Сага о Луисе и Лилиане. Книга вторая: "Сердце Лилианы"

Лапина Людмила

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Фантастика Издательство: Проспект Дата размещения: 08.06.2016 ISBN: 9785392224524 Язык: Объем текста: 279 стр. Формат: epub

Оглавление

Аннотация

Часть первая. Жаркий август

Часть вторая. Свидание в декабре

Часть третья. Майский круиз

Часть четвертая. Вечный огонь Монсегюра

Эпилог

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Часть первая.
Жаркий август

"... следы огня, брошенное оружие ближнего боя — мечи, кинжалы, щиты, пики, топоры и дорогие предметы, потерянные в хаосе битвы и панике пожара". Ляля поставила точку и отвернулась от экрана ноутбука. Вздохнув, она потерла глаза и посмотрела в окно. Сквозь плавающий в зрачках темный прямоугольник она увидела пурпурную полоску зари на южной стороне неба. Летом светает быстро, но белые ночи давно миновали, уже август. Спать не хотелось совершенно, а писать она устала физически, хотя в ночной тишине мысль работала очень четко. После возвращения из средневекового квеста Ляля написала несколько статей — о рыцарях и дамах, трубадурах, вооружении, турнирах и нарядах, и они были опубликованы. Сейчас она работала над книгой о Высоком Средневековье, где анализировала рыцарские романы, песни трубадуров и куртуазные отношения при одном из самых блестящих дворов Западной Европы — тулузском. В описываемое ею время главой его был Раймонд V, герцог Тулузы, коварно отравленный. Ляля познакомилась с ним лично, побывав в двенадцатом веке. Привез ее в Тулузу граф Луис де Монсегюр. Девушка закрыла глаза, сжала виски руками, отметая воспоминания, но красивое худощавое лицо сэра Луиса стояло перед ее мысленным взором, как будто вырезанное лучом лазера на внутренней стороне ее век.

Прошел год с того момента, когда она последний раз видела рыцаря в подземелье замка Монсегюр. Он показал ей Святой Грааль, оказавшийся резной хрустальной чашей, а не золотой с драгоценными камнями, как она полагала. Подлинная святыня хранилась в подземелье высокогорного замка Монсегюр. Граф Луис, хозяин замка, проводил путешественницу во времени в крипту Монсегюра. У сакральной чаши доблестный крестоносец признался в любви девушке двадцать первого века, и впервые в жизни сердце ее откликнулось на пылкие мужские слова. После нежного поцелуя Ляля уже не захотела возвращаться домой, но реликвия разлучила влюбленных и мгновенно перенесла девушку из Лангедока двенадцатого века на дачу под Выборгом в веке двадцать первом. Ляля вернулась в ту же точку пространства и времени, откуда началось ее невозможное путешествие. Она оказалась дома, но рассталась навсегда с сэром Луисом. Весь первый месяц по возвращении домой Ляля рыдала так, что родители испугались и требовали назвать имя соблазнителя. Она оглядывалась вокруг, но вместо высоких пиренейских гор в сияющих шапках снега видела лишь плоскую приневскую низменность. С недоумением она разглядывала северные сосны и ели, за месяц, проведенный в Лангедоке привыкнув лицезреть виноградники, пинии, кипарисы и пирамидальные тополя. В ушах ее постоянно звучала музыка виолы трубадура Пейре Видаля, и его божественный голос, напевавший "Белый шиповник". Запахи нагретой солнцем пыли высокогорных дорог, пролитой на них крови постоянно возвращались и иногда доводили до обморока. Особенно плохо девушке становилось в метро — спускаясь по эскалатору, двигаясь в потоке людей по подземным переходам, Ляля шептала: «Хочу домой». Но теперь она рвалась не к маме, как во время пребывания в Лангедоке, а вспоминала ночные прогулки по замку Монсегюр в поисках Святого Грааля, или темницу тулузского замка, где висел на цепях сэр Луис. Спуск в крипту высокогорного замка представлялся ей снова и снова во всех подробностях вплоть до запаха факела в руке рыцаря... и его нежный любящий взгляд...

Но постепенно девушка успокоилась и занялась учебой. Средневековое путешествие пошло ей на пользу — одарило бесценным опытом, и теперь она живо представляла то, о чем писала. С большим знанием дела Ляля могла теперь рассуждать о романском стиле средиземноморской средневековой архитектуры или нарядах дам двенадцатого века. Она посещала мессы в белостенных церквах, жила в роскошном дворце и суровом замке, а длинные шелковые платья сама носила целый месяц. И сейчас, в двадцать первом веке, прекрасная южная страна стояла перед ее мысленным взором, но рассудок не пытался найти логического объяснения пребыванию в средневековом Лангедоке. Вот по телевизору говорят, что и под Инженерным замком в центре Санкт-Петербурга есть пространственно-временные ходы... Девушка инстинктивно понимала, что сойдет с ума, если будет думать об этом всерьез.

Прошел год. Ляля успокоилась. Раздирающая душу тоска по красивому рыцарю сменилась легкой печалью, как будто она прочитала роман-фэнтези с открытым финалом. Продолжения не будет. Герои расстались. Они не смогли бы быть вместе. Любовь... Ляля ехидно скривилась. Какая может быть любовь между средневековым рыцарем и девушкой двадцать первого века? Он давно мертв, а ей надо писать диссертацию. Ляля вздохнула. Пора спать, главу книги она окончит утром. Девушка сохранила написанное и выключила ноутбук. Теперь выпить кефира и можно ложиться. Она открыла холодильник и вынула пакет с любимым напитком. Взгляд ее упал на блюдце с кошачьим кормом. Кот ушел гулять вечером, пора бы ему вернуться. Девушке не хотелось просыпаться и вставать с постели ранним утром, разбуженной громким кошачьим мяуканьем. А открыть дверь больше некому — сейчас она живет на даче одна с котом. Она специально осталась здесь, чтобы спокойно писать в одиночестве. Ей надо быть с утра свежей и бодрой, чтобы работать над книгой и завершить ее в кратчайшие сроки. Ляля вышла на крыльцо и позвала:

— Луис, Луис, иди домой!

Никакого ответа. Кот загулял. Девушка обвела глазами светлеющий горизонт и снова закричала:

— Луис! Луис! Кушать!

Под домом заскреблось, раздался глухой удар и крепкое выражение по-провансальски. Ляля не слышала этот гортанный язык год, но узнала мгновенно. У девушки потемнело в глазах, на подгибающихся ногах она слетела с крыльца и бросилась к южной стене дома. Согнувшись, оттуда выбрался человек, гибко распрямился и тихо охнул, подхватывая повисшую у него на шее Лялю. Ноги ее оторвались от земли, а руки обвили широкие плечи рыцаря. Он робко придержал ее за талию и произнес:

— Вы звали меня, донна Лилиана?

Она подняла голову с плеча рыцаря и мягко отстранилась. Он поставил ее на землю.

— Пойдемте в дом, милорд, — сказала она и пошла вперед, указывая дорогу. Инстинктивно девушка выпрямила спину и расправила плечи, держась, как привыкла в замке Монсегюр. Войдя в кухню, она щелкнула выключателем и повернулась к рыцарю. Он зажмурился от яркого света, но быстро открыл глаза. Молодые люди изучающе посмотрели друг на друга. Через восемьсот лет граф де Монсегюр ничуть не изменился. Ляля нервно хихикнула и не смогла отвести глаз от внезапно вернувшегося в ее жизнь рыцаря. Золотоволосый, стройный, в коричневом кожаном колете, сапфир в рукояти дамасского меча сияет холодными синими искрами из-за широкого плеча, сэр Луис выглядит так же, как и в крипте Монсегюра, когда святая чаша разлучила их. Сейчас он закрыл собой входную дверь, и узкая кухня от его присутствия стала, казалось, еще меньше. Ляля с противным холодком в животе ощутила незримое присутствие грозных неведомых сил, опять свернувших время и пространство. Усилием воли сдерживая дрожь во всем теле, девушка выдвинула деревянную табуретку из-под стола и величественно произнесла:

— Присаживайтесь, монсеньор!

Он, плавным движением шагнул к столу и сел, выпрямив спину, как будто восседал на хозяйском месте своего родового замка. Ляля убрала ноутбук со стола и присела напротив сэра Луиса. Он хранил молчание, потрясенный увиденным. Донна Лилиана, его исчезнувшая дама, почти невеста, внезапно нашлась. Да, это она, ее голос, лицо, походка, стан. Но что делает она здесь, в странном деревянном доме, в одежде, нисколько не приличествующей благородной девице — белой камизе, открывающей руки гораздо выше локтей, и грубых штанах, обрезанных намного выше колен? Граф впервые увидел ее стройные ноги, но, как благородный рыцарь, тут же отвернулся. Глаза леди Лилианы в обливающем ее необычайно ярком свете казались старше и мудрее, чем в замке Монсегюр, темные тени усталости и печали подчеркивали их изумрудную глубину. Девушка перебросила шелковистую русую косу с одного плеча на другое, машинально передвинула пакет кефира и радостно сказала:

— Вы, наверное, голодны, мессир! Будете ужинать?

— Последний раз я пировал в своем замке вместе с вами, демуазель, и было это несколько часов назад, — ответил он. Ляля ухватилась за край стола и пролепетала:

— Как несколько часов? Прошел год, как я оставила ваш замок!

— После пира я проводил вас в спальню, донна Лилиана, и очень удивился, увидев поздно ночью в часовне, — сказал граф.

— Я пришла помолиться... — слабым голосом произнесла девушка.

— Вы искали Святой Грааль, — печально сказал сэр Луис.

— Благодарю вас за то, что показали мне его, мессир, — твердо сказала Ляля и прямо посмотрела в глаза рыцарю. — Вы помогли мне вернуться домой.

— Это ваш дом? — удивился он.

— Это дача нашей семьи, а еще есть квартира в Петербурге.

— Представьте же меня вашим почтенным родителям, — попросил граф.

— Их здесь нет, — ответила Ляля. – Они уехали во Францию. Мама давно хотела посмотреть замки в долине Луары.

Родители и дочь звали в эту поездку, но она отговорилась срочной необходимостью поскорее закончить книгу. На самом деле Ляля боялась ехать во Францию, боялась, что воспоминания о невероятном средневековом путешествии сведут ее с ума. Во Франции не будет сэра Луиса...

— Луара... Там находятся замки моего родственника, короля Филиппа, — сказал граф де Монсегюр.

— Король Филипп... — протянула Ляля. — А, Филипп Август, современник Ричарда Львиное Сердце! Во Франции уже давно республика, монсеньор!

— Республика? — переспросил граф. Он не знал, чему сейчас больше удивляться — странному виду леди Лилианы или странным словам, слетавшим с ее розовых губ.

— Больше двухсот лет назад они отрубили голову своему королю, — сухо продолжала Ляля.

— И с тех пор во Франции республика?

— Нет, окончательное республиканское правление там установилось после падения империи Наполеона Третьего, в семидесятые годы девятнадцатого века, — сказала девушка.

— Какого? — выдохнул сэр Луис.

— Девятнадцатого, — повторила Ляля, и они растерянно уставились в глаза друг другу.

— А какой век сейчас? — замороженным голосом спросил граф.

— Начало двадцать первого, — спокойно сказала девушка и ахнула, поднеся руку ко рту, но было поздно — роковые слова прозвучали. Она с жалостью посмотрела на рыцаря. Тень прошла по его суровому лицу, глаза на миг затуманились, но тут же их взгляд стал еще острее.

— И нас разделяет... — произнес он.

— ... восемьсот лет, — подтвердила девушка.

— Что ж, я, пожалуй, пойду, — сказал граф и встал с табуретки.

— Куда? — вскричала Ляля, вскакивая следом.

— Искать дорогу домой, — чуть улыбнувшись, ответил рыцарь. — Прощайте, донна Лилиана, — он поклонился, но она прыгнула и вцепилась в рукав его кожаного колета.

— Я не отпущу вас, — заявила она. — Куда вы пойдете? Вы не знаете, где находитесь, где ваш дом. Останьтесь, а утром мы все обсудим!

Ее зеленые глаза умоляюще смотрели на графа.

— Останусь, если мое присуствие вас не стеснит, — ответил он.

— Я на даче одна, родители вернутся через две недели, — радостно сказала Ляля. Сэр Луис преклонил колено у ее ног и поцеловал руку. Платье, подол которого рыцарь мог бы поцеловать по средневековой привычке, демуазель не надела.

Ляля вздохнула. Жар поцелуя прошел по ее руке к сердцу, заледеневшему в разлуке с рыцарем, и разбудил извечные женские инстинкты — опекать, мыть, кормить.

— Пойдемте, я покажу вам, где можно умыться, — сказала она. — А меч оставьте здесь.

— Простите, донна Лилиана, но в квесте я не расстаюсь с оружием, — ответил рыцарь и вышел из дома вслед за девушкой. Ему приходилось нагибаться, чтобы не цеплять эфесом меча дверные притолоки. Ляля провела его по дорожке к отдельно стоящему строению, где размещались ванна, туалет, стиральная машина. Включив свет, хозяйка показала изумленному рыцарю, как пользоваться душем и мылом, спускать воду, достала новую мочалку и бритвенный станок, предложила полотенце, приготовленное для себя на утро. Граф скептически приподнял бровь, увидев широкое пушистое полотенце с розовыми бабочками.

— Хотите, я принесу вам более легкую одежду? — спросила девушка.

— Такую, как ваша? — уточнил граф.

— Ну, в общем, да. Я принесу вам шорты и майку моего отца, — сказала Ляля.

— Что? — переспросил граф.

— Вот это называется майка, а вот это — шорты, — пояснила девушка, показывая на себе.

— Нет, благодарю вас, донна Лилиана, — ответил сэр Луис, удивляясь, как могут представители благородного семейства носить одежду простолюдинов.

— У папы много маек и шортов, весь шкаф забит, — сказала Ляля, показала защелку, закрывающую дверь ванной изнутри, и вышла.

Она поспешила в дом и развернула бурную деятельность. Чувство долга перед рыцарем, не раз спасавшим ей жизнь, повелевало принять его как дорогого гостя. Насколько он ей дорог, девушка предпочла сейчас не задумываться. Ляля распахнула холодильник и обозрела свои припасы. Негусто, ну ладно, завтра она сходит на рынок и закупит еды в расчете на здоровый аппетит графа — она помнит, сколько едят люди двенадцатого века. В морозилке ждали своего часа котлеты, пельмени, блинчики, оставленные заботливой мамой перед отъездом во Францию. Ляля схватила упаковку котлет — думала, ей хватит на четыре дня — включила электрическую плитку и бросила котлеты на сковороду. Застелив стол белой льняной скатертью, девушка быстро поставила фарфоровые тарелки, нарезала сыр, выложила из пакета половину нарезанной буханки хлеба, перевернула и выключила котлеты. Что еще? Салат — огурцы, помидоры, лук, зелень, майонез... Нарезая овощи, Ляля шептала слова песенки из старого кинофильма: "Увидев вас в столь поздний час, я рада вам, сеньор!" Девушка добавила к сервировке салфетки, столовые приборы, бокалы и вынула из холодильника бутылку сухого красного вина, оставшуюся после проводов родителей во Францию. Спохватившись, Ляля метнулась в спальню родителей и застелила их кровать чистым бельем.

Пробегая мимо большого зеркала, девушка увидела себя — раскрасневшуюся, растрепанную. Она вздохнула, поставила чайник на плитку и взметнулась в свою спальню. Здесь она торопливо свернула волосы в высокую прическу, распахнула шкаф, выхватила первую попавшуюся кофточку, длинную юбку, брызнулась дезодорантом, слегка припудрила лицо и спустилась вниз. Чайник кипел. Девушка выключила его и со вздохом опустилась на свое место у накрытого стола.

Почти рассвело. Розовые облачка плыли по нежно-голубому небу, но электричество выключать еще рано. Ляля сама не заметила, как проголодалась от всех этих треволнений. Ей и в страшном сне не могло привидеться, что сэр Луис последует за ней сквозь века и пространства.А, может быть, его появление просто приснилось ей после усердной работы над книгой? Ляля перекрестилась и замерла. По крыльцу простучали шаги. Обострившимся от волнения слухом девушка уловила звон золотых шпор. Открылась входная дверь, и раздался стук в дверь кухни. Сглотнув, Ляля крикнула:

— Войдите!

Дверь распахнулась, и свежевымытый рыцарь шагнул через порог. Его влажные золотистые волосы, завившиеся в колечки, сияли в электрическом свете, как графская корона. Вошедшего встретили запахи еды и благовоний, а он застыл, разглядывая хозяйку, сидящую за столом. Теперь она выглядит более подобающе знатной даме, хозяйке замка — с высокой прической, в розовом платье, лиф которого сияет, расшитый драгоценными камнями.

— Садитесь, мессир, — сказала она и сделала приглашающий жест. На белой нежной руке не было драгоценностей. Граф выдвинул табуретку из-под стола и аккуратно присел, не снимая перевязи с верным мечом.

— Вы ждете еще гостей, донна Лилиана? — спросил он, окинув взглядом сервировку стола.

— Нет, а почему вы так решили, милорд? — удивленно ответила она.

— На вашем столе два кубка и две тарелки!

— Да, для вас и для меня, — пояснила девушка.

— Мы могли бы есть и из одной, — сказал сэр Луис, и Ляля вспомнила средневековый обычай "сидеть в блюде".

— В нашем доме достаточно посуды, — сказала девушка и встала, чтобы подать еду.

— А где ваши слуги, демуазель? — поинтересовался рыцарь.

— Сейчас я живу здесь одна, — ответила Ляля.

— Где ваши горничные, пажи, управляющий, кто охраняет ваш покой? — удивился граф.

— У нас нет слуг, а в дачном поселке безопасно!

— А кто приготовил эту еду?

— Я!

— У вас даже нет повара! — воскликнул изумленный рыцарь.

— Обычно у нас готовит мама, а когда она уезжает, готовлю я, — скромно сказала Ляля. Сэр Луис наблюдал за ее ловкими точными движениями и сочувствовал благородной девице, вынужденной готовить себе еду. Неужели она сама носит дрова, разводит огонь в очаге, да и где этот очаг?

Девушка сняла крышку с горячей сковородки. Котлеты, аппетитные, румяные, скворчали крохотными капельками жира.

Ляля наполнила тарелки. Граф прочитал молитву и посмотрел, как хозяйка обращается со столовыми приборами. В левую руку она взяла странно порезанную на четыре острия ложку, ножом с закругленным концом отрезала кусочек котлеты и поднесла ко рту.

— Донна Лилиана, у вас нет ложки? — сочувственно спросил граф.

— Есть, — ответила она и недоумевающе посмотрела на него. — Подать вам ложку, мессир?

— Не надо, демуазель. А что вы держите в левой руке?

— Это называется вилка, — сказала Ляля и показала, как ею пользоваться. Молодые люди приступили к еде. Утолив первый голод, девушка потянулась к бутылке вина и обнаружила, что она закрыта. Ляля встала и подошла к буфету за штопором. Сэр Луис с одобрением взглянул на ее юбку, уже более приличествующую благородной девице — розовый струящийся шелк, расписанный цветами, яркими, как крылья бабочек, которых рыцарь видел на Востоке. Девушка со смущенной улыбкой протянула ему штопор.

— Пожалуйста, откройте, мессир!

Граф почтительно взял изящную закрученную спираль на простой деревянной ручке.

— Надо... — попыталась объяснить Ляля.

— Я понял, — ответил он, двумя движениями вкрутил штопор и вынул его вместе с пробкой.

— У нас в семье папа открывает бутылки и разливает вино, — пояснила девушка.

— Позвольте, демуазель, — и граф наполнил бокалы, не разлив ни капли. — Я был пажом, — напомнил он удивленной девушке. Она взяла свой бокал и сказала:

— За нашу необыкновенную встречу!

Бокалы соединились со звоном. Граф сделал глоток и одобрительно кивнул:

— Знакомый вкус. Откуда это вино?

— Из магазина, мы иногда покупаем бутылочку, — ответила Ляля. — Это французское вино, а где сделано... – она взяла бутылку и прочитала: — "... произведено в регионе Бордо", — и добавила с лукавой усмешкой: — Оно из южной Франции, так же как вы!

— Я не француз и не говорю по-французски, — мягко ответил граф. — Это мой ученый дядя знает французский.

— А кто же вы? — вскричала изумленная девушка.

— Я житель Лангедока, говорю на провансальском языке! — гордо сказал сэр Луис.

"И тут распри Севера и Юга", — подумала девушка и сказала вслух:

— Попробуйте еще салата, мессир.

— Он превосходен, — вежливо ответил рыцарь и позволил хозяйке подложить ему еще овощей с майонезом. — Я узнаю вкус соуса, который пробовал на последнем пиру в моем замке.

— Да, рецепт один, — согласилась Ляля и спросила: — Так что же произошло в крипте Монсегюра после моего исчезновения?

Граф поставил недопитый бокал, серьезно взглянул на нее и ответил:

— Я подхватил чашу, сдвинутую вами с пьедестала.

Ляля покраснела и взволнованно спросила:

— Она не разбилась?

— Нет, я вернул ее на место, — ответил граф. Девушка перевела дыхание — ей вовсе не хотелось стать причиной гибели бесценной святыни.

— Слава Богу, — воскликнула она. Граф благочестиво перекрестился.

— Что было дальше? — спросила она дрожащим голосом. Сэр Луис продолжил рассказ о приключениях в подземельях родового замка:

— Свеча погасла, тьма разделила нас. Я рванулся на ваш испуганный крик и обнял пустоту!

— Я была уже дома, — прошептала Ляля. — Как вы нашли меня?

— Я шел по подземелью, призывая вас, и вы откликнулись на мой зов.

Девушка хотела сказать, что звала домой кота, но прикрыла рот рукой и опустила ресницы. Рыцарь говорил:

— Я двигался в полной темноте, ваш крик звенел в моих ушах. Далеко впереди появился слабый свет, я пошел на него и вышел к вам.

Ляля задрожала. Для нее прошел год с памятного поцелуя в крипте Монсегюра, и девушка уже не тосковала так отчаянно по своему средневековому другу, а для него пролетело всего несколько мгновений. Их объяснение в любви и поцелуй для него случились только что, и он ждет от нее ответной нежности.

— Сэр Луис... – пролепетала она.

— Я сделал несколько шагов и попал в ваши объятия, донна Лилиана, — мягко сказал он. — И вы обрадовались мне.

— Да, — согласилась девушка. — Я думала, мы никогда больше не увидимся. Прошел год, я скучала, от вас не было никаких известий... — обвиняюще добавила она.

— Я спешил на ваш голос, зовущий меня, — нежно сказал он.

— Я... я не знаю, что делать, — медленно сказала Ляля. — Прошел год. Прошло восемьсот лет! — вскрикнула она, закрыла лицо руками и всхлипнула. Она опять попала в совершенно нелепую ситуацию — возлюбленный из двенадцатого века явился к ней в двадцать первый. Что ей делать с ним и его любовью? Принять — жалко себя и надежд на будущее, отпустить — куда он пойдет в чужом времени и пространстве? Он погибнет, и она, Ляля, будет виновна в его смерти! Если бы она тогда не дотронулась до чаши... Не в силах что-либо решить, она отняла руки от лица, и ее влажные глаза встретились с синими нежными глазами графа Монсегюра. Он стоял перед ней на коленях.

— Встаньте, монсеньор, — устало сказала она и, холодея, вспомнила, что такими же словами подняла его с каменного пола в крипте, хранящей Святой Грааль. Тогда они поцеловались, благодарные за любовь, соединившую их сквозь века и пространства, но сейчас Ляля ясно понимала, насколько они разные. Рыцарь увидел, что взгляд дамы стал отсутствующим и холодным, как изумруд. Он встал, повинуясь ее просьбе, и вернулся на свое место. Раздавшееся в наступившей тишине рычание прозвучало оглушительно. Ляля вздрогнула. Рыцарь мгновенно загородил ее и с кинжалом в руке обернулся к источнику звука — высокому белому шкафу, стоящему в углу у входа на кухню. Ляля нервно хихикнула.

— Не бойтесь, донна Лилиана! — вскричал граф.

Ляля захохотала громче, выскользнула из-за спины рыцаря и отвела его руку с кинжалом.

— Этот предмет мебели называется холодильник, — сказала она.

— А почему он рычит? — растерянно спросил рыцарь.

— Размораживать пора, — пробормотала девушка, распахнула дверцу и продемонстрировала изумленному графу запас продуктов. Он заглянул и за холодильник, но никто там не прятался.

— Это ледник? — осторожно осведомился путешественник во времени.

— Да, в нем хранятся продукты, — спокойно ответила Ляля, убирая со стола. Граф сунул кинжал в ножны на поясе и присел на свое место.

— Выпьете кофе, мессир? — предложила девушка.

— Да, донна Лилиана, — ответил он. Хозяйка взяла джезву и быстро сварила кофе. Божественный аромат поплыл по кухне. Ляля разлила обжигающий напиток в чашки, выставила на стол сахарницу, потянулась за шоколадом, но вспомнила, что съела последнюю плитку около полуночи. В глухую черную полночь она ела горький черный шоколад "Особый". Девушка вздохнула и выставила на стол еще не съеденные шоколадные пряники.

— Угощайтесь, мессир, — предложила она. Граф съел шоколадный пряник и одобрительно поднял бровь:

— Странный, но приятный вкус.

— Вы любите сладкий кофе? — спросила Ляля. — Вот сахар.

— Что такое сахар?

— Его делают из сахарной свеклы. Мне так не хватало его у вас, в двенадцатом веке! А еще я страдала без вилки, есть мясо и рыбу ложкой так неудобно.

Граф послушно положил в кофе ложечку сахара и размешал, не решаясь взять чашку в руки. Девушка взяла белую в синий цветочек чашку за аккуратную маленькую ручку и поднесла ко рту. Гость последовал ее примеру.

— На востоке пиалы делают без ручек, ручка — наше европейское изобретение, — пояснила она.

— Ваш кофе напоминает напиток, которым угощал нас в Тулузе ибн Джубейр, — сказал сэр Луис.

— О, милый улем! — вскричала Ляля. — Он очень мудрый и добрый. Я рада, что познакомилась с ним.

— Я восхищен вашей отвагой, миледи, и никогда не забуду, что вы освободили меня из темницы.

— Ваши раны! — вскрикнула девушка. — Зажил ваш ожог? — и она побледнела, вспомнив, как рыцарь в пещере разбойников бестрепетно прижег рану на своей груди.

— Благодарю вас, донна Лилиана, заживает, — чопорно ответил граф.

Девушка налила ему еще кофе и внезапно подумала: "Теперь до конца жизни я буду беспокоиться о его здоровье — сначала только он мог привести меня к чудесной чаше, а теперь он — мой гость!"

— Мне понравилось пребывание в вашем замке, – сказала Ляля. — Все относились ко мне очень хорошо, особенно ваш ученый дядя Бьорн. Он позволил мне вынести книгу из библиотеки.

— Вы понравились ему, демуазель, и он одобрил мои планы относительно нашего совместного будущего, — произнес граф. Девушка ахнула и прижала руки к груди.

— Какие планы? — пролепетала она.

— Им уже не суждено сбыться, — печально ответил граф. Ляля перевела дыхание и сказала с улыбкой:

— Сейчас очень поздно или уже очень рано? Мы обсудим все завтра, а теперь давайте спать. Я постелила вам в спальне моих родителей.

Граф улыбнулся — ведь и он предоставил спальню своих родителей донне Лилиане, когда она прибыла в Монсегюр на его руках. Граф перекрестился, благодаря за насытившую его пищу. Ляля повела нежданного гостя в приготовленную для него спальню, показала, как включать и выключать свет, как запирается входная дверь. Пожелав доброй ночи, она вышла — ей надо еще помыть посуду. Девушка не любила оставлять уборку кухни на завтра. Посуду она домывала, старательно тараща глаза — очень хотелось спать. В спальню на втором этаже Ляля поднялась автоматически, закрыла дверь на ключ, по дороге к постели сорвала одежду и с блаженным стоном рухнула на чистые простыни. В окошко мансарды заглядывало голубое утреннее небо, но девушка свернулась калачиком под одеялом и временно отключилась от всех забот.

Она очнулась, когда под одеялом стало жарко — августовский день щедро нагрел воздух. Ляля скинула одеяло и блаженно потянулась. «Чего только не приснится! Такая чушь — граф де Монсегюр сражается с холодильником и пьет кофе у меня на кухне!» Девушка вскочила с постели, аккуратно застелила ее и подошла к зеркалу. Смешной сон подарил хорошее настроение. «Схожу, искупаюсь, и за работу. Я закончу сегодня главу», — решила она, ощущая творческий подъем. Мурлыча веселую песенку, Ляля надела простенькое розовое бикини для купания в местном родниковом озере, накинула легкое парео и пошла к выходу. Дверь спальни оказалась запертой изнутри. Удивленно хмыкнув, Ляля повернула ключ и спустилась вниз. «Кот не вернулся!» — вспомнила она и подскочила к входной двери. Она оказалась открыта, ключ висел рядом на гвоздике.

— Луис, Луис! — закричала Ляля, распахнула дверь, выскочила на крыльцо и налетела на человека, сидящего на ступеньках. Он точил длинный двуручный меч, но, обернувшись на зов, вскочил и одной рукой подхватил падающую девушку.

— Осторожно, донна Лилиана! — нежно сказал он.

Она недоуменно уставилась в его красивое лицо и выдохнула:

— Так это был не сон.

— Увы, — невесело усмехнулся граф и разжал объятия.

— Вы давно проснулись, милорд? — спросила Ляля, отступив от рыцаря.

— Солнце было еще там, — он показал на восток. «Стояло над лесом», — поняла Ляля и сказала вслух:

— Часа два назад. И что вы делали, пока я спала?

— Воспользовался душем и заточил меч. Где крепость, которая охраняет ваше поселение?

— Ее не видно отсюда, — сказала Ляля. — Мы поедем туда завтра, если захотите.

— Как вам будет угодно, демуазель, — поклонился граф, отводя глаза — донна Лилиана стоит перед ним почти обнаженная, кутаясь в легчайший прозрачный шелк.

— Вы голодны, мессир? — тревожно спросила она.

— Нет, — спокойно ответил он.

— Тогда я пойду, искупаюсь, позавтракаем, когда вернусь, — сказала Ляля и сбежала с крыльца. Горячий августовский воздух обрушился на девушку. Она пожалела, что не надела черные очки и шляпу, но не стала возвращаться. Ее пугала встреча с рыцарем, оставшимся дома. Девушка, задыхаясь, бежала по дороге к лесному озеру. Оказывается, ночное появление сэра Луиса на даче не привиделось ей в смешном сне. Теперь это реальность, с которой придется считаться. Что делать рыцарю в двадцать первом веке? Надо скорее отправить его домой, в Монсегюр. Но как?

Ляля влетела в сосновый бор. Легкий ветерок охладил ее пылающие щеки, и взволнованная раскрасневшаяся девушка опять, как и всегда, залюбовалась чистым лесным озером, спокойным, кротким, лежащим в почти идеально круглой впадине. Девушка выросла на его берегах. Его синяя вода всегда напоминала ей о море. Предвкушая удовольствие от купания, Ляля повесила парео на сучок березы, растущей на берегу этого "кусочка моря", и по валунам сошла в прохладную воду. Перекрестившись, девушка окунулась с головой и поплыла к другому берегу. Переплыв озеро туда и обратно, Ляля перевернулась на спину и устремила взгляд в небо. Солнце стояло в зените. "Сколько же я спала?" — вяло удивилась девушка, покачиваясь на мелких волнах. Сейчас, охладившись, она смогла обдумать невероятную ситуацию, в которую попала. Рыцарь, ее средневековый знакомый, явился к ней через восемьсот лет. Что ей с ним делать? Прежде всего — ознакомить с географией нашего мира. Ляля выбралась на берег, взяла парео и мокрая, распустив волосы, пошла домой. Парео она накинула на границе соснового бора и вышла под палящее солнце. Когда она дошла до дачи, ее волосы и парео почти высохли, а мысли упорядочились.

Теперь она знала, что делать — накормить завтраком сэра Луиса, показать ему карту Европы и вывести на рынок, обеспечив первый контакт с современным миром. Если граф выдержит объем обрушившейся на него информации, завтра они поедут в Выборг. Ляля, улыбаясь, вошла во двор. Путешественник во времени сидел на крыльце, поджидая хозяйку. Сердце ее забилось быстрее. «Луис, мой Луис», — подумала она, имея в виду вовсе не кота. Гость встал, приветствуя хозяйку.

— Почему вы сидите здесь, монсеньор? — весело спросила она.

— Пойдемте, я научу вас кипятить чайник.

— В доме два раза играла музыка, — сказал граф.

— О! — Ляля обогнула его и бросилась в дом. Схватив мобильник, лежащий на полке буфета, она увидела два пропущенных звонка. Звонила бабушка. Девушка тут же перезвонила:

— Бабушка, это я!

— Где ты была, моя девочка? — вскрикнула почтенная дама.

— Ходила купаться, — ответила Ляля.

— А что ты будешь делать сегодня?

— Поем, схожу на рынок и допишу главу своей книги, — отбарабанила девушка. — А вы с дедушкой собираетесь ко мне приехать?

— Нет, дорогая, нас пригласили в Москву. И мы едем сегодня вечером.

— Поезжайте, — сказала Ляля. — Позвоните, как доедете, пока, бабуля, привет деду, — и облегченно вздохнула — какое счастье, что сейчас не надо представлять родне своего средневекового друга. Кто же в здравом уме поверит в их «правдоподобную» историю? Но как легализовать в современной России иностранца без документов? «Я подумаю об этом потом», — решила девушка, пригласила рыцаря в дом и показала, как включать электроплитку и ставить чайник.

— Когда вода закипит, выключите плитку, а я пойду переоденусь, — сказала Ляля и поднялась наверх. Переодеваясь и причесываясь, она думала, почему рыцарь сейчас не смотрел ей в лицо? Прошедшей ночью он смотрел на нее — вежливо, чтобы не обидеть пристальным вниманием, но с затаенной тоской. Она теперь — единственный знакомый ему человек в мире далекого будущего, кто может понять и прочувствовать его стремление вернуться домой, и любовь, раздирающую сердце между двумя эпохами.

Сэр Луис, оставленный на хозяйстве, тихо вздохнул. Холодильник зарычал в углу, но рыцарь не обратил на него внимания. Вид донны Лилианы в обличье одалиски поразил его в самое сердце. Он видел на востоке танцы гибких прелестниц гаремов, но на них были надеты еще и шальвары. Как может благородная дама выходить из дома в таком непотребном виде? Почему родители разрешают ей так выглядеть? А вдруг... И граф зашатался на табуретке при мысли о том, что все в земле донны Лилианы ходят так. Как же они отличают благородных от простолюдинов?

Чайник закипел и отвлек графа от невеселых мыслей. Ляля вошла в кухню свежая, сияющая, с высоко подобранными волосами. Сэр Луис с одобрением узнал ту же розовую кофточку, что была на ней ночью, перевел глаза вниз и лишь усилием воли сдержал дрожь — хозяйка надела длинные белые штаны, какие он видел на воинах ислама и на моряках из Марселя, переправлявших крестоносцев в Святую Землю. Девушка улыбнулась рыцарю и спросила:

— Будете есть блинчики с капустой, мессир?

— На ваше усмотрение, демуазель, — ответил он, стараясь не опускать глаза ниже талии хозяйки.

— Кофе? — радушно предлагала Ляля.

— Да, пожалуйста!

Девушка захлопотала по хозяйству, и вскоре горячий завтрак дымился на столе. Пять блинчиков достались графу, один — Ляле, но она съела еще два бутерброда с сыром и несколько пряников. Подкрепившись, девушка сказала:

— Сейчас мы пойдем на рынок.

— Пойдем? — удивился граф. — Благородной даме не пристало идти пешком.

— Сегодня я изволю передвигаться пешком, — холодно произнесла Ляля и начала убирать со стола, а потом обула кроссовки, чтобы не сбить ноги на проселочной дороге. После трудного похода в Монсегюр, куда она пришла босая, девушка берегла свои ноги. Она приготовила сумку-тележку на колесах, взяла свою сумочку с кошельком и мобильником и пристально оглядела средневекового гостя. Его коричневый кожаный колет, застегнутый на все фибулы, поражал качеством материала и искусной работой портного. На широком поясе, сияющем золотой пряжкой с гербом Монсегюров, висят два кинжала и большой кошель. «Это уже третий кошель, который я у него вижу», — подумала Ляля. Два предыдущих граф отдал ей на мелкие расходы. «Кинжалы и кошель придется снять», — отметила девушка и продолжила осмотр. Коричневые кожаные брюки носили все высокопоставленные рыцари в крестовом походе и современники Ляли, состоящие в исторических клубах, где реконструируют войны Средневековья. Брюки можно оставить. Для победного пира в Монсегюре граф сменил окованные железом сапоги на более легкие, из красной кордовской кожи, на высоких каблуках. Такие Ляля видела на миниатюрах иллюминированных средневековых рукописей и на древнерусских фресках. Золотые шпоры надо снять, чтобы не повредить о проселочную дорогу, и, конечно, меч придется оставить дома. Его эфес, как третья ладонь, возвышается над левым плечом рыцаря.

— Мессир, мы сейчас пойдем на рынок... — задушевно начала Ляля.

Через сорок минут граф был готов к выходу за пределы дачного участка — шпоры и колет сняты, все оружие оставлено дома, мощный торс обтягивает майка цвета хаки, принадлежавшая отцу Ляли, на аристократическом носу красуются его же старые темные очки. Граф внимательно осмотрел себя в большом зеркале и сказал:

— Я готов сопровождать вас, донна Лилиана.

Девушка надела белую бейсболку, черные очки, вручила графу сумку-тележку, заперла дверь дома и повела гостя знакомиться с миром двадцать первого века.

Ляля шла справа от графа и объясняла, в каком селении живет. Сэр Луис спокойно отнесся к самодвижущимся повозкам, даже у переезда железной дороги, где увидел большегрузные КАМАЗы, но проносящаяся мимо электричка разбудила воинские навыки рыцаря. Ляле пришлось вцепиться в его руку и приговаривать, что все хорошо, а меч оставлен дома.

— В таких повозках мы ездим из города в город, — сказала она, когда переезд открылся. Граф перевел дыхание и с интересом осмотрел пятиэтажные дома вокруг торговой площади.

— Какие широкие окна! — воскликнул он. — Что в них вставлено? Слюда?

— Стекло, — ответила Ляля.

— Разве стекло может быть таким прозрачным? — удивился граф. — Это похоже на тончайшие пластины горного хрусталя.

— Наши мастера умеют делать прозрачные стекла, — сказала девушка и завела сэра Луиса в магазин.

— Будьте любезны, дайте мне... – сказала Ляля продавщице и начала перечислять, но та смотрела на нее округлившимися глазами:

— Извините, не понимаю...

— Как, почему? — удивилась Ляля. — Я же говорю по-русски.

— Нет! — ответила продавщица.

— О, простите! — воскликнула Ляля и перешла с провансальского на русский. Купив все, что хотела, и радуясь, что есть кому нести гору вкусных продуктов, Ляля полезла в сумочку за кошельком. Рыцарь притронулся к ее руке:

— Я заплачу, демуазель!

— Милорд, вы оставили дома ваш кошель, — непреклонно сказала девушка. Граф молча взял набитую сумку. Ляля завела его в винный отдел, где они выбрали вино, шампанское и бутылку водки (на всякий случай). По улице девушка шла налегке, а рыцарь вез набитую сумку.

— А где у вас церковь, донна Лилиана? Я хотел бы исповедаться, — сказал он, растерянно оглядываясь вокруг.

— Церковь у нас в Выборге, завтра мы туда съездим, — ответила девушка и подскочила от звонка телефона в сумочке. Жалея, что не отключила его, Ляля достала вишневую «раскладушку», быстро открыла, посмотрела, кто звонит, и крикнула в Париж:

— Да, мама!

— Что ты делаешь, моя девочка?

— Я на рынке!

— На рынке? Ты уже съела и пельмени, и котлеты, и блинчики? — удивилась и расстроилась мама в далеком Париже.

— Я съела все мороженое и весь шоколад, — пояснила Ляля и поинтересовалась: — А что делаете вы?

— Гуляем по Парижу! — восторженно щебетала мама. — Сейчас мы стоим у Нотр-Дам, а завтра едем в Версаль!

— Гуляйте, — грустно прошептала девушка и громко сказала: — Привет папе, звоните, целую, пока!

— Жаль, что тебя нет с нами, — сказала мама. — Я вижу все, о чем ты пишешь — твой любимый двенадцатый век!

«Я его видела воочию», — подумала девушка и весело сказала:

— Привези мне путеводители и ваши фотографии.

— Обязательно, — ответила мама. — Целую, успехов!

— Пока, мамочка, — сказала девушка и убрала телефон. Родной голос издалека подбодрил ее.

— Мои родители сейчас в Париже, — задумчиво сказала она.

— А вы бывали там? — осведомился граф.

— Еще нет, — ответила Ляля. — Может быть, через год...

— И я не был в Париже, — сказал сэр Луис.

— Вы не были в столице своей страны! — вскричала девушка.

— Моя страна — Лангедок, а ее столица — Тулуза! — ответил рыцарь. — Я не знаком со своими северными родственниками.

«В двадцать первом веке я забываю о реалиях двенадцатого», — мысленно выругала себя Ляля. Переезд был открыт, и вскоре молодые люди подходили к даче семейства Лукиных.

— Эта дорога ведет к озеру, — показала девушка. — Позже мы пойдем купаться.

Дома девушка поставила чайник и разобрала покупки. Мороженое она выложила в две стеклянные вазочки и подала на стол вместе с кофе.

— Угощайтесь, мессир!

Он попробовал мороженое и восторженно сказал:

— Это лакомство лучше всех восточных шербетов!

Ляля улыбнулась и опустила в кофе ложку мороженого:

— А я люблю пить кофе вот так!

Граф последовал ее примеру. Вскоре мороженое исчезло. Девушка развернула плитку шоколада и угостила рыцаря.

— Что вам понравилось больше — мороженое или шоколад? — лукаво спросила она. Граф замер, разбираясь в своих ощущениях.

— Шоколад делают из какао-бобов. Их родина — центральная Америка, — рассказывала Ляля.

— Арморика? — переспросил сэр Луис. — Но там не растет растение с названием «какао»!

— Нет, Америка, — четко произнесла Ляля. — Эта земля находится за Атлантическим океаном, — добавила она, убрала посуду и поставила в центр стола ноутбук. — Смотрите, милорд, — она придвинула к нему ноутбук и включила его. Обои на рабочем столе возникли самые простые — белая кувшинка на поверхности лесного озера — фотография, сделанная Лялей в начале этого лета.

— Что вы видите, мессир? — спросила она.

— Цветок кувшинки, — ответил путешественник во времени. Девушка обрадовалась, что сэр Луис различает картинку на экране ноутбука — она боялась, что глаза человека двенадцатого века не воспримут электронное изображение, и придется вести графа в библиотеку Выборга, доставать большой атлас и объяснять, куда он попал, под строгим взглядом хозяйки читального зала.

— Что вы хотите мне показать, донна Лилиана? — спросил рыцарь.

— Изображение места, куда вы попали, — ответила девушка.

— У вас есть карты, или вы сами их нарисуете? — произнес озадаченный граф.

— Сама, — хмыкнула Ляля. — Вот, нашла, — и она вывела на экран карту Европы. — Мы находимся здесь!

Следующий час был посвящен географии двадцать первого века, а конкретно — Выборгу, Санкт-Петербургу и Франции. Ляля отключила телефон, чтобы никто не помешал их общению с графом. Рассказав, куда он попал, и какое расстояние разделяет Выборг и Лангедок, она нашла в Интернете и подробно показала ему весь Монсегюр — и с птичьего полета, так, что вытянутый пятиугольник стен таинственного замка был хорошо виден. Графа потрясли развалины, оставшиеся от внутреннего двора и донжона.

— Что за лавина притащила в мой замок эти округлые валуны? –удивленно вскричал он.

— Это не лавина, а каменные ядра из французской катапульты, — ответила девушка.

— Я не воюю с моим братом французским королем! — гордо сказал сэр Луис.

— Мы познакомились в тысяча сто девяносто четвертом году, — начала Ляля рассказ о трагедии Лангедока, произошедшей в будущем для рыцаря и прошлом для нее.

— Демуазель, вы знали об этом, когда жили в моем замке? — спросил граф де Монсегюр.

— Да, — с болью ответила Ляля. — Я знаю историю Средневековья, и все время помнила про осаду Монсегюра тысяча двести сорок четвертого года.

— Через пятьдесят лет! — с кривой усмешкой произнес сэр Луис. — Что произойдет в моем замке через пятьдесят лет?

— Войско французских крестоносцев осадило его в мае тысяча двести сорок третьего года... — рассказывала Ляля.

— Крестоносцев? — вскричал изумленный граф. — Против кого обратили свое оружие мои братья-крестоносцы?

— Против еретиков-катаров, — сказала Ляля.

— Катары... — задумчиво произнес граф.

— Помните диспут в Альби тысяча сто шестьдесят седьмого года... – подсказала девушка. — Альбигойцы — второе название катаров.

— Почти тридцать лет назад... — произнес сэр Луис.

— Эта ересь зародилась на ближнем Востоке и через болгарских богомилов попала в Лангедок, — пояснила девушка.

— Но что делали еретики в моем замке?

— Устроили обсерваторию.

— Обсерваторию?

— Они определяли положение солнца на небе в разные времена года... – продолжала девушка.

— Зачем?

— Видимо, для своих обрядов!

Фантастика Лапина Людмила Сага о Луисе и Лилиане. Книга вторая: "Сердце Лилианы"

Фантастика Лапина Людмила Сага о Луисе и Лилиане. Книга вторая: "Сердце Лилианы"

Наши дни. Ляля на даче, ее родители во Франции. Святой Грааль исполнил желание Луиса увидеть любимую. Они едут в Выборг, продают антиквару монеты из кошеля рыцаря. Гость живет на даче Ляли. Ее преследует однокурсник Костя. Ляля показывает Луису место, откуда попала в прошлое. Рыцарь пытается попасть в XII век, но тщетно. Ляля утешает его. Появляется Костя. Рыцарь ревнует Лялю и уходит. Люди антиквара похищают Лялю. Она держится гордо как дама XII века. Антиквар договорился с Луисом о выкупе в развалинах доминиканского монастыря в Выборге. Луис спасает Лялю, отвозит ее на дачу и уходит. Четыре месяца Ляля ничего не знает о рыцаре. В конце года Луис звонит и приглашает Лялю встретить католический Сочельник. В мае они летят в Египет. Рыцарь спас невесту из революционного Каира. Ночь на берегу моря. На рассвете рыцарь угоняет яхту, влюбленные плывут в Марсель, венчаются в Тулузе. Православное венчание Луиса и Ляли, священник подносит им золотую чашу. Они целуются, Луис исчез. Ляля в больнице, мама говорит, что она упала в обморок на защите диплома. Ляля в шоке: никто не помнит Луиса. Девушка сбегает из больницы, улетает в Тулузу, добирается до Монсегюра и видит Луиса.

Внимание! Авторские права на книгу "Сага о Луисе и Лилиане. Книга вторая: "Сердце Лилианы"" (Лапина Людмила) охраняются законодательством!