|
|
ОглавлениеI. Российский уголовный закон: состояние и перспективы II уголовно-правовые риски экономической деятельности III. Актуальные проблемы правоприменительной деятельности по уголовным делам IV. Современные вызовы общественной безопасности: уголовно-правовой аспект Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуII УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ РИСКИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИА. Н. Ляскало, канд. юрид. наук (Фонд «Сколково») lyaskalo@list.ru К вопросу о субъекте «предпринимательских» преступленийПомимо признаков предпринимательской деятельности, указанных в п. 1 ст. 2 ГК РФ, на признание преступления совершенным в сфере предпринимательской деятельности влияет статус его субъекта. Каких-либо установленных законом ограничений в этой части не существует. Правовая позиция высшей судебной инстанции о признаках субъектов «предпринимательских» преступлений отражена в нескольких постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. По смыслу п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18.11.2004 № 23 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве» субъектом незаконной предпринимательской деятельности признаются индивидуальные предприниматели, руководители организаций (независимо от формы собственности) и лица, фактически осуществляющие предпринимательскую деятельность без регистрации в качестве индивидуального предпринимателя либо фактически выполняющие обязанности руководителя организации. В силу п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.12.2006 № 64 «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления» субъектом преступления, предусмотренного ст. 198 УК РФ, признается, в частности, индивидуальный предприниматель, зарегистрированный в установленном порядке, а равно лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность через подставное лицо, формально зарегистрированное в качестве индивидуального предпринимателя. В п. 7 того же постановления субъектом преступления, предусмотренного ст. 199 УК РФ, признается руководитель организации-налогоплательщика, главный бухгалтер и иные лица, специально уполномоченные органами управления организации на подготовку налоговой отчетности, обеспечение полной и своевременной уплаты налогов и сборов, а равно лица, фактически выполнявшие обязанности руководителя или главного бухгалтера (бухгалтера). Как видно, субъектами указанных «предпринимательских» преступлений признаются лица, фактически осуществляющие предпринимательскую деятельность, в том числе от имени юридического лица или индивидуального предпринимателя (далее – фактические предприниматели), и потому обремененные обязанностями по соблюдению установленного порядка ее регистрации, лицензирования, уплаты налогов и сборов. Отсутствуют в этих разъяснениях и какие-либо ограничения по организационно-правовой форме юридического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность. В то же время постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2016 № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» (далее – ППВС № 48) признает названные там преступления против собственности (ст. 159–1596, 160, 165 УК РФ) совершенными в сфере предпринимательской деятельности только, если их субъектом является индивидуальный предприниматель или член органа управления коммерческой организации (единоличный исполнительный орган, член совета директоров, член коллегиального исполнительного органа). Таким образом, можно констатировать различие подходов высшей судебной инстанции по признанию преступлений совершенными в сфере предпринимательской деятельности. В части квалификации «предпринимательских» преступлений правовое положение их субъектов в основном значения не имеет. В части применения специальных правил уголовного судопроизводства в отношении субъектов предпринимательской деятельности, в том числе связанных с избранием им меры пресечения в виде заключения под стражу, круг «предпринимательских» преступлений ограничен по субъектному составу. Вряд ли можно согласиться с таким ограничением сферы предпринимательской деятельности и производным ограничением круга «предпринимательских» преступлений по субъектному составу, исключением оттуда руководителей некоммерческих организаций и фактических предпринимателей. В силу п. 4 ст. 50 ГК РФ некоммерческим организациям разрешено осуществлять приносящую доход деятельность, если это предусмотрено их уставами, лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых они созданы, и если это соответствует таким целям. Согласно п. 2 ст. 24 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» некоммерческая организация может осуществлять предпринимательскую и иную приносящую доход деятельность, если это служит достижению целей ее создания, соответствует этим целям и указано в ее учредительных документах. Такой деятельностью признаются приносящие прибыль производство товаров и услуг, приобретение и реализация ценных бумаг, имущественных и неимущественных прав, участие в хозяйственных обществах и участие в товариществах на вере в качестве вкладчика. Законодательством Российской Федерации могут устанавливаться ограничения на предпринимательскую и иную приносящую доход деятельность некоммерческих организаций отдельных видов, а в части учреждений, в том числе, отдельных типов. Исходя из этих и некоторых других нормативных предписаний, некоммерческая организация может выступать полноценным субъектом предпринимательской деятельности. Различия употребляемых в законодательстве понятий «предпринимательская» и «иная приносящая доход деятельность» не являются существенными. В некоторых источниках справедливо отмечается, что экономическая суть такой деятельности от этого не меняется. Как следствие, нарушение руководителем или иным уполномоченным лицом некоммерческой организации уголовного законодательства в рамках осуществления предпринимательской деятельности может рассматриваться как «предпринимательское» преступление, в том числе и для целей применения специальных правил уголовного судопроизводства, предусмотренных для субъектов предпринимательской деятельности. Подтверждением этому служат многочисленные примеры из судебной практики о привлечении руководителей некоммерческих организаций к уголовной ответственности за незаконное предпринимательство. Фактические предприниматели также нередко признаются субъектами «предпринимательских» преступлений, в том числе незаконного предпринимательства, а иногда и предпринимательского мошенничества. В теории уголовного права преступления против собственности признаются совершенными в сфере предпринимательской деятельности, как правило, при наличии у лица статуса индивидуального предпринимателя или члена органа управления коммерческой организации, что соответствует правовой позиции высшей судебной инстанции, изложенной в ППВС № 48. Однако существует и альтернативная позиция, когда такие преступления признаются предпринимательскими при условии фактического осуществления лицом предпринимательской деятельности, что согласуется с правовой позицией, отраженной в ряде решений Конституционного Суда РФ. Считаем, что указанные различия в подходах к признанию преступлений совершенными в сфере предпринимательской деятельности порождают противоречия в судебной практике и должны быть преодолены. Унификация правоприменения может быть обеспечена в случае, если за основу при оценке преступлений как «предпринимательских» будут взяты признаки предпринимательской деятельности, определенные в п. 1 ст. 2 ГК РФ, с учетом их толкования высшими судебными инстанциями. Всякие ограничения «предпринимательских» преступлений по субъектному составу требуется исключить. А. Н. Игнатов, д-р юрид. наук, профессор (Крымский филиал Краснодарского университета МВД России) aleksandrignatov@mail.ru К вопросу об уголовно-правовой защите предпринимателей и иных лиц от незаконного уголовного преследованияВ соответствии с Федеральным законом от 19.12.2016 № 436-ФЗ ст. 299 УК РФ «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности или незаконное возбуждение уголовного дела» претерпела изменения и предусматривает наряду с ответственностью за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ч. 1), ответственностью за то же деяние, соединенное с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления либо повлекшее причинение крупного ущерба или иные тяжкие последствия (ч. 2), также и ответственность за незаконное возбуждение уголовного дела, если это деяние совершено в целях воспрепятствования предпринимательской деятельности либо из корыстной или иной личной заинтересованности и повлекло прекращение предпринимательской деятельности либо причинение крупного ущерба (ч. 3). При этом согласно примечанию к данной статье крупным ущербом признается ущерб, сумма которого превышает один миллион пятьсот тысяч рублей. Необходимость соответствующих изменений в редакции ст. 299 УК РФ обосновывалась тем, что они направлены усиление ответственности должностных лиц правоохранительных органов за совершение действий, повлекших необоснованное уголовное преследование предпринимателей и прекращение ими хозяйственной деятельности. Обоснованность и эффективность изменений, внесенных в статью 299 УК РФ и ее нынешняя редакция вызывают, на наш взгляд, некоторые возражения и сомнения. Прежде всего, указанная норма в действующей редакции не охватывает негативные последствия, причиняемые неправомерными действиями соответствующих субъектов, осуществляемыми до возбуждения уголовного дела. В соответствии с ч. 1 ст. 144 УПК РФ дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной УПК РФ принять по нему решение в срок не позднее 3 суток со дня поступления указанного сообщения. При проверке сообщения о преступлении дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа вправе получать объяснения, образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и предметы, изымать их в порядке, установленном настоящим Кодексом, назначать судебную экспертизу, принимать участие в ее производстве и получать заключение эксперта в разумный срок, производить осмотр места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствование, требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов, привлекать к участию в этих действиях специалистов, давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий. Возможные негативные для предпринимателя последствия осуществляемого при проверке сообщения о преступлении, например, изъятия документов и предметов, как видится, для всех понятны. Примечательно, что в заключении Правового управления Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания РФ по проекту федерального закона № 15810-7 «О внесении изменений в статью 299 Уголовного кодекса Российской Федерации» (первое чтение) указывалось, что «… проверка сообщения о преступлении, которая в соответствии с частью третьей статьи 144 УПК РФ может продолжаться до 30 суток, также может быть направлена на воспрепятствование предпринимательской деятельности, однако ответственность за эти деяния проектом не устанавливается». В заключении указанного органа по данному законопроекту ко второму чтению также указывалось, что «Если дословно следовать тексту проектной третьей части, то субъектом данного вида преступления может быть только должностное лицо, вынесшее незаконное и неотмененное прокурором постановление о возбуждении уголовного дела. Кроме того, следует учесть, что факт вынесения постановления о возбуждении уголовного дела не может причинить крупный ущерб предпринимателю либо прекратить его деятельность. При этом под действие части третьей статьи 299 УК РФ не подпадает деятельность по проверке сообщения о преступлении, проведенная без достаточных оснований, органами дознания и следствия, которая может включать получение объяснений, образцов для сравнительного исследования, истребование документов и предметов, изъятие их, назначение судебной экспертизы, производство документальных проверок, ревизий и может причинить предпринимателю крупный ущерб, учитывая, что в соответствии со статьей 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации она может продолжаться до 30 суток». Аналогичное по содержанию замечание содержалось и в Заключении Комитета Государственной Думы Федерального Собрания РФ по государственному строительству и законодательству о данном законопроекте. Однако, как можем видеть, данное замечание было просто проигнорировано. Вызывает вопрос целесообразность указания в ч. 3 ст. 299 УК РФ на последствия лишь в виде прекращения предпринимательской деятельности либо причинения крупного ущерба. Почему-то законодатель не счел необходимым установление в качестве квалифицирующего признака данного состава наступление иных тяжких последствий, таких, как смерть или тяжелое заболевание потерпевшего и пр. Также не понятно и то, почему именно «незаконное возбуждение уголовного дела» выделено законодателем в качестве конструктивного признака состава преступления при совершении его в отношении предпринимателя. В заключении Правового управления Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания РФ по указанному законопроекту (первое чтение) указывалось, что «… из текста проектной третьей части статьи 299 УК РФ не ясно, кто является субъектом данного преступления – следователь, незаконно возбудивший уголовное дело, сотрудники органов дознания, предоставившие следователю недостоверную информацию, послужившую поводом к незаконному возбуждению уголовного дела, руководитель следственного органа, не осуществивший процессуальный контроль, или прокурор, не отреагировавший должным образом на поступившее к нему для утверждения незаконное постановление о возбуждении уголовного дела. Неопределенность с субъектом этого вида преступления, а также неопределенность, в контексте данной статьи, понятия «иная личная заинтересованность» повлечет отказ следователей от возбуждения уголовных дел экономической направленности из-за риска самому быть привлеченным к уголовной ответственности». На наш взгляд, верной является позиция, согласно которой в данном случае речь должна идти не о привлечении лица к уголовной ответственности, и тем более не о возбуждении уголовного дела, а именно об осуществлении уголовного преследования лица, под которым понимается (согласно п. 55 ст. 5 УПК РФ) процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления. Уголовное преследование охватывает: доследственную проверку, возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица, направление лицу уведомления о подозрении или признание его подозреваемым в иной форме и т.д. С учетом указанного, считаем целесообразным унифицировать нормы уголовного законодательства, предусматривающие ответственность за уголовное преследование заведомо невиновного лица, для чего необходимо ст. 299 УК РФ и ст. 301 УК РФ исключить и ввести в УК РФ ст. 229¹ следующего содержания: «229¹. Уголовное преследование заведомо невиновного лица 1. Реализация прокурором, следователем, дознавателем, судьей или иным уполномоченным лицом уголовно-процессуальных мер по установлению события преступления и изобличению заведомо невиновного лица в качестве подозреваемого, обвиняемого в его совершении – наказывается … 2. Заведомо незаконное задержание – наказывается …. 3. Заведомо незаконные заключение под стражу или содержание под стражей – наказывается …. 4. Привлечение заведомо невиновного лица в качестве обвиняемого в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления – наказывается … 5. Деяния, предусмотренные частями первой, второй, третей или четвертой настоящей статьи, совершенные из корыстной заинтересованности либо в целях воспрепятствования предпринимательской деятельности и повлекшие прекращение предпринимательской деятельности или причинение крупного ущерба либо иные тяжкие последствия – наказывается …». А. Л. Лебедь, старший преподаватель (РГПУ им. А. И. Герцена) aleo.varlamova@gmail.com Уголовно-правовые риски бизнеса в сетевой розничной торговлеВ целях завладения собственностью граждан, коммерческих структур и государства преступники используют разные формы преступной деятельности – от краж до финансовых махинаций и насилия. Хозяйственная деятельность в сетевой розничной торговле, как и в других секторах экономики, сталкивается с риском внешних и внутренних противоправных (включая уголовно-правовые) действий. Противоправные риски сетевого розничного магазина можно подразделить на три группы: внешние, внутренние и сопутствующие. К внешним рискам относятся: 1. хищения, совершаемые посетителями, 2. хищения, совершаемые поставщиками, 3. вскрытие компьютерных сетей и программного обеспечения (киберпреступность), 4. вымогательство проверяющих и разрешительных органов. К внутренним рискам относятся: 1. хищения, совершаемые персоналом, 2. хищения, совершаемые контролерами, лицензированными охранниками и сотрудниками службы внутренней безопасности. К сопутствующим рискам относятся: 1. кража и угон транспортных средств со стоянки сетевого магазина, 2. терроризм и вандализм. Субъекты противоправной деятельности могут действовать индивидуально или в группе. Наиболее масштабными по количеству фактов совершения и значимыми по экономическим потерям являются хищения, совершаемые посетителями и хищения, совершаемые кассирами. Предметом хищений выступают товарно-материальные ценности и денежные средства. Противоправные действия квалифицируются по ст. 7.27 КоАП РФ и ст.ст. 158, 158¹, 160 УК РФ. В течении двадцати лет развития российского государства после распада СССР и десяти лет развития современной российской торговли Россия находится на первых местах в мировом рейтинге магазинных краж наравне с США, Китаем, Японией, Испанией, Великобританией, Турцией и другими странами, в которых современные форматы торговли начали развиваться гораздо раньше. Вымывание традиционной торговли («через прилавок»), стабильный рост российского сетевого розничного рынка с открытой выкладкой товара (самообслуживание), составляющего в некоторых регионах более 50%, достигшего зрелости в г.Москва, г.Санкт-Петербург и активно развивающегося на Урале и Сибири, указывают на необходимость исследования сопутствующего негативного явления – магазинных краж. Положительная динамика магазинных краж указывает на необходимость их контроля со стороны не только сетевых розничных компаний, но и общества и государства. Термин «магазинная кража» отсутствует в отечественной юриспруденции. Понятие «магазинная кража» условно, поскольку российское уголовное право не содержит ее понятия, как и УК РФ соответствующего квалифицирующего признака. Магазинные кражи являются разновидностью кражи наравне с карманными, квартирными, офисными, гаражными, и другими видами кражи. Под магазинными кражами как видом корыстной преступности необходимо понимать совокупность хищений товарно-материальных ценностей и денежных средств, совершаемых посетителями и персоналом в розничных магазинах современного формата. Российский сетевой розничный рынок подразделяется на сегменты food (продовольственные товары) и nonfood (промышленные товары). Основой российской розницы является сегмент food, поскольку товары данного сегмента наиболее часто востребованы в повседневной жизни. Эксперты Компании «Император» указывают следующие цифры: 47% рынка розничной торговли в России составляет розничная сетевая торговля сегмента food, из них: 25% занимают магазины формата «у дома» («Пятерочка», «Дикси», «Магнит», «Семья» и др.), 5–10% - супермаркеты и 10–15% - гипермаркеты. Остальная часть сетевого рынка занята сегментом nonfood и представляет собой розничные торговые сети электроники, мебели, парфюмерии и бытовой химии, спортивные товары, детские товары, аптеки и др. Актуальным направлением исследований является криминологический анализ магазинных краж в сегменте food – в розничных торговых сетях по продаже продуктов питания и сопутствующих товаров. Крупнейшими федеральными розничными торговыми сетями по продаже продовольственных и сопутствующих товаров, находящихся в центре внимания магазинных воров, являются «Лента», «ОʼКей», «Карусель», «АШАН», «Семья», «Дикси», «Перекресток», «Пятерочка», «Магнит». Причиной масштабности магазинных краж в России является переход от традиционной торговли («с прилавка») к торговле с открытой выкладкой товара (самообслуживание). Реализация магазином товаров посредством публичной оферты является причиной роста магазинных краж, поскольку вместе с потенциальными покупателями в магазин свободно проходят и потенциальные воры. По мнению автора, можно обозначить следующие причины развития магазинных краж в России: ритэйл, общество и государство. Ритэйл открытым доступом к товару притягивает потенциальных воров и создает условия для внешнего воровства. Нежелание сетевых розничных компаний обращаться в полицию с заявлениями о кражах стимулирует рост магазинных краж. В обществе отсутствует признание и уважение частной собственности. Магазинные воры убеждены, что не совершают каких-либо противозаконных действий либо совершают хищение у безликого неопределенного лица без правовых последствий. Государство отсутствием надлежащей ответственности за кражу из магазина создает условия для роста магазинных краж. Повышение стоимости похищенного имущества для наступления уголовной ответственности с 03.07.2016 по ст.158 УК РФ с 1000 руб. до 2500 руб. «развязало руки» магазинным ворам отсутствием уголовной ответственности за мелкие хищения из магазинов. Не является секретом и нежелание полиции принимать и расследовать заявления сетевых розничных компаний о фактах совершения магазинных краж из-за малозначительности. Отсутствие социальной политики, обеспечивающей достойный уровень жизни малообеспеченных слоев населения (школьники и студенты, пенсионеры, одинокие и многодетные матери и др.) вынуждает последних на совершение магазинных краж. Уверенность в безнаказанности и вседозволенности, надежда на снисхождение и жалость движут магазинными ворами. Специалистами по торговой безопасности вводится понятие «потери» для обозначения совокупности утраченных товарно-материальных ценностей и денежных средств. Совокупные потери необходимо рассматривать как неустановленные (хищения) и установленные (списание и др.). И. Г. Чумарин обозначает потери как «введенные в оборот и утраченные товарно-материальные ценности и денежные средства». Подразделяя потери на недостачи, брак и естественную убыль, под недостачей эксперт понимает «фактическую нехватку денежных, товарных и иных ценностей, зафиксированную в установленном порядке, при их приемке или по результатам инвентаризации». Недостачей являются: естественная убыль сверх нормы; ошибки учета; уничтожение; хищения. Хищения подразделяются на кражи, мошенничества, растраты и присвоения. Эксперт приводит усредненное соотношение следующих источников: 10%–15% — брак и естественная убыль, 25%–30% — покупатели, 30%–40% — кассиры и 15%–35% — прочий персонал. Эксперты Центра «Параллель» указывают соотношение некриминальных потерь к криминальным – соответственно 80% и 20%. В «пиковые» периоды указанное соотношение меняется в сторону увеличения криминальных потерь до 30% (новогодние распродажи, акционные дни и т.п.). Соотношение криминальных потерь – 10% внешние воры и 90% внутренние. Наибольшие внутренние потери приходятся на кассовую зону (40%) и эстакаду (60%). Эксперты Компании «Император» указывают следующее соотношение потерь в рознице: 30% криминальные (10% внешние воры и 20% внутренние воры: кассиры, закупка, дирекция магазина, ТОП-менеджмент и администрация сети) и 70% некриминальные (зона логистики: приемка товара в магазине, списание, переводы товары). Эксперты Компании «АКО» указывают, что на долю посетителей приходится 5% потерь, кассиров – 30%, прочего персонала и поставщиков – 35%, некриминальные потери (брак и естественная убыль) – 30%. По мнению экспертов, на 2016 год соотношение источников потерь следующее: 30% — брак и естественная убыль, 5% — посетители, 30% — кассиры и 35% — прочий персонал и поставщики. Реальный идеальный предел потерь в сетевой рознице на 2016г. составляет 1,8%–2,4% (то есть без криминальных потерь или с их минимальным показателем). И. Г. Чумарин на 01.09.2017 приводит следующее соотношение источников потерь: посетители — 25%, персонал – 55% (из них кассиры – 50%), поставщики – 5% и учетные потери – 15%. Магазинные кражи присутствуют и в несетевой розничной торговле (сетью является два и более магазина), но масштабность и экономическую значимость приобретают именно в сетевой рознице, поскольку совершать кражи в розничных сетях доступнее. Масштабность магазинных краж в российской сетевой рознице позволяет констатировать факт формирования феномена шоплифтинга (от англ. shoplifting – магазинная кража, shoplifter – магазинный вор) в России, приобретшего масштабы социальной проблемы, философии отношения к потреблению и формированию деформированной потребительской культуры, стиля жизни, доходной профессии, социального оправдания. Шоплифтингом является систематическая осознанная противоправная деятельность по совершению хищений товарно-материальных ценностей (товаров) и денежных средств в сетевых розничных магазинах современных форматов. Таким образом, магазинные кражи являются видом уголовно-правовых рисков бизнеса в сетевой розничной торговле. Каждый из названных видов уголовно-правовых рисков в сетевой розничной торговле нуждается в самостоятельном криминологическом и уголовно-правовом анализе с опорой на современный российский ритейл, предполагающим раскрытие не только «закрытой» статистической информации для выявления динамики соответствующего риска, но и разработку эффективной профилактической стратегии его минимизации. А.С.-У. Теунаев, адъюнкт (Нижегородская академия МВД России) teunaev@gmail.com Субсидирование агропромышленного комплекса: вопросы уголовно-правовой регламентацииСтоль широкий спектр общественных отношений, подлежащих уголовно-правовой охране, в рамках настоящей статьи представляется ограничить их видами, относящимися к предоставлению субсидий со стороны государства. При совершении преступления виновный, в первую очередь, посягает на установленный порядок субсидирования, а далее – на иные отношения, связанные с освоением денежных средств, их целевым расходованием, представлением отчетности. В Уголовном кодексе РФ 1996 г. самостоятельные нормы, устанавливающие ответственность за преступления, связанные с субсидированием АПК, в данный момент отсутствуют. Однако ряд его статей может быть применен в целях квалификации соответствующих противоправных посягательств: ст. 176 (незаконное получение кредита), ст. 2851 (нецелевое расходование бюджетных средств), положения о мошенничестве в сфере кредитования или при получении выплат (ст.ст. 1591, 1592), присвоении или растрате (ст. 160). В силу того, что преступному завладению денежных средств предшествует, как правило, представление подложных документов, удостоверяющих право на получение субсидии, к виновному могут быть применены положения ст. ст. 327, 3271 УК РФ. Характер и степень общественной опасности противоправного завладения денежными средствами, выделяемыми в субсидионном порядке на развитие АПК, определяется следующими обстоятельствами. Вследствие совершения преступлений предприятия АПК недополучают бюджетные средства, лишаются возможности их инвестирования в экономически рентабельные проекты. Одновременно значительный объем денежных средств выводится из федерального бюджета и бюджетов субъектов федерации в сферу теневой экономики, обогащая лиц, действующих в противоправных целях. В связи с этим интересам государства наносится ущерб, а авторитет государственной власти снижается. Как отмечает Н. С. Проскурина, субсидирование АПК выступает частью системы государственного кредитования, осуществляемого с использованием средств федерального бюджета. Следует сказать, что оно вносит существенный вклад в создание благоприятных условий для отечественных агропроизводителей, отражает установленный порядок управления экономическими отношениями со стороны органов исполнительной власти. Причем необходимость бюджетной поддержки обусловлена уникальностью отрасли и ее спецификой, на которую уже обращали внимание ученые. В данном случае представляется возможным отождествить понятия «бюджетная» и «финансовая» поддержка, поскольку АПК находится в сфере государственного регулирования, т.е. под воздействием установленного порядка управления. Основным источником субсидирования выступает расходная часть бюджета, поскольку в России АПК пользуется государственной поддержкой, прежде всего, связанной с финансированием деятельности сельскохозяйственных предприятий. Также можно отметить и то обстоятельство, что бюджетный процесс – это властная деятельность, в которой участвуют уполномоченные органы, а ее организация – предмет уголовно-правовой охраны. Экономисты отмечают, что порядок субсидирования АПК направлен на повышение конкурентоспособности сельскохозяйственной продукции на основе инвестиционного развития и обеспечения финансовой устойчивости сельскохозяйственных предприятий. При этом особую сложность представляет то обстоятельство, что он установлен на стратегическом уровне (программы, приоритетные национальные проекты), а законодательно регламентирован на общих основаниях. Иными словами, в бюджетном законодательстве России порядок субсидирования одинаковый для всех видов производителей товаров, работ, услуг. Вследствие этого представляется не вполне верным суждение о том, что законодатель выделяет виды субсидий, исходя из особенностей решаемых субъектом задач и организационно-правового статуса различных субъектов. Таким образом, характер и степень общественной опасности преступлений в сфере субсидирования АПК определяется тем, что виновный грубо игнорирует установленные правила для получения мер государственной поддержки. Тем самым обеспечивается предоставление средств бюджета субъектам, не имеющим на это права, что создает условия для последующего завладения выделенными ассигнованиями. Это не только ущемляет интересы добросовестных предпринимателей, но, в первую очередь, нарушает установленный государством порядок бюджетного финансирования. Далее, при совершении этих преступлений виновный незаконно завладевает бюджетными средствами и распоряжается ими по своему усмотрению. Совершая хищение субсидии, он посягает на отношения собственности. При этом ранее совершенное нарушение порядка субсидирования создает условие для последующего обращения денежных средств, принадлежащих государству и учтенных в бюджете, в свою пользу. Общественная опасность содеянного при этом значительно повышается, вследствие чего становится необходимым сформироватьупреждающие меры и формы защиты бюджетных средств, а такжеобеспечить государственную и общественную безопасность. Так, в Конституции РФ заложен принцип равной охраны всех форм собственности, в том числе, государственной и частной (ч. 2 ст. 8). Но бюджет как особая форма аккумулирования денежных средств пользуется специфической правовой охраной. Как разъяснил Конституционный Суд РФ, законодатель вправе определить не только порядок правомерного использования бюджетных средств, но и меры их повышенной охраны и защиты. Из этого следует, что общественная опасность завладения бюджетными средствами может быть выше, нежели при обращении в пользу виновного имущества, принадлежащего частным лицам. В определенной степени это подтверждается и исследованием уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственности за преступления против собственности. Например, в специальных видах состава мошенничества (ст. ст. 1591, 1592 УК РФ) крупный размер хищения существенно различается (1 млн руб. и 250 тыс. руб. соответственно). Критерием дифференциации выступает, в том числе, направленность действий виновного на завладение денежными средствами, выделенными из средств коммерческого банка или же государственного бюджета. Аналогично в ст. 176 УК РФ незаконное получение государственного целевого кредита образует квалифицированный состав. Следует отметить, что в УК РФ существует единое понятие хищения, отраженное в целом ряде норм, расположенных в разных его главах. Во многих случаях хищение становится двухобъектным составом, что определяется особенностями предмета преступления. Например, так построены ст. ст. 221, 226, 229 УК РФ. Именно предмет хищения определяет характер и степень общественной опасности содеянного, детализируясь в целом спектре общественных отношений, которым виновный причиняет вред. Аналогично при завладении субсидией субъект посягает на отношения собственности, но при этом первоначально нарушает установленный государством порядок распределения бюджетных средств. Кроме того, аргументируя это суждение, необходимо отметить, что в структуре состава преступления (в частности, хищения) отдельные признаки ранжируются и приобретают особое выражение. Внимание! Авторские права на книгу "Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы XV Международной научно-практической конференции" ( Рарог А.И. ) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
