Социально-экономические и политические аспекты инновационных преобразований. Монография

Под ред. Петросянца Д.В.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Наука Издательство: Проспект Дата размещения: 27.02.2017 ISBN: 9785392240142 Язык: Объем текста: 180 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава 1 Парадигма инновационной переориентации хозяйства

Глава 2 Инновационно-модернизационный потенциал современной России

Глава 3 Анализ структурных элементов инновационного кластера

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 3
Анализ структурных элементов инновационного кластера

3.1. Модернизационные проекты на Каспии: опыт прибрежных государств (Е. В. Махмутова, К. В. Симонов, Д. В. Петросянц)

Регион Каспийского моря остается одним из наиболее политически активных водных пространств в мире, что обусловлено как нерешенностью его правового статуса, так и сосредоточием здесь целого спектра разнообразных интересов региональных игроков. Несмотря на разобщенность и наличие острых противоречий в отношениях между отдельными государствами Каспия, существует общий вопрос, скорейшее решение которого в равной степени значимо для всей каспийской пятерки. Речь идет об актуализации модернизационной повестки, ставшей политическим трендом как минимум в трех прикаспийских странах — России, Казахстане и Азербайджане.

Длительное время серьезным ограничителем российского присутствия на Каспии были центробежные тенденции в новых государствах, получивших независимость, а с ней и инфраструктурные возможности бывшего Советского Союза. Так, например, в Азербайджане после распада советской империи находились такие крупные нефтяные месторождения, как «Гюргяны-море», «Нефтяные камни», «Банка Дарвина». В конце 1970-х гг. прошлого столетия были открыты месторождения нефти «Азери», «Чираг» и «Гюнешли», сыгравшие позже немаловажную роль в превращении Азербайджана в важный транспортный нефтяной узел на Каспии. Однако вследствие отсутствия у Азербайджана финансовых и кадровых возможностей для самостоятельной добычи углеводородов на имевшихся месторождениях и освоения новых запасов, столица демонстрировала крайнюю степень заинтересованности в привлечении иностранных компаний в свои энергетические районы. Подобная ситуация была типична для большинства новых прикаспийских государств, осознававших широкие возможности, которые мог обеспечить их энергетический потенциал, но не имевших ресурсов для качественной работы.

Ситуация усугублялась тем, что, покинув общее советское пространство, недавно образовавшиеся республики не смогли решить спорные вопросы о границах, что естественным образом проецировалось на разногласия по поводу принадлежности нефтегазовых месторождений на Каспии. Наглядная иллюстрация затяжного дележа постсоветского нефтяного наследия — туркмено-азербайджанский спор о принадлежности месторождений «Азери», «Чираг», «Капяз». В российском случае долгое время спорным было месторождение «Центральное» вблизи границы с Казахстаном, однако в этом сюжете стороны все же пришли к компромиссу путем создания СП с участием трех компаний — «Газпрома», «ЛУКОЙЛа», и «Казмунайгаза». Ранее, в 2002 г., президенты двух стран В. Путин и Н. Назарбаев договорились, что «Центральное» перейдет под юрисдикцию России, а два другие каспийские месторождения («Курмангазы» и «Хвалынское») — под казахстанскую [86].

Переосмысление российской политики на Каспии тесным образом связано с реализацией модернизационного и инновационного проектов, заявленных Д. Медведевым в годы его президентства. Динамика инновационного курса нового российского руководства подробно рассматривается в статье А. Шатилова «Инновационный проект модернизации России и позиция властной элиты». По мнению автора, выбор в пользу развития и роста стал согласованным коллективным решением правящей элиты страны, поставившей цель вернуть страну в список экономических локомотивов мира [126]. Однако инертность и инновационная апатия значительной части властной элиты, сделавшей ставку на традиционное освоение сырьевой базы, затормозили процесс модернизации, в том числе и нефтегазового сектора.

Данный проект в равной степени актуален для всех прикаспийских государств, особенно Казахстана и Азербайджана, рассматривающих богатый углеводородными ресурсами каспийский шельф как важный фактор укрепления своего регионального влияния. Модернизация каспийской инфраструктуры могла бы стать важным предметом переговоров между прибрежными странами как в вопросах межгосударственного сотрудничества, так и в сфере отношений между регионами и деловыми кругами. Обмен технологиями и специалистами позволит укрепить сотрудничество трех стран, особенно актуальное в контексте растущего интереса (как энергетического, так и военного) к Каспию со стороны нерегиональных игроков.

Стратегическая направленность на модернизацию экономико-социального и политического развития прикаспийских государств четко сформулирована в ряде заявлений лидеров Казахстана и Азербайджана. В частности, по словам президента Азербайджана И. Алиева, модернизация и обновление составляют основной смысл политики страны, а сам Азербайджан можно рассматривать в качестве удачной площадки для презентации различных национальных опытов в этом вопросе. Модернизационная концепция развития страны также изложена в тезисах главы Казахстана Н. Назарбаева. В 2012 г. в своей программной статье казахстанский лидер представил основные принципы социальной модернизации, среди которых — подтягивание отстающих сфер экономики страны под стандарты социального развития, что станет частью модернизационного процесса. Базой новой стратегии президент Казахстана называет индустриально-инновационное развитие страны [57].

Несмотря на то, что в период президентства Д. Медведева в России модернизационная стратегия получила широкую общественную поддержку и сопровождалась готовностью властных элит и деловых кругов к конкретным шагам в этой области, впоследствии высокие цены на нефть существенно ослабили темпы инновационно-модернизационного процесса. Свое влияние на динамику данного процесса оказало и переформатирование властной элиты в 2011 г. после парламентских выборов, когда термин «модернизация» перестал быть политическом брендом власти, уступив место тезисам о национальном патриотизме и необходимости выполнения социальных обязательств [63].

Тем не менее внимание к задачам модернизации российской экономики со стороны властной элиты после 2011 г. сохранилось и нашло отражение в предвыборной статье В. Путина «Нам нужна новая экономика», где особый акцент сделан на смещении внимания в сторону технологической модернизации, которая бы позволила сделать промышленность и инфраструктуру России конкурентоспособной [86].

Модернизационные стратегии трех прикаспийских государств объединяет диверсификация экономики, сильный человеческий капитал, развитие инновационной составляющей и преодоление технологического отставания от ведущих государств западного мира. Эту задачу применительно к региональной политике необходимо рассматривать в двойном контексте. С одной стороны, нефтегазовые ресурсы Каспия могут быть использованы в качестве новых точек роста для национальных экономик. С другой стороны, именно Каспийский регион в рамках взаимодействия между тремя странами-партнерами может стать пространством для новой инновационной экономики. Поэтому существует потребность в создании общей стратегии развития региона для превращения его в опорное звено инновационного роста для всей каспийской пятерки.

Полноценной реализации совместного модернизационного потенциала препятствуют два фактора. Во-первых, нерешенность вопроса о правовом статусе Каспия, а во-вторых, отсутствие сильной региональной интеграционной площадки, в рамках которой упомянутые задачи можно было бы решать на системной основе. Кроме того, еще один фактор тормозит формирование нового взгляда на сотрудничество каспийской пятерки — это попытка активного вмешательства в каспийский диалог внерегиональных сил. Рост интереса со стороны внешних сил (прежде всего США, ЕС и Китая) обусловлен рядом следующих факторов: во-первых, энергетическим потенциалом шельфа и транзитными возможностями некаспийских государств, составляющих его ареал (Грузия, Турция, Балканские государства); во-вторых, выгодным стратегическим положением, позволяющим укреплять влияние в Центральной Азии, на Ближнем Востоке и на Южном Кавказе; в-третьих, возможностью контролировать наркопоток из Афганистана, и наконец, в-четвертых, проникновение в приграничные потенциально конфликтогенные российские регионы (Астраханская область, Дагестан, Калмыкия).

Стоит отметить, что в последние годы активность в отношении Каспийского региона демонстрирует Турция, чьи возможности состоят не только в привлекательности ряда экономических проектов (в частности, Анкара активно поддерживает проект энергетического коридора TANAP как связующего звена между каспийским шельфом и Адриатикой), но все больше сопровождаются идеологическими основаниями. Приход в 2002 г. к власти в Турции умеренно консервативной Партии справедливости способствовал формированию наступательного характера внешней политики республики, что особенно ярко проявлялось в стремлении Турции стать региональным «энергетическим диспетчером» путем подключения к транзитным проектам Запада в Центральной Азии и на Южном Кавказе. Для самой Турции расширение своего присутствия в регионе означает возможность выйти на новый геополитический уровень, что в перспективе позволило бы Анкаре решить ряд глобальных задач энергетической экспансии на Каспий, а также увеличения политико-экономического влияния в близлежащих регионах (Южный Кавказ и Центральная Азия). Так, в декабре 2012 г. Стамбул стал местом проведения Международного Каспийского форума с участием крупных экспертов не только из стран региона, но и внешних игроков — США и Евросоюза.

В этих условиях основой для успешной реализации модернизационного проекта на Каспии могут стать следующие направления.

Во-первых, совершенствование уже имеющейся нефтегазовой инфраструктуры и инфраструктуры портов позволит повысить производительность и экологичность изысканий в каспийском шельфе. Экономики всех прибрежных стран являются преимущественно сырьевыми, в связи с чем вопросы защиты окружающей среды от губительного воздействия нефте- и газодобывающих сооружений зачастую отходят на второй план, уступая место финансовым перспективам. Однако есть основания утверждать, что отдельные шаги в направлении совершенствования добывающих и перерабатывающих технологий уже совершаются. Так, например, нарастить объемы добычи каспийской нефти в скором будущем планирует «Роснефть», — в результате модернизации Туапсинского НПЗ годовой объем переработки там вырастет с 5 до 12 млн тонн нефти.

В Азербайджане уже несколько лет ведется строительство нового международного морского порта Алят. Стоимость проекта составляет $400 млн а мощность 11,6 млн тонн в год. На территории порта также предусмотрено создание свободной экономической зоны.

Астраханский морской транспортный узел в России в ближайшей перспективе также ожидают серьезные перемены. Он станет центром морских портов России в Каспийском бассейне. Централизация, которая сегодня осуществляется, позволит усилить портовые мощности и увеличить грузооборот консолидированного морского порта.

В Казахстане активными темпами ведется модернизация порта Актау, обслуживающего треть объема грузооборота на Каспии. Программа модернизации порта предполагает увеличение пропускной способности морского порта путем улучшения логистики и оптимизации условий для стоянки судов. Помимо порта Актау и его филиала в поселке Баутино, морская портовая инфраструктура Казахстана представлена речным портом Атырау, а в перспективе будут развиваться также порты Курык и Сартас.

В то же время есть и немало причин, сдерживающих сотрудничество. К ним следует отнести: моноструктуру экономик стран региона (все государства по сути являются сырьевыми), часто несогласованность внешнеторговой деятельности (неодинаковые таможенные пошлины, высокие транспортные расходы, ограничивающие торговые связи), недостаточно благоприятные условия для взаимного доступа промышленного, торгового, инновационного, финансового и страхового капитала, несовершенство национальных законодательств, высокий уровень коррупции и серьезные экологические проблемы, зачастую вызванные интенсивной нефтегазодобычей последних десятилетий.

Вторым консолидирующим прикаспийские государства направлением модернизации являются проекты в сфере развития человеческого капитала. В 1996 г. в Астрахани была создана ассоциация университетов прикаспийских государств, которая сумела обрести репутацию авторитетного учебного объединения в регионе. Кроме того, важным направлением модернизационной политики в прибрежных государствах может стать регулярный обмен молодыми специалистами из всех каспийских стран, а также в перспективе создание постоянно действующей переговорной площадки, на которой участники могли бы в режиме реального времени «сверять часы» по актуальным вопросам межгосударственного и регионального сотрудничества, обмениваться опытом в сфере образования, бизнеса, управления, имплементировать полученные знания на местах. Стоит отметить, что подобные проекты уже реализуются. В качестве примера можно назвать инициативу Фонда поддержки публичной дипломатии им. А. М. Горчакова по проведению в 2012 г. в Астрахани Каспийской молодежной школы, объединившей молодых специалистов всех пяти прибрежных государств, включая наиболее сложные с логистической точки зрения Туркменистан и Иран.

Третьим направлением становится системная информатизация Каспийского региона. Сегодня есть все предпосылки для формирования единого коммуникационного пространства, тем более что идея каспийского телеканала уже неоднократно рассматривалась на самых разных уровнях, и есть основания полагать, что в ближайшем будущем из области проекта эта идея будет переведена в практическое русло.

Таким образом, проблема модернизации каспийской инфраструктуры — это комплексный вопрос, вмещающий в себя как различные аспекты многостороннего сотрудничества прибрежных государств, так и степень вовлеченности внешних игроков, в чьи интересы, как правило, не входит повышение интеграционного потенциала каспийской пятерки.

3.2. Актуальные проблемы современного российского высшего образования (Д. В. Петросянц, А. С. Светцова)

Фантомные представления о советской системе высшего образования сегодня следует пересмотреть, и не только в соответствии с проводимой реформой образования, подключением российских вузов к Болонскому процессу, но и учитывая существенные региональные различия, свойственные федеративному государству, связанные не только с многообразными климатическими, экологическими, геологическими, наследственно-экономическими и т. п. факторами, но и с социальными и ментальными.

По мнению профессора В. Коссова, одной из самых острых проблем современной российской экономики является не капитал и даже не менеджмент, а нехватка квалифицированной рабочей силы. Российское высшее образование во многом не отвечает требованиям сегодняшнего дня. В результате дефицит высококвалифицированных специалистов остается, однако рабочими выпускники российских вузов работать не пойдут. Образовался целый пласт людей с высшим образованием, которые не могут прокормить себя знаниями, полученными по обозначенным в их вузовских дипломах специальностям, но в то же время они не хотят и даже не могут перейти в разряд низкоквалифицированных работников.

Нобелевский лауреат в области экономики Дж. Стиглиц считает, что «раньше в России можно было получить очень хорошее, первоклассное образование, но после распада СССР лучшие специалисты начали уезжать, так как были чрезвычайно востребованы на Западе. Инвестиции в систему образования заметно снизились, что не замедлило сказаться на количестве и качестве выпускаемых специалистов». А на взгляд профессора Финансового университета при Правительстве РФ Я. А. Пляйса, система отечественного образования и вовсе «оказалась к началу 2000-х гг. в том плачевном состоянии, из которого она не вышла до сих пор, несмотря на значительные разнообразные реформаторские усилия, предпринимаемые государством в последние годы» [77].

К середине 2000-х гг. сложилась ситуация, когда практически каждый гражданин России, закончивший школу и получивший среднее образование, имел возможность получить высшее образование, которое стало массовым, уровень его значительно снизился. Это образование зачастую направлено не столько на обучение премудростям той или иной профессии, сколько на приобретение и развитие общей культуры, социализации в обществе, то есть своего рода общее высшее неспециализированное образование. Таким образом, регуляторы в лице государства столкнулись с необходимостью упорядочить сферу высшего образования, определить для выстраивания современной российской политики в области образования критерии между общим и специальным образованием, массовым и элитарным. А насколько удается использовать административные и финансовые ресурсы, можно судить только спустя длительное время, так как вмешательства в развитие образовательной сферы носят пролонгированный и инерционный характер.

В современных условиях власти ряда субъектов РФ, выстраивая стратегии развития своих регионов через разработчиков этих программ краеугольным камнем ставили структурную перестройку экономики с переходом на экономику знаний именно за счет образовательного кластера экономики повышать конкурентоспособность [77]. Результатом всех этих преобразований по задумке авторов должна стать эффективная инновационная инфраструктура, неотъемлемой частью которой является система высшего образования. При этом вузы начинают играть не только роль производителя квалифицированных кадров для нужд модернизирующейся экономики региона, но и мощных исследовательских центров, центров социализации, центров экспертизы и консультирования, центров развития человеческого капитала.

В сегменте высшего образования нужно резко повышать конкуренцию. К исходу первого десятилетия XXI в. у нас в стране насчитывалось порядка 7,5 млн студентов образовательных учреждений высшего профессионального образования, которые находятся в слишком комфортных условиях (табл. 3). Они практически уверены, что им нужно только получить диплом, а дальше рынок обязательно должен обеспечить их как специалистов с высшим образованием комфортной зарплатой. Число студентов выросло за два десятка постсоветских лет больше чем на 5 млн. При этом, если число студентов-очников увеличилось примерно в 2 раза (3,2 млн, то основной прирост армии студенчества был обеспечен иными формами обучения.

Существовавшая советская система научных исследований и разработок подразделялась на четыре сектора: академических институтов, отраслевых институтов, вузов, промышленных предприятий. Сектор вузов главным образом отвечал за подготовку высококвалифицированных специалистов для народного хозяйства, а также ученых, инженеров и исследователей. За исключением небольшого числа элитных университетов и технических вузов, сектор вузов не рассматривался в качестве центра научных исследований и разработок. На сегодняшний день такая роль вузов стала критично недостаточной, именно вузы должны стать той интегральной средой, которая и станет предпосылкой к формированию инновационного общества, экономики знаний [20].

Ответ российского правительства на вызовы потери конкурентоспособности отечественной высшей школы был явно недостаточен. Он заключался в начале стратификации вузов по их типологии и их роли в зависимости от целого ряда причин, обусловленных направленностью обучения, территориальной дифференциацией и т. п. Соответственно, формируются различные и неоднородные, порой разновекторные, миссии этих вузов.

Таблица 3

Образовательные учреждения высшего профессионального образования (на начало учебного года)

Источник: официальные данные Росстата / URL: http://www.gks.ru/.

В результате проводимой в последние годы реформы образования, российские вузы выстраиваются в своеобразную иерархическую пирамиду, вершиной которой являются два вуза, относимые к национальному достоянию (Московский и Санкт-Петербургский университеты), затем следуют федеральные и национальные исследовательские университеты и примкнувшие к ним вузы госслужбы (РАНХИГС и Финансовый университет при Правительстве РФ), и далее по нисходящей к основанию пирамиды по различным классификационным признакам подчиненности министерствам и ведомствам, территориям и т. п. (см. рис. 8).

Федеральные университеты (ФУ) — элита в иерархии российских вузов. Они создаются в форме автономных учреждений, получают право самостоятельно распоряжаться своими доходами. В состав таких университетов могут включаться не только вузы, но и научные организации, которые находятся в ведении федеральных органов исполнительной власти, государственных академий наук, их региональных отделений. Ректора назначают на правительственном уровне сроком до 5 лет. Кроме того, в университете должны быть президент и попечительский совет, который создается в целях привлечения дополнительных финансовых ресурсов и контроля за их использованием. Миссия федерального университета прописана в дополнениях к закону «Об образовании» (п. 1.1 ст. 9, выдержки):

• реализует инновационные образовательные программы, интегрированные в международное образовательное пространство;

• обеспечивает формирование кадрового и научного потенциала комплексного социально-экономического развития региона;

• выполняет фундаментальные и прикладные научные исследования по широкому спектру наук;

• обеспечивает интеграцию науки, образования и производства, в том числе путем доведения результатов интеллектуальной деятельности до практического применения.

Рис. 8. Иерархическая пирамида вузов России по типологии

Национальные исследовательские университеты (НИУ) — высшее учебное заведение, одинаково эффективно осуществляющее образовательную и научную деятельность на основе принципов интеграции науки и образования. Важнейшими отличительными признаками НИУ являются способность как генерировать знания, так и обеспечивать эффективный трансфер технологий в экономику; проведение широкого спектра фундаментальных и прикладных исследований; наличие высокоэффективной системы подготовки магистров и кадров высшей квалификации, развитой системы программ переподготовки и повышения квалификации. Практически НИУ стали интегрированным научно-образовательным центром или включают ряд таких центров в виде совокупности структурных подразделений, осуществляющих проведение исследований по общему научному направлению и подготовку кадров для определенных высокотехнологичных секторов экономики.

Выделение и приоритетная поддержка ведущих вузов, безусловно, необходима (в международных рейтингах страны представлены, как правило, немногими лучшими университетами), но мы оставляем за скобками озабоченности по поводу механизмов выбора вузов и их поддержки. Кроме того, следует упомянуть инициативы о продлении сроков обучения в аспирантуре, что создает возможность для их структурной сопоставимости с зарубежными программами, а также давно ожидаемые меры по упрощению нострификации ученых степеней зарубежных университетов. Более точечными являются действия по поддержке крупных научных проектов с привлечением ведущих зарубежных ученых.

Вузы, особенно получившие статусы НИУ и ФУ, обращают все больше внимания на положение дел с научной работой преподавателей. В их программах развития присутствуют показатели публикационной активности, а иногда и заданы целевые индикаторы положения в международных рейтингах. Вузы только начинают управлять процессом своего позиционирования в международных рейтингах. Государство вновь взяло на себя бремя обеспечения финансирования этой задачи, провело тендер, и с лета 2013 г. отобрано 15 вузов, которые будут максимально пиариться в международном пространстве, продвигая свои бренды, и, по расчетам авторов программы, поднимутся в международных рейтингах до заметных позиций [95].

Следующий шаг требует намного больше усилий: необходимо внедрить системы планирования рабочего времени и вознаграждения, которые позволяли бы сотрудникам, активно занимающимся научной работой, меньше преподавать и получать оплату за свои публикационные достижения. Зачастую такие действия могут приводить к нарушению традиционной университетской иерархии в распределении нагрузки и уровне оплаты. Нужно пересматривать подходы к построению программ подготовки аспирантов, что часто порождает не меньшие организационные конфликты. Наконец, международная конкурентоспособность невозможна без привлечения зарубежных преподавателей и студентов. Этот шаг требует существенной трансформации организационной культуры вуза, начиная с использования английского языка наравне с русским не только в учебном процессе, но и в управлении университетом, и заканчивая созданием творческой среды, способной привлечь сильных ученых.

Основополагающей на сегодняшний день в России в сфере реформирования образования является Федеральная целевая программа развития образования на 2011–2015 гг. Целью программы является обеспечение доступности качественного образования, соответствующего требованиям инновационного социально ориентированного развития страны. К подзадачам программы относятся:

• модернизация общего и дошкольного образования как института социального развития;

• приведение содержания и структуры профессионального образования в соответствие с потребностями рынка труда;

• развитие системы оценки качества образования и востребованности образовательных услуг.

Президентом РФ В. Путиным в 2013 г. был дан вузам целый ряд поручений, которые выступают в качестве показателей государственной политики. Одно из них — повышение заработной платы преподавателей к 2018 г. до 200% от средней заработной платы в соответствующем регионе. Задача эта в большей степени ориентирована на собственный потенциал вузов, их экономические возможности. А значит, трудновыполнима. Ректор ЮФУ М. Боровская считает, что для ее выполнения важно не только разработать общую стратегию, но и донести ее до Российского союза ректоров и Минобрнауки РФ с целью консолидации усилий [17].

Основные задачи государственной программы «Развитие образования» до 2020 г. связаны с планируемыми изменениями на всех уровнях образования:

• формирование гибкой, подотчетной обществу системы непрерывного профессионального образования, развивающей человеческий потенциал, обеспечивающей текущие и перспективные потребности социально-экономического развития РФ;

• развитие инфраструктуры и организационно-экономических механизмов, обеспечивающих максимально равную доступность услуг дошкольного, общего, дополнительного образования детей;

• модернизация образовательных программ в системах дошкольного, общего и дополнительного образования детей, направленная на достижение современного качества учебных результатов и результатов социализации;

• создание современной системы оценки качества образования на основе принципов открытости, объективности, прозрачности, общественно-профессионального участия;

• обеспечение эффективной системы по социализации и самореализации молодежи, развитию потенциала молодежи.

Высокое качество школьного образования было фундирующим элементом советской национальной инновационной системы (НИС), и этот опыт, несомненно, следует использовать, выстраивая современные образовательные схемы. Например, следует создавать образовательные комплексы полного цикла непрерывного образования и воспитания, включая и дошкольные. Предоставить равенство при получении образования могут дистанционное обучение, гранты для одаренных детей, учебные лагеря, олимпиады. Кроме того, необходимо будет ввести жесткий конкурсный отбор учебников для средней школы, сократив их общее число и снизив вариативность. При этом конкурсы должны проводиться раз в несколько лет, чтобы не допускать неконкурентного переиздания одних и тех же учебных пособий.

Пути дальнейшего совершенствования региональных образовательных кластеров экономики (и в первую очередь университетов как центров просвещения и интегратора инновационных процессов) рассмотрим по шести блокам развития (отлаживания), важность которых, по нашему мнению, равновесна (см. рис. 9) [9].

Рис. 9. Интегральные блоки развития современного университета

Ресурсное обеспечение. Очевидно, что затянувшийся период сверхдефицита финансового и ресурсного обеспечения большинства российских вузов является основной причиной потери их конкурентоспособности по сравнению с мировыми университетами. Мировой опыт ресурсного обеспечения вузов свидетельствует, что лидерами являются университеты, диверсифицирующие источники финансирования. Администрации подавляющего большинства государственных вузов России, организовав предельно возможную работу по предоставлению коммерческих образовательных услуг, продолжают в максимальной степени зависеть от ежегодных финансовых потоков из федерального бюджета, формируемых во многом благодаря административно-лоббистским механизмам.

В сложившихся современных условиях администрациям вузов необходимо активизировать работу в профильных академических и профессиональных сообществах (возможно, запланировать и формирование новых сообществ), основной целью деятельности которых является поддержка усилий администрации по поиску новых источников финансирования и увеличению существующих [40].

Целесообразной видится инициатива администраций ряда российских вузов по разработке (обновлению, модернизации) стратегии развития вузов, а также по постоянному и оперативному пересмотру маркетинговой политики в изменяющихся и не отличающихся стабильностью условиях.

Образование. Необходимо проанализировать возможность преобразования большинства образовательных программ (ОП) специалитета в магистерские, а также определить возможные процедуры такого преобразования. Предлагается рассмотреть возможность расширения спектра аспирантских ОП за счет развития практики создания совместных с исследовательскими учреждениями кафедр (прежде всего Российской Академии наук).

Также важно качественно измерить и эффективность полученного выпускниками вуза образования, для чего вузы сами оценивают процент трудоустройства своих выпускников по специальности. Ректор Финансового университета при Правительстве РФ М. А. Эскиндаров утверждает, что после окончания его вуза «абсолютное большинство выпускников в течение двух месяцев трудоустраивается. И что особенно радует, трудоустраивается по специальности. Это очень хороший показатель. Иначе нельзя понять, зачем государство или сами обучающиеся тратят деньги, если они не собираются работать по специальности» [131].

Исследования. В рамках стратегии развития вуза предлагается определить пути организации работы по взаимодействию с основными наукометрическими сервисами (Scopus, Web of Science, Scholar, РИНЦ и др.), отслеживанию появления информации о патентах и вэб-продукции в наукометрических сервисах, стимулированию активности исследователей вуза в развитии научной продуктивности в реферируемых журналах, в развитии научных коммуникаций.

Можно констатировать заметное отставание российских вузов от ведущих мировых университетов в организации исследовательской деятельности. Однако перелом здесь вполне возможен, так как академическое сообщество вполне осознает невозможность изолированного существования вне сложившейся мировой системы научной периодики и мировых систем наукометрии. Для этого следует проводить работу по постоянному расширению перечня реферируемых русскоязычных изданий, увеличить число англоязычных публикаций в мировых реферируемых изданиях, повысить культуру оформления статей и другой интеллектуальной продукции.

Огромный плюс — наличие в вузе суперкомпьютера, что на сегодняшний день является показателем, характеризующим их не только в области научно-исследовательской деятельности, но и отчасти говорит о недостаточных финансовых возможностях. Здесь следует изыскивать пути привлечения спонсорских денег, формирование эндаумента — целевого фонда, предназначенного для использования в некоммерческих целях, для финансирования организаций образования, медицины, культуры.

Целый ряд вузов-победителей всероссийского конкурса инновационных вузов обзавелись суперкомпьютерами на выделенные средства, использовать которые могут как для научных и образовательных целей, так и в коммерческой деятельности.

Практически все вузы, развивающие собственные суперкомпьютерные технологии, планируют инвестировать заметные средства в развитие каналов связи, чтобы повысить отдачу от использования вычислительных мощностей, готовят контракты с российскими и зарубежными компаниями и организациями не только на решение вычислительных задач, но и на сдачу в аренду вычислительных мощностей. На сегодняшний день наиболее мощными суперкомпьютерами в России обладает МГУ имени М. В. Ломоносова (это 3 супервычислительные системы, занимающие в СНГ первое, шестнадцатое и тридцать пятое места в соответствии с публикуемым в интернете рейтингом).

Профессиональная компетентность. Необходимо проводить работу в части стимулирования преподавателей и исследователей вуза к повышению научной продуктивности, научных коммуникаций и академической мобильности. Полезен опыт привлечения отечественных и зарубежных специалистов (академическая мобильность) для проведения семинаров, лекций, диспутов в стенах российских вузов. Также активное участие профессуры в учебной и академической деятельности вузов за пределами Российской Федерации (регионов) приводит к обмену знаниями, взаимопроникновению научных школ, большей открытости, что отчасти относится и к следующему блоку. Наиболее эффективными взаимодействиями между преподавателями вузов (учеными) разных стран становятся совместные исследования, которые как результат порождают совместные публикации, рожденные во временных научных коллективах (рабочих группах), порой в стихийной коллаборации. Сегодня получить ряд российских грантов просто невозможно без подобных международных исследований. Таким образом, мы плавно переходим к следующему блоку и подтверждаем свою мысль о системности решаемой задачи.

Международная деятельность. В рамках стратегии развития вуза целесообразно планомерно продвигать механизмы интернационализации вуза, подразумевающие активное участие в международных академических объединениях, развитие студенческой мобильности (международной и внутри страны), развитие академической мобильности, маркетинговые механизмы привлечения иностранных студентов — не только из дальнего зарубежья, но и из стран СНГ.

Интернационализация образования — это процесс включения различных международных аспектов в исследовательскую, образовательную, административную и экспертно-консультационную деятельность вузов. Процесс интернационализации образования влечет за собой структурные изменения как на правительственном уровне, так и на уровне конкретных образовательных учреждений.

Развитие международного межвузовского сотрудничества позволяет организовывать совместные исследовательские проекты, обменные программы для студентов и преподавателей, специальные программы для иностранных студентов. Большинство современных вузов вовлечено в международную деятельность, но это, как правило, начальный уровень интернационализации. На более высоком уровне интернационализация высшего образования может рассматриваться как процесс систематической интеграции международной составляющей в образование, исследования и общественную деятельность высших учебных заведений.

В соответствии с лозунгами Болонского процесса по сетевому взаимодействию вузов, мобильности студентов и преподавателей, ряд российских вузов реализует переход на единые зачетные единицы для получения студентами этих вузов двойных дипломов — российского и европейского. Подобные контакты по взаимодействию с зарубежными вузами развиваются.

Развитие коммуникаций. В рамках стратегии развития вуза целесообразно разработать коммуникационную стратегию вуза, включающую в себя развитие всего спектра связей, в том числе и интернет-коммуникаций, организацию мониторинга целевых аудиторий, использование положительно зарекомендовавших себя технологий в структуре управления вузом (подразделений вуза).

Оценивая проводимую в Российской Федерации в начале XXI в. политику инновационной интеграции, следует заметить, что есть обеспокоенность развивающимся отставанием в области науки и техники, недостаточно интенсивным развитием образовательных технологий. В этой связи прилагается немало усилий в направлении смены негативных трендов, используя при этом как законодательные рычаги, так и применяя новые схемы финансирования и стимулирования инновационных преобразований в отечественном образовании, в первую очередь высшем, в наиболее сильных и системообразующих федеральных и региональных вузах.

Помимо образовательной миссии, в ведущих российских вузах следует отдельно выделить и миссию по развитию научно-исследовательского направления деятельности. Еще одной задачей современного вуза-лидера является развитие на территории (регионе) расположения вуза, пояса инновационных компаний, содействие развитию малого и среднего бизнеса, активное вмешательство в социально-экономическое развитие этой территории, то есть еще одной из важнейших миссий вуза (ведущего и авторитетного в регионе) становится развитие предпринимательской активности [97]. Иначе говоря, региональные вузы-лидеры способны стать и лидерами в раскрытии инновационного потенциала регионов, раскрытия человеческого потенциала, стать локомотивами развития малого и среднего предпринимательства [68]. Исходя из этого, можно предположительно выдвинуть две гипотезы:

1. Предпринимательские вузы привлекают дополнительные интеллектуальные и материальные ресурсы, благодаря формируемой вокруг них иновационно-предпринимательской среде.

2. Предпринимательские вузы — основной драйвер развития предпринимательства в регионе.

Соответственно, перед вузами, обозначающими своей миссией развитие предпринимательского потенциала региона, ставится ряд задач:

1. Понимание назначения и роли университета в стране и регионе дислокации, и в соответствии с этим формулирование целей и задач (четко обозначенной миссии в программах развития вузов) интеграции с бизнесом.

2. Разработка (выбор) модели развития инновационной деятельности применительно к задачам университета и конкретным условиям его функционирования.

3. Обеспечение стратегических приоритетов развития университета — привлечение абитуриентов.

4. Сохранение и развитие научных школ, развитие научно-технологической базы.

5. Создание специальных структур и механизмов работы с бизнесом.

6. Поиск новых форм интеграции — вхождение в структуры НИОКР крупных корпораций, создание совместных с бизнесом научно-исследовательских структур, использование потенциала международного партнерства.

Взаимодействие предпринимательского вуза с региональной инфраструктурой в рамках выполнения взятой на себя миссии требует координации действий от федеральных и региональных властей, бизнеса, и, собственно, самих вузов. Эффективная с позиций системного подхода реализация стратегических направлений развития региона предполагает широкое применение различных форм и методов государственного регулирования инвестиционных процессов и стимулирования, согласованной деятельности всех его участников по созданию устойчивой экономической базы, способной самостоятельно решать насущные хозяйственные и социальные проблемы [75]. Системным интегратором развития предпринимательского климата региона выступают правительственные структуры, в первую очередь министерства регионального развития, труда и занятости, образования и науки. Вузы в свою очередь берут на себя бремя по:

• завоеванию авторитета и выполнению роли ключевого элемента в региональном инновационном кластере;

• развитию компетенций студентов и сотрудников;

• коммерциализации разработок, выполнению заказов на НИОКР;

• поддержке молодежной инновационной активности;

• трудоустройству студентов (соответствие подготовки специалистов потребностям рынка).

Бизнес, взаимодействуя с вузами, занимается выполнением прикладных научных исследований и разработок, опытным и мелкосерийным производством, содействует (в контакте с вузами) подготовке кадров и проектных команд, совместно с вузами (базовые кафедры и иные взаимодействия) использует свое уникальное оборудование, приборную базу и т. п. Вообще, основой государственной инновационной политики в странах, выстраивающих экономику знаний, делается упор на региональное развитие: после всестороннего анализа выявляются сравнительные преимущества каждого региона, определяется их специализация, а затем, в условиях активного участия местных органов власти, на региональных уровнях налаживаются связи между наукой, системой образования и производителями [1].

Следует отметить и еще один аспект: наукометрические показатели научных и образовательных учреждений в нашей стране последнее время привлекают все больше внимания. Результативность ученого по данным Web of Science, Scopus и отечественного российского индекса научного цитирования (РИНЦ) воспринимают как панацею от субъективизма оценок труда ученых (в первую очередь, гуманитариев). Беда в том, что наукометрия несет в себе только количественные показатели эффективности работы ученого, коллектива ученых, целого института или даже государства в целом, но неспособна оценить научную ценность изложенных в трудах результатов исследований. Чем выше выборка, тем больше доверия к репрезентативности этих данных. На сегодняшний же день в отечественной научной среде просто обостряется гонка за увеличением своего индекса Хирша. Более того, руководство вузов и институтов директивно поручают своим сотрудникам делать ссылки на публикации сотрудников, которые выбраны к раскрутке. Методом «перекрестного опыления», когда ученые договариваются, кто на кого будет ссылаться в своих очередных статьях, можно полностью размыть и свести к нулю попытку выяснить вопрос, какой же научный или образовательный коллектив эффективнее.

Наука Под ред. Петросянца Д.В. Социально-экономические и политические аспекты инновационных преобразований. Монография

Наука Под ред. Петросянца Д.В. Социально-экономические и политические аспекты инновационных преобразований. Монография

При подготовке монографии были использованы результаты исследований, выполненных авторским коллективом при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 15-02-00080а «Модель регионального инновационного кластера в условиях неопределенности рынка, особенностей экономической и социальной политики государства»)