Современное общество. В поисках оснований Социо-Логоса. Монография

Курлов А.Б.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Наука Издательство: Проспект Дата размещения: 31.01.2018 ISBN: 9785392272198 Язык: Объем текста: 200 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава 1. Становление социо-логоса: обзор актуальных ретроспекций

Глава 2. Информационное общество в фокусе социальной теории: основные ракурсы концептуализации

Глава 3. Социальное познание: актуальные методологические аспекты

Глава 4. Инструментарий создания презентантов социальной реальности

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 3.
Социальное познание: актуальные методологические аспекты

§ 1. Эпистемология как средство кристаллизации социального знания

Любой познавательный процесс начинается с рассмотрения исходной проблемы, с того, как она воспринимается на уровне здравого смысла. Обычный человек представляет себе процесс получения элементарных (обыденных) сведений об окружающем предметном мире в виде весьма простой схемы. Для их получения достаточно обратить внимание то или иное явление и рефлексировать над результатами наблюдения, апеллируя лишь к имеющемуся опыту.

Известный русский философ Николай Лосский так описывает эту ситуацию: «Если на лесной поляне растет береза, то, проходя мимо нее, … она вступит в кругозор моего сознания самолично, в подлиннике. Уходя с поляны и переставая видеть березу, человек думает, что там она осталась с тем же зеленым цветом, шумом и т. п., с какими она только что предлежала его наблюдению. Такое представление о сознании, истине и отношении между субъектом и объектом называется наивным реализмом».

Такая познавательная модель построена на предпосылке, согласно которой содержание наших чувственных восприятий относится не к сфере нашего сознания, а к самой реальности, существующей независимо от нас. Наивной же эту точку зрения полагают потому, что она строится на безотчетных, неосознаваемых предпосылках. Так, в своей обыденной жизни мы просто верим или интуитивно допускаем, что окружающие нас вещи именно таковы в действительности, какими мы их воспринимаем.

Понятно, что в такой форме восприятия окружающей действительности доминирует результат так называемого живого отражения. Эти чувственные образы лишь регистрируют факт наличия той или иной вещи, не давая ответа на вопрос о ее содержании и включенности в структуры бытия. Такая рефлексия интеллектуально разгружена, а ее результат, как правило, не имеет сколько-либо значимой эвристической ценности. Тем не менее, на таком формате восприятия сущего настаивал еще Аристотель, утверждая, что обладание отвлеченным знанием в отсутствие опыта, познание общего без представления содержащегося в нем единичного, влечет ошибки, ибо дело приходится иметь с единичным. Такая позиция надолго заблокировала платоновскую линию представления бытия-логоса, построенную на потенциале «умозрения», призывавшую подходить к вещам «…средствами одной мысли, не привлекая чувств и пытаясь уловить подробности бытия самого по себе, отрешившись от собственных глаз и ушей».

Триумф наивного реализма надолго подорвал возможность абстрактной мысли, предопределив засилье в познании элементарной наглядности и апелляций к здравому смыслу. Так аристотелевская традиция «предметной мысли», на основе визуализма, обеспечившая кратчайшую привязку мышления к бытию, отнюдь не питала умственную культуру, способную участвовать в создании понятийного аппарата на теоретической стадии мышления.

Однако при всем критическом отношении к позициям наивного реализма следует иметь в виду, что в его презентациях содержится определенный конструктив. Более того, позиция здравого смысла выступает как некий исходный плацдарм для погруженной в область a priori рефлексии какой-либо проблемы. Отнюдь не случайно поэтому, что «…все концепции социального познания вынуждены так или иначе реагировать, и в той или иной степени, считаться с реализмом «человека с улицы».

Очевидно, что такие апелляции необходимы. Вместе с тем, необходим и инструмент познания социального мира, который позволил бы не только ответить на вопросы об истинности наших знаний, но и пролить свет на существо природы, источников и значимости самого знания. Этим инструментом явилась эпистемология, которая традиционно строилась на основе следующих принципов: универсализма, индуктивизма и редукционизма. Все они образуют триаду ее оснований, что и обусловливает соответствующее место эпистемологии, не только в структуре практической философии, но и в методологических конструктах социальной и социологической теорий.

Но, при этом, необходимо различать инструментальный потенциал классической и социальной эпистемологии. Решая этот вопрос, мы вновь обращаемся к уже рассмотренной в § 1.1 оппозиции социальной и социологической теорий, которые в процессе удостоверения знаний, обращаются к различным критериям их истинности. В качестве таковых традиционно выделяются три основных:

• трансцендентный, онтологический критерий (любое предположение должно быть принято как истина, если оно соответствует реальности, бытию);

• формальный или логический критерий (любое предположение должно быть принято как истина, если заложенная в нем мысль преисполнена логической необходимости или соответствует логическим формам).

• эмпирический критерий (любой результат наблюдения, если он получен с использованием проверенных опытом методов и процедур фиксации данных, позволяющих осуществить их формализацию — должен быть принят как истина).

Очевидно, что первые два критерия традиционно востребованы в когнитивных практиках с использованием гностического инструментария социальной теории. Обращения к третьему критерию в рамках этого научного жанра, являются не характерными. К нему апеллируют только тогда, когда иллюстрируют положения тех или иных ноэм обобщенными эмпирическими данными. При этом соотношение последних никак не претендует на включение их в состав доказательной базы некоего теоретического конструкта. В социологической теории, наоборот, доминирует именно третий критерий, обогащенный опытом практической рефлексии (а posteriori).

В силу этого, по отношению к классической эпистемологии, социальная осуществляет два взаимосвязанных демарша, находясь, при этом, с ней в сложных отношениях наследования и разрыва. С одной стороны, происходит замещение логики идеального конструирования эмпирической аналитикой способов вычерпывания знания. Здесь доминирует замшелая аристотелевская традиция «предметной мысли». С другой стороны, социальная эпистемология радикально сужает пространство, существования своих гностических конструктов, которые социально определены и фактурно заданы позициями конкретного времени и места. Более того, апологеты социальной эпистемологии настаивают на том, что суть порядков социальной фундации и формы действия механизмов обобществления, улавливается уже на перцептуальном уровне. Результаты такого восприятия социального сущего, представленные фрагментами (знаками) наблюдения, могут иметь существенный разброс. Компенсировать его не всегда удается средствами статистической (реже вероятностной) формализации данных. Поэтому такой фактологический материал чаще предстает лишь в виде совокупности презентантов реальности — социологизмов, репрезентировать которые в комплексе, доведя до уровня системы объективных представлений, удается далеко не всегда. Именно поэтому, истина, знание, рожденные в лоно социальной теории — системоцентричны, а в социологической — всего лишь эпизодоцентричны.

В силу этого и возникает парадокс социальной эпистемологии, который состоит в том, что ей необходимо решить вопрос о гностическом значении фактологического знания и удостоверения его научной легитимности. Вместе с тем, этот важнейший вопрос в рамках социологических штудий, порой, отодвигается на задний план и, наконец, заменяется конвенцией, которая просто провозглашает то или иное знание ценностью. В итоге, «социальная эпистемология, вместо разработки механизмов поиска объективной истины, превращается в теорию о том, как некоторая «ценная» истина может быть достигну­та и реализована». Такой целевой вектор, по мнению даже авторитетных социологов, избирается потому, что «…для особых социальных контекстов необходимы специфичные агломераты знания, обладающие практической ценностью».

Именно поэтому, стремясь к объективации социального знания, мы обращаемся к классической эпистемологии, при этом ни как, не препятствуя социологам в их попытках разработки все более совершенных методов фиксации фактурных данных и созданию на их основе презентантов насущной реальности.

Итак, эпистемология — это внутренне согласованная целостность представлений, которые соединяют нас с объектом познания. По сути, это главное средство когнитивной деятельности, являющее собой систему познавательных актов, сформированную с целью получения объективной истины и инструментального знания. Здесь речь идет о продуктивной технологии познания социального объекта. В силу этого эпистемология достигает статуса теории только потому, что она отвечает на основные вопросы, касающиеся объекта, но делает это особенным образом, далеко не так как это происходит в сфере других научных дисциплин. Она, определяя природу своего предмета (процесс познания), хотя и исследует связи, которые содержатся во всяком знании, но не вдается в их подробности. Главная ее особенность состоит в том, что она переводит вопрос о природе объекта в плоскость предпосылок его познания. В силу этого, данный когнитивный инструментарий оказывается продуктивным только потому, что «…определяет возможность абстрагирования от мышления, обращенного к вещам, и направляет наше внимание на сам акт познания вещи». Этот процесс представляет собой движение от реального объекта к поиску средств его объективного познания и концептуализации — обращения его локальных презентантов в картину целостного его видения, с последующим включением этого предметного знания в общую структуру существующего универсума представлений.

Понятно, что это движение происходит посредством «трансцендентального сдвига» (см. § 1.1), вводящего нас в зону ratio на основе абстрагирования и идеализации. В данном случае, создаваемые модели являются референтами, пополняющими целостность наших представлений об объекте. Они, как бы дорабатывают реальность, осуществляя онтологическую связь между объектом и его референтом — моделью.

Средствами построения таких эпистемологических моделей являются системные модусы (эпистемы), сформированные в сознании людей в процессе предшествующего познания объектов данной природы. Они фиксируют устойчивые связи во внутренней структуре объекта и характерные формы его взаимодействий с элементами внешней среды. В качестве таковых, мы рассматриваем следующие реперные позиции.

 Категории представляют собой аргументированные способы утверждений о существе предмета, которые определяют позиции его места в общей системе представлений.

Очевидно, что те или иные наши знания фиксируются в виде некоего текста, который, на уровне самых общих структурных представлений является совокупностью «вхождений» различных информационных модусов. Последние — есть символы, образы, утверждения. Они приобретают конкретный смысл только тогда, когда определено их место в структуре текста. Таким образом, текст — это некая организация элементов информации — система их позиционирования. Именно поэтому категории, определяющие позицию места того или иного из своих модусов, являются системообразующими, узловыми компонентами всего текста.

В качестве примера приведу лишь две дефиниции: «общество — это совокупное взаимодействие людей, обусловленное деятельностью «абсолютного Я» (Фихте); «общество — есть ансамбль взаимодействий (отношений), обусловливающий формы обмена деятельностью между людьми» (Маркс).

Как видно, в каждом из примеров, один и тот же символ — «взаимодействие», как ключевой элемент обоих текстов, имеет разное содержательное раскрытие. Это происходит в силу того, что интенции этих дефиниций различны, что и определяет диаметральную противоположность их смыслов. Это обусловлено разным форматом позиционирования указанного элемента, различием его «вхождения» в каждую из этих текстовых (смысловых) систем.

 Вопросы — всегда имеют категориально-предметную направленность, ибо несут предзнание. Нельзя построить вопрос на пустом месте, так как отсутствует предмет интереса. Невозможно так же сформулировать вопрос при отсутствии каких-либо представлений о предмете. Значит, посредством вопросов не только уточняется знание, оно обретает интенциональное оформление, ибо субъект познания и объект получают общую точку соприкосновения — предмет. Поэтому составление вопросов столь же ответственная задача, как и получение ответов на них, ибо в предметном вопросе всегда пролонгирован вариант ответа на него в виде гипотезы. В соответствие с этими вопросами и гипотетикой ответов на них и формируется категориальный смысл понятий, положенных в основу эпистемологических моделей, задающих траекторию процесса познания.

 Инварианты представляют собой закономерности связей в структуре познаваемого объекта, а также познанные тенденции его функционирования. Они фиксируются, как минимум, относительно следующих вариаций:

• становление (в качестве субстрата для этого процесса выступает место данного становления в различных структурах и уровнях бытия);

• движение (здесь в качестве неизменного основания рассматривается система: {становление + отождествление}). Благодаря последнему компоненту этой целостности, движение какого-либо объекта получает определенное направление и качество;

• рост (инвариантом такого процесса является движение с сохранением качества). По сути, здесь речь идет о системе, динамика которой представлена направленным расширением связей, формирующим каждый раз неизменное целое из обновленных отношений;

• развитие (здесь в качестве неизменного субстрата выступают системные основания и признаки объекта, благодаря которым его структура и наделяется достаточной сложностью, необходимой для реализации этого процесса);

• история (в этом случае инвариантом является ретроспективная и насущная фиксация состояния, свойств и признаков объекта, или объективное удостоверение характера изменений его структуры).

Необходимо подчеркнуть, что использование указанных выше средств построения эпистемологических моделей в процессе познания будет продуктивным, если выполнены условия и адекватно реализованы когнитивные предпосылки как минимум двух видов: предпосылки субъекта и уровня его интеллектуально-знаниевых и социокультурных потенций; и предпосылки познаваемости самого объекта — возможность удостоверения основных его признаков на уровне исследования средствами моделирования и аргументированной верификации его результатов.

Понятно, что в разные периоды цивилизационного развития объектами познания становились различные явления, порядки сложности которых открывались человеку отнюдь не полностью и его представления далеко не всегда отражали истину. Проблема состояла в самом субъекте и его возможностях познания логики бытия. Не случайно он (субъект) прошел долгий и порой мучительный путь наращивания своих познавательных возможностей, эволюционируя от «логической стадии» (Средние века) к статусу «эмпирического субъекта» (Новое время), затем, осуществив трансцендентальный прорыв (И. Кант), предстал, несколько позднее, в качестве «экзистенциального субъекта» (А. Камю, Ж.П. Сатр), подготовив тем самым почву для феноменологического осмысления реальности (Э. Гусерль, Х. Ортега-и-Гассет), и, в итоге, самоутвердился в качестве «практического субъекта» (К. Маркс).

Но только сейчас, используя весь познавательный арсенал, сформированный за многовековую историю, современный человек получил возможность создания целостных методологических моделей, реализуемых с высокой степенью валидности. Современный «практический субъект» достаточно широко использует «метод» как систему регулятивов в процессе преобразования информации и знаний, необходимых для получения определенного результата. Причем, этот результат все чаще проявляет себя не только в научной сфере, но и в предметно-практической социальной деятельности.

Таким образом, происходит формирование новых возможностей субъекта и предпосылок, обусловливающих его всевозрастающий потенциал познания и инновационной деятельности. И здесь нельзя не вспомнить знаменитые формулы Ф. Бекона и К. Маркса о «знании и силе» и о «производительной функции науки». Они были постулированы с неким опережением времени. Но только сейчас стало возможным утверждать, что современная эпистемология является средством конструирования социального объекта. Это относится (наверное, уже в равной степени) и к мыслительным реконструкциям объекта в процессе создания его гностических моделей, и к предметно-практической деятельности, в которой используется обширный арсенал конструктивного инструментального знания современного человека.

Но, несмотря на рельефно выраженный сегодня вектор на конструирование социальной реальности на основе знания, современная эпистемология не изменяла своей сути, как когитально-гностического инструментария. Благодаря ей постоянно воспроизводятся новые уровни предметного познания, но основные вопросы о природе знания, остаются открытыми так же, как и ранее. Накопленные за века рациональные и иррациональные способы решения проблем, связанных со способами рефлексии информации о социальном мире, являются и сейчас основой всех когнитивных практик.

Вместе с тем, некоторые (а, может быть и многие) эпистемологические модели, разработанные ранее в сфере Социо-Логоса, сегодня теряют свой инструментальный статус. Речь идет, прежде всего, о социологизмах, которые раньше, благодаря конвенции были неприкасаемыми, но сейчас, в силу изменения условий последней, теряют иммунитет и сразу же становятся крайне уязвимыми для критики. Очевидно и то, что и гораздо более серьезные когнитивные модели, в плане потенциала своей рациональной конструктивности, подлежат такому уже моральному износу, как и материальные вещи второй природы. Их развитие, корректировка и новая объективация, осуществляется с использованием всего арсенала средств современной эпистемологии, в том числе, и эвристическими методами, являющимися неотъемлемой частью ее структуры.

Вне зависимости от специфики процесса критики и эволюции различных концепций, присущих эпистемологии, значимыми для ее компоненты — эвристики, остаются все те же рассмотренные выше, категории, суждения и инварианты. Они продолжают находиться в границах основных принципов познания объекта (универсализма, индуктивизма, редукционизма) и контекстов, связанных с понятием факта, рациональности, истины, содержания, формы и т. д. На самом деле, несмотря на всю революционность изменений, происходящих в современной эпистемологии, классические принципы научного знания, благодаря своей ясности и простоте, продолжают доминировать.

Но, представим, что существует некая задача «X», алгоритм решения которой неизвестен. В этом случае вступает в права, то, что мы называем эвристикой, то есть общие рекомендации или советы, основанные на статистической очевидности или теоретических рассуждениях. Очевидно, что последние не могут строиться на пустом месте. Статистика предполагает наблюдение, применение индуктивного метода с последующим обобщением, обработку данных соответствующими математическими методами и формулировку некоего предположения, которое впоследствии должно быть экспериментально подтверждено. Теоретические рассуждения предполагают применение дедуктивного метода, построение гипотезы и ее проверку. То есть в случаях применения эвристического подхода мы пытаемся «нащупать» определенный алгоритм решения задачи, но вследствие нехватки информации вынуждены останавливаться на общерациональных способах ее решения.

Курлов А.Б. Современное общество. В поисках оснований Социо-Логоса. Монография

Курлов А.Б. Современное общество. В поисках оснований Социо-Логоса. Монография

В монографии раскрываются проблемы оформления дихотомии Социо-Логоса: социальной метафизики и социологии, рожденной в лоне позитивизма, как конструкта опытно-практической ориентации. Определяется место этих гностических систем в иерархии средств современной когнитивной деятельности человека. Особое внимание уделяется анализу инструментов социального познания.<br /> Книга адресована специалистам в сфере социальной аналитики, аспирантам и магистрантам, осваивающим философские и социологические дисциплины, а также всем интересующимся методами получения достоверных знаний о современной социальной реальности.

Внимание! Авторские права на книгу "Современное общество. В поисках оснований Социо-Логоса. Монография" ( Курлов А.Б. ) охраняются законодательством!