О законах войны (вопросы военной теории и методологии). 2-е издание

Тюшкевич С.А.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: История Издательство: Проспект Дата размещения: 09.10.2017 ISBN: 9785392264612 Язык: Объем текста: 377 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Часть I. Война и ее законы

Часть II. Условия и факторы использования законов

Часть III. Методологические функции научной системы законов войны

Часть IV. Из опыта актуализации военной теории и методологии

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Часть III.
Методологические функции научной системы законов войны

Глава 9.
Основа военной теории и практики

Содержание предшествующих глав показывает, что от глубины и всесторонности познания законов войны как системы зависит степень их использования. Но процесс познания объективного мира бесконечен. Пока существует человеческое общество, продолжается и процесс познания свойственных ему законов. В том числе и законов войны как общественного явления, которое не остается неизменным. Причем чем более обоснованной, совершенной является научная система законов войны, тем более эффективным, рациональным может быть их использование в военной практике на всех уровнях и в различных условиях.

Но не только это. В связи с тем, что в научных законах войны выражается сущность последней, а также различных элементов (слагаемых) ее содержания, система научных законов войны выступает основой построения военной теории на всех ее уровнях, является принципом связи понятий, категорий, образующих военную науку. На базе научной системы законов войны может быть построена современная военная наука. Содержание каждого понятия последней, включенного в теоретическую систему, должно соответствовать содержанию определенного закона (законов) войны. Выполняя важную методологическую функцию, теоретическая система законов войны в процессе формирования современной военной науки определяет и ее теоретический объем, который значительно превышает объем классической, традиционной военной науки; содержание последней отражало главным образом вооруженную борьбу. На современном этапе научного знания этого недостаточно.

1. Философское ядро формирования новой военной науки

В послевоенные годы усилилось действие объективной тенденции формирования единой «большой» военной науки, интегрированной из традиционной, и учения о войне и армии. Не случайно совокупность последних называют военной теорией. Эта тенденция оказалась обусловленной факторами и обстоятельствами, которые условно можно подразделить на три группы.

Первая группа охватывает реальные процессы и явления, входящие в сферу военно-политических отношений эпохи революции в военном деле и ядерного противостояния сверхдержав. В первую очередь войну как социальное явление.

Любая война всегда имела две неразрывно связанные стороны — социально-политическую и военно-техническую, стратегическую, соотношение между которыми всегда специфическое для своего времени, своей эпохи. После Второй мировой войны, когда произошли коренные изменения в политической системе мира, балансе мировых сил, в военно-политической обстановке, с одной стороны, и в материально-технической основе военного дела, с другой, в соотношении социально-политической и военно-технической сторон войны появились новые моменты. Они характеризуют резкое увеличение разрушительности и кровопролитности войн, возросшую ответственность политики за возникновение и предотвращение войн и возросшую роль морально-нравственных, духовных элементов в указанных процессах. Естественно, в зависимости от типа и характера войны.

В возможной (вероятной) ракетно-ядерной войне особая слитность, неразрывность социально-политических и военно-технических факторов лишают войну функции средства политики, при этом не лишают ее права генетически быть ее продолжением. Ракетно-ядерные и другие виды оружия массового поражения непосредственно становятся средством стратегии, качественно меняют соотношение обороны и наступления. Это означает, что познание ядерной войны не может быть достигнуто только средствами традиционной военной науки; оно требует соединения их с теоретическим арсеналом учения о войне и армии и других теоретических средств.

В обычных войнах различной интенсивности — от малого локального вооруженного конфликта до войны большой интенсивности регионального масштаба, которых в послевоенный период произошло сотни, — специфика соотношения социально-политической и военно-технической сторон, политики и стратегии выражалась в возросшем значении социально-политических факторов для их хода и исхода. Это проявилось в первую очередь в том, что сильнейшая в военном отношении страна не всегда и не обязательно добивалась победы над слабейшей в военно-техническом отношении. Это убедительно продемонстрировали война США с Вьетнамом, арабо-израильские войны 60–70-х гг. и многие другие. В этих и им подобных войнах стратегический результат определялся в значительной мере политическими, морально-нравственными факторами.

Своеобразно сложилось соотношение социально-политической и военно-технической сторон, политики и стратегии в войне в Персидском заливе 1990 г., названной некоторыми аналитиками войной будущего. Она явилась примером войны не обычной, а особой, ибо ее инициатором была сверхдержава, в ее ведение вовлечены новейшие военно-технические средства (самолеты «Стелс», крылатые ракеты, запускаемые с подводных лодок, которые могли быть только у супердержав, и т. д.). Это была война коалиции во главе с супердержавой против государства, которое в военно-техническом отношении намного ей уступало. Здесь повсюду господствовала политика, которую всесторонне обеспечивала стратегия. В свою очередь стратегия оказалась эффективной благодаря политике, эффективной для коалиции во главе с супердержавой.

Названные типы и виды войн с качественно изменившимся содержанием при всем различии имеют такую характерную черту: политика и стратегия в них настолько взаимосвязаны, проникают друг в друга, что понимание этой диалектики требует единого теоретического инструмента, а не разрозненных научных дисциплин. Эта объективная реальность вызывает к жизни единую, интегрированную военную науку. Но политика и стратегия в такой военной науке нуждаются и потому, что естественные и технические науки вместе с технологией предоставили в их распоряжение исключительно мощную и невиданную до сих пор наступательную силу в виде межконтинентальных средств ядерного воздействия друг на друга, а также исключительные оборонительные возможности в виде наземных и космических систем раннего предупреждения (ПРО) о пусках баллистических ракет или полете дальних бомбардировщиков, осуществляемых с территории (или акватории океанов) одной стороны с целью удара по объектам на территории другой.

Разрозненные усилия философского учения о войне и армии и традиционной военной науки не всегда приводили к своевременному теоретическому реагированию на эти и им подобные процессы, происходившие в сфере новейших современных вооружений. Эта разобщенность отчасти вошла в число причин, почему с опозданием началась в СССР серьезная разработка концепции ядерного сдерживания, столь необходимая в условиях ядерного противостояния двух сверхдержав — СССР и США. Между тем не только ядерная стратегия, но все послевоенное военное искусство подчинялось логике развития советско-американского ракетно-ядерного противостояния. Последнее в свою очередь регулировалось формально ведущимся тогда «стратегическим диалогом» двух держав, в основе которого находилась политика с ее интересами и целями. Ход событий показывал, что без политики не может быть решен ни один существенный вопрос военного искусства, военной науки. И прежде всего проблема соотношения обороны и наступления, о чем, в частности, говорит следующий факт: первые успехи противоракетного перехвата, развертывание систем ПРО стали рассматриваться как дестабилизирующие советско-американский паритет в области СНВ и тем самым заставили обе стороны начать переговоры по ограничению как наступательных, так и оборонительных стратегических ядерных средств.

Без диалектического взаимодействия политики и стратегии невозможно было также решать проблему обеспечения безопасности Советского государства в меняющихся исторических, геополитических, военно-политических и иных условиях. Становилось все более очевидным, что безопасность государства невозможно обеспечивать только посредством военной безопасности; она стала все больше и больше включать в себя такие виды безопасности, как социальная, экономическая, информационная и т. д. Это означало, что решение задачи по поддержанию оборонного могущества СССР на таком уровне, который бы позволял надежно защищать мирный труд, мирную жизнь советских людей, требовало согласованного решения многих теоретических и прикладных вопросов с помощью и учения о войне и армии и традиционной военной науки. Думается, что функционирование тогда единой, интегральной военной науки было бы более эффективным средством для выработки нужных теоретических положений, концепций. В частности, и для разработки теории ядерного сдерживания, которая оказалась актуальной. Здесь нужно было решать вопросы политического характера в диалектической взаимосвязи с определением соответствующих параметров ядерного арсенала страны с учетом потребностей сдерживания.

Вторая группа факторов и обстоятельств, детерминирующих формирование единой, общей военной науки, относится к науке в целом как общественному явлению. Она демонстрирует все возрастающую роль в общественной жизни. В нынешнем веке девиз Ф. Бэкона «знание — сила, сила — в знании» особенно актуален и звучит как символ власти над окружающим миром. Неудивительно поэтому, что нынешний век дал 90% ученых за всю историю мира со времен Пифагора. Число научных работников во всем мире удваивается каждые десять лет, в то время как общая численность населения удваивается примерно за сорок лет. Проведена значительно большая научно-исследовательская работа, чем за весь предшествующий период истории, сделаны такие открытия, которые обеспечили серьезный прогресс в познании окружающего мира и овладении им. Развитие науки в XX в. швейцарский инженер и философ Г. Эйхельберг в 50-х гг. назвал броском в марафонском беге, который можно сравнить с ошеломляющим чудом. Если последнее столетие начиналось при свете факелов и скудном освещении масляных ламп, то последние годы освещены морем электрического света, мчатся на скоростных автомобилях, сверхзвуковых самолетах и ракетах, ознаменованы колоссальными успехами радио и телевидения, атомной техники и медицины. Опережение наукой (совокупной) общественно-производственной деятельности стало закономерностью исторического развития. Значительно сократился также промежуток времени между открытием научного закона, созданием теории и ее практическим применением. Каждый относительно самостоятельный процесс познания свое логическое завершение находит тогда, когда открытая, доказанная научная истина материализуется, т. е. внедряется в практику: либо в промышленность и сельское хозяйство, в военное дело, в здравоохранение, либо в область социальных, политических и других общественных отношений. «Обычно все величие и значение достижений науки, — писал академик С. Г. Струмилин, — определяются в последнем счете не столько их внутренней глубиной и оригинальностью, сколько широтой и мощью того хозяйственного базиса, на котором они ожидают своего применения».

Еще одной закономерностью развития научного познания, закономерностью исторического развития является соединение естественных, общественных и технических наук в единую социальную силу. Предпосылки такого единства заключены как в самих науках, изучающих различные области единого материального мира, так и в той социальной функции, которую они выполняют в обществе.

Существенными факторами единства всех наук и превращения их в единую общественную силу являются, во-первых, общность законов их развития и, во-вторых, такие социальные условия, которые, чтобы развиваться эффективно дальше, сами нуждаются в науке, создавая тем самым благоприятную обстановку для научного прогресса.

В течение столетия люди опирались на законы, эмпирически познанные ими, стихийно. И лишь с XIX в. — сознательно, научно. И то с большим трудом, по мере экономического развития общества и все большей зрелости социально-политических отношений. Аналогично и в военном деле. Как уже отмечалось, многие столетия люди узнавали действия тех или иных законов вооруженной борьбы, войны на основе боевого опыта, непосредственно в ходе военных действий, войны. Таким путем вырабатывались практические правила ведения войны и принципы военного искусства.

Необходимость сознательного использования людьми законов войны и вооруженной борьбы в своих интересах предполагает, во-первых, знание этих законов, знание их требований, выраженных в принципах или правилах; во-вторых, осуществление решений, поступков сообразно законам, определяющим развитие конкретных процессов и явлений; в-третьих, знание более общих законов, ибо воздействие людей на те условия, в которых проявляют себя законы конкретных явлений и процессов, вооруженной борьбы, не может быть произвольным. Оно подчинено действию других, более общих законов войны и ограничено рамками конкретно исторических условий развития общества, оказавшегося в состоянии войны. Следовательно, люди, участвующие в войне и непосредственно ведущие военные действия, для своего успеха должны использовать и законы войны и законы вооруженной борьбы, изучаемые пока различными научными теориями: первые — учением о войне и армии, а вторые — традиционной военной наукой.

Единая, интегрированная военная наука создает более благоприятные условия для познания военными кадрами всей совокупности законов, а не отдельных из нее. Пока же эта совокупность распределена по нескольким научным «ведомствам», что противоречит объективной логике научного познания.

Разделенность законов войны и вооруженной борьбы по «ведомствам» тормозит решение многих проблем, в том числе важнейшей из них — предотвращения как ядерной, так и обычной войны, в первую очередь ядерной. В полном объеме эта проблема теоретически не может быть решена какой-либо одной наукой, в том числе и учением о войне и армии. Она может быть теоретически решена комплексом наук, теорий, а этим решением может стать научная теория предотвращения войны. Пока же военная наука мало что дает для формирования такой теории. Дальше деклараций о том, что военная наука исследует вопросы предотвращения войны, дело не идет. Выйти из этого тупика может помочь единая интегрированная военная наука. Отчасти потому, что она будет непосредственно связана с теорией войны и мира, с другими научными дисциплинами, имеющими своим объектом войну как явление и как процесс.

Третья группа обстоятельств и факторов, детерминирующих существование общей военной науки, относится к взглядам и действиям политического и военного руководства страны, широкого круга административных работников, а также к подготовке военных кадров в учебных заведениях, в войсках и на флоте.

Чем дальше отодвигалось время Великой Отечественной войны, тем заметнее становились противоречия во взглядах и действиях политического и военного руководства страны и вооруженных сил в сфере военной политики и стратегии, в решении оборонных проблем и ряда других военно-политических и военных вопросов.

По мере изменения военно-политической обстановки в мире в сторону уменьшения опасности ядерной войны и ядерного разоружения, с одной стороны, и нарастания успехов военной технологии, с другой, на первый план стала выходить проблема недостатка новых теоретических концепций и доктринальных положений, которые были столь необходимы для осуществления советской военной политики.

Произошло то, чего менее всего можно было ожидать: изменение военно-политической обстановки в сторону снижения напряженности в отношениях Восток — Запад, а также начавшаяся в стране «перестройка» не способствовали органичному сочетанию военно-политических и военно-технических аспектов в оборонной мощи страны, более тесному содружеству политики и стратегии, а напротив, добавили горючей смеси в тлеющие между ними противоречия. Стали более ясными и достоинства и недостатки советской военной доктрины и стратегических концепций.

В целом советская военная доктрина оправдала свое историческое предназначение; она способствовала созданию необходимых военно-политических условий для мирной жизни народов СССР, обеспечению его территориальной целостности и независимости; практическая реализация ее установок позволила создать такую оборонную мощь и такие Вооруженные силы, которые отвечали требованиям военно-политической обстановки, а это в свою очередь позволяло поддерживать достигнутый военно-стратегический паритет СССР и США, ОВД и НАТО и тем самым блокировать возможные военные опасности и военные угрозы; положения советской военной доктрины вошли в число факторов укрепления ОВД, образовавшейся в 1955 г., и оказания военной помощи ее участникам по мере необходимости; это была доктрина недопущения, предотвращения мировой войны, как ядерной, так и обычной.

Вместе с тем советская военная доктрина (середина 60-х — конец 80-х гг.) содержала в себе и определенные противоречия между основными ее составляющими, а также отражала кризисные явления в военно-политическом руководстве, которые во многом обусловливались тем, что при решении военно-политических проблем, вопросов обеспечения военной безопасности государства, развития вооруженных сил им недостаточно учитывались или совсем не учитывались закономерности развития военного дела, законы войны и вооруженной борьбы в конкретных исторических условиях. Это отчасти объяснялось тем, что политическое руководство слабо разбиралось в вопросах военного дела, а военные руководители недооценивали его политическую сторону. Учение о войне и армии, получившее в послевоенные годы мощное развитие, в 80-х и 90-х гг. военными кадрами почти не изучалось. Оно не было представлено в высших военных учебных заведениях (кроме Военно-политической академии), им не интересовались политические и военные руководители. К тому же подход к военной науке оказался не диалектическим: в ее определение включались вопросы ведения войны и ее предотвращения, вопросы экономики, а предмет военной науки ограничивался вооруженной борьбой. Вследствие указанных обстоятельств единство учения о войне и армии и военной науки стало давать трещины.

Между тем история развития военной науки показывает, что она была более зрелой теоретически, более действенной, более эффективной функционально тогда, когда политическая и стратегическая составляющие познания войны находились в диалектическом единстве, а не были разрозненными; когда необходимость, по меньшей мере, единого двумерного подхода к войне понимали выдающиеся полководцы, военные теоретики и историки прошлого — далекого и близкого.

После войны в Персидском заливе 1991 г. генерал Халед ибн Султан из Кувейта, бывший во время войны командующим объединенными вооруженными силами, сделал примечательный вывод: «Мой личный опыт войны в Заливе доказал (мне, по крайней мере), что старая поговорка о том, будто генералам политика ни к чему, совершенно не верна. Для того чтобы реализовать и оценить потенциальную угрозу и представить обоснованные рекомендации политическому руководству своей страны, генералам в нашем регионе необходимо хорошо разбираться в политике Ближнего Востока и, более того, в мировой политике». Этот вывод касается генералов всех армий, а не только указанного региона. И не только генералов.

Следовательно, интересы теоретической и практической подготовки военных кадров, способных в диалектическом единстве решать социально-политические и военно-технические стороны военного дела, военного строительства и обороноспособности страны, требуют не только объединения усилий учения о войне и армии и традиционной военной науки, а их интегрирования в единую, общую военную науку на основе научной системы законов войны. Этого требуют и интересы глубокой и всесторонней подготовки кадров высшего и среднего государственного звена, так или иначе занимающихся обороной страны, военным строительством, проблемой войны и мира. Но не только это.

Велико методологическое знание научной системы законов войны как теоретической основы новой военной науки и для правильного понимания диалектики войны и мира в меняющемся мире в начале нового столетия, для решения задач, относящихся к обеспечению военной безопасности государства, поддержания его военной мощи на необходимом уровне. Именно новая военная наука призвана способствовать более глубокому и всестороннему пониманию диалектики мира и войны, их перехода друг в друга, во время которого военная мощь государств, участвующих в этом процессе, их военная сила изменяют лишь свои качественные и количественные параметры и целевое предназначение, но остаются как средство политики, как орудие государства (класса, движения и т. д.), как фактор безопасности, стабильности и т. п.

Если акцентировать внимание на вооруженной борьбе, не исследовать процессы, в которых участвует (применяется) военная мощь, военная сила в мирных условиях, то невозможно решить многие современные вопросы, связанные с применением военной силы, например, в миротворческих актах, в акциях силового давления и т. д. В этом одна из причин, почему проблема безопасности, вышедшая в последние годы на авансцену истории, оказалась слабо теоретически обеспеченной военной мыслью, военной наукой: последняя, оставаясь традиционной, не способна в полном объеме решать проблемы военной безопасности, стратегической стабильности и т. д.

Это важно подчеркнуть, ибо историческое время, когда авторитет, влияние государства существенно зависят от его военной мощи, его военной силы, еще не закончилось. И продолжаться оно будет, по-видимому, еще достаточно долго. В переходные же времена военная сила как средство обеспечения безопасности государства просто необходима. С ее помощью государство обеспечивает свою независимость и свободу развития таким путем, которым оно считает нужным. Без силы нет свободы выбора развития, и нет свободы, если нет силы защитить ее.

Но какой должна быть величина этой силы, чтобы от ее наличия не страдали государство, общество и личность? Какой должна быть его сила, чтобы она не внушала опасения соседним странам? Какой должна быть сила государства, чтобы надежно были обеспечены как его интересы, так интересы общества и личности?

Ответы на эти и другие подобные вопросы на современном этапе истории России должна давать новая интегрированная военная наука, ибо марксистско-ленинское учение в своем прежнем содержании оказалось невостребованным. Но оно оставило концепции, в которых убедительно доказано, что военная сила государства по сути своей — есть средство политики. Она выступает определенной частью военной мощи, а ее основным структурным элементом являются вооруженные силы. Их способность решать поставленные перед ними задачи определяется вооружением, боевой техникой, организацией, социальным составом, моральным духом личного состава, уровнем развития военной теории, управления войсками. Военная сила формируется и развивается на базе определенных экономических условий, ее величина, характер обусловлены военно-промышленным комплексом, его возможностями. Другими структурными элементами военной силы являются научно-техническая мысль, степень ее вовлеченности в решение военных задач, а также собственно военная теория и уровень ее развития. Военная сила зависит и от морального духа народа и личного состава вооруженных сил, от господствующего в стране общественного мнения. В ядерный век военная сила в количественном и качественном отношениях в решающей мере обусловливается ракетно-ядерным оружием.

Эффективность использования военной силы государства зависит как от количественных и качественных ее параметров, так и способов ее применения. Основными формами действия военной силы являются: как крайняя форма — вооруженное насилие, которое может применяться непосредственно в виде материального, физического воздействия, и в форме опосредованной, т. е. в скрытом виде в качестве, например, угрозы. В первом случае военная сила воздействует на материальные силы другой стороны, а во втором — на состояние ее духа, сознание и волю людей. В связи с тем, что прямое, открытое действие военной силы не всегда приносит желаемый результат, многие государства довольно часто используют скрытые формы насилия.

В качестве основных функций военной силы можно выделить следующие: традиционная — как средство достижения победы в войне, действовала на протяжении многих веков. Однако с усилением разрушительной мощи вооружений она стала вытесняться из сферы международных отношений другими, а именно ненасильственными средствами.

Другая функция военной силы состоит в создании с ее помощью выгодных для государства позиций в международных отношениях на различных уровнях — двустороннем, региональном, глобальном. Создание выгодного соотношения сил достигается не только наращиванием собственной мощи, но объединением ее с военной мощью других государств (создание военно-политических союзов, блоков).

Еще одна функция — давление на другие страны (одну или несколько), на систему международных отношений. Нередко эта форма давления перерастала в вооруженные конфликты, в войну.

Можно говорить и о функции военной силы как средстве политического давления на различного рода движения — национально-освободительное, революционное, национальное и т. д., о средстве формирования таким путем обстановки политической и экономической неустойчивости в разных странах и регионах. Применение военной силы с этими целями получило большое распространение в последние десятилетия.

Все большее значение приобретает военная сила в качестве функции обеспечения военной безопасности и стратегической стабильности на различных уровнях.

История свидетельствует, что недостаток военной силы того или иного государства может поставить его в такие условия, что оно может утратить свою самостоятельность и попасть в зависимость от другого государства даже без войны. Но и превышение военной силы — тоже не благо. Не только для других стран, но и для того государства, которое имеет военную силу, намного превышающую разумные потребности.

Столь подробное изложение функций военной силы как в военное, так и в мирное время помогает, по нашему мнению, лучше понять, что на современном этапе развития военная наука должна иметь взгляды, концепции, теории более общие и фундаментальные, чем традиционная военная наука. Ее предметом всегда были связи, отношения (например, цели и средства их достижения), закономерности и тенденции вооруженной борьбы, ее характер, формы и способы протекания на различных уровнях и в различных условиях (последние, как известно, при определенных обстоятельствах «переливаются» в содержание вооруженной борьбы). Анализ таких материальных и духовных факторов вооруженной борьбы, как пространство, время и скорость, огонь, движение, удар, моральный дух, источники и условия устойчивости боевых порядков (оперативных построений), побед и поражений, успехов и неудач в складывающейся обстановке и т. д., как раз и выступает предметом военной науки. Не случайно еще в древности, когда вооруженная борьба и война рассматривались как тождественные явления, были сформулированы правила ведения вооруженной борьбы, ставшие принципами военного искусства.

В наше время эмпирический подход к выработке принципов и правил ведения вооруженной борьбы различной интенсивности, масштабов и продолжительности уже недостаточен. Необходим теоретический подход, предполагающий наличие убедительно разработанной теории вооруженной борьбы с ее научными законами стержнем системы военной науки.

Понять вооруженную борьбу как таковую — значит выяснить, что собой представляет это явление с точки зрения его внутренних процессов, внешних связей и отношений с условиями, в которых оно протекает.

Задача исследования вооруженной борьбы — прежде всего теоретическая. Ее решает традиционная военная наука, стремясь познать формы организации вооруженной борьбы, ее закономерности и тенденции, ход в пространстве и во времени как процесса, который управляется двумя противоположными центрами для достижения поставленных целей.

Изложенное понимание военной науки позволит избавиться от алогичности при определении ее составных частей. Ведь сейчас в военную науку включаются самые разнородные теории и научные дисциплины: предотвращение войны и общая теория войны, теория военного искусства, теория обучения и воспитания личного состава, теория вооружения, военная экономика и т. д. Набор составляющих постоянно колеблется, ибо отсутствует единый метод решения этой проблемы.

Военная наука России в XXI в. — это наука комплексная, интегративная, выходящая за рамки традиционной. В ней выделяются три основных уровня.

Первый, наиболее общий, который можно назвать мегавоенной наукой, имеет своим объектом отношения мир — война, с их материальными и духовными составляющими, военную силу во всех измерениях. Предметом ее следует рассматривать внутренние, необходимые, существенные связи общества в условиях мира и войны, складывающиеся в результате диалектического взаимодействия военной силы с политикой, экономикой, наукой, мыслью, духом и т. д., а также законы, определяющие военное сосуществование, противостояние и противоборство как в мирное время, так и в ходе войны. Важные составные элементы такой военной науки уже имеются в учении о войне и армии (сущность и характер войны, ее причины и условия возникновения, военная мощь государства как единство экономических, социальных, политических, научных, духовных и некоторых других потенциалов, происхождение и природа вооруженных сил и т. д.), а также в теории конфликтов, геополитике и в некоторых других сферах научного знания. Задача состоит в том, чтобы определенным образом структурировать существующие элементы и привести их в систему теоретических знаний.

Второй уровень общей, интегрированной военной науки представляет традиционная военная наука, об объекте и предмете которой уже достаточно сказано выше. Здесь лишь добавим, что и эта наука нуждается в иной систематизации в связи с новыми тенденциями в сфере материальных средств военного дела и вооруженной борьбы различных масштабов и характера.

Третий уровень складывается из таких частных теорий и научных дисциплин, как теория военно-морского искусства, теория артиллерии, военно-воздушных сил и т. д.

Общая и традиционная науки, а также частные военные теории и научные дисциплины диалектически между собою связаны как общее, особенное и единичное на основе научной системы законов войны. Их единство в цельности интегрированной науки — важнейший итог предшествующего развития военно-теоретических знаний, результат их дифференциации и интеграции.

Представляя собой единую теоретическую систему, отечественная военная наука отражает военно-политическую и военно-стратегическую стороны существования государств в условиях и мира и войны во взаимосвязи с материальными и духовными факторами, с геополитическими, геостратегическими, географическими, метеорологическими и иными условиями и обстоятельствами. Важное место в этой системе занимают теоретические положения и выводы о подготовке к войне, ее ведении, о вооруженной борьбе, принципах и правилах ее ведения, о путях и средствах достижения победы в отдельных актах вооруженной борьбы и в войне в целом; военная наука своими средствами все больше участвует в решении проблемы предотвращения вооруженных конфликтов и войн; она исследует также проблемы военного строительства, в первую очередь вопросы организации вооруженных сил, их обучения и воспитания, вопросы управления ими в боевой обстановке и в мирных условиях.

Основными формами теоретического отражения реальности в военной науке являются научные законы, принципы и правила, научные теории, концепции и гипотезы. Одновременно они являются средствами реализации в военной практике, вместе с теоретическими и практическими рекомендациями.

Интегративная, комплексная военная наука призвана способствовать повышению профессионального уровня военных кадров, но она является также фактором подготовки государственных и политических деятелей в интересах обеспечения безопасности страны и поддержания ее оборонной мощи на необходимом уровне.

Завершение формирования единой, интегративной, общей военной науки является приоритетным ответом на требования исторического времени. Эффективность этого ответа во многом зависит от военных кадров, но особенно от уровня государственного сознания и авторитетности государственного управления.

Содержание и направленность военной науки РФ обусловливаются переходным характером ее экономического, социального и политического строя, неоформившейся духовной атмосферой, а также военной политикой и военной доктриной. В свою очередь, выводы и положения военной науки являются теоретической основой и военной политики и военной доктрины.

2. В основе военной политики и военной доктрины

О том, что военная наука и ее законы входят в теоретическую основу военной политики и доктрины, известно давно. И также известно, что реализация этой простой истины — дело исключительно трудное, о чем уже упоминалось. Отношения между военной наукой и военной политикой и доктриной в Российской империи, а затем в Советском Союзе нередко складывались драматично. Так случалось накануне Первой и Второй мировых войн. В первом случае применение военной науки к военной доктрине государства и его военной политике императором Николаем II было признано ненужным и даже вредным, а во втором — ограниченным и непоследовательным. Высшее политическое и военное руководство Советского Союза при выработке военной политики и военной доктрины накануне Второй мировой войны опиралось на военную науку в той мере, в какой считало возможным, а не в силу необходимости. Из-за этого, например, и в политике, и в военной доктрине СССР не нашли должного отражения некоторые новейшие положения и принципы военной науки о стратегической обороне, боевой готовности Вооруженных сил и другие.

Нечто подобное произошло и в период установления военно-стратегического паритета СССР и США, ОВД и НАТО, а затем поддержания его на необходимом уровне. Действительно, в этот период доминирующим было стремление обеспечить мирные условия дальнейшего развития Советского государства; сформировалась и была провозглашена концепция мирного сосуществования государств с различным общественным строем в качестве одного из магистральных направлений его внешней политики. Вместе с тем внешнеполитическая доктрина Советского Союза встречала противодействие со стороны развитых стран Запада не столько из-за идеологических причин, сколько из-за их стремления распространить свое влияние на возможно большее число стран, подчинить их в первую очередь экономически. Противоборство с Западом за влияние в мире требовало от Советского Союза дополнительных и, как теперь ясно, несоразмерных расходов на повышение военной мощи страны и боевой мощи Вооруженных сил. Вследствие этого в интересах военно-промышленного комплекса использовались огромные материальные ресурсы и интеллектуальные силы. В то же время уровень жизни основной массы населения снижался.

Между тем, проводя политику мирного сосуществования, политическое руководство страны то усиливало, то ослабляло свой военный потенциал, что порождало у правящих кругов стран Запада непонимание и недоверие. Но следует сказать, что и советское руководство испытывало недоверие к политике правящих кругов Запада, осуществлявших курс на милитаризацию, неоколониализм и время от времени предпринимавших антикоммунистические походы против СССР и других социалистических стран.

В такой обстановке в обществе создалось положение, когда руководство все делало для того, чтобы население страны как можно лучше усваивало основные положения военной доктрины, заботилось об укреплении оборонной мощи государства и совершенствовании Вооруженных сил, а также о поддержании мощи Организации Варшавского договора, проводило с большим успехом военно-патриотическое воспитание, в первую очередь молодежи, но в то же время фактически отказалось от согласования с обществом концептуальных основ военной политики и военной доктрины. При принятии важных военно-политических решений, выработке военных мероприятий оно все больше отстранялось от общества. Драматическим следствием такой практики стало, например, использование войск внутри страны для разрешения острых социально-политических кризисов в Новочеркасске в 1962 г. и в Тбилиси в 1981 г.

Увеличение отрыва политического руководства от народа и недостатки научной проработки важнейших положений военной доктрины проявились и в том, что военно-патриотическое воспитание становилось все более размытым, во многом декларативным. Особенно наглядно это проявилось после 1985 г., когда начало внедряться так называемое «новое мышление» с его «общечеловеческими интересами», с одной стороны, а с другой — усиливалась деформация единства патриотического и интернационального в политике и военно-патриотическом воспитании в пользу последнего. И, естественно, в ущерб патриотическому. Можно считать, что это обстоятельство стало своего рода началом последующих массовых антиармейских и антипатриотических настроений в советском обществе, которые стали фактом в первой половине 90-х гг. В политической части военной доктрины были и другие противоречия. В частности, речь идет о несоразмерности требований и установок в области производства вооружений и боевой техники с возможностями экономики страны и ее социальной безопасностью. Принятие вызова США на гонку вооружений, а затем научно слабо обоснованное разоружение, на которое расходовались огромные средства, ускорили кризис советской экономики, а вместе с ним и понижение уровня жизни советских людей. Слабости в теоретическом обосновании политических установок военной доктрины на предотвращение войны и осуществление миротворческих функций Вооруженных Сил Советского Союза оказались связанными с нечетко выраженными национальными интересами СССР. Реальная политика политического руководства страны все больше входила в противоречие с провозглашенными в военной доктрине политическими установками. В переговорах с США и другими странами Запада оно не раз шло на односторонние уступки, ослаблявшие позиции СССР на международной арене, так как они (уступки) снижали военную мощь страны и Организации Варшавского договора в одностороннем порядке.

Тюшкевич С.А. О законах войны (вопросы военной теории и методологии). 2-е издание

Тюшкевич С.А. О законах войны (вопросы военной теории и методологии). 2-е издание

В книге раскрываются теоретические положения о сущности, характере, механизме действия и использования законов войны; показана их система, взаимосвязь законов войны и принципов ее ведения; сформулированы теоретико-методологические положения и рекомендации по использованию законов войны в военное время и в мирных условиях.<br /> Книга предназначена для всех изучающих военную историю и теорию, преподавателей, слушателей и курсантов, а также для командиров, военачальников и тех, кто занимается решением современных проблем военной теории и практики.

Внимание! Авторские права на книгу "О законах войны (вопросы военной теории и методологии). 2-е издание" (Тюшкевич С.А.) охраняются законодательством!