регулирующие проведение судебных реформ, были направлены на то, чтобы сделать судебную систему доступной для всех. Принципом судебной реформы 1864 г. стала всесословность: все судебные учреждения рассматривали дела невзирая на сословную принадлежность истцов, ответчиков, потерпевших, подсудимых. Коллегия присяжных также формировалась на всесословных началах. Деятельность судов на всесословных началах содействовала слиянию сословий. Процесс слияния сословий не был абсолютно безболезненным для общества, и в работе пореформенных судов это хорошо видно. Прежде всего, некоторые представители дворянства сочли для себя крайне обидной идею всесословного судопроизводства. В процессе работы новых судов со стороны дворян нередко проявлялось недовольство равноправным положением всех людей. То, что их ставят «на одну доску с мужиками», не высказывают обычного преклонения, возмущало многих, даже не принадлежавших к дворянскому сословию (купцов, представителей духовенства). Крестьянство воспринимало разрушение сословных рамок тоже неоднозначно. Вековая традиция отделять себя от «благородных» была очень крепка и мешала крестьянину осознать возможность равноправных отношений с представителями других сословий. Страх перед наказанием за непочтительное поведение сочетался у него с убеждением в необходимости сохранять дистанцию между мужиком и барином. Парадоксально, но всесословность внедрялась в первую очередь представителями не того сословия, которое в наибольшей степени было в ней заинтересовано, а, наоборот, представителями привилегированных сословий — либерально настроенными дворянами и разночинцами. Всесословность утверждалась теми мировыми судьями, которые одинаково обращались и с крестьянами, и с дворянами. Она утверждалась теми председательствующими, которые с уважением относились к присяжным-крестьянам и не делали различия между участниками процесса разного сословного происхождения. Она утверждалась теми присяжными благородного происхождения, которые не считали зазорным подать руку присяжному-крестьянину и выслушать его мнение. Судебная реформа создала условия для таких порывов, а суды стали местом, как и земства, где принцип равенства всех перед законом воплощался не на словах, а на деле. Судебная реформа 1864 г. дала возможность защитить свои права и свободы даже представителям непривилегированных сословий. В XIX в. в камерах мировых судей одними из самых распространенных дел были претензии работников к работодателям: ученики ремесленников, горничные предъявляли претензии к своим хозяевам за то, что те не заплатили за работу, а порой еще и оскорбили, побили. И если до реформы работодатели были просто уверены, что их произвол окажется безнаказанным, то мировые судьи нередко восстанавливали попранную справедливость. Также новые суды дали возможность найти защиту от домашнего произвола, который был очень распространен в XIX в. среди представителей всех сословий. В мемуарах А. А. Пеликана нарисована мрачная картина: «Домашняя жизнь, даже там, где она протекала относительно мирно, была тяжела и неприглядна… Дети это чувствовали едва ли не сильнее взрослых… На детях вымещали злобу и срывали досаду родители, старшие братья и сестры, товарищи, воспитатели…». Некоторые родители превращали своих детей в маленьких рабов, изводя их непосильной работой и жестоко наказывая. Очень тяжелым было положение учеников ремесленников. Редко кто из них не страдал от непосильной работы, постоянных побоев и крайне скудного содержания: даже в самый суровый мороз можно было встретить на улице мальчика-ученика, едва одетого и чуть ли не босого, бегущего в лавку по приказу хозяина. Мемуаристы говорят о таких картинах городского быта как о самых привычных и распространенных. Не в лучшем положении находились дети, отданные из приютов в семьи на воспитание. Положение женщины в семье было также в целом бесправным. Существующее законодательство ставило ее в полную зависимость от мужа или родителей, давало последним возможность полностью распоряжаться ею, безнаказанно эксплуатировать и жестоко обращаться. Случаи жестокого обращения с женщинами были так же типичны, как и жестокое обращение с детьми. Периодическая печать прошлого века и мемуаристы неоднократно писали об этом. Обращение в новые суды давало надежду получить защиту от произвола. Некоторые мировые судьи активно содействовали защите прав женщин и детей. Мировой судья Московской губернии А. Мантейфлей в своих мемуарах подробно рассказывал о борьбе с подобными «народными обычаями». Однажды он приговорил одного сапожника за избиение ученика к 5 суткам ареста. Как пишет судья, это произвело сильное впечатление на общество: «Острастка арестом возымела некоторое успокоительное действие на других хозяев, любивших пускать в ход кулаки и ремень». В некоторых случаях (правда, очень редких) было достаточно влияния одного только авторитета мирового судьи. Автор мемуаров описывает случай, когда ему было достаточно провести с портным «разъяснительную работу», чтобы тот в корне изменил свое отношение к ученику. Изучение уголовных и гражданских дел пореформенного периода показывает, что новый суд выступал в качестве защитника прав и свобод людей в самых различных ситуациях. Так, технический прогресс, строительство современных предприятий очень неоднозначно проявлялись в жизни людей. С одной стороны, рынок наполнялся дешевыми и более современными товарами, появлялись новые орудия труда, средства передвижения (железнодорожный транспорт), но с другой стороны, это имело и негативные последствия. В частности, в конце XIX в. для некоторых жителей Российской империи стала актуальна проблема, которая сегодня может быть названа правом на защиту благоприятной экологической среды. Например, столкнулись с такой бедой жители ряда деревень Егорьевского уезда Рязанской губернии, расположенных по течению реки Гуслянки. В городе Егорьевске работала красильная фабрика, принадлежащая купцу Бардыгину. В 1889 г. крестьяне пожаловались, что на фабрике сливали в реку отходы красильного производства, в результате чего вода имела синеватый оттенок, отвратительный запах и была непригодна для приготовления пищи и других бытовых надобностей. На фабрику для проверки был командирован губернский архитектор Саблер, который вынес предписание по перестройке очистительных сооружений. Однако они остались невыполненными. Тогда в 1893 г. началось уголовное преследование купца Бардыгина. В ходе расследования были взяты пробы воды из Гуслянки в нескольких местах. Вода была отправлена на экспертизу, которую сделали на кафедре гигиены Московского университета. Экспертизу проводил видный гигиенист своего времени Ф. Ф. Эрисман. Весьма показательны строчки из его заключения: «Проба 1 представляет собой очень мутную вонючую жидкость, отвратительную на вкус, грязно-черного цвета и с резко щелочной реакцией». Также в акте отмечалось, что химический анализ показал наличие в пробах углекислой извести, железа, натрийных и калийных солей. Таким образом, делалось заключение, что вода непригодна для питья, домашнего скота, мытья и стирки одежды, представляет опасность для лугов, так как может повредить растениям, а затем и скоту. В данном случае закон выступил в защиту экологии и интересов крестьян: купец был оштрафован на 10 руб., и самое главное — фабрика закрыта навсегда. Аналогичное дело слушалось и в Московском окружном суде в отношении купца Фиргани, который также зарабатывал красильным производством. Отходы он тоже сливал в реку. По судебному решению деятельность фабрики была приостановлена до проведения работ по усовершенствованию очистительных сооружений. Работы были проведены, но они не изменили ситуацию, по-прежнему в реку сливалась грязная вода. Экспертиза сделала неутешительный вывод: «При чем врачебное управление имеет честь присовокупить, что спуск такой воды с означенной фабрики в Москву-реку не может быть допущен…». Фергани пытался добиться снисхождения к своей фабрике, но у него ничего не получилось. В конечном итоге деятельность этого предприятия также была прекращена. Право на чистую окружающую среду было защищено. Развитие технического прогресса рождало и другие коллизии: нарушения правил техники безопасности становились причиной несчастных случаев. Опять суд становился тем органом, который мог определить, кто виновен в произошедшем, и защитить интересы пострадавшего. В практике мировых и окружных судов в начале ХХ в. было много уголовных и гражданских дел, возникающих в связи с несчастными случаями на производстве. Сами пострадавшие работники или их родственники (если случай был со смертельным исходом) требовали выплаты компенсации за увечье или потерю кормильца. Например, рабочий Коломенского машиностроительного завода Николай Зайцев подал иск к данному предприятию после того, как получил на работе травму глаза: во время обработки металлической детали на слесарном станке кусочек стружки попал ему в глаз, повредив роговицу, что вызвало потерю зрения на 50 %. Первоначально суд первой инстанции — Московский окружной — отказал рабочему в иске, так как Зайцев сам нарушил правила техники безопасности, не пользуясь во время работы защитными очками. Однако в суде второй инстанции — в судебной палате — рабочему при помощи присяжного поверенного Чиркова удалось доказать, что выданные средства защиты были малопригодны для работы: в них запотевали стекла. Поэтому суд частично удовлетворил требования пострадавшего. Суд решил, что неосмотрительность допустили обе стороны (рабочий не пользовался очками, а завод выдал непригодные очки и допускал до работы без очков) и ответственность должна быть поделена поровну. Зайцев потерял зрение на 50 %, отвечает он наполовину, и выплата должна составлять четверть от заработка рабочего ежемесячно (3 руб. 75 коп.). В производстве Рязанского окружного суда возникло дело по обвинению купца Белокурова, у которого на ватной фабрике стал возможен несчастный случай с несовершеннолетним подростком: не достигший пятнадцатилетия крестьянский мальчик Антон Берцев был поставлен работать на чесальной машине. Его пальцы затянуло между деталями, и ребенок получил серьезную травму, пожизненную инвалидность (ограниченную подвижность пальцев). Однако Белокуров выплатил семье пострадавшего компенсацию в размере 1500 руб., и отец мальчика отказался от претензий. Белокурову удалось уйти от уголовного наказания, но все же семья не осталась без финансовой компенсации. Дела о компенсации за причиненный вред возникали не только по искам пострадавших работников. Развитие железнодорожного транспорта имело и обратную сторону: несчастные случаи становились причиной гибели или получения травмы участниками дорожного движения. Трагический случай произошел в 1911 г. в Зарайском уезде Рязанской губернии. В ночь на 1 марта 1911 г. на железнодорожном переезде погиб крестьянин. Материалы дела выстраивают следующую картину: поздно вечером (около 23 часов) крестьянин села Старлетово Василий Новосельцев ехал в санях к себе домой. Путь его лежал через железнодорожный переезд. Снег еще не начал таять, и с одной стороны видимость была существенно ухудшена большими сугробами. Видимо, крестьянин сильно утомился за день, задремал в санях и не заметил, что его лошадь вывезла сани прямо под приближающий поезд. Больше всего в этом деле обращает внимание поведение служащих железной дороги, беспечность которых и стала причиной трагедии. Ни одни путник в принципе не должен был заехать на пути в момент приближения поезда: по инструкции шлагбаумы на переезде должны были не только опускаться, но еще и запираться на замок. Желающий проехать должен был обращаться в стоящую рядом сторожку к сотруднику железной дороги (проще говоря, сторожу), который и отпирал шлагбаум. Делал он это только в том случае, если был уверен в безопасности: во-первых, в обязанность сторожа входило знать расписание следования поездов через переезд, во-вторых, по инструкции машинист при подъезде к переезду заблаговременно должен был давать гудок, а сторож — слушать, и в случае гудка ни в коем случае не отпирать шлагбаум. Однако, как показывают материалы следствия, на данном переезде царила преступная беспечность и халатность. У сторожих было принято не запирать шлагбаум, а только опускать его. В момент трагедии сторожиха Кузнецова не находилась рядом с переездом, как предписывает инструкция, а пила чай в сторожке, гудок же машиниста проигнорировала, так как была увлечена разговором с мужем. На следствии обе сторожихи признались, что запирали замки только поздно ночью, а в остальное время этого не делали, проезжающие сами поднимали шлагбаумы и проезжали, многие даже не считали нужным их потом опустить. Такое пренебрежение элементарными правилами техники безопасности можно увидеть и в других делах о несчастных случаях на железных дорогах или производстве. Семье пострадавшего при помощи присяжного поверенного удалось доказать, что ответственность за случившееся полностью лежит на железной дороге. Суд постановил взыскать с железной дороги солидную сумму. В практике деятельности пореформенных судов встречаются дела, которые, говоря современным языком, могут быть названы делами о защите авторских прав и прав потребителя. В том числе были и случаи привлечения к уголовной ответственности за продажу некачественных продуктов. Интересное уголовное дело слушалось в Рязанском окружном суде в 1909 г. Потерпевшие — рабочие на железной дороге, обвиняемая — владелица продуктовой лавки Сокулина, в которой те покупали продукты. К сожалению, покупка соленой рыбы в лавке Сокулиной для двух рабочих оказалась роковой — протухший продукт стал причиной сильного пищевого отравления, повлекшего смерть рабочих. Материалы дела свидетельствуют, что в данной лавке мало заботились о качестве товара (при обыске был обнаружен заплесневелый окорок, который Сокулина «забыла» выкинуть). Однако рабочие железной дороги были связаны с недобросовестной предпринимательницей заборными книжками — документом, который давал возможность получать в лавке продукты в счет будущей зарплаты. Можно отметить, что справедливость в данном случае восторжествовала — суд не просто признал Сокулину виновной, назначив наказание в виде штрафа в 10 руб., но самое главное — пожизненно запретил ей торговать продуктами. Таким образом, судебная реформа 1864 г. сыграла свою роль в изменении повседневной жизни людей, расширила возможности для защиты прав и свобод людей. Причем в той или иной степени это коснулось представителей всех сословий; суд решал самые разнообразные вопросы, проникая практически во все сферы жизни. Однако судебная реформа 1864 г. в плане установления правовой доступности правосудия была не до конца последовательна — реформа сохранила созданные в ходе крестьянской реформы 1861 г. волостные суды. Волостные суды представляли собой сословные суды, которым были подсудны споры между крестьянами с ценой иска, не превышающей 100 руб., и дела о незначительных правонарушениях, совершенных против лиц того же сословия. Волостные суды были организованы в старых патриархальных традициях, к судьям не предъявлялось никаких требований в плане образования, главным источником права был не закон, а местный обычай. Поэтому в работе волостных судов было много таких атрибутов старого правосудия как произвол и взяточничество. Любое решение можно было получить за конвертируемую во все времена жидкую «валюту». «Свод замечаний о применении на практике Судебных Уставов» констатировал: «Жалобы и ропот крестьян на решения волостных судов — явление повсеместное и самое обыкновенное». Американский исследователь Питер Кзеп выделил еще одну черту волостных судей: служить на этой должности находилось мало желающих, поэтому нередко в судьи избирались люди не просто необразованные, но еще и крайне непорядочные. Крестьяне свои волостные суды не любили, называли «лапотными» и старались принять все возможные меры к тому, чтобы передать свое дело для рассмотрения в мировой суд. Одним из таких способов было передача долгового обязательства лицу другого сословия. Также следует признать, что потенциал судебного способа защиты прав и свобод был недостаточно полно использован в процессе закрепления прав и свобод, которые были предоставлены российским подданным в ходе первой русской революции. В ходе этой революции в общественном и государственном строе происходят значительные изменения, которые также могут быть названы шагом в развитии институтов гражданского общества. Манифест 17 октября, ряд других актов, Основные законы Российской империи закрепляли право на свободу слова, вероисповедания, печати, собраний. Подданные могли создавать партии, профсоюзы, проводить в соответствии с законом собрания. В России создается двухпалатный парламент. Верхней палатой стал Государственный Совет, нижней — Государственная Дума. Соответственно, насущной становится защита избирательных прав. Однако акты 1905–1906 гг. очень мало говорят о судебном способе защиты этих прав и свобод. Только Указ от 24 ноября 1905 г. «О временных правилах о повременных изданиях» предусматривал судебный порядок решения вопроса об аресте издания или закрытие его вообще. Должностное лицо имело право арестовать номер того или иного издания (т. е. изъять его из печати), но это было предварительное решение. Окончательное решение принимал только суд. Изучение делопроизводственных материалов Московской судебной палаты позволяет получить некоторое представление о том, как судебной властью осуществлялась эта функция. В циркуляре от 9 января 1906 г. министр юстиции М. Акимов информировал прокуроров судебных палат, что «в настоящее время повсеместно возникает значительное количество дел по обвинению редакторов повременных изданий и других лиц в преступлениях государственных, совершаемых посредством печати». Прокурорам предлагалось принять меры, чтобы такие дела незамедлительно рассматривались судами. Также интересен циркуляр от 3 августа 1906 г. Из него следует, что военный министр с целью оградить армию от появляющихся в газетах статей, порочащих честь войск, распорядился создать в окружных штабах особые бюро, сотрудники которых ежедневно должны просматривать периодические издания с целью выявления «вредных публикаций». Соответственно, прокурорам опять предлагалось реагировать на обращения сотрудников данных бюро и без промедления рассматривать подобные дела. Читая ряд документов по конкретным делам, возбужденным в ходе реализации Указа от 24 октября 1905 г., можно прийти к выводу, что сам факт обращения в суд должностного лица с жалобой на то или иное издание не означал автоматического вынесения именно обвинительного приговора. Рассмотрение дела в суде заканчивалось порой весьма благоприятно для издателя — арест снимался, суд признавал, что в деятельности редактора нет состава преступления. Трудно говорить, насколько часто решение выносилось именно в пользу издателя или автора. Однако в сентябре 1906 г. в Московскую судебную палату даже пришло письмо из Министерства юстиции, в котором выражалась обеспокоенность: не слишком ли часто окружные суды освобождают от ответственности редакторов и авторов? Таким образом, общество получило судебный порядок защиты одной из самых важных демократических свобод — свободы слова. Однако другие важные права и свободы защиты так и не получили. Не был предусмотрен судебный порядок разрешения возможных коллизий в ходе выборов. На сегодня законодатель более последовательно предусмотрел доступность правосудия в правовом аспекте. Уже в первые годы реформы были расширены полномочия судов по защите интересов граждан. Как уже отмечалось, в советский период многие граждане по закону просто не имели права обжаловать незаконное решение в суде. Так, партийный работник мог обратиться «за правдой» только в вышестоящие партийные учреждения; другие руководители среднего звена, например директор школы, завуч, начальник цеха, склада, могли обжаловать вопрос об увольнении не в судебном, а только в административном порядке, обратившись к более высокому начальству. Нельзя было в судебном порядке обжаловать решения многих административных лиц, например решение комиссии по делам несовершеннолетних о помещении подростка в специальную школу. Невозможно было обжаловать в суде решения по вопросам предоставления жилья, принудительного помещения в психиатрическую больницу. Из ведения судов были изъяты хозяйственные споры между юридическими лицами, кроме колхозов. Как ехидно замечает В. Савицкий, по иронии судьбы статья Конституции 1977 г, гарантирующая гражданам доступ к правосудию, имела тот же печально знаменитый номер, что и самая страшная статья сталинского Уголовного кодекса — 58, словно лишний раз подчеркивая всю эфемерность правовых гарантий в первой стране Советов. В ходе реформы компетенция судов была значительно расширена. Сейчас фактически любой спор может быть рассмотрен в суде. Целый ряд статей Конституции России направлен на закрепление доступности правосудия для всех. Статья 46 Конституции РФ провозглашает: «Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод». В ст. 47 говорится: «Никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом». Отдельно в главном законе страны оговорены возможности подсудимых и потерпевших добиваться справедливости через суд: «Каждый осужденный за преступление имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном федеральным законом, а также право просить о помиловании или смягчении наказания» (ст. 50); «Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба» (ст. 52). Эти же положения закреплены в законодательстве о судоустройстве. В частности, ст. 6 закона «О судоустройстве РСФСР», который до сих пор является действующим, определяет: «Граждане РСФСР имеют право на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество. Граждане других союзных республик пользуются на территории РСФСР правом на судебную защиту наравне с гражданами РСФСР». Таким образом, современное законодательство предоставляет всем равные возможности обратиться в суд, и следует считать современное правосудие достаточно доступным с правовой точки зрения. Судебная реформа ХХ–XXI вв. существенно возвысила роль суда как органа защиты прав и свобод. Реформа дала возможность каждому в судебном порядке защитить свои права и свободы практически в каждой ситуации. Даже самые незначительные на первый взгляд вопросы, которые ранее вызвали бы усмешку, сейчас вполне могут и рассматриваются в судах. Например, сегодня в суде можно уладить конфликт жильцов коммунальной квартиры из-за мест общего пользования, привлечь к ответственности соседа, убившего любимого кота, и пр. В гражданском обществе права и свободы не делятся на значительные и незначительные, и все они могут быть защищены. Деятельность судов имеет большое значение в защите прав потребителя. Количество исков этой категории растет с каждым годом. В 1998 г. их было подано 27,1 тыс., а в 2006 г. — 28,9 тыс. в районных судах и 69,4 тыс. в мировых. Сам факт наличия возможности в судебном порядке защитить права потребителя заставляет сферу услуг и торговли задумываться о качестве товаров и услуг. Достаточно актуальной проблемой для многих граждан является работа системы ЖКХ. Воздействовать на работу организаций, предоставляющих услуги в этой сфере, стало возможно и в судебном порядке: например, признать, что соответствующие услуги не оказывались и даже потребовать компенсацию за моральный и материальный ущерб, если, допустим, постоянный холод в квартире стал причиной острого или хронического заболевания. Таким образом, на рубеже ХХ–XXI вв. судебная реформа оказала более значимое влияние на повседневную жизнь людей, чем это имело место в XIX в. В судебной практике появляются новые категории дел, которых раньше не было, например, дела о защите чести и достоинства, иски к государственным органам. Только в 1990 г. количество исков о защите чести и достоинства выросло в 1,5 раза. Суд теперь может сыграть ключевую роль в защите очень важного права, без которого вообще нет смысла говорить об остальных правах и свободах, — права на бесплатное получение дорогостоящих, но в то же время жизненно важных лекарств. В случае тяжелого заболевания дорогостоящие лекарства приобретаются за счет государства. К сожалению, государственные исполнительные органы не всегда спешат оказывать данную помощь гражданам, ищут поводы отказать. В современной судебной практике уже имеются случаи, когда граждане через суд обязывали исполнительный орган приобретать нужные лекарства. Деятельность судов является гарантией функционирования таких важных элементов гражданского общества как свободная деятельность прессы и общественных организаций. По современному законодательству деятельность издания или общественной организации может быть прекращена только в судебном порядке. Именно судебное разбирательство не дало из политических сиюминутных соображений прекратить деятельность КПРФ. Один из важнейших признаков гражданского общества — это наличие у него возможности воздействовать на власть, способа остановить произвол должностного лица или коллегиального органа. Судебный способ такого воздействия является наиболее эффективным. Иски к чиновникам прочно занимают место в судебной статистике рубежа ХХ–XXI вв. В 1996 г. в районные суды поступило 43,6 тыс. подобных исков (1 % всех поступивших исков), 70 % исков этой категории были удовлетворены. В дальнейшем число подобных обращений росло. В 1997 г. в суды поступило уже 80,6 тыс. таких исковых заявлений (2,1 % всех исков), в 2003 г. — уже 117,5 тыс. исков такого рода (5,4 %). Однако затем количество подобных обращений в суды стало снижаться. В 2005 г. в суды было подано 81,1 тыс. жалоб на действия должностных лиц, коллегиальных органов (4,3 %). В 2006 г. число подобных обращений стало еще меньше — 59,8 тыс. (0,5 %). Возможно, снижение числа исков данной категории можно объяснить более осторожными действиями должностных лиц, появившимся опасением откровенно попирать правовые нормы. В данном случае ценным является даже не процентный вес подобных обращений в суд, а наличие возможности у граждан оспаривать действия должностных лиц в суде. Уже сама перспектива того, что действия чиновника могут быть обжалованы в суде, заставляет его более аккуратно относиться к нормам закона. Также новшеством стали иски… к самой правоохранительной системе. В советские годы люди, пострадавшие от незаконного осуждения, судебной ошибки, недобросовестности следователя, имели очень ограниченные возможности получить какую-либо компенсацию. Реформа дала возможность получить ее через суд. Количество подобных исков растет. Если в 2000–2002 гг. их поступило не более 250, то только в 2007 г. уже более тысячи. Судебная реформа предоставила гражданам и организациям еще одну возможность воздействовать на власть: в судебном порядке гражданин, организация, учреждение могут потребовать признать недействительным нормативно-правовой акт, если он, по их мнению, нарушает права и свободы, противоречит акту, обладающему более высокой юридической силой. В современной судебной практике достаточно примеров, когда по заявлению какой-либо организации, учреждения, физического лица, а также представителя прокуратуры положения нормативных актов признавались незаконными. Так, по заявлению ООО «ГорСпортИнформ» Рязанский областной суд признал незаконными нормы закона Рязанской области «Об административных правонарушениях», устанавливающие административную ответственность за размещение уличной рекламы без согласования с владельцами зданий и ГИБДД, так как в данном случае санкции могут устанавливаться только федеральным законом. Новгородский областной суд удовлетворил иск прокурора области о признании некоторых пунктов территориальной программы по оказанию медицинской помощи населению незаконными, так как эти пункты предусматривали выделение денежных средств ниже норм, предусмотренных федеральным законом. Были случаи, когда непосредственно граждане добивались признания нормативных актов или их отдельных норм незаконными. Так, Верховный Суд РФ удовлетворил иск гражданина, который потребовал признать незаконными некоторые положения Инструкции о проведении медицинского освидетельствования на состояние опьянения. В 2006 г. в районные суды поступило 6,5 тыс. таких исков, в суды областного звена — 1,2 тыс. В процентном отношении они не имеют большого веса (0,3 % от всех дел, рассмотренных районными судами). Однако и здесь важно наличие самой возможности через суд добиться отмены дискриминационного акта. В этом же плане велика роль реформируемых судов в обеспечении законности и равноправия при проведении самого главного атрибута демократии — выборов. Нарушения прав избирателя, кандидата в депутаты также могут быть оспорены, а права восстановлены в судебном порядке. В общей массе гражданских дел иски о нарушении избирательного законодательства составляют десятые доли процента (в 2006 г. в районных судах было рассмотрено 1,6 тыс. таких исков, или 0,1 %). Однако и здесь важен сам факт наличия такой возможности. Перспектива судебного разбирательства уже сама по себе заставляет избирательные комиссии тщательно следить за соблюдением избирательного законодательства. Причем предметом судебного разбирательства могут стать даже малозначительные на первый взгляд обстоятельства. Например, в каком часу должен прекращаться прием бланков с собранными подписями от кандидатов в последний день приема таких документов: в 18.00 (конец рабочего дня) или в 24.00 (конец суток). Таким образом, судебная реформа рубежа ХХ–XXI вв. существенно увеличила доступность правосудия, что имеет колоссальное значение для развития гражданского общества, защиты прав и свобод людей, развития механизмов воздействия на власть, обеспечивает гарантию деятельности общественных организаций и прессы, демократический характер выборов. 3.1.2. Территориальный аспект доступности правосудия. Сложнее обстояло и обстоит дело с другими аспектами доступности правосудия — территориальным, финансовым и социокультурным. Если правовой аспект легко регулируется законодателем, то остальные три испытывают на себе влияние множества факторов и могут существенно воздействовать на вопрос доступности правосудия. Прежде всего, территориальный аспект доступности зависит от развития инфраструктуры страны. В оба периода структура судебной системы исходила и исходит из административно-территориального деления. Хотя в период обсуждения программы реализации судебной реформы 1864 г. звучало мнение о том, что судебные округа не должны совпадать с территориальным делением. Такой подход предлагался сенатором Николаем Петровичем Семеновым. Он считал, что округ одного окружного суда должен включать шесть — четырнадцать близлежащих уездов разных губерний. Однако эта идея не была реализована. В царской России судебные учреждения располагались следующим образом. Низшей судебной инстанцией по незначительным уголовным и гражданским делам (с ценой иска до 500 руб., если предметом спора становилось движимое имущество) были мировые судьи. Обычно мировых судей было три — пять на уезд, причем уезд делился на участки, и каждый мировой судья был обязан проживать и работать в своем участке. По идее, обывателям для рассмотрения своего дела даже не надо было ехать в уездный город. Правда, некоторые мировые судьи выбирали местом работы свои усадьбы, которые могли располагаться далеко в глубинке. Второй инстанцией для мировой юстиции был съезд мировых судей уезда. Обычно он работал в уездном городе. Высшей судебной инстанцией для дел подсудных мировым судьям был Сенат, располагавшийся в столице. Более серьезные уголовные и гражданские дела рассматривались в общих судах. Низшей инстанцией общих судебных мест были окружные суды. Как правило, в каждой губернии был один окружной суд, и находился он обычно в губернском городе. Только в некоторых губерниях, жителям которых посчастливилось попасть под первый этап реализации судебной реформы, было по два или даже по три окружных суда. Такими губерниями были Тверская, Ярославская и Новгородская. Второй инстанцией для этого рода дел была судебная палата. Обычно округ одной судебной палаты составлял несколько губерний. К 1917 г. округ Московской судебной палаты включал 14 губерний. Если у человека возникала потребность или желание подать на пересмотр дела, то дорога в суд второй инстанции могла занять немало сил и времени. Высшей инстанцией в этой ветви органов судебной власти также был Сенат. Таким образом, жители губернских и уездных городов и сельские жители оказывались в разных условиях. Для жителя столицы были доступны все инстанции. Для жителя губернского города рядом были суды первой инстанции и суд второй инстанции, если дело было подсудно мировому судье. В суд второй инстанции по делам подсудным общим судам и в суд высшей инстанции надо было ехать. Для жителя уездного города первая и вторая судебные инстанции по делам подсудным мировым судьям были рядом. А судебные инстанции по делам подсудным общим судам, начиная уже с первой, находились за пределами места жительства. Поездка в этом случае была неизбежна даже для рассмотрения такого дела в первой инстанции. Сельскому жителю приходилось совершать путешествие, даже если дело решалось у мирового судьи. Дело в окружном суде предполагало уже дальнюю поездку в губернский город. А с чем было связано для жителя сельской глубинки обращение в судебную палату? Среди обывателей Российской империи стали формироваться различные способы добиться того, чтобы их дело вместо окружного суда стало подсудно мировому судье. Одним из таких приемов было разбить свой иск на несколько, так чтобы цена каждого иска не превышала 500 руб. Однако далеко не с каждым делом можно было поступить таким образом: например, ничего нельзя было придумать, если спор возникал о недвижимости. Эти дела рассматривались только окружными судами. В связи с этим закономерным было желание жителей ряда уездных городов иметь у себя окружной суд. Первое ходатайство на эту тему поступило еще до открытия новых судов в феврале 1866 г. Оно пришло из рязанского города Скопина и содержало просьбу учредить в городе Скопине суд 4-го разряда. Ходатайство исходило от Скопинского городского общества и обосновывалось тем, что Скопин является своеобразным центром для нескольких уездов. Каждый уездный город (Данков, Раненбург, Ряжск, Сапожок, Пронск) расположен в 30–70 верстах от Скопина, в то время как от Рязани до этих городов расстояние в два — три раза больше. Ходатайство было отклонено как несвоевременное. Однако в Скопине не оставили попыток добиться открытия суда, и в министерство в 1867 и 1869 гг. поступили новые прошения. В них подчеркивалось, что экономическое развитие Скопинского и близлежащих уездов требует быстрого оформления сделок и разрешения споров правовым порядком, а отдаленность этих уездов от окружного суда не дает такой возможности и сильно тормозит развитие экономики. Однако предложение открыть второй суд в Рязанской губернии не нашло поддержки в Рязанском окружном суде. Возможно, его члены опасались, что открытие суда в уезде произойдет путем перевода нескольких членов суда в уезд, а не назначением новых лиц. Это дало основания министерству отклонить все ходатайства. В начале 70-х гг. XIX в. Министерству юстиции вновь пришлось всерьез заняться вопросом открытия новых судов. Поводом послужило ходатайство Елатомского уездного земского собрания (Тамбовская губерния), в котором предлагалось открыть в городе Елатьме окружной суд и причислить к нему следующие уезды: Муромский (Владимирская губерния), Ардатовский (Нижегородская губерния), Елатомский, Темниковский, Шацкий (Тамбовская губерния) и Касимовский (Рязанская губерния). Так как предлагалось соединить в округ одного суда уезды различных губерний, то в земские собрания этих уездов были посланы запросы. Ответы земств выявили, что абсолютно каждый уезд сильно страдает от недостаточной доступности правосудия, и в нем просто необходимо открытие дополнительного суда. Постановления всех земств весьма похожи по содержанию: в каждом говорится, что город развивается, растет его промышленность, торговля, а следовательно, и количество сделок, требующих оформления у старшего нотариуса; растет и количество гражданских дел, но ездить в город очень неудобно, так как далеко, и дороги плохие. Очень красноречиво описана ситуация Касимовским уездным земством, которое выступало от лица ряда уездов Тамбовской, Владимирской и Рязанской губерний: «В настоящее время отдаленность наших уездов от своих окружных судов делает то, что очень многие дела совершенно не возникают или с уступкой весьма существенных интересов прекращаются миром, дабы отдаленностью судов, наймом поверенного и тому подобными расходами не нанести себе еще большего ущерба. Правительство же, видя малое число дел, может полагать, что потребность в открытии нового суда для нашей местности незначительна, тогда как на самом деле она в высшей степени настоятельна». Авторы подчеркивают помимо отдаленности уездов и дорожные трудности: по дороге в Рязань из Касимова: в то время нужно было три (!) раза пересечь Оку. Однако мысль открыть новый суд именно в Елатьме мало кому понравилась. Ее одобрило только земское собрание Темниковского уезда, так как он близок к Елатомскому уезду. Для всех остальных уездов новый суд все равно оказался бы расположен далеко. Поэтому все земские собрания, настаивая на необходимости открыть новый суд, утверждали, что местом его учреждения должен стать их город или (в крайнем случае) соседний. Муром и Касимов настойчиво предлагали свои кандидатуры, Ардатовское уездное земское собрание предлагало учредить новый суд в Арзамасе. Заочная дискуссия по этому вопросу проходила остро и эмоционально, временами оппоненты прибегали к не совсем вежливым аргументам. В докладе Касимовского земского собрания говорилось: «Что собой представляет Елатьма? Бедный город с населением только в 7 тыс., постоянно упадающий, вымирающий, не имеющий никаких начал и основ на дальнейшее развитие, один из тех искусственных административных центров, в таком количестве созданных в конце прошлого столетия… И вот в таком незначительном пункте возникает ходатайство об открытии окружного суда! Как иначе можно назвать это, как несправедливым домогательством бедного города над другою, более богатою и промышленной местностью?» Другие земские собрания пусть менее эмоционально, но так же настойчиво стремились доказать преимущество своего города. Главным аргументом была потребность развивающейся экономики в доступном правосудии. Серьезным возражением против Елатьмы было и то, что город находился в Тамбовской губернии, а она причислялась к округу Саратовской судебной палаты. Если бы в Елатьме возник суд, и он был бы причислен к Саратовской палате, то апелляционная инстанция для общих судов оказалась бы расположена слишком далеко для указанных уездов. Каждое земское собрание выразило желание, если ходатайство об открытии суда именно в их городе не будет уважено, оставить их в округе того суда, где они находились. В итоге после 5-летней переписки (с 1870 по 1875 г.) вопрос был решен отрицательно. Актуальность этого вопроса для провинции показывает и тот панический страх, который возникал у обывателей, когда возникала угроза (мнимая или реальная) закрытия где-нибудь в уезде суда 4-го разряда. Такие случаи имели место. В 1868 г. в Министерстве юстиции возникло предложение закрыть все суды 4-го разряда. Предложение проникло на страницы газет и сильно напугало жителей некоторых уездов. Ржевское уездное земское собрание (Тверская губерния) послало серию ходатайств о переводе Ржевского окружного суда в 3-й разряд. Земство горячо доказывало недопустимость закрытия этого суда: «Закрытие суда в городе Ржеве отзовется весьма тяжело на всех жителях означенных мест, которые должны будут искать защиты и суда по делам своим в отдаленном городе, с большими для себя потерями и убытками…». Земство не ограничилось одними эмоциями, оно доказывало свою позицию убедительно, с цифрами в руках. Не меньший испуг вызвало распространение подобных слухов в Кашинском уезде. Там слухи имели два варианта: закрытие суда или перевод его в город Бежецк. В ходатайствах, посылаемых из Кашина, доказывалось, что суд ни в коем случае нельзя ни закрывать, ни переводить. Зато в Бежецке слух о переводе суда восприняли с радостью. Его жители послали свое ходатайство, в котором обосновывали преимущество нахождения суда у них в городе. В итоге оба суда не были ни закрыты, ни переведены, хотя основания для беспокойства были не так уж беспочвенны: в округе Санкт-Петербургской судебной палаты один окружной суд 4-го разряда все-таки был закрыт. Эти эпизоды ярко подтверждают, что задача расширения доступа к правосудию стояла очень остро. Также они свидетельствуют о том, что новые суды действительно соответствовали запросам обывателей. Суды смогли завоевать доверие людей и сделать правосудие более удобным. Предоставив народу удобный и справедливый способ решения конфликтов, они стали новым элементом обыденной жизни. Это изменило правовую культуру — разрешение конфликтов правовым порядком стало вытеснять привычное право сильного. То, что перенос суда в другое место стал восприниматься как серьезное неудобство, подтверждает изменения, произошедшие в сознании людей. Суды стали для них привычным атрибутом цивилизации и заняли свое место в ряду новшеств, принесенных эпохой реформ (железные дороги, доступные больницы и школы). Более ярко обозначилась роль земств в жизни российского общества — они не просто содействовали прогрессивным процессам, в том числе и проведению судебной реформы, а стали тем органом, который отражал и доносил до власти чаяния народа (в силу их всесословной природы), а в некоторых случаях добивался принятия соответствующих решений. Суды 4-го разряда не были закрыты, и это стало заслугой земств. Земства оказались зародышами представительной демократии, одними из первых институтов формировавшегося гражданского общества. В советский период судебная система также строилась в соответствии с административно-территориальным делением страны. В «Концепции судебной реформы» содержалось предложение отойти от этой привычной схемы определения юрисдикции судов. Однако оно так и не было реализовано. Как уже отмечалось, современная судебная реформа сделала низшей судебной инстанцией мировой суд. Его решения могут быть обжалованы в районном суде. Однако мировой суд является низшей инстанцией не для всех дел. Для дел неподсудных мировым судьям и областным судам, а также более высоким судебным инстанциям первая инстанция — районные суды. Таким образом, подавляющее большинство уголовных и гражданских дел рассматриваются мировыми судьями и районными судами. Одним из главных аргументов введения мировых судов было убеждение, что мировая юстиция разгрузит федеральные суды и сделает суд более доступным для населения. Этот аргумент не раз использовали сторонники мировой юстиции, когда она только вводилась в отдельных регионах. Судья В. И. Полудняков отмечает: «Человеку удобно иметь своего судью недалеко от места жительства, общаться с одним человеком, а не добираться с окраины района в районный суд, иметь дело с разными судьями и секретарями и подолгу ждать решения». Этот аргумент введения мировых судей использовал и председатель Ростовского областного суда В. Ткаченко: «Мировая юстиция должна… облегчить людям доступ к правосудию…». Это явное проецирование на современность дореволюционного опыта работы мировых судей. До революции на один уезд приходилось несколько мировых судей, и действительно порой ехать к своему судье было ближе, чем в уездный город. Однако современная судебная реформа введением института мировых судов мало повлияла на территориальную доступность правосудия. В настоящее время, исходя из норм определения территории участков мировых судей, обычно на каждый район города — областного центра — приходятся несколько мировых судей и один районный суд. На район области также приходится один районный суд и всего один мировой судья, и, конечно, оба в районном центре. Соответственно, доступность их для населения равная. |
||||||||||||||||||||||||||
