Историческое источниковедение: теоретические проблемы. Учебник

Георгиева Н.Г.

Возрастное ограничение: 12+ Жанр: История Издательство: Проспект Дата размещения: 15.08.2015 ISBN: 9785392189403 Язык: Объем текста: 258 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы источниковедения

Раздел II. История становления источниковедения как науки

Раздел III. История формирования дефиниции понятия «Исторический источник»

Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Раздел II.
История становления источниковедения как науки

Для современного этапа развития всех наук характерно усиление процессов дифференциации и интеграции как близких по объекту и предмету дисциплин, так и даже, казалось бы, весьма далеких друг от друга отраслей. Дифференциация в исторической науке возникает по мере накопления знаний, введения в научный оборот новых комплексов исторических источников, а также по мере усложнения процесса познания, более глубокого философского осмысления предмета истории как науки и ее общественных функций. Интеграция способствует тому, что различные науки взаимно обогащаются на основе внедрения новых методологических подходов, вовлечения в научный оборот новых носителей информации, а также в результате восприятия разных методических приемов исследования, ранее не использовавшихся той или иной научной дисциплиной. Оба эти процесса — дифференциация и интеграция — имеют объективный и закономерный характер, обусловленный процессом саморазвития наук. Они многообразны и эффективны для процесса познания, так как способствуют его развитию.

По мере развития исторической науки процесс дифференциации проявился в том, что от нее стали «отпочковываться» различные дисциплины (историография, архивоведение, археография и др.), постепенно превратившиеся в самостоятельные отрасли исторических знаний.

Источниковедение сформировалось в особую отрасль исторической науки, как бы «выросло» из нее, однако при этом связь его с нею не только не ослабевает, но постоянно усиливается. Изначально это обусловлено тем, что исторические источники составляют основу исторического знания и без их профессионального изучения не может быть понято и реконструировано прошлое.

Цель данного раздела состоит в том, чтобы раскрыть смысл и содержание процесса самоидентификации источниковедения, важнейшими признаками которого являются постепенное обогащение теорией, осмысление предмета, объекта, метода, приемов исследования исторических источников и их информации.

Автором избран историографический стиль изложения материала, систематизированного в соответствии с хронологическим методом исследования избранного объекта — историков и их произведений (историографических фактов), в которых отразилась история становления научного исторического источниковедения.

В разделе рассмотрен процесс трансформации первых, порой робких, интуитивно-эмпирических приемов добывания исторической информации из исторических источников до формирования развернутой системы научного изучения исторических источников, способствовавшей становлению современного исторического источниковедения как антропологически ориентированной науки, обладающей особым функциональным (гносеологическим) значением. Эти достижения позволяют оценивать историческое источниковедение как интегрирующую дисциплину в системе гуманитарных наук, междисциплинарные связи в которой осуществляются путем обмена знаниями на теоретическом и информационном уровнях.

Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников

В древние времена, на заре исторической науки, занятие историей считалось искусством и потому имело свою музу — Клио, только казавшуюся наивной и беззащитной. Свои исторические произведения античные и средневековые авторы создавали с ярко выраженной нравственно-воспитательной и идейно-политической целью. Например, в основе грандиозного (почти эпического) труда «отца истории» Геродота из Галикарнаса (V в. до н. э.) лежала идея борьбы греческого мира с восточным. Он стремился к тому, чтобы «прошедшие события с течением времени не пришли в забвение», а «великие и достойные деяния как эллинов, так и варваров» остались в памяти последующих поколений. И в Средние века исторические сочинения, сохраняя публицистический дух, создавались для прославления государей и церковных иерархов, в ком авторы видели главных творцов истории народов.

Убедительность всем рассуждениям историков придавали исторические источники, которые при умелом использовании создавали видимость объективности, истинности и добродетели.

В Новое время исторические источники активно использовались правящими кругами для защиты своих интересов, особенно в борьбе за овладение какими-либо территориями, привилегиями или в спорах с идейными противниками. Это была одна из причин усиления внимания правительств и общества к историческим источникам. Ее следствием явились переделки и искажение содержания, прямая фальсификация исторических источников. Такое отношение приобретало все более широкое распространение — источники становились грозным оружием, усиление мощи которого во многом зависело от квалификации тех, кто владел искусством трактовать смысл информации в угоду заказчика.

Вторая причина — интерес к историческим источникам возникал из-за патриотических побуждений, стремления к познанию прошлого своего Отечества. Собирая источники, выявляя в них наиболее достоверные сведения, авторы создавали исторические сочинения, имевшие и научно-познавательный, и воспитательный характер.

§ 1. Использование исторических источников в трудах античных и средневековых историков

Длительное время историки накапливали источники, мало задумываясь о теоретико-методологическом осмыслении источниковедческих проблем. Работа античных авторов с источниками складывалась на практике и была ориентирована исключительно на получение информации. Поэтому сочинения историков древности, выстроенные на правилах риторики, имели прагматический, а не аксиологический (оценочно-ценностный) характер относительно познавательного значения источников.

Отношение к источникам античных историков. В древности греческие и римские авторы (Геродот, Фукидид, Тацит, Ливий, Аристотель, Полибий и др.) использовали разные источники. Среди них были: письменные документы; записанные изречения оракулов и сочинения прозаиков-логографов; вещественные памятники; личные наблюдения и рассказы очевидцев; данные фольклора, языка, обычаев и др.

Таким образом, с точки зрения современной терминологии, античные историки в своих трудах опирались на сведения исторических источников разных типов.

Геродот специально указывал, что в основе его труда лежали собранные и записанные им сведения, так как он стремился воссоздать, реконструировать прошлое. Для Геродота очевидец (history) — это тот, кто «знает потому, что видел», но видел не обычным человеческим оком, а божественным обозрением всей панорамы общественных событий.

Аристотель (IV в. до н. э.) считал главным в деятельности историка отобразить происходившие события и понять движущие силы их развития, в которые он включал разум, природные задатки человека и его навыки. Процесс познания он разделял на два вида: «диалектическое» — умственное, получаемое из опыта и его объяснений, и «аподиктическое» — достоверное знание о существенных чертах изучаемого объекта. Из аристотелевского учения о познании следовало, что поскольку исторические знания не опираются на опыт, постольку предмет исторического познания — «воспроизведение однократных индивидуальных событий в их голой фактичности».

Этот постулат, с одной стороны, отражал эпистемологические позиции предшественников Аристотеля по «историческому цеху», а с другой — оказал большое влияние на процесс накопления исторических знаний в последующие века. Сложившаяся традиция обусловила общую направленность работы античных историков с источниками — она была нацелена на получение информации, а не на определение познавательной ценности источников.

В то же время нельзя не признать, что для историков древности не было чуждым (ненужным) исследование исторических источников. Они анализировали их свидетельства, сопоставляли сведения об одном и том же факте, пытаясь определить достоверность информации, исходя из здравого смысла и логических рассуждений. Следовательно, в сочинениях древних авторов на практике уже проявлялись элементы критического подхода к источникам.

В историографической литературе сложилось две оценки источниковедческой деятельности античных историков.

Одна — негативная, исключительно критическая. Указывалось, что пользоваться выводами и наблюдениями древних греческих и римских авторов «нужно с величайшей осторожностью», так как «их поразительная любознательность захватывала легко басни и небылицы, а их столь же поразительная фантазия еще больше подкапывает достоверность их сказаний». Подход античных историков к историческим источникам часто определялся как «наивный и дилетантский».

Современные историки иногда поддерживают подобное скептическое отношение к авторам времен античности, говоря, что их «историософские идеи, передававшиеся традицией, были… общи и эластичны…», опирались на циклическую теорию, в которой богам приписывалась возможность вмешательства в деяния и судьбы людей.

Другая точка зрения — позитивная. Она состояла в том, что у античных авторов уже были следы исторической критики исторических источников, но она имела элементарный характер. Античные историки пересказывали содержание исторических источников, отбрасывая информацию, которая противоречила здравому смыслу. Великолепный знаток античной литературы В. П. Бузескул указывал, что «филолого-критический или историко-критический метод обязан своим развитием… совокупным трудам многих. Его зародыши относятся еще ко времени античности (вспомни Фукидида)».

Поддерживая и продолжая такую оценку, современный исследователь А. Л. Шапиро отметил ошибочность излишне критического отношения к источниковедческой деятельности древних авторов. Он заметил, что их вклад в источниковедение был довольно значительным, так как они ввели первые элементы критики мифов, подчеркивая недопустимость приписывания богам того, что было сделано людьми.

Таким образом, ученые древности закладывали основы критического отношения к источникам, в котором главная идея состояла в неприятии того, что им казалось невероятным и невозможным.

Принципы и методика работы с источниками в Средние века (на Руси и Западной Европе). В период раннего средневековья традиции античных историков были утрачены. Методологической основой отношения к историческим источникам стало теологическое (провиденциальное) объяснение истории. Главным, руководящим источником являлись Библия и сочинения отцов церкви. Их влияние заключалось в том, что в них давалась связная, последовательная история деятельности реально существовавших людей. Через Ветхий завет «в средневековую историографию вливались мифы о сотворении мира, о всемирном потопе, о Вавилонском столпотворении и др.». Достоверность всех сведений Библии и творений первых проповедников христианства не подвергалась сомнению. Поэтому средневековые авторы отбросили необходимость критики этих источников, так как подходили к их изучению с точки зрения непреложности божественного Провидения.

Новый период в развитии отношений к источникам породила эпоха Возрождения. Одно из достижений историков-гуманистов — возвращение к принципам античного прагматизма. Оставаясь верующими людьми, авторы этого времени признавали возможность и неизбежность вмешательства Бога в историю. Нестор (гг. рожд. и смерти неизв., втор. половина XI — нач. XII в.) в Повести временны`х лет специальными вставками-рассуждениями историософского характера как бы ненавязчиво и в то же время настойчиво и неоднократно подчеркивал, что все в мире происходит под воздействием божественных или дьявольских сил — природные катаклизмы, политические события, людские невзгоды или радости. «Наводит Бог, в гневе своем, иноплеменников на землю..; междоусобная же война бывает от дьявольского соблазна… Когда же впадает в грех какой-либо народ, казнит Бог его смертью, или голодом, или нашествием поганых, или засухой, или гусеницей, или иными казнями…»

Однако летописец признавал за людьми и возможность проявления свободы воли, которая выражалась в желании прислушаться к предначертаниям Господа: «В год 6611 (1103). Вложил Бог в сердце князьям русским, Святополку и Владимиру, и собрались на совет в Долобске» для обсуждения вопроса о необходимости и своевременности похода на половцев. Призвали и других князей, но не все согласились участвовать в войне. (Так и читается между строк сентенция Нестора, что не услышали они голоса Божьего и не вняли воле Его.) Далее летописец подробно изложил ход военных действий и неустанные обращения русских воинов к Богу, чтобы он даровал им победу. «В день 4 апреля свершил Бог великое спасение, а на врагов наших дал нам победу великую».

Победу русских над половцами летописец объяснял двумя факторами в духе провиденциальной традиции. Во-первых, так было угодно Богу, и, во-вторых, сами русские люди своими благочестивыми поступками заслужили свой военный успех. «И великий Бог вложил ужас великий в половцев, и страх напал на них и трепет перед лицом русских воинов, и оцепенели сами, и у коней их не было быстроты в ногах. Наши же с весельем на конях и пешие пошли к ним. Половцы же, увидев, как устремились на них русские.., побежали перед русскими полками. Наши же погнались, рубя их».

Приведенный отрывок из Повести временных лет раскрывает двуединую цель создания летописи — сохранить память о героических усилиях предков в их борьбе с половцами; совершенствовать нравственность читателя, воспитывая его в преклонении перед Богом, показывая, что при соблюдении всех обрядов (молитвы, обеты, пожертвования в монастыри), предписанных христианской религией, можно заслужить божественное покровительство.

Следовательно, описание причин и хода исторических событий и отражение (описание) их в исторических источниках и сочинениях объяснялись не только Промыслом Божьим, но и благочестивой (с точки зрения религиозного человека) деятельностью людей.

В период позднего средневековья сочетание теологической и психо-прагматической методологии обусловливало подход историков к источникам.

В отличие от раннего средневековья в период Возрождения значительно расширилась источниковая база, что явилось еще одним достижением нового поколения историков. Авторы анналов, хроник и хронографов, летописей и летописных сводов опирались на множество исторических источников разных типов — письменных, устных и, можно сказать, визуальных: «а иному я сам очевидцем был», как записал Нестор в своей Повести временных лет, возродив античную традицию.

Мировоззрение средневековых авторов повлияло и на их интерпретацию информации исторических источников. Она анализировалась не только с позиции здравого смысла (рассудка), но и в связи с политическими потребностями времени, социальным происхождением и положением автора в обществе, а также исходя из целей создания исторических сочинений. Такой подход обусловливал специфику отбора источников и особенности их интерпретации.

Оценивая источниковедческую работу летописцев, В. О. Ключевский писал: «Древняя русская историография знала <уже> некоторые критические приемы и выработала некоторое умение обращаться со своими источниками».

Доказывая свое наблюдение, он приводил в качестве примера так называемую Тверскую летопись (фактически это сборник, составленный уроженцем Ростова в первой половине XVI в.). Ее автор использовал текст древних сводов и даже ссылался на свои источники информации (Новгородская I летопись, Владимирский полихрон или Суздальский свод XII — XIII вв.). Это отчетливо видно из сносок-помет под цитатами («Нов.», «Влад.»).

Критический подход автора Тверской летописи к историческим источникам выражался в том, что он, пользуясь сочинениями своих предшественников, отбрасывал почти все вставные рассказы, которые считал несущественными. Подобный прием был типичен для всех летописцев, начиная с Нестора. Они оставляли (но не пропускали) некоторые годы без записей о том, что происходило, а описание событий других годов иногда занимало несколько страниц. Такой способ отражал теологическую методологию и темпоральную ментальность летописца, который исходил из единого линейного течения времени от сотворения мира до грядущего царства Божия, когда время исчезнет и наступит вечное блаженство.

В основном критический подход писателей позднего средневековья к источникам проявлялся в четырех формах.

Первая — включение исторических источников в канву повествования и пересказ их содержания. Включение источника в текст повествования было характерным для того времени способом сохранения информации и приведения ее в известность.

Выбор источника имел субъективный характер, так как «критика» заключалась в том, что использовались только те материалы, которые казались автору наиболее важными, нравоучительными, отвечающими идеям, ради которых текст и создавался. Провиденциальное мировоззрение средневековых авторов, цель составления летописи или сборника, пожелания заказчиков (князей, церковных иерархов, знатных бояр) — все это обусловило преимущественное сохранение источников, принадлежавших перу образованных представителей господствовавших социальных слоев и отражавших их оценку исторических событий.

Летописи и сборники (Изборники, Измарагды, Патерики) донесли до нас тексты источников разнообразных жанров. Среди них письменные:

• политические, законодательного характера документы (например, договор Руси с греками, Русская Правда);

• предшествующие летописи (А. А. Шахматов доказал, что Нестор в Повести временных лет использовал более ранние летописи и летописные своды 70-х и 90-х гг. XI в.);

• светские и канонические, церковно-нравственные, агиографические (житийные) произведения (Поучение Владимира Мономаха, «Слово Иоанна о верочитных книгах», сочинения игумена Феодосия Печерского, житие Василия Нового);

а также устные свидетельства (Нестор признавал, что часто получал информацию от хорошо осведомленных людей: новгородца Гюряты Роговича; влиятельного киевского боярина Яня Вышатича, прожившего 90 лет, — «…От него же и я много рассказов слышал, которые и записал в летописанье этом…»).

Вторая форма критического подхода реализовывалась методом выбора и сравнения информации или той ее части, которая больше соответствовала концепции летописца или хрониста. Для этого сопоставлялись свидетельства разных исторических источников. Так, сравнивая устные сведения, автор Повести временных лет доказывал знатность происхождения киевского князя Кия: «Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком… Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю (в Византию. — авт.), то, говорят, что великих почестей удостоился у царя, к которому приходил».

Третья форма критического подхода авторов к историческим источникам выражалась в проверке их подлинности. Классический научный пример — памфлет итальянского гуманиста Лоренцо Валла (L. Valla, 1405 или 1407–1457). Как секретарь в папской курии, он имел доступ к подлинникам многих документов и на их основе в 1440 г. написал трактат «О подложном даре Константина» (опубликован в 1517 г.). В период борьбы неаполитанского короля с Римским папой Л. Валла разоблачил один из важнейших документов католической церкви — «Донацию» — подделку о передаче папе Сильвестру I права осуществлять верховную светскую власть в западной части Римской империи, т. е. в Италии.

Приведенный пример свидетельствует о том, что уже на ранней стадии своего становления источниковедение играло немалую роль в политической жизни общества.

Четвертая форма и особенность «критического» отношения средневековых авторов к источникам, проявившаяся и в Западной Европе, и в России, — искажение информации текстов, составленных в предшествующий период. При переписке для сохранения и последующего продолжения тексты древних летописей в XV–XVI вв. беззастенчиво переделывались в угоду официальной версии.

Эту практику заметили многие историки. Так, К. Н. Бестужев-Рюмин отмечал, что летописи этого времени становились все более тенденциозными. По мнению М. Д. Приселкова, для московских летописных сводов XVI в. была характерна систематическая переработка информации в соответствии с современными политическими воззрениями.

Новая редакция (изменение содержания) старых текстов летописей использовалась во второй половине XV в. для обоснования права московского великого князя покончить с вечевыми порядками в Новгороде, подчинить его Москве и объединить в дальнейшем под ее главенством все русские земли в единое государство. Исторически объективно оправданная политическая тенденция приводила к созданию новых текстов летописей, в которых искажалось описание прошлого и представление о ходе российской истории. Трактовкой содержания древних документов в пользу московского государя занимались специально выделенные дьяки Посольского приказа, которые умели «говорить по летописцем русским» и могли использовать свои знания, чтобы доказать новгородцам их «измены давные».

По оценке С. Ф. Платонова, в XVI в. летописи приобретали официальный характер, а само летописание все более становилось делом государственной важности.

Подводя итоги рассмотрения источниковедческих приемов авторов исторических трудов античного и средневекового периодов, отметим, что они продемонстрировали умение манипулировать документом и его информацией, исходя из современной им политической ситуации и практических целей.

Методы критического подхода к историческим источникам, применявшиеся историками эпохи Возрождения, соответствовали уровню их знаний и степени информированности и в целом эпистемологической ситуации того времени, определявшейся общественно-политической и социокультурной обстановкой, менталитетом и мировоззрением средневекового человека. Эти методы были далеки от совершенства.

Со времен античности и позднего средневековья методы и цели использования исторических источников на Руси и в Западной Европе складывалось по одинаковым направлениям: политическая и религиозно-идейная борьба; защита собственнических материально-финансовых интересов; обеспечение преимущественных прав, безопасности и господства отдельных социальных слоев; обоснование династических притязаний.

Деятельность авторов исторических источников и сочинений сохраняла прагматический характер, нравственно-поучительную назидательность и политическую тенденциозность. Использование источников не имело подлинно научного значения для развития источниковедения. Это объяснялось тем, что целенаправленно не ставилась задача постановки и осмысления теоретических проблем источниковедческой критики. Накопление и использование источников осуществлялось на эмпирическом уровне.

§ 2. Использование исторических источников Правительством России и авторами исторических трудов в первой четверти XVIII в.

В конце XVII — начале XVIII в. в исторических сочинениях сохранялись некоторые методы использования исторических источников, апробированные в Средние века. В частности, продолжалась традиция сопоставления информации источников. Например, Алексей Ильич Манкиев (ум. 1723), секретарь русского посла в Швеции, создавая по поручению Петра I свой труд «Ядро российской истории», сравнивал сведения отечественных и зарубежных (шведских, польских) документов. Достоверность их информации оценивалась им с позиций здравого смысла — выверялась возможность или нереальность сообщений о совершавшихся событиях. Однако задачи научной критики источников и необходимость постановки ее теоретических проблем А. И. Манкиевым не рассматривались. Это свидетельствовало о том, что его работа оставалась в рамках тех подходов, которые были характерны для предшествовавшего периода.

Авторы исторических сочинений, писавшие на рубеже XVII–XVIII столетий, с одной стороны, унаследовали от средневековых историков основные историософские идеи (более или менее секуляризовав их), с другой (что особенно важно) — они усвоили высокую требовательность к уровню своей профессиональной работы.

В результате наметился качественный сдвиг в подходе историков к историческим источникам, проявившийся в усилении критики при работе с ними. Это подготовило переход к новому этапу в процессе становления источниковедения как особой отрасли исторической науки.

В начале XVIII в. усилилось сложившееся еще в период образования Российского государства понимание политической ценности исторических документов, той роли, которую они могут сыграть в обосновании политической программы правительства. Одним из тех, кто понял особое политико-идеологическое значение источников, был Петр Павлович Шафиров (1669–1739). Крупный государственный деятель и дипломат, он начал в период Северной войны публикацию дипломатических документов о русско-шведских отношениях с середины XVI до начала XVIII в. Цель издания — обосновать историческую законность стремления России к овладению землями в Прибалтике и закреплению за собой возможности выхода в Балтийское море. Эта публикация служила идеологическим аргументом, оправдывавшим создание Петром I Северного союза прибалтийских государств и начало Великой Северной войны (1700–1721).

Высокая оценка важности исторических материалов в период правления Петра I и Екатерины II подняла решение проблемы их сохранности на государственный уровень. При Петре I был издан ряд указов, нацеленных на сбор исторических источников и передачу их в центральные официальные хранилища. Документы следовало сосредоточивать в архивах действующих учреждений или создавать специальные хранилища для материалов древнего происхождения. Тем самым правительство обеспечивало надежную источниковую базу и свое монопольное владение ею.

Несмотря на понимание законодателем XVIII в. громадной роли исторической документации, перед ним не стояла задача формирования понятийного аппарата исторической науки и, в частности, отыскания термина, объединяющего в одну категорию разнообразные материалы, необходимые для воссоздания истории. Слово «источник» как термин, характеризующий основу исторического познания, не вошел еще в лексикон авторов исторических сочинений и тем более авторов указов.

Поэтому в правительственных распоряжениях с требованием передавать документы в государственные и церковные хранилища или перечислялись разновидности письменных исторических источников («жалованные грамоты», «гражданские летописи», «степенные хронографы»), или использовались обобщающего характера слова «известия», «ведомости», «описания», «материи» и т. п.

Для сбора вещественных раритетов в 1714 г. в Петербурге была основана Кунсткамера (открыта в 1719 г.). Ее основу составила личная коллекция, собранная Петром I во время его поездок в страны Западной Европы. В дальнейшем собрание пополнялось по специальному указу: «Ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человечьи или скотские, рыбьи или птичьи, не такие как у нас, или и такие, да зело велики или малы перед обыкновенными, также какие старые подписи на каменьях, железе или меди, или какое старое и ныне необыкновенное ружье, посуду и прочее, что зело старое и необыкновенное — такожь бы приносили, за что будет довольная дача».

Указом 1720 г. местной администрации предписывалось письменные исторические материалы (рукописи, старопечатные книги) разыскивать и пересылать в Сенатскую библиотеку. Указ 1722 г. требовал изымать гражданские летописи и хронографы из церковных архивов и направлять в Синод. Для осмотра этих материалов и их перевоза назначались специальные нарочные. В Синоде с оригиналов снимали копии. (Оригинал полагалось возвращать на место прежнего хранения.) В результате была собрана обширная коллекция. Однако Синод воспретил публиковать летописи, «боясь, как бы раскольники не воспользовались ими для своих злокозненных умыслов» при спорах с представителями официальной церкви.

Как показала история полемики старообрядцев с посланным к ним проповедником Питиримом, для таких опасений у церковных властей были серьезные основания. Чтобы усилить обвинения староверов в ереси, официальная церковь пошла на использование подлога — так называемого Соборного деяния. Это была подделка, созданная, по некоторым сведениям, по указанию самого Петра I. С помощью такого документа официальная церковь пыталась придать историческое обоснование идеологическому осуждению старообрядцев и вернуть их сторонников в лоно ортодоксального православия. Однако книжники из числа старообрядцев провели подлинно источниковедческое исследование — «Поморские ответы», разоблачившее подделку.

В 1778 и 1791 гг. Екатерина II повторила указ Петра Синоду о собирании из монастырских архивов древних летописей и других «до истории касающихся сочинений». В ее царствование усилиями Академии наук, любителей российских древностей и частично Синодальной библиотеки были изданы некоторые летописи. Публикация осуществлялась не с научной, а с политической целью. Особенно отбирались те летописи, в которых проводилась мысль о древности царствующего в России рода и его преемственной связи с византийскими императорами. Эти первые издания русских летописей не имели еще ни единого и систематического плана, ни подлинно научного сопоставления списков и редакций.

Появление рационалистического объяснения истории, пришедшего на смену провиденциальной методологии, вызвало и новый подход к источникам исследователей XVIII в. Стихийное накопление источников государственными и общественными деятелями, любителями древностей постепенно сменялось на организованный сбор с попыткой систематизации материала, предпринятой историками-профессионалами. Публикаторы и исследователи ставили задачу точного воспроизведения источника с сохранением его формы и полной передачей содержания.

§ 3. Отношение к историческим источникам отечественных историков второй четверти XVIII в.

В собирание исторических источников, приведение их в известность и изучение большой вклад внесли во второй четверти XVIII в. В. Н. Татищев и Г. Ф. Миллер.

Историки этого периода не ставили перед собой особую задачу решения теоретических источниковедческих проблем (в том числе выработку термина, который охватывал бы все вопросы и формы работы с источниками), однако на практике при публикации источников и создании трудов по истории России они постоянно сталкивались с необходимостью специальных источниковедческих исследований. Своеобразной формой реализации этой потребности явилось создание В. Н. Татищевым специального раздела с характеристикой использованных им материалов. Свою «Историю Российскую…» В. Н. Татищев начал с «Предъизвесчения». Этот прием свидетельствовал о новаторстве историка, которое во многом предопределяло его место в истории отечественной исторической науки.

Василий Никитич Татищев (1686–1750) — создатель «Истории Российской с самых древнейших времен» — один из плеяды исторических деятелей, образно называемых птенцами гнезда Петрова. Государственная, административная и общественная деятельность В. Н. Татищева была очень разнообразной: участник Северной войны, дипломат, организатор горного дела, активный администратор и политик, географ и этнограф, историк и публицист, идеолог дворянства и сторонник укрепления самодержавия. В. Н. Татищев вошел в историю отечественной исторической науки как ее «отец», так как его труд стал одной из первых работ, в которых история страны рассматривалась с новых рационалистических методологических позиций.

Как подлинный патриот, одним из главных направлений своей деятельности он считал собирание источников и воссоздание на их основе истории России. Всю свою жизнь В. Н. Татищев разыскивал исторические материалы в государственных, монастырских и частных архивах в разных городах и странах, в которых ему довелось побывать по делам службы. Он снимал с них копии, сравнивал и сопоставлял их информацию, создавая текст своего основного труда. К 1740 г. В. Н. Татищев составил проект публикации большого списка документов: «русских древностей», духовных и других грамот великих князей, материалов соборов, бывших в Руси. Им были открыты и подготовлены к изданию Краткая редакция Русской Правды и Судебник царя Иоанна (1550).

«История Российская…» В. Н. Татищева насыщена разнообразными письменными источниками. В их перечне упомянуты летописи, древнерусские сказания, жития, записки, чины венчания на царство, свадебные разряды, Четьи-Минеи, прологи, дипломатические бумаги и акты. Часть из них по разным причинам не дошла до нашего времени, поэтому историки до сих пор спорят о подлинности и достоверности так называемых татищевских известий, т. е. упоминаний об этих источниках и их информации. Одни не видят оснований для сомнений, другие уверены в том, что В. Н. Татищев слишком часто фантазировал и «додумывал» информацию, которой в реальности не обладал.

Приступая к написанию «Истории Российской…», В. Н. Татищев ставил две цели:

1) собрать исторические материалы и изложить их информацию;

2) сопоставить («увязать») русскую историю с зарубежной (византийской, западной и восточной).

С одной стороны, цели В. Н. Татищева имели исторический, а не источниковедческий характер, так как выявление и обобщение источников было подчинено восстановлению реалий отечественной истории и выяснению причинной связи событий.

С другой стороны, в процессе реализации своих целей В. Н. Татищев проявил себя как источниковед — новатор и практик. Он ввел в научный оборот много новых исторических источников; сравнивая и оценивая их информацию, прокомментировал содержание разных редакций летописей, сказаний, хроник, исторических сочинений на латинском и шведском языках.

Содержание «Истории Российской…» свидетельствует о том, что В. Н. Татищев специально не ставил задачу решения теоретических проблем источниковедения. Его подход к историческим источникам имел эмпирический характер, обусловленный поставленными целями и современным ему уровнем исторических знаний. Однако это не уменьшает значения работы В. Н. Татищева как источниковеда, так как он не только сводил воедино свидетельства летописей и других документов, но критически изучал их.

Кроме того, выполняя свои основные цели, В. Н. Татищев высказал ряд замечаний, анализ которых свидетельствует о его внимании к теоретическим вопросам научно-исторической деятельности и, в частности, к работе с источниками. Метод практической работы В. Н. Татищева с историческими источниками фактически прокладывал дорогу для становления их научной критики.

Прежде всего В. Н. Татищев считал обязательным выявление всех «надлежащих документов», необходимых историку для построения его труда. Сам он при подготовке текста «Истории Российской…» использовал гораздо более широкий круг источников, чем его предшественники, авторы XVII в. Особенно В. Н. Татищев гордился тем, что некоторые летописи имелись в его библиотеке в разных вариантах, позиции авторов которых не совпадали.

Познание истории В. Н. Татищев считал невозможным без достаточной источниковой основы, подвергнутой критическому анализу. Это было принципиальное положение, на которое опиралась вся творческая деятельность историка. Таким образом, не ставя теоретического вопроса об объекте источниковедения, тем не менее он, разыскивая источники и приводя их в известность, немало сделал для пополнения корпуса исторических источников.

Отметим, что сам В. Н. Татищев сосредоточил внимание на изучении письменных материалов — «манускриптов», из которых черпал сведения лингвистического и топонимического характера. Следовательно, исходя из исследовательской практики В. Н. Татищева, можно сделать вывод, что основной частью объекта источниковедения он считал письменные источники, хотя и не отрицал значения устных.

Вопрос о предмете источниковедения В. Н. Татищевым целенаправленно не ставился. Эта теоретическая проблема решалась им также на интуитивно-эмпирическом уровне. Он считал, что работа историка и строителя очень похожа — каждый из них должен уметь «разобрать припасы годные от негодных».

Фактически в этом образном высказывании сформулирована конечная цель (предмет) изучения источников — определение качества их информации, ее достоверности и, следовательно, пригодности источников для научно-исследовательской деятельности, для познания прошлого.

По мнению В. Н. Татищева, «пригодность» источников зависела от степени достоверности их информации. Поэтому обязательность ее определения он рассматривал как важнейшую задачу — «…верность сказания за главное почесться может».

В. Н. Татищев подчеркивал необходимость тщательного анализа исторических материалов и их информации: «басен за истинну и неудобных за бытие не принять, а паче беречься предосуждения и о лучшем древнем писателе, для которого науку критики знать не без нужно» [так в тексте. — Авт.].

Методологический критерий проверки достоверности сведений источника для В. Н. Татищева — ее вероятность с точки зрения здравого смысла. Он призывал с позиций разума (путем логических рассуждений о возможности совершения факта) выяснять достоверность сообщений исторических источников и сочинений предшествующих авторов. Данный прием опирался на характерную для авторов XVIII в. рационалистически-прагматическую философию.

В. Н. Татищев впервые разработал методику определения достоверности информации. Основным критерием выступала степень близости автора источника к описываемому событию. Для этого он разделял все источники на четыре группы:

1) автор — участник;

2) автор — современник;

3) автор писал по прошествии некоторого времени, но использовал документы;

4) автор — соотечественник, хорошо владеющий языком, а не иностранец.

Последний пункт обращает на себя особое внимание, так как напоминает о том, что В. Н. Татищев при определении достоверности информации отдавал предпочтение источникам отечественного происхождения.

Подводя итоги о деятельности В. Н. Татищева как источниковеда, отметим, что его подход к критике источников опирался на рационалистическую философию. Не ставя задачи разработки теоретических проблем источниковедения, он сумел подойти к их решению на эмпирико-интуитивном уровне. Деятельность В. Н. Татищева, связанная со сбором исторических материалов и подготовкой их к публикации, его источниковедческие наблюдения и опыт критического анализа исторических источников высоко оцениваются в отечественной историографической литературе.

В. Н. Татищев работал над текстом «Истории Российской…» с 1721 г. В конце 1740-х гг. он начал переговоры с Петербургской академией наук об издании своего труда, однако это сочинение увидело свет лишь после смерти автора и благодаря усилиям Г. Ф. Миллера.

В 1725 г. после получения диплома бакалавра в Лейпцигском университете в Россию приехал 20-летний Герард Фридрих Миллер (H. F. Miller, 1705–1783). Он начал со скромной должности преподавателя латинского языка, истории и географии при академической гимназии. В следующие периоды жизни был публикатором многих источников и исторических сочинений своих предшественников и современников; участником научной экспедиции в Сибирь; редактором официальной газеты «Санкт-Петербургские ведомости», научно-популярных журналов («Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие») и сборников («Собрание российской истории», первая часть выпусков выходила на немецком языке — «Summlung Russischer Geschichte»); начальником Московского архива Иностранной коллегии, став организатором архивной службы в России, воспитавшим целое поколение талантливых архивистов и археографов.

В результате обширной и разнообразной деятельности Г. Ф. Миллер стал академиком и крупнейшим для своего времени знатоком российской истории. Он первым в России получил звание официального историографа (1748), что подтверждало его право заниматься исключительно историческими исследованиями, открывало доступ в архивы и свидетельствовало о признании его заслуг. Многие историки второй половины XVIII в. писали о большом влиянии Г. Ф. Миллера на зарождение у них интереса к историческим документам и написанию трудов по отечественной истории.

Во время Сибирской экспедиции (1733–1743) и в последующие годы Г. Ф. Миллер собирал письменные документы, вещественные (предметы быта) и фольклорные (устные) материалы. Указанные типы исторических источников он использовал в процессе своих разносторонних исследований по истории: Сибири и проникновения в нее русских путешественников (С. Дежнёва и др.); польско-шведской интервенции начала XVII в. в Россию; российского дворянства; Преображенского и Потешного полков; Академии наук; морских плаваний.

Среди письменных источников в центре его внимания были не только летописи, но и акты, которые до него почти не изучались. Так называемые портфели Миллера (основная их часть до сих пор не издана) представляли собой богатейшую коллекцию копий актов XVI–XVII вв. Ценность этого собрания особенно велика в связи с тем, что подлинники многих актов к настоящему времени утрачены из-за небрежности хранения, неблагоприятных климатических условий и политических обстоятельств.

Таким образом, несомненны заслуги Г. Ф. Миллера для сохранения и пополнения объекта источниковедения (в том числе его типологического и видового расширения).

Его эвристическая и археографическая деятельность способствовала приведению в известность многих ранее неизвестных исторических источников и историко-географических сочинений. Помимо трудов А. И. Манкиева и В. Н. Татищева он опубликовал Судебник 1550 г., Степенную книгу царского родословия, письма Петра I генерал-фельдмаршалу Б. П. Шереметеву, «Описание земли Камчатки» С. П. Крашенинникова и «Географический лексикон Российского государства» Ф. А. Полунина, которому Г. Ф. Миллер помогал не только как издатель, но и как составитель.

Вклад Г. Ф. Миллера в развитие источниковедения определяется и тем, что он первым обратил внимание на теоретико-практическую важность вопроса о принципах методики сбора источников, фиксирования и передачи их информации. Он указывал на необходимость точного воспроизведения внешнего вида исторического документа, сохранения всех особенностей расположения и оформления текста, в том числе орфографии и грамматических оборотов.

Изучение этих элементов позволяло определить время и место происхождения источника, что являлось, с одной стороны, важной процедурой в процессе критического изучения источника, а с другой — создавало прочную источниковую основу научных исторических исследований.

Таким образом, предложенные Г. Ф. Миллером принципы приведения источников в известность поднимали собирательскую и публикаторскую деятельность на более высокий уровень, а также оказали влияние на научные изыскания его современников.

Как и В. Н. Татищев, Г. Ф. Миллер свои исследовательские очерки предварял обзором использованных источников, что свидетельствовало об укреплении традиционной схемы построения исторического труда.

В исследовательских работах Г. Ф. Миллера анализ исторических источников был нацелен на преодоление баснословия. Фактически предмет источниковедческой работы он понимал как выявление в источниках достоверной информации. Его критерий ее проверки опирался на принцип «истинности», определяемой им с позиций рационализма. Выяснение достоверности и ценности информации производилось методом параллельного сопоставления сведений разных источников. Эту практику, заложенную еще средневековыми авторами и продолженную В. Н. Татищевым, Г. Ф. Миллер широко применял в своих исторических сочинениях.

В целом, оценивая значение деятельности Г. Ф. Миллера для развития отечественной исторической науки (в том числе и источниковедения), отметим его главную заслугу — собирание исторических источников, приведение их в известность путем публикации и введения в свои исследования. Он обратил внимание историков на принципы фиксирования найденных источников и методы воспроизведения их текстов.

§ 4. Развитие отечественного источниковедения историками второй половины XVIII в.

На рубеже 1760–1770-х гг. в теоретико-методической работе историков с историческими источниками начали намечаться некоторые сдвиги. Они были подготовлены деятельностью профессионалов (Г. Ф. Миллер, А. Л. Шлецер) и не профессионалов, но любителей русской старины (генерал-майор И. Н. Болтин). Однако ряд авторов второй половины XVIII в. (в частности, М. М. Щербатов) сохраняли приверженность к эмпирической рационалистической методологии, проявлявшуюся в отношении к постановке и решению теоретических проблем источниковедения.

История Георгиева Н.Г. Историческое источниковедение: теоретические проблемы. Учебник

История Георгиева Н.Г. Историческое источниковедение: теоретические проблемы. Учебник

Курс «Источниковедение» входит в блок обязательных учебных дисциплин по специальности «История».<br /> Учебник содержит обобщенную информацию о накопленном историками XVIII–ХХ вв. опыте решения теоретико-методологических и понятийно-терминологических проблем исторического источниковедения. Рассматриваются этапы в истории формирования источниковедения в науку, процесс выработки историками определения понятия «исторический источник» и современное понимание понятия «исторический источник» в свете теории информации, а также история решения историками проблемы классификации исторических источников и современная классификация исторических источников на типы и виды.<br /> Для преподавателей, аспирантов, магистров, бакалавров и студентов, специализирующихся в области гуманитарных наук, а также всех интересующихся историей отечественной исторической науки.

Внимание! Авторские права на книгу "Историческое источниковедение: теоретические проблемы. Учебник" (Георгиева Н.Г.) охраняются законодательством!