Правовая жизнь российского общества в условиях глобализации. Монография

Под ред. Малько А.В.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 03.10.2017 ISBN: 9785392250417 Язык: Объем текста: 336 стр. Формат: epub

Оглавление

Сведения об авторах

Предисловие

Раздел I. Глобализация и правовая жизнь общества

Раздел II. Глобализация и процессуально-правовая жизнь общества

Раздел III. Влияние глобализации на позитивные и негативные сегменты правовой жизни

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Раздел II.
Глобализация и процессуально-правовая жизнь общества

Глава 1.
Судебная правовая жизнь: некоторые национальные и международные проявления в условиях глобализации

(С. Ф. Афанасьев, С. А. Семикина)

Судебная жизнь — одно из проявлений современной правовой жизни, основанной прежде всего на принципе разумной свободы волеизъявления и действия субъекта, ибо, как справедливо подчеркивал Е. Н. Трубецкой, где нет обладания свободой, там не может быть ни подлинного права, ни практической правовой жизни.

Что такое судебная жизнь? По мнению Э. М. Мурадьян, судебная жизнь — это нормальная форма существования суда, его функциональное состояние, соответствующее потребностям определенных субъектов права в той или иной судебной процедуре, в прояснении или разрешении конкретной юридической ситуации. В то же время судебная жизнь — это и способность суда к дальнейшему существованию в условиях перманентной критики его деятельности; это иски и возражения, обвинения и попытки самооправдания лица, призванного к ответу; это и судоговорение, в котором суду и участникам предстоит постигать суть дела, очищать факты, существенные от несущественных, реалии от вымысла, исследовать доказательства и опровержения; это разрешение противоречия за противоречием.

На наш взгляд, судебная жизнь есть особая форма правовой жизни, выражающаяся преимущественно в судебных актах и правоотношениях, характеризующая специфику и уровень судебно-правового развития данного общества, отношение субъектов к суду и степень удовлетворения их интересов. Вполне понятно, что каждый из названных аспектов требует своего самостоятельного раскрытия, но все же ключевым из них является корреляция судебной жизни и судебных актов, поскольку именно через последние судебная жизнь проявляет себя вовне за счет приведения в движение механизма реализации норм права и персонификации тех или иных спорных или бесспорных правоотношений. Правильно писал в связи с этим Г. Ф. Шершеневич, что применение судом «абстрактной нормы права к конкретному случаю представляет не что иное, как силлогизм, в котором роль большой посылки играет юридическая норма, роль малой посылки — данные конкретного случая. Заключение служит руководством для согласования поведения с требованиями права или для распознавания в случае столкновения».

Итак, судебная жизнь немыслима и невозможна без постоянно возникающих при этом судебных актов. В последние годы значительно повышается их статус, весьма заметно усиливается их правовое воздействие на общественные отношения. Посредством принимаемых актов суды во многом устраняют либо нивелируют просчеты законодателя, реально смягчают его подчас негативное нормативное воздействие на социальные процессы. Судебные акты представляют собой государственно-властное предписание, выражающее волю государства. Посредством этого вида правовых актов государство в лице суда выражает свое мнение относительно сложившейся ситуации, которая привела стороны в зал судебных заседаний. Отсюда можно сказать, что судебная жизнь проявляет себя в судебных актах, которые должны быть мотивированы и понятны участникам процесса, что сегодня ставится под сомнение российским законодателем. К примеру, не так давно, а именно в 2013 г., в процессуальном законодательстве появилось новшество, позволяющее мировым судьям составлять мотивированное решение только по просьбе лиц, участвующих в деле (ст. 193 ГПК РФ), что, как представляется, не вполне соответствует реалиям судебной жизни, свидетельствующим о том, что современное российское общество достаточно живо реагирует на немотивированные или слабо мотивированные правоприменительные акты. Кроме того, такой законодательный подход не согласуется с международными юридическими стандартами.

Характеризуя правомочие заинтересованных субъектов на получение мотивированного судебного решения, сразу следует заметить, что подобная процессуальная гарантия права на справедливое судебное разбирательство в Конвенции отсутствует, хотя она постоянно звучит в прецедентах ЕСПЧ. Это означает, что Суд, наряду с принципами равенства и состязательности, выявил еще одно косвенное или подразумеваемое требование, вытекающее из смысла и содержания п. 1 ст. 6 европейского международного договора, ибо «убеждающая сила правового обоснования принимаемых решений… суть принципа верховенства права, суть правового государства». Действительно, статьи Конвенции обходят молчанием вопрос о том, вправе ли стороны гражданского судопроизводства рассчитывать на вынесение органами правосудия мотивированного правоприменительного акта, где должны быть приведены соответствующие причины, по которым суд пришел к тому или иному окончательному мнению в отношении спора. Поэтому авторы, аргументируя подобное правомочие, обычно ссылаются на приведенное выше постановление от 19 апреля 1994 г. «Ван де Хурк против Нидерландов» (Van de Hurk v. Netherlands) или же от 16 декабря 1992 г. «Хаджианастассиу против Греции» (Hadjianastassiou v. Greece), где отмечается необходимость присутствия в вердиктах доводов суда.

Между тем приведенные прецеденты, касаясь в целом уголовно-правовых отношений, были опубликованы в 90-х г. прошлого века, тогда как существуют более ранние попытки страсбургских судей сформулировать собственное отношение к данной проблематике. Например, в акте от 17 января 1963 г. «X. против Германии» (Х. v. Germany) Суд обратил внимание на то, что заявитель без обоснованного судебного решения не может обратиться в следующую инстанцию с апелляционной жалобой. В то же время ЕСПЧ в постановлении от 9 декабря 1994 г. «Руис Ториха против Испании» (Ruiz Torija v. Spain) констатировал нарушение конвенционных установок, поскольку национальный апелляционный суд отказался принимать несвоевременно представленные доказательственные материалы, существенно влияющие на итоговый документ судопроизводства.

Однако наиболее четко выводы Европейского суда, касающиеся цивилистического процесса, обозначены в постановлении от 21 января 1999 г. «Гарсиа Руиз против Испании» (Garcia Ruiz v. Spain): «Суд напоминает, что в соответствии с его постоянной практикой, отражающей принцип, связанный с хорошим осуществлением правосудия, судебные решения должны указывать достаточным образом мотивы, на которых они основываются. Объем этой обязанности может изменяться в зависимости от природы решения и должен рассматриваться в свете обстоятельств каждого дела. Если п. 1 ст. 6 обязывает суды мотивировать свои решения, она не может толковаться как требующая подробного ответа на каждый аргумент (довод)».

Вплоть до 2013 г., т. е. на протяжении последних 150 лет, в российском процессуальном законодательстве право истца и ответчика на получение мотивированного судебного решения никогда не оспаривалось, ибо, как писал В. М. Гордон, иск предъявляется лицом не с целью слушания дела, но для получения resolutio органа правосудия. Даже в ГПК РФ 1923 г. при всей его отчужденности от так называемых буржуазных ценностей указывалось, что судьи обязаны при вынесении решения ссылаться на «основания… и законы, которыми суд руководствовался». Вместе с тем все кодифицированные акты, в том числе последний ГПК РФ, к требованиям, предъявляемым к содержанию судебного решения, относили законность и обоснованность. Поэтому в литературе по гражданскому процессуальному праву, в особенности советского периода, сложилось устойчивое представление о том, что категорию мотивированности отрицать нельзя, но и обособлять ее тоже нет никакой необходимости, ибо она включается в обоснованность либо в законность.

По поводу мотивированности, скорее, рассуждали и продолжают рассуждать в ракурсе требований, предъявляемых к форме судебного решения, а именно к мотивировочной его части. В связи с чем обязательно подчеркивалось и подчеркивается: орган правосудия при написании документа-приказа должен показать, какие правоотношения и факты суд считает установленными и почему, что непременно ведет к убедительности общих выводов.

Однако существовала и другая, мало поддерживаемая в среде процессуалистов точка зрения, высказанная еще в дореволюционных монографических работах, согласно которой мотивированность итогового вердикта выделялась наряду с его законностью и обоснованностью. Так, М. А. Викут в начале 1980-х гг. писала, что в отличие от обоснованности мотивированность предполагает не просто ссылки на доказательства, но оценку таковых в целях правильного толкования норм права и квалификации спорного правоотношения.

Автор не изменила собственного мнения после введения в действие ГПК РФ и появления постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении», где, отталкиваясь от ст. 195 ГПК РФ, еще раз разъясняется, что решение должно быть законным и обоснованным, необходимость изложения мотивов упоминается лишь в контексте формы акта. «Суд не должен ограничиваться перечислением в решении доказательств, подтверждающих те или иные имеющие значение для дела обстоятельства, а обязан изложить их содержание, — отмечает М. А. Викут. — Если суд, оценив доказательства (каждое в отдельности и в совокупности), установит, что те или иные представленные материалы, показания свидетелей, другие фактические данные не подтверждают обстоятельств, на которые стороны сослались как на основание своих требований и возражений, он должен мотивировать свой вывод об этом в решении. Таким образом, самостоятельным требованием, предъявляемым к судебному решению, является требование мотивированности (курсив автора), которое не тождественно требованию обоснованности».

Это мнение разделяют А. А. Власов и Е. В. Хахалева. В их интерпретации мотивированность — это полное и всестороннее отражение результатов деятельности суда общей юрисдикции по исследованию, а равно оценке средств доказывания с изложением аргументов, по коим отвергнуты одни доказательства и приняты другие. Отсюда понятно, что обоснованность и мотивированность взаимосвязаны, они отчасти совпадают, но не синонимичны.

Оригинальную мысль высказывает Г. Л. Осокина. Придерживаясь автономизации рассматриваемой категории, она в то же время утверждает, что не само решение, а его письменная форма должна отвечать требованию убедительности и достоверности, что подразумевает мотивированность, включающую логически выверенную систему доводов, используемых судом.

Примечательно, что обозначенная позиция касательно мотивированности судебного решения в концентрированном виде нашла свое законодательное подтверждение и закрепление в ст. 15 АПК РФ, что лишний раз свидетельствует о проведении непоследовательной государственной цивилистической процессуальной правовой политики. Причем с теоретических воззрений с этим согласились не все авторы. К примеру, А. Т. Боннер заключает, что в доктринальном ракурсе вряд ли законодательная конструкция удачна, но в прикладном плане дополнительный акцент на мотивировке правоприменительных актов весьма полезен; с данным мнением солидарны Т. А. Григорьева и И. И. Жевак.

Тем не менее ст. 15 АПК РФ содержит директиву о том, что решения, постановления, а также определения арбитражного суда должны быть законными, обоснованными, мотивированными, что побудило ученых и практиков более пристально присмотреться к последнему явлению. В частности, К. А. Лебедь полагает, что мотивированность означает наличие в решении умозаключений судьи, объясняющих его взгляд на юридический конфликт сторон, а истолкование нормы и квалификация спорного правоотношения находятся в плоскости требования законности. Отсюда ясно, что мотивированность, если так можно выразиться, имеет более низкое положение в «табеле о рангах» по сравнению с законностью или обоснованностью.

Присоединяясь к позиции М. А. Викут и в некоторой степени не соглашаясь с мнением предыдущего автора, С. К. Загайнова считает, что мотивированность представляет собой не только полностью самостоятельное требование, предъявляемое к судебному решению, но и предполагает письменную констатацию мотивов правового и фактического характера. Судья обязан раскрыть личностное понимание правила поведения, установленного волей государства. Это особенно важно, когда на законодательном поле существует множество дискреционных, оценочных элементов, позволяющих суду эффективно действовать в рамках поливариантного функционирования. Предпочитая одно видение правоотношения другому, суд не может не дать соответствующих пояснений в документе, завершающем разбирательство по гражданскому делу.

Очевидно, что правовая система не способна обходиться без разнообразия юридических норм и дифференцированных способов их истолкования (исторического, аутентичного, буквального, доктринального и пр.), поскольку все это придает ей гибкость. Вместе с тем суды общей и арбитражной юрисдикции попадают в ситуацию, когда им необходимо публично транслировать и разъяснять свои взгляды участникам судопроизводства посредством постановлений, ведь они обладают безусловным правом подвергнуть сомнению окончательные выводы органов правосудия, оспорив их в вышестоящих инстанциях.

С точки зрения практики мотивами принятия решения прежде всего интересуются стороны и третьи лица, заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора, которые редко удовлетворяются общими фразами: «суд посчитал целесообразным», «истцом не доказан факт нарушения его прав», «доказательства, представленные ответчиком, не подтверждают обстоятельства». Как замечает А. Н. Верещагин, «одним из удручающих дефектов российского судопроизводства <…> являются недопустимая краткость и неполнота текстов судебных решений. Это проявляется в первую очередь в том, что обстоятельства дела зачастую излагаются в самой общей форме, а в некоторых случаях не приводятся вообще. Но и этого мало — наряду с легковесным отношением к фактам сплошь и рядом приходится сталкиваться с игнорированием доводов сторон».

Именно поэтому при проверке судебных актов внимание контролирующих органов среди прочего концентрируется на мотивированности акта, постановленного нижестоящим органом правосудия. Посредством чего одновременно изучается наличие оснований для отмены или изменения решений по причине их необоснованности и незаконности.

Например, из материалов дела усматривается, что гр. З. В., З. М., их совершеннолетняя дочь и внук зарегистрированы в спорном жилом помещении. Право собственности на эту квартиру в равных долях принадлежит гр. З. В. и З. М. В спорный период плату за содержание и сохранение квартиры, а также за коммунальные услуги гр. З. В. не вносил. Оплату квартиры в полном объеме производит гр. З. М. Данное обстоятельство установлено судом первой инстанции и подтверждается материалами дела и сторонами по делу не оспаривалось.

Отказывая в удовлетворении исковых требований о возмещении убытков, причиненных невнесением платы, суд первой инстанции исходил из того, что в спорный период гр. З. В. не пользовался квартирой и коммунальными услугами помимо своей воли, так как истцами ему чинились препятствия в пользовании квартирой, истцы пользовались всей квартирой, злоупотребляя своим правом. Суд первой инстанции также установил, что истцами пропущен срок исковой давности по заявленным требованиям.

Под ред. Малько А.В. Правовая жизнь российского общества в условиях глобализации. Монография

Под ред. Малько А.В. Правовая жизнь российского общества в условиях глобализации. Монография

В данной монографии исследуются актуальные проблемы правовой жизни российского общества в условиях глобализации. Анализируются процессы влияния глобализации на различные уровни, виды и сегменты юридической действительности, в том числе и на теневую (негативно-противоправную) ее часть.<br /> Законодательство приводится по состоянию на февраль 2017 г.<br /> Издание рассчитано на студентов, магистрантов и аспирантов юридических вузов, ученых-юристов и практиков, а также всех тех, кто интересуется рассматриваемой в монографии проблематикой.

Внимание! Авторские права на книгу "Правовая жизнь российского общества в условиях глобализации. Монография" (Под ред. Малько А.В.) охраняются законодательством!