|
|
ОглавлениеДля бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГлава IVВ ту ночь не спалось и Головиной. В ее воображении, как в калейдоскопе, поочередно появлялись образы подсудимого, прокурора, адвоката, лица обманутых дольщиков. В ушах звучали односложные ответы Терехина, пафосная речь прокурора, злобные выкрики обманутых дольщиков. Чтобы избавиться от воспоминаний о минувших днях Ирина сбросила с себя одеяло, опустила босые ноги на прохладный пол и в ночной рубашке прошлась по квартире. Ничего не изменилось. Гардероб не покинул спальню, в зале стояли стол и диван, в прихожей тихо тикали настенные часы, подаренные бывшим гражданским мужем. Пройдясь по комнатам, Ирина почти успокоилась и вернулась в спальню, но как только закрыла глаза, перед ней возник Терехин. Он сидел в клетке для подсудимых и смотрел на нее с нескрываемой надеждой на защиту от проявленных к нему несправедливости и уничижения человеческого достоинства. Этот взгляд Ирина поймала в тот момент, когда вошла в зал судебных заседаний и глянула в сторону металлической клетки, чтобы убедиться, что подсудимый доставлен в суд. Всего на мгновение они встретились взглядами, но этого было достаточно, чтобы Ирине стало стыдно за решение судебного начальства помещать подсудимых в металлические клетки. «Дикость какая-то, — мелькнула мысль. — Человек еще не признан виновным в совершении преступления, а над ним уже глумятся. И все это делается от имени государства». Ирина первой отвела взгляд и на протяжении всего судебного заседания старалась не смотреть на подсудимого, а задавая ему вопросы, не пыталась угадать, врет он или говорит правду. Лишь объявив меру наказания Терехину, невольно глянула в его сторону и почувствовала на себе удивленный взгляд. Это был взгляд ребенка, которому сообщили, что его бросила мама. А еще так удивленно смотрят на врачей люди, когда им говорят о смерти близкого человека. Опять вспомнилось, что взгляд осужденного вывел ее из равновесия, и, чтобы не показать свое волнение, она быстро ретировалась, забыв задать осужденному вопрос, понятен ли ему приговор. — Что же, что же я натворила?! — вслух произнесла Ирина. — Опозорила себя и Терехину жизнь сломала. От осознания своей вины ей стало жарко. Она вновь сбросила с себя одеяло. Чтобы в ее воображении Терехин больше не появлялся, Ирина села на край кровати и начала считать. Досчитав до ста, встала и пошла на кухню за валерьянкой, потеряв надежду заснуть. Проглотив две таблетки, опять вспомнила содержание приговора и окончательно для себя решила, что не было оснований для лишения Терехина свободы. Он не обманывал своих дольщиков, не лишал их радости заселения в новые квартиры. В отличие от московских фирмачей строил горожанам жилые дома в установленные сроки. И вот результат. Московские строители где-нибудь в офшорной зоне украденные у дольщиков деньги считают, а Терехин сидит в следственном изоляторе и ждет отправки в колонию, где люди живут по волчьим законам. Его медалью наградить надо, а не приговором жизнь ломать… Не дожидаясь звонка будильника, Ирина с тяжелой головой встала, едва через окно проник утренний свет, и отправилась в ванную комнату. Став под душ, начала поочередно включать холодную и горячую воду. В конце концов взяла себя в руки и с помощью крема, туши и помады «навела красоту». Затем впервые пошла в суд, не испытывая желания встретиться со своими коллегами. Но, увы, это желание было неисполнимым. По установленному еще в советские годы порядку за тридцать минут до начала заседаний судьи собирались на оперативку в кабинете председателя городского суда. Указаний, какое решение или приговор вынести по подготовленным к рассмотрению очередным гражданским и уголовным делам, председатель суда публично никому не давал. На оперативках он сообщал о принятых или вступивших в силу законах, новых обобщениях судебной практики и главных событиях городской жизни минувшего или наступившего дня. На этот раз Григорьев ошарашил всех присутствующих показом большой фотографии на первой полосе городской газеты. На ней была изображена Головина с громкоговорителем в руках. Рядом с ней стоял председатель коллектива обманутых дольщиков. Под фотографией была подпись: «Выход в народ судьи Ирины Петровны Головиной». Показывая собравшимся судьям газету, Григорьев строгим тоном спросил: — Ирина Петровна, как это понимать? Что это за выход в народ? От неожиданности Головина смутилась. Судьи с нескрываемым любопытством смотрели на нее. Все ждали объяснения причины ее поступка, ибо опять-таки с советских времен было заведено, что судьи ни в каких уличных мероприятиях не участвуют. В те годы считалось, что законопослушные граждане на улицах не собираются. В постсоветский период судьи отказались и от выходов в трудовые коллективы. А о встречах с людьми на улицах и речи не могло быть. Соблюдать это неписаное правило вынуждала сложившаяся в стране обстановка. Во многих городах появились большие группы людей, враждебно настроенных к власти, открыто призывающих на митингах к неповиновению, а порой и реально демонстрирующих неповиновение полиции, заканчивающееся потасовками и принудительными приводами в суд. Так что оказаться среди оппозиционно настроенных к власти людей судье было непозволительно. И не потому, что он подвергал себя опасности. Судье нельзя попадать в ситуацию, где могут быть опорочены его честь и достоинство. Внимание! Авторские права на книгу "Судья" (Гранкин И.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
