Некоторые ученые относили преступление, предусмотренное ст. 321 УК РФ, к посягательствам на представителей власти; другие — к деяниям, посягающим на охрану общественного порядка и обеспечение общественной безопасности; третьи — к общественно опасным нарушениям нормальной деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления, выделяя уже в качестве основного непосредственного объекта нормальную деятельность учреждений УИС, а дополнительного — личную безопасность и здоровье ее сотрудников, их близких и осужденных.

С учетом особенностей тех общественных отношений, на которые посягает данное преступление, и места ст. 321 УК РФ в системе норм Особенной части УК РФ большинство ученых склонны признавать, что родовым объектом данного преступления является совокупность (система) общественных отношений, обеспечивающих легитимность, нормальное и законное функционирование государственной власти в Российской Федерации.

Под государственной властью в самом широком смысле следует понимать «совокупность (систему) общественных отношений, обеспечивающих незыблемость основ конституционного строя и безопасность государства, нормальное функционирование государственных органов, относящихся к различным ветвям государственной власти, а также интересы государственной службы и службы в органах местного самоуправления».

Норма об уголовной ответственности за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, расположена в главе о преступлениях против порядка управления. Соответственно, видовым объектом данного преступления, по мнению З. А. Незнамовой, выступают общественные отношения по обеспечению управленческой деятельности государственных органов, т. е. порядок управления. Г. Н. Борзенков в качестве видового объекта также выделял порядок управления, который в данном случае нарушается путем физического воздействия на субъектов управленческой деятельности. С. А. Яковлева признает видовым объектом преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, «урегулированную нормативными правовыми актами деятельность правоохранительных, контролирующих и иных государственных органов по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, осуществляемую представителями власти, наделенными в установленном законом порядке властными полномочиями».

Ряд ученых сужают содержание видового объекта, признавая им «порядок управления в сфере исполнения наказания». Такое мнение видится не вполне обоснованным. Несмотря на то, что рассматриваемое преступление действительно затрагивает отношения в сфере реализации учреждением, обеспечивающим изоляцию от общества, своих управленческих задач, видовой объект должен характеризовать все преступления, включенные в гл. 32 УК РФ.

Деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, связана с реализацией задач правосудия, а, по мнению некоторых авторов, вообще является завершающей стадией уголовного судопроизводства, поэтому данное деяние стоит в одном ряду с преступлениями, предусмотренными ст. 313 и 314 УК РФ. Например, И. В. Кернаджук называет видовым объектом преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, «интересы правосудия, так как данное преступление посягает на отношения по обязательному исполнению судебного акта (приговора суда)»; в качестве дополнительных объектов автор предлагает считать нормальную деятельность ИУ, а также здоровье осужденных, сотрудников учреждений и их близких.

С подобным мнением соглашается Т. А. Мошков, указывая, что «деятельность УИС производна от правосудия в том смысле, что решение задач, стоящих перед ИУ, выступает средством достижения целей правосудия».

Некоторые советские ученые в качестве видового объекта преступления, предусмотренного ст. 77.1 УК РСФСР, также выделяли отношения в сфере правосудия, хотя само деяние относилось к иным государственным преступлениям.

Относительно подобного подхода скажем следующее.

Во-первых, исправительные учреждения действительно являются государственными органами, призванными обеспечивать исполнение судебных актов (обвинительного приговора). Согласно ст. 393 УПК РФ учреждение, на которое возложено исполнение наказания, немедленно извещает суд, постановивший обвинительный приговор, о его исполнении и о месте отбывания наказания осужденным. Управление в этом ракурсе предстает как воздействие государства (в лице ИУ) на развитие процессов и отношений, складывающихся в обществе (в сфере исполнения наказаний) властно-правовыми методами.

Во-вторых, законодатели многих зарубежных стран, как уже говорилось, предусматривают уголовную ответственность за дезорганизацию деятельности ИУ в главах о преступлениях против правосудия. В случае совершения посягательства на сотрудников или заключенных страдает процесс отбывания наказания, который выступает стадией исполнения обвинительного приговора суда.

В-третьих, само содержание ст. 321 УК РФ довольно противоречиво. Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, предусмотренная ч. 1 ст. 321 УК РФ, не затрагивает порядка управления и в принципе сделать этого не может. Общественные отношения в сфере управления при посягательстве на личность могут быть нарушены лишь в том случае, если потерпевший является носителем властных полномочий. Осужденный же, независимо от мотивов посягательства на него, таковым не является по определению.

Именно из-за этого большинство авторов ставят под сомнение обоснованность отнесения дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, к числу преступлений против порядка управления.

На наш взгляд, исходя из содержания и расположения ст. 321 УК РФ в системе Особенной части неправильно связывать видовой объект данного преступления с посягательством на отношения в сфере правосудия.

Выход из сложившейся ситуации видится в разделении ст. 321 УК РФ на две самостоятельные статьи, включение их в главу о преступлениях против правосудия и против порядка управления.

Особое значение в исследовании указанного преступления занимает анализ сущности и содержания непосредственного объекта. При его определении необходимо исходить из тех понятий, которым присущи свойства общественных отношений.

Соответственно, для установления непосредственного объекта преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, нужно ориентироваться на такое понятие как «деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества». Именно отношения, складывающиеся в процессе этой деятельности, терпят урон при посягательствах, предусмотренных ст. 321 УК РФ.

В этой связи под непосредственным объектом рассматриваемого состава преступления многие понимают нормальную деятельность данных учреждений.

С. В. Назаров раскрывает содержание непосредственного объекта несколько шире — как «общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность уголовно-исполнительных учреждений, направленную на исправление осужденных и предупреждение совершения ими новых преступлений».

Сходной позиции придерживается А. Ю. Кизилов, по мнению которого, непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, выступают «общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность способствующих суду органов и учреждений по осуществлению правосудия». По его мнению, ИУ являются вспомогательными органами суда по исполнению обвинительного приговора, но отношения в сфере нормальной работы судебных органов не нарушаются.

Заслуживающим внимания представляется мнение Т. А. Мошкова о том, что насильственные преступления в ИУ негативно воздействуют, с одной стороны, на одного из субъектов уголовно-исполнительных отношений, а с другой — в целом на систему социальных связей, складывающихся в пенитенциарных учреждениях в связи с достижением целей правосудия. Способность насильственных посягательств в местах лишения свободы причинять вред в сфере различных общественных отношений затрудняет установление их непосредственного объекта.

В ст. 321 УК РФ законодатель фактически указывает на то, что нормальная деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, предполагает обеспечение защиты здоровья осужденных, отбывающих наказание и оказывающих содействие администрации и представителей администрации, а также их близких.

Исходя из этого некоторые ученые, например В. С. Комиссаров и Н. Г. Иванов, выделяют дополнительный непосредственный объект в виде здоровья указанных выше лиц, что согласуется с учением о двухобъектных преступлениях.

Д. Б. Вальяно также говорит о том, что непосредственный объект преступления по ст. 321 УК РФ имеет сложную структуру и, наравне с основным непосредственным объектом, включает обязательный дополнительный непосредственный объект — общественные отношения, обеспечивающие физические блага личности (здоровье и (либо) телесную неприкосновенность).

На наш взгляд, дезорганизация деятельности ИУ выражается в отказе потерпевшего продолжать свои правомерные действия в связи с тем, что к нему было применено насилие или была высказана угроза применения такового в будущем. Это в равной степени относится как к осужденным, которые оказывают помощь администрации, так и к сотрудникам учреждения. А. С. Никифоров указывает, что воздействуя на потерпевшего, субъект преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, посягает непосредственно не на здоровье, а на порядок управления.

З. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 321 УК РФ. Потерпевшим оказался осужденный К., вставший на путь исправления и оказывающий содействие администрации исправительной колонии. У осужденного К., согласно заключению эксперта, «обнаружена ушибленная рана теменной области головы, которая относится к телесным повреждениям, повлекшим за собой легкий вред здоровью, по признаку кратковременности расстройства здоровья».

Ф. осужден по ч. 2 ст. 321 УК РФ. Суд указал, что «Ф. применил в отношении сотрудника места лишения свободы насилие, не опасное для жизни и здоровья, нанеся А. не менее одного удара механическими кусачками в область лица слева, причинив ему телесное повреждение: рану подбородочной области, повлекшую кратковременное расстройство здоровья продолжительностью от момента причинения травмы до 21 дня включительно, расценивающуюся как легкий вред здоровью».

Таким образом, телесная неприкосновенность и здоровье выступают дополнительным непосредственным объектом по отношению к основному непосредственному объекту — отношениям, обеспечивающим нормальную деятельность указанных лиц и учреждений.

На это указывал Е. А. Фролов. В качестве основного непосредственного объекта он рассматривал то общественное отношение, которое законодатель прежде всего стремился поставить под охрану конкретной уголовно-правовой нормой, а в качестве дополнительных — общественные отношения, которые, заслуживая самостоятельной уголовно-правовой защиты, применительно к целям и задачам издания данной нормы защищены уголовным законом лишь попутно, поскольку они неизбежно ставятся в опасность причинения вреда при совершении посягательства на основной непосредственный объект.

Т. Ю. Маркова разделяет данную позицию и отмечает, что основным объектом подобных деяний считается не наиболее ценное с точки зрения общественных интересов социальное благо, а лишь то, которое в большей степени определяет его антисоциальную направленность.

Относительно целесообразности и критериев деления объекта преступления на основной, дополнительный и факультативный весьма обстоятельно писал А. Н. Круглевский. Утверждая, что деление благ на основные и дополнительные (вспомогательные) нашло признание как в уголовном законодательстве, так и доктрине, автор исходит из того, что специфической чертой последних является их способность служить условием или средством приобретения других — самостоятельных или основных — благ. Поставив в этой связи вопрос о том, какой из этих двух видов благ должен признаваться объектом деяний, посягающих одновременно на вспомогательные и основные блага, автор пришел к заключению, «что, по общему правилу, объектом посягательства подобных преступлений должно быть признаваемо основное, а не вспомогательное благо, а лица, их учинившие, должны быть квалифицированы как виновники нарушения основной, а не вспомогательной нормы. Нарушение вспомогательного блага играет здесь роль средства посягательства на основное благо....».

Согласно рассмотренным подходам при характеристике преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, основным непосредственным объектом выступают отношения, складывающиеся в процессе нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, а дополнительным — отношения в сфере охраны личности (здоровье потерпевших).

Некоторые ученые высказывают сомнения по поводу выделения интересов личности в качестве дополнительного непосредственного объекта. Так, по мнению П. П. Осипова, это «неизбежно ведет к признанию того, что личные интересы определенной категории граждан обеспечиваются в нашей стране повышенной уголовно-правовой охраной, и тем самым к отрицанию принципа равенства всех граждан перед уголовно-правовым законом».

А. В. Кладков также ставит под сомнение выделение в качестве дополнительного объекта жизнь или здоровье потерпевших. При характеристике преступления, предусмотренного ст. 317 УК РФ, он указывает, что «конструкция составов преступлений, когда жизнь человека при умышленном посягательстве на нее является не основным, а дополнительным объектом охраны, не является безупречной, ибо жизнь всегда более важное благо, чем деятельность лица».

Наличие подобных разногласий породило за собой признание того, что состав преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, имеет единый непосредственный объект, состоящий из двух равноуровневых элементов общественного отношения.

Сторонники такой позиции исходят из того, что жизнь и здоровье человека как важнейший из объектов уголовно-правовой охраны не может иметь придаточного значения, ибо цель уголовного закона — обеспечение безопасных условий существования каждого человека, в том числе и в условиях изоляции от общества.

Согласно указанным доводам ст. 321 УК РФ призвана охранять не деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, а телесную неприкосновенность и здоровье указанных в законе лиц. На наш взгляд, такое утверждение не совсем верно. Отношения в сфере охраны здоровья, безусловно, являются неотъемлемой составляющей непосредственного объекта преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, но криминообразующим признаком выступает нарушение отношений в сфере обеспечения нормальной деятельности ИУ.

Подытоживая изложенное, отметим следующее:

а) основным непосредственным объектом преступления, указанного в ст. 321 УК РФ, выступают общественные отношения, обеспечивающие нормальную работу СИЗО либо ИУ; дополнительным непосредственным объектом — здоровье потерпевших (осужденных, подозреваемых, обвиняемых, сотрудников и их близких);

б) выделение интересов личности в качестве основного непосредственного объекта дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, методологически не оправдано.

Потерпевшим при дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, являются осужденный, сотрудник места лишения свободы, сотрудник места содержания под стражей, его близкие.

В соответствии с ч. 2 ст. 47 УПК РФ осужденным признается обвиняемый, в отношении которого вынесен обвинительный приговор.

Некоторые специалисты предлагают считать потерпевшим только осужденного, вставшего на путь исправления. Как известно, такую формулировку содержала ст. 77.1 УК РСФСР. Указанный признак не нашел свое отражение в ст. 321 УК РФ.

Уголовно-исполнительное законодательство при характеристике осужденных оперирует такими понятиями, как «положительно характеризующиеся» (ч. 2 ст. 78; ч. 1 ст. 96; ч. 4 ст. 113; п. «г» ч. 1 ст. 128; ч. 3 ст. 175 УИК РФ) либо «положительно зарекомендовавшие себя» (ч. 6 ст. 111 УИК РФ). К ним закон относит осужденных, осуществляющих контроль за поведением других осужденных, выполнением ими требований установленного законом порядка отбывания наказания и соблюдением Правил внутреннего распорядка ИУ.

УИК РФ называет две структуры, которые объединяют указанных лиц, — самодеятельные организации осужденных и советы коллективов ИУ.

В соответствии со ст. 111 УИК РФ в ИУ создаются самодеятельные организации осужденных к лишению свободы, которые работают под контролем администрации исправительных учреждений. Участие осужденных в деятельности самодеятельных организаций поощряется и учитывается при определении степени их исправления. Члены самодеятельных организаций не пользуются дополнительными льготами. Самодеятельные организации осужденных и их члены не могут обладать полномочиями администрации исправительного учреждения.

Среди основных форм развития полезной инициативы, самодеятельности и ограниченного самоуправления осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы, такие организации занимают центральное место.

Из числа положительно зарекомендовавших себя осужденных создаются советы коллективов ИУ (ч. 6 ст. 111 УИК РФ).

В ИУ могут создаваться и иные самодеятельные организации осужденных, если их деятельность направлена на решение задач, указанных в ч. 3 ст. 111 УИК РФ. Определение таких организаций и структур, где могут реализовывать себя положительно характеризующиеся осужденные, — прерогатива конкретного учреждения. Например, потерпевший осужденный К., вставший на путь исправления, был принят в состав членов «Информационно-Консультативного Центра», и в силу этого оказывал содействие администрации исправительной колонии. В связи с осуществлением данной деятельности в отношении него было совершено преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 321 УК РФ.

Другой пример: С. был осужден по ч. 1 ст. 321 УК РФ за то, что реализуя свой преступный умысел, из мести за оказываемое осужденным Т. содействие администрации исправительной колонии, нанес ему не менее двух ударов кулаком по лицу. Из приговора следует, что потерпевший Т. приказом и. о. начальника колонии был назначен дневальным ШИЗО ПКТ, т. е. являлся осужденным, оказывающим содействие администрации указанного выше учреждения.

Таким образом, вывод о том, содействовал ли осужденный, на которого совершено посягательство, администрации учреждения либо своим поведением показывал желание исправиться, делается на основе характеристик, даваемых этому осужденному администрацией ИУ.

Ряд авторов расширяют круг потерпевших по ст. 321 УК РФ, относя к таковым подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления.

Содержание под стражей согласно ст. 5 УПК РФ — это пребывание лица, задержанного по подозрению в совершении преступления, либо обвиняемого, к которому применена мера пресечения в виде заключения под стражу, в СИЗО либо ином месте, определяемом федеральным законом.

В ч. 1 ст. 321 УК РФ конкретно указано, что потерпевшим выступает осужденный. На наш взгляд, закон не должен подлежать расширительному толкованию.

Глава IV Закона РФ от 21 июля 1993 г. № 5473-1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» включает нормы, которые определяют права и обязанности работников УИС. Название главы содержит термин «работники», а включенные в нее статьи, за исключением ст. 24, оперируют более узким термином — «сотрудники».

Статья 24 данного закона указывает, что «к работникам уголовно-исполнительной системы относятся лица, имеющие специальные звания сотрудников уголовно-исполнительной системы (далее: сотрудники УИС), рабочие и служащие учреждений, исполняющих наказания, объединений учреждений с особыми условиями хозяйственной деятельности, федеральных государственных унитарных предприятий уголовно-исполнительной системы федерального органа уголовно-исполнительной системы и его территориальных органов, а также следственных изоляторов, предприятий, научно-исследовательских, проектных, лечебных, учебных и иных учреждений, входящих в уголовно-исполнительную систему».

Исходя из этого, в УИС могут осуществлять трудовую деятельность работники, которые подразделяются на три категории: 1) сотрудники УИС, имеющие специальные звания; 2) рабочие; 3) служащие.

УИК РФ содержит несколько иную категорию — «персонал» (например, в ч. 4 ст. 11, ч. 2 ст. 12; ч. 1 ст. 86; ч. 5 ст. 92), к которой, по смыслу закона, также относятся данные три категории работников УИС.

Купить

Внимание! Авторские права на книгу "Нарушение деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (уголовно-правовое исследование). Монография" (Горшкова Н.А.) охраняются законодательством!

Нарушение деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (уголовно-правовое исследование). Монография

Оглавление

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

§ 2. Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества

2.1. Объект и потерпевший в составе дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества

ЛитГид

Помощь

Книги

ЛитГид в соцсетях