|
|
ОглавлениеДля бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГлава 3. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Страна | Индексы | ||||
| Право голоса и подотчетность | Эффективность правительства | Качество законодательства | Верховенство закона | Контроль коррупции | |
| США | 83,89 | 90,91 | 86,60 | 90,52 | 85,17 |
| Великобритания | 92,42 | 89,95 | 96,17 | 92,89 | 93,30 |
| Франция | 88,63 | 89,47 | 85,17 | 88,15 | 88,04 |
| Германия | 93,84 | 91,39 | 92,82 | 91,94 | 94,26 |
| Япония | 85,31 | 93,78 | 83,25 | 89,57 | 92,82 |
| Бразилия | 58,77 | 51,20 | 54,55 | 52,13 | 55,02 |
| Индия | 61,14 | 47,37 | 33,97 | 52,61 | 35,89 |
| Китай | 5,21 | 54,07 | 42,58 | 39,81 | 46,89 |
| Россия | 18,96 | 43,06 | 37,32 | 24,64 | 16,75 |
Источник: World Bank World Governance Indicators, 2013.
Последние десятилетия западные страны пытались усовершенствовать собственную систему государственной службы (и активно пропагандировали эту идею в развивающемся мире) на основе так называемой новой модели управления (new public management), в рамках которой, по замыслу, коррупция и неэффективность госаппарата могут быть преодолены за счет сил рыночной саморегуляции. «Новая модель» управления тесно связана с теорией общественного выбора Дж. Бьюкенена, которая хотя и признает наличие альтруистических элементов в поведении госслужащих, указывает на то, что политические институты не должны полагаться просто на высокий этический уровень занятых в данной сфере людей. В соответствии с данной теорией чиновниками, как и предпринимателями, движут эгоистические интересы. Однако в отличие от частного сектора, где «невидимая рука рынка» приводит к достижению оптимального экономического результата, государственный сектор, защищенный от конкуренции, обречен на меньшую эффективность. Следуя этой логике, в модели государственной службы наряду с принципами субординации, заслуг и беспристрастности, внедрялись подходы, применяемые в коммерческих организациях: конкурентность, сервисный подход, плоские иерархии, использование количественных показателей эффективности и т. д. Результативность этих новаций была разной в различных условиях.
К сожалению, лишь со временем пришло понимание того, что «новая модель управления», разработанная странами «первого мира», далеко не всегда может быть перенесена в развивающиеся страны и страны с переходной экономикой. Неразборчивое навязывание западной практики построения госслужбы привело к резкому падению эффективности государственного управления в этих странах. По данным Всемирного банка, лишь 33% проектов по реформированию национальных систем государственной службы, осуществленных под эгидой данной международной организации в период с 1980 по 1997 г., можно оценить как удовлетворительные. Исследование, проведенное в 2008 г., выявило, что эффективность государственного управления повышалась в результате реформ в сфере государственных финансов и налогового администрирования, тогда как инициированные Всемирным банком проекты по реформированию государственной службы и борьбе с коррупцией к желаемому эффекту зачастую не приводили.
В условиях кризиса большинство стран вынуждены сокращать государственные расходы, в частности, снижать численность государственных служащих и сужать спектр оказываемых государством услуг. Таким образом, как никогда остро встает проблема поиска обновленной модели государственного управления, которая придет на смену во многом изжившей себя new public management и будет способна взять на себя функции по руководству инновационной трансформацией экономики. Очевидно, что нехватка ресурсов на фоне растущей нагрузки на систему государственного управления требует более тщательной работы по развитию человеческого потенциала госслужащих, т. е. повышения эффективности системы отбора и подготовки чиновников, возрождения пошатнувшейся в период рыночных трансформаций веберовской корпоративной этики и поиска новых форм участия со стороны гражданского общества.
Сегодня эксперты сходятся во мнении о том, что универсального рецепта здесь быть не может. Длительная история успехов и неудач Всемирного банка в области реформ государственного управления привела его специалистов к выводу о том, что «если испробованные различные подходы и провалились, то дело не в присущих им недостатках, а в том, что они были ответом на обстоятельства, которые возникли в одном месте, но не возникали в другом». Проекты реформирования систем государственного управления и госслужбы должны в первую очередь опираться на анализ конкретных социально-экономических и политических условий в данной стране, а не исходить из абстрактно-идеологических соображений.
При этом необходимо понимать, что для совершенствования института госслужбы недостаточно одних инженерно-механических средств — окончательное решение всегда будет лежать в плоскости политической и даже идейной. «Действенная политическая мобилизация нуждается в моральной идеологии, способной выдвигать общественные ценности и задачи… В противном случае, без внешней направляющей возникает порочный цикл. Частные и ведомственные интересы, каждый из которых рационален в узкокорыстном плане, в итоге производят коллективно иррациональный результат, подрывается воспроизводство общественных структур, теряются коллективные блага, деградирует материальная и человеческая инфраструктура». Стать выразителем подобной моральной идеологии может стать лишь класс управленцев, обладающих авторитетом в обществе, высокой компетентностью и подлинно социальным мировоззрением. Вероятно, пробелы в миропонимании представителей управленческой элиты (а именно она формирует интеллектуальную атмосферу в обществе в целом) могут быть заполнены с помощью качественного гуманитарного образования, которое «вынуждает нас столкнуться с правдой о самих себе» и приобщает к подлинно величайшим этическим системам мира.
Итак, мировой опыт при всей его противоречивости является весьма значимым источником поиском решений для выстраивания наиболее результативной модели государственного управления экономическим развитием применительно к крайне сложным для России внутренним и внешним условиям.
Усилившееся в самое последнее время политическое давление на Россию со стороны США и руководимого ими западного мира не оставляет для России иного пути, как форсированное научно-инновационное обновление ключевых сфер экономики. Данную задачу невозможно решить, не подняв на принципиально новый уровень всю систему управления экономикой. Прежде всего со стороны государства должно быть предельно четко заявлено и закреплено институционально о системе национальных приоритетов в научно-технической и инновационно-промышленной политике (их разбор был сделан в разделе 2.1 настоящего исследования). Причем управление приоритетными научно-инновационными программами национального значения должно быть выведено на самый высокий уровень правительственной иерархии.
В этой связи крайне важно добиться четкого консенсуса внутри политической и интеллектуальной элиты о том, что сама судьба страны и ее самостоятельное место в глобальном мире зависит от того, насколько быстро и масштабно начнут происходить позитивные сдвиги в нашей экономике, так чтобы реально развернулась инновационная модернизация национального хозяйства. Понимание жизненной необходимости такой стратегии и способов ее осуществления должно стать достоянием и убеждением всего кадрового потенциала, занятого в сфере государственного и муниципального управления. Эти кадры должны пройти профессиональную переподготовку в учебных заведениях системы государственной службы по специальным программам, ориентированным на задачи ускоренной модернизации экономики страны.
Очевидно, в составе администрации Президента РФ целесообразно вывести на адекватный уровень работу с кадровым резервом. Здесь полезно воспользоваться опытом таких стран, как Великобритания, Франция, Япония, которые на систематической основе и достаточно централизовано управляют системой государственной службы в стране, имея для этого особые государственные структуры. В этом контексте еще раз хотелось бы заметить, что в «самой рыночной в мире стране», в Великобритании премьер-министр по должности является и министром по делам государственной гражданской службы.
В составе государственной службы в виде некого высокого органа или комиссии, вероятно, должно быть подразделение, осуществляющее постоянный мониторинг работы министерств и ведомств в направлении модернизации экономики, с тем чтобы была возможность достаточно предметно спрашивать за результаты с лиц, ответственных в государстве за реализацию национальных проектов и целевых программ.
Усиление государственного управления процессами инновационной модернизации экономики, однако, ни в какой степени не должно превращаться в какое-либо подобие диктатуры и должно напрочь исключить любые поползновения бюрократического администрирования, способные снизить уровень предпринимательской заинтересованности в инновациях на уровне корпораций. Жизнь убеждает, что никакие призывы к инновациям и обновлению производства ничего на практике не приносят (в этом неоднократно приходилось убеждаться), если эти задачи не становится органическим компонентом предпринимательского интереса.
К сожалению, облик нашего усредненного российского предпринимателя в части его понимания преобразующей роли науки и изобретений в экономическом прогрессе еще предельно далек от фигуры поведения типичного западного бизнесмена или менеджера. Первопричина данной незаинтересованности в самой истории возникновения нашего предпринимательского сословия — оно складывалось не в результате свободной конкуренции, т. е. естественного отбора, а во многом путем нездоровой унии лиц, оказавшихся в период массовой приватизации рядом с властными структурами, с тем, что названо государством. Поэтому тот слой предпринимателей, который сформировался у нас на начальных этапах рыночных трансформаций, вошел в рыночную жизнь, не имея никакого реального опыта конкуренции на ниве научно-технического новаторства. И факты здесь прямо-таки является удручающими.
Так, проведенный весной 2011 г. «Экспертом РА» анализ инновационной активности крупного российского бизнеса показал, что подавляющее большинство (почти 90%) крупнейших российских компаний оказались не готовы сколь-нибудь детально представить результаты своей инновационной деятельности.
Если в практике высокоразвитых стран компании, прежде всего крупные корпорации играют ключевую роль в финансировании НИР и создании нововведений, покрывая ⅔ и более (в ряде случаев 80–85%) общенациональных затрат на НИОКР, то в России пропорция зеркальная. У нас за счет бизнес структур финансируется ежегодно не более 25% вложений в НИОКР. Критическая недостаточность этих цифр становится предельно нетерпимой, если учесть, что вся сумма вложений в НИОКР в России все последние годы была на уровне лишь чуть более 1% от ВВП (который у нас по абсолютной величине в 6–7 раз меньше по ППС чем в США), тогда как в США доля затрат на НИОКР в ВВП примерно 2,5–2,8%, в Японии — около 3,3, в Израиле — 4,5%.
При всей противоречивости процессов в России все-таки за последние годы в общем поведении нашего предпринимательского сословияначинают обнаруживаться некие позитивные сдвиги. Специальные обследования в части сдвигов в мотивации руководителей и менеджмента в группе средних предприятий обнаруживают достаточно убедительные факты, которые свидетельствуют, что, кажется, «российский бизнес почувствовал вкус к инновациям».
Надо понимать, что характер мотивации поведения предпринимателей зависит не только от них самих, а от того, насколько сильно и четко доносит до них ориентиры своей политики и стратегии государство.
Затянувшийся глобальный финансово-экономический кризис порождает некую неопределенность в части оценки перспектив научно-технического прогресса. Появились публикации, в которых утверждается факт закономерного вхождения мира в некую «инновационную паузу». Одним из способствующих такой паузе обстоятельств является отсутствие для стран-лидеров значимых внеэкономических угроз, на базе которых в прошлые периоды истории только и появлялась жесткая мотивация к открытию новых технологических принципов. Довольно противоречивым оказывается также влияние транснациональных корпораций (ТНК), которые злоупотребляют правом интеллектуальной собственности, тормозя тем самым естественное распространение вширь достижений науки и изобретений.
С другой стороны, при более тщательном анализе можно сейчас в действиях ряда стран (к примеру, в США) заметить устремления создать научно-инновационные заделы для новых возможных длинноволновых процессов НТП.
Дискуссии относительно выбора сценариев могут и далее продолжаться. Но важно понимать, что оптимальный сценарий сложится не на бумаге, а в жизни — лишь в ходе реальных действий. В России нет на самом деле дефицита в части ресурсов, изыскиваемых на цели развития, хотя некоторые эксперты и политические деятели пытаются ссылаться именно на отсутствие у государства ресурсов для активных инвестиций, оправдывая пассивность в инновационных программах. Норма сбережений в стране, как уже говорилось, длительное время находилась на уровне ⅓ от объема ВВП (сейчас — 30%), что на 10–12 процентных пунктов больше реальной нормы накоплений (размера инвестиций в основной капитал). Весьма высоки в стране также возможности для развития внутреннего рынка и соответственно — для расширения спроса на отечественные товары и услуги. Значительную актуальность и реальность запуска имеет целый ряд национальных программ, обладающих гигантским мультипликативным эффектом. Это — программы по развитию инфраструктуры, задачи в области реиндустриализации экономики и обновления производственного аппарата, расширение жилищного строительства и многое другое.
Поэтому сегодня очень важна определенность стратегических ориентиров со стороны правительственных органов и наличие устойчивых действий в этом направлении. Именно этого, похоже, более всего ожидают предприниматели, осознавшие важность инновационно наполненных стратегий бизнеса. Что касается ожиданий среднего бизнеса от экономической политики, замечает в редакционной статье журнал «Эксперт», то они сводятся к одному. Правительство должно занять такую же наступательную позицию в отношении преодоления стагнации, как и сами компании.
Со стороны нашего государства в этих условиях требуется четко продемонстрировать предпринимателям и всему обществу, что объявленные намерения перейти к новой модели экономического роста и осуществить в достаточно короткие сроки инновационную модернизацию главных секторов экономики являются не просто декларацией или каким-то политическим маневром, а подкрепляются реальными действиями властей, в том числе тем, что они обеспечивают поддержку инновационно ориентированным предпринимателям.
3.2. Повышение эффективности взаимодействия государства и корпораций. Государственно-частные партнерства
Государственная политика по интенсификации инновационной модернизации экономики успешна тогда, когда удается полновесно заинтересовать в этом корпорации, являющиеся главным предпринимательским субъектом в современной системе хозяйства.
Определить исторический момент возникновения корпораций, как экономических субъектов, весьма затруднительно. Появление первых корпораций обычно связывают с началом XV–XVI вв., т. е. относят к периоду первоначального накопления капитала того момента, когда корпорации представляли собой особый уклад, синтезирующий социальное и экономическое объединение.
Корпорация — это социально-экономическая система, которая может использовать для обеспечения своего функционирования территориально распределенный (в том числе международный) подход, при этом формируется диверсифицированный организационно-производственный, торговый и финансовый комплекс с единым центром принятия стратегических решений и наличием филиалов (представительств). При этом могут быть использованы новые организационные формы хозяйствования, а также отличные от традиционных инструменты и способы управления корпорацией.
Влияние крупных корпоративных структур на экономическое развитие отдельных регионов нередко сильнее, чем государства, особенно если одна корпорация обеспечивает более половины налоговых поступлений в бюджет региона. Отсюда можно заключить, что взаимодействие корпораций и государства основывается на институциональной модели.
Институциональная модель взаимодействия государства и корпораций, как особого сегмента национальной экономики, представляет собой совокупность сложившихся на определенной территории формальных и неформальных норм, правил и практик их взаимодействия. Корпоративные структуры, базирующиеся в конкретном регионе, должны в полной мере учитывать в своем функционировании и развитии государственные интересы, а также одновременно корпоративные структуры должны учитывать и мировые тенденции, адекватно реагировать на поведение мировых рынков товаров и услуг.
Существует две основные концепции взаимодействия (с институциональной точки зрения) корпораций и государства, которые можно определить как собственно корпоративную и этатистскую.
В первом случае уровень зависимости федеральных и региональных органов власти от деятельности крупных корпоративных структур весьма значительный. Это связано с тем, что в рамках дефицита федерального или регионального бюджетов корпорации обеспечивают часть обязательств и планов государства (региона) за счет собственных финансовых ресурсов, что на практике может привести к сращиванию политических и экономических интересов. Исключительная важность крупных корпоративных структур для бюджета и социальной стабильности в регионе позволяет им устанавливать прочные связи с региональными органами власти с опорой на поддержку федерального центра.
Во втором случае предполагается доминирование руководства государства или региона, которое формулирует основные организационные и экономические условия функционирования и развития крупного корпоративного бизнеса в государстве (регионе). В рамках этатистской концепции государство обладает рычагами воздействия на руководство крупных корпоративных структур, которые могут стимулировать последних к участию в решении важных социальных проблем государства или региона.
В рамках указанных концепций могут развиваться иные схемы и модели взаимодействия крупного корпоративного бизнеса и государства, в частности, А. Е. Чирикова и Д. А. Резников выделяют несколько распространенных схем взаимодействия крупных корпоративных структур и государства, сложившихся в российской экономике:
• схема добровольного принуждения, когда органы исполнительной власти в обязательном порядке рекомендуют корпорациям принять участие в финансировании важнейших социальных, политических и/или экономических программ;
• схема патронажа предполагает участие крупного корпоративного бизнеса в реализации приоритетных или значимых государственных или региональных программ, при этом государство формирует для таких корпоративных структур особые условия хозяйствования;
• схема конкуренции, в рамках которой рыночный успех той или иной корпоративной структуры определяется активностью взаимодействия последней с государством по значимым социальным, политическим, экономическим и прочим вопросам.
По нашему мнению перечисленные выше схемы взаимодействия корпораций и государства, во-первых, свойственны не только российской экономике, поскольку экономика прочих развитых стран характеризуется аналогичным сотрудничеством бизнес-структур и органов исполнительной власти. И, во-вторых, перечисленные выше схемы в большей степени политизированы и характерны для завершающего периода институализации отношений государства и корпоративных структур, поскольку за последние годы организационно-экономическое и правовое пространство взаимодействия двух ведущих факторов, определяющих специфику национального социально-экономического развития, существенно изменилось — произошел переход от моноцентризма взаимодействия к полицентричным отношениям. Это обуславливает повышение эффективности и развитие адаптивных форм кооперирования интересов государства и корпораций.
Внимание! Авторские права на книгу "Инновационное наполнение инвестиционной политики. Монография" (Отв. ред. Кушлин В.И.) охраняются законодательством!
