|
|
ОглавлениеI. Российский уголовный закон: состояние и перспективы II уголовно-правовые риски экономической деятельности III. Актуальные проблемы правоприменительной деятельности по уголовным делам IV. Современные вызовы общественной безопасности: уголовно-правовой аспект Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуIII. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМА. Г. Безверхов, д-р юрид. наук, профессор (Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королева) bezverkhov_artur@rambler.ru Предмет преступлений против собственностиИсследование, обозначенного в названии настоящей статьи вопроса, начну с анализа положений науки уголовного права, имеющих методологическое значение. Под предметом преступления в науке уголовного права обыкновенно понимаются материальные компоненты внешнего мира, на которые непосредственно воздействует преступник, осуществляя посягательство на соответствующий объект. К примеру, в советской теории уголовного права утверждалось: «Под предметом преступления надлежит понимать такие предметы или вещи, которые служат материальным (вещественным) поводом, условием либо свидетельством существования определенных общественных отношений и посредством изъятия, уничтожения, создания либо видоизменения которых причиняется ущерб объекту преступления». Это концептуальное положение принято и современной уголовно-правовой доктриной. «Предмет преступления, — указывает А. В. Пашковская, — это овеществленный элемент материального мира, воздействуя на который виновный осуществляет посягательство на объект преступления». По мнению Н. И. Коржанского, предмет преступления — конкретный материальный объект (вещи, животные, растения), в котором проявляются определенные свойства общественных отношений (объекта преступления), путем физического или психического воздействия на который субъект изменяет эти общественные отношения. Анализ абсолютного большинства определений предмета преступления, сформулированных в уголовно-правовой доктрине, позволяет заключить, что в общем учении об объекте преступления предмет преступного посягательства рассматривается чаще всего в виде вещи — внешнем по отношению к субъекту преступления субстрате уголовно-правовой материи. Конечно же, в отдельных научных исследованиях наряду с категорией вещей упоминаются в качестве предмета преступления документы, материально выраженные части окружающей среды, интеллектуальные ценности и даже люди. Однако в современной уголовно-правовой доктрине все-таки доминирует подход, согласно которому предмет преступления есть вещественно-материальное выражение объекта преступного посягательства. С учетом вышеизложенного следует констатировать, что в российской науке уголовного права сложилась и продолжает господствовать «вещная» концепция предмета преступления. «Вещное» свойство предмета преступления подводит к ряду выводов, среди которых укажем на следующие: 1) предметом преступления не может быть человек; 2) к предмету преступления не могут быть отнесены нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, честь и доброе имя, а также другие, не имеющие экономического содержания и неотделимые от личности блага и свободы, признанные и охраняемые действующим законодательством — ст. 150 ГК); 3) предметом преступления не могут признаваться информация; 4) предметом преступления не могут быть результаты интеллектуальной деятельности, включающие личные неимущественные права и иные права (право следования, право доступа и другие) — 1226 ГК; 5) под категорию предмета преступления не может подпадать имущество, лишенное вещественного содержания (имущественные права, иные выгоды имущественного характера), и др. Между тем, содержание предмета имущественных преступлений (глава 21 УК РФ) трактуется в специальной литературе значительно шире, чем того требует общее учение об объекте преступления. К числу предметных, бесспорно, относятся следующие имущественные преступления: хищения чужого имущества (ст.ст. 158-162, 164), угон (ст. 166), уничтожение и повреждение имущества (ст.ст. 167 и 168). Предмет всех указанных преступлений обладает вещными признаками, имеет материализованную оболочку. Между тем в специальной литературе к числу предметных предлагается относить и такие преступления против собственности, которые совершаются по поводу имущественных благ и ценностей, явно лишенных вещественного содержания и потому не относящихся к числу вещей в строгом смысле этого слова. Так, в современном учении о преступлениях против собственности распространенным является мнение, что мошенничество (ст. 159), вымогательство (ст. 163), причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165) следует считать предметными преступлениями. В качестве предмета указанных посягательств многими учеными-юристами называются такие выгоды, которые явно не имеют вещественного характера: право на чужое имущество, действия имущественного характера, долг в виде денежных или иных средств, подлежащих передаче. По данному вопросу в науке высказано и такое суждение: само право на имущество нельзя признать предметом преступления, а следовательно, и предметом мошенничества; однако, если понятие имущества трактовать в широком смысле, как это делается в гражданском законодательстве, то имущество вообще (в смысле вещи и имущественного права) следует признавать предметом мошенничества. На мой взгляд, все без исключения преступления против собственности являются предметными. Применительно к нормативным положениям, закрепленным в главе 21 УК РФ, собственность трактуется как имущественные отношения, включающие в качестве своих составных частей: (а) собственнические отношения (общественные отношения, складывающиеся в связи с реализацией права владения, пользования и распоряжения имуществом, находящимся в частной, государственной, муниципальной и иной формы собственности граждан и юридических лиц, а также Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований); (б) другие вещные отношения (общественные отношения, складывающиеся в связи с реализацией таких вещных прав, как право хозяйственного ведения имуществом, право оперативного управления имуществом, сервитуты и др.); (в) обязательственные отношения (общественные отношения, складывающиеся в силу возникновения договорных и иных обязательств, когда одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как то: передать имущество, выполнить работу, оказать услугу, внести вклад в совместную деятельность, уплатить деньги и т.п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности); (г) иные имущественные отношения. Очевидно, что предметы такого широкого круга отношений не могут сводиться исключительно к вещам, тем более в условиях функционирования современной экономической системы. Как представляется, правы те ученые-юристы, которые считают, что предмет преступлений против собственности весьма широк и вбирает в себя как вещи (rec corporales), так и иные объекты имущественных отношений (rec incorporales) в той части, в какой они составляют экономическую ценность, имеют стоимостное выражение и подлежат денежной оценке. Именно стоимость предмета преступлений против собственности определяет существо этого признака. Предмет всех посягательств на собственность имеет стоимостное выражение независимо от наличия или отсутствия у него вещественного содержания. Предметом посягательств, описанных в главе 21 УК РФ, могут быть имущество, имущественные выгоды и преимущества в виде: (а) получения виновным наличных денег и безналичных денежных средств, документарных и бездокументарных ценных бумаг, валютных ценностей, иного движимого или недвижимого имущества (земельного участка, участка недр, квартиры или комнаты в жилых домах, нежилого помещения, предприятия или иного объекта, представляющего собой имущественный комплекс); при этом получение вышеуказанных имущественных ценностей может быть как связанным, так и не связанным непосредственно с переходом права собственности или других вещных прав; (б) уступки (предоставления) имущественных прав, включающих в свой состав как право на имущество, в том числе право требования кредитора, так и иные права, имеющие денежное выражение, например, исключительное право на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации; в) выполнения работ (например, выполнения строительных или ремонтных работ) или оказания услуг (например, передачи виновному лицу купленных потерпевшим туристических путевок, ремонта квартиры или машины, строительства дачи и пр.), имеющих денежное выражение; (г) прощения долга (отказа от требования возврата долга путем, например, уничтожения долговой расписки); скидки с долгов; отсрочки или рассрочки платежей; уменьшения размера арендных и иных платежей; получения льготных кредитов (снижения процентных ставок за пользование банковскими ссудами); исполнения потерпевшим имущественного обязательства виновного или других лиц (например, погашения долга); (д) иного полного или частичного освобождения от имущественных обязательств, а равно неправомерного извлечения каких-либо других материальных привилегий или преимуществ. В. В. Хилюта, канд. юрид. наук, доцент (Гродненский государственный университет, Беларусь) tajna@tut.by «Стоимость» – определяющий признакпредмета хищенияТрадиционно, в науке уголовного права доминирует положение, согласно которому предметом хищения может быть только вещь, имеющая определенную экономическую ценность, т.е. наряду с физическим и юридическим, обязательным признаком хищения является экономический. Так уж сложилось, что экономическим отношениям собственности исторически присущи материальная основа и стоимостный признак, их объектом выступают экономические блага, являющиеся результатом человеческой деятельности и имеющие физическую, телесную основу. Исторически, данный постулат восходит к концу ХIХ века, когда на всем европейском континенте широкое распространение и развитие получила имущественная теория вещи, суть которой состояла в том, что обязательным признаком вещи является ее экономическая ценность, стоимость, внешне выраженная в цене. Это основное положение было воспринято как цивилистикой, так и доктриной уголовного права и практически без всяких привнесений применяется в сегодняшней юридической науке. Так, в существующей доктрине уголовного права отмечатся, что предметом хищения может быть только вещь, имеющая определенную экономическую ценность, т.е. способность удовлетворять определенные потребности человека (потребительская стоимость) и в которой в определенной мере овеществлен человеческий труд (меновая стоимость). Вещь, не способная удовлетворять определенные человеческие потребности ввиду ее невостребованности, не может являться предметом преступного посягательства. Причем, если по поводу меновой стоимости в настоящее время нет единства взглядов (т.е. является ли этот признак обязательным) и в правовой литературе данный вопрос все больше дискуссируется, то относительно потребительской стоимости (способности вещи удовлетворять те или иные потребности) никто, пожалуй, не ставит под сомнение целесообразность присутствия названного элемента в качестве обязательного признака предмета хищения. Это и вполне естественно, поскольку если предмет материального мира не способен удовлетворять те или иные человеческие потребности, то он и не будет предметом преступного посягательства ввиду его ненужности, невостребованности. Говоря об экономическом признаке предмета хищения, нельзя не обратить внимания также на то обстоятельство, что в основе его лежит не только стоимость вещи, но и ее ценность (не путать с ценой). А при такой постановке вопроса может вполне оказаться, что вещь может вовсе и не иметь экономической стоимости, но является ценной для ее владельца по иного рода обстоятельствам. Так, нередко для собственника похищенное имущество является «бесценным» в силу каких-либо жизненных фактов (например, личные письма, автограф известного человека, фотографии, рукописи, исторические документы и т.д.). Вложение труда здесь ничтожно, следовательно, об обладании ими какой-либо стоимостью можно говорить лишь в условном смысле. Более того, иногда мы можем наблюдать несоответствие между стоимостью этих предметов и их ценой (при минимальном вложении общественно полезного труда в их создание цена такого предмета может быть весьма значительной). Это предопределяется тем обстоятельством, что рассматриваемые предметы имеют, помимо экономической, еще и иную ценность (художественную, культурную, историческую, духовную), которая существенно превосходит первую (экономическую). И в данном случае цена на эти вещи формируется не исходя из их экономической ценности, а вследствие их особой значимости (в том числе и личной для ее обладателя). Конечно, в рассматриваемой ситуации потерпевшему причиняется не столько имущественный, сколько моральный вред. Таким образом, вещь может удовлетворять не только естественные и материальные потребности человека, но и его духовные качества, а здесь потребительская стоимость не всегда может выступать мерилом ценности вещи. В принципе, обозначенный подход применяется в западноевропейском уголовном праве, где цена и экономическая ценность вообще не влияют на квалификацию кражи, т.к. сущность кражи состоит в нарушении права собственности, а не в причинении имущественного ущерба. Так, в Германии и Франции предметом кражи могут быть вещи, не имеющие какой-либо экономической ценности (например, личные письма, документы бухгалтерского учета). Здесь уголовный закон обеспечивает защиту экономически не имеющих ценности вещей в силу их принадлежности кому-либо, и внимание акцентируется на восстановительном значении института охраны собственности. Однако, эта концепция не применяется в отношении мошенничества, вымогательства и злоупотребления доверием, поскольку эти преступления рассматриваются не в качестве преступлений против собственности, а в качестве преступлений против имущества вообще. Как видно, в основе данной теории лежит суждение, согласно которому ценность товара определяется субъективным отношением к нему человека, ибо всякое благо полезно, но не всякое – ценно. Ценностью же обладают лишь те блага, которые редки по сравнению с потребностью в них. Поскольку человек живет в основном в мире экономических благ, цена на которые устанавливается на рынке не в соответствии с вложенными затратами труда на их производство, а в зависимости от субъективных определений потребителями ценности этих благ, постольку цена не имеет под собой никакой объективной основы, как впрочем и трудовая теория стоимости. Стало быть, главное заключается не в объеме затрат труда на производство товара, а конечный результат этого производства, предельная полезность товара. Отечественная же доктрина уголовного права продолжает видеть в основе предмета хищения стоимостный (ценовой) критерий, указывающий именно на размер стоимости похищенного (значительный, крупный, особо крупный), т.к. ценность имущества проявляется в его стоимости. Иначе говоря, предмет, не имеющий экономической стоимости, не является общепризнанным благом и, соответственно, предметом преступления. Так, имеют свою цену чистый лист бумаги, блокнот или простая шариковая ручка, примитивная зажигалка, прищепка для белья и т.п., однако указанные предметы, будучи изъятыми у собственника, не могут признаваться предметом хищения, т.к. их стоимость невелика. Вместе с тем, существующая доктрина признает предметом преступления похищенные фотографии знаменитых людей (особенно с автографами), их дневники, письма этих людей и иные вещи, которые могут быть предметом купли продажи и выставляться на аукцион. Сказанное свидетельствует о том, что в настоящее время пытаются совместить объективный (предметом хищения может быть вещь, имеющая стоимость) и субъективный (вещь имеет цену настолько, насколько в ее похищении имеет место корыстный мотив, желание виновного обогатиться за чужой счет) критерии оценки ценности вещи. Следовательно, можно предположить, что собственнику имущества при хищении может быть причинен не только имущественный, но и моральный вред. Иначе говоря, виновный может сознательно похитить вещь, которая не имеет большой рыночной стоимости (ценности), но самому потерпевшему особо дорога как артефакт, как духовная ценность и за ее восполнение он готов отдать «любые деньги». В данной ситуации причиняется также ущерб владельцу этого имущества (причем также материальный, поскольку он лишается предмета как такового), пусть даже это имущество и лишено стоимостного компонента, но оно имеет для его собственника особую ценность и значимость. С этих позиций ценность имущества определяется не только его ценой, выраженной в денежной форме, но и способностью удовлетворять общественные и индивидуальные потребности человека. Однако, если все же полностью данный критерий принять на вооружение, то факт наличия преступления (или его отсутствия) может быть связан с весьма субъективными обстоятельствами оценки имущества самим потерпевшим. Поэтому можно допустить, что ценность вещи может быть и личной (с точки зрения потерпевшего или виновного), а не только рыночной, определяемой стоимостным признаком. В этом ключе следует предусмотреть уголовную ответственность за «противоправное завладение предметами, имеющими особую ценность для его собственника». К данной группе предметов можно отнести те, которые лишены стоимостного (ценового) эквивалента (либо он незначителен), но представляют особую значимость для ее владельца. С. В. Скляров, д-р юрид. наук, профессор (Российский государственный университет правосудия) sklyarovsv@mail.ru Покушение на преступление против собственности с причинением значительного ущербаЗначительный ущерб как признак основного состава преступления или квалифицирующий признак присутствует в восьми нормах главы 21 «Преступления против собственности» Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ). В шести нормах речь идет о причинении значительного ущерба гражданину (п. «в» ч. 2 ст. 158, ч. 2 ст. 159, ч. 2 ст. 1593, ч. 2 ст. 1595, ч. 2 ст. 1596, ч. 2 ст. 160), в двух (ч. 5 ст. 159 и ч. 1 ст. 167 УК РФ) – о причинении значительного ущерба как гражданину, так и юридическому лицу. При этом в одной норме (ч. 5 ст. 159 УК РФ) значительный ущерб представляет собой объективный критерий оценки реально причиненного преступлением ущерба без учета материального положения потерпевшего и составляет согласно примечанию к ст. 159 УК РФ не менее десяти тысяч рублей. В соответствии с примечанием к ст. 158 УК РФ значительный ущерб гражданину в статьях главы 21 «Преступления против собственности», за исключением ч. 5 ст. 159 УК РФ, определяется с учетом его имущественного положения, но не может составлять менее пяти тысяч рублей. Размер минимального значительного ущерба, причиненного юридическому лицу, законом не определен. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении «О судебной практике по делам о краже грабеже и разбое» разъяснил, что при квалификации действий лица, совершившего кражу по признаку причинения гражданину значительного ущерба, судам следует учитывать имущественное положение потерпевшего, стоимость похищенного имущества и его значимость для потерпевшего, размер заработной платы, пенсии, наличие у потерпевшего иждивенцев, совокупный доход членов семьи, с которыми он ведет совместное хозяйство, и другое. Аналогичное разъяснение Пленум Верховного Суда Российской Федерации дал в постановлении «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», указав на необходимость учета размера доходов потерпевшего и периодичности их поступления, а также на то, что мнение потерпевшего о значительности или незначительности ущерба, причиненного ему в результате преступления, должно оцениваться судом в совокупности с материалами дела, подтверждающими стоимость похищенного имущества и имущественное положение потерпевшего. Разъясняя правила квалификации умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества Пленум Верховного Суда Российской Федерации указал, что при решении вопроса о том, причинен ли значительный ущерб, следует исходить из стоимости уничтоженного имущества или стоимости восстановления поврежденного имущества, значимости этого имущества для потерпевшего, например, в зависимости от рода его деятельности и материального положения либо финансово-экономического состояния юридического лица, являвшегося собственником или иным владельцем уничтоженного либо поврежденного имущества. Таким образом, при установлении значительного ущерба, причиненного совершением преступления против собственности (за исключением значительного ущерба, указанного в ч. 5 ст. 159 УК РФ), необходимо исходить не только из стоимости похищенного (уничтоженного или поврежденного) имущества, но и из следующих обстоятельств: • значимости имущества для потерпевшего; • рода деятельности потерпевшего; • размера доходов потерпевшего и периодичности их поступления; • наличия у потерпевшего иждивенцев; • совокупного дохода членов семьи потерпевшего, с которыми он ведет совместное хозяйство; • финансово-экономического состояния юридического лица (при уничтожении или повреждении принадлежащего ему имущества). Преступления против собственности, в которых присутствует признак значительного ущерба, являются умышленными. Более того, в науке и практике тезис о том, что все хищения совершаются с прямым умыслом, является аксиоматичным и никем не оспаривается, а уничтожение или повреждение чужого имущества, как правило, допускается как с прямым, так и с косвенным умыслом. Законодательная формула умышленной вины предполагает, что умыслом лица, совершающего умышленное преступление, должны охватываться как основные признаки преступления, так и квалифицирующие признаки, которые вменяются ему в вину. Следовательно, в рассматриваемых случаях при совершении хищения с причинением значительного ущерба необходимо доказывать прямой умысел виновного в отношении этого ущерба. Вместе с тем, изучение материалов опубликованной судебной практики свидетельствует о том, что при квалификации действий лица по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за преступления против собственности с причинением значительного ущерба, основное внимание уделяется обоснованию значительности ущерба, причем в большинстве случаев со слов потерпевших. При этом вопросы вины лица, причинившего ущерб, обходят стороной, поскольку доказать, что виновный в момент совершения хищения сознавал значимость имущества для потерпевшего, знал его род деятельности, размер доходов и периодичность их поступления, наличие у потерпевшего иждивенцев, совокупный доход членов семьи потерпевшего, фактически невозможно. Такой подход, в части не исследования вопроса вины, напоминает объективное вменение. Данную проблему можно разрешить, допустив, что в отношении значительного ущерба у лица может быть косвенный умысел или даже неосторожная форма вины, поскольку в соответствии со ст. 27 УК РФ если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если в отношении последствий у лица была неосторожная форма вины. Значительный ущерб в ряде норм УК РФ приравнивается к тяжким последствиям, например, п. «в» ч. 2 ст. 205, п. «б» ч. 2 ст. 281 УК РФ. Однако ситуация осложняется тем, что в соответствии с разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации, если ущерб не наступил по обстоятельствам, не зависящим от виновного, содеянное может квалифицироваться как покушение на кражу с причинением значительного ущерба гражданину при условии, что умысел виновного был направлен на кражу имущества в значительном размере, если в результате действий виновного последствия не наступили по причинам, не зависящим от его воли, то содеянное, при наличии у него умысла на причинение значительного ущерба, должно рассматриваться как покушение на умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества. Таким образом, при наличии у лица умысла на причинение значительного ущерба допускается квалификация его действий как покушения на преступление против собственности с причинением значительного ущерба. Покушение на преступление возможно исключительно с прямым умыслом, который отличается от косвенного умысла наличием у виновного желания наступления общественно опасного последствия, каковым в рассматриваемом случае является значительный ущерб. Это означает, что при покушении на преступление против собственности с причинением значительного ущерба, виновный должен достоверно знать имущественное положение потерпевшего. И этот факт, как представляется, в таких ситуациях подлежит обязательному доказыванию. Однако в судебно-следственной практике этого не происходит. Более того, можно встретить примеры квалификации действий лица как покушения на кражу с причинением значительного ущерба, когда виновный достоверно знал потерпевшего, но не знал, в каком размере могло бы произойти хищение, если бы ему не помешали; когда виновный при попытке совершить кражу не знал, кому принадлежит имущество, которое он пытался похитить – физическому или юридическому лицу. Изложенное неизбежно приводит к вопросу: возможно ли с позиции принципа вины покушение на преступление против собственности с причинением значительного ущерба? Полагаю, что возможно, но при условии доказанности наличия у виновного желания причинить значительный ущерб, т.е. знания им об имущественном положении (финансово-экономическом состоянии) потерпевшего. Можно предположить, что при таком подходе случаев квалификации действий лица как покушения на преступление против собственности с причинением значительного ущерба в судебно-следственной практике не будет. Одним из возможных решений указанной проблемы может быть исключение субъективного критерия значительного ущерба, тем более, что определение степени общественной опасности преступления, как представляется, не должно ставиться в зависимость от имущественного положения потерпевшего. А. В. Ковальчук, канд. юрид. наук (Академия Министерства внутренних дел Республики Беларусь) kovalchusha@mail.ru Хищение, сопряженное с причинением значительного ущерба гражданину:справедлив ли уголовный закон?В УК Российской Федерации (далее – УК РФ) одним из квалифицирующих признаков применительно к хищениям является причинение значительного ущерба гражданину. Указанный квалифицирующий признак содержится в шести статьях главы 21 «Преступления против собственности» раздела VIII «Преступления в сфере экономики» УК РФ. К таковым относятся следующие нормы: п. «в» ч. 2 ст. 158; ч. 2 ст. 159; ч. 2 ст. 1593; ч. 2 ст. 1595; ч. 2 ст. 1596; ч. 2 ст. 160 УК РФ. В примечании 2 к ст. 158 УК РФ зафиксировано положение, согласно которому в статьях, закрепляющих ответственность за преступления против собственности, за исключением части пятой статьи 159, значительный ущерб гражданину определяется с учетом его имущественного положения, но не может составлять менее пяти тысяч рублей. В научной литературе разъясняется, что данный квалифицирующий признак необходимо устанавливать на основании объективного и субъективного критериев. Объективный критерий слагается из трех моментов: 1) стоимости похищенного имущества, которая не может быть менее двух тысяч пятисот рублей; 2) имущественного, в частности финансового, положения гражданина; 3) соотношения того и другого. Субъективный критерий заключается в определении потерпевшим и осознании виновным названных моментов. Сочетание этих критериев указывает на значительный или незначительный ущерб. Вместе с тем подчеркивается, что рассматриваемый квалифицирующий признак является преимущественно оценочным. Его наличие или отсутствие устанавливается на основе анализа конкретных обстоятельств совершенного преступления, характеризующих названные критерии. Таким образом, в Российской Федерации имеют место примеры, когда кража у олигарха на сумму 5000 рублей ЦБ РФ не признается значительной, с учетом его финансового положения, а кража денег на аналогичную сумму у матери-одиночки, воспитывающей двоих детей и работающей уборщицей дворовых территорий, напротив, влечет ответственность за причинение ей значительного ущерба. В этой связи лицо, совершившее кражу денежных средств, при одинаковости причиненного ущерба гражданину в одном случае подлежит уголовной ответственности по ч. 1 ст. 158 УК РФ (максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет), а в другом – по п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ (максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет). На наш взгляд, позиция российского законодателя представляется непоследовательной, поскольку такое положение нарушает важнейшие принципы уголовного закона и уголовной ответственности – равенства граждан перед законом и справедливости. Более того, такая норма не охраняет, а наоборот, провоцирует совершение имущественных преступлений в отношении лиц, имеющих высокое материальное положение, порождает у лица, нарушившего закон, уверенность в том, что при назначении меры ответственности к нему не будет применено более строгое наказание. Законодатель, закрепляя квалифицирующий признак «причинение значительного ущерба гражданину» в нормах УК подобным законодательным положением вместе с тем игнорирует уголовно-правовую охрану государственной, муниципальной и иных форм собственности, тогда как ч. 2 ст. 8 Конституции РФ регламентирует их равную защиту наряду с частной. Непоследовательность российского законодателя прослеживается и в том, что при совершении лицом преступлений, относящихся к иным формам хищений – мошенничества в сфере кредитования (ст. 1591 УК РФ), мошенничества при получении выплат (ст. 1592 УК РФ), грабежа (ст. 161 УК РФ), разбоя (ст. 162 УК РФ), хищения предметов, имеющих особую ценность (ст. 164 УК РФ), и причинившим значительный ущерб, ответственность такого лица усилена не будет, поскольку законодатель вовсе не закрепляет данный квалифицирующий признак, игнорируя тем самым, установленную в иных нормах, его повышенную степень общественной опасности. УК Беларуси справедливо не относит причинение значительного ущерба при хищении к квалифицирующим обстоятельствам, однако тем не менее, при принятии решений по фактам хищений правоприменителем необоснованно учитывается имущественное положение потерпевшего и его отношение к наступившим вредным последствиям. Так, в неоднозначных ситуациях, когда сумма ущерба от незаконных действий неустановленного лица может быть признана достаточной для возбуждения уголовного дела, правоприменитель для вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела учитывает отношение потерпевшего к причиненному ему ущербу, что, по нашему мнению, является нарушением закона. Мы считаем, что правоприменитель не вправе манипулировать законодательным положением, регламентирующим размер ущерба в статьях Особенной части УК ради угодного ему принципа. Как нам представляется, материально-имущественное положение потерпевшего, его отношение к наступившим вредным последствиям применительно к хищениям не должно влиять на признание деяния преступным либо на усиление ответственности лица, такую границу должен устанавливать исключительно закон. Российскому законодателю все же следует пересмотреть положения статей УК о хищениях применительно к причинению значительного ущерба гражданину. Видится два направления законодательного разрешения данной проблемы: 1. Исключить данный квалифицирующий признак из норм о хищениях имущества, как это сделано в УК Республики Беларусь. 2. Установить данный признак в нормах применительно ко всем хищениям, сформулировав его как «причинение значительного ущерба». При этом в примечании 2 к ст. 158 УК РФ разъяснить, что значительным ущербом в статьях настоящей главы, за исключением части пятой статьи 159, признается ущерб на сумму пять тысяч рублей. М. Ю. Подваркова, адвокат (Alliance Legal Consulting Group) Проблемы квалификации хищенийВопросы квалификации преступлений имеют важнейшее практическое значение, а проблема квалификации конкретного преступного деяния возникает у следователя, прокурора, судьи, адвоката практически по каждому уголовному делу. Принципы квалификации преступлений — это основополагающие идеи, которыми руководствуется правоприменитель при установлении и юридическом закреплении тождества между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой. В соответствии со ст. 8 УК РФ, основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки преступления. Правильная квалификация позволяет отграничить преступление от иных видов правонарушений, а также отделить конкретное преступление от иных однородных преступлений. Во все времена хищения чужого имущества были и остаются самыми распространенными преступлениями. Уголовная ответственность за хищения чужого имущества предусмотрена нормами главы 21 «Преступления против собственности» раздела VIII «Преступления в сфере экономики» Особенной части УК РФ. Под хищением в статьях Уголовного кодекса РФ понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества (примечание 1 к ст. 158 УК РФ). В связи с большим разнообразием форм хищения, а также схожестью данного состава с иными преступлениями, на практике достаточно часто возникают проблемы квалификации данного вида преступного деяния. 1. Проблемы квалификации хищений, связанные с особенностями установления размера причиненного ущерба Виды хищения принято различать в зависимости от размера ущерба, определяемого стоимостью похищенного имущества на момент совершения преступления. Согласно этому критерию закон выделяет мелкое хищение, «простое», в крупном и в особо крупном размере, а также особый вид хищения — причинившее значительный ущерб (квалифицированный вид кражи, мошенничества, присвоения и растраты). Неправильное установление фактической стоимости похищенного имущества или, когда существуют обоснованные сомнения в его стоимости на момент хищения, так как реальную стоимость похищенного потерпевший как правило не знает или представляет в завышенном размере, может привести к ухудшению положения обвиняемого и излишне вмененному квалифицированному признаку «совершение хищения в крупном или особо крупном размере»», либо к их незаконному исключению. Вторая проблема, касающаяся квалификации кражи, присвоения, мошенничества – это проблема определения малозначительности. В тех случаях, когда кража, мошенничество, присвоение совершается при наличии квалифицирующих признаков, уголовная ответственность наступает независимо от суммы похищенного. Однако, если сумма похищенного будет признана малозначительной, уголовная ответственность не наступает в силу ч.2 ст. 14 УК РФ. Между тем, понятие малозначительность — оценочное и до сих пор в судебно-следственной практике не выработан единый подход к его применению. 2. Проблемы квалификации хищений, связанные с особенностямипредмета преступления Предмет преступления является необходимыми признаком любого хищения, и, нередко выступают в качестве основного критерия, позволяющего отграничить хищение от смежных составов преступлений. Совершая хищение, виновный причиняет социально опасный вред отношениям собственности. При этом непосредственному преступному воздействию подвергаются определенные предметы материального мира – имущество (вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права). Имущество, лишенное материального признака, например — электрическая энергия, интеллектуальная собственность, компьютерная информация, не может выступать в качестве предмета кражи. Следовательно, преступное воздействие на подобные виды имущества не может образовать состав хищения. При определенных обстоятельствах указанные противоправные действия образуют составы иных преступлений, таких как причинение имущественного ущерба собственнику путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК РФ), нарушение авторских и смежных прав (ст. 146 УК РФ), неправомерный доступ к компьютерной информации (ст. 272 УК РФ). Имущество, выступающее в качестве предмета кражи, всегда обладает определенной экономической ценностью, которая, как правило, выражается в его стоимости, цене. Не могут признаваться предметом кражи документы неимущественного характера, документы, не являющиеся носителями стоимости, хотя и дающие право получения имущества (доверенности, квитанции, накладные, долговые расписки, страховые полисы, завещания и т.п.) и документы, являющиеся эквивалентом денег или иных материальных ценностей (лотерейные билеты, на которые пал выигрыш, почтовые марки, талоны на горючее и т.д.). Особые трудности вызывает отграничение хищения от отдельных экологических преступлений. Чтобы не допустить ошибки в квалификации необходимо помнить, что в качестве предмета кражи, грабежа, разбоя абсолютно не могут выступать материальные объекты окружающей природной среды в естественном состоянии, не подвергавшиеся воздействию общественно необходимого труда и потому не обладающие экономическим свойством меновой стоимости и ее денежным выражением – ценой, это земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты, леса, дикие животные, полезные ископаемые, рыба в естественном состоянии и т.п. 3. Ошибки и проблемы, связанные с определениеммомента окончания хищений При квалификации хищений в следственной и судебной практике по-прежнему встречаются затруднения с определением момента окончания преступления. Как разъясняет Пленум Верховного Суда РФ Постановление от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» — хищение (за исключением разбоя) считается оконченным, когда имущество изъято, и виновный имеет реальную возможность им пользоваться, или распоряжаться по своему усмотрению. Разбой считается оконченным с момента нападения в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Для оконченного хищения не требуется, чтобы виновный фактически воспользовался вещью или извлек из нее выгоду. Важно, что он получил такую возможность, завладев вещью. Получение возможности распоряжаться похищенным имуществом – это вопрос факта, который зависит от вида кражи (карманная, квартирная, с охраняемой территории), места и времени преступления, поведения потерпевших. 4. Ошибки и проблемы, связанные с квалификацией мошенничества, сопряженного с преднамеренным неисполнением обязательствв сфере предпринимательской деятельности Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ дополнил ст. 159 УК РФ квалифицированными составами мошенничества, сопряженного с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности (ч.ч. 5–7 ст. 159 УК РФ). Таким образом, в УК РФ был возвращен состав мошенничества в сфере предпринимательской деятельности (ранее действовавшая ст. 159 4 УК РФ), который был признан не соответствующим Конституции РФ Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 11.12.2014 № 32-П. В правоприменительной практике возникают проблемы по разграничению преступлений, содержащих признаки так называемого обычного мошенничества и мошенничества в сфере предпринимательской деятельности. В частности, проблема отграничения преступлений, предусмотренных нормами ч.ч. 5–7 ст. 159 УК РФ (в ред. ФЗ от 03.07.2016 № 323-ФЗ) и ч. 4 ст. 159 УК РФ. Порой результаты таких ошибок следственных органов, как правило, отражаются не на тех лицах, которые допустили такую ошибку, а только на фигуранте конкретного уголовного дела и его судьбе. Кроме того, на практике возникают определенные трудности при отграничении уголовно наказуемого мошенничества от гражданско-правовых отношений, поскольку существует достаточно тонкая грань между преступным неисполнением обязательств, которое образует указанный выше состав преступления, и неисполнением обязательств как гражданско-правового деликта. Соответственно, важно разграничивать преступное поведение лица от его непреступных действий. Нередко, в целях решения разногласий с другой стороной хозяйственного спора предприниматели используют ресурсы правоохранительной системы для оказания давления на хозяйствующего субъекта и инициируют возбуждение уголовных дел, в рамках которых проводятся следственные действия, приводящие к невозможности дальнейшего осуществления предприятием коммерческой деятельности. Правильная уголовно-правовая квалификация хищений является не только необходимой предпосылкой для индивидуализации уголовной ответственности и назначения справедливого наказания, но и в целом эффективным средством предупреждения данного, весьма многообразного в формах и видах, преступления. Д. В. Решетникова, канд. юрид. наук (Самарский университет) Diana606.86@mail.ru О моменте окончания хищенийАнализ современной судебной практики показывает, что продолжают возникать сложности при определении момента окончания хищений чужого имущества, который продолжает варьироваться в приговорах по конкретным уголовным делам, вынесенных различными судебными инстанциями. Так, В. И. Малыхин отмечал, что «в течение многих лет длится дискуссия о том, когда является оконченным хищение имущества: со времени изъятия его или с иного времени». Так, как оконченное преступление были квалифицированы судом первой инстанции действия Б. и Г., которые, подавив сопротивление сторожа, зарезали в помещении телятника одного теленка, но вынести мясо не смогли, поскольку были обнаружены сыном сторожа. Председатель СПК колхоза «Искра» в судебном заседании показал, что колхоз ущерба не понес и иск не предъявлял. В данном случае моментом окончания совершенного деяния нижестоящий суд счел момент завладения (захвата) чужим имуществом. Верховный Суд РФ переквалифицировал действия Б. и Г. на покушение, постановив, что момент окончания не может быть связан исключительно с завладением чужим имуществом, поскольку вред собственнику причиняется в момент реальной возможности виновным пользоваться или распоряжаться похищенным. Еще один пример из местной судебной практики. Судом первой инстанции действия Р. были квалифицированы по п. «в» ч. 2 ст. 158 УК. Виновная совершила кражу при следующих обстоятельствах. Находясь в торговом центре, Р. увидела, что из примерочной кабины вышла ранее незнакомая М., оставив там свою сумку. Р. решила тайно похитить ее. С этой целью Р., воспользовавшись тем, что М. вместе с продавцом увлечена примеркой верхней одежды, незаметно похитила сумку. Когда Р. вышла с похищенной сумкой из секции и шла по коридору торгового центра, она была задержана сотрудником охраны. Президиум Самарского областного суда переквалифицировал данные действия на неоконченные, поскольку хищение чужого имущества является по конструкции материальным составом преступления, следовательно, момент окончания должен быть связан с наступлением последствий в виде причинения реального материального вреда с момента получения реальной возможности распоряжаться похищенным. Действия же виновного лица, задержанного с похищенным сразу после выхода из помещения, подлежат квалификации как покушение на совершение хищения чужого имущества, поскольку виновный не имел реальной возможности воспользоваться и распорядиться похищенным имуществом. В этой связи нижестоящие суды не учли разъяснений Верховного Суда РФ, содержащиеся в п. 6 постановления Пленума от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое». Моментом окончания хищения чужого имущества признается момент, когда виновному лицу ничто не препятствует распорядиться вещью по своему усмотрению, то есть момент появления реальной возможности распорядиться похищенным. Необоснованное перенесение момента окончания на более ранний этап развития преступной деятельности приводит к изменению конструкции состава преступления. Это, в свою очередь, влечет ужесточение уголовной ответственности, так как действия, которые должны быть квалифицированы как покушение, расцениваются как оконченное преступление. Кроме того, как справедливо отмечает О. А. Адоевская, перенесение момента окончания на более ранний этап «усложнит практическую деятельность по установлению корыстной цели в содеянном и, соответственно, отграничению кражи от смежных с ней правонарушений». С одной стороны, правы те исследователи, которые утверждают, что в объективную сторону хищения чужого имущества входит изъятие и/или обращение, а возможность распоряжения лежит за рамками состава. Однако перенесение момента окончания хищения на момент изъятия или завладения имущества создает проблемы в определении причинения вреда собственнику или иному владельцу. Момент причинения ущерба связан с безвозмездной утратой имущества. В последних случаях имущество, например, может быть возвращено собственником или иным владельцем немедленно. В этой связи изменение момента окончания хищения чужого имущества нижестоящими судами нарушает, во-первых, общие пределы судейского усмотрения, поскольку не учитываются разъяснения Верховного Суда РФ, во-вторых, специальные пределы, поскольку судом изменяется конструкция состава преступления. Еще одна проблема в правоприменении — это установление момента окончания хищения чужого имущества в случае частичного распоряжения похищенным. Так, З. в отсутствии собственника похищенного имущества Ч. совершил незаконное изъятие телефона, видеокамеры и аккумуляторного шуруповерта. Спрятав в кустарнике шуруповерт и видеокамеру, З. продал постороннему лицу телефон. Вернувшись за похищенным, З. забрал все вещи из кустарника и в этот момент был застигнут врасплох потерпевшим и попытался скрыться с похищенным. Суд первой инстанции квалифицировал действия З. по ч. 1 ст. 158 УК и по ч. 3 ст. 30 ч. 1 ст. 161 УК. Президиум Самарского областного суда указал, что «на момент встречи З. с потерпевшим, он выполнил объективную сторону преступления и довел преступление до конца, в связи с чем дополнительной квалификации действий З., связанных с кражей видеокамеры и шуруповерта, не требуется. В данном случае кража телефона, видеокамеры и шуруповерта у потерпевшего Ч. должна быть квалифицированна только по ч. 1 ст. 158 УК РФ как тайное хищение чужого имущества». Из материалов дела следует, что З. завладел похищенным и имел реальную возможность им распорядиться, кроме того, частично распорядился. Как верно было отмечено Президиумом Самарского областного суда, в действиях виновного лица содержится одно оконченное преступление. Иное противоречит принципу справедливости, так как, согласно ч. 2 ст. 6 УК, никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление. Отсюда можно сформулировать второе правило квалификации хищений чужого имущества по моменту окончания: хищение чужого имущества признается оконченным и в случаях, когда виновный распорядился хотя бы частью похищенного имущества. Следующая проблема связана с определением момента окончания преступлений, при конструировании составов которых законодатель использует одинаковую терминологию, наполняя их неодинаковым содержанием. Так, термин «хищение» помимо главы 21 «Преступления против собственности» используется и в разделе IX УК РФ «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка» в составах хищения радиоактивных материалов (ст. 221 УК), хищения оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 226 УК), хищения наркотических средств или психотропных веществ (ст. 229 УК). В силу специфики объекта уголовно-правовой охраны момент окончания указанных общеопасных хищений судебной властью перемещен на более ранний этап развития преступной деятельности. Из приведенных разъяснений в п. 13 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5 «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» можно сделать вывод, что это преступление признается оконченным уже с самого момента завладения оружием. Вместе с тем, момент окончания хищения оружия варьируется в практике нижестоящих судов от момента завладения до появления реальной возможности распорядиться похищенными источниками повышенной опасности, то есть состав трансформируется из формального в материальный. В составе хищения наркотических средств или психотропных веществ, а также растений, содержащих наркотические средства, психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества (ст. 229 УК), момент окончания также не столь очевиден. Из п. 23 постановления Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» следует, что момент окончания хищения в преступлениях против здоровья населения перемещен судебной властью на более ранний этап развития преступной деятельности, а именно на момент изъятия (сбора). Для квалификации действий лица как оконченного преступления не имеют значения ни намерения лица распорядиться похищенным, ни реальная возможность осуществить распоряжение. Полагаем, что, несмотря на использование при конструировании законодателем составов преступлений с единой терминологией, определение момента окончания в судебной практике не может быть одинаковым, так как речь идет о разной юридической природе деликтов и соответствующих им конструкций. Однако единые термины должны вести к единообразному определению момента окончания в судебной практике. Иначе судебная власть берет на себя функции законодателя и самостоятельно избирает конструкции составов преступления, попутно изменяя их. Целесообразнее было бы использовать в ст.ст. 221, 226 и ст. 229 УК термин «похищение», который связывал бы момент окончания указанных посягательств с моментом завладения указанными объектами. М. Н. Романовская, (Хабаровский государственный университет экономики и права (ХГУЭП)) romanovskaya_mn@mail.ru О некоторых проблемах квалификации хищений в сфере деятельности по управлению многоквартирными домамиСтановление в России относительно нового института управления многоквартирными домами сопровождается появлением недобросовестных участников этого сектора жилищно-коммунального хозяйства. Принципиальный интерес для правоприменительной деятельности представляют корыстно-криминальные посягательства, совершаемые лицами, осуществляющими управленческие функции в товариществах собственников жилья (далее – ТСЖ) или управляющих организациях. Преобладающими формами хищений в сфере деятельности по управлению многоквартирными домами являются мошенничество (ст. 159 УК РФ) и присвоение и растрата (ст. 160 УК РФ). Ущерб причиняется, прежде всего, отношениям собственности конкретного участника сферы ЖКХ: потребителю жилищно-коммунальных услуг, ресурсоснабжающей организации, лицу, осуществляющему управление многоквартирным домом или оказывающему услуги (выполняющему работы) по текущему содержанию общего имущества в многоквартирном доме. Граничит с хищениями по объекту преступного посягательства причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием поставщику жилищно-коммунальных услуг без признаков хищения (ст. 165 УК РФ). Состав данного преступления предполагает причинение ущерба в крупном размере, превышающем 250 тыс. руб., что является характерным для посягательств на денежные средства, внесенные за коммунальные услуги. В свою очередь, являясь субъектом предпринимательской деятельности, лицо, осуществляющее деятельность по управлению многоквартирным домом, выполняет служебные полномочия в коммерческой организации. Организация руководителем ТСЖ или управляющей компании схем хищений, безусловно, сопровождается выполнением организационно-распорядительных полномочий (открытие другого счета, подписание договоров, оплата счетов, поручения работникам и др.) вопреки законным интересам этих организаций, что подрывает их нормальную деятельность и подпадает под признаки злоупотребления полномочиями (ст. 201 УК РФ). Особенностями объекта хищений в сфере деятельности по управлению многоквартирными домами является сложный характер отношения собственности на денежные средства, которыми владеет лицо, управляющее многоквартирным домом. Проблемы квалификации обусловлены, прежде всего, самим договором управления многоквартирным домом, который до сих пор не нашел места в системе гражданско-правовых договоров. От безысходности чаще всего в литературе его относят к договорам смешанного типа. Разнородность предмета договора детерминирует сложную структуру платежей по нему, имеющих разных конечных адресатов. Так, плата за наем жилого помещения перечисляется наймодателю – публичному образованию, в собственности которого оно находится, взносы на капитальный ремонт – на специализированный счет либо на счет регионального оператора и принадлежат собственникам жилых помещений, плата за коммунальные услуги – ресурсоснабжающим организациям, плата за содержание жилья – лицу, осуществляющему управление многоквартирным домом. Многие проблемы в правоприменительной практике возникают в том числе вследствие неверного установления целевого назначения предмета преступления. Так, в Череповце Вологодской области директор управляющей организации А.Е. органами предварительного следствия обвинялся по ч. 3 ст. 160 УК РФ – в растрате, то есть в хищении чужого имущества, вверенного виновному, совершенном лицом с использованием своего служебного положения. Согласно материалам дела, А.Е. в период, когда имелась задолженность по оплате за услуги теплоснабжения, приобретал путевки на санаторно-курортное лечение. Распорядившись о перечислении с расчетного счета управляющей организации денежных средств в сумме 45 770 руб. в качестве оплаты путевок, тем самым, А.Е., по мнению следствия, путем растраты похитил указанные денежные средства, вверенные ему для производства расчета за поставленные тепловую энергию и теплоноситель, и не являющиеся доходом управляющей организации. Однако по предъявленному обвинению А.Е. был оправдан, поскольку достоверно не было установлено, из каких именно средств были оплачены путевки: полученных за оплату ресурсов или полученных в счет оплаты содержания и ремонта жилья. В Хабаровске органами предварительного следствия в растрате денежных средств, предназначенных для капитального и текущего ремонта многоквартирных домов, обвинялась руководитель управляющей организации Ч.О. В основу обвинительного заключения легли факты превышения стоимости оплаченных подрядчику работ по ремонту кровли многоквартирного дама над фактически выполненными работами, и причинения тем самым ущерба собственникам жилых помещений в многоквартирном доме. Исходя из предъявленного обвинения, а также из диспозиции ч. 3 ст. 160 УК РФ, доказыванию подлежал факт хищения денежных средств, принадлежащих собственникам жилых помещений, внесенных в качестве платежей за текущий и капитальный ремонт. Однако судом установлено, что часть поступающих от населения средств шла на услуги управления домом, то есть являлась доходом управляющей организации. Достоверной информации, указывающей на то, что на проведение ремонта были направлены средства собственников жилых помещений, поступившие в качестве платежей за текущий и капитальный ремонт, обвинение не предъявило. При этом качество проведенного ремонта, как указал суд, не повлияло на наличие в действиях подсудимой состава инкриминируемого деяния, поскольку ремонт произведен за счет средств управляющей организации и излишне уплаченные денежные средства за ремонт входят в состав убытков этой организации. Смешанный характер договора управления многоквартирным домом, множественность обязательств ТСЖ и управляющих организаций, правовой статус лица, осуществляющего управление многоквартирным домом, при посягательстве этого лица на денежные средства ТСЖ или управляющей организации создают совокупность преступлений. Одним и тем же деянием, например, расходованием денежных средств, предназначенных для оплаты энергоресурсов, на иные цели вред может причиняться сразу нескольким собственникам имущества: собственникам жилых помещений, ТСЖ или управляющей организации, ресурсоснабжающей организации, а также интересам службы в ТСЖ или управляющей организации. Так, статьей 165 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотреблением доверия лицу, еще не являющемуся собственником денежных средств, но в силу договора рассчитывающему на их получение (упущенная выгода). Таким лицом может выступать ресурсоснабжающая организация. В соответствии со статьей 160 УК РФ уголовно наказуемыми являются присвоение или растрата имущества, вверенного виновному. Руководитель ТСЖ или управляющей организации, осуществляя организационно-распорядительными функциями в этой организации, чинит ей ущерб в виде роста задолженности, ухудшения экономической ситуации. Одновременно такие деяния могут образовывать состав преступления, предусмотренного ст. 201 УК РФ, и квалифицироваться как злоупотребление полномочиями. При квалификации рассматриваемого деяния следует учитывать, что ст. 165 УК РФ применяется лишь при отсутствии признаков хищения, в том числе, предусмотренных ст. 160 УК РФ. Исходя из ч. 1 ст. 17 УК РФ, наличие в ст. 160 УК РФ такого квалифицирующего признака как использование лицом своего служебного положения (ч. 3) исключает совокупность со злоупотреблением полномочиями. Подводя итог, можно сделать вывод, что, выступая обязательным признаком хищений, предмет хищений в сфере деятельности по управлению многоквартирными домами, приобретает особое значение. Целевое назначение денежных средств, ставших предметом данных посягательств, имеет принципиальное значение не только для определения лица, которому преступлением причинен ущерб, но и квалификации деяния как преступного. Само по себе нецелевое или неэффективное использование денежных средств, внесенных за жилищно-коммунальные услуги, не является преступлением. Тем не менее, преступное посягательство на денежные средства, находящиеся в обороте ТСЖ или управляющих организаций, имеющие сложный целевой статус, может причини ущерб как однородным, так и разнородным объектам уголовно-правовой охраны, нескольким лицам, но не образует безусловной совокупности преступлений. Н. И. Пикуров, д-р юрид. наук, профессор (Академия Генеральной прокуратуры РФ) Трансформация понятия мошеннического обмана в условиях развития рыночных отношений и появления электронной системы платежейПонятие обмана является одним из ключевых признаков состава мошенничества, определяющих его природу и отграничивающих от других видов (или форм) хищения. Как и всякое понятие, оно отражает конкретный срез реальной действительности. Применительно к мошенничеству оно характеризует деформацию коммуникаций субъектов имущественных отношений. В доктрине существуют разные определения мошеннического обмана (см. работы Г. Н. Борзенкова, А. Г. Безверхова, А. И. Бойцова, Лопашенко Н.А., В. В. Хилюты, П. С. Яни и др.), но в каждом из них в той или иной форме упоминается факт введения в заблуждение собственника или иного лица, имеющего соответствующие полномочия по распоряжению имуществом, т.е. происходит воздействие на волю и сознание таких лиц, под влиянием которого лицо передает имущество мошеннику (либо право на имущество) или соглашается с такой передачей, считая, что для этого имеются необходимые основания. В структуре состава мошенничества обман представляет собой способ незаконного изъятия и (или) обращения в свою пользу или в пользу третьих лиц чужого имущества, а также способом незаконного получения права на чужое имущество. Все иные случаи обмана, хотя и прикосновенные к незаконному изъятию имущества, но не являющиеся способом незаконного получения имущества или права на имущество, не относятся к мошенничеству, но могут представлять собой приготовительные действия к совершению иных преступлений против собственности. Например, проникновение обманным путем на склад и тайное завладение там чужим имуществом образует состав кражи. Обман может применяться в качестве приготовительных действий к другим преступлениям против собственности. Любое понятие как способ отражения реальной действительности не может быть застывшим по содержанию постольку, поскольку меняется отражаемая им действительность. В этом плане обман можно отнести, пожалуй, к самым стабильным понятиям, используемым при конструировании составов преступлений против собственности. Изучение опубликованных приговоров по делам о мошенничестве показывает, что в абсолютном большинстве случаев речь идет о непосредственном воздействии лица на психику собственника или иного владельца с целью ввести его в заблуждение относительно оснований для перехода какой-либо вещи в пользу мошенника. Такое понимание сути мошеннического обмана насчитывает не один десяток лет и, как правило, не вызывает затруднений на практике. Вместе с тем в последнее время мошенническое посягательство на собственность стало принимать не совсем обычные формы, которые сложно соединять с традиционным представлением о мошенническом обмане. Связано это со многими факторами, но, прежде всего, как представляется, с тем, что в условиях развития рыночных отношений объектом криминальных посягательствах на собственность все чаще становятся комплексные отношения, в которых теснейшим образом переплетены вещные и обязательственные права. Внимание! Авторские права на книгу "Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы XV Международной научно-практической конференции" ( Рарог А.И. ) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
