|
|
ОглавлениеДля бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуКомарова В. В. Конституционная система власти России и принцип разделения властейАннотация. В статье рассматриваются проблемные аспекты конституционной системы власти России. Современность требует от государства функционирования всех элементов конституционной системы власти как единого механизма, ориентированного на достижение конституционных ценностей. В современной конституционно-правовой науке существуют разные подходы к исследованию принципа «разделения властей» и разные его оценки. Разногласия о теории разделения властей и ее реализации в последнее время только усилились. Существующие проблемы реализации системы сдержек и противовесов в горизонтальной системе государственной власти; вертикальной системы публичной власти (государственной власти и местного самоуправления); не четко конституционно закрепленная система власти порождает органы власти, не входящие в триаду властей, и, как следствие — ученые предлагают выделить не конституционные ветви власти. В статье представлен обзор научных взглядов на содержание и наполнение современного принципа разделения властей и авторское видение термина «конституционная система власти». Ключевые слова: Конституция, конституционная система власти, принцип разделения властей, учредительная власть народа, конституционная ценность. Конституционная теория и практика различают понятия «конституционная система власти», «конституционная система государственной власти», что и нашло свое отражение в Конституции РФ. Ученые государствоведы, теоретики и практики, в основном, разрабатывают понятие конституционной системы государственной власти. В современных конституционных исследованиях модели разделения властей чаще привязываются к определенной форме правления, в рамках которой та или иная модель существует. Например, Л. М. Энтин в своей книге рассматривает разделение властей в президентской республике (американский вариант), разделение властей в парламентарных монархиях и республиках, разделение властей в странах со смешанной формой правления (опыт французской республики), разделение властей в развивающихся странах. Такой подход нацелен показать взаимосвязь между конституционно установленным распределением полномочий между органами государственной власти и существующей в государстве формой правления. Парламентские страны характеризуются в европейской литературе как «государство партий», в котором разделение властей достигается только благодаря запрету на партийную деятельность для карьерных чиновников и судей. В европейской литературе преобладает точка зрения, что в парламентарных странах нет разделения властей на законодательную и исполнительную, но есть разделение властей на «партийную» и «административную». «Партийная власть» контролирует принятие законов, определяет внутреннюю и внешнюю политику государства. «Административная власть» (система подправительственных исполнительных органов, компетентная деполитизированная бюрократия) в рамках закона реализует политику государства, осуществляет правообеспечительную функцию. Принципы функционирования «административной власти» –законность и компетентность — проводятся в законодательстве всех развитых парламентарных стран. Причем «административная власть», хотя и не является властью в том же смысле, что и парламент, правительство, суд, тем не менее, в рамках своей компетенции достаточно сильна, для того чтобы не подчиняться политическим решениям, не имеющим форму закона. Обособление в структуре государственного аппарата «партийной» и «административной» властей нестрого соответствует требованию разделения властей. В России сегодня в конституционно-правовой науке сегодня исследуются разделение государственной власти по вертикали — проблемы федерализма, разграничение полномочий между Федерацией и субъектами, и так далее. Анализируя деление системы государственной власти по горизонтали, в рамках теоретической составляющей принципа разделения властей, исследуются особенности его реализации в современной России: система сдержек и противовесов, появление органов с особым статусом, новых ветвей власти. В. Е. Чиркин отмечает, что в конституциях некоторых стран названо пять ветвей власти (в Конституции Венесуэлы 1999 г. кроме трех традиционных — законодательной, исполнительной и судебной власти названы также избирательная и гражданская власть), иногда фигурируют четыре ветви власти (три традиционные и избирательная, например, в конституциях некоторых латиноамериканских стран). «В Российской Федерации, — как пишет С. А. Авакьян, анализируя проблему разделения властей, — есть основания для того, чтобы выделять не менее десяти ветвей власти (учредительная, народная, президентская, законодательная, исполнительная, судебная, прокурорская, избирательная, финансово-банковская, контрольная)». П. П. Баранов выделяет девять ветвей власти. Помимо традиционных законодательной исполнительной и судебной, П. П. Баранов выделяет президентскую власть, прокурорскую, банковскую, финансовую власть, власть средств массовой информации в социальных сетях и избирательную власть. Современными авторами аргументировано предлагаются к выделению: — президентская власть (В. Е Чиркин, Г. Н. Чеботарев, А. Ю. Королев, Г. В. Дегтев, В. С. Чепиков, Н. М. Конин, Л. М. Соколова, Ю. И. Скуратов, Ж. И. Овсепян, Л. А. Тхабисимова. А. И. Хорошильцев; В. В. Гончаров, К. В. Черкасов, А. А. Панов). В президентскую ветвь власти предлагается включать администрацию Президента РФ, представителей Президента РФ, прокуратуру РФ, органы при Президенте РФ, органы исполнительной власти, напрямую подчиненные главе государства и др.; — контрольная власть (Чиркин В. Е. , Степашин С. В., Бурмистров С. А., Л. А. Николаева, В. Д. Даев и М. Н. Маршунов, В. В. Клочков, В. И. Рохлин, Ф. Ш. Измайлова и мн. другие). К контрольной ветви власти разные ученые относят: Конституционные (уставные) суды, Счетные палаты и контрольные органы, прокуратуру, уполномоченных по правам человека, Общественные палаты, общественный контроль. Основываясь на ч. 2 ст. 75 Конституции России, «защита и обеспечение устойчивости рубля — основная функция Центрального банка Российской Федерации, которую он осуществляет независимо от других органов государственной власти», современные авторы признавая властные свойства ЦБ РФ, степень его влияния на экономику и финансы страны, именуют ЦБ РФ «денежной властью». С. А. Авакьян называет его «банковской властью». Аргументируя появлением в настоящее время суперэлиты (класс капиталократов) предлагается выделение двух ветвей власти — власть главы государства и финансовую власть. Высказываются также доводы в пользу информационной власти. На содержание понятия «конституционная система власти» оказал влияние Конституционный Суд России. Так, категория «публичная власть» введена в правовую действительность России Постановлением Конституционного Суда РФ от 24.01.1997 № 1-П «По делу о проверке конституционности Закона Удмуртской Республики от 17 апреля 1996 года “О системе органов государственной власти в Удмуртской Республике”». Традиционно в это понятие включается государственная власть и местное самоуправление. Конституционная система власти, как правило, рассматривается только как конституционная система публичной власти. Сегодня в конституционно-правовой науке выделяют различные формы публичной власти, в том числе корпоративную форму публичной власти, отграниченную от других форм публичной власти. Выделяют в частности: первой организационно-правовой формой публичной власти называют прямую публичную или публичную плебисцитарную власть, осуществляемую через институты непосредственной демократии. Следующая форма публичной власти — публичная государственная власть. Третьей организационно-правовая форма публичной власти названа публичная муниципальная власть. Убедительные аргументы этой позиции мы найдем в трудах Н. С. Бондаря, который дает следующее определение: «Муниципальная власть — организационно обособленная от государства самостоятельная форма публичной власти»; В. Е. Чиркин придерживается аналогичной точки зрения, расширяет определение: «…Муниципальная публичная власть — негосударственная власть территориального публичного коллектива по вопросам местного значения». Существует и иная точка зрения на природу муниципальной власти. Так, Р. М. Усманова рассматривает местное самоуправление как вид общественное власти. Четвертой организационно-правовой формой публичной власти выделена публичная корпоративная власть, где участниками выступают институты гражданского общества и их постоянно действующие органы члены разнообразных общественных объединений осуществляющих прямое властвования представительство осуществление власти через различные формы демократия участия. Аргументом в пользу корпоративной формы публичной власти предлагаются нормы Федерального закона об общественных объединениях от 19 мая 1995 года, статья 19 которого закрепляет правило о том, что органы государственной власти и органы местного самоуправления не могут быть учредителями членами и участниками общественных объединений, а также аргумент о наличии у корпоративной публичной власти собственных пространственных форм. Примером корпоративные публичной власти названы общественное объединение, средства массовой информации и иные институты гражданского общества. Эти же институты, по мнению целой группы авторов, наполняют «общественную власть». С. А. Авакьян выделяет общественную власть, имея ввиду власть различных объединений и коллективов граждан в отношении лиц, состоящих в этих объединениях и коллективах, а так же в их внутренних подразделениях. Аналогичные представления об общественное власти высказывает А. А. Борисенков . И. С. Фатов аргументирует вопросы теоретического наполнения и правового оформления общественной власти в современной России. Не отрицают наличие общественной власти в том или ином ее виде современные молодые исследователи. Можно считать аргументом в пользу выделения общественной власти идеи о наличии власти общественных структур и общественного мнения. В современной науке конституционного и муниципального права высказываются новые подходы по определению существующих видов власти, например государственно-общественной власти в Российской Федерации. В. А. Земсков под государственно-общественной властью понимает «…систему специфических общественных отношений господства и подчинения локального характера, реализуемую в рамках местных сообществ, обеспечивающую поддержание жизнедеятельности таких сообществ». Государственно-общественная власть, по его мнению, реализуется не только органами местного самоуправления, но и иными локальными властными органами: территориальными избирательными комиссиями, местными общественными объединениями, политическими партиями и другими локальными общественными образованиями. В. А. Земсков аргументирует функции государственно-общественной власти тем, что они: обусловлены нормативно закрепленными целями; окончательно выражены в деятельности органов местного самоуправления: по управлению местным сообществом; по решению вопросов местного значения; по удовлетворению интересов местного сообщества; нормативно регламентированы и организационно обеспечены. Проведенный анализ работ современных авторов позволяет сформулировать вопрос об отнесении к системе государственной власти выше названных банковской, финансовой власти, власти средств массовой информации в социальных сетях, информационной, общественной и избирательной власти. Властные функции есть не у всех предлагаемых ветвей власти. Помимо конституционных ветвей власти, наполненных властными органами, конституционно закреплена власть народа. Аргументируем предложение о выделении учредительной власти. В Конституции России воедино связаны понятия «народный суверенитет» и «источник власти». Эти понятия и явления находится в органической связи, их конституционное закрепление есть выражение демократической сущности Российского государства. В данной конституционной формуле отражена преемственность мирового конституционного опыта. Лейтмотив многих демократических конституций мира содержит формулу: «суверенитет принадлежит всей нации», «вся власть исходит от народа». Суверенитет народа это конституционный принцип организации и функционирования власти народа. Народ, выступая сувереном во всех областях жизни, сам определяет, как ему организовать свою власть. Это он и делает при помощи конституции. Согласимся с В. Т. Кабышевым — в основе власти народа лежит его воля, реализуемая через различные формы — государственные и негосударственные. Поэтому не случайно конституционное выражение: «… единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ». Именно воля народа придает качество легитимности государственной власти, ее всем формам: законодательной, исполнительной, судебной. Указание конституционной нормы на источник власти подчеркивает ее первооснову. О. Е. Кутафин считал: «… народу принадлежит учредительная власть… для решения базовых, кардинальных вопросов…». О субъектах учредительной власти существуют разные точки зрения. Так, по мнению Б. С. Эбзеева, учредительная власть может осуществляться не только самим народом, но и его чрезвычайными представителями Конституционным Собранием; эти представители, выступая от имени народа, не связаны каким-либо поручением; при этом представители народа, осуществляющие учредительную власть — Конституционное Собрание — должны только учредить Конституцию, т. е. разработать проект новой Конституции Российской Федерации, который принимается Конституционным Собранием двумя третями голосов от общего числа его членов или выносится на всенародное голосование, либо они подтверждают неизменность действующей Конституции Российской Федерации… Учредительную власть определяют как «естественное неотчуждаемое самоограничиваемое право народа учредить или изменить государственный строй, его отдельные институты, осуществляемое непосредственно, через органы государственной власти, в том числе через специально создаваемые учредительные органы». Проявлением первоначальной учредительной власти, может быть право народа на референдум; право принимать основной закон (конституцию, устав) на референдуме, и иметь законодательно закрепленную возможность его изменить. Примером производной учредительной власти может быть конституционное собрание. Научный спор о субъектах может быть продолжен, однако одно неоспоримо — учредительная власть народа конституционно закреплена. Отметим, что В. Н. Белоновский, А. В. Белоновский, Л. Куликова предлагают выделить электоральное право, В. Д. Перевалов, А. А. Югов — выборное право. С точки зрения автора, это дополнительные аргументы в пользу выделения учредительной власти, которая поглощает упомянутые предложения и их можно рассматривать как соотношение общего и частного. В заключение отметим два момента. В России и раньше, в советское время, высказывались идеи о формировании социальной власти народа. О социальной власти писал В. Т. Кабышев, о таком элементе социальной власти, как социальный (общественный, народный контроль) В. В. Мальков, Ч. Мольчш и др. Тезис о социальной власти народа, озвученный В. Т. Кабышевым еще в семидесятые годы, актуализировался и нашел свое воплощение в нормативных формах местного самоуправления спустя более трех десятков лет. Конституция России четко обозначила, что необходимо различать конституционную систему власти народа (ч. 2 ст. 3) и конституционную систему государственной власти (ст. 11), и это не одно и то же. Конституционная система власти включает в себя учредительную власть народа, государственную власть и власть местного самоуправления. Демократия (реализуемая посредством прямого и опосредованного народовластия через государственные органы и органы местного самоуправления) — конституционная ценность, наравне с другими конституционно провозглашенными ценностями, и «недопустимы подмена одной ценности другой или ее умаление за счет другой ценности». Однако сегодня мы можем констатировать перераспределение ценностной ориентации посредством отраслевого регулирования: усложнение механизмов реализации форм прямой демократии фактически свидетельствует об отстранении от участия в управлении делами государства, участия в решении вопросов на различных уровнях публичной власти источника власти и носителя суверенитета — многонационального народа России. Особенно ярко это видно на муниципальном уровне. Безусловно, все познается в сравнении — если сравнивать с предыдущим периодом развития страны, то количество законодательно закрепленных форм прямой демократии сегодня гораздо больше, чем в нашем общенародном государстве советского периода развития. Однако очевидны и тенденции законодательной регламентации механизмов их реализации: дальнейшее движение в этом направлении, наряду с происходящим огосударствлением муниципальной власти, по мнению автора, не соответствует духу конституции и не реализует должным образом конституционную систему власти. Библиография 1. Авакьян С. А. Конституционное право России. Т. 1. 2. Авакьян С. А. Политические отношения и конституционное регулирование в современной России: проблемы и перспективы // Журнал российского права. 2003. № 11. 3. Баранов П. П. Роль конституционного законодательства Российской Федерации в регулировании принципа разделения властей // Юрист-правовед. 2012. С. 5–10. 4. Белоновский В. Н. Электоральное право Российской Федерации / Российский гос. гуманитарный ун-т. М., 2010. 5. Блажич Н. И. Модели разделения властей в правовом государстве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. 6. Бондарь Н. С. Гражданин и публичная власть: Конституционное обеспечение прав и свобод в местном самоуправлении. М., 2004. 7. Борисенков А. А. Представления об общественной власти (по Конституции Российской Федерации) // Вопросы политологии. 2015. № 3 (19). С. 5–21. 8. Викулин А. Ю. Деньги и власть. Теория разделения властей и проблемы банковской системы. М., 2000. 9. Витченко А. М. Взаимодействие государственной, политической власти с властью общественных структур: Актуальные проблемы социалистического государства и права, законности и правопорядка // Вопросы теории государства и права: Актуальные проблемы социалистического государства и права, законности и правопорядка: межвузовский научный сборник. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1986. Вып. 7. С. 14–28. 10. Вопросы теории и практики публичной власти: коллективная монография / С. В. Бендюрина, И. В. Выдрин, И. В. Захаров, А. Н. Кокотов и др.; отв. ред. А. Н. Кокотов. Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 2005. 232 c. 11. Выборы и выборное право Российской Федерации // В. Д. Перевалов, А. А. Югов // Российский юридический журнал. 2003. № 1 (37). С. 7–14. 12. Земсков В. А. Новые подходы к реализации функций государственно-общественной власти в Российской Федерации // Государственная власть и местное самоуправление. 2012. № 11. С. 10–13. 13. Зенин С. С. Правовое закрепление системы власти в Конституции РФ: теоретический аспект // Lex Russica (Русский закон). 2013. № 12. С. 1366–1374. 14. Зорькин В. Д. Аксиологические аспекты Конституции России // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 4. С. 7–20. 15. Кабышев В. Т. Конституционная система власти в современной России // Вестник Саратовской гос. академии права. 1998. № 3. С. 3–11. 16. Кабышев В. Т. Прямое народовластие в Советском государстве. Саратов, 1974. 17. Комарова В. В. Наполнение и видовое многообразие правовой категории «конституционные ценности» (Конституционно-правовой аспект) // Успехи современного естествознания. 2015. № 1–8. С. 1385–1387. 18. Комарова В. В. Учредительная власть и Основной закон // Lex Russica. М.: Изд-во МГЮА, 2013. № 12. С. 1374–1382. 19. Королев Е. С., Плотникова Т. В. Власть общественного мнения в контексте интеграции международно-правовой политики // Власть и право: сб. науч. тр. по материалам общероссийской науч.-практ. конференции. 12–14 октября 2012 г. Тамбов: ИД ТГУ им. Г. Р. Державина, 2013. С. 74–80. 20. Кутафин О. Е. Российский конституционализм. М.: Норма, 2008. 21. Мальков В. В. Общественный контроль и его роль в советском государственном управлении. М, 1963. 22. Мольчш Ч. Народный контроль в системе социалистической демократии (на опыте СССР и КНР). М., 1983. 23. О соотношении основных категорий в электоральном праве // В. Н. Белоновский // Вестник РГГУ. Серия: «Экономика. Управление. Право». 2008. № 5. С. 81–92. 24. Общественные объединения в правовом пространстве современной России (институциональный и содержательный аспект) / И. С. Фатов. М.: Юрист, 2013. 432 c. 25. Политология: учебник. 2-е изд., доп. и перераб. / под общ. ред. В. С. Комаровского. М.: РАГС, 2006. 598 с. 26. Пора избирать электоральное право / Л. Куликова // Библиотека. 2012. № 2. С. 13–16. 27. Правовые обычаи в электоральном праве / В. Н. Белоновский, А. В. Белоновский // Законодательство и правоприменение в Российской Федерации: доклады и сообщения VII Международной науч.конференции. Федеральное агентство по образованию, государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российский государственный гуманитарный университет», Институт экономики, управления и права, юрид. фак. / под ред. Н. И. Архиповой, Ю. А. Тихомирова, Н. И. Косяковой. М., 2007. С. 36–41. 28. Социальный контроль в СССР: учеб. пособие. Воронеж, 1981. 29. Турицын И. В., Упоров И. В. Теоретическая конструкция публичной власти и ее конституционно-правовое преломление в России // Право и практика. 2015. № 2. С. 4–10. 30. Упоров И. П. Трансформация принципа разделения властей и всеобщности избирательного права как признак угасания эпохи буржуазных государств // Современная научная мысль. 2015. № 1. С. 129–137. 31. Усманова Р. М. Местное самоуправление как вид общественное власти // Актуальные проблемы государственного и муниципального управления: содержание и механизмы трансформации: VI Международная науч.-практ. конференция: в 4 т. Курск, 2007. С. 100–103. 32. Чеботарев Г. Н. Принцип разделения властей в конституционной системе Российской Федерации: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 1998. 40 с. 33. Чиркин В. Е. Контрольная власть // Государство и право. 1993. № 4. С. 10–18. 34. Чиркин В. Е. Публичная власть в современном обществе // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 4. С. 12–15. 35. Шишкина О. Е. Конституционное собрание Российской Федерации как орган учредительной власти: дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. 238 c. 36. Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. 2-е изд. М.: Проспект, 2013. 37. Энтин Л. М. Разделение властей: опыт современных государств. М.: Юрид. лит., 1995. 38. Югов А. А. Конституционные начала публичной власти: российское измерение // Российский юридический журнал. 2005. С. 43–53. 39. Югов А. А. Публичная власть и территориальная основа ее функционирования: конституционные начала правового регулирования // Российский юридический журнал. 2004. № 1 (41). С. 15–25. Митюков М. А. Дискуссии о светском государстве на Конституционном СовещанииВ проекте Президента РФ, опубликованном в конце апреля 1993 года, идея светского государства, представлялась в нескольких ракурсах. Во-первых, в дефиниции Российской Федерации, предложенной в статье 1, определяющей: «Российская Федерация — Россия есть демократическое правовое светское федеративное государство, высшими ценностями которого является человек, его достоинство, неотъемлемые права и свободы». Во-вторых, в связи с провозглашаемым идеологическим и политическим многообразием. «Каждому, — предполагала статья 14 проекта, — никакая идеология и религия не могут устанавливаться в качестве государственных и обязательных. Никакая партия и церковь не могут находиться под опекой или контролем государства» (т. 1, с. 13). В третьих, во взаимосвязи с гражданскими свободами, — в статье 6 предусматривалось, что «гарантируется право на свободу совести, духовную свободу, свободу вероисповедания, религиозную или атеистическую деятельность, свободу мысли и выражения своих мнений и убеждений, свободу развития своей личности» (т. 1, с. 15). Фактически в «президентском» проекте Конституции Российской Федерации «интегрированы» положения о светском государстве проектов, подготовленных рабочими группами Конституционной комиссии, С. М. Шахрая, Международного фонда «Реформа», РДДР. «Рассматриваемый проект в данной части, — вполне обоснованно замечал В. А. Кикоть, — лишь несущественно отличается от проекта Конституционной комиссии». Позднее А. А. Агафонова отмечала, что «стремление закрепить светский характер государства в первой же статье Конституции было вызвано желанием, с одной стороны, не допустить повторения опыта советского строительства с господством одной обязательной для всех идеологии, а с другой стороны, предоставить для всех конфессий равные возможности для их деятельности на территории России». Но эти положения не получили однозначного одобрения. Еще до начала Конституционного совещания Верховный Совет Чувашской Республики и Пензенский областной Совет, администрации Астраханской, Белгородской, Ивановской, Курской, Тверской, Томской областей и совещания ученых Санкт-Петербурга предложили из статьи 1 проекта исключить слово «светское» (т. 1, с. 143–145). А Российская христианско-демократическая партия предложила исключить статью 6 (т. 1, с. 152). От народного депутата РФ В. С. Полосина поступили поправки также об исключении слов «свобода мысли» и «атеистическая деятельность» (т. 1, с. 158). И лишь народный депутат С. Н. Филатов «усиливал» светский аспект проекта Конституции дополнением к статье 6-м абзацем: «Никакие партии и религии не могут претендовать на монопольное управление государством» (т. 1, с. 345). Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Верховном Совете (ныне — при Правительстве) Российской Федерации была вполне справедливо подвергнута критике статья 14 проекта, поскольку она «по существу смешивает три права (речь шла о свободе совести, праве на развитие и свободах мысли и убеждений — М. М.), … по существу смыкается с содержанием статьи 15, которая опять-таки изложена более небрежно и неполно». Другое научное учреждение — Институт государства и права РАН обращал внимание на то, что «непонятен используемый авторами президентского проекта критерий разделения прав на права человека и права граждан» и рекомендовал включить весь спектр личных (гражданских) прав», в том числе и свободу совести, в права человека, т. е. «его возможности, обеспечивающие автономную деятельность в сфере личной свободы, где роль государства предстает как защитная, ограждающая от какого-то бы то ни было (в том числе и своего собственного) вмешательства». Эти предложения и замечания и стали предметом обсуждения на Конституционном совещании 7 июня 1993 г. во всех группах представителей по доработке проекта Конституции. Обсуждение проблем светского государства в группах Конституционного совещания 7–8 июня 1993 г. В группе представителей федеральных органов государственной власти член Президентского совета А. И. Казанник предложил отвергнуть поправку об исключении слова «светское» из проекта характеристики государства. «В нашей стране, заявил он, — где так много конфессий, очень важно подчеркнуть, что наше государство светское. Более того, во многих политических документах… раздаются требования о том, чтобы установить в нашем обществе какую-то господствующую религию. Растет и угроза религиозного фундаментализма. Поэтому сохранение этого термина будет выступать определенной гарантией, что наше государство будет светское, где все конфессии равны». Но сторонники критикуемой поправки полагали, что «слово “светское” можно истолковать двояким образом… что оно (государство — М. М.) какой-то атеистической пропагандой занимается или там чем-то вроде этого». Предлагалось избежать этого термина, «но иметь норму, которая исключает государственное покровительство конфессиям» (т. 2, с. 60). При анализе второго абзаца статьи 6 проекта («Никакая партия и церковь не могут находиться под опекой или контролем государства») проф. В. А. Туманов высказался, что «представляется неправильным поставить в одну строчку церковь, которая отделена от государства, и партию, которая принимает активное участие в политической государственной жизни. Это совершенно разнопорядковые понятия… институты. И кроме того, партия может оказаться под контролем государства…» В связи с этим правовое регулирование партий и церкви он предложил развести по разным частям упомянутой статьи (т. 2, с. 96). В группе также поддержали дополнение, предложенное администрацией Приморского края, о том, что государство не вмешивается во внутреннюю деятельность партий и церкви при условии соблюдения ими действующего законодательства, не исключая при этом определенного контроля и надзора за их финансовой деятельностью и исполнением законодательства (т. 2, с. 97–98). Оживленную дискуссию вызвали поправки В. С. Полосина об исключении из текста статьи 14 слов «атеистическая деятельность» и «свобода мысли». Проф. В. М. Савицкий соглашался с тем, что нужно исключить свободу мысли, заявляя: «Я не понимаю, что такое свобода мысли. Кто может контролировать мою свободу мысли, если я ее не выражаю вовне?». Его поддержал один из участников совещания репликой: «Так же как и свобода вероисповедания, — это внутренний мир, и внешняя деятельность». Другой, не представившийся для стенограммы участник совещания, возразил: «Да, свобода мысли, конечно, это вопрос спорный, а право на атеистическую деятельность абсолютно бесспорно… Надо ее оставить, естественно, потому что это прямо связано со светским характером нашего государства… оно прямо предполагает свободу выражения своих мнений, и в том числе атеистических, естественно, в неоскорбительной форме» (т. 2, с. 122–123). Разъясняя мотивы обсуждаемых поправок, Ю. А. Рыжов заметил: «Полосин… является священнослужителем, он протестовал против той атеистической деятельности, которая в государстве развивалась как государственная политика, как нечто враждебное по отношению к религии, к верующим…» Другой участник совещания, не представившийся для стенограммы, дополнил: «Имеется в виду наше очень печальное прошлое, когда под атеистической деятельностью предполагалось разрушение храмов, богоборчество…» Ссылаясь на то, что понятия свободы совести и свободы вероисповедания «включают в себя деятельность в любой форме» он предложил «все остальное… просто исключить» из статьи (т. 2, с. 123–124). Продолжая дискуссию, проф. А. Б. Венгеров предложил обсуждаемую статью «оставить так, как есть, потому что свобода мысли это очень важно». И напомнил о недавнем еще преследовании граждан за инакомыслие. И заметил, «что касается религиозной и атеистической деятельности, то … речь идет просто о ее формах, а в светском государстве … в принципе, и та, и другая деятельность равноправны» (т. 2, с. 124). В результате этого обмена мнений группа на этот раз не поддержала поправку В. С. Полосина. В то же время не прошло и предложение трудовых коллективов Кировской области о дополнении статьи 14 положением о том, что государственная система образования носит светский характер (т. 2, с. 124). На заседании группы представителей органов государственной власти республик, краев, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга проблема светского государства также стала предметом полемики. С. Н. Кожевников (Нижегородская обл.) счел упоминание об этом государстве «положением чисто декларативного плана» и предложил его «снять». «Дело в том, — заявил он, — утверждение, что… государство является «светским», актуально для общества с сильными религиозными тенденциями и движениями… В России такие тенденции не были и не стали значительными. Поэтому использовать в Конституции слова «светское государство» нам представляется нецелесообразным» (т. 2, с. 170). Возражая «уважаемому оратору», проф. В. В. Невинский отстаивал право существования принципа светского государства в первой главе, считая, что за ним кроется конкретное содержание. Эту позицию поддержал проф. Р. Ф. Васильев, призывая «смотреть вперед» и ссылаясь на опыт «многих конституций» (т. 2, с. 171–172). Председательствующий в группе С. М. Шахрай обратил внимание на то, что «светское государство» это одна их характеристик для Конституции, ее особенность в том, что этому принципу должны следовать и субъекты Российской Федерации. «Если мы записываем — «светское государство», — заявил он, — то это значит, что ни в одном субъекте Российской Федерации не может быть, например, государства построенного по религиозному принципу…» Подобной аргументации было достаточно, чтобы группа проголосовала за оставление в разделе характеристики государства как светского (т. 2, с. 173). При обсуждении проекта Конституции в группе представителей местного самоуправления выявился неожиданный ракурс проблемы светского государства. Эксперт М. А. Краснов (ИГП РАН) высказался в том плане, что понятие «демократическое правовое» в характеристике государства уже делает ненужным понятие светское. «Светское», по его мнению, это обратное понятие демократическому». Однако аргумент эксперта не получил поддержки (т. 2, с. 251). Не поддержана здесь и поправка В. С. Полосина об исключении из статьи 14 проекта слов «атеистическая деятельность» и «свобода мысли» (т. 2, с. 267). Естественно, что самой эмоциональной и содержательной была дискуссия по поводу конституционного закрепления характеристики «светское государство» в группе представителей политических партий, профсоюзных, молодежных, иных общественных организаций, массовых движений и конфессий Конституционного совещания. Она началась с трактовки В. Л. Шейнисом смысла поправки об исключении из статьи 1 слова «светское» «в том, что Россия может быть также и религиозным государством». Возражая ему, А. В. Чуев (Российская Христианско-демократическая партия) заметил: «Если говорится, что государство “светское”, то антиподом ему отнюдь не является только государство однозначно “религиозное”». Просто когда государство светское, то это означает сразу много дополнительных вещей. В частности, это может быть истолковано как отделение церкви от школы, от образования, от воспитания». Поэтому представитель РХДП предложил отказаться от характеристики государства как «светского». В ответ на его реплику Б. Г. Мисник (Профсоюз трудящихся горнометаллургической промышленности) упрекнул «представителей конфессий и партий, которые исповедуют религиозные начала» в слишком «мягком» подходе к терминологии, «пренебрежении понятиями, изначально… воспитанными в нас вместе с ощущениями принадлежности к определенному виду общества». Выступающий заявил: «Наши руководители отдают предпочтение только одной религии и это вызывает естественную настороженность со стороны других религий. А в такой многонациональной и многорелигиозной стране как Россия, если не подчеркнуть светскость государства, мы обязательно уйдем в противоположную сторону». Внимание! Авторские права на книгу "Основы конституционного строя. Сборник научных работ. Том II" ( Сост., отв. ред. Комарова В.В., Лебедев В.А., Пастухова Н.Б. ) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
