Основы конституционного строя. Сборник научных работ. Том II

Сост., отв. ред. Комарова В.В., Лебедев В.А., Пастухова Н.Б.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 15.08.2018 ISBN: 9785392283699 Язык: Объем текста: 485 стр. Формат: epub

Оглавление

Вступительная статья. Часть 1. Конституционное развитие России. Раздел 1. Теоретическое наследие основоположников школы российского конституционализма, посвященное проблемам основ конституционного строя

Раздел 2. Развитие основ конституционного строя в трудах представителей кафедры конституционного и муниципального права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА)

Часть 2. Конституция Российской Федерации: проблемы реализации и перспективы развития конституционализма. Невинский В. В.. Основы конституционного строя: природа, содержание. Осавелюк А. М.. Правовое государство как конституционная основа. Васильев С. А.. Соотношение человека и государства как субъектов конституционно-правовых отношений. Сергеев А. Л.. Механизм ювенальной юстиции в контексте реализации основ конституционного строя Российской Федерации. Коврякова Е. В.. Проблема укрепления государственного единства и целостности России на современном этапе. Кутейников Д. Л.. Народная правотворческая инициатива в системе народовластия. Нарутто С. В.. Единство и многообразие российского федерализма

Комарова В. В.. Конституционная система власти России и принцип разделения властей. Митюков М. А.. Дискуссии о светском государстве на Конституционном Совещании. Миерхольд А. А.. Организация работы Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации. Будаев А. М.. Неформальное самоуправление в государстве: истоки, опыт, последствия. Шугрина Е. С.. Перераспределение полномочий между разными уровнями публичной власти, или Некоторые особенности осуществления полномочий по решению вопросов местного значения

Часть 3. Научные статьи, монографии, учебники и иные публикации основоположников научной школы, посвященные основам конституционного строя. Кутафин О. Е.. Козлова Е. И.. Михалева Н. А.. Фадеев В. И.. Перечень авторов

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Раздел 2.
Развитие основ конституционного строя в трудах представителей кафедры конституционного и муниципального права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА)

Митюков М. А.

Конституция и федеративный договор: теоретические аспекты соотношения в ретроспективе, настоящем и будущем

1. Федеративный договор (далее сокращенно — ФД) — нормативный договор. Для характеристики его обычно применялись (и применяются) определения — обще(внутри)государственный, многосторонний. Он помимо конституционно-правовых норм установил и нормы некоторых других отраслей права и имеет в основном вспомогательную роль. С учетом участников федеративных отношений этот договор признается всеобщим, коллективным, федерально-региональным, а по содержанию — преобразующим.

ФД — результат политического компромисса, повлиявший на конституционную модернизацию федерализма в стране и сохраняющий не только исторический, но и определенный политико-правовой потенциал для возможных инноваций в этом направлении.

Соотношение Конституции и Федеративного договора — это взаимное отношение, связь и зависимость между ними применительно к прошлой и действующей российской Конституции в ракурсе ее возникновения и развития. Оно предопределяется правовой природой и предметом ФД, способом его инкорпорации в Конституцию и степенью сохранения самостоятельности в качестве правового акта, местом и «уровнем растворимости» норм договора в главном законе федерации, а также характером непосредственного либо опосредованного применения.

Теоретически вероятны различные модели соотношения Конституции и Федеративного договора. Чаще всего выделяют модель «жесткого соотношения», основанную на началах правовой иерархии и субординации, и где возможны два противоположных варианта — либо приоритет Конституции либо приоритет ФД. Другая модель — «мягкого соотношения», основанная на предопределенности Конституцией лишь круга регулируемых отношений, сторон и формы ФД, его обязательности для субъектов права и соотношения с другими правовыми актами. И наконец, «модель партнерства» самостоятельного регулирования каждым из них –Конституцией и ФД — своих «участков» общественных отношений.

На пути к современному соотношению Конституции и Федеративного договора преодолено несколько этапов: 1) от политической идеи Федеративного договора и ее юридической трансформации — до его подготовки и подписания (май 1990 — март 1992 гг.); 2) от инкорпорации содержания ФД в прежней Конституции 1978 года в форме учета его отдельных положений в ее тексте и приложения к ней в целом — до попыток реализации ФД в политической и конституционной практике (апрель 1992 — сентябрь 1993 гг.); 3) от ожесточенных дискуссий на Конституционном совещании о модели соотношения будущей новой Конституции и ФД — до потери им статуса приложения к основному закону по результатам всенародного голосования (июнь — декабрь 1993 гг.); 4) сосуществование ФД «рядом» с Конституцией в качестве отдельного политико-правового акта (с 24 декабря 1993 г.). По накалу, содержанию и результативности третий из них этап в свою очередь подразделяется на три ярко выраженных периода: 1) полемика накануне Конституционного совещания (конец апреля — начало июня 1993 г.); 2) дискуссии на первом этапе Конституционного совещания (5 июня — 12 июля 1993 г.); 3) решение вопроса на втором этапе этого совещания (сентябрь — начало ноября 1993 г.).

Федеративный договор не учреждал Российскую Федерацию: она в качестве федеративного государства формально провозглашена еще в 1918 году и в этом аспекте исторически и конституционно предопределена. В соответствии с доктриной, признаваемой в советское время значительной частью ученых-государствоведов, это государство представляло собой федеративный союз наций, составляющих автономные образования, вместе с русским народом (сочетание федеративных и унитарных элементов, «полуфедерацию»). Автономные образования охватывали лишь сегмент территории государства, хотя и значительный, а остальную «унитарную» часть ее составляли административно-территориальные образования (края, области, города республиканского подчинения). Поэтому элемент учредительности ФД заключается только в том, что он фактически провозгласил и эти образования субъектами Российской Федерации, тем самым придал большую федеративную определенность правовой природе нашего государства, превратив его, по выражению Б. С. Крылова в «полную» федерацию. А по утверждению Б. А. Страшуна — в «действительную, а не по названию федерацию».

В этом плане можно согласиться с мнением тех ученых, которые утверждают, что «с появлением Договора изменилась модель федерализма, произошло преобразование федерации, построенной на принципах национальной автономии, в конституционно-договорную федерацию с охватом федеративными отношениями всех ее субъектов».

В политическом аспекте ФД первоначально понимался многими политиками и учеными юристами как составная часть будущей новой Конституции, но опережая эти ожидания, развитие общественно-политической ситуации в стране, обусловили его инкорпорацию в действовавшую тогда Конституцию. Поэтому в историко-правовом ракурсе проблему соотношения Конституции и Федеративного договора следует рассматривать, прежде всего, применительно к прежней Конституции 1978 года (в ред. от 21 апреля 1992 г.), а затем — к ныне действующей Конституции Российской Федерации 1993 года. Это обусловлено и различной идеологией каждой из этих конституций, их структурой и содержанием.

Что касается Конституции 21 апреля 1992 года, то ФД в ней содержательно и структурно был составной частью, что признается многими политиками и учеными юристами. В частности, С. М. Шахрай в недавно вышедшей книге отмечает, что Федеративный договор «стал частью тогдашней российской Конституции и благодаря этому эффективно купировал центробежные тенденции в бывших автономиях». Этим самым высшими представительными органами власти России формально признавалась на тот момент конституционность ФД.

В силу этого сам ФД и его нормы имели конституционный характер, особый порядок изменения и приоритет не только в части разграничения предметов ведения и полномочий федеральных органов власти и органов власти субъектов Федерации, но и вопросов, обозначенных в преамбуле договора с республиками (их статуса, признания деклараций и перспектив развития федеративных отношений и др.). Такое положение ФД до принятия Конституции 1993 года позволило отдельным авторам понимать его «надконституционным» по форме разграничения компетенции между федерацией и ее субъектами. Тем не менее, Федеративный договор сохранял силу и как самостоятельный документ.

По мнению ряда ученых, ФД: «находился в тесной связи «с двумя другими основополагающими актами конституционного значения»: Декларацией о государственном суверенитете РСФСР от 12 июня 1990 г. и Декларацией прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 г.; «легитимизировал конституционные реформы, проведенные в республиках в 1991–92 гг.»; юридически закрепил переход от унитарии к федерации; не только привнес новые апробированные и действующие элементы федерализма, но и обогатил Конституцию политической устойчивостью; более отчетливо сформировал концепцию разделения власти между федерацией и ее субъектами. Вместе с тем, в качестве отрицательных моментов отмечается, что в ФД был «легализован» суверенитет республик, входящих в состав России, не удалось полностью согласовать позиции центра и регионов. Он оставил юридической проблемой соотношение Федеративного договора с будущей новой Конституцией России.

2. Инкорпорация и приложение ФД к прежней Конституции России 1978 года лишь несколько «смягчили» ситуацию в федеративных отношениях, но не решили ее. И дискуссия обострилась в период доработки проекта нынешней Конституции на Конституционном совещании 1993 года, где эта тематика почти каждодневно обсуждалась в том или ином организационном формате.

В подготовленном к 2 ноября варианте проекта новой Конституции Российской Федерации уже отсутствовал отдельный самостоятельный раздел «Федеративный договор». И на следующий день на встрече с руководителями представительных и исполнительных органов государственной власти республик, краев и областей, автономий Б. Н. Ельцин заявил: «Включать или не включать в Конституцию Федеративный договор? Знатоки юриспруденции советуют учесть в Конституции его основные принципы. И пусть он существует рядом с ней». Тем самым был подведен итог самой большой дискуссии в рамках Конституционного совещания.

Необходимо отметить: исключение ФД в качестве отдельного раздела из проекта Конституции РФ не значит, что он перестал действовать. Особенно при условии, что он стал составным элементом конституционной основы — конституционного принципа разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и ее субъектов. Федеративный договор в контексте конституционных положений преамбулы, статей 71, 72, 78 и пункта 1 Заключительных и переходных положений стал основой для Конституции Российской Федерации, а в контексте статьи 11 «запасным вариантом» для возможного развития федеративных отношений.

3. Политические события сентября — октября 1993 г. обусловили новую политическую ситуацию, в которой Президент не стал нуждаться в прежней степени поддержки регионов, мог сдерживать их притязания на чрезмерную самостоятельность. Это позволило ему при поддержке большинства участников Конституционного совещания отказаться от ФД в качестве самостоятельного раздела в проекте новой Конституции, выносимой на всенародное голосование.

В отличие от Конституции 1978 г. (в ред. от 21 апреля 1992 г.), ныне действующая Конституция РФ устанавливает приоритет конституционных положений по отношению к положениям Федеративного договора, а сам ФД уже не считается составной частью Конституции. Но он продолжает оставаться тем политико-юридическим актом, который является основой Конституции РФ и конституционного строя.

Прямое упоминание ФД в статье 11 (часть 3) и в абзаце четвертом пункта 1 Заключительных и переходных положений Конституции РФ в системной связи с ее положениями статьи 16 дают основание утверждать, что конституционные изменения и дополнения в отношении ФД, в частности отказ от него, изменение назначения и иерархического соотношения между ним и Конституцией, возможны лишь через пересмотр Конституции.

Хотя в настоящее время дискуссия о соотношении Конституции и ФД утратила политико-прикладной характер и научную остроту, попытки ее возобновления имеются. Некоторые публицисты даже говорят о разработке нового федеративного договора. Нельзя сбрасывать со счета и тот фактор, что российский опыт ФД может приобретать и геополитическое звучание при осложнении ситуации в отдельных государствах с многонациональным составом. В частности, некоторыми политиками высказывается в качестве одного из сценариев, что «Украина должна быть переучреждена заново как договорная федерация», и в качестве одного из инструментов такого решения называется федеративный договор.

Нарутто С. В.

Основы конституционного строя Российской Федерации и ее субъектов в решениях Конституционного Суда РФ

Основы конституционного строя как правовой институт занимает ведущее место в системе отрасли конституционного права России. Это своеобразная «конституция в конституции». Под основами конституционного строя понимаются основополагающие принципы устройства общества и государства, обеспечивающие подчинение государства праву и устанавливающие пределы вмешательства государства в жизнь гражданского общества. Основы конституционного строя определяют содержание правового воздействия на все сферы жизни общества, влияют на развитие всей правовой системы Российской Федерации. Согласно ч. 2 ст. 16 Конституции РФ никакие другие положения Конституции не могут противоречить основам конституционного строя. Они не могут быть изменены Федеральным Собранием РФ. В случае необходимости изменения норм главы I «Основы конституционного строя» требуется пересмотр Конституции РФ в целом.

Категорией «основы конституционного строя» характеризуются не только основополагающие принципы устройства всего российского государства, но и его составных частей — субъектов Российской Федерации. Конституционный Суд РФ в целом ряде своих решений использует эту категорию в отношении республик. Основы конституционного строя отражаются в региональных учредительных документах, и как правильно, отмечает Н. А. Михалева, в качестве конституционно-правового института представляют собой системное единство норм федеральной Конституции и региональных основных законов, закрепляющих фундаментальные принципы организации общественного и государственного устройства.

Конституционный Суд РФ многократно оценивал соответствие положений тех или иных нормативных актов основам конституционного строя по самым разным направлениям при осуществлении различных полномочий, и прежде всего принципы, характеризующие власть в государстве.

В зависимости от сфер жизни общества основы конституционного строя можно подразделить на три группы — политические; социально-экономические и духовные.

Политические основы конституционного строя. К ним относятся: демократическое государство; признание человека, его прав и свобод высшей ценностью; республиканская форма правления; разделение властей; единство государственной власти; государственный суверенитет; идеологическое и политическое многообразие, многопартийность; федеративное государство; самостоятельность местного самоуправления; правовое государство.

Социально-экономические основы конституционного строя: свобода экономической деятельности; единство экономического пространства; поддержка конкуренции; признание многообразия форм собственности и их равной защиты; признание и охрана земли как основы жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории; социальный характер государства.

Духовные основы конституционного строя: идеологическое многообразие; светский характер государства.

Демократическое государство. В соответствии со ст. 3 Конституции РФ носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Данная норма закрепляет главный принцип построения государственной власти в России — принцип народовластия. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Высшим непосредственным выражением власти народа, согласно ст. 3 Конституции РФ, наряду со свободными выборами является референдум.

Конституционный Суд подчеркивает, что Конституция РФ «исходит из того, что названные высшие формы непосредственной демократии, имея каждая собственное предназначение в процессе осуществления народовластия, равноценны и, будучи взаимосвязаны, дополняют друг друга». Последовательность их перечисления в ст. 3 Конституции (референдум — свободные выборы) не дает основания для вывода о придании приоритетной роли референдуму, как не свидетельствует о приоритетной роли свободных выборов статья 32 Конституции, которая, определяя право граждан на участие в непосредственном осуществлении народовластия, называет сначала право избирать и быть избранным в органы публичной власти, а затем — право участвовать в референдуме».

В решениях Конституционного Суда отмечается, что в результате свободных выборов как высшего непосредственного выражения власти народа на основе волеизъявления большинства, «органы и должностные лица становятся носителями государственной власти… и осуществляют свои полномочия в пределах и формах, определяемых Конституцией РФ и законами».

Демократия как политическая форма осуществления государственной (публичной) власти в обществе, основана на принципах народовластия, свободы личности и уважения прав человека, гражданского контроля над органами публичной власти.

Конституционный Суд подчеркивает, что в основе взаимоотношений личности и публичной власти лежит конституционный принцип взаимного доверия, который требует обеспечения государством уверенности граждан в том, что выборы как одна из высших форм непосредственного выражения народом своей власти достигают цели. «Только при условии подлинно свободного волеизъявления избирателей и его неискаженной фиксации в формализованных итогах голосования, результатах выборов выборные органы и должностные лица публичной власти могут рассматриваться как органы демократического представительства народа. Соответственно, в условиях демократического правового государства гражданину как избирателю во всяком случае не может быть отказано в праве на осуществление в тех или иных установленных законом формах, включая юрисдикционные, контроля над процедурами, связанными с подсчетом голосов и установлением итогов голосования, а также в возможности правомерного реагирования на выявленные нарушения, — в противном случае он оказывался бы в положении не равноправного субъекта, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами и спорить с государством в лице его органов, а лишь объекта государственной деятельности, что противоречит конституционному требованию уважения и охраны государством достоинства личности во всех сферах, включая политические отношения».

В решениях Конституционного Суда РФ выделяются следующие признаки демократии: 1) легитимный характер политической власти и законность ее действий; 2) наличие представительных органов, формируемых на основе всеобщих свободных и периодичных выборов; 3) реальное осуществление политических и иных прав и свобод человека; 4) защищенность человека от произвола и беззакония; 5) отсутствие единой, обязательной для всех членов общества официальной идеологии; 6) свобода СМИ, отказ от цензуры; 7) существование парламентских и оппозиционных политических партий, профсоюзных, молодежных, женских и других общественных объединений; 8) учет интересов меньшинства, национальных и иных особенностей населения; 9) гражданский контроль за деятельностью органов власти; 10) разделение государственной власти на три ветви — законодательную, исполнительную и судебную.

Признание человека, его прав и свобод высшей ценностью. Исходя из этой ценности, Конституция РФ закрепляет обязанность государства признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина. «Осуществляя правовое регулирование в той или иной сфере общественных отношений, федеральный законодатель связан конституционными требованиями к порядку принятия и содержанию федеральных законов, обязывающими его обеспечивать баланс конституционно значимых ценностей исходя из того, что в Российской Федерации как демократическом правовом государстве человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанностью государства» (ч. 1 ст. 1, ст. 2 Конституции РФ).

Конституция РФ исходит из того, что государство не предоставляет людям их основные, т. е. конституционные, права и свободы. Эти права принадлежат людям от рождения и не могут приобретаться от государства. Основой прав и свобод является человеческое достоинство, которое предопределяет недопустимость произвольного вмешательства в сферу автономии личности и создает условия как для демократического устройства общества, так и для всестороннего развития человека.

Обеспечение условий для реализации прав и свобод личности и их защита в функции всех органов государственной власти и органов местного самоуправления. Согласно ст. 18 Конституции РФ, права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими и определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием. Признание и гарантированность прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации осуществляются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ.

Республиканская форма правления Российской Федерации закреплена в ст. 1 Конституции и означает, что высшие органы государственной власти избираются гражданами (Президент РФ, Федеральное Собрание (Совет Федерации и Государственная Дума) либо формируются представительным органом (Правительство РФ).

Республиканская форма правления предопределяет принципы организации органов государственной власти, саму их организацию, порядок формирования и функционирования, а также характер их взаимодействия в единой системе государственной власти. Исходя из этого, законодатель обязан предусмотреть такую организацию государственной власти, включая порядок и условия формирования ее органов, которые гарантировали бы защиту от искажения демократической природы конституционного строя РФ.

Конституционный Суд отмечает, что республиканская власть представляет интересы народа, выражает его волю. Этим обусловлено особое место федерального парламента и парламентов субъектов РФ как органов народного представительства, осуществляющих законодательную власть, его самостоятельность и независимость его членов от чьих бы то ни было указаний. Республиканская форма правления ограничивает публичную власть, ставит ее и государство в зависимое от народа положение, в силу чего государственная служба не может притязать на обособление от народовластия и на такую стабильность, которая обращалась бы в сословную замкнутость служащих. Именно от решений республиканской власти, представляющей интересы народа, зависят объем служебных функций и количество служащих.

Разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную предусмотрено ст. 10 Конституции РФ. Органы каждой из ветвей государственной власти действуют самостоятельно в рамках установленной Конституцией и законом компетенции, не вмешиваясь в полномочия другой и не подчиняясь ей.

Соблюдение принципа разделения властей постоянно находится в поле зрения Конституционного Суда РФ. Определяя конституционность полномочий органов власти, Суд руководствуется, прежде всего, данным принципом. Так, Суд указал, что передача законодателем Правительству РФ неопределенных по объему полномочия, и реализация их Правительством произвольным образом привели бы к нарушению принципа разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную. Предметом делегирования во всяком случае не может быть нормотворчество по тем вопросам, регулирование которых в соответствии с Конституцией РФ относится к исключительной прерогативе законодателя. Также в силу принципа разделения властей к сфере законодательного регулирования относится утверждение бюджета, установление состава доходов и расходов бюджета.

Анализируя полномочия Правительства РФ как высшего исполнительного органа государственной власти, Конституционный Суд указал, что принцип разделения властей в сфере правового регулирования предполагает разграничение законодательной функции, возлагаемой на Федеральное Собрание, и функции обеспечения исполнения законов, возлагаемой на Правительство РФ, которое не вправе, как и другие органы исполнительной власти, устанавливать не предусмотренные федеральным законом основания уголовной ответственности. Руководствуясь принципом разделения властей, Суд признал неконституционным пункт 100 Регламента Правительства РФ, конкретизирующий нормативное содержание конституционного права законодательной инициативы.

Во многих решениях Конституционного Суда отмечается особая роль, предназначение и функции суда в системе разделения государственной власти в Российской Федерации.

Целью осуществления разделения властей является обеспечение сбалансированности полномочий и исключение сосредоточения всех полномочий или большей их части в ведении одного органа государственной власти либо должностного лица. Принцип разделения властей, как отметил Конституционный Суд, предполагает не только распределение властных полномочий между органами различных ветвей государственной власти, но и взаимное уравновешивание ветвей власти, невозможность ни для одной из них подчинить себе другие. В том виде, как он закреплен в Конституции Российской Федерации, данный принцип не допускает сосредоточения функций различных ветвей власти в одном органе.

Единство государственной власти органично сочетается с конституционным принципом разделения властей, поскольку любая из функций органов государственной власти — законодательная, исполнительная или судебная, является функцией по осуществлению единой государственной власти. Компетенция органов власти в совокупности охватывает все функции государства, что свидетельствует о единстве государственной власти.

Это единство обусловлено принадлежностью всей власти в Российской Федерации исключительно ее многонациональному народу и обязанностью государства признавать, соблюдать и защищать права человека. Согласно позиции Конституционного Суда, «в силу того, что единственным источником, из которого проистекают три ветви власти, и носителем воплощаемого ими суверенитета является многонациональный народ РФ, в условиях разделения государственной власти в Российской Федерации на законодательную, исполнительную и судебную (ст. 10 Конституции РФ) не допускается их противоборство».

Государственный суверенитет. Единство системы государственной власти выступает в качестве одного из важнейших проявлений суверенитета Российской Федерации, под которым понимается свойство государства самостоятельно и независимо от власти других государств осуществлять свои функции на своей территории и за ее пределами, на международной арене. Государственная власть является единственной политической властью, обладающей правом от имени народа издавать общеобязательные акты и требовать их исполнения, включая применение принудительных мер.

Конституционный Суд неоднократно обращался к вопросу о понятии суверенитета, отмечая, что суверенитет, предполагающий верховенство, независимость и самостоятельность государственной власти, полноту законодательной, исполнительной и судебной власти государства на его территории и независимость в международном общении, представляет собой качественный признак Российской Федерации как государства, характеризующий его конституционно-правовой статус. Конституционный Суд исключил существование двух уровней суверенных властей, находящихся в единой системе государственной власти, которые обладали бы верховенством и независимостью. Таким образом, Конституционный Суд подтвердил отсутствие суверенитета у республик и иных субъектов РФ.

Выражением верховенства государственной власти является верховенство на территории России Конституции РФ и федеральных законов. Все иные акты, включая конституции, уставы и законы субъектов РФ, должны соответствовать Конституции РФ и федеральным законам.

Идеологическое и политическое многообразие, многопартийность — важные составляющие конституционного строя.

Демократический конституционный строй предполагает идеологическое многообразие, которое означает возможность свободного сосуществования в обществе различных политических взглядов, концепций, идеологий. Как указал Конституционный Суд, реально гарантированная свобода выражения разнообразных взглядов, мнений, убеждений, свобода критики, оппозиции являются конкретным показателем демократизма общества.

В Конституции РФ устанавливается запрет на установление какой-либо идеологии в качестве государственной или обязательной (ч. 2 ст. 13). В этом проявляется гуманистическая сущность демократического государства, обеспечивающего свободное выражение индивидом своего мнения, терпимость по отношению к другим взглядам.

Разные социальные группы населения для выражения своих взглядов и защиты интересов могут объединяться в общественные объединения, включая политические партии. Возможность различных партий и иных политических сил законными средствами бороться за власть, активно участвовать в общественной жизни страны, влиять на проводимую государством политику, на содержание принимаемых им решений характеризуется как политическое многообразие (плюрализм).

Как указал Конституционный Суд, деятельность политических партий непосредственно связана с организацией и функционированием публичной (политической) власти, они включены в процесс властных отношений и в то же время, будучи добровольными объединениями в рамках гражданского общества, выступают в качестве необходимого института представительной демократии, обеспечивающего участие граждан в политической жизни общества, политическое взаимодействие гражданского общества и государства, целостность и устойчивость политической системы. Политические партии, являющиеся необходимым институтом представительной демократии, в открытой легальной борьбе на основе принципов равноправия и политического плюрализма стремятся решающим образом влиять на государственную власть, участвовать в формировании органов власти и в контроле за их деятельностью. В отличие от других объединений, действующих на политической арене (профессиональных и предпринимательских союзов, так называемых групп давления и т. п.), партии, преследуя собственные политические цели, открыто борются за места в парламенте и правительстве, дающие возможность осуществлять управление государством, а через него — всем обществом. Консолидируя политические интересы граждан, они способствуют формированию политической воли народа. В конкурентной борьбе партий за политическую власть создается та необходимая демократическая среда, которая позволяет многонациональному российскому народу как носителю суверенитета и единственному источнику власти в Российской Федерации осознанно выбрать оптимальные направления развития общества и государства и достичь гражданского согласия.

Федерализм признается одной из основ конституционного строя и характеризуется сложным государственным устройством России. Федеративное устройство Российской Федерации основано на следующих принципах: государственная целостность; единство системы государственной власти; разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ; равноправие и самоопределение народов РФ; равноправие субъектов РФ в их взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти.

Сущность российского федерализма постоянно детализируется в решениях Конституционного Суда. Прежде всего Конституционный Суд подчеркнул конституционный, а не конституционно-договорный или договорный характер Российской Федерации.

Конституционный Суд отметил, что взаимоотношения с субъектами РФ должны строиться с учетом конституционных основ федеративного устройства, в частности, без нарушения принципа равноправия субъектов как формального равенства в сфере разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов РФ, равенство возможностей, но не реально приобретенных полномочий.

Из конституционного принципа федерализма вытекают взаимные права и обязанности федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов РФ, необходимость их согласованной деятельности по обеспечению соответствия нормативных актов субъектов Конституции РФ и федеральным законам. В силу этого федеральный законодатель должен установить такой контрольный механизм, который обеспечивал бы эффективное исполнение органами государственной власти субъектов РФ их конституционной обязанности соблюдать Конституцию РФ и федеральные законы и не допускать принятия противоречащих им законов и иных нормативных актов.

Особое значение имеет позиция Конституционного Суда о том, что отказ в признании суверенитета за субъектами РФ не означает отрицание принадлежности им всей полноты государственной власти, которой они — вне пределов ведения РФ и полномочий РФ по предметам совместного ведения РФ и ее субъектов — обладает в силу ч. 3 ст. 5 и ст. 73 Конституции РФ, и не является отказом от принципа федерализма.

К политическим основам конституционного строя относится самостоятельность местного самоуправления. Местное самоуправление рассматривается Конституционным Судом как проявление народовластия, один из элементов политической системы общества, благодаря которому наряду с общегосударственными гарантируются и местные интересы, непосредственно связанные с решением вопросов обеспечения жизнедеятельности населения отдельных муниципальных образований.

В решениях Конституционного Суда принцип самостоятельности местного самоуправления рассматривается как безусловное требование децентрализации публичной власти, связанное с приближением последней к населению, созданием условий для наиболее полного и оперативного выявления и удовлетворения потребностей населения, а само по себе местное самоуправление — одним из уровней публичной власти, а также формой территориальной самоорганизации населения.

В Постановлении от 16 октября 1997 г. Конституционный Суд подчеркнул, что местное самоуправление самостоятельно в пределах своих полномочий. Конституционные принципы самостоятельности местного самоуправления, обособленности органов местного самоуправлении от системы органов государственной власти, самостоятельности населения в выборе структуры органов местного самоуправления должны быть обеспечены и защищены от возможных злоупотреблений своими полномочиями органами и выборными должностными лицами местного самоуправления, а также от необоснованного вмешательства в их деятельность.

Важные для развития конституционализма позиции Конституционного Суда содержатся в решениях, касающихся принципа правового государства. Конституция объявляет Россию правовым государством (ст. 1), которое характеризуется, прежде всего, подчинением праву, Конституции и законам, признанием человека, его прав и свобод высшей ценностью, защитой человека от произвола публичной власти.

В частности, Суд определил данный принцип как обязанность государства «признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина как высшую ценность», указав, что «правовое государство по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно обеспечивает безопасность граждан, охрану и защиту их прав и законных интересов, эффективное восстановление в правах».

В решениях Конституционного Суда принцип правового государства анализируется через призму соблюдения его основных признаков: верховенства права; равенства всех перед законом и судом; защиты прав и свобод человека и гражданина, возмещения вреда, причиненного им публичной властью; разделения властей; независимости суда; признания общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров РФ частью российской правовой системы.

Социально-экономические основы конституционного строя составляют закрепленные в главе 1 Конституции РФ главные черты экономических отношений, которые характеризуют Россию как социальное рыночное государство. Они довольно часто являются предметом защиты в конституционном судебном процессе.

Так, Конституционный Суд указывал, что свобода экономической деятельности предполагает: равенство прав хозяйствующих субъектов; свободу экономического выбора, т. е. свободный выбор рода деятельности и профессии; свободу рынка труда, в т. ч. право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства; право на объединение, в т. ч. в коммерческие объединения; право на свободу договора; право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами; неприкосновенность собственности; отсутствие излишних административных барьеров в виде неоправданно частых проверок, лицензирования, сертификации и пр.; гарантированность судебной защиты прав в экономической сфере.

Нормальное функционирование рыночной экономики требует единства экономического пространства, которое обеспечивается свободным перемещением товаров, услуг и финансовых средств, а также установлением правовых основ единого рынка (п. «ж» ст. 71), закреплением в Конституции принципа верховенства федерального закона (ст. 4). Реализация данного принципа актуальна в условиях федеративного государства. Конституционный Суд отмечал, что принцип единства экономического пространства, имеющий своим предназначением экономическое обеспечение государственного единства и государственной целостности РФ, предполагает осуществление такого законодательного регулирования экономических отношений, включая финансовые отношения, которое способствовало бы достижению указанному принципу и поддержанию единства бюджетной системы как финансово-экономической основы реализации публичных функций РФ и субъектов РФ.

В решениях Суда отмечается значение поддержки конкуренции для поддержания рыночных механизмов и контроля монополии. Данный конституционный принцип обязывает государство создавать условия для эффективного функционирования товарных рынков, предупреждать и пресекать монополистическую деятельность и недобросовестную конкуренцию, противодействовать недопущению, ограничению, устранению конкуренции со стороны органов государственной власти, органов местного самоуправления, иных органов и организаций. При этом государство вправе и обязано осуществлять в сфере экономических отношений контрольную функцию, которая по своей конституционно-правовой природе производна от его организующего и регулирующего воздействия на общественные отношения и присуща всем органам государственной власти в пределах закрепленной за ними компетенции.

Конституционный Суд указывает на особую значимость для экономической системы России многообразия форм собственности. Согласно ч. 2 ст. 8 Конституции в РФ признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности. Судом РФ выработано немало правовых позиций в отношении права на частную собственность, которые затрагивают следующие аспекты: отнесение права частной собственности к основам конституционного строя; расширение круга объектов права собственности; урегулирования законом принципов отношений собственности в соответствии с принципами правового государства, на основе юридического равенства и справедливости; равенства граждан; свободы договора; свободы и неприкосновенности частной собственности; неабсолютизации права на частную собственность; соблюдение баланса публичного и частного интереса при регулировании, осуществлении и обеспечении права на частную собственность и другие.

Одной из экономических основ конституционного строя Конституция называет признание и охрану земли как основы жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории (ст. 9). Земля и другие природные ресурсы как естественные богатства, достояния всенародного значения требуют бережного отношения и рационального использования. Конституционный Суд РФ исходит из того, что данное требование, а также охраны земли как важнейшей части природы, естественной среды обитания человека, адресовано государству, его органам, гражданам, всем участникам общественных отношений; оно является базовым для законодательного регулирования в данной сфере и обусловливает право федерального законодателя устанавливать особые правила, порядок, условия пользования землей.

Конституция определяет Россию как социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (ст. 7). Социальное государство берет на себя обязанность гарантирования социального равенства, справедливости, благополучия своих граждан, их социальной защищенности. Данные положения находят свое отражение в решениях Конституционного Суда, связывающего принципы правового демократического государства с социально ориентированной рыночной экономикой, с целью создания условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека.

Конституционный Суд РФ неоднократно указывал, что принцип равенства требует фактической способности человека действовать, исходя из правовых принципов справедливости и соразмерности. Равенство должно достигаться посредством справедливого дифференцированного регулирования. Так, «если в силу возраста, состояния здоровья, по другим не зависящим от него причинам человек трудиться не может и не имеет дохода для обеспечения прожиточного минимума себе и своей семье, он вправе рассчитывать на получение соответствующей помощи, материальной поддержки со стороны государства и общества». Признав гражданина-вкладчика экономически слабой стороной договора банковского вклада, Конституционный Суд РФ указал на возможность предоставления гражданину определенных гарантий с целью реального обеспечения соблюдения принципа равенства.

В решениях Суда находят поддержку основные направления социальной политики государства, закрепленные в ч. 2 ст. 7 Конституции РФ: охрана труда и здоровья людей; установление гарантированного минимального размера оплаты труда; обеспечение государственной поддержки семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан; развитие системы социальных служб; установление государственных пенсий, пособий и иных гарантий социальной защиты.

Принцип идеологического многообразия рассматривается Конституционным Судом не только как политическая основа конституционного строя, но и духовная. Так, Суд называет одной из важнейших форм духовно-нравственного самоопределения личности религиозную свободу.

Признание идеологического многообразия означает, что при отсутствии единой официальной идеологии каждый может придерживаться любых идей и взглядов, развивать и распространять их. Государство не может навязывать гражданам какую-либо идеологию, делать ее официальной, обязательной для всех.

Вместе тем государство может устанавливать определенные рамки пропаганды каких-либо идей, осуществления определенных действий, в частности, в связи с противодействием экстремистской деятельности в форме пропаганды нацистской атрибутики или символики, социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства. В постановлении Конституционного Суда РФ от 28 июня 2007 г. № 8-П отмечается, что «захоронение лица, принимавшего участие в террористическом акте, в непосредственной близости от могил жертв его действий, совершение обрядов захоронения и поминовения с отданием почестей как символу, как объекту поклонения, с одной стороны, служат пропаганде идей террора, а с другой — оскорбляют чувства родственников жертв этого акта и создают предпосылки для нагнетания межнациональной и религиозной розни».

Одной из основ конституционного строя РФ, защищаемый Конституционным Судом, является принцип светского государства. Конституция провозглашает Российскую Федерацию светским государством, в котором никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, а религиозные объединения отделены от государства и равны между собой (ст. 14). Конституцией гарантируется право каждого на свободу совести, свободу вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними (ст. 28).

В ряде решений Конституционный Суд подчеркивает необходимость поддержания баланса интересов в светском государстве. Так, в постановлении от 5 декабря 2012 г. № 30-П Суд говорит о том, что нужно принимать во внимание «сочетание в религиозной свободе индивидуальных (личных) и коллективных, а также частных и публичных начал», поэтому «нормативный порядок реализации права на свободу совести и свободу вероисповедания … требует соотнесения с порядком реализации иных конституционных прав, в том числе в социально-политической сфере, и обязывает как законодателя, так и правоприменителя, включая суд, обеспечивать разумный баланс интересов верующих и религиозных объединений, с одной стороны, и светских политических и государственных институтов — с другой, не посягая при этом на само существо данного права и не создавая препятствий для его реализации».

Особое внимание Конституционный Суд уделяет вопросу соотношения религии и политики, подчеркивая при этом, что «конституционный принцип светского государства и отделения религиозных объединений от государства означает, что государство, его органы и должностные лица, а также органы и должностные лица местного самоуправления, т. е. органы публичной (политической) власти, не вправе вмешиваться в законную деятельность религиозных объединений, возлагать на них выполнение функций органов государственной власти и органов местного самоуправления; религиозные объединения, в свою очередь, не вправе вмешиваться в дела государства, участвовать в формировании и выполнять функции органов государственной власти и органов местного самоуправления, участвовать в деятельности политических партий и политических движений, оказывать им материальную и иную помощь, а также участвовать в выборах, в том числе путем агитации и публичной поддержки тех или иных политических партий или отдельных кандидатов. Это не препятствует приверженцам того или иного вероисповедания, в том числе священнослужителям, наравне с другими гражданами участвовать в народном волеизъявлении путем голосования. Сторонники той или иной религии имеют свободу выбора и выражения своих политических убеждений и политических интересов, принятия решений и осуществления соответствующей деятельности, но не в качестве членов религиозных объединений, а непосредственно в качестве граждан или членов политических партий.

Таким образом, в Российской Федерации как демократическом и светском государстве религиозное объединение не может подменять политическую партию, оно надпартийно и неполитично, партия же в силу своей политической природы не может быть религиозной организацией, она надконфессиональна, внеконфессиональна».

Вопрос о соотношении религии и политики затрагивает аспект проведения публичных мероприятий. В Суде оспаривался ряд положений Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», согласно которым публичные богослужения, другие религиозные обряды и церемонии, проводимые вне культовых зданий или сооружений и других предусмотренных законом мест, осуществляются в порядке, установленном для проведения митингов, шествий и демонстраций. Заявитель оспаривал обязанность организаторов публичного религиозного мероприятия предварительного уведомления, которое, по его мнению, представляет собой излишнее вмешательство государства в реализацию гражданами прав на свободу вероисповедания и свободу собираться мирно и без оружия. Конституционный Суд не усмотрел в данной норме неконституционность, пояснив, что в связи с проведением публичного религиозного мероприятия не исключается потенциальная опасность нарушения общественного порядка, а, следовательно, причинения ущерба нравственному и физическому здоровью граждан. Это требует должного контроля со стороны органов публичной власти. Поэтому установление уведомительного порядка для публичного религиозного мероприятия не может рассматриваться как нарушение конституционных прав и свобод граждан.

Вместе с тем Суд указал, что распространение на любые молитвенные и религиозные собрания, проводимые вне специально отведенных для этого мест, правового режима митингов, демонстраций и шествий противоречит конституционным принципам равенства, справедливости и соразмерности. Проведение публичных религиозных мероприятий, не требующих от органов публичной власти принятия мер по обеспечению общественного порядка и безопасности, позволяет предусмотреть для них менее строгий правовой режим. Законодателю надлежит внести изменения исходя из того, что не все виды публичных религиозных мероприятий требуют принятия мер безопасности. До внесения изменений не следует применять уведомительный порядок к религиозным собраниям, не требующим указанных мер.

Конституционный Суд отметил, что государство вправе предусмотреть определенные преграды, с тем чтобы не предоставлять статус религиозной организации автоматически, не допускать легализации сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности (в том числе в связи с проблемой прозелитизма), если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т. п..

Конституционный Суд сформулировал критерии, исходя из которых следует решать вопрос о том, в каких пределах требования законодательства, относящиеся к порядку создания религиозных организаций, могут быть предъявлены и при перерегистрации религиозных организаций, учрежденных и действовавших до его вступления в силу. Согласно правовым позициям Суда, вводимые федеральным законодателем меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть справедливыми и соразмерными конституционно значимым целям.

Рассмотренные основы конституционного строя являются отправной правовой базой, прежде всего, для федеральных и региональных законодателей и правоприменителей, а также для органов местного самоуправления. Как верно пишет Н. А. Михалева, основополагающие конституционные принципы служат критерием правомерности действий физических и юридических лиц, государственных и муниципальных органов власти, общественных и религиозных объединений, неправительственных организаций, т. е. всех участников публично-правовых отношений.

Страшун Б. А.

Десять лет конституционных прав и свобод

Любой юбилей — это повод окинуть взглядом соответствующий период и оценить характер произошедших изменений, будь то в жизни отдельного человека, организации либо в целом государства или общества. Готовясь отметить десятилетие нашей действующей Конституции, мы, естественно, обращаемся ко времени ее принятия, вспоминаем, чего с ее помощью хотели достичь, и сравниваем это с тем, что имеем сегодня. Конечно, поскольку фактически в данном случае речь идет об эволюции общества и государства, десятилетний срок — очень небольшой этап этой эволюции, но для поколений, которые прожили этот период в сознательном возрасте, он представляет собой заметную часть жизненного пути.

Многие из нас оценивают это десятилетие различно, подчас противоположным образом, но независимо от этого очевидно, что страна существенно изменилась. И мы уже не совсем такие или совсем не такие, какими были десять лет назад. Соответственно изменился наш взгляд на Конституцию: мы лучше понимаем, в чем она нам помогает, а в чем помочь не может, надо ли нам сохранять ее в неизменном виде или следует как-то исправить либо даже вообще заменить другой. Но понимание это у нас неодинаково, потому что общество наше остается расколотым, а это значит, что Конституция пока что не выполнила своей интегративной задачи. Может ли она выполнить ее в дальнейшем — вопрос, на который следует ответить в результате всестороннего анализа ее десятилетнего воздействия на общество, который, естественно, невозможен в рамках статьи, посвященной лишь одной из конституционных проблем.

К сожалению, реализация Конституции Российской Федерации пока что во многом не оправдывает романтических надежд ее разработчиков. Впрочем, сейчас вполне очевидно, что такие ожидания не имели под собой сколько-нибудь заметных социальных оснований.

Тысячелетняя история российской государственности не породила в обществе демократических традиций, скорее наоборот – развила у подавляющей части общества характерную для Востока психологию пассивной надежды на доброго царя (барина), отношение к чиновничьему лихоимству, эксплуатации и обману со стороны работодателей как к неизбежности, отношение власти к человеку лишь как к материалу или инструменту достижения тех или иных целей. Защита от этого виделась лишь в общинной солидарности, которая имела, впрочем, весьма ограниченные рамки и, исходя из понимания справедливости как уравнительности, сковывала развитие индивидуальной инициативы. Лишь время от времени происходили кратковременные всплески народного негодования, выливавшиеся в восстания, которые представляли собой, по известным словам А. С. Пушкина, «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Эти восстания столь же беспощадно подавлялись.

Традиции царского самодержавия и ставшего его историческим продолжением советского тоталитаризма в очень большой степени ощущаются и сегодня. Не приходится поэтому удивляться, что процесс формирования конституционного строя в нашей стране оказался весьма медленным и противоречивым. По указанным выше причинам демократия в России начала строиться без демократов. Люди, считавшие себя демократами, обычно в действительности ими не были: придя к власти, они правили отнюдь не демократическими методами, хотя и нередко полагали, что действуют в интересах демократии. Их лидер Б. Н. Ельцин — ярчайший пример тому. Многие из них оказались никуда не годными управленцами, их умные речи не привели к столь же умным управленческим решениям. Хуже того — многие из них не смогли устоять перед искушениями личного обогащения, которые открыла перед ними принадлежность к власти. Те же, кто на деле более или менее последовательно придерживался в своей политической деятельности демократических принципов и стремился сохранить личную порядочность, оказались оттесненными на обочину политической жизни или вообще выброшенными из политики либо сами ушли из нее.

В рамках данной статьи нет возможности рассмотреть развитие и реализацию всех конституционных институтов за минувшее десятилетие. Ограничимся поэтому главным таким институтом, составляющим смысл существования любой конституции, — правами и свободами человека и гражданина, которые характеризуются в ст. 2 Конституции Российской Федерации как высшая ценность, подлежащая признанию, соблюдению и защите государством. Перечень конституционных прав и свобод и их конституционные гарантии в основном выглядят безупречно. Что же касается их реализации, то ситуация у нас в стране далеко не безоблачна — конституционные и законодательные гарантии нередко не соблюдаются, и сегодня, спустя десять лет после принятия Конституции и вступления ее в силу, сколько-нибудь существенного улучшения не видно.

Реализацию прав и свобод нельзя рассматривать вне связи с функционированием правоохранительной системы и правосудия, которые как раз и призваны обеспечивать их защиту. Это тем более важно потому, что традиционная психология российского чиновника побуждает его так вести свою работу, чтобы удобно было прежде всего ему, а не тем лицам, которые нуждаются в его административных услугах. Их он рассматривает отнюдь не как своих работодателей, которых обязан обслуживать, а как назойливых просителей, мешающих ему «работать». К этому добавляется традиционное же лихоимство, в некоторой степени обусловленное низким уровнем денежного содержания чиновников, поскольку он не компенсируется существующими социальными гарантиями и привилегиями их руководящего слоя. С лихоимством гражданам приходится сталкиваться не только в государственных органах, но и в государственных учреждениях — учебных заведениях, учреждениях здравоохранения и т. п., где так называемые бюджетники (учителя, врачи и др.) при еще более мизерной заработной плате не имеют даже тех небольших социальных гарантий, которые положены чиновникам. Стремление власти сэкономить на стоимости управления и социальных услуг оборачивается крупнейшими потерями.

Более энергичные граждане обращаются за защитой своих прав в суд и нередко эту защиту получают если не в первой, то во второй или надзорной инстанции. Надо сказать, что вслед за советской традицией непризнания административной юстиции эта ветвь судебной власти до сих пор целостным образом не «отстроена» не в последнюю очередь потому, что Конституция, упомянув в ч. 2 ст. 118 об административном судопроизводстве, не предусмотрела для него специального институционного обеспечения. Лишь в самое последнее время необходимость ее получила признание и соответствующим законопроектам дан ход, хотя и совсем не быстрый. Нельзя сказать, что в судах отсутствует лихоимство, но возможности его среди судей более ограничены по сравнению с администрацией в силу формальности, публичности и инстанционности судебной процедуры. Справедливость требует отметить, что в настоящее время принимаются меры к законодательному урегулированию процедуры и в органах администрации, однако делается это также весьма неторопливо.

Как уже выше сказано, для обращения в суд с жалобой на администрацию необходимо обладать немалым запасом энергии. В крупных городах ощущаются недостаток судейских должностей и недостаток судей. Отсюда — очереди на прием и долгое ожидание процесса. В малонаселенных местностях до суда еще надо добраться, покрыв подчас десятки километров. И даже когда получено желанное решение, это еще не значит, что оно будет исполнено: судебный пристав тоже бывает подвержен искушениям.

Особая проблема — реализация прав и свобод в сфере уголовного судопроизводства. Несмотря на то что в 2001 году принят новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ, усиливший гарантии прав и свобод, общеизвестна практика многих органов и должностных лиц милиции, грубо нарушающих содержащееся в ч. 2 ст. 21 Конституции запрещение подвергать людей пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть обильно транслируемые телевизионные репортажи. Конечно, криминализация правоохранительных органов в немалой мере обусловлена низким уровнем денежного довольствия, из-за чего снижена тщательность отбора при приеме на службу, но в то же время и в немалой степени по той же причине эффективность надзора прокуратуры и суда за следствием явно невысока. Более того, в печати появляются неопровергаемые сообщения о нарушении конституционных прав подследственных следователями самой Генеральной прокуратуры.

Реализация конституционного права на защиту и квалифицированную юридическую помощь (ст. 48) осложняется нехваткой адвокатов в российской глубинке, которая, в свою очередь, порождена отсутствием у основной массы населения средств на оплату весьма дорогостоящих адвокатских услуг. Правда, Конституция предусматривает в установленных законом случаях бесплатное оказание юридической помощи, однако качество этой помощи нередко низко из-за незаинтересованности адвокатов.

Конституция и принятое на ее основе законодательство довольно полно гарантируют независимость судебной власти. Это действительно необходимо для ее нормального и эффективного функционирования. Практика же пока что Конституции и закону не отвечает. Не случайно Президент РФ В. В. Путин недавно, принимая Председателя Верховного Суда РФ В. М. Лебедева, обратил внимание на необходимость обеспечения действительной независимости судебной власти. Дело в том, что на практике этой независимости, особенно на низших уровнях судебной системы, порой просто нет: судей подкупают или запугивают либо местные власти, либо «хозяйствующие субъекты», либо просто уголовники или лица, заинтересованные в определенном разрешении гражданско-правового спора. В этой связи представляется вполне целесообразным создание специальных судебных округов, не совпадающих с политико-территориальным делением, идею которого высказал Председатель Верховного Суда на упомянутой встрече с Президентом. Остро стоит проблема охраны участников процесса, прежде всего самих судей, а также свидетелей, которые подвергаются вполне реальным угрозам.

Об отсутствии судейской независимости и беспристрастности свидетельствуют публикуемые в печати и неопровергаемые факты назначения лицам, подозреваемым или обвиняемым в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, мер пресечения, не связанных со взятием под стражу и позволяющих этим лицам скрыться, и назначения бывшим высокопоставленным должностным лицам, совершившим хищения государственных средств в особо крупных размерах, условных наказаний при том, что мелкие кражи наказываются реальным лишением свободы. Ежегодно сотнями насчитываются случаи назначения судами условных наказаний даже за умышленное убийство. А выражение «спор хозяйствующих субъектов» стало восприниматься как эвфемизм, означающий насильственный передел собственности с помощью государственной власти, которая либо подкуплена, либо имеет в деле политический интерес.

И вообще, как это происходит и с другими правовыми институтами, — благо здесь подчас обращается во зло. Так, судейский иммунитет и несменяемость, которые представляют собой необходимые гарантии независимости судебной власти, на деле порой препятствуют смещению и наказанию судей, злоупотребляющих своими полномочиями. Судейское самоуправление в том виде, в каком первоначально было учреждено, иногда вырождалось в особую форму клановости: неугодные руководителям квалификационных коллегий судьи сравнительно легко лишались должности и, напротив, угодные, хотя и нарушающие закон, — оставались под надежной защитой. Констатация таких явлений отнюдь не означает, что упомянутые гарантии нужно упразднить, — без них ситуация лишь ухудшится, но правила допуска в судейский корпус (как и в следственный аппарат, в прокуратуру, в силовые правоохранительные органы), видимо, следует усложнить, обратив особое внимание на проверку не только профессиональных, но, может быть, даже прежде всего моральных и психологических качеств претендента. Пока что, согласно п. 1 ст. 12.1 Закона Российской Федерации 1992 г. «О статусе судей в Российской Федерации», лишь действующий судья может быть лишен своей должности, в частности, за нарушение кодекса судейской этики. Требования же к кандидатам в судьи, предъявляемые законом, моральных и тем более психологических качеств не касаются. Определенной гарантией против корпоративной клановости в судейском корпусе призван служить принятый в 2002 году Федеральный закон «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации», предусмотревший членство в квалификационных коллегиях представителей общественности и Президента. В частности, среди 29 членов Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации находятся десять представителей общественности, назначенных Советом Федерации, и представитель Президента. Представители общественности, назначенные в состав Высшей квалификационной коллегии в 2002–2003 гг., — это в основном крупные ученые-юристы, руководители юридических вузов и факультетов.

Конечно, какие бы жесткие правила ни устанавливались, выполнение их зависит от людей. Можно сказать: каково общество, такова и власть, ибо комплектуется ее аппарат из общества. Развитие же переходного общества (а российское общество именно таково) характеризуется противоречивыми тенденциями, и многое зависит от того, какие из них власть поддерживает, а каким — оказывает противодействие.

Сказанное выше затрагивает реализацию прежде всего гражданских (личных) прав и свобод и может быть отнесено почти к каждой статье Конституции, гарантирующей эти права и свободы. Поэтому остановимся лишь на отдельных из них.

Статья 20 Конституции, провозглашая право каждого на жизнь, предусматривает вместе с тем, что смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей. В связи со вступлением России в Совет Европы и присоединением ее к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также подписанием ею Протокола № 6 к этой Конвенции, запретившего смертную казнь, был установлен мораторий на приведение в исполнение смертных приговоров. Суд присяжных был первоначально введен в девяти субъектах Российской Федерации, и сроки для его введения в остальных не были определены. В связи с этим 2 февраля 1999 г. Конституционный Суд Российской Федерации в п. 5 резолютивной части своего Постановления № 3-П предписал, что впредь до введения в действие соответствующего федерального закона, обеспечивающего на всей территории Российской Федерации каждому обвиняемому в преступлении, за совершение которого федеральным законом в качестве исключительной меры наказания установлена смертная казнь, право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей; наказание в виде смертной казни назначаться не может независимо от того, рассматривается ли дело судом с участием присяжных заседателей, коллегией в составе трех профессиональных судей или судом в составе судьи и двух народных заседателей. Таким федеральным законом стал Федеральный закон 2001 г. «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», согласно которому в пяти субъектах Федерации, включая Санкт-Петербург, п. 2 ч. 2 ст. 30 нового УПК, предусматривающий рассмотрение дел с участием присяжных заседателей, будет введен в действие лишь с 1 января 2004 г., а в Чеченской Республике — с 1 января 2007 г. (п. 4 и 5 ст. 8). Следовательно, до этой последней даты назначение наказания в виде смертной казни остается недопустимым. Примечательно, что до сих пор нет федерального закона, регулирующего порядок формирования списков кандидатов в присяжные заседатели, хотя п. 5 ст. 14 упомянутого Федерального закона (в ред. 2002 г.) обязал Правительство РФ внести соответствующий законопроект в Государственную Думу до 31 декабря 2002 г. Пока что списки кандидатов в присяжные заседатели составляются в соответствии с Законом РФ 1993 г. «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О судоустройстве РСФСР”, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях», регулирующим порядок составления списков присяжных заседателей.

Впрочем, нельзя исключить надежды на то, что до 2007 года Россия все же ратифицирует Протокол № 6 к европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, хотя разгул преступности в стране не способствует восприятию общественным мнением отказа от смертной казни. Помимо идеологических и политических соображений, главными аргументами против нее служат, на наш взгляд, отсутствие стопроцентной гарантии от судебных ошибок и опасность казни невиновных. Практикуемое правоохранительными органами выбивание ложных признаний в совершении преступлений делает эту опасность вполне реальной, тем более что некоторые факты казни невиновных известны.

Определенные трудности возникают с реализацией гарантированного ч. 1 ст. 27 Конституции всем лицам, законно находящимся на территории Российской Федерации, права на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства. Проблема связана с тем, что условия жизни в различных местностях весьма существенно различаются, и с тем, что во многих бывших советских республиках происходит вытеснение некоренного населения, которое вынуждено ехать в Россию. И хотя введение разрешительного порядка регистрации места пребывания и жительства было неоднократно признано Конституционным Судом РФ не соответствующим Конституции, власти Москвы и других крупных городов, а также некоторых регионов с благоприятными природными условиями не признают уведомительного порядка регистрации, ссылаясь на чрезмерный приток мигрантов, осложняющий жизнь местному населению. Искусственно создаваемые затруднения с регистрацией места пребывания или жительства вынужденных переселенцев служат, естественно, источником взяток регистрирующим чиновникам.

Возникли проблемы и с новым порядком получения российского гражданства. Конституция по этому поводу говорит в ст. 6 лишь о единстве и равенстве гражданства независимо от оснований его приобретения, о равенстве конституционных прав, свобод и обязанностей граждан и о недопустимости лишения гражданства или права изменить его. Принятый в 2002 году Федеральный закон «О гражданстве Российской Федерации» существенно усложнил порядок приобретения российского гражданства даже бывшими советскими гражданами в отличие от действовавшего ранее российского Закона 1991 г. (с последующими изменениями). В результате более миллиона наших соотечественников, вернувшихся в Россию после распада Советского Союза, считавших себя российскими гражданами, одномоментно оказались лицами без гражданства. Спустя год после принятия нового Закона Президент Российской Федерации В. В. Путин вынужден был в своем майском Послании Федеральному Собранию 2003 г. заявить: «Принятые в прошлом году законы были призваны навести порядок в миграционных потоках, сделать их прозрачными. То, что получилось, не способствует решению этих задач, скорее, создает серьезные проблемы для большого количества людей. Считаю нашим с вами долгом эту ситуацию поправить». Соответствующий Закон принят Государственной Думой в октябре с. г.

Гарантируемые частью 2 ст. 61 Конституции защита и покровительство граждан, пребывающих за границей, к сожалению, как свидетельствует пресса, слишком часто остаются мертвой буквой. Дипломатические представительства и консульские учреждения, не говоря уже о Министерстве иностранных дел, полагают, что слишком заняты государственными делами, чтобы еще беспокоиться о попавших в трудное положение соотечественниках.

Что касается той группы прав и свобод, которую принято относить к политическим, то здесь реализация конституционных принципов и норм отличается определенным своеобразием.

Личная свобода мысли и слова, гарантированная ч. 1 ст. 29 Конституции, государством практически соблюдается. Это, правда, не всегда можно сказать об администрации отдельных трудовых организаций, в которых критические высказывания работников могут повлечь весьма отрицательные последствия. К сожалению, установленный ч. 2 указанной статьи запрет пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть или вражду, нередко нарушается при бездействии власти.

Часть 1 ст. 30 Конституции признает право на объединение и гарантирует свободу деятельности общественных объединений. В то же время для политических партий Федеральный закон 2001 г. «О политических партиях» установил в ч. 2 ст. 3, в частности, следующие требования. Политическая партия должна иметь региональные отделения более чем в половине субъектов Российской Федерации, при этом в субъекте Российской Федерации может быть создано только одно региональное отделение. В партии должно состоять не менее 10 тыс. членов, при этом более чем в половине субъектов Российской Федерации региональные отделения должны насчитывать не менее 100 членов партии каждое, а каждое из остальных — не менее 50 членов. Партии, таким образом, могут быть только федеральными, и даже в региональных и местных выборах они могут участвовать как таковые только при этом условии. Подобные ограничения нехарактерны для зарубежных стран.

Впрочем, ценность многопартийности разделяется сегодня очень немногими. По данным Института комплексных социальных исследований Российской академии наук, доля респондентов, считающих важным право выбирать между несколькими партиями, сократилась за последние пять лет с 15,5 до 3,1 процента, а признающих значимость наличия оппозиции, способной контролировать Президента и Правительство, — с 20,6 до 14,7 процента. Уровень доверия к партиям как общественному институту составляет всего 5,7 процента. Думается, это можно объяснить тем, что лидеры партий вместо того, чтобы предложить убедительные программы развития страны и повышения благосостояния народа, занимаются преимущественно взаимной критикой и не чураются популистских лозунгов.

В стране, несмотря на запрет, установленный ч. 5 ст. 13 Конституции, открыто действуют радикальные и экстремистские националистические объединения, которые, правда, не получают государственной регистрации, но и не особенно в ней нуждаются. Терпимость государства по отношению к этим структурам, которые порой представляют собой военизированные формирования, вряд ли может быть оправдана.

Согласно статье 14 Конституции Российская Федерация — светское государство, никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, а религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом. Статья 28 гарантирует каждому свободу совести, свободу вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними. Новая российская власть вернула религиозным общинам большинство сохранившихся храмов, не препятствует строительству новых и обеспечила равноправие граждан независимо от религиозных убеждений и от их наличия или отсутствия. Тем не менее в последнее время наблюдается известный отход от последовательного соблюдения приведенных конституционных принципов.

Принятый в 1997 году Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» не во всем соответствует провозглашенному в ч. 2 ст. 14 Конституции принципу равенства религиозных объединений перед законом, создавая некоторые преимущества для так называемых традиционных религий, прежде всего для православия, которое исповедуется подавляющим большинством верующих. В то же время государство, согласно ст. 4 этого Федерального закона, обязано обеспечивать светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, а деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления не должна сопровождаться публичными религиозными обрядами и церемониями. На практике мы видим попытки ввести в школах религиозное воспитание под видом «основ православной культуры», транслируемые по телевидению церемонии освящения служителями Русской православной церкви официальных зданий, окормления военнослужащих профессиональными православными военными капелланами, что вряд ли соответствует конституционным принципам и законодательным нормам. Русская православная церковь вмешивается даже во внешнюю политику, препятствуя государственному визиту в Россию главы государства Ватикан. Словом, происходит определенная ползучая клерикализация.

Особого внимания заслуживает реализация конституционных экономических и социальных прав и свобод, конкретизирующих провозглашенный в ст. 7 Конституции принцип социального государства, «политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека».

Нельзя не отметить, что на Западе конституционные гарантии экономических и социальных прав обычно формулируются не как субъективные права, а как принципы политики государства. Права же в данной сфере подлежат судебной защите лишь постольку, поскольку установлены законами. В этом есть определенный резон: государство законодательно гарантирует в данной сфере лишь те права, которые в состоянии обеспечить в силу своих экономических возможностей. Поэтому позитивные экономические и социальные права, которые с самого начала формулировались в проектах новой российской Конституции и предусмотрены действующей Конституцией Российской Федерации, вызывали и вызывают критику западных теоретиков конституционного права.

Однако постсоциалистические государства не могли в данном случае брать пример с западных стран, поскольку приверженность к масштабной социальной функции государства была у населения по естественным причинам чрезвычайно велика и остается такой у значительной его части. Мы привыкли к тому, что много от государства не получишь, но определенный минимум все же достанется. Мы старались не замечать и считать частными издержками тот факт, что бесплатные образование и здравоохранение уже в советское время постепенно становились платными, при том что качество их все более ухудшалось из-за финансирования по остаточному принципу. Поэтому провозглашение в Конституции позитивных экономических и социальных прав обязывает государство обеспечить реализацию этих прав, но очевидно, что эта задача выполнима в меру экономических возможностей государства. Определить же эту меру может лишь парламент, на который по Конституции возложено принятие федерального бюджета, установление налоговой системы и решение иных принципиальных вопросов публичных финансов. Впрочем, в основе парламентских решений лежат проекты Правительства, с которого не может быть снята ответственность за результаты этих решений.

Значит ли это, что принимаемые Федеральным Собранием в данной области решения — наилучшие из возможных? Хотя социально-экономическая ситуация в стране в последнее время несколько улучшается, ответ на этот вопрос напрашивается скорее отрицательный. В Послании Президента Федеральному Собранию 2003 г. указано, что четверть россиян имеет доходы ниже прожиточного минимума. По оценке д. с. н. Н. Е. Тихоновой из Института комплексных социальных исследований РАН, 12–13 процентов взрослого населения относятся к группе чрезвычайно бедных, а 25–28 процентов находятся на грани нищеты, то есть даже не могут купить себе зубную пасту. И это в одной из богатейших по природным ресурсам стран мира! Не случайно, по данным уже не оценок, а исследований того же ИКСИ РАН, в нынешнем году 47 процентов россиян считают, что скорее проиграли от реформ, и только около 7 процентов полагают, что скорее выиграли.

Бедственное положение значительной части населения страны обусловлено не отсутствием у государства экономических возможностей для его улучшения, а грабительским характером проведенной в начале 90-х годов приватизации государственного имущества и отсутствием или недостатком политической воли для принуждения собственников к реализации социальной функции принадлежащей им собственности. Не в последнюю очередь нехватка такой политической воли объясняется всепроникающей коррумпированностью аппарата власти. Засилье чиновников, стремящихся контролировать и обложить данью любые попытки граждан воспользоваться своим конституционным правом на законную экономическую деятельность, не дает развиться малому и среднему бизнесу, который мог бы существенно улучшить положение миллионов людей, особенно в малых городах и сельской местности. Наша власть, к сожалению, не желает воспользоваться опытом некоторых нефтедобывающих стран — не только таких развитых, как Норвегия, но и таких феодальных, как Саудовская Аравия или Бруней, — где часть доходов от нефтедобычи напрямую распределяется между всеми гражданами, существенно повышая уровень их жизни. А ведь у нас в огромных масштабах добывается и экспортируется не только нефть, но и газ, и лес.

Если мы обратимся к тексту статей Конституции, в которых провозглашаются экономические и социальные права и свободы, то увидим, что они отнюдь не представляются мертвой буквой, поскольку конкретизированы и развиты в текущем законодательстве, причем его развитие в последние годы имеет выраженный прогрессивный характер. Оно более или менее свободно от популизма, характерного для предыдущих созывов Государственной Думы, которая больше была занята противостоянием Президенту и Правительству, чем решением социальных проблем. Однако реализация конституционных принципов и норм законодательства и сегодня происходит по минимуму и ниже, уровень заработной платы и социальных выплат нередко не достигает стоимости жизни в соответствующей местности, при том что значительные бюджетные средства зачастую расходуются властями на мероприятия, отнюдь не насущно необходимые. Хотя в последнее время масштабы недофинансирования социальных расходов заметно сократились, но все еще составляют сотни миллионов рублей, что в глазах наших министров уже мелочь. А ведь это неоплаченный труд десятков, если не сотен тысяч людей, у которых заработная плата и без того мизерна и далеко не всегда есть иной источник дохода. Трудно поверить, что исполнительная власть настолько некомпетентна, что этого не понимает. Скорее она просто поддается давлению групп, заинтересованных в ином расходовании публичных средств, или реализует собственную заинтересованность. В результате нарушаются законы о бюджетах и сама Конституция.

В заключение можно констатировать, что на сегодняшний день итоги реализации Конституции оставляют желать лучшего, хотя имеются и определенные достижения, которым в настоящей статье уделено, возможно, меньше внимания, чем они того заслуживают. К числу их следует прежде всего отнести то, что Конституция, несмотря на многочисленные ее нарушения, — акт прямого действия: она непосредственно применяется уже не только Конституционным Судом Российской Федерации, но и все чаще другими судами. Это имеет особое значение для защиты конституционных прав и свобод. Тем не менее из всего изложенного выше очевиден вывод о том, что потенциал Конституции далеко не исчерпан. Пробелы, которых в ней, к сожалению, немало, могут быть восполнены и на практике восполняются законодательным путем, судебной практикой Конституционного Суда, складывающимися конституционными обычаями. Конечно, это не лучший способ конституционного регулирования общественных отношений, однако в современных условиях он представляется наиболее приемлемым.

Хотя в предложениях изменить или даже заменить Конституцию недостатка нет, дело в том, что начать процедуру ее изменения легче, чем ограничить этот процесс действительно насущными поправками и не ухудшить при этом имеющийся текст высшего закона. А ведь положения Конституции о правах и свободах вызывают как раз меньше всего возражений.

Из всего десятилетнего опыта реализации Конституции следует, на наш взгляд, непреложный вывод: время для ее реформирования не пришло и вряд ли наступит в обозримом будущем. Нужно реализовать имеющиеся в ней неиспользованные потенции, чтобы она могла в полной мере осуществить свою интегративную функцию. В определенной мере она это уже сделала. Не надо мешать этому процессу.

Комарова В. В.

Наполнение и видовое многообразие правовой категории «конституционные ценности» (конституционно-правовой аспект)

В статье проведен анализ наполнения нового термина в конституционно-правовой науке России «конституционные ценности», исследованы различные подходы к его наполнению, предложена авторская точка зрения на появление в правовой действительности конституционных ценностей. Статья может стать основой для дальнейшего развития института конституционных ценностей в национальной правовой системе.

Введение

Общеизвестно, что ценности обусловливают возникновение представлений об идеальных моделях социального взаимодействия.

Роль Конституции РФ в процессе закрепления ценностей заключается в том, что в ней перечисляются предельно обобщенные, выступающие в качестве целей развития общества и государства приоритеты, которые наполняются конкретным содержанием в текущем законодательстве. По сути, ценности, закрепленные в Конституции РФ, являются ориентиром для правового закрепления целей, задач, стоящих перед государством, и конкретного правового регулирования и выступают критерием сбалансированности различных интересов.

Современные ученые едины во мнении о том, что конституционные ценности образуют системное единство [8. с. 5].

Предлагается определение термина «конституционные ценности»: «совокупность универсальных и приоритетных социальных принципов (целей, установок), формализованных в Основном Законе и (или) исходящих из результата конституционно-оценочной деятельности судебных органов конституционного контроля, обеспечивающих наиболее оптимальное развитие личности, общества и государства на основе баланса частных и публичных интересов, опирающегося на принцип справедливости» [7. с. 7].

Часть 3 ст. 55 Конституции РФ закрепляет «объекты» конституционной защиты. К ним относятся: основы конституционного строя, права и законные интересы людей, обороноспособность и безопасность российского государства. Не вызывает сомнения, что эти объекты являются конституционными ценностями. Понятие конституционных ценностей в данном случае тесно переплетается с понятием основ конституционного строя. В свою очередь, система конституционных ценностей не может быть ограничена рамками гл. 1 Конституции РФ «Основы конституционного строя» [9. с. 28; 12. с. 183; 1. с. 23].

Следовательно, система конституционных ценностей включает в себя не только основы конституционного строя, но и ценности, определяющие правовое положение индивида, а также организацию государственной власти [9. с. 28; 12. с. 183].

Н. В. Бутусова разделяет конституционные ценности на две группы, во вторую группу включая такие ценности, как народовластие (ст. 3), социальное (ст. 7), демократическое, правовое государство (ст. 1) и др. [6. с. 151]. Согласимся с упомянутым автором в том, что, закрепление системы органов государства и демократических принципов их функционирования, являясь несомненной ценностью, выступает в первую очередь в качестве средства создания таких условий развития общества, когда человек, его права и свободы занимают главенствующее место в иерархии социальных ценностей.

По мнению современных ученых, сама по себе Конституция страны является ценностью (Н. С. Бондарь [5. с. 10]), а ее нормы — как форма выражения ценностей (Н. Е. Таева [15. с. 3]). Поддержим высказанную точку зрения — бесспорно, действующая Конституция России, принятая на всенародном референдуме, выражая волю народа и закрепляя новый вектор развития государственности — сама по себе является высшей ценностью.

Н. С. Бондарь выделяет закрепленные в Конституции России и появившиеся путем обоснования в практике Конституционного Суда формально не зафиксированных в Конституции ценностей [5. с. 7]. Автор разделяет высказанное мнение и проведя анализ решений Конституционного Суда России, предлагает дополнительные аргументы. Так, Конституционным Судом России не только названы конституционные ценности, но и высказаны правовые позиции о их защите, в том числе путем баланса конституционных ценностей, а также прав и законных интересов участников конкретных правоотношений (постановления от 18 февраля 2000 года № 3-П, от 14 ноября 2005 года № 10-П, от 26 декабря 2005 года № 14-П, от 16 июля 2008 года № 9-П, от 7 июня 2012 года № 14-П, от 12 марта 2015 года № 4-П и др.).

Таким образом, часть конституционно-правовых ценностей являются явно выраженными, как человек, его права и свободы — согласно ст. 2 Конституции РФ [10. с. 10], а другая их часть выявляется в процессе интерпретации Конституции РФ, прежде всего Конституционным Судом РФ (к примеру, ценности федерализма, местного самоуправления, разделение властей и др.)

Еще одна категория конституционных ценностей, по мнению автора, формируется в трудах ученых. Например, по мнению Ш. Р. Магадова, Конституция РФ ставит нравственность наравне с такими правовыми явлениями как основы конституционного строя, здоровье, права и законные интересы, оборона страны и безопасность государства, устанавливая правило, согласно которому существует возможность ограничения всех прав и свобод человека и гражданина федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты названных правовых ценностей [11. с. 14]. Тем самым, относя категорию нравственности в разряд конституционных ценностей.

Т. М. Пряхина приходит к иному выводу о том, что «Нравственность, являясь понятием оценочным, не может существовать в правовой плоскости как самостоятельная конституционная ценность» [13. с. 52].

Авторы выделяют универсальные и наднациональные конституционные ценности, конституционные ценности и национальные конституционные ценности, конституционно-правовые ценности, универсальные правовые ценности. По мнению Ю. А. Рудт, теоретическая атомарность их существования, не отрицает возможность практического взаимного обмена смысловыми значениями и перемещения правовых ценностей с одного уровня на другой [14. с. 77].

К категории конституционных ценностей, формируемых в трудах ученых, по мнению автора, можно отнести юридическое образование как конституционную ценность [3. с. 26; 4. с. 8], конституционные ценности в конституционном правосудии [2. с. 117] и др.

С точки зрения автора, значимость оценки гражданского мира и согласия; памяти предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость; стремление обеспечить благополучие и процветание России, закрепленных преамбулой Конституции России в виде основы для принятия многонациональным народом страны Конституции, нравственности в системе конституционных ценностей России чрезвычайно велика, поскольку самым непосредственным образом влияет на конституционную самоидентификацию Российской Федерации.

В заключении автор приходит к выводу о том, что можно выделить три блока конституционных ценностей: первый блок составляют конституционные ценности, закрепленные в Конституции России и названные таковыми; второй блок — конституционные ценности выявляются в процессе интерпретации Конституционным судом России; третий — выявляются в процессе интерпретации Конституции РФ в трудах ученых.

Библиография

1. Аничкин Е. С., Казанцева О. Л. Местное самоуправление как конституционная ценность в решениях Конституционного суда РФ // Алтайский юридический вестник. 2013. № 4 (4). С. 19–25.

2. Бондарь Н. С. Аксиология судебного конституционализма: конституционные ценности в теории и практики конституционного правосудия. М.: Юристъ, 2014. 184 с.

3. Бондарь Н. С. Конституционное право как фундаментальная ценность демократического правового государства (по мотивам научного наследия академика О. Е. Кутафина) // Lex Russica. 2010. № 2. С. 26.

4. Бондарь Н. С. Российское юридическое образование как конституционная ценность: национальные традиции и космополитические иллюзии. Ростов н/Д: Проф-Пресс, 2013. С. 8–41.

5. Бондарь Н. С. Конституционные ценности — категория действующего права (в контексте практики Конституционного Суда России) // Журнал конституционного правосудия. 2009. № 6. С. 1–11.

6. Бутусова Н. В. К вопросу о конституционных ценностях. Право и политика: теоретические и практические проблемы: сб. материалов II Международной науч.-практ. конференции, посвященной 20-летию юридического фак. Рязанского государственного ун-та им. С. А. Есенина / отв. ред. А. В. Малько. Рязань, 2013. С. 150–153.

7. Ереклинцева Е. В. Суверенитет и демократия как конституционные ценности современной России: дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2010. 239 с.

8. Комарова В. В. Прямая демократия в системе конституционных ценностей: сборник международной конференции «Демократия как конституционная ценность и международное право». МГЮА. 2–4 апреля. М., 2015. 253 с.

9. Крусс В. И. Теория конституционного правопользования. М., 2007. 752 с.

10. Лебедев В. А. Человек, его права и свободы как высшая конституционная ценность // Проблемы права. 2013. № 4. С. 8–17.

11. Магадов Ш. Р. Нравственность как конституционная ценность в Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2012. 220 с.

12. Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1998. 896 с.

13. Пряхина Т. М. Нравственность в системе конституционных ценностей // Взаимодействие права и морали: материалы международной научной конференции / отв. ред. Т. А. Сошникова. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2014. 262 с.

14. Рудт Ю. А. Влияние конституционных универсальных ценностей на развитие национальных конституционных ценностей в России // Алтайский вестник государственной и муниципальной службы. 2013. № 10. С. 76–79.

15. Таева Н. Е. Нормы Конституции Российской Федерации как форма выражения социальных ценностей // Конституционное и муниципальное право. 2009. № 5. С. 2–4.

Зенин С. С.

Народ как особый субъект конституционно-правовых отношений в Российской Федерации

В данной статье осуществлена попытка осмысления народа как самостоятельного субъекта конституционно-правовых отношений. Автор анализирует эволюцию взглядов в отечественном праве на народ как на самостоятельный субъект правоотношений. Отдельное внимание в статье уделяется исследованию современного правового закрепления народа как участника конституционно-правовых отношений.

Ключевые слова: народ; многонациональный народ Российской Федерации; народы, проживающие на территории Российской Федерации; коренные малочисленные народы; субъект конституционного права; права; обязанности.

Народы — это не окруженные стенами сообщества,

а гармонично согласованные между собой ассоциации.

Д. С. Лихачев

Народ, нации, национальности достаточно давно в отечественной правовой науке рассматриваются как субъекты правоотношений. Еще в первой четверти XIX в. А. П. Куницын писал, что народ как лицо нравственное имеет права и должности (обязанности) по отношению к другим народам и частным лицам. Его права и обязанности определяются или по общим началам права, или по условиям и договорам, которые заключаются между народами.

Л. Дюги в начале XX в. отмечал, что нация «…есть лицо, отличное от государства, подобно тому, как она отлична от составляющих ее индивидов, она есть носительница первоначального суверенитета по одному тому, что она есть коллективность и выражает общую волю, стоящую как таковая над индивидуальными волями… Нация-лицо обладает первоначальным суверенитетом, единым, неразделимым и неотчуждаемым».

Изменения в общественно-политическом устройстве, которые привели к созданию Советского государства, неизбежно отразились и на оценке «народа» как правовой категории. В советский период развития отечественного государства и права многие ученые-правоведы признавали народ одним из субъектов государственно-правовых отношений. Таким субъектом А. И. Лепешкин признавал советский народ.

Подобной позиции придерживался и Б. В. Щетинин. К числу субъектов конституционно-правовых отношений, кроме всего прочего, он относил народ как обладателя всей государственной власти и социалистические нации.

В. А. Рянжин писал, что в качестве субъектов правоотношений могут выступать определенные совокупности людей, среди которых, по мнению автора, можно выделить советский народ (народ СССР), народы советских союзных и автономных республик.

Схожей позиции придерживался и В. С. Основин, который считал, что субъектами государственно-правовых отношений выступают советский народ как носитель полновластия и советские социалистические нации и народности, выступающие участниками советского национально-государственного строительства.

Характерной особенностью советского периода научного осмысления народа как самостоятельного субъекта конституционных правоотношений является образование нового ранее неизвестного правовой науке понятия — «советский народ». Не углубляясь в анализ процесса формирования данной категории, необходимо отметить, что в литературе данного периода под советским народом понималась сложившаяся историческая общность людей нового типа, в которой воплощается суверенная воля народа в сочетании со свободой отдельной личности. В руках советского народа сосредоточена вся полнота государственной власти, которая юридически выражает его суверенитет.

На современном этапе развития конституционного права Российской Федерации как науки многие ученые, развивая сформированные ранее идеи, считают народ, образующие его нации и народности субъектами конституционно-правовых отношений.

По мнению О. Е. Кутафина, народ как субъект конституционно-правовых отношений имеет ряд определенных прав и обязанностей. Он должен укреплять свое государство и всячески содействовать его развитию, защищать суверенитет и территориальную целостность государства, обеспечивать его единство.

Придерживается данной позиции и Е. И. Козлова, которая наряду с другими субъектами конституционных правоотношений называет и народ.

Народ, по образному выражению С. А. Авакьяна, является субъектом ряда общих конституционно-правовых отношений. По его мнению, народ, во-первых, выступает источником всей власти в обществе и государстве, во-вторых, он рассматривается как субъект отношений по принятию конституции государства, в-третьих, в рамках отношений «народ — государство» он выступает основой государства, которое предназначено служить своему народу.

Определяя многонациональный народ Российской Федерации и население субъектов Российской Федерации как субъекты народовластия, В. В. Комарова рассматривает их в рамках конституционно-правового поля. По ее мнению, объем правомочий многонационального народа, осуществляемый им непосредственно путем вступления в конституционно-правовые отношения, исчерпывающим образом определен Конституцией и может рассматриваться в рамках проведения референдума и выборов.

Так же, в рамках системы субъектов исследуемых правоотношений, В. О. Лучин рассматривает различные социальные общности, среди которых он выделяет народ, нации, народности.

М. В. Баглай также считает, что народ выступает субъектом конституционных правоотношений, например, когда проводится всенародное голосование или формулируется источник принятия конституции. Однако автор указывает на небольшое количество таких правоотношений в силу абстрактности самого понятия «народ».

Исследуя народ как субъект конституционно-правовых отношений на современном этапе, важным представляется проанализировать характер его правового закрепления.

В тексте действующей Конституции Российской Федерации к понятию «народ» применяются различные подходы, раскрывающие его содержание. В преамбуле и ст. 3 говорится о «многонациональном народе Российской Федерации». В ч. 3 ст. 5, ст. 9, 68 употребляется такая категория, которую обобщенно можно определить как «народы, проживающие на территории Российской Федерации». В ст. 69 закрепляется такое понятие, как «коренные малочисленные народы».

Таким образом, понятие «народ», используемое в конституционном праве как самостоятельной отрасли, представляет собой сложную правовую конструкцию, состоящую из совокупности взаимосвязанных элементов, каждый из которых выступает самостоятельным субъектом конституционных правоотношений и обладает характерными особенностями. В решении вопроса об определении правового положения народа возможно использовать системный подход. То есть необходимо определить конституционно-правовое положение тех категорий, которые используются в тексте действующей Конституции РФ.

Анализируя понятие «многонациональный народ Российской Федерации», важно отметить, что его содержание может быть выражено в ряде аксиом, представляющих существенное значение для теории конституционного права. Во-первых, данная категория представляет собой совокупность элементов — национальностей. Во-вторых, каждая из составляющих должна иметь некую связь с Российской Федерацией. И в-третьих, их количество не должно быть менее двух, иначе не будет соблюдено условие наличия их множества.

Такая категория, как «национальность», широко применяется в тексте Конституции РФ. В ее нормах закрепляется, что государство независимо от национальности гарантирует равенство прав и свобод граждан (ч. 2 ст. 19), каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность, запрещается принуждение к ее определению и указанию (ч. 1 ст. 26). Кроме того, не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие национальную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда национального превосходства (ч. 2 ст. 29). К ведению Российской Федерации отнесены регулирование и защита прав национальных меньшинств (п. «в» ст. 71), а также установление основ федеральной политики и федеральные программы в области национального развития (п. «е» ст. 71) и т. д.

Такое широкое применение категории «национальность» в тексте нормативного правового акта, обладающего высшей юридической силой, может являться основанием для рассмотрения данного понятия в рамках конституционно-правового поля. Однако в правовых источниках определение данного понятия или хотя бы его содержание не находит своего закрепления. Думается, что этот вопрос может быть предметом самостоятельного исследования в сфере как конституционного права, так и иных гуманитарных наук.

Как представляется, понятие «национальность» является в значительной степени обобщающим. Оно собирает в себе такие категории, как этносы, народности, этнические общности и т. д. Учитывая тот факт, что анализ данного понятия выходит за рамки предмета правовой науки, мы не считаем необходимым, рассматривать его в контексте настоящей статьи.

С позиции действующих правовых норм под национальностями, проживающими на территории РФ, возможно понимать и народы, населяющие территорию РФ. То есть понятие «многонациональный народ Российской Федерации» является общим по отношению к таким понятиям, как «народы, проживающие на территории РФ», и «коренные малочисленные народы». В свою очередь, понятие «коренные малочисленные народы» является элементом объема понятия «народы, проживающие на территории РФ».

Характеризуя такой признак понятия «многонациональный народ», как наличие связи «национальностей» с Российской Федерацией, важно отметить, что под ним понимаются сложившиеся устойчивые отношения в различных сферах общественной жизни: экономике, политике, социальной и духовной сферах.

Существенное значение имеют также и территориальные отношения. Причем имеются в виду как отношения, возникающие непосредственно сегодня, так и существовавшие в прошлом. Примером этому могут служить положения ч. 3 ст. 1 Федерального закона от 24 мая 1999 г. № 99-ФЗ «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом». В данной норме закрепляется, что соотечественниками признаются лица и их потомки, проживающие за пределами территории Российской Федерации и относящиеся к народам, исторически проживающим на территории Российской Федерации.

Важно отметить, что первичным структурным элементом, мельчайшей «клеткой» таких категорий, как народ, национальность, этнос и т. д., выступает конкретная личность. Связь национальности с Российской Федерацией оформляется через установление множества отношений отдельных личностей, составляющих эту национальность с данным государством. Россия как государственное образование выступает неким «уполномоченным» народа, одной из задач которого является осуществление юрисдикционных действий, направленных на фиксацию данной связи, оформляемой путем приобретения гражданства.

Интересной в этой связи представляется позиция О. Е. Кутафина, который рассматривает гражданство как принадлежность лица к народу государства, порождающая устойчивую правовую связь лица с государством и выражающаяся в совокупности взаимных прав и обязанностей. Автор особо акцентирует внимание на том, что личность должна принадлежать народу, т. е. быть его частью. Между личностью и народом должны существовать устойчивые связи в различных сферах общественной жизни. Это, в свою очередь, становится объективным основанием для возникновения особого рода правоотношений.

Таким образом, гражданство выступает как некая форма правового закрепления принадлежности личности к многонациональному народу Российской Федерации, что основывается на устойчивых связях, сложившихся между ними, в различных сферах общественной жизни.

Представляется необходимым для рассмотрения «многонационального народа Российской Федерации» как самостоятельного субъекта конституционных правоотношений определить правоотношения, в которых он участвует.

Исходя из норм действующей Конституции РФ, многонациональный народ Российской Федерации выступает субъектом правоотношений, возникающих по поводу:

1) принятия Конституции РФ;

2) проведения всенародных выборов;

3) проведения всенародного референдума.

Необходимо также отметить, что многонациональный народ как субъект конституционных правоотношений обладает рядом индивидуальных характеристик:

1) является носителем государственного суверенитета;

2) выступает единственным источником государственной и иной власти;

3) как правило, реализует свой правовой статус через государство и иных субъектов правоотношений;

4) отсутствуют нормативно закрепленные обязанности «многонационального народа» как субъекта правоотношений.

Другим важным элементом понятия «народ» в соответствии с действующими положениями Конституции РФ является такая категория, как «народы, проживающие на территории России».

Согласно действующим конституционным нормам народы, проживающие на территории России, обладают определенными правами. В первую очередь к таким можно отнести право на равноправие и самоопределение, закрепленное в ч. 3 ст. 5 Конституции РФ.

Самоопределение может осуществляться в соответствии с п. 4 Декларации Съезда народных депутатов РСФСР от 12 июня 1990 г. № 22-1 «О государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики» в рамках создания национально-государственных и национально-культурных образований.

Сост., отв. ред. Комарова В.В., Лебедев В.А., Пастухова Н.Б. Основы конституционного строя. Сборник научных работ. Том II

Сост., отв. ред. Комарова В.В., Лебедев В.А., Пастухова Н.Б. Основы конституционного строя. Сборник научных работ. Том II

Сборник работ издается для сохранения научного наследия Школы российского конституционализма, выраженного в статьях, с целью популяризации среди молодых юристов, студентов бакалавриата, специалитета, магистратуры, аспирантуры; развития идей учениками, коллегами и последователями.

Внимание! Авторские права на книгу "Основы конституционного строя. Сборник научных работ. Том II" ( Сост., отв. ред. Комарова В.В., Лебедев В.А., Пастухова Н.Б. ) охраняются законодательством!