|
|
ОглавлениеДолгие сумерки, или Древние времена. Варрен Свет, или Век пробуждения. Открытие Убийца, возникающий из темноты Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуКамниВ 1900 году состоялась наша последняя встреча с сэром Генри Томпсоном, который наряду с Жаном Сивиалем был, бесспорно, наиболее прославленным урологом девятнадцатого столетия. И тогда он попросил меня, как часто делал до того, рассказать своим гостям историю моей мочекаменной болезни. Если кто-то еще и знал во всех подробностях биографию камней в моем мочевом пузыре, то это был Томпсон. Он сыграл в ней немаловажную роль и довольно часто заставлял меня начинать рассказ издалека, с отстоящих во времени, но весьма небезынтересных событий. В намерении очертить временные границы укажу, что упомянутые события относятся к марту 1854 года. С момента открытия анестезии тогда прошло уже восемь лет, то есть они принадлежали уже к новой эре, которую я называю веком хирургии. Но в действительности история моей мочекаменной болезни, а точнее сказать, сопутствующие ей обстоятельства имели место еще в преддверии расцвета этой науки. История эта остается живой иллюстрацией возможностей старой хирургии, а именно их верхнего предела, и особенно красочно живописует ужасающую жестокость минувших времен. Мои приключения начались в полдень третьего марта 1854 года в маленьком индийском городке Ханпур. Я оказался там во время моего первого путешествия по Индии, которое я предпринял с целью подробнее изучить «древнеиндийскую», как ее часто называли в Европе, хирургию, с таким пылом превозносимую романтичными профессорами. Тот день в 1854 году был знойным. Но меня пробил озноб, когда исхудавший индийский мальчик, лежавший на земляном полу неряшливой хижины Мукерджи, издал свой первый пронизывающий стон. Мукерджи, «врачеватель каменных болезней из Ханпура», оперировал у ребенка пораженный каменной болезнью мочевой пузырь. Тогда это заболевание во всех частях света встречалось уже в юношеском возрасте. Руки и ноги юноши были намертво зажаты в крепких кулаках полуобнаженных помощников, которые придавливали к земле его руки и плечи, а согнутые в коленях ноги держали широко разведенными. Осунувшееся, старое лицо Мукерджи оставалось неподвижным. Он вытянул наружу свой намасленный палец, которым он со стороны прямой кишки придавил камень к основанию мочевого пузыря. Операционный нож Мукерджи глубоко вошел в промежность мальчика, отчего был густо окрашен сочащейся изнутри кровью. Одним быстрым движением он провел им между задним проходом и мошонкой, распоров прямую кишку, и продавил вглубь до самого мочевого пузыря. И теперь, когда нож был вынут, от нечеловеческой боли юноша стал исступленно мотать головой, и новый, еще более громкий, душераздирающий крик сорвался с его губ. Мукерджи ввел в операционную рану указательный палец и стал ощупывать пузырь в поисках камня. Сразу его обнаружить не удалось, а потому он стал снаружи надавливать кулаком на низ живота своей жертвы. Таким образом он сместил камень к той стенке пузыря, где находился его палец. Душераздирающие крики юноши слились воедино, и теперь был слышен то нарастающий, то вновь затихающий вой — так могло бы выть беспомощное, измученное, изнемогающее от боли животное, остановившееся в нескольких шагах от смерти. Мукерджи неожиданно выдернул окровавленный палец наружу и схватил длинные узкие щипцы, которые лежали тут же, на грязном земляном полу. Он просунул их в рану, еще раз нажал левой рукой на подчревную область мальчика и сдавил ветви щипцов. Он с силой сжимал кулак, а потому кожа на костяшках его пальцев приобрела желтовато-белый оттенок. Из самого нутра донесся тихий скрежещущий звук. Затем Мукерджи сделал осторожный рывок и, пока исходящий криком, истерзанный ребенок делал новые попытки приподняться, вытянул из раны щипцы. Он передал своим помощникам красновато-желтый мочевой камень, может, два сантиметра в ширину и три — в длину. На несколько секунд под низкой крышей хижины установилась пугающая тишина. Хватка помощников Мукерджи ослабла. Самого же врачевателя нисколько не занимала кровоточащая рана. Он даже не пытался остановить кровотечение. Он не прижимал тампонов к где-то рассеченному, где-то порванному раневому каналу. Он не накладывал повязки. Мукерджи ограничился тем, что подал знак своим помощникам. Те же прижали друг к другу широко расставленные бедра снова застонавшего мальчика и накрепко связали их пеньковой веревкой. Мукерджи к тому времени уже развернулся к ребенку спиной. Он стоял в стороне, низко склонив голову и неестественно изогнув горбатую спину, и выпачканными в крови руками проталкивал изъятый камень в мешочек, который крепился к некоему подобию пояса. В эту минуту я почувствовал, как доктор Лала Рай легко коснулся моей руки. Он мягко взглянул на меня своими рыжевато-карими глазами и подал мне знак — пора было уходить. Рай принадлежал к числу тех немногих молодых индийцев, которые решались заняться изучением медицины и хирургии в Англии, не разрывая при этом известных отношений с представителями аюрведической и древнеиндийской медицины, которые у большей части индийских крестьян пользовались куда большими почтением и доверием, чем любой врач-иностранец. Я познакомился с Раем в Дели по счастливой случайности. Мы вместе присутствовали при одной из медицинских дискуссий. Тогда я рассказал ему о своих замыслах, и он посоветовал мне наведаться к Мукерджи, «врачевателю каменных болезней из Ханпура», чья хижина была целью паломничества очень многих индийцев, страдающих мочекаменной болезнью. Мы прошли сквозь безмолвную толпу мужчин и женщин, дожидающихся у края дороги. «Все они надеются, что Мукерджи принесет им избавление, — шепотом проговорил Рай. — Вы один из немногих иностранцев или, может, даже единственный, кто когда-либо видел Мукерджи...» «Что же будет дальше с тем юношей?..» — поинтересовался я по пути к повозке, которая ожидала нас в ста метрах от хижины. «Все в руках природы, — ответил Рай, причем с такой серьезностью, что я заподозрил его в фатализме. — Если не была повреждена кишка и если не возникнет нагноения или мочевой инфильтрации, через несколько недель он полностью оправится. Если же все сложится менее удачно, выздоровление обречено затянуться. Как известно, со стороны кишки камень очень сложно прощупать, и иногда приходится рассечь кишку или перерезать мышцы мочевого пузыря. В некоторых случаях в раневом канале образуется фистула — со всеми вытекающими последствиями. Также случаются смертельные гнойные лихорадки. Но половина перенесших операцию полностью поправляются. Поэтому всегда остается выбор — погибнуть от мочекаменной болезни или попытать удачу — ведь есть шанс стать одним из выздоровевших...» Он замолчал, поскольку мы уже подходили к повозке. Когда мы устроились внутри нее, деловитость Рая уступила место пылкому энтузиазму: «И чем же отличаются европейские методы? — спросил он. — Анестезией? Хорошо. Пациенты во время операции больше не испытывают никакой боли, не стонут и не кричат. Но кроме этого? Два года назад в Лондоне я видел по недоразумению рассеченную во время операции кишку, перерезанную и разорванную предстательную железу, не говоря уже о мочевых свищах в раневом канале и отказавшем в результате повреждений сфинктере мочевого пузыря! Вам ли не знать, как много прооперированных умирает в крупнейших европейских клиниках от гнойной лихорадки. Мукерджи знает только учение своих предков. Он никогда не обучался в европейских университетах. Я думаю, что и без того он добился невероятно многого. Вы со мной не согласны?» «Да, конечно...» — пробормотал я, решив умолчать о своем опыте изучения методов древнеиндийской хирургии. Представления, которые сформировались во мне под влиянием историков медицины, склонных ее романтизировать, были развеяны. Я умолчал также, что некоторые хирургические методы, зачастую обусловленные древней, своеобразной историей развития медицины в Индии — во всяком случае, за исключением ринопластики — были не лучше и не хуже средневековых хирургических практик Запада. Однако я вынужден был признать, что Рай — по крайней мере, в том, что касалось европейских операционных техник, — в своих сравнениях стоял не так далеко от истины. Разумеется, насколько я мог тогда судить. Внимание! Авторские права на книгу "Век хирургов" (Торвальд Юрген) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
