Уголовный закон Древней Руси. К 1000-летию Правды Русской. Монография

Зюбанов Ю.А.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 31.03.2016 ISBN: 9785392207077 Язык: Объем текста: 304 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Глава 1. Договоры Руси с Византией о «Мире и любви»

Глава 2. Влияние вероучений на уголовные положения Правды Русской

Глава 3. Реализация канонических запретов в церковных уставах

Послесловие

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 2.
ВЛИЯНИЕ ВЕРОУЧЕНИЙ НА УГОЛОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ПРАВДЫ РУССКОЙ

2.1. Летописание Правды Русской

На территории русского государства после принятия новой религии в 988 г. начинает действовать единое христианское правовое пространство. Руссы отвергают языческое верование и «с радостью» меняют его на чистое религиозное учение, исповедуя «правильную и неуклонную веру». Князь Владимир видит в своих подданных «новых людей», которые осваивают «учение книжное» и живут «по Божьему устроению». Библейские каноны стали господствовать среди народов, населявших Древнюю Русь, и в первую очередь этот процесс затрагивает сферу уголовного законодательства.

По мере укрепления русской государственности, как справедливо отмечает Ф. Л. Морошкин, прежняя «форма законодательства, развитая под влиянием божественного начала… не могла оставаться неизменной». Древняя «тесная форма права должна была развернуться, дабы обнять новое отношение», сформированное на поприще христианской справедливости. «Старинные изречения юридического разума, ответы оракулов, дедовские обычаи и нравы, чреватые разнообразием положений, осемененные возбужденным разумением, оплодотворяются и разрешаются в текущее законодательство», соответствующее новому вероисповеданию.

Из дошедших до современности кодификаций отечественных уголовно-правовых норм самой ранней является Правда Русская. Летописец повествует о том, что в 1016 г. Ярослав, вернувшись после победы над Святополком в Новгород, одарил новгородцев деньгами «и отпусти их всех домовъ, и давъ имъ правду, и уставъ списавъ, тако рекши имъ: по сей грамоте ходите; яко же списах вамъ, такоже держите. А се есть правда руская».

Князь Ярослав издает законы письменные на языке славянском. Что мог положить он, «набожный до суеверия», в основу своего Устава? Ответ на этот вопрос, с учетом изменения религиозного вектора молодого государства, понятен и содержится в апостольском послании: «Ибо никто не может положить другого основания, кроме положеннаго, которое есть Иисус Христос» (1 Кор. 3, 11). Данный вывод подтверждает Н. М. Карамзин, описывая жизнь великого князя российского. Ярослав начал «строить монастыри: первыми из них были в Киеве монастырь Св. Георгия и Св. Ирины. Сей государь, по сказанию Летописца, весьма любил церковные уставы, духовных пастырей и в особенности черноризцев; не менее любил и книги Божественные; велел переводить их с Греческого на Славянский язык, читал оные день и ночь, многие списывал и положил в церкви Софийской для народного употребления. Определив из казны своей достаточное содержание Иереям, он умножил число их во всех городах и предписал им учить людей грубых; видел успехи Веры и радовался, как усердный сын церкви и добрый отец народа». Князь постигает премудрость Божью, и за это народ его нарекает Ярослав Мудрый. Столь лестное прозвище он обретает, в том числе, за деятельность по написанию главного законодательного акта — Правды Русской.

Необходимо сразу оговориться, что известие о дате издания памятника заподозрено в достоверности. До настоящего времени ни одна из перечисленных дат издания памятника не признана абсолютно достоверной и нет единства мнений по вопросу о времени его создания. Новгородская первая летопись повествует о том, что в 1016 г. князь Ярослав издает законы письменные на языке славянском. Вернувшись после победы над Святополком в Новгород, он одаряет новгородцев деньгами «и отпусти их всех домовъ, и давъ имъ правду, и уставъ списавъ, тако рекши имъ: по сей грамоте ходите; яко же списах вамъ, такоже держите. А се есть правда руская». Софийская первая летопись содержит описание событий 1019 г., где говорится, что после бегства Святополка Ярослав принимает власть во всей Русской земле. Перед дарованием закона «нача Ярослав вои делити: старостам своим по 10 гривен, а смердом по гривне, а Новогородцем по 10 гривен. И отпусти я вся домов и дав им правду и устав; списав грамоту, рече: «По сему ходите и держите, яко же списав вам»». И далее следует текст: «Устав великого князя Ярослава о судех. Суд о душегубстве. Правда Руская». В 1034 г. самовластец русской земли великий князь Ярослав идет «в Новегород и посади сына своего Владимира в Новегороде и епископа постави Жиряту и людем написа грамоту, рек: «По сеи грамоте дадите дань»».

Указанные в летописях даты претендуют на первенство, и отношение исследователей к этому вопросу неоднозначно. Так, А. Шлецер, впервые издавший памятник в 1767 г., пишет, что изложенные в Правде Русской древние законы «просты, по причине древности наречия невразумительны, в течении судных дел неупотребительны». Несмотря на эти недостатки, они точно отображают тот век, в котором они написаны. Их «величественная краткость в выражениях, их обстоятельная подробность в материях, их удивительное сходство с другими Северными законами» являются очевидными знаками «глубочайшей древности». В критических примечаниях к закону автор уточняет, что текст новгородского летописца, по которому сделано издание, «довольно древен… и написан на тряпишной бумаге». В нем Ярославов закон «поставлен в 1016 году».

Татищев В.Н. при написании истории российской в 1773 г. излагает свою версию дарования новгородцам грамоты судебной. Победив Святополка в войне междоусобной в 1020 г., Ярослав, «показав прилежность и храбрость сею великою победою, пришел в Киев со всем войском, и приял паки престол отца своего; начал войска жаловать главным старейшинам по пятидесят, другим умаляя, простым же воинам по гривне, також и Новогородцов одарив, отпустил в домы, и дал им грамоту судебную, по чему им судить».

О древнейшем характере первого кодекса в истории государства Российского пишет Н. М. Карамзин (1815 г.). Блестящее и счастливое для русского государства правление Ярослава оставляет в России памятник, «достойный великого Монарха. Сему Князю приписывают древнейшее собрание наших гражданских уставов, известное под именем Русской Правды». Историк не называет год летописания законов Ярославовых, но события, связанные с победой над Святополком, описаны им под 1019 г. По его предположению, «еще в Олегово время Россияне имели законы; но Ярослав, может быть, отменил некоторые, исправил другие и первый издал законы письменные на языке Славянском». Это были государственные, или общие для всего отечества законы — «верное зерцало тогдашнего гражданского состояния России». Устав Ярослава содержит «в себе полную систему нашего древнего законодательства, сообразную с тогдашними нравами». Его главная цель — обеспечить личную и общественную безопасность и неотъемлемость собственности.

По мнению Ф. Г. Эверса (1835 г.), летописи сохранили для потомков закон Ярославов, известный под именем Правды. После победы над Святополком он «сделался спокойным обладателем престола. Он наградил своих воинов, но преимущественно пред всеми Новгородцев. Старейшинам роздал он по десяти гривен, рядовым по гривне, а Новгородцам каждому по десяти гривен и даде им правду, и устав списав глаголав тако по сей грамоте ходите». Так возникла «древняя законодательная грамота Руссов, данная непосредственно Новгороду и вскоре получившая силу Закона в России, не имевшей еще никакого другого письменного Законодательства». В дальнейшем к нему были присовокуплены новые узаконения, сделанные его сыновьями. Автор исследования о древнейшем русском праве, ссылаясь на Софийский временник, заключает, что «временем обнародования сего закона с немалым правдоподобием можно положить 1020 г.». Свое заключение автор объясняет следующим образом: «Победа Ярослава над Святополком относится к 1019 году, следовательно и признательность его к Новгородцам приобретшим ему победу своею кровью, не могла ранее сего ознаменоваться дарованием им Закона; во всяком же случае едва ли можно относить оное к гораздо позднейшему времени, хотя и вероятно, что раздача денежных наград последовала ранее, прямо после окончания похода». Комментируя первую статью о праве мщения, Ф. Г. Эверс пишет, что «закон сей, очевидно, носит на себе печать своего времени, о собою одним доказывает уже подлинность Правды. Россия во времена Ярослава стояла еще на той ступени, когда действует право мести; семейства еще строго соблюдали оное». По сути, это «письменное утверждение обычая», принятого с незапамятных времен.

Оригинальное суждение относительно даты составления первого русского закона излагает в 1841 г. А. Н. Попов. В своей магистерской диссертации он проводит исследование памятника по отношению к уголовному праву и высказывает сомнение, «что именно эта Правда дана Новгородцам, на первый раз». Обстоятельства, при которых появляются письменные документы, а также другие упоминания о них, относящиеся к 1020 и 1033 гг., приводят его к выводу, «что таких грамот было несколько, — на всех грамотах Ярославлих. В летописце Новгородском мы встретили показание об грамоте Ярослава под 1016, в Соф. и Ник. под 1020… Можно предполагать, что говорится об двух различных грамотах. Это предположение становится вероятнее при следующем показании Никоновской летописи под 1033 годом: Ярослав, поставив в Новгороде Эпископом Луку Жидяту, дает новую грамоту, говоря: по сей грамоте дайте дань. Это ясно указывает на другую грамоту. При каждом важном случае Князь дает новую грамоту в подтверждение прежней, изменяя некоторые условия и прибавляя новые». По мнению автора, все три грамоты, данные князем, не являются Правдой Русской. Ее изложение в летописи является как бы отражением общего действующего на то время законодательства, и «летописец вносит Правду не как грамоту Ярослава, но вообще как письменный памятник, относящийся к его царствованию. Памятник законодательный и по тому вносит в то место Летописи, где говорится об законодательной деятельности Ярослава». Формирование памятника начинается «с Ярослава и продолжается до Владимира Мономаха, образуя несколько степеней; потому Пр. есть ряд постановлений, следовавших один за другим повременно в продолжение целого столетия (от 1016 до 1125 года, смерти Владимира М.)». Заключает свое исследование А. Н. Попов выводом о том, что «Русская Правда не есть Ярославова грамота, данная Новгороду, и даже не местное Новгородское законодательство, но обще-Русское».

Исследуя русскую историю, М. П. Погодин в 1846 г. пишет, что содержание Русской Правды «соответствует совершенно положению России ее времени, и не представляет никакого противоречия с Историей». Он дает отпор тем авторам, которые заподозрили ее в подлинности и считают подложной. По его анализу, Правда Русская не дошла до нас ни в подлиннике, ни в списках с официальными признаками достоверности. На сей счет он отвечает, что «подлинных законов не только из Древности, но и из Средних времен, не осталось ни у нас, ни в других Государствах Европейских. Требовать такой подлинности — значить требовать невозможного. С такими требованиями мы должны отказаться ото всей Европейской Истории, древней и новой, вместе с Русскою». Погодин предполагает, что церковный устав Владимира «первый письменный, подал мысль и Ярославу написать гражданские законы — Русскую Правду» и свой церковный устав. Авторство князя Ярослава у него не вызывает сомнений по той причине, что его имя упоминается во всех списках этого документа. Местом написания является Новгород: во-первых, потому что только новгородцев именовали «словенами». Во-вторых, «Русская Правда встречается только в Новгородских летописях». По его мнению, «Правда дана в 1016 году, под коим в Новогородской летописи, где она помещена, сказано: «и дав им Правду, и устав списав глаголав тако: по сей грамоте ходите, якоже писах вам, такоже держите. Правда Роськая. Убьеть муж…» и пр.». Новгородская летопись, где помещен этот закон, заключает автор, «есть летопись древняя, коей есть список даже 13 или 14 века».

Н. В. Калачов в 1847 г. публикует текст Русской Правды четырех списков разных редакций. Старейшей из них является Правда Ярославля по «новогородскому списку». Перед ее изложением автор помещает отрывок со словами летописи, что «в лето 1016 Ярослав идее к Кыевоу, седе на столе отца своего Володимира, нача вои свои делити: старостам по десяти гривен, а смердом по гривне, а Новгородцем по 10 гривен всем. И отпоусти их всех домов. И дав им Правдоу, и Оустав списав, глаголав тако: по сеи Грамоте ходите, якоже писах вам, такоже дерьжите».

В описании истории России С. М. Соловьева (1854 г.) подробно описан характер и заслуги князя Ярослава. По отзыву автора, «он был хромоног, но ум у него был добрый, и на рати был он храбр… был христианин и сам книги читал». Несмотря на то, что год издания памятника не приводится, но к его времени правления относится и «первый писаный устав гражданский, так называемая Русская Правда». Это событие, по хронологии автора, произошло после того, как в 1019 г. Ярослав со своей дружиною одолел Святополка и «сел в Киеве на столе отцовском и дедовском, проживя на севере 28 лет. Новгородцы были отпущены домой и оделены щедро: старосты получили по 10 гривен, смерды — по гривне, а горожане все — по 10».

Не конкретизируя дату изложения Правды, В. Л. Лешков (1858 г.) выражает свое суждение, согласно которому «Русская Правда не есть только документ, но преимущественно источник и выражение права, господствовавшего в древнейшей Руси. Ярослав, как и последующие князья-законодатели не были сочинителями, авторами Правды, а только собирателями и редакторами юридических убеждений, господствовавших в их время в народе. Эти убеждения приобретаются медленно, меняются еще медленнее, и служат почвою для сборников целые века. Чего не подметит и не соберет один из законодателей, остается в народных обычаях до следующего деятеля, который вносит в акт свой посильный сбор, и вызывает наследников к той же деятельности. И только все редакции вместе могут послужить зеркалом всей суммы юридических понятий и установлений известного народа, в известную эпоху». Под определением Ярославовой Правды автор разумеет «весьма небольшое количество статей, составляющих предполагаемую подлинную редакцию В. Ярослава». Это 17 статей, говорящих только «об убийстве и воровстве, нанесении ран и вообще о праве уголовном».

Исходной точкой развития письменного отечественного права Н. Л. Дювернуа считает Правду Русскую. В магистерской диссертации (1869 г.) время создания памятника им обозначено по «Новгородской летописи древнейшего состава». Сразу же «по занятии Ярославом киевского стола, под 1016 г., летописец рассказывает о наградах, которые он дал воинам, отпуская их домой, и заключает: «и дав им Правду и устав списав, глаголав тако: по сей грамоте ходите, якоже писах вам, такоже держите»… Из предпосланных новгородским летописцем слов можно заключить, что он считал этот акт весьма древним. Таков он и в самом деле». В своем исследовании историк моделирует и как бы восстанавливает события тех дней, после того как рукопись попала в руки новгородского переписчика. По его версии, события развивались так: «Имея в руках старинный акт с именем Ярослава, летописец, мало вникая в его содержание, занес его в свою летопись под тот год, под который ему казалось более уместным. В результате вышло, что новгородцы получили от кн. Ярослава грамоту, в которой есть, правда, Суд Ярослава, но нет никакого жалованья, и сверх того есть статьи, очевидно позднейшего происхождения». По его мнению, в Правде Ярослава встречаются все те положения, которые характерны для закона русского дохристианского периода, а потому заключает автор: «Русская Правда в ее древнейшем составе обращена в доисторическую глубину народной жизни. В ней мы находим истинные законы отцов и дедов». Документ «оттеняется в старой письменности характером устава, носящего в своей основе волю известного лица, великого князя Ярослава».

Творцом первого русского письменного закона И. Д. Беляев называет Ярослава. В лекциях 1879 г. по истории русского законодательства он отмечает, что «по свидетельству летописей, Ярослав первоначально написал Правду для новгородцев в 1019 году, когда, по изгнании Святополка, окончательно завладел Киевом. В летописи сказано, что Ярослав «нача вой делити: старостам своим по 10 гривен, и отпусти я домов; и дав им правду и устав, списав грамоту, рече: посему ходите и держите, якоже списах вам» (Соф. 134)».

В. О. Ключевский в 1904 г. издает курс русской истории. По объяснению автора, Правда является отражением русского гражданского общества XI в. Проведенный им разбор древнего документа приводит к заключению, что это «памятник собственно древнерусской кодификации, а не древнерусского законодательства», который вырабатывался «не менее полутора столетий». Роль первого кодификатора принадлежит князю Ярославу, который в 1016 г. «отпуская домой помогавших ему в борьбе со Святополком новгородцев, будто бы дал им «правду и устав списал», сказав им: «… по сей грамоте ходите, якоже списах вам, такоже держите». Вслед за этими словами приведена краткая редакция Русской Правды с дополнительными постановлениями сыновей Ярослава». В. О. Ключевский является сторонником церковно-судного происхождения Правды. Эта важная для истории нашего древнего права работа проходила под руководством духовенства, потому что «никакой другой класс русского общества не обладал тогда необходимыми для такой работы средствами, ни общеобразовательными, ни специально-юридическими».

К 200-летию открытия Правды Русской был подготовлен комментированный текст списков памятника под редакцией Б. Д. Грекова (1940 г.). Наиболее древними почитаются Академический I и Археографический I, которые находятся в Новгородской первой летописи младшего извода. В Академическом I списке текст Правды Русской «записан под 1016 г. вслед за рассказом о победе Ярослава над Святополком, после которой Ярослав «оделил» новгородцев (л. 48 об.— 49): …«нача вои свои делити: старостам по десяти гривен, а смердом по гривне, а новгородцем по 10 гривен, всем, и отпусти их всех домов; и дав им правдоу и оустав списав, глаголав тако: по сеи грамоте ходите, тако же писах вам, тако же держите»». Вслед за этими словами непосредственно начинается текст законоположения: «Правда роськая. оубьет моуж моужа…». Текст Археографического I списка помещен на л. 79 об.—82, и в нем «под 1016 г. после известия о даровании Ярославом Владимировичем грамоты новгородцам и начинается киноварным заголовком: «А се ес(ть) Правда роскаа»». Палеографическое исследование Академического I списка показывает его древний характер. Написание «рукописи тщательное, старательное. Но вместе с тем много подчисток и исправлений, которые сделаны так же старательно. В целом видно, что писец переписывал текст, точно копируя буква за буквой, ничего не изменяя и ничего не прибавляя и не убавляя, старательно следя за каждой буквой и потому замечая во-время ошибки, которые тотчас при самом списывании и исправлялись им». На основании изложенного делается вывод о том, что текст Академического I списка «переписан с большой точностью».

Коллектив ученых под руководством С. В. Юшкова в 1952 г. продолжил исследование памятников русского права, в том числе Правды Русской. Относительно времени и обстоятельств ее возникновения высказывается суждение, что нормы «появились в результате законодательной деятельности княжеской власти. Они отражали потребности развивающегося феодального государства в установлении правопорядка, отвечающего интересам господствующего класса». Введение к постатейному комментарию называет краткую Правду древнейшей редакцией. Она подразделяется на четыре части: Правду Ярослава (ст. 1–17); Устав Ярославичей (ст. 19–40); Покон вирный (ст. 42) и Урок мостников (ст. 43). Относительно времени сложения указанных частей и всей краткой Правды в целом «в литературе нет еще установившейся точки зрения». Краткая редакция правды помещена «в Новгородской I летописи под 1016 г.», где ей предшествуют слова: «Ярослав иде к Кыеву, седе на столе отца своего Володимира, и абие нача вои свои делите: старостам по 10 гривен, а смердом по гривне, а новгородцом по 10 гривен всем, и отпусти их всех домов и дав им Правду и Устав списав, тако рекши им: «по се грамоте ходите, якоже списах вам, такоже держите»». На основании известия летописи «ряд историков (акад. Б. Д. Греков, Л. В. Черепнин, А. А. Зимин) склонны полагать, что Древнейшая Правда была составлена Ярославом около 1016 года».

Высокий уровень русского законотворчества в этот период отмечает М. Н. Тихомиров (1953 г.). Он пишет, что в «Софийской первой летописи имеются два известия об Ярославовых грамотах. Первое из них помещено под 1019 г. и имеет полное сходство с таким же известием, находящимся в Новгородской первой летописи младшего извода под 1016 г. Рядом с этим в Софийской первой летописи встречается другое известие, относящееся к 1035 г. В нем говорится о том, что Ярослав, посадив князем в Новгороде своего сына Владимира и вместе с ним епископа Жидяту, дал новгородцам грамоту». Несмотря на то, что известие Новгородской летописи заподозрено в достоверности, автор пособия для изучения Правды Русской пишет: «Содержание Краткой Правды с несомненностью говорит о ее раннем происхождении». Он склоняется к версии, что «Правда Ярослава была основана на более раннем памятнике. Таковы первые 10 статей», которые могут быть названы «Древнейшей Правдой». По своему составу памятник «явно делится по крайней мере на две части: первая может быть названа Правдой Ярослава, вторая — Правдой Ярославичей», на что указывает терминологические особенности обоих частей источника.

Наиболее полное исследование памятника относительно даты его летописания проводит А. А. Зимин в своей монографии, которую завершает в 1980 г. Во вступительной статье к этой работе В. Л. Янин пишет, что «А. А. Зимин разработал тщательно продуманную и доказанную в целом хронологическую схему формирования главного юридического кодекса Древней Руси. Возникновение Древнейшей Правды в Новгороде в качестве льготного законодательного акта Ярослава Владимировича в ответ на помощь, оказанную ему новгородцами в критический момент 1016 г.». А. А. Зимин подробно разбирает все обоснования, в том числе «соображения» И. А. Стратонова, И. И. Яговкина, Б. А. Романова, М. Н. Тихомирова, Б. Д. Грекова, М. Д. Приселкова, Н. А. Максимейко, С. В. Юшкова, М. Б. Свердлова и многих других. На основании анализа, «итоги исследования текста Древнейшей Правды, по мнению А. А. Зимина, могут быть сведены к следующему. В 1016 г. князь Ярослав Владимирович составил первый на Руси опыт кодификации древнерусских законов (Древнейшую Правду, или Правду Ярослава)».

В 1984 г. в издании «Российское законодательство» под ред. О. И. Чистякова опубликованы тексты Правды Русской и постатейный комментарий к ним. В работе подвергаются анализу наиболее известные публикации авторов о времени появления документа. Так, Л. Гетц высказывает «мнение, что древнейшую часть Русской правды надо датировать IX или даже VIII веком… как запись восточно-славянского обычного права «доваряжского» времени». С этой идеей соглашается Б. Д. Греков, утверждая, что «древнейшую часть Русской правды следует датировать VII–VIII веками». В. Н. Татищев считает, что «нормы Краткой Правды значительно древнее Ярослава». Первооткрыватель нового списка Н. М. Карамзин даже «в Пространной Правде видел «от начала до конца» законодательство князя Ярослава». Нормы закона И. Ф. Эверс рассматривает «как местное, русское право», а «первые 18 статей Краткой Правды — законодательство Ярослава». Концепцию «местного, славянского происхождения древних норм Правды» развивает И. Раковецкий. Э. С. Тобин пишет, что Правда «в первоначальном виде возникла до появления на Руси княжеской власти и не имела специфического новгородского характера». Изложенный диапазон мнений приводит авторов к выводу, что «вопрос о времени составления Древнейшей Правды спорен. Важнейшим аргументом в пользу составления ее Ярославом в 1016 г. для Новгорода Б. Д. Греков, Л. В. Черепнин, А. А. Зимин считают то, что вся Краткая Правда включена в состав Новгородской Первой Летописи в обработке середины XV в. (в младшем изводе) под 1016 г. В ней говорится, что новгородцы подняли восстание против варягов, находившихся на службе у князя Ярослава, и посекли их; Ярослав в ответ на это самоуправство уничтожил многих новгородцев, виновных в гибели его дружинников, но вскоре получил известие о смерти отца, князя Владимира, в Киеве и для похода в Киев был вынужден обратиться к новгородцам с просьбой об участии в этом предприятии. После победы над братом Святополком, заняв киевский стол, Ярослав щедро расплатился с новгородскими участниками похода и отпусти их всех домов, и дав им правду и устав списав, тако рекши (сказав) им: по сей грамоте ходите, якоже списав вам, такоже держите. А се есть Правда Рускаа: Убиет муж мужа… Далее следует текст Краткой Правды».

Проблематика хронологии описанных событий и эволюции первого кодекса может быть решена только компетентным комплексным исследованием научных работников различных отраслей знаний, в том числе и богословия. Однако несколько интересных и схожих моментов истории есть необходимость упомянуть. В религиозно-статичном языческом обществе принятие первых письменных христианских законов сопровождается сильным противодействием. Об этом повествует и известный библейский сюжет. По нему Всевышний повторно дает народу «две скрижали каменныя, подобныя прежним» (Исх. 34, 4). Это «скрижали откровения» с начертанными на них словами «завета, десятословие» (Исх. 31, 18; 32, 16; 34, 28). Первые скрижали Моисей под горою «разбил» в порыве гнева когда «увидел тельца и пляски» (Исх. 32, 19). Еврейский «народ необузнанный» (Исх. 32, 25) не желал принимать новую веру и неоднократно склонялся к идолопоклонству. Аналогичное сопротивление властям и церкви, отвержение всяких нововведений было характерно и для русского общества. Никто иной, как Ярослав лично в 1024 г. в Суздале усмирял мятеж волхвов, захвативших власть в городе: «одних изгнал, а других казнил» (ПВЛ 1024). В том же Новгороде спустя полвека после принятия Правды объявился провидец, проповедовавший старую веру, «притворяясь богом» и «хуля веру христианскую». Это вызвало смуту в обществе. Жители города перешли на сторону кудесника. Подобно еврейским идолопоклонникам, они быстро отвергли новую религию и «хотели погубить епископа». Вмешательство князя Глеба «разрядило ситуацию» после того, как он лично произвел внесудебную расправу и топором «разрубил волхва» (ПВЛ 1071).

Православно-языческий двоеверный синкретизм господствовал в древнем обществе на протяжении нескольких столетий. Древнерусское языческое верование было настолько распространено, что составляло конкуренцию православию и подрывало ее авторитет. И. Преображенский даже считает, что «языческое служение в начале XVI в. не только существовало; но даже преобладало над христианским». В Стоглаве (1551 г.) отразилось непринятие нового учения и борьба с пережитками старой эпохи. Царь обличает распространение наговоров проскурниц над проскурами «о здравии или за упокой» (гл. 5, вопр. 11), смешение обрядов христианских с языческими при венчании, в день Ивана Купалы, на святки и Радуницу, во время поминовения усопших (гл. 41, вопр. 16, 24, 25, 26), веру в колдовство, гадание, лживое пророчество и злые ереси (гл. 41, вопр. 17, 21, 22), бродяжничество скоморохов ватагами и их бесовские игры (гл. 41, вопр. 19, 23), увлечение азартными играми (гл. 41, вопр. 20) и другие языческие порядки.

В связи с этим абсолютно нереальной представляется ситуация, в результате которой новгородцы в какой-то определенный год безоговорочно приняли от Ярослава Правду и начали жить по ней. Такое идеализированное развитие событий через тридцать лет после принятия христианства исключается. Поэтому требует тщательной проверки версия о неоднократном, начиная с 1016 г., принудительном «пожаловании» Правды, которое понималось исследователями как первоначальное и единственное.

2.2. Источники Правды Русской

Непрекращающийся интерес к Правде Русской связан с тем, что ученый мир до сих пор будоражит не получивший однозначного разрешения вопрос о ее источниках. Изыскатели первоистоков памятника излагают множество версий его происхождения и потому, как считает С. В. Юшков, еще «не было двух исследователей, которые бы держались одного мнения, например, в вопросе об источниках Русской Правды». Предмет внимания, по воззрению большинства, видится в иноземном праве. Так, одни исследователи считают «источником ее норм скандинавское право» (Карамзин, Карский, Щепкин), «другие — римское право» (Максимейко), «третьи — византийское право» (Владимирский-Буданов, Сергеевич, Ключевский), «даже еврейское» (Барац)», а также «русское феодальное право» (Б. Д. Греков, М. Н. Тихомиров, С. В. Юшков). Применительно к последнему виду, на основе которого строится научное исследование, М. Н. Тихомиров конкретно называет «новгородское обычное право и некоторые статьи Закона Судного Людем».

Истоки и сущность древнерусских законов, отраженных в Русской Правде историки и правоведы всячески стремились объяснить влиянием иноземного права. Еще первые исследователи Правды, «заметив сходство многих институтов этого памятника с такими институтами западных народов, думали, что Правда содержит в себе заимствованное право. Шлецер полагал, что содержание Правды заимствовано у датчан и шведов. Ему возражал Эверс, указывая на то, что сборники датские и шведские составлены позднее Правды, а потому и не могли служить ей источником. Но и Эверс не считал содержание Правды местным продуктом; он полагал, что оно извлечено из сборников салического и рипуарского права. Того же мнения держался и Погодин: месть, выкуп, суд двенадцати граждан — все это не славянский, а скандинавский закон, утверждал он».

Критический разбор взглядов об иноземном праве как источнике Русской Правды провел С. В. Юшков. Он специально остановился на вопросе о влиянии иноземного права, потому что «подавляющее число исследователей Русской Правды говорили о влиянии на Русскую Правду или скандинавского (норманнского), или германского, или византийского, или римского, или даже еврейского права». Норманисты, в том числе и Карамзин, вынуждены признать, «что скандинавские законы, содержавшие нормы, близкие к нормам Русской Правды, возникли гораздо позднее, нежели Русская Правда». В этой связи Гетц, «считая, что Древнейшая Правда является памятником славянского права, тем не менее в своей работе «Das Russische Recht» настаивает на том, что некоторые статьи заимствованы из Салической Правды… Но А. Н. Филиппов в статье «Русская Правда в исследовании немецкого ученого» доказал неправильность этого утверждения». «Глубоко ошибочной по своим положениям» С. В. Юшков признает позицию Н. А. Максимейко, который «сделал попытку показать влияние «чистого» римского права — законодательства Юстиниана, — на Краткую Правду. Максимейко, во избежание недоразумения, сам подчеркивает, что он не имеет в виду позднейшие византийские сборники: Эклогу, Прохирон или даже Василики. Он утверждает, что составитель всей Краткой правды и, следовательно, и древнейшей мог иметь сведения о Юстиниановом законодательстве, которое в то время еще пользовалось большой известностью и распространением в Греции». На влияние византийского церковного права при составлении Русской Правды, по мнению С. В. Юшкова, указывают Калачов, Ключевский, Сергеевич, Владимирский-Буданов, Дьяконов и другие «крупные буржуазные историки», но проведенные специальные исследования «привели исчерпывающие данные о том, что говорить о влиянии византийского права на Русскую Правду нет никаких оснований». И, наконец, примером «псевдоучености» называет советский правовед доводы сторонника версии (Барац), «который стал доказывать, что источником права как русско-византийских договоров, так и Русской правды является еврейское право».

Несмотря на довольно широкий спектр мнений относительно происхождения и источников памятника следует констатировать, что большинство исследователей склоняются к тому что «корни Русской Правды следует искать в эпоху, предшествующую XI в.». Вероятно под той эпохой С. В. Юшков понимает идеологию того времени — древнерелигиозные верования и библейские положения, но открыто об этом не упоминает. Наоборот, он критикует взгляды В. О. Ключевского и М. Н. Тихомирова «о церковном влиянии на Русскую Правду», пытается опровергнуть их, что впрочем, является традиционным для научного мировоззрения эпохи социализма. Его критика в основном сводится к отрицанию законодательной функции церкви, а потому «участие церкви в составлении Русской Правды, по его мнению, является недоказанным». Из этого С. В. Юшков делает вывод: «Русская Правда — это сборник светского права» и одновременно с этим признает, что «в процессе образования отдельных дошедших до нас редакций, начиная со II редакции, роль церкви была значительной… и церковь распространяла Русскую Правду в сборниках, в составлении которых она была заинтересована (Мерило Праведное, Кормчии и т. д.)». Кроме того, «если между Русской Правдой и нормами права соседних народов и можно отметить наличие сходства и аналогии, то все это легко объяснимо не заимствованием прямым и косвенным иноземных правовых норм, а сходством общественно-экономического строя Руси и соседних стран». Наиболее подробно этот тезис обосновал В. Сергеевич, утверждая, что «сходные институты встречаются у народов, которые никогда не были ни в каких между собой сношениях и ничего не могли, поэтому, друг у друга заимствовать. Сходные институты права возникают в силу единства условий быта, которые могут иметь место у весьма многих народов, особенно на первых ступенях их исторического развития. Вследствие этого такие институты, как месть и выкуп, наблюдаются у всех первобытных народов, не будучи никем из них у кого-либо заимствованы». Исследователь древней истории русского права не отрицает распространенность заимствований в отдаленной древности, но в каждом конкретном случае «наличность их должна быть всякий раз доказана; должны быть указаны взаимные сношения двух народов, из которых один заимствовал у другого, и путь, которым шли заимствования».

Современная юридическая наука подходит к вопросу о происхождении памятника более объективно и определяет в качестве источников кодификации Русской Правды нормы обычного права, княжескую судебную практику, «византийский Номоканон» и отдельные нормы норманнского (варяжского) права. Кроме того, в ней нашли отражение «заимствованные нормы из авторитетных источников и, прежде всего, Священного Писания». Последний источник повлиял на то, что она «усердно вписывалась в летописи, кормчие, мерила праведные» и «легла в основу литовского законодательства (литовских статутов)».

В том или ином виде Правда Русская вошла в состав или послужила одним из источников позднейших судных грамот: Псковской Судной грамоты, Двинской уставной грамоты, Судебника Казимира 1468 г., Судебников 1497 и 1550 гг. и даже некоторых статей Соборного Уложения 1649 г. Долгое применение Правды Русской в уголовном судопроизводстве объясняется тем, что закрепленные в ней положения были прямо взяты из Священного Писания либо основаны на религиозных заповедях. В отдельных нормах они встречаются в переработанном виде, но их легко можно распознать по смыслу, хотя, по словам Гетца, «упоминание о десятине в Краткой Правде является единственным прямым указанием, что Русская Правда возникла в эпоху христианства».

Вопрос об источниках, безусловно, является важным, и для ответа на него необходим анализ подавляющего большинства норм памятника. Поэтому оставим его пока открытым и перейдем к рассмотрению списков памятника. Возможно, они, а также дальнейшее исследование помогут рассечь этот гордиев узел.

2.3. Канонический характер списков памятника

Правда Русская дошла до нас в большом количестве списков (свыше ста). Все списки древнего памятника по общему признанию подразделяются на три разряда, которые именуют Краткой, Пространной и Сокращенной Правдой. Наиболее древними из них являются Краткая и Пространная.

Краткая редакция Правды как юридический памятник была впервые обнаружена В. Н. Татищевым в 1738 г. Ее первое издание осуществил А. Л. Шлецер в 1767 г. По словам профессора истории, князь Ярослав был первый «у своего народа Законодатель», записавший «великое оное законоположение». В нем он установил для своих подданных «благодеяния… премудрые и спасительные установления». Отличительными качествами древнего русского закона являются «величественная краткость в выражениях, их обстоятельная подробность в материях, их удивительное сходство с другими Северными законами, а наипаче очевидные знаки глубочайшей древности [как, например, то, что они почти ничего больше не содержат, как только криминальные дела…]».

Древние краткие списки, Академический I и Археоргафический I, изложены в составе Первой Новгородской летописи. Они являются важнейшими отечественными законами, регулирующими в основном вопросы уголовной ответственности за совершение обид — преступлений. Об этом определенно пишет В. Сергеевич: «Древнейшая Правда имеет… своим предметом исключительно уголовное право, хотя и в более широком смысле, чем мы его понимаем». Он подсчитал, что «из 42 статей только шесть посвящены другим предметам, процессу и судным пошлинам; но и эти статьи, кроме двух (13, 17), стоят в связи с уголовными материями». Закон содержит определенный набор уголовно-правовых запретов, которые не выделяются из общей массы правовых дефиниций. Совокупность негативных предписаний способствует необходимо достаточной урегулированности всего массива отношений на Руси и установлению общепризнанного порядка.

В списках краткого вида текст написан сплошь без разделения на статьи. Порядок закрепления норм подобен библейскому. Описание зависит от значимости объекта «обидного» посягательства — от наиболее тяжких к менее значимым преступным деяниям. Порой эта логическая цепочка не соблюдается. Данный принцип изложения преступлений в Особенной части уголовного закона, основанный на иерархии ценностей (личность, общество, государство), впервые с тех пор применен в действующем УК РФ.

Пространная Правда впервые опубликована И. Н. Болтиным в 1792 г. В основу ее формирования положен постатейный принцип изложения норм. Этот образец законодательной техники является более прогрессивным по сравнению с Краткой Правдой и в дальнейшем навсегда закрепляется в отечественном законодательстве. Литературно формулировки юридических норм древнего источника изложены по-разному, от лапидарных клише до обстоятельного повествования совершенного деяния. Кроме того, в них излагаются различные казусы и жизненные ситуации по поводу преступлений и судебно-следственных процедур. По мнению С. В. Юшкова, «конкретный характер норм и приведение казусов является обычным для памятников раннего феодализма. Для составителей того времени очень трудно отличить общую норму от казуса». Такие приемы написания соответствуют религиозной традиции толкования норм и обеспечивают их единообразное понимание и правоприменение.

Кроме того, совершенствование законодательной техники отражается на формулировке отдельных статей, из которых свыше 50 уже имеют наименование. В этом прямо усматривается библейский стиль преподнесения норм, которые в начале либо в конце текста имеют названия. Так, например, заголовок ст. 45 ПР ПР гласит: «А это постановление о скоте», что соответствует библейскому поименованию: «Вот закон о скоте» (Лев. 11, 46). Изложение норм с употреблением заглавий статей значительно облегчает труд правоприменителя и в последующем законотворчестве широко применяется. Этого придерживаются и европейские варварские Правды. Так, например, все статьи Помезанской Правды озаглавлены, в том числе имеется аналогичная статья «О скоте» (ст. 120 ПМП).

Правда Русская в пространной редакции является самостоятельным сводом правил, включающим различные по времени и источникам юридические документы. Этот закон принят сыновьями Ярослава. На его изложение оказывает влияние принцип культа предков: «так поступали отцы, так поступаем и мы». Он подтверждает действие отцовского закона и преемственность существовавшей системы правосудия: «яко же Ярослав судил, такоже и сынове его уставиша» (ст. 2 ПР ПР I ТС). Свод включает в себя 121 статью сплошной нумерации основного текста и раздел в виде дополнительных статей.

К древнейшим спискам пространной редакции Правды относятся те, которые написаны на пергаменте (Синодально-Троицкий и Пушкинский). Синодально-Троицкий входит в состав юридических сборников, известных под названием Кормчих и Мерил Праведных. Номоканон, или Кормчая (означает «руководящая», или «направляющая») представляет собрание церковных правил. Это важнейшее юридическое пособие в Древней Руси, на которую ссылаются многие уголовные законы (Уставы князей Владимира, Ярослава, Всеволода и др.).

Пушкинская группа списков пространной редакции (принадлежит А. И. Мусину-Пушкину) носит заголовок «Суд Ярослава князя. Устав о всяцих пошлинах и о уроцех». По времени «протограф Пушкинского сборника мог возникнуть в промежуток времени, близкий к 1229 г., т. е. в первой половине XIII в.». Относительно его действия С. В. Юшков высказывает стойкое предположение, что он «является с начала до конца сборником действующего права — настоящим руководством для судей». Этот список Правды обнаружен в сборнике, где до него содержится положение, именуемое «1) Увещание к судьям». Следом за Правдой идет «3) Закон судный людем; 4) Избрание из законов Моисеевых; 5) Договор Смоленска с Ригою в 1229 году; 6) Устав Ярослава о мостех».

В связи с тем, что «Закон Судный людем» признается источником нашей Правды, остановимся подробней на нем. Эта славянская юридическая компиляция возникла в Болгарии в X в. Закон Судный старше Русской Правды и был принесен на Русь «в первоначальном славянском номоканоне во времена св. Владимира; по крайней мере, в Русской Правде и в первых церковно-уставных грамотах находятся уже довольно ясные следы употребления этой компиляции». В своем исследовании И. Д. Беляев устанавливает многочисленные заимствования этого памятника Правдой Русской. Так, «ряд статей о порядке суда, о свидетелях и других судебных доказательствах… в несколько измененном виде вошли и в Русскую Правду». Наказания «за ложное свидетельство… вошли впоследствии», а также «узаконение, заимствованное из Судного Закона, что рабы не должны допускаться к свидетельству, что свидетелями должны быть очевидцы и что свидетелей должно приводить к присяге или роте». В несколько измененном виде вошли нормы о том, кто «своевольно, без согласия хозяина» взял «чужого коня» или уморил «каким-либо образом чужую скотину». В нее интегрированы многие запреты относительно порочных связей «с рабынями», поджога, убийства, воровства, кражи коня и оружия, а также защиты от ночного «вора».

Канонический характер Закона судного людем очевиден. Своим источником он имеет «византийское право (титул XVII Византийской Эклоги), но был значительно переработан в соответствии с условиями Болгарского феодального государства и нормами болгарского обычного права». А. Павлов считает, что «обширная редакция Закона судного представляет… извлечения из Эклоги, но — с дополнительными статьями (числом до 45), заимствованными, большею частию, из законов Моисеевых».

По смыслу текста Закона судного людем его надлежало бы именовать «правдой». Это явствует из слов, излагающих основу документа: «Прежде всякой правды достойно есть о божьей правде говорить» (гл. I ЗСЛ). В 32 главах раскрыты основные уголовно-правовые институты. Постановления Закона касаются преступлений, связанных с принятием христианства и наказанием язычников (гл. I ЗСЛ). Он охраняет верующих от посягательств на общественную нравственность и религиозную мораль (гл. IV–VII, XVI, XXVII, XXXа ЗСЛ). Излагает составы преступлений, предусматривающие уголовную ответственность за посягательства на собственность (гл. IV–XII ЗСЛ). Разнообразны предусмотренные этими постановлениями наказания — смертная казнь, членовредительство, телесные наказания, двукратное возмещение ущерба, продажа в рабство, обращение в христианство, изгнание, наложение поста и проклятие. Юрисдикция закона распространяется как на лиц духовного звания, так и на простых людей и рабов, которые во избежание судебного произвола могут воспользоваться правом убежища в церкви (гл. XVI ЗСЛ). Судебник содержит ряд положений, устанавливающих библейские принципы, на которых организован новый уголовный порядок судопроизводства. Он обязывает «князя и судей» не рассматривать дела без свидетелей, указывает, кто может быть свидетелем и каким должно быть их число, а также говорит об оценке судом свидетельских показаний. Свидетельствовать по делу призываются люди «правдивые», «богобоязненные» и дающие показания «из страха перед богом и ради его правды» (гл. VIIа ЗСЛ). Не учитываются свидетельские показания лжецов и нарушителей закона Божьего. Судебная процедура осуществляется по новозаветным заповедям с учетом принципа талиона: «Как и закон божий велит, принять ту же казнь ожидаете, какую готовили другим; божий закон так велит, и кто этого не соблюдет, проклят будет» (гл. II ЗСЛ). В Законе воплощена библейская заповедь, запрещающая произносить ложное свидетельство на ближнего своего (Исх. 20, 16; Втор. 5, 20), в связи с чем ряд статей конкретизируют порядок дачи показаний и ответственность за лжесвидетельство (гл. XVI, XVIII–XX, XXXа ЗСЛ).

Положения Закона Судного людем в переработанном виде являются составной частью Правды Русской. Через болгарский судебник Правда вбирает в себя библейские положения о преступности и наказуемости деяний применительно к русской действительности. В отдельных случаях отечественный законодатель не ограничивается компиляцией статей, а объединяет оба памятника в один нормативный акт. Так, А. Павлов исследовал список Правды, находящийся в рукописном сборнике бывшей соловецкой библиотеки (№ 858), относящийся по времени написания к 1493 г. В нем «Русская Правда и Закон судный людем излагаются, как одно целое (л. 571–603). Текст самой Правды, сходный с тем, какой издан Дубенским во 2-й части Русских Достопамятностей, имеет в нашем списке два деления. Первыя 29 глав составляют «Устав великого князя Ярослава на многы различны потребы, еже есть соуд». За тем следует «Устав Володимира Всеволодича, великого князя, брата Ростиславля, внука Ярославля», откуда начинается новое деление, идущее уже и чрез Закон судный, который здесь не имеет особаго заглавия. Переходом от Правды к Судебнику служит следующая еще неизданная статья (по второму счету — 32-я). За тем, в качестве 33-й статьи устава Володимирова, следует статья «о бранех и о суперницех, да ся бьют беспрестани о супостатех» — 3-я глава Закона суднаго, текст котораго, согласный с изданным в Русских Достопамятностях, продолжается до 101 статьи включительно. Потом опять идут статьи Русской Правды, — те самыя, которыя в других списках составляют переход от полнаго текста Правды к Судебнику, именно: 102. «иже кто изложит чюже копие»; 103. «а се о детяти»; 104. «о иже ли дадутся в службу»; (здесь же и статья «о стоге»); 105. «а се устав великого Ярослава о мосте»».

С. В. Юшков и другие составители сборника памятников русского права считают, что «объединение» текста Правды Русской с Законом судным людем является «одним из крупнейших моментов в истории текста Русской Правды». По их мнению, этим «сделана была попытка создать из Русской Правды и Закона Судного людем единое литературное целое (V редакция)». Эта сознательная работа древнерусских редакторов отражает единство законодательства христианских стран.

И наконец, представляют интерес древние документы, в которых Правда излагается в составе канонических сборников, потому что все «дальнейшее развитие Русской Правды идет уже в составе… канонических сборников». В состав весьма распространенных списков Новгородской (XIII в.) и Чудовской (XIV в.) Кормчих наряду с Русской Правдой входит «особый сборник законов «Закон соудныи» и некоторые новеллы Юстиниана», а также «Русские статьи, между прочим Илии Новгородского епископа, Иоанна Митрополита, Кирика диакона, Кирилла Туровскаго епископа, Устав Владимира о церков. судах».

Никифоровская II кормчая состоит из 102 глав, куда входят оглавление, заглавие, «Слово о семи вселенских соборах», «другое Слово — о вселенских и поместных соборах», «статья о поющих в церкви», «статьи… о 12 апостолах и о 70 учениках» и другие канонические произведения. Глава 94 озаглавлена «Соуд Ярославль Володимерича», далее «текст так называемого церковного устава Владимира», две статьи «о послусех» и следом «текст Правды… входящий, таким образом, тут в одну главу с церковным уставом Владимира».

В связи с тем, что Правда содержится в составе канонических сборников, В. О. Ключевский справедливо ставит «вопрос о среде, в которой возник данный памятник». По его мнению, «является весьма показательным также и тот факт, что Русская Правда обычно помещалась в Сборниках, церковное происхождение которых вне сомнения, а именно в Кормчих и в Мерилах Праведных». «Текст Русской Правды, делает вывод известный историк, сложился в сфере не княжеского, а церковного суда, в сфере церковной юрисдикции, нуждами и целями которой и руководился составитель Правды в своей работе. Церковный кодификатор воспроизводил действовавшее на Руси право, имея в виду потребности и основы церковной юрисдикции, и воспроизводил только в меру этих потребностей и в духе этих основ». Свой вывод автор обосновывает отсутствием в законе целого ряда уголовных и процессуальных институтов: «Правда не хочет знать поля. Потому же она молчит о преступлениях политических, не входивших в компетенцию церковного суда, также об умычке, об оскорблении женщин и детей, об обидах словом: эти дела судились церковным судом, но на основании не Русской Правды, а особых церковных законоположений».

И. Д. Беляев пишет, что «в одно время с Русской Правдой и дополнительными к ней узаконениями в продолжение 2-й половины II периода действовал греческий Номоканон, или Кормчая. Этот период времени, как мы знаем, был самым деятельным в истории русского законодательства, так что все узаконения этого времени развивались и изменялись очень быстро; поэтому и Номоканон в это время постоянно изменялся и пополнялся новыми узаконениями». В основном «он пополнился правилами чисто русского происхождения, составленными на церковных соборах русских епископов или же написанных русскими митрополитами по поводу частных церковных вопросов». Автор подводит итог, что в Номоканон на Руси «вошли, кроме греческих узаконений, и церковные правила, составленные русским духовенством, и Русская Правда и другие законодательные памятники древней Руси».

На основании поверхностного анализа источников Правды и ее списков не представляется возможным поддержать вывод о том, что «основным источником Русской Правды является обычное право». Религиозный характер основного закона Древней Руси подтверждает и происхождение заголовка памятника.

2.4. Христианская традиция поименования законов

Многие исследователи, писавшие о Правде Русской, как правило, обходят молчанием вопрос о происхождении ее заглавия. Общеизвестно, что уголовный закон является детищем своего времени и господствующей идеологии. В связи с этим выдвигается гипотеза о том, что слово «правда» в названии заголовка «Правда Русская» документ получил под влиянием религиозно-правовой традиции и исторических условий, при которых возникла данная формула. Представляется, что это наименование прямо заимствовано из древнерелигиозных источников, которые с этим понятием связывают всемогущую правду Божью, по которой в праведности надлежит жить каждому. По правде разрешаются все споры и обиды. Противоположностью «правды» является «неправда», т. е. обида-преступление.

Термин «правда» является одним из самых распространенных в Писании, потому что «слово «правда» встречается в русском переводе Библии более 200 раз». Оно является «важнейшим понятием Божественного Откровения» и призывает «к доброделанию, следованию правде Божией, обличению всяческой неправды».

Главное значение исследуемого термина имеет для себя опору в контексте того положения, что Бог управляет миром по законам милости и правды: «Правда Твоя, как горы Божии» (Псал. 35, 7). Для любого правителя «ходить путем Господним» означает в первую очередь творить «правду и суд» (Быт. 18, 19). Путем модификации этих важнейших понятий, вероятно, возникло более объемное по содержанию и не менее важное по значению понятие «правосудие».

Евангелие провозглашает: «Тако бо подобает нам исполнити всякую правду» (Матф. 3, 15), что означает: «Так надлежит нам исполнить всякую правду» — слова, сказанные Господом святому Иоанну Крестителю при крещении Его в Иордане. В словах этих — старая, но звучащая по-новому для руссов великая заповедь, данная Спасителем Его последователям. По этой заповеди всякий истинный христианин в своей жизни и деятельности всегда должен исполнять только правду. Если вместо этого он будет лгать, обманывать и совершать преступления, то не будет он сыном света, а будет сыном тьмы. Заповедь об исполнении правды есть не что иное, как искреннее послушание и покорность Закону Божьему, ибо в законе — правда, а в беззаконии — ложь и преступления.

Иустин Епископ дает следующее толкование правды: «Убедившись, что правда в Законе Божием, христианин уже не должен испытывать, почему то или другое повелевается и для чего что-либо запрещается, но с безусловной покорностью ума и сердца своего исполнить повеленное и убегать запрещенного».

Из девяти заповедей блаженств (Матф. 5, 1–12) две посвящены правдолюбцам. Им обетовано Самим Христом: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Матф. 5, 6). О том же учил апостол: «Но если и страдаете за правду, то вы блаженны» (1 Петр. 3, 14). Сам Христос прямо говорил о том, что Его ненавидят за обличение неправды и зла этого мира (Ин. 7, 7). Он открыто свидетельствовал о неправедных делах первосвященников и старейшин. Более того, Сам Спаситель предсказал, что так же будут гнать и Его последователей (Ин. 15, 20), которые обретут блаженство «за правду» (Матф. 5, 10). Писание присваивает этот божественный статус людям, хранящим суд и творящим «правду во всякое время» (Псал. 105, 3).

Религиозную сущность и обязанность «жить по правде» развивают в своих учениях христианские философы, которые возводят это в должное поведение. По их пониманию каждый «любитель истины должен всячески и больше своей собственной жизни стараться соблюдать правду в словах и поступках своих, хотя бы смерть угрожала ему». Человек в их представлении должен навсегда «возлюбить правду и возненавидеть беззаконие».

Уголовные нормы, принципы и процедуры отправления правосудия были взяты из Писания, перенесены на российскую почву и взращены в ее условиях. Так, например, в древнерусской литературе считалось за правило пересказывать библейские сюжеты как образцы и эталоны человеческих отношений. Одно из таких произведений, «Суды Соломона», излагает канонические тексты Библии, связанные с отправлением правосудия. Среди них сказание о двух блудницах (3 Цар. 3, 16–28). Здесь, как и во многих других местах повести, изложение цитируется неточно, возможно, по памяти, и автор всегда приноравливает текст к цели своего повествования. Причем вывод, который делает древний летописец после изложения этого сюжета, заключается в том, что этим повествованием он как бы добавляет полномочия князю в области отправления правосудия. В Библии сказано: «производить суд», а в тексте рассказа: «творить суд и правду».

На поименование памятника влияют и события, предшествовавшие этому, в частности, убийство Святополком своих братьев Бориса и Глеба. В ответ на это Ярослав собрал войско «и пошел на Святополка, призвав Бога в свидетели своей правды, и сказав: «Не я начал избивать братьев моих, но он; да будет Бог мстителем за кровь братьев моих, потому что без вины пролил он праведную кровь Бориса и Глеба. Пожалуй, и со мной то же сделает? Рассуди меня, Господи, по правде, да прекратятся злодеяния грешного»» (ПВЛ 1015).

Немаловажным фактором для поименования первого русского уголовного закона является то обстоятельство, что все события прошлых веков в истории Руси взаимосвязаны с жизнью соседних народов, ибо являются следствием единого религиозно-духовного процесса. Формирование юриспруденции Древнего мира происходит не на пустом месте, не изолированно, не по типу «закрытого общества». На принятие основного уголовного закона Руси и его наименование оказывают непосредственное влияние религиозные правила, практика и опыт других народов. Один из главных магических принципов гласит: «подобное производит подобное». В абсолютной верности этого древнейшего постулата убеждает повсеместное использование термина «правда» в названиях основных уголовных законов большинства европейских государственных образований того времени. Под влиянием религиозных норм устанавливается аналогичное поименование главных уголовных законов. Заголовок «Правда Русская» конкретно обозначает его религиозно-христианские истоки, сущность, а потому название памятника не отличается от всеобщей европейской традиции, хотя некоторые аналогичные сборники средневековья получают чисто юридические заголовки — закон, законник и т. д. На Руси в это время были известны понятия «устав», «закон», «обычай», но кодекс обозначен легально-религиозным термином «Правда».

Киевское государство в IX–X вв. представляет собой варварское, дофеодальное государство, как и многие европейские государственные образования. Об основных чертах варварского права и религиозном влиянии на его формирование можно судить по текстам дошедших до нас так называемых «варварских Правд». Их большое количество, по мнению С. В. Юшкова, а также «изучение правовых норм кавказских и центрально-азиатских народов в период варварской государственности позволяют нам установить если не всю систему права этого периода, то во всяком случае основные институты уголовного и процессуального права».

В этот период и в других странах принимаются законы, подражающие религиозным учениям и получавшие название «Правда». Среди них выделяются варварские Правды (лат. leges barbarorum) — записи обычного права европейских народов, составленные в V–IX вв., и «Ливонские Правды» — кодексы древнейшего права прибалтийских народов (XIII в.), принятые после Русской Правды.

По утверждению В. Сергеевича, «содержание так называемых варварских законов… в очень многих случаях только формулирует обычное» право и «то же надо сказать и о содержании Русской Правды». Для проверки такого категоричного вывода проведем краткое сравнительно-правовое и текстологическое исследование этих памятников с целью выявления их общих закономерностей развития и типологического сходства по форме и содержанию.

Вестготская Правда (Liber Iudiciorum) — правовой кодекс вестготов, изданный в 654 г. королем Реккесвинтом. Воплощение в ней передовых христианских заповедей заключается в том, что она отвергает как пережиток древних верований кровную месть, коллективную ответственность и провозглашает принцип индивидуальной виновный ответственности: «Лишь тот должен считаться виновным, на ком лежит вина» (ст. 8 тит. 1 кн. VI ВП). В соответствии с этим нововведением «за всякие преступления нужно преследовать тех, кто совершил их» и «не должны бояться преследования ни отец за сына, ни сын из-за отца, ни жена из-за мужа, ни муж из-за жены… лишь тот должен считаться виновным, кто совершил нечто достойное осуждения; и преступление умирает вместе с тем, кто его совершил». Сличение положений Вестготской Правды с религиозными нормами наглядно показывает их источник, провозгласивший полное и однозначное отрицание круговой поруки и установление индивидуальной виновной ответственности. Это положение имеет очень большое значение, потому что является новеллой по сравнению с применявшимся ранее повсеместно принципом круговой поруки, определяющим «вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода» (Исх. 34, 7). Но Моисею было заповедано «в книге закона» строгое правило: «Не должны быть наказываемы смертию отцы за детей, и дети не должны быть наказываемы смертию за отцов; но каждый за свое преступление должен быть наказываем смертию» (4 Цар. 14, 6). Норма Вестготского закона обнаруживает явное сходство со словами пророка о том, что «сын не понесет вины отца и отец не понесет вины сына, правда праведнаго при нем останется, и беззаконие беззаконного при нем и остается» (Иез. 18, 20). В этом убеждает подробное перечисление родственников, которые не должны нести ответственности за содеянное другими родичами.

Зюбанов Ю.А. Уголовный закон Древней Руси. К 1000-летию Правды Русской. Монография

Зюбанов Ю.А. Уголовный закон Древней Руси. К 1000-летию Правды Русской. Монография

В монографии исследуется влияние вероучений на зарождение и развитие древнерусского уголовного закона. Религиозные положения рассматриваются как основа памятников, в частности договоров Руси с Византией, Правды Русской, церковных Уставов и других нормативных актов этого периода. Раскрывается механизм воздействия религиозных канонов на содержание норм, принципов и институтов отечественного уголовного права и процесса.<br /> Издание предназначено для широкого круга читателей и специалистов в области юриспруденции, истории, религиоведения и богословия.

Внимание! Авторские права на книгу "Уголовный закон Древней Руси. К 1000-летию Правды Русской. Монография" (Зюбанов Ю.А.) охраняются законодательством!