Сага о Луисе и Лилиане. Книга первая: "Клятва Луиса"

Лапина Людмила

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Фантастика Издательство: Проспект Дата размещения: 08.06.2016 ISBN: 9785392224517 Язык: Объем текста: 432 стр. Формат: epub

Оглавление

Аннотация

Пролог

Часть первая. Крестоносец

Часть вторая. Столица Лангедока

Часть третья. Вдвоём в пиренеях

Часть четвертая. Замок над облаками

Эпилог

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Часть вторая.
Столица Лангедока

Глава 1

Подкованные копыта рыцарского коня прогрохотали по вымощенной булыжником улице. Вот и Тулуза — прекрасная столица обширного процветающего графства. Ляля в восторге вертела головой, пытаясь разглядеть в темноте столичные дома. Тулузу называют розовой из-за цвета камня и черепицы, пошедших на ее строительство. Путешественники въехали на площадь перед замком графа Тулузского. Большое здание выделялось на темнеющем небе еще более темными очертаниями суровых высоких башен. Неяркие красноватые огоньки трепетали в окошках этих неприступных твердынь. Мост еще не поднимали на ночь, но главные крепостные ворота были уже закрыты. Через приоткрытую калитку рядом с большими воротами виднелась часть двора, освещенная факелами. Одни торчали из колец в каменных стенах, другие горели в руках многочисленной челяди графа Тулузского, спешившей по срочным делам — в замке накрывали стол к ужину. Сэр Луис направил коня в приоткрытую калитку, назвал страже свое имя и въехал в обширный, мощеный булыжником нижний двор цитадели. Здесь жил его двоюродный дед Раймонд. Расторопный слуга побежал к графу Тулузскому с вестью о приезде долгожданного родственника, а Ляля впала в странное оцепенение, сменившее недавнее радостное возбуждение, и не могла разжать руки, вцепившиеся в пояс сэра Луиса. Мерцающий таинственный свет во дворе, сознание, что она уже добралась до Тулузы, куда стремилась всю прошедшую неделю, парализовали рассудок девушки. Первая часть ее путешествия кончилась. Что ждет ее дальше во вдруг ставшей близкой реальности двенадцатого века?

Сэр Луис обернулся к Ляле, чтобы помочь сойти на землю. Лихорадочный блеск зеленых девичьих глаз поразил его.

— Мы приехали в Тулузу, демуазель. Здесь вам ничто не угрожает, — мягко сказал он.

— Я устала, — жалобно сказала Ляля, пытаясь подавить вспышку иррационального страха.

— В гостеприимном замке графа Тулузского вы найдете все необходимое, чтобы отдохнуть с дороги, — ласково сказал рыцарь. Зеленые глаза Ляли приняли осмысленное выражение:

— Простите меня за минутную слабость, — сказала она.

— Я очень благодарна вам за то, что вы привезли меня в Тулузу.

— Я исполнил свой рыцарский долг, — скромно ответил сэр Луис и помог Ляле ступить на камни двора.

Освещенный красноватыми дымными факелами, вымощенный камнем двор поражал своими размерами, заметными даже в подступающей темноте. К приехавшим людям спешили слуги и пажи. Быстро, умело, они разгрузили коня, понесли багаж путешественников в замок. Сэр Луис предложил руку прекрасной даме и церемонно повел ее к огромным дверям, открывавшим вход в большой пиршественый зал. Стол был уже сооружен из козел и досок, но еще не накрыт скатертью. Слуги суетились вокруг стола под присмотром управляющего замком. Он узнал внучатого племянника своего господина и поспешил навстречу прибывшим.

— Рад видеть вас в добром здравии, милорд граф, — обратился он к сэру Луису.

— И я рад видеть вас, сэр де Бьонвиль, — ответил граф де Монсегюр.

— Как хорошо вернуться на родину!

— Наш господин обрадуется вашему возвращению, сэр Луис, — продолжал управляющий.

— Четыре года мы ничего не знали о вас!

— Здоров ли дедушка Раймонд? — расспрашивал сэр Луис.

— Да, наш граф пребывает в полном здравии, — ответил сэр де Бьонвиль.

— Я должен представить ему свою спутницу, — продолжал сэр Луис и обратился к Ляле:

— Позвольте представить вам, леди Лилиана — сьер де Бьонвиль, управляющий замком моего деда, графа Тулузского. Сэр де Бьонвиль — леди Лилиана Ладожская.

"Что мне нужно делать? — панически задумалась Ляля. — Реверанс? Подать руку для поцелуя?" — она величавым жестом протянула руку сэру де Бьонвилю. Он почтительно поцеловал тонкие пальцы прекрасной дамы. Сэр Луис продолжал рассказ:

— Леди Лилиана прибыла издалека. Я сопровождаю ее ко двору моего родственника, чтобы просить его защиты.

— Вы займете вашу прежнюю комнату? — спросил управляющий.

— Прежде всего разместите леди Лилиану, — попросил сэр Луис.

— Дама устала с дороги.

— Конечно, мессир. Миледи, прошу следовать за мной, — сказал управляющий и повел гостей в глубину замка. Высокий зал сменился узкими коридорами, затем они вышли на винтовую лестницу. "Средневековье, настоящее средневековье!" — холодея от восторга, смешанного со страхом, думала Ляля. Ей, как будущему искусствоведу, очень интересно оказаться в настоящем замке. Но при мысли о восьми сотнях лет, отделяющих ее от родных и всего близкого, составляющего ее жизнь в двадцать первом веке, слезы застилали глаза девушки. Поэтому она не могла во всех подробностях рассматривать кладку стен и внутреннюю отделку замка. Да и при неверном свете факела в руке сэра де Бьонвиля делать это затруднительно. Ступени винтовой лестницы доставили Ляле массу неудобств — высокие, выщербленные. Если бы не твердая рука сэра Луиса, поддерживающая ее под локоть, девушка давно бы упала. Ее кожаные сандалии не скользили по ступенькам, но все равно девушке было трудно взбираться по каменной лестнице. Рыцари же спокойно прыгали со ступеньки на ступеньку, закаленные трудной жизнью в средневековом замке. Наконец они поднялись на третий этаж, прошли по коридору, и сьер де Бьонвиль распахнул дверь одной из комнат.

— Вот покои гостей графа Тулузского, — сказал он.

— Располагайтесь, миледи. Я сейчас пришлю служанок. Вы, наверное, хотите умыться с дороги.

— Благодарю, — выдохнула задохнувшаяся от трудного подъема Ляля. Сэр Луис помог ей перешагнуть порог и усадил на стул с высокой спинкой.

— Домна Лилиана, сейчас придут девушки и помогут вам переодеться, — с поклоном сказал сэр де Бьонвиль.

— Я зайду за вами, леди Лилиана, и провожу к герцогу Тулузскому, — сказал сэр Луис. Рыцари вышли. Ляля с любопытством осмотрела комнату. Середину её занимала роскошная кровать с пышным шелковым синим балдахином. К ложу вели три деревянные резные ступени. Каменные стены завешаны шпалерами, пол устлан коврами — чувствовалась близость Востока с его развитым ковроткачеством. В узкое как амбразура окно вставлен витраж. Комнату освещали два больших, выше лялиного роста, светильника, поставленные на пол. К удивлению девушки, ее вещи уже оказались здесь. Ляля развязала дорожную сумку и вынула праздничное платье, аккуратно упакованное в полотняный мешок. Его купил ей сэр Луис в маленьком городке, названия которого она не запомнила. "Спрошу сэра Луиса!" — подумала девушка, раскладывая на кровати наряд, достойный средневековой принцессы: голубое, шелковое блио, вышитое по вырезу и подолу золотом и серебром одевалось поверх белого льняного платья. Длинные рукава с высокими манжетами, прошитыми золотом и серебром, лежали отдельно. Они стягивались прекрасной шелковой тесьмой. Рукава прикреплялись к самому платью так же. Мотки прочного шелкового шнура прилагались, но девушка зябко повела плечами, вспомнив турецкую казнь для провинившихся вельмож — султан посылал шелковый шнурок, и несчастный покорно удавливался. Раздался стук в дверь. Ляля вздрогнула и крикнула:

— Войдите!

Дверь распахнулась, и слуги внесли деревянную лохань с водой. Несколько девушек вошли следом, чтобы помочь госпоже переодеться к ужину у графа Тулузского, но Ляля постеснялась купаться в присутствии горничных.

— Госпожа, позвоните, когда вам понадобится наша помощь, — сказали девушки, показали Ляле колокольчик на туалетном столике и удалились. Девушка разложила свою косметику у зеркала в богатой вызолоченной раме. "Венецианское!" — определила Ляля, видевшая такие в Эрмитаже.

Она взяла розовое мыло, так хорошо послужившее ей в дороге, и шагнула в лохань. "Интересно, сэр Луис пользуется помощью горничных во время омовения?" — думала Ляля, намыливаясь, и сама удивилась, как плохо ей стало при этой мысли. Девушка быстро помылась, надела белье двадцать первого века — она не хотела, чтобы горничные заметили его, накинула белое платье и позвонила. Девушки появились немедленно, легкие и проворные, усадили Лялю к зеркалу, расчесали ее длинные волосы, помогли зашнуровать манжеты и прикрепили рукава к платью. Чулки Ляля натянула сама, отказавшись от помощи. Роскошно-вышитое, шелковое голубое блио окончательно превратило её в средневековую даму.

В дверь постучали. Одна из девушек пошла открывать, вернулась и доложила Ляле:

— Домна, граф де Монсегюр просит разрешения войти.

— Пусть войдет, — церемонно отозвалась она.

Дверь распахнулась, граф шагнул в комнату, и дыхание Ляли прервалось от восторга. Рыцарь расстался со своими доспехами и облачился в праздничный наряд — белая шелковая рубашка выглядывала из под синего бархатного колета с золотым шитьем, герб на широкой груди сиял и переливался в свете свечей. Граф сменил рыцарские кожаные штаны на сине-белые шоссы.

Ляля не смогла сдержать легкий смешок — вспомнила, как однажды спала в этих шоссах всю ночь. Рыцарские, окованные железом сапоги сэр Луис сменил на более легкие, на высоких каблуках. Его норманские золотые волосы, влажные после мытья, сияли, как шитье его колета. "Принц, сказочный принц, — восторженно подумала Ляля. — Я всегда утверждала, что одежда двенадцатого века вошла в народные сказки, как одежда сказочных героев".

— Леди Лилиана, позвольте мне сопровождать вас на ужин, — произнес сэр Луис.

— Пойдемте, мессир, — ответила она и уже привычно протянула ему руку. Рыцарь был потрясен красотой девушки. Но он прошел суровую школу крестового похода и ничем не выдал своих чувств.

— Демуазель, вы прекраснее обеих Изольд, — произнес он и повел Лялю вниз.

Она задумалась надолго. В ту памятную ночь в шалаше, когда он уступил ей свои шоссы, он сравнил ее с ирландской принцессой Изольдой Белокурой. Откуда же взялась вторая Изольда? Девушка выругала себя за глупость — жену Тристана так же звали Изольдой, и она была — Изольда Белорукая. Размышляя о последнем противостоянии жены и возлюбленной у тела умершего героя, Ляля не заметила, как спустилась вниз, поддерживаемая твердой рукой рыцаря. Двери пиршественного зала распахнулись перед ними.

— Граф Луис де Монсегюр с дамой, — звонко объявил герольд, и рыцарь подвел Лялю к креслу графа Тулузского.

— Мой дорогой племянник вернулся! — обрадовался сеньор, встал со своего кресла-трона и заключил в объятья вновь обретенного родственника. Пока они обнимались, Ляля растерянно осматривала зал, узнавая подробности архитектуры и обстановки, почерпнутые из трудов медиевистов: высокий потолок, стены, увешанные шпалерами, светлый мраморный пол со сложным рисунком, длинный стол, сидящие за ним великолепно одетые мужчины и дамы внимательно наблюдают за встречей родственников. Ляля почувствовала себя в перекрестии многих взглядов, но только гордо выпрямилась, не желая смущаться вниманием блистательного общества. Только сейчас она поняла, как ей повезло, что она встретила впервые же минуты своего пребывания в двенадцатом веке именно сэра Луиса. Он отважный, благородный воин, в чем девушка уже успела убедиться за неделю совместного пути. И, оказывается, у него есть родственные связи при королевских (Сицилия) и почти королевских (Тулуза) дворах.

Граф Раймонд выпустил сэра Луиса из родственных объятий и провозгласил:

— Дорогой племянник, представьте же нам вашу прекрасную спутницу. Это ваша супруга?

Сэр Луис мгновенно покраснел, но усилием воли справился с собой. Ляля покраснела тоже, но рыцарь взял ее за руку и произнес отчетливо и ясно:

— Леди Лилиана Ладожская прибыла к вашему двору, монсиньор, чтобы искать убежища и защиты. Я сопровождаю леди Лилиану в ее трудном путешествии.

Ляля приподняла край своего платья и сделала реверанс графу Тулузскому. "Я чужеземка, не знаю местных обычаев, мне можно вести себя эксцентрично", — подумала она с горьким смешком и жалобно сказала:

— Прибегаю к вашей защите, монсеньор!

— Оставим дела на потом, а сейчас прошу к столу, отужинайте с нами, домна Лилиана, — сказал граф Тулузский и пригласил за стол, рядом с собой, своего внучатого племянника и его прекрасную спутницу. Граф Луис де Монсегюр поклонился графине Тулузской, помог Ляле занять место за столом и опустился в высокое деревянное кресло, украшенное изысканной резьбой. На эти места рядом с графским троном сажали почетных гостей. Ляля выпрямилась в кресле и взглянула в зал. Она сидела между графом Раймондом и сэром Луисом на особом возвышении за столом, накрытым специально для сеньора и его приближенных. Стол для прочих гостей примыкал к графскому и уходил вдаль. Общество, собравшееся за ним, поражало изяществом нарядов и благородством лиц. Ляля как девушка, следящая за модой, и будущий медиевист — с трепетом принялась рассматривать присутствующих дам. Цвет их волос поразил её — все оттенки от черного до золотого. "Значит, я не единственная блондинка при дворе графа Тулузского", — разочарованно подумала Ляля. Её праздничное платье понравилось ей еще больше, когда она сравнила его с нарядами присутствующих дам — голубое шелковое блио со сверкающей вышивкой и сияющие золотом манжеты, оплаченные сэром Луисом, затмевали наряды многих придворных дам.

— Вы ничего не едите, демуазель, — сосед справа повернулся в её сторону, и Ляля с замиранием сердца поняла, что смотрит прямо в темные глаза графа Тулузского, их гостериимного хозяина.

— Благодарю вас, монсеньор, — выдохнула она.

— Я не знаю, что выбрать из изобилия блюд за вашим столом.

Граф Раймонд усмехнулся и обратился к сэру Луису:

— Дорогой племянник, поухаживайте за нашей гостьей!

— С удовольствием, — ответил рыцарь, и сердце Ляли радостно забилось при звуке его голоса — сильного, звонкого. Она никак не могла соединить в своем сознании образ блестящего сеньора в синем бархатном колете и рыцаря-крестоносца, быть спутницей которого она уже успела привыкнуть за время их пути в Тулузу.

— Леди Лилиана прибыла издалека, — продолжал сэр Луис. — Поэтому она еще не знакома с великолепными кушаньями, подаваемыми при вашем блистательном дворе, мой дорогой родственник.

— Ухаживайте за нашей прекрасной гостьей, дорогой племянник, — сказал граф Тулузский, улыбнулся молодым людям и повернулся к своей супруге.

Ляля тихонько из-под ресниц смогла рассмотреть гостеприимного хозяина Тулузы — великолепный мужчина, атлетически сложенный, в полном расцвете сил, темноволосый, темноглазый, темнокожий, как все южане. На юге будущей Франции встречались и смешивались разные народы — галлы, римляне, вестготы, лангобарды, арабы, франки. Всех привлекал цветущий богатый край, где почти всегда царит лето и зреет дивный виноград. Привычка к власти прослеживалась во всем облике Раймонда. Взгляд его темных глаз, острый и проницательный, проникал, казалось, в душу собеседника. Среди изысканно одетых придворных он не выделялся особой роскошью костюма, но привычка разрешать судьбы графства и подданных окутывала его фигуру ощутимой аурой мощи, духовной и физической. И, кажется, он радушно принимает своих гостей. Ляля отвела взгляд, надеясь, что не оскорбила доброго хозяина тайным подглядыванием. По мановению рыцарской длани сэра Луиса красивый паж поставил перед девушкой простую серебряную тарелку с хорошо приготовленной пищей. Девушке подали жареную телятину, тушеную брюкву, репу, белый мягкий хлеб. Ляля хотела попросить жареной картошки, но вовремя прикусила язык — до открытия Америки оставалось еще триста лет. Сэр Луис, демонстрируя хорошие манеры, изящно порезал мясо на ее тарелке одним из своих кинжалов, предназначенных для еды, подал серебряную ложку, и Ляля смогла, наконец, поужинать. Как она проголодалась, девушка поняла, только вкусив изысканно приготовленную пищу, сдобренную перцем, превратившим мясо в яство, достойное королей. "Перец в средневековье ценился дороже золота, им платили государственные долги", — вспомнила прилежная студентка факультета искусствоведения, поглощая вкусную пищу. Она старалась соблюдать изысканные манеры, держала ложку как вилку и отказалась от добавки.

Иногда, через мощный торс графа Раймонда, Ляля бросала заинтересованные взгляды в сторону графини — неземного создания, являвшего образец телесного изящества и тонкого вкуса в одежде. Ее золотистые волосы ослепительно сияли даже сквозь тонкую вуаль, наброшенную на сложную прическу. "И это дама сэра Луиса! — горькая мысль неприятно поразила Лялю. — Она — совершенство, да и не мог сэр Луис, крестоносец с возвышенной суровой душой принести присягу пожизненной верности менее великолепному созданию". Но девушка твердо решила держать себя в руках и ничем не выдала своего неудовольствия. Ей совсем не хотелось ссориться с сэром Луисом — ведь на всем пути до Тулузы она видела от него лишь добро и заботу. К тому же, щедрость его не знала границ. Только сейчас, за блестящим столом графа Тулузского, Ляля поняла, что добралась сюда с минимальными неудобствами лишь благодаря силе и щедрости своего спутника. И с разбойниками он расправился быстро и ловко...

Очередной переменой блюд оказался десерт — пирожные на меду, пироги с ягодами. После сладкого подали пирамиды фруктов — виноград, яблоки, персики, абрикосы. Ляля деликатно попробовала по кусочку всего.

После ужина музыканты заиграли громче, и подошедший к столу сеньора трубадур запел о подвигах графа Луиса в Святой Земле. Видимо, узнав о возвращении любимого родственника графа Раймонда, музыкант быстро сочинил произведение, воспевающее радостное событие. Ляля вежливо похлопала бойкому артисту, а сэр Луис снял с пальца кольцо и одарил певца. "Кольцедаритель, — промелькнула картинка в мозгу Ляли, отягощенном прочтением "Старшей Эдды" и "Песни о Нибелунгах". Граф Луис в синем бархатном колете, сияющими золотом волосами, суровым взглядом синих глаз и обветренным в странствиях лицом очень напоминал властного скандинавского конунга из северных саг. Другой певец в изысканных выражениях воспел красоту и благородство гостьи графа Раймонда, прибывшей издалека. С удивлением поняла Ляля, что в мелодичных нежных стихах речь идет о ней. Певец поклонился девушке, и она обреченно потянула с запястья золотой браслет — мамин подарок. Твердые пальцы успокаивающим жестом легли на ее запястье. Сэр Луис снял с пальца еще одно кольцо, бросил певцу и обвел зал суровым взглядом, давая понять всем, что чужеземная красавица находится под его покровительством, а если кто-то будет добиваться ее внимания, то им придется иметь дело с его мечом закаленного воина-крестоносца. Сердце Ляли болезненно дернулось — неужели она никогда не вернется домой? Яркая, контрастная, сумасшедшая жизнь двадцать первого века вдруг представилась ей необыкновенно притягательной.

Музыка заиграла громче, граф Раймонд подал руку супруге и открыл танцы. Пара властителей Тулузы смотрелась гармонично — высокий, представительный, властный сеньор и графиня, поражающая красотой, изяществом, сиянием золотистых волос. Медленный величавый танец сменился более быстрым, игривым. Ляля вопросительно взглянула на сэра Луиса.

— Вы можете сегодня отказаться от танцев, демуазель, — тихо сказал он.

— Прилично ли это? — осведомилась Ляля. Ее правое запястье все еще ощущало легкое, оберегающее прикосновение его жестких, сильных пальцев.

— Безусловно, миледи, при дворе графа Тулузского его гостям никто ничего не навязывает, — мягко ответил сэр Луис. Девушка успокоилась и принялась разглядывать танцующих, запоминая их движения, чтобы не опозориться, когда придет ее очередь развлечь хозяина красивым танцем. А если ее партнером будет сэр Луис! Но Ляля отогнала эти волнующие мысли, сосредоточившись на главном — как девушке из двадцать первого века выжить в двенадцатом!

Графиня грациозно поднялась с хозяйского места, давая знак к окончанию вечера. Ляля обрадовалась близкому ночному отдыху, но готова была просидеть среди гостей до утра, но не дать понять, как ее утомило путешествие в Тулузу. Гости встали вслед за хозяйкой. Она пожелала всем доброй ночи и изящной походкой проследовала в свои покои. Гости разбились на пары, и пошли к выходу. Сэр Луис предложил Ляле руку и повел ее в башню. Дымные факелы бросали трепещущий красноватый свет на голые каменные стены. Ляля никогда бы не нашла свою комнату без помощи сэра Луиса. Он вежливо распахнул перед ней дверь. В роскошной спальне девушка еле узнала комнату, где переодевалась перед пиром. "Завтра же попрошу сэра Луиса научить меня ориентироваться в этом замке!" — решила Ляля.

— Прошу вас входите, демуазель, — сказал сэр Луис с поклоном.

Ляля перешагнула порог и ответила с улыбкой:

— Благодарю вас, милорд, за то, что проводили меня. Без вас я не нашла бы эту спальню.

— Не стоит благодарности, леди Лилиана. Служить вам — счастье для меня, — произнес рыцарь, собираясь уходить.

— Вы оставите меня здесь одну? — с упреком спросила девушка. Ее зеленые глаза смотрели, казалось, прямо в душу рыцаря.

— Мы уже не в походе, демуазель. Вольности кочевой жизни остались в прошлом, — холодно ответил сэр Луис.

Краска стыда бросилась в лицо Ляле. "Что он позволил себе думать? Что я хочу затащить его в постель?" Ее темные дугообразные брови гневно сдвинулись, зеленые глаза метнули искры ярости, но грудь рыцаря, надежно защищенная преданностью Деве Марии, отразила заряд негодования земной девушки.

— Если вам одиноко, леди Лилиана, позвоните горничным, они помогут вам раздеться на ночь, — сказал сэр Луис с поклоном и удалился. Ляля мрачно проследила, как тяжелая деревянная дверь захлопнулась за ним. "Мне страшно, меня оставил одну единственный близкий в этом мире человек!" — думала она, напряженно прислушиваясь. Есть ли тут привидения? От неприятного внутреннего холодка задрожали руки. Шаги сэра Луиса по каменным коридорам и лестницам звучали все глуше. "Уж не ждет ли его в спальне горничная, чтобы помочь раздеться! — ядовито усмехнулась Ляля. — А с какой легкостью он раздает золотые кольца!" — с новым приступом негодования вспомнила она. В походе рыцарь не носил колец, видимо, вез их спрятанными в дорожный мешок. Чувствуя, что близка к истерике, девушка решительно прикрикнула на себя. Прошептав краткую молитву, Ляля глубоко вздохнула, подошла к двери, задвинула хороший засов, взяла светильник с туалетного столика и обошла спальню, заглядывая во все углы и под кровать. Зачем ей лишние неприятности? Убедившись, что опасности местные, комнатные, ей не грозят, Ляля поставила светильник на место и присела к туалетному столику. Отодвинув зеркало подальше — нельзя ночью туда заглядывать — девушка заплела на ночь волосы. Горничную она не захотела вызывать. Мысль о том, что прибежавшая на звонок девушка может выскочить из спальни сэра Луиса, наполняла ее холодной яростью. Снова приказав себе успокоиться, Ляля разделась на ночь. Блио она сняла легко и развесила его на стуле. Больше всего девушка промучилась с тесемками рукавов, но сумела развязать их зубами. Платье она сняла со вздохом облегчения. День, вместивший так много, подошел к концу. Яркий свет луны высветил снаружи витраж. Ляля подошла и полюбовалась очертаниями розы — мотив, излюбленный средневековыми витражистами. Эта картинка успокоила напряженные нервы девушки. Помолившись, она легла в пышную постель и мгновенно уснула. Ляля устала так, что никакие сновидения и привидения не смутили ее ночной отдых. Мягкое комфортное ложе дало желанный покой телу и душе.

Глава 2

— Госпожа, вам принесли умыться!

Ляля открыла заспанные глаза, и мгновение соображала, где же оказалась. Взор ее уперся в синий шелковый полог над кроватью, спина наслаждалась батистовой простыней и мягчайшими тюфяками роскошного ложа. "Я в Тулузе!" — обрадовалась девушка и вскочила с кровати. Стук в дверь продолжался.

— Госпожа, вы проснулись? — взволнованно спрашивала горничная.

Ляля в спешке накинула льняное платье — спала она голая, как любила с детства — подбежала к двери и отодвинула засов, быстро отошла, спряталась в тени полога и величественно сказала:

— Прошу вас, заходите!

Слуги внесли деревянную ванну, серебряные кувшин и таз для умывания. Горничная, та же, что вечером помогала одеваться Ляле, вошла, неся на руке скромное блио нежно-зеленого цвета.

— Демуазель, госпожа графиня Тулузская передает вам привет и осведомляется о вашем здоровье! — сказала горничная.

— Очень любезно со стороны ее светлости заботиться обо мне, — вежливо ответила Ляля.

— Я чувствую себя хорошо!

Горничная дала знак слугам покинуть спальню. Девушка вышла из своего убежища и спросила:

— Который час?

— Недавно пробил полдень, — ответила служанка.

Ляля покраснела — давно не случалось ей так долго спать!

— Я причешу вас, демуазель, — сказала горничная, и Ляля присела к зеркалу. Служанка повесила зеленое блио на высокую спинку кресла и подошла к Ляле.

— Как зовут тебя, милая девушка? — спросила она.

— Жюли, — ответила с поклоном расторопная девушка — настоящая уроженка юга — темноволосая, темнокожая. Её темные глаза, большие, лукавые, сияли из под длинных ресниц. Белые зубки придавали особую прелесть её улыбке.

— А я — Лилиана из Ладоги, — представилась Ляля, вспомнив вчерашний вечер. "Леди Лилиана Ладожская" — звучит очень внушительно.

Проворные руки Жюли расчесывали и заплетали волосы Ляли, а прелестный розовый ротик не закрывался ни на минуту:

— Граф Тулузский очень рад возращению графа де Монсегюра... — Ляля только кивала в такт щебетанию девушки:

— ...он приказал сегодня готовить праздничный ужин... а где вы встретились с графом де Монсегюром, госпожа?

— В горах, — улыбнувшись воспоминаниям, ответила Ляля.

— А потом? — круглые глаза Жюли расширились от благоговейного восторга и молили о подробностях.

— Он спас меня от разбойников, — зловещим шепотом поведала Ляля.

— О-О-О! — выдохнула Жюли, предвкушая, что расскажет своим подружкам на кухне.

— Я хочу помыться, — строго сказала Ляля, вставая.

— Я помогу вам, госпожа, — услужливо воскликнула Жюли.

— Нет, я привыкла мыться сама, — твердо произнесла Ляля.

— Позвоните, когда я вам понадоблюсь, — и Жюли пошла к двери.

— Постой! — позвала ее Ляля.

— Что, госпожа? — остановилась девушка.

— Ты забыла это, — и Ляля указала на зеленое блио.

— Я не забыла, — гордо сказала Жюли.

— Граф де Монсегюр посылает вам этот красивый наряд!

Лялю в очередной раз поразила щедрая забота сэра Луиса.

— Я поблагодарю графа, когда его увижу! — произнесла она.

— Я убегаю, — Жюли выскользнула из комнаты. Ляля закрыла дверь на засов, сняла платье и шагнула в воду. Намыливаясь розовым мылом, она в который раз восхитилась его ласкающей душистой пеной и попыталась привести в порядок разбегающиеся мысли. Вытеревшись льняным полотенцем, Ляля надела свое, тщательно скрываемое от посторонних глаз нижнее белье, накинула платье, отперла дверь и позвонила горничной. Жюли примчалась так быстро, как будто никуда не убегала, зашнуровала манжеты льняного платья, помогла Ляле накинуть блио и подвела ее к зеркалу. Девушка осталась довольна собой — красивая, отдохнувшая, зеленые глаза сияют. Платье двенадцатого века придавало дамам особое изящество. Подпоясанное под грудью, оно делало ноги длиннее, а фигуру стройнее. Мода и в более поздние времена периодически возвращалась к такому силуэту — в восемнадцатом веке, при Наполеоне, в Серебряном веке. После фильма Бондарчука "Война и мир" такие платья шили выпускницы школ, очарованные хрупким изяществом Наташи Ростовой. Современницы Ляля уже несколько лет ходили в платьях, называемых "ампир", поэтому девушка знала, какими должны быть походка и движения носящих такие платья.

— Я хочу поблагодарить графиню Тулузскую за теплый прием, — сказала Ляля, убедившись, что сегодня выглядит хорошо.

— Я провожу вас к госпоже, демуазель Лилиана, — произнесла Жюли, тщательно выговаривая незнакомое имя чужеземной гостьи.

— Показывай дорогу, — согласилась Ляля, и девушки вышли из комнаты.

— Дверь запирается? — спросила Ляля.

— Зачем? — глаза Жюли округлились от удивления.

— Во дворце графов Тулузских не бывает воровства!

Ляля вспомнила, что Ролло, основатель династии нормандских герцогов, повесил на дубе близ Руана, своей столицы, золотой браслет, и не нашлось вора, польстившегося на это украшение — так велик был страх народа перед скорым на расправу норманном, наверняка родней сэра Луиса. "Надо расспросить его о предках-викингах", — подумала Ляля, чувствуя, что уже соскучилась по своему благородному спутнику.

Девушки спустились по винтовой лестнице, и вышли во двор. Ляля зажмурилась — жаркое южное солнце, тысячью бликов отразившись от темно-красных булыжников двора, ослепило девушку. Она замерла, страшась выйти на открытое пространство.

— Сюда, госпожа, — с этими словами Жюли повела Лялю в обход двора.

От солнца пешеходов прикрывала аркада — открытая галерея, возведенная вокруг двора замка. Растерянная Ляля тщетно искала глазами пруды, газоны, цветочные клумбы, фонтаны, статуи — все, что привыкла видеть в пригородах Петербурга. Она с детства посещала бывшие царские резиденции — Павловск, Гатчину, блистательные Петергоф и Царское Село. По всей Европе королевские и княжеские резиденции строились в подражание Версалю Людовика Четырнадцатого. Ляля была воспитана на созерцании лучших образцов садово-паркового искусства. В Петергоф ее с детства возили родители, а Версаль, Шеннбрун, виллы Медичи можно увидеть в альбомах по искусству или в Интернете.

Продолжая удивляться средневековой архитектуре, Ляля шла по тёмным узким переходам, где девушкам периодически приходилось подниматься и спускаться по каменным лесенкам в несколько ступенек. С тоской вспомнила Ляля рациональное устройство Версаля, Петергофа — нарядные роскошные анфилады залов, где не приходится идти темными закоулками, боясь отстать от Жюли. Наконец девушки вынырнули из низкой неприметной арки, и Ляля задохнулась от восторга — так ей понравился маленький садик, скрытый за толщей крепостных стен. Девушки вышли в "Сад удовольствий" или "Сад наслаждений". О таких средневековых садах Ляля читала в "Романе о Розе", написанном в тринадцатом веке, и теперь увидела его воочию: в центре сада дивная поляна, поросшая свежей зеленой травкой. Там была и прямоугольная клумба с ароматными растениями, а сад окружали финиковые пальмы, кипарисы, пинии. Кусты роз из Дамаска красивыми группами росли в этом волшебном саду. Источник, отделанный белым мрамором, создавал приятную прохладу, смягчавшую жаркий климат Тулузы. Птички порхали среди деревьев, воздух пах пряными травами, и Ляля с бьющимся в радостном волнении сердцем шагнула в этот тихий приятный уголок.

Графиня Тулузская с приближенными дамами сидела на мраморной скамье в прохладной тени у источника. Ее окружали девушки в светлых нарядах. Две из них играли на лютнях, одна читала вслух красиво переплетенную книгу, остальные занимались рукоделием. Сама графиня Тулузская вышивала шелком. Ляля скромно приблизилась к блистательной графине.

— Приветствую вас, леди Лилиана, — сказала госпожа замка, жестом призывая гостью подойти поближе.

— Добрый день, ваше сиятельство, благодарю за теплый прием в вашем прекрасном замке, — произнесла Ляля, подойдя к графине.

— Присаживайтесь, домна Лилиана, — пригласила графиня. Подбежал паж, принес несколько шелковых подушек и устроил для Ляли сиденье неподалеку от места графини. Дамы размещались на подушках, разбросанных по сиденьям мраморных скамеек. Гостья поблагодарила хозяйку и присела, стараясь соблюдать куртуазные манеры. Она уже убедилась, что двор графа Тулузского утонченный и блистательный, и решила в меру своих возможностей соответствовать изысканному окружению, в которое попала.

— Поведайте нам, домна Лилиана, вашу историю, — попросила графиня после того как познакомила Лялю со своими дамами.

— Моя история кратка и печальна, — начала путешественница. Она вспомнила, какие выводы сделал сэр Луис, когда они встретились в Пиренеях, и теперь ясно изложила историю своего квеста графине Тулузской.

— ... и граф де Монсегюр спас от разбойников меня, итальянских купцов, и судно с товарами! — победно закончила она.

— Граф де Монсегюр — отважный, благородный рыцарь, — мечтательно произнесла графиня.

— Да, ваше сиятельство, — подтвердила Ляля из под ресниц, оглядывая графиню. Лицо, фигура, наряд графини Тулузской поражали безупречностью, и Ляля приуныла. "Дама сердца сэра Луиса — само совершенство", — с болью подумала она.

— Граф де Монсегюр надеется, что его могущественный родственник сможет отправить меня на родину, — пролепетала Ляля. "Ах, если бы он смог, и я легко и просто очутилась в своем времени!" Слезы навернулись на глаза девушки, и она торопливо отерла их рукой.

— Ах, не плачьте, дорогая Лилиана, — участливо сказала графиня. По ее знаку паж подал гостье батистовый платок с изящной вышивкой.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — от всего сердца сказала Ляля. — Вы очень добры.

— Мой супруг, конечно же, поможет вам добраться на вашу родину... — ласково сказала графиня и поинтересовалась:

— Как она называется?

— Ладога, — подсказала Ляля.

— Она находится далеко от Тулузы? — осведомилась графиня.

— Сейчас я вам расскажу, — сказала новоявленная ладожанка.

Ляля знала, любила историю и географию средневековья, поэтому ее рассказ получился долгим и занимательным. Слушатели восторженно ахали в патетических местах. Ляля говорила, как на семинаре по торговым связям Высокого средневековья. Закончив, она откинулась на спинку скамьи.

— Как хорошо вы рассказываете, дорогая Лилиана, — сказала графиня.

— Вы попадете на родину, и ваше путешествие будет прекрасным!

— Граф де Монсегюр обещал сопровождать меня, — скромно сказала Ляля, злорадствуя, что увезет сэра Луиса от дамы его сердца.

— Отдохните немного, домна Лилиана, — сказала графиня и обернулась к пажам. Они подошли к дамам и поднесли им легкие закуски — фрукты, пирожные. Были и восточные сласти — козинаки, пахлава, шербет. Дамы изящно покушали. Пока они ели, пажи наигрывали на лютнях приятные мелодии. Ляля попробовала все, в том числе и восточные угощения.

— Приходилось ли вам пробовать такие сласти? — осведомилась графиня, когда Ляля поблагодарила её за изысканные кушанья.

— Да, ваша светлость, у меня дома, — честно сказала Ляля.

— А откуда знают эти рецепты в вашем замке?

— Ученый из Кордовы, почтенный ибн Джубейр, живет при дворе моего супруга, — сказала графиня.

— Чем он знаменит? — заинтересовалась Ляля.

— Он — поэт, математик, наблюдает звездное небо вместе с графом, — рассказывала графиня.

— А еще он знает рецепты вкусных восточных кушаний и благовоний.

— Да, мне очень понравился шербет, — сказала Ляля и решила, что ей обязательно надо поговорить с почтенным восточным мудрецом.

— Он знает рецепты духов и помад, — скромно сказала одна из дам графини.

— А какие еще ученые живут при гостеприимном дворе графа Тулузского? — осведомилась Ляля.

— Гастон Карбонский, — ответила графиня.

— Он обитает в мрачной башне и занимается алхимией.

Ляля задрожала от возбуждения и страха: "Ах, если бы он нашел философский камень! А я бы уговорила почтенного ученого отправить меня домой с помощью алхимии!" Девушке стоило большого труда подавить волнение, взять кубок с охлажденным соком, предложенный ей пажом, и прислушаться к общему разговору. Дамы обсуждали придворного алхимика:

— ...он мрачен и задумчив...

— ...он предсказывает будущее...

— ...но требует за это непомерную плату...

Сердце Ляли болезненно дернулось. "Если он могущественен так, как о нем говорят, то, может быть, сможет доставить меня на родину!" — подумала девушка.

— Расскажите нам, домна Лилиана, каким рукоделием вы владеете, чем занимаются благородные девы у вас дома? — ласково продолжила расспрашивать гостью графиня.

— Наши девушки шьют, вяжут, готовят, — рассказывала Ляля. — У нас распространена грамотность, мы любим читать.

— Что вы читаете?

— Романы, — проговорила Ляля с усмешкой.

И представила открытый после ремонта Дом книги на Невском — литература по всем отраслям знаний, классика отечественная и зарубежная, современные авторы, мемуары, поэзия, фэнтези, детективы, труды по истории, географии, искусству, книги на любой вкус — бери и читай. Ляля продолжала:

— Мы читаем романы о героях, их подвигах во имя защиты своей земли, семьи и любви к прекрасным дамам!

Женское общество восторженно внимало, а Ляля разливалась соловьем, как на публичной лекции:

— Недавно у нас на Руси появилось "Слово о полку Игореве", где повествуется о храбром и несчастном князе, преданной ему княгине, о его походе против захватчиков, — девушка отпила глоток сока и продолжала: — Грузин Шота Руставели написал повесть "Витязь в тигровой шкуре" о любви отважного героя, ведь только герой вправе носить шкуру тигра. Автандил любит прекрасную царицу Тамару.

— А где находится эта Грузия? — осведомилась графиня.

— Это южная оконечность Европы, Кавказские горы, где был прикован Прометей. Туда плавали аргонавты за золотым руном, — пояснила Ляля.

— А какие песни поют у вас на родине? — продолжала расспрашивать графиня.

— Разные — веселые плясовые и грустные протяжные. Песни отражают душу народа, а душа славян вмещает безудержную радость и безудержное горе, и стремление к правде, к справедливому устройству мироздания.

— Вы споете нам, домна Лилиана? — спросила владетельная госпожа Тулузы.

— Боюсь, что мой голос доставит мало удовольствия столь изысканному обществу, — ответила Ляля, вспоминая, как мама говорила про её музыкальные упражнения: "Этот стон у нас песней зовется!"

— Успокойтесь, леди Лилиана, мы все к вам расположены, — мягко сказала графиня, и Ляля решилась:

— Я спою вам русскую народную песню "Лучинушка", а потом переведу.

И над садом наслаждений полились странные для южной приморской страны звуки: "Извела меня кручина..." Ляля спела куплет, вопросительно посмотрела на дам. Многие вытирали глаза шелковыми платочками. Сила народной песни потрясла и Лялю. Она ощутила себя частью своего народа, пусть сейчас и затерянной во времени, оторванной от всего привычного и родного, составлявшего еще недавно ее жизнь. В этот момент девушка преисполнилсь твердой уверенности в том, что вернется домой, все будет хорошо, и ее средневековое приключение окончится благополучно. Она почувствовала это так остро, как будто небеса распахнулись и явили ее взору проход в будущее этого мира и настоящее для нее. Вот какая сила заключена в звуках родного напевного языка!

— О чем поется в этой печальной балладе? — поинтересовалась одна из дам. Ляля, как могла, перевела содержание "Лучинушки" на провансальский язык. Дамы залились слезами.

— Благодарю вас, леди Лилиана, за то, что познакомили нас с одной из песен вашей Ладоги, — величественно сказала графиня. По ее знаку пажи предложили дамам сласти и фрукты. "Эх, сейчас бы соленых огурцов!" — подумала Ляля, не очень любящая сладкое. Дамы отведали деликатесов. Графиня сделала знак чтице:

— Продолжайте, милая, с того места, где остановились!

— Эрек и Энида едут по лесу... — начала чтица.

— Мы читаем роман Кретьена де Труа "Эрек и Энида", — пояснила графиня гостье. — Он писал по-французски. Знаком ли вам этот язык?

— Да, ваше сиятельство, я знаю и язык и роман, — ответила Ляля, радуясь, что читала по-русски это произведение, написанное в столице Шампани.

Чтица продолжила. Ее мягкий голос убаюкивал, и Ляля предалась своим мыслям, не забывая делать вид, что внимает чтению прекрасного рыцарского романа. Ей нравилось это произведение средневекового автора. Он поведал о верной супружеской любви, возмужании, становлении характеров молодого рыцаря и его прекрасной супруги. Эрек полюбил Эниду не только за чарующую внешность, но и за благородную, утонченную душу. Они разделили множество опасностей и тревог, прежде чем научились любить друг друга возвышенно, по-рыцарски, найдя, друг в друге идеал, отражающий все стороны личности — возлюбленного и возлюбленной, мужа и жены, рыцаря и дамы, вдохновляющей его на подвиги. Испытания закалили характер молодого рыцаря. Он приблизился к идеалу паладина, а его супруга стала воплощением прекрасной дамы. Здесь, в Лангедоке, этот идеал воспевают трубадуры, и он навсегда войдет в мировую литературу.

Чтица умолкла. Ляля с удивлением заметила, что тени от деревьев передвинулись и удлинились. Подходил к концу день в саду наслаждений. Графиня тепло поблагодарила дам, подарила чтице кольцо и встала с мраморной скамьи.

— Благодарю вас, дорогие подруги за день, проведенный в вашем обществе. Мы узнали много интересного! — и задумчиво посмотрела на Лялю. Девушка сделала реверанс вместе с другими дамами и произнесла:

— Благодарю вас, ваша светлость, за теплое отношение ко мне! Я чувствую себя так, как будто вернулась в родной дом!

— Вас привез граф де Монсегюр, наш родственник, — сказала графиня. Ляля потупила глаза, чтобы их злым блеском не выдать свои чувства: "Хорошо иметь безнадежно влюбленного преданного рыцаря, который, не задумываясь, выполнит любой приказ дамы своего сердца!" — думала она.

— Мы встретимся на пиру после мессы, — сказала графиня.

Ляля вместе с дамами покинула сад наслаждений. Стайка грациозных созданий легко одолела ступеньки, переходы, закоулки дворца, и компания распалась — все упорхнули в свои комнаты. Ляля осталась одна, чувствуя себя очень неловко — ей было стыдно признаться, что она не может найти дорогу в свою спальню. Спасла её, вынырнувшая из узкого коридорчика, Жюли:

— Госпожа Лилиана, я провожу вас, — чуть запыхавшись, произнесла она.

— О, Жюли, как ты кстати! — вскричала Ляля и радостно последовала за служанкой.

— Надеюсь, вы хорошо провели сегодняшний день, демуазель? — осторожно поинтересовалась горничная.

— О да, сад наслаждений графини Тулузской прекрасен! — восторженно сказала Ляля.

— Сюда, демуазель, — пригласила Жюли, переходя из коридора в коридор. Через несколько минут девушки подошли к началу винтовой лестницы.

— Мы уже дошли до башни, где расположена моя комната? — спросила Ляля.

— Да, это западная башня, — рассказывала Жюли. — Покои графа и графини находятся в южной башне.

— А в какой башне живет алхимик? — поинтересовалась чужеземная гостья.

— В северной демуазель, — охотно ответила Жюли и остановилась, глядя на Лялю округлившимися глазами:

— Вы хотите сходить к нему?

— Да, — потупилась девушка.

— Вы хотите узнать свое будущее? — продолжала горничная.

— Ты завтра проводишь меня к нему, милая Жюли? — спросила Ляля, не заметив за напряженным разговором, что уже добралась до своей спальни. Жюли торжественно распахнула перед ней дверь.

— Конечно, демуазель, я провожу вас, — пообещала Жюли. Девушки в добром согласии вошли в спальню.

— Скажи, Жюли, надо ли мне переодеваться, идя в церковь?

— Полностью не надо, леди Лилиана. Ваше блио очень изящно, — ответила горничная.

— Можно переделать прическу и накинуть вуаль.

Ляля подошла к туалетному столику и вскрикнула от неожиданности — в открытой шкатулке из дорогой кожи блистало золотое украшение.

— Жюли, что это? — спросила она. — Это не мое!

— Давайте посмотрим, демуазель, — предложила Жюли.

Ляля вынула из шкатулки золотую сетку для волос и ахнула от восторга — ее украшали красивые крупные жемчужины.

— Какая красота, демуазель! — ахнула Жюли. — Это точно не ваше украшение?

— Нет, у меня не было ничего подобного!

— Значит, вам кто-то подарил его! — торжественно сказала горничная.

— Прилично ли будет принять такой подарок?

— Нет ли в шкатулке записки, демуазель? — спросила Жюли.

Ляля решительно взяла шкатулку и захлопнула ее. Все верно, на кожаной крышке сияет тот же герб, что и на щите и на колете сэра Луиса.

— Я вижу герб графа де Монсегюра, — сказала Ляля.

Жюли приняла вид решительный и загадочный — она догадалась, о чьем будущем хотела расспросить алхимика заезжая гостья.

— Вы наденете эту сетку, демуазель? — спросила она.

— Да, Жюли, — ответила Ляля. — Я не хочу обижать графа де Монсегюра. Он очень щедр со мной.

Девушка присела к туалетному столику, задумавшись о сложностях жизни. Как легко и просто все было, когда сэр Луис сопровождал ее в походе по горам. Казалось, она достигнет Тулузы, и все наладится. А теперь... Что потребует он за свою преданность? Может ли она с легким сердцем принять его подарки?

Жюли причесывала демуазель Лилиану и восторженно говорила:

— Ах, какая красивая сетка! Я сомневаюсь, что у самой графини есть подобная.

Ляля улыбнулась. Жюли умело причесала ее, прикрепила к волосам золотую сетку и подержала зеркальце на длинной ручке, чтобы гостья смогла рассмотреть себя. "Вылитая Джульетта", — фыркнула Ляля и сказала вслух:

— Благодарю тебя, дорогая Жюли, ты чудесно меня причесала!

— Думаю, вуаль вам сегодня не понадобится, миледи, — сказала горничная.

Ляля посмотрела на себя в зеркало и подумала, что выглядит как идеал готической красавицы, что несложно для будущего искусствоведа — легко выглядеть идеалом, если знаешь тенденции развития стиля.

— Что ж, я готова пойти в церковь.

— Пойдемте, демуазель, я провожу вас!

Идти вниз легче, чем взбираться наверх, и Ляля вместе с Жюли легко сбежала с третьего этажа. Солнце заканчивало дневной путь и не слепило глаза, как в полдень. Тень западной стены накрыла двор замка. Но чей колет белеет в сумерках? Ляля почувствовала, что радость жизни растекается в ее крови от одного взгляда на сильную стройную фигуру сэра Луиса. Сегодня он надел белый колет, расшитый золотом и серебром как манжеты ее нарядного платья.

— Приветствую вас, леди Лилиана, — сказал рыцарь с поклоном. Сердце Ляли пропустило удар, она опустила глаза и с надменным видом слегка присела — надо же соблюдать куртуазные манеры при самом утонченном дворе Европы!

— Надеюсь, вы хорошо провели сегодняшний день, мессир де Монсегюр? — сладким голоском с капелькой яда отозвалась девушка.

— Я рассказывал графу Тулузскому о своем квесте, — сказал сэр Луис.

— А как вы провели сегодняшний день, домна Лилиана?

— Благодарю вас, мессир, очень хорошо — я была в саду наслаждений графини Тулузской.

— Вы позволите сопровождать вас в церковь, демуазель? — почтительно осведомился рыцарь.

— Конечно, мессир, покажите мне дорогу.

— Указывать вам путь — честь для меня, демуазель, — произнес рыцарь ей в тон, уловив скрытую в ласковом тоне иронию, и предложил даме руку. Она легко прикоснулась к богато расшитому манжету рыцарского колета, и сэр Луис повел в церковь своенравную даму. Она устыдилась своей тщательно замаскированной попытки уколоть графа. Да и за что? Он не подал ей никакого повода. Но разве существует повод для ревности?

— Позвольте поблагодарить, вас, мессир, за чудесные подарки, — справившись с собой, сказала Ляля. Нельзя забывать об элементарной вежливости.

— Вы украсили собой эти предметы, — мягко сказал сэр Луис.

Ляля покраснела — комплимент ей польстил.

— Горничная Жюли уверяет, что даже у графини Тулузской вряд ли найдется столь драгоценная сетка для волос, — сказала Ляля.

Сэр Луис приподнял бровь, и девушка покраснела снова — без слов он дал ей понять, что в обществе благородных людей негоже повторять сплетни, разносимые служанками. "Но я же хотела ему сказать, как ценю его подарок!" — вскричала Ляля про себя, но тут же осеклась. "Надо было ответить рыцарю в изящных, учтивых выражениях, а не пытаться исподволь очернить графиню!"

С изумлением осознала Ляля, что попала в общество хорошо воспитанных людей, цвета рыцарской культуры. Благородный человек — пример для подражания во всем — следит за своими поступками, высказываниями, жестами, внешним видом... Горячая краска залила щеки Ляли. Она поняла, что сейчас очень далека от идеала средневековой дамы, покровительницы искусств, вдохновлявшей рыцарей на красивые подвиги.

— Прошу вас, леди Лилиана, — сэр Луис подвел смолкнувшую девушку к замковой церкви и распахнул дверь. Капелла родового гнезда графов Тулузских построена еще в романском стиле и отделана распилами светлого мрамора, как было модно при византийском императоре Юстиниане. Колонны, поддерживающие тяжелый свод, взяты из античных сооружений. Несколько оживляют строгий интерьер капеллы церковные сосуды из золота, красивые светильники и знамена побежденных мусульман, привезенные прежними графами из крестовых походов. Первый крестовый поход возглавил Раймонд Тулузский, предок нынешнего графа. С тех пор у аристократического семейства появились владения в Святой земле — Триполи и другие. Дочь того Раймонда Мелисанда вошла в историю литературы как принцесса Греза — под этим именем вывел ее Эдмон Ростан в знаменитой пьесе, ставшей знаменем символизма и возродившей в начале двадцатого века мечту о рыцаре, преданном Прекрасной даме.

Сэр Луис подал Ляле святую воду. Она дотронулась тонкими пальцами до жесткой ладони рыцаря, улыбнулась, перекрестилась по православному. Сцена из "Трех мушкетеров" всплыла в ее читательской памяти — Портос оказывает миледи такую же услугу. Чтение классической литературы порой может заменить жизненный опыт! Сэр Луис повел Лялю ко второму ряду сидений. В первом ряду располагались места хозяев — роскошно отделанные бархатом кресла с вышитыми фамильными гербами. Рыцарь помог даме занять отведенное ей место. Ляля грациозно опустилась на обтянутую бархатом скамью. Девушка все еще пребывала в молчаливом потрясении от своего нежданного открытия — если в двенадцатом веке ее принимают за знатную даму, значит, и вести себя нужно, как дворянке, хорошо воспитанной, обладающей изящными манерами и возвышенной, как у Эниды, душой.

Капелла наполнялась верующими. Дамы входили чинно, с опущенными глазами, с молитвенниками в тонких руках. Сэр Луис встал, приветствуя дам и графиню. Властители Тулузы, благосклонно улыбаясь, прошли на свои места. Началась месса, красивое католическое богослужение. Ляля прикрыла глаза, слушая ангельское пение хора мальчиков. С органом европейцы познакомятся лишь в 1204 году, после взятия Константинополя в ходе четвертого крестового похода. Орган помещался в тронном зале константинопольского дворца и звучал, когда базилевс занимал место на золотом троне. В Европе же орган стал частью церковной службы. Сэр Луис, вежливо наблюдая за своей спутницей краем глаза, отметил, что золотая сетка очень подходит к бледному золоту волос леди Лилианы. Внимание рыцаря разделилось между торжественной службой и прекрасной спутницей. Девушка внимала мессе с сокрушенным сердцем, и рыцарь позволил себе немного отдохнуть после переговоров со своим владетельным родственником. Граф Тулузский не хотел отпускать графа де Монсегюра в новый опасный поход так скоро, как он об этом просил. Сэру Луису стоило большого труда рассказать графу Раймонду, что обет доставить юную красавицу домой сейчас для него важнее всех прочих обязательств. Граф Тулузский понял и обещал помочь. Сэр Луис горячо возблагодарил небеса за удачно окончившиеся переговоры. Месса кончилась. Прихожане направились к выходу. Их ждал праздничный пир.

Парадный зал украшали цветочные гирлянды и щит с гербом графа де Монсегюра. Граф Тулузский пригласил героя с дамой за свой стол, и Ляля опять оказалась рядом с гостеприимным хозяином. Гости заняли предназначенные им места, и пир начался. Угощение подали роскошнее и обильнее, чем вчера, вина — изысканнее. Но Ляля помнила об озарении, постигшем ее в церкви, и старалась соответствовать образу прекрасной дамы — есть поменьше, чтобы недоброжелатели не могли распустить слухи о невоздержанности в еде прекрасной ладожанки. Девушка почти не пила вина, чтобы иметь ясную голову и не опозорить себя, сэра Луиса, графа Тулузского. Любезный хозяин провозглашал тосты, славя воинскую славу своего родственника. Подали десерт — красивые торты, украшенные сладкими фигурками, фрукты, фиалки и лепестки роз, сваренные в меду.

Граф Тулузский поднялся с золотым кубком в могучей длани и провозгласил:

— Дорогие друзья, мой родственник сэр Луис скоро продолжит свой квест. Он обещал доставить домой, в Ладогу, нашу прекрасную гостью, — и поклонился Ляле. Она вежливо склонила голову благодаря любезного хозяина.

— Так вот, друзья мои, — продолжал сеньор:

— Сэр Луис примет участие в турнире, который начнется через два дня на рыночной площади.

Зал взорвался приветственными криками. Сэр Луис встал благодаря графа:

— Я буду краток. В Святой земле мы, воины-крестоносцы, доказывали свою веру и преданность Богу ратными делами. Пусть и сейчас победит самый достойный!

Ляля обмерла. Турнир! И сэр Луис будет сражаться! Но она строго прикрикнула на себя и ничем не выдала своего волнения. "Он победит, он герой-крестоносец!" — успокаивала себя Ляля, приятно улыбаясь мужчинам, обсуждавшим условия турнира. Пажи, прислуживающие за столом, подали кусочки торта и фрукты. Ляля с удовольствием попробовала сладкие лепестки цветов. О таком лакомстве она читала в книгах по истории средневековых садов. После омовения рук пирующих розовой водой музыка заиграла громче — начались танцы.

Сэр Луис и графиня Тулузская шли в первой паре. Граф Раймонд и Ляля — во второй. Девушка очень боялась сбиться с такта, но наблюдая за графиней Тулузской, повторяла ее движения и достойно протанцевала медленный средневековый танец. Это вам не на дискотеке дергаться! На второй танец сэр Луис пригласил леди Лилиану. Она собрала всю свою волю и грациозно станцевала, не опозорив своего рыцаря. Средневековый бал продолжался. Ляля танцевала с разными рыцарями. Неожиданно она оказалась самой популярной дамой при дворе графа Тулузского. Все кавалеры хотели потанцевать с прекрасной ладожанкой! После танцев настал черед певцов — они вспомнили подвиг Роланда в Ронсельванском ущелье, любовь Тристана и Изольды. Голоса певцов звучали красиво, музыка, исполняемая на виоле, Ляле тоже понравилась, но вот еще один певец вышел к помосту сеньора Тулузы, и восхищенный шепот пронесся по залу:

— Золотой голос Тулузы!

— Он сейчас споет!

Певец поклонился сюзерену и провел рукой по струнам виолы. Ляля заинтересованно посмотрела на него — высокий, стройный, темноволосый, темноглазый, как все южане. Сэр Луис просиял, отодвинул свое кресло и спустился к трубадуру:

— Друг Пейре, я рад видеть тебя живым и здоровым!

— Монсегюр! — радостно вскричал певец, обнимая рыцаря в белом колете. Сам южанин носил великолепный красный бархатный наряд. Ляля с удивлением увидела, что трубадур всего на полголовы ниже сэра Луиса.

— Пойдем, я представлю тебя своей спутнице, — сказал сэр Луис и подвел к Ляле вновь обретенного друга:

— Позвольте вам представить, донна Лилиана, трубадур Пейре Видаль. Мы вместе высадились на Кипр, но там наши пути разошлись!

— Я рада знакомству, мессир, — ответила Ляля, улыбаясь обоим рыцарям — она успела разглядеть на высоких сапогах Пейре золотые шпоры.

— Спойте нам, мессир Видаль, нежную песню, — попросила графиня.

— Желание госпожи — закон для бедного певца, — ответил трубадур и тронул струны. Сэр Луис вернулся к Ляле, а Пейре спустился в пространство между богато сервированными столами и запел:

Любовь со мной на радости щедра,
Любовь дарит бесценными дарами...

Первые же звуки проникновенного баритона потрясли Лялю. "Действительно, только так должен звучать Золотой голос", — растроганно подумала она, вытирая глаза. Звучный мелодичный голос трогал сердце и возвышал душу. Ляле показалось, что она уже слышала раньше этот голос. "Граф де Пейрак — не единственный Золотой голос Тулузы, — подумала девушка. — У него должны были быть славные предшественники!" Песня кончилась. Ляля аплодировала вместе со всеми и с потрясенным всхлипом поняла, что голос Пейре напоминает голос Муслима Магомаева. "Великие артисты!" – подумала она и вытерла не прошеную слезу.

Графиня Тулузская поднялась со своего места, давая знак к окончанию вечера. Сэр Луис предложил девушке руку и повел в башню.

— Сегодняшний вечер был очень приятным, — сказала Ляля.

— Вы танцевали красиво, демуазель.

"Снисходительно похвалил, как будто щенка погладил!" — тут же разозлилась Ляля, но, не выдавая раздражения, ответила:

— Благодарю вас, мессир, вы очень любезны и добры ко мне! — и подумала: "Если скажет, что это его рыцарский долг — закричу!"

— Демуазель, ваше прекрасное лицо в несколько раз повышает значение моего квеста в глазах других рыцарей! — произнес сэр

Луис с церемонным поклоном. Ляля открыла рот и закрыла, не в силах постичь всю глубину этого высказывания.

— Я желаю вам удачи на турнире, — наконец сказала она, когда её молчание стало совсем уж невежливым.

— Благодарю вас, леди Лилиана, но за удачей я не гонюсь — это удел слабых, дарованный волей слепого случая, — ответил рыцарь.

— Чего же жаждет ваша душа? — жадно спросила Ляля, радуясь возможности узнать мечты и стремления графа де Монсегюра.

— Я рассчитываю на успех, заработанный предельным напряжением воли, добытый силой и умением воина, — серьезно произнес сэр Луис. Ляля содрогнулась как от порыва ледяного ветра. Впервые ей приоткрылась душа мужчины, мощная и непредсказуемая, как природная стихия.

— Я буду молиться за вас, — прошептала Ляля, испуганная неожиданным взглядом в глубины чужой сильной души.

— Ваши молитвы укрепят мое сердце и руку, — галантно ответил рыцарь.

— А дар дамы вашего сердца сделает несокрушимым, — ласково сказала Ляля, в душе захлебываясь от злости.

— Мы пришли, демуазель, осторожно, высокий порог, — и сэр Луис распахнул перед девушкой дверь спальни. Жюли поджидала Лялю, чтобы помочь ей раздеться.

— Добрый вечер, демуазель Лилиана, ваша светлость мессир граф, — сказала горничная, приветствуя леди и лорда. Вошедшие отозвались в один голос:

— Добрый вечер!

— Леди Лилиана, вода для купания готова!

— Благодарю тебя, добрая Жюли, — сказала Ляля и повернулась к рыцарю:

— Разрешите, мессир, пожелать вам доброй ночи!

— Демуазель Лилиана, я должен сообщить вам нечто важное! — начал сэр Луис, и сердце Ляли замерло, она почувствовала себя девушкой, которой сейчас сделают предложение.

— Присядьте, демуазель, — шепнула Жюли и придвинула ей кресло с высокой спинкой. Ляля опустилась в него, выпрямила спину, положила руки на подлокотники и произнесла:

— Слушаю вас, мессир.

Рыцарь приблизился к креслу и отчетливо сообщил:

— У меня нет дамы сердца!

Жюли вскрикнула, а Ляля сдержанно спросила:

— А как же наша благородная хозяйка, графиня Тулузская?

— Дело в том, миледи, что я принес клятву верности предыдущей графине Тулузской. Она умерла, — печально произнес сэр Луис.

— Господи, прими ее душу! — благочестиво перекрестившись, сказала Ляля. Рыцарь и горничная тоже перекрестились.

— Я свободен от своей клятвы!

— А как же нынешняя графиня Тулузская? Вы не хотите дать клятву ей? — с тенью былой злости спросила Ляля.

— Она образец красоты и изящества, — ответил рыцарь.

— Но клятву я ей не дам.

Ляля пристально посмотрела в глаза рыцаря, стараясь прочитать ответ в их темной синеве. Кого же он провозгласит дамой своего сердца?

— Позвольте, леди Лилиана, пожелать вам доброй ночи, — сказал рыцарь с поклоном.

— И вам доброй ночи, мессир, — отозвалась она ласковым голосом. Рыцарь кивнул Жюли и ушел.

— Госпожа Лилиана, позвольте, я помогу вам раздеться, — произнесла горничная.

— Да, добрая девушка, — отозвалась Лилиана. Изумлению ее не было предела. Она ревновала сэра Луиса, и, как выяснилось, совершенно напрасно! Кровь бросилась ей в лицо, она почувствовала себя идиоткой, и злиться можно только на слишком пылкое собственное воображение, сыгравшее глупую шутку.

— Дорогая Жюли, расскажи мне про графиню Тулузскую. Как ее зовут, давно ли она стала графиней? — осведомилась Ляля.

Горничная причесывала госпожу и с удовольствием посвящала ее в жизнь тулузского двора:

— Госпожа графиня Констанция, первая жена графа Раймонда, скончалась три с половиной года назад — она упала с лошади во время охоты, проболела несколько часов и умерла. Граф был в трауре год, потом сватался и женился два года назад на Клотильде Бургудской.

— Так вот почему у графини Клотильды такие красивые золотые волосы — она из Бургундии! — вскричала Ляля.

— Она очень добра и набожна, — продолжала Жюли.

— Графиня сегодня отнеслась ко мне сердечно, — сказала Ляля.

— Я превосходно провела день в ее саду!

— Она обращается ласково со всеми придворными дамами! — тараторила Жюли, радуясь, что настроение госпожи Лилианы повышается. Женщины остро чувствуют настроение друг друга и пользуются этим — могут поддержать, успокоить, а могут найти болевую точку и нанести тонко рассчитанный удар. И только нравственный закон в душе позволяет остаться порядочным человеком в любой ситуации... Ляля многое поняла за этот длинный день.

— Дорогая Жюли, ты чудесно причесала меня сегодня, — сказала Ляля. — Граф де Монсегюр восхищался моей прической.

Горничная улыбнулась:

— Великолепный рыцарь!

— Через два дня в Тулузе состоится турнир, и мессир граф примет в нем участие, — произнесла Ляля, подавляя зевок.

— И у него пока нет дамы, — хитро усмехнулась Жюли.

— Я устала, — жалобно сказала Ляля.

— Ты разбудишь меня завтра пораньше?

— Конечно, демуазель, — ответила горничная.

— Я приду к вам в семь часов утра, чтобы помочь одеться, и провожу к алхимику.

— Благодарю тебя, — сказала Ляля и встала с кресла. Жюли помогла ей снять блио, расшнуровала манжеты платья.

— Спокойной ночи, леди Лилиана, — и бойкая горничная выскользнула за дверь.

Ляля задвинула мощный засов, надежно отгородилась от ночных опасностей, скинула платье, белье, взяла розовое мыло и ступила в ванну. Вода почти остыла, приятная прохлада освежила утомленную танцами девушку. "Сколько же я танцевала?" — подумала она, смывая дивно пахнущую пену. Наспех вытершись, Ляля еще смогла повесить полотенце на кресло. По ступенькам к ложу она поднималась с закрытыми глазами, шепча молитву, и рухнула на простыню, вскрикнув от острого счастья, что добралась до постели. Сон пришел сразу, девушка не успела даже накрыться шелковым одеялом. Ближе к рассвету, когда предутренний холодок остудил ее разгоряченное танцами тело, Ляля, не просыпаясь, заползла под одеяло. Сны не тревожили ее в эту ночь.

Глава 3

Звонкий голосок Жюли раздался, казалось, через минуту после того, как Ляля заснула.

— Просыпайтесь, госпожа, уже утро!

— Иду, — отозвалась она, и села в постели.

"Сегодня, сейчас поговорю со знаменитым алхимиком!" — вспомнила девушка и вскочила с кровати в радостном возбуждении.

— Сейчас открою!

Быстро накинув платье, Ляля отодвинула засов и спряталась за полог кровати:

— Можешь войти, Жюли!

Горничая вбежала в спальню, бодрая и радостная, как птичка. Одновременно с ней розовый луч рассветного солнца проник в узкое окошко старой башни. Слуги внесли ванну с водой, и ушли, отпущенные властным жестом горничной.

— Позвольте мне причесать вас, леди Лилиана! — сказала она. Ляля вышла из-за кровати и присела к зеркалу.

— Ты свежа, как майское утро, Жюли, — сказала она, улыбаясь.

Горничная перехватила ее взгляд в зеркале и хитро улыбнулась:

— Вы же сами просили разбудить вас пораньше, демуазель!

— Сколько сейчас времени? — осведомилась Ляля.

— Восьмой час, — ответила Жюли.

— В десять часов госпожа графиня вместе с дамами посещает мессу.

— Значит, нам нужно управиться до десяти, — решительно сказала Ляля.

— Сьер Гастон Карбонский — знаменитый алхимик и предсказатель, — таинственно говорила Жюли, причесывая Лялю.

— А что он требует за разговор? — осведомилась девушка.

— Госпожа, возьмите с собой немного золота.

Ляля вздрогнула от предчувствия неясной угрозы, но быстро успокоилась, рассматривая в зеркале свою прическу. На этот раз Жюли заплела ее волосы в косу и уложила надо лбом, как царский венец. Венец... Корона... Пурпур!

— Жюли, ты не знаешь хорошего портного или швею? — осведомилась девушка.

— Конечно, знаю.

— У меня есть драгоценный шелк, и я хочу иметь красивый наряд к турниру, — продолжала Ляля.

— Но турнир будет уже послезавтра! — вскричала Жюли.

— Скажи, что граф де Монсегюр заплатит за все, — усмехнувшись, произнесла Ляля.

— А что вы хотите сшить, демуазель? — спрашивала Жюли, помогая Ляле собирать мыло и полотенце.

— Я скажу тебе, когда мы пойдем вниз, — ответила Ляля.

— Я скоро вернусь, госпожа, — произнесла Жюли и выскочила из спальни. Ляля заперла за ней дверь, сняла платье и шагнула в ванну. Быстро помывшись, девушка наскоро вытерлась, надела белье, накинула платье и достала из дорожной сумки бархатный кошелек с золотыми монетами — щедрый дар сэра Луиса. Немного подумав, она вытащила из сумки кинжал, подарок рыцаря, который был у нее во время путешествия с итальянцами. Кинжал в красивых ножнах крепится к широкому кожаному поясу, отделанному золотом и серебром. Ляля инстинктивно чувствовала, что предстоящий визит к алхимику будет непростым, но понадеялась, что золото и сталь — достаточно убедительные доводы для разговора с ученым. Стук в дверь прервал ее мысли:

— Леди Лилиана, я вернулась!

— Иду! — Ляля откинула засов, Жюли распахнула дверь и явилась на пороге с подносом в руках:

— Ваш завтрак, демуазель!

На керамическом подносе стоит серебряная чашка с парным молоком, теплая, свежая, воздушная булочка лежит на серебряной тарелке. Аппетитный запах выпечки распространился по комнате.

— Как мне благодарить тебя, дорогая Жюли! — воскликнула Ляля, сразу почувствовавшая голод.

— Ешьте, демуазель, — ласково сказала Жюли, ставя поднос на туалетный столик.

— Ты сама уже завтракала? — уточнила Ляля, присаживаясь к туалетному столику.

— Да, демуазель, — ответила горничная.

— Ты ранняя пташка, — похвалила Ляля. Ей страшно хотелось откусить большой кусок от мягкой булочки, но она перекрестила пищу и начала аккуратно есть. Утонченное окружение графини Тулузской стояло перед ее внутренним взором, и Ляля кушала, соблюдая хорошие манеры. Позавтракав, она спросила:

— Какое блио ты посоветуешь мне одеть сегодня?

— Вчерашнее, демуазель, и вуаль, — ответила горничная.

— Да, у тебя тонкий вкус, дорогая Жюли, — сказала Ляля и встала, чтобы горничная закончила одевать ее. Жюли зашнуровала рукава платья, накинула сверху бледно-зеленое блио и стянула его на тонкой талии Ляли широким поясом с кинжалом. Девушка взглянула в зеркало:

— Ну что ж, я достаточно хороша, чтобы уговорить прорицателя заглянуть в мое будущее! — произнесла она с усмешкой и подумала:

"Если он действительно прорицатель, то увидит немало интересного!"

— Идем, Жюли!

Девушки вышли из спальни. Сбегая вниз по винтовой лестнице, горничная почтительно спросила:

— Леди Лилиана, что бы вы хотели сшить к турниру?

— Блио и платье из византийского шелка, — ответила Ляля.

— Я бы сшила сама, но боюсь не успеть.

— Я помогу вам, демуазель, — решительно сказала Жюли.

Девушки вышли во двор замка. Здесь еще царили предутренние сумерки. С третьего этажа высокой башни можно поприветствовать восходящее светило, а у подножья башни все еще витает полумрак раннего утра. Но девушку, привыкшую к полетам на сверхзвуковых самолетах, не могла удивить такая смена точек зрения на солнечный восход.

— Сюда, домна Лилиана, — пригласила Жюли, подводя Лялю к северной башне.

— На каком этаже живет сьер Гастон Карбонский? — осведомилась она.

— На третьем! — ответила Жюли. — Но лаборатория его еще выше!

"Высоко вознеслась наука!" — и Ляля подобрала платье, приготовившись к долгому восхождению. "Сейчас мы выйдем из сумрака!" — подумала она, улыбнувшись шутке, понятной в двенадцатом веке только ей одной.

Подъем на северную башню показался девушке не таким уж и трудным, предчувствие чуда манило её. Добравшись до третьего этажа, где располагались апартаменты придворного мага, Ляля приняла изящную позу, расправила складки тончайшей зеленоватой вуали и сделала знак Жюли стучать. Дверь из дубовых досок, окованных причудливыми медными узорами, привлекла внимание гостьи из будущего, и многое поведала о характере тулузского ученого, черпающего знания из разных источников. Ляля разглядела эллинские пальметки, кельтские мотивы и сцены терзаний в варварском стиле. Пока будущий искусствовед занималась сравнением орнаментов различных культур, горничная схватила медное кольцо, укрепленное на двери, и грохнула им о медную пластинку. Чистый звонкий звук разнесся по башне. Девушки подождали, но никто им не открыл.

— Постучи еще раз, Жюли, — попросила Ляля.

— Да, демуазель, — и горничная опять стукнула кольцом о медную пластинку.

После пяти минут ожидания стало ясно, что алхимик открывать не собирается.

— Поднимемся в лабораторию сьера Гастона, — решила Ляля и, сопровождаемая Жюли, поднялась выше еще на два этажа. Каменные ступеньки привели девушек к похожей двери — дубовой, окованной медью в виде узора, сочетающего элементы орнаментов разных народов — кельтский крест, свастику, звезду Соломона, знаки Зодиака. "Звериный круг" составляли знаки, выполненные в египетском стиле. Ляле очень захотелось развернуться и убежать — ей всегда претило механическое смешение разных культур. Но девушка твердо решила, что выполнит все, зачем пришла сюда. Успокоив дыхание, она ясным голосом сказала:

— Жюли, пожалуйста, постучи еще!

Горничная схватила медное кольцо и ударила им о медную пластину. Дверь распахнулась почти сразу же. Жюли испуганно ойкнула, но Ляля усилием воли удержалась от вопля. На пороге возник высокий худой человек в черной одежде. Утренний свет проник в бойницу старой башни, и Ляля смогла четко разглядеть странного человека. Лицо его, изможденное, бледное, поражало сосредоточенным выражением, черные глаза горели яростным блеском, тонкие бледные губы непреклонно сжались в прямую линию. Увидев красивых девушек, стоявших на пороге его рабочей комнаты, он усмехнулся и произнес:

— Доброе утро, сударыни! Чем вызван ваш интерес к моей скромной персоне?

Ляля почувствовала сарказм в голосе хозяина и приготовилась ответить, поставив на место дерзкого колдуна, но Жюли произнесла холодно и звонко:

— Леди Лилиана Ладожская прибыла посоветоваться по важному делу.

— Я весь внимание, миледи, — шутовски склонился перед Лялей черный человек.

— Имею ли я честь видеть перед собой сьера Гастона Карбонского? — осведомилась она елейно-ласковым голоском, от сладкого звука которого ее саму слегка замутило.

— Гастон Карбонский — алхимик, к вашим услугам, миледи, — еще раз поклонился ученый.

— Я желаю войти, — заявила Ляля.

— Нельзя говорить о важных делах на пороге.

— Следуйте за мной, — алхимик придержал дверь перед Лялей и горничной. Девушки чинно прошествовали в помещение на самом верху башни — огромную комнату с круглыми стенами. На столах громоздится медная, стеклянная, глиняная посуда, непонятные инструменты, идут процессы перегонки, возгонки и т.д. В маленьких жаровнях сияют, как рубины, угли, обеспечивая осуществление химических процессов. "Место труда и молитвы" — вспомнила Ляля значение слова "лаборатория" по-латыни.

— Что хочет узнать леди, прибывшая издалека? — елейно ласково осведомился ученый. Ляля вздрогнула от едва завуалированного оскорбления — он передразнивает ее и даже не предлагает даме присесть.

— Я хочу узнать, смогу ли вернуться домой, — просто ответила она. Сьер Гастон шагнул к непрошеной гостье и уставился ей в лицо мрачными горящими глазами. Девушка достойно встретила испытующий взгляд ученого, хотя он и возвышался над ней. Ляля вспомнила любимую стойку Екатерины Великой и вытянулась, развернув плечи, глядя прямо перед собой. Алхимик был вынужден наклониться, чтобы посмотреть в ясные зеленые глаза девушки. Лаборатория выходит окнами на север, и утренний свет просачивается через узкие бойницы, борясь с кровавыми отблесками горящих в жаровнях углей.

— Подойдите к окну, миледи, — более вежливо сказал алхимик.

— Я не могу при этом свете увидеть знаки судьбы на вашем челе.

— Так лучше, мессир? — произнесла Ляля, неторопливо подходя к окну.

Алхимик шагнул к девушке и вгляделся в ее лицо. Красота чужеземной гостьи поразила его. Не лгали трубадуры, воспевшие ее на вчерашнем пиру! В чистом утреннем свете он увидел свое отражение в девичьих глазах. Зрачки чужеземки расширились, и ученый с ужасом понял, что его затягивает иная реальность... вот он уже идет по широкой площади, вымощенной гранитом и булыжником, небо темное, падают хлопья снега, как в непогоду на вершинах Пиренеев, но здесь, на площади, светло так, как будто ясный день остался под покровом темной ночи. Ярким сиянием горит фасад огромного трехэтажного дворца, построенного в стиле Римской империи. Площадь охватывает полукруг высокого желтого здания с прозрачным куполом и огромной, во всю высоту здания, аркой, на самом верху которой скачет в «неведомое» упряжка, влекомая шестью конями...

— Сьер Гастон, вернитесь, — услышал он нежный взволнованный голос, и теплая рука коснулась его судорожно сжатых пальцев. Он почувствовал, что побывав в неведомом месте, возвращается в привычную жизнь. Ляля отпустила руку алхимика. Вроде бы он пришел в себя. Когда он заглянул ей в глаза, девушка вспомнила родной город и страстно пожелала вернуться домой.

— Уходите, демуазель, я ничем не могу помочь вам, — хриплым от пережитого страха голосом сказал алхимик.

"Я всегда считала алхимию лженаукой!" — подумала Ляля, повернулась к двери и вышла из лаборатории.

— Прощайте, мессир, — произнесла она на пороге. Жюли поспешила следом за госпожой. В молчании девушки преодолели два этажа.

— А где живет арабский ученый? — спросила Ляля, справившись с разочарованием.

— Почтенный ибн Джубейр? — уточнила Жюли.

— Да, астроном, математик, о нем рассказывали дамы графини Тулузской в саду наслаждений.

— Он живет в красивом саду у западной башни, — ответила Жюли.

— Как ты думаешь, дорогая Жюли, мы успеем навестить арабского ученого и не опоздать на мессу? — осведомилась Ляля.

— Я провожу вас, демуазель.

Девушки вышли из башни. Во дворе замка уже стало светло. Ляля гордо выпрямилась и пошла следом за Жюли. Слуги расступались перед гостьей графа Раймонда, удивленные дворяне кланялись. Обычно в этот ранний час дамы еще не выходили, но Ляля, по утрам спешившая в университет, привыкла вставать не позже семи и отсыпалась только на каникулах. Девушка вежливо отвечала на приветствия встречных дворян, лица многих ей уже были знакомы по пирам графа Раймонда. Жюли быстро привела Лялю к западной башне, открыла маленькую деревянную дверь, почтительно взяла Лялю за руку, провела по нескольким ступенькам каменной лестницы и вывела на свет. Девушки очутились в маленьком дворике, вымощенном галькой, окруженном полукруглыми полосатыми, белыми с красным арками. "Как в мечети Кордовы", — подумала Ляля, видевшая слайды на лекциях о стилях средневековой архитектуры. Дворик поражал своей миниатюрностью, где-то журчала вода.

Фантастика Лапина Людмила Сага о Луисе и Лилиане. Книга первая: "Клятва Луиса"

Фантастика Лапина Людмила Сага о Луисе и Лилиане. Книга первая: "Клятва Луиса"

Студентка Ляля попадает в XII век и в Пиренеях встречает рыцаря Луиса де Монсегюра. Он клянется проводить девушку к ее родителям. Путешественники прибывают в Тулузу. Жизнь рыцарского общества, Пейре Видаль, историческая личность, известный трубадур. Ляля вспоминает легенду о Святом Граале. Рыцарский турнир в Тулузе. Племянник Раймонда устраивает дворцовый переворот. Раймонд мертв, Луис в темнице, Ляля взаперти в башне. Пейре освобождает Лялю и Луиса. Они едут через горы в замок Луиса. По легенде, там скрыт Святой Грааль. Только священная чаша может вернуть Лялю домой. Необходимость лгать рыцарю угнетает Лялю. В капелле стоит прекрасная золотая чаша. По ночам девушка ходит по замку, мечтая попасть в капеллу. Тогда, в горячей молитве, она попросит Святой Грааль вернуть ее домой. В донжоне замка ее встречают тени родителей сэра Луиса. У чаши рыцарь открывает сердце красивой девушке XXI века, но Святой Грааль разлучил влюбленных. Ляля оказалась на даче под Выборгом в тот же момент времени, когда началось ее чудесное путешествие в Высокое средневековье. Как ей теперь жить вдали от любимого - ведь сердце ее принадлежит сэру Луису.

Внимание! Авторские права на книгу "Сага о Луисе и Лилиане. Книга первая: "Клятва Луиса"" (Лапина Людмила) охраняются законодательством!