История, теория, перспективы развития правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Учебное пособие

Под ред. Цечоева В.К.

Возрастное ограничение: 12+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 19.03.2014 ISBN: 9785392145560 Язык: Объем текста: 390 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Часть 1. История правосудия в России

Часть 2. Теория и практика медиации

Часть 3. Третейское судопроизводство как альтернативный способ разрешения споров

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

ЧАСТЬ 1.
ИСТОРИЯ ПРАВОСУДИЯ В РОССИИ

Тема 1.
Предмет, метод, цели и задачи, источники и историография истории правосудия в России

Материал, положенный в основу данного издания соответствует конспекту лекций, согласно тематическому плану названного курса для магистерских программ, курсов повышения квалификации и для теоретической подготовки медиаторов и третейских судей.

Объект курса — теория и история правосудия и альтернативных юридических процедур в России, а предмет — комплексное изучение процесса становления и последующей эволюции отечественного правосудия и согласительных процедур.

Задачи курса. Знание этого курса необходимо студентам как будущим специалистам — юристам, так как в процессе обучения развивает способности аналитического мышления и теоретического обобщения, научно-исследовательской работы. Данное учебное пособие подготовлено для более качественного изучения названного курса.

Учебное пособие должно способствовать оказанию помощи студентам, изучающим спецкурс, в освоении нормативного материала, научно-теоретического опыта исследований и уже имеющейся учебной литературы. Освоение данного курса должно способствовать адаптации студентов к более качественному осмыслению позитивного опыта в эволюции правосудия в России, следовательно, к пониманию современной отечественной судебной системы. То есть, комплексное назначение курса состоит в привитии студентам суммы знаний, умений и навыков, необходимых для последующей учебы и профессиональной деятельности.

Изучение названного курса способствует освоению обучающимися необходимыми историко-правовыми знаниями по истории отечественных судебных органов и развитию процессуального права России. Спецкурс способствует формированию гражданской позиции юриста.

Задачами курса является также изучение эволюции структур, институтов и механизмов суда. Изучение взаимодействия и взаимообусловленности судебных структур и правовых институтов тоже является задачей курса. До изучения основных дисциплин, студент знакомится с практикой развития государства и права на конкретных исторических примерах. В связи с этим «История суда России» изучается на начальных курсах обучения.

Периодизация курса. Курс охватывает хронологические рамки с периода древнейших государств (I тыс. до н. э.), образования Древнерусского государства по настоящее время (начало III тыс. н. э.), т. е. исторический опыт более чем двух с половиной тысяч лет. Столь длительный исторический путь развития логично подразделить на периоды, которые прошел суд в процессе своей эволюции и становления. Периодизация в истории суда носит оттенок относительности, исходя из критериев, подходов к ее обоснованию. Поэтому существуют несколько видов периодизаций, имеющих отличия друг от друга.

Периодизация курса по общественно-экономическим формациям, способам производственных отношений (рабовладельческий, феодальный, капиталистический, социалистический) подразумевает формационный подход, свойственный советской науке, и поддерживаемый рядом современных ученых. В этом случае необходимо выделить периоды рабовладельческий (с I тыс. до н. э. и до VI столетия н. э., феодальный с IX в. н. э. до 1861 г., буржуазный с 1861 но 1917 г. и период социалистический (попытки построения коммунизма) до распада СССР в 1991 г. Но в данной схеме много условностей и парадигм, поэтому и вопросов к ней.

Периодизация курса возможна и по политическим периодам. Такой способ периодизации более характерен для цивилизационного подхода и подразумевает следующие ременные отрезки: зарождение суда в древности, возникновение судебной деятельности до Древнерусского государства; эволюция суда от Древней Руси и формирования современной судебной системы в 1990-е гг. Современный период генезиса суда от реформ, начавшихся в 1993 г. и, возможно, имеющих свое продолжение (исходя из программных заявлений о необходимости дальнейшей судебной реформы). Но и эта схема весьма условна, не менее догматична, следовательно, вызывает не меньше вопросов.

Можно также абстрагироваться от исторических периодов и предложить периодизацию, основанную на известных источниках, характеризующих вехи в истории суда, судебных реформ и соответствующих памятниках законодательства, например, от Русской Правды и до Конституции 1993 г. Но такая схема будет достаточно сложной, громоздкой и более подойдет для монографии, но не для учебного пособия.

Как видно из вышеизложенного, логично некое соотношение способов периодизации. Исходя из этого, авторский подход в периодизации заключается в обобщении позитивного опыта трех из множества подходов, уточнения и детализации периодов. Поэтому в истории отечественного суда, исходя из авторского осмысления курса, можно предложить пятнадцать периодов, раскрывающих суть не только формаций, исторических периодов и вех в истории законодательства, но и наличие общепризнанных периодов в истории отечественного государства и права.

1. Суд в первобытном обществе и в древнейших государствах на территории России до образования Древнерусского государства.

2. Суд и процесс в Древнерусском государстве.

3. Суд в Золотой Орде, в русских землям периода ордынского ига и в средневековых государствах на территории России.

4. Суд и процесс в Новгороде и в Пскове, в удельных Русских княжествах до образования единого централизованного государства .

5. Суд и процесс в Русском государстве по Судебникам 1497 и 1550 гг.

6. История суда и процесса в России XVII в. по Соборному Уложению 1649 г. Формирование Церковного суда.

7. Суд в России при Петре I и в первой половине XVIII в. (формирование суда Российской империи).

8. Суд и процесс во второй половине XVIII — первой половине XIX в. от судебно-административной реформы Екатерины II, кодификации права М. М. Сперанского и до буржуазной судебной реформы.

9. Судебные уставы России 20 ноября 1864 г. Суд и процесс по судебной реформе 1864 г.

10. Судебная контрреформа, суд и процесс в России в 1889—1917 гг. Окончание формирования суда в национальных окраинах Российской империи.

11. История Советского Суда 1917—1920-е гг. Становление советской репрессивной судебной системы.

12. История Советского Суда в 1930-е — 1941 гг. Совершенствование советского суда и окончание формирования тоталитарной репрессивной системы.

13. Суд и процесс в СССР в годы Великой Отечественной войны.

14. Суд в СССР в 1945—1950-х гг. Восстановление социалистической законности.

15. Суд в СССР в 1960—1991-х гг. периода кризиса социализма.

16. История становления судебной системы в современной России с начала судебной реформы в 1993 г. до настоящего времени может быть рассмотрена как отдельный период, где история соприкасается с современностью.

Тематика учебного пособия, логика его построения соответствуют обозначенной периодизации.

Источники могут рассматриваться и как составная часть истории отечественного государства и права, и как специальная историко-правовая дисциплина, но в любом случае в рамках общепринятого подхода к источниковедению.

Как известно читателю из изучения предыдущих историко-правовых дисциплин и отечественной истории, существуют общепризнанные юридические и исторические источники различных видов и типов, в зависимости от классификации. Курс основан на сумме таких источников (как признается теорией государства и права), группирующихся по периодам. Среди них выделяются правовые обычаи, договоры нормативного содержания и нормативные правовые акты. В общем, соотношение источников, их общее и особенное, внешняя сторона и внутренняя сторона тождественна понятию форма (источник) права, с соответствующим подразделением на виды. Кратко рассмотрим наиболее знаковые, выделяющиеся памятники законодательства из уже известных видов источников права.

Источников права античности, законодательства о суде и процессе в древнейших государствах не сохранилось или они еще ждут своего исследования, об этом периоде сведения есть лишь в косвенных данных, в различных реконструкциях. Больше известно только о некоторых фрагментах рассмотренных судом дел, исполнения наказаний, как правило, в косвенном изложении.

Памятники законодательства говорят нам о том, что суд и юстиция в Древнерусском государстве уже опирались на законы Русской Правды (известно три редакции, более ста списков), княжьи уставы и материалы раннего канонического права.

Суд и юстиция в Новгороде и в Пскове, в удельных Русских княжествах основаны на Новгородской судной грамоте, Псковской судной грамоте, на пространной и сокращенной редакциях Русской Правды.

Суд и юстиция в Русском государстве изучается по Судебникам Ивана Великого 1497 г. и Ивана Грозного 1550 г., а также по закону Стоглава 1551 г., хотя памятников законодательства этого времени намного больше (книги приказов и т. д.).

История суда и юстиции в России XVII столетия в рамках спецкурса рассматривается по Соборному Уложению 1649 г., по документам, известным как новоуказные статьи и др.

В истории суда и юстиции в России при Петре I и в первой половине XVIII в. выделяются источники, отражающие реформы, связанные с созданием системы юстиции Российской империи, созданием иерархии инстанций, Сената, Синода (1721 г.), Коллегий (1717—1718 гг.), Главного Магистрата (1721 г.).

Круг источников о суде и юстиции второй половины XVIII — первой половины XIX вв. включает в себя акты реформ Екатерины II, среди которых Учреждения для управления губерний (1775 г.), Жалованные грамоты дворянству и городам (1785 г.), Устав благочиния (1783 г.), источники, отражающие становление земского, совестного суда, расправ. Для источниковедения законодательства России большое значение имеет систематизированная публикация актового материала, осуществленная М. М. Сперанским, создание Полного собрания законов Российской империи (ПСЗРИ) и Свода законов Российской империи (СЗРИ), Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, создание министерства юстиции.

Источники о суде и юстиции по судебной реформе 1860-х гг. включают в себя судебные уставы и материалы по реформе юстиции.

Следующая группа источников отражает контрреформы, суд и юстицию в России в 1889—1917 гг. Среди них нужно выделить Положения о земских и губернских учреждениях (1890 г.), Городовое положение (1892 г.), Чрезвычайные меры 14 августа 1881 г. и другие материалы. Дисциплинарное присутствие Сената (1885 г.), судебные акты 1881, 1889 гг., Положение о земских участковых начальниках 12 июня 1889 г., документы об изменении компетенции суда по актам контрреформы, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (редакция 1885 г.) — вот перечень основных источников данного неоднозначного периода в истории отечественного суда и юстиции. К ним можно добавить редакцию Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, документы Основных законов Российской империи, предложения по судебной реформе в I—IV Государственных Думах и внесенные временным правительством. В общем, законопроекты, тем более нереализованные, — слабо изученная часть историко-правового источниковедения, она также выходит за пределы изучения спецкурса.

История советского суда и юстиции в 1917—1920 гг. — следующая страница в источниковедении России. Здесь знаковые документы о создании Советского суда, о судебной практике местных советов, ВЧК, РККА, НКЮ, советской милиции и о внесудебных расправах. Учреждение советского суда по Декретам о суде № 1 и № 2 происходит в 1918 г., издан Декрет о красном терроре (1918 г.), учреждены Ревкомы (1919 г.), Ревтрибуналы. Судебная реформа 1922 г. и ее акты, унификация суда в 1920-е гг., положения о прокурорском надзоре и судоустройстве, создание институтов народного судьи, народных заседателей, губернского суда, Верховного суда, учреждений юстиции также отражаются в источниках того времени.

Для характеристики периода имеют значение документы, существовавшие тогда как актовый материал, отражающие так называемую «революционную законность»: о рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), преобразование ВЧК в ГПУ (1922 г.), военная реформа 1924—1925 гг., источники о советском военном суде, о «красном» и «белом» терроре, о многочисленных внесудебных расправах и как бы судебных решениях правительств, относившихся к «красным», «белым» и иным властям и т. д. Логическим завершением данного этапа являются материалы судебной реформы 1922 г., положение об адвокатуре 1922 г., о прокуратуре 1922 г., учреждение Верховного суда РСФСР по Конституции 1924 г., кодексы 1922—1924 гг. Вместе с тем создание советского права не прекратило беззакония Гражданской войны, о чем говорят судебные процессы 1920-х гг. и оставшиеся документы по существу дел.

История советского суда и юстиции в 1930—1941 гг. показывает эволюцию внесудебного преследования (Особое совещание при НКВД, основанное в 1934 г., «двойки»), ОГПУ, система Главного управления лагерей (ГУЛАГ), НКЮ. В 1930-х гг. вносились изменения в действующее законодательство о суде прокуратуры соответственно Конституции СССР 1936 г. и о нотариальной деятельности, вышло новое положение об адвокатуре (1939 г.).

Суд и юстиция в годы Великой Отечественной войны в отражении источников говорят об изменениях в процессуальном праве в 1941—1945 гг. Приказ НКО СССР № 227 (28 июля 1942 г.), материалы Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (2 ноября 1942 г.) и деятельность комиссии, отраженная в источниках — весьма важный для изучения аспект в истории. Завершающими документами по истории суда в годы Великой Отечественной войны являются опубликованные стенограммы Нюрнбергского процесса 1945—1946 гг. и Токийского суда 1948 г.

Источники послевоенного периода СССР 1945—1950-х гг. говорят о восстановлении советской судебной системы, отмене чрезвычайных мер, даже о выборах народных судей в 1946 г., об амнистии 1945 г., отмене смертной казни, и это свидетельствует как бы о либерализации права. В действительности, ряд актов иллюстрирует наступление «апогея советского тоталитаризма». Амнистия 1953 г., последующие дела об изобличении Берии, других «врагов народа» и «шпионов», XX съезд КПСС 1956 г., разоблачение культа личности Сталина нашли отражение в явлении, названном «укреплением социалистической законности», что зафиксировано в актах об изменениях в народном суде, повышении роли прокурорского надзора (май 1953 г.), реорганизации МГБ в КГБ, упразднении ГУЛАГ, министерства юстиции в 1956 г. и в материалах о реабилитациях 1953—1960-х гг.

Суд и юстиция в СССР 1960—1991-х гг. и история становления судебной системы в современной России отражены в еще большем количестве источников, особенно после принятия Конституции СССР 1936 г. Система суда и юстиции Советского Союза исследуется по законам о Верховном суде, прокуратуре, государственном арбитраже, адвокатуре 1979—1980 гг.

Процесс становления современной системы юстиции России можно проследить по Конституции 1993 г. и последующим актам о реформах и реорганизациях органов и учреждений юстиции в РФ. Данный период находится уже на стыке истории и современности.

Рассмотренные здесь историко-правовые источники опубликованы как отдельно, так и в различных сборниках документов, хрестоматиях, бюллетенях, в периодических изданиях и т. д. Обобщающая, справочная и учебная литература, как правило, отсылает читателей к наиболее доступным публикациям законов и подзаконных актов по интересующей читателей тематике:

1. Высшие центральные и государственные учреждения в России 1801—1917 гг. В 4 т. / ред., сост. Д. И. Раскин М., 1998—2002.

2. Декреты Советской власти. Т. 1—5. М., 1957—1989.

3. Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семыгин Г. Ю. Судебная власть России: история, документы. В 6 т. / отв. ред. Л. Б. Алексеева. М., 2003.

4. Основные законодательные акты по советскому государственному строительству и праву. М., 1972.

5. Поршнев В. П., Славин М. М. Становление правосудия Советской России 1917—1922 гг. М., 1990.

6. Российское законодательство Х—ХХ вв. В 9 т. / под ред. О. И. Чистякова. М., 1984—1994.

7. Цечоев В. К. История государства и права России с древнейших времен до 1861 г. Ростов н/Д, 2000.

8. Цечоев В. К., Орлова Н. Е. История государства и права России ХIX—ХХ вв. Ростов н/Д., 2000.

9. Чистяков О. И. Отечественное законодательство Х—ХХ вв. Т. 1—2. М., 2000.

10. Чистяков О. И. Советское государство и право в период Гражданской войны и интервенции (1918—1920 гг.). Вып. 2. М., 1994.

11. Чистяков О. И. Создание советского государства и права (октябрь 1917—1918 гг.). Вып. 1. М., 1994.

12. Советская прокуратура: сб. докум. М., 1981.

Стоит также обратиться к законодательству и документам, имеющимся в электронном виде, на дисках или в ином контенте, в интернете, а также к опубликованным материалам из архивов.

Историография истории суда и юстиции в России. В изучении истории суда и юстиции, как и в российской историко-правовой науке можно выделить три больших этапа (досоветский, советский, современный). Первый период развития отечественной историко-правовой науки охватывает время от зарождения исследований до советского времени.

После появления в XVIII столетии исторической, а в XIX столетии историко-правовой науки, история юстиции длительное время не была предметом самостоятельных исследований. Тем не менее элементы исследований В. Н. Татищева, И. Н. Болтина, Н. М. Карамзина раскрывают вехи в истории юстиции нашей страны. С середины XIX столетия появились труды М. Т. Каченовского, Н. В. Калачева, М. П. Погодина, Н. И. Надеждина, дающие больше информации о памятниках права. Поэтому в исследованиях И. Д. Беляева, М. Ф. Владимирского-Буданова, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, Н. И. Костомарова, А. С. Лаппо-Данилевского, С. Ф. Платонова и других классиков из исторической науки выделяются уже самостоятельные отрасли и направления в истории права, и среди этих направлений появляется тематика истории суда и юстиции.

В советское время история суда и юстиции была также представлена в историко-правовой литературе. Например, в работах С. В. Юшкова, Б. Д. Грекова, А. А. Зимина, Л. В. Черепнина представлен исчерпывающий анализ таких памятников права как Русская Правда, Судебники XV—XVI вв., Соборное Уложение, законодательство эпохи абсолютизма. Большой объем информации содержит многотомный труд «Российское законодательство Х—ХХ вв.» под редакцией О. И. Чистякова, различная учебная литература по истории государства и права. В названной здесь научной литературе предложены материалы для исследования по тематике органов и учреждений юстиции.

Из современных изданий наиболее подробно история суда отражена в исследовании судебной власти О. Е. Кутафина, В. М. Лебедева, Г. Ю. Семыгина и в истории судебной власти России В. И. Власова. История мировой юстиции рассмотрена в монографиях А. Н. Сачкова и в ряде диссертаций. Репрессии против инакомыслящих в советское время подробно исследованы в трудах Л. П. Рассказова о карательных органах в СССР, о диссидентском движении.

Исследования о судебной власти и системе юстиции в современном политико-правовом поле России возникают в 90-х гг. ХХ в.; появившись в Декларации Съезда народных депутатов РСФСР «О государственном суверенитете РСФСР» от 12 июня 1990 г., 21 апреля 1992 г. термин был введен в Конституцию РСФСР. В нынешней Конституции РФ этот термин был воспроизведен.

Из современных исследований правосудия и юстиции через призму судебной власти можно выделить работы о пределах судебной власти Е. Б. Абросимова, о признаках судебной власти — Х. У. Рустамова и А. С. Безнасюка. Рассматривается также вопрос о функциях судебной власти. Судебная власть в некоторых исследованиях определяется как консенсуальный институт устранения конфликтов между другими ветвями государственной власти. З. С. Лусегенова дает определение судебной власти как системы деятельности суда по осуществлению принадлежащих ему публично-правовых полномочий в установленных государством правовых формах и процедурах. Председатель Верховного суда РФ В. М. Лебедев в этой связи отмечал, что процесс построения государства на основе законности не идентичен процессу построения правового государства.

Представляют интерес также работы М. В. Баглая, Н. А. Колоколова и других исследователей, затрагивавших исторические аспекты генезиса судебной власти, обобщенные в монографии В. Н. Цыганаша. У Н. А. Колоколова находим: судебная власть — институционализация ожидания обществом того, что возникшим социальным конфликтам, их разрешению в соответствии с законами и на их основе будет уделено достойное внимание. Судебная власть — это принятая определенной человеческой общностью процессуально-правовая парадигма поведения субъектов права при разрешении социальных конфликтов. Судебная власть характеризуется многоаспектностью, сложностью и системностью.

В обобщении опыта отечественной историографии о 200-летии министерств России А. С. Сенин обратил внимание на проблематику становления министерской системы управления. Автор справедливо отметил, что министерствам не повезло в отечественной историографии. История министерств подробнее изучалась в дореволюционной России (например, работы А. Д. Градовского и Н. М. Коркунова). В начале XX столетия к вековому юбилею министерств каждое из них (в том числе, Минюст) опубликовало детальное описание своей деятельности. В дореволюционной историографии позитивно выделяется исследование С. П. Покровского «Министерская власть в России. Историко-юридическое исследование» (Ярославль, 1906). Автор скрупулезно рассмотрел и обобщил источники и исследования в аспекте взаимоотношения министров с верховной властью.

В советский период наиболее интенсивно историей министерств занимались ученые Московского государственного историко-архивного института (МГИАИ), где в 1952 г. была создана кафедра истории государственных учреждений и сложилась научная школа, которую возглавил Н. П. Ерошкин. Он стал автором классических исследований «История государственных учреждений дореволюционной России», где подробно было изложено развитие всех российских министерств, и «Министерства России первой половины XIX века»» (М., 1980). Широко известна также книга Н. И. Ефремовой «Министерство юстиции Российской империи. 1802—1917 гг. Историко-правовое исследование», вышедшая в 1983 г. В ней автор отметила, что остаются еще не исследованными вопросы о значении министерства юстиции в политической системе Российской империи и практическая деятельность Минюста.

В общем, тематика истории Минюста не пользовалась в советское время вниманием научной общественности. Лишь на рубеже XX— XXI вв. появились крупные исследования и статьи о министерствах Российской империи, в том числе о Минюсте. Особо следует выделить издание «Высшие и центральные государственные учреждения России». В 2000—2002 гг. вышли монографии А. А. Мироноса, другие работы. В рамках подготовки к 200-летию министерской системы управления первыми опубликовали очерк своей истории Министерство внутренних дел и Министерство юстиции.

История юстиции в настоящее время все чаще становится предметом исследования, что отражено как в учебных, так и в научных изданиях. Из всей гаммы литературы по данному предмету стоит обратить внимание на исследования по истории юстиции в Российской правовой академии министерства юстиции РФ, особенно важны юбилейные сборники, посвященные 200-летию Министерства юстиции России (2002 г.) и 40-летию Российской правовой академии. Более современное издание «Министерская система Российской империи» представляет собой снабженный историческими очерками, биографическими справками, комментариями, указателями (государственных учреждений и именным) сборник документов по истории министерской системы в Российской империи 1802—1917 гг., т. е. есть ограниченный хронологическими рамками.

Для более подробного изучения предмета полезно обратиться к монографиям И. М. Железко, Ю. И. Стецовского и др., а также к современным диссертационным работам по истории суда, юстиции, адвокатуры и нотариата, где раскрывается ряд актуальных и наименее исследованных аспектов становления и развития органов и учреждений юстиции в России, рассматриваются наиболее острые вопросы их организации и деятельности (см. список литературы).

Из периодических изданий необходимо назвать ведомственные, такие как «Российская юстиция» — ежемесячный журнал, учредителями которого являются Администрация Президента России, Министерство юстиции РФ и Верховный Суд РФ. Журнал выходит с 1 января 1922 г. (в 1922—1929 гг. издавался под названием «Еженедельник Советской Юстиции», а в 1930—1993 гг. он назывался «Советская юстиция»). Другой ведомственный журнал «Российское правосудие» издается ежемесячно с 2006 г. Российской академией правосудия и тоже является высоко-рейтинговым.

Такие издания адресованы не только адвокатам, нотариусам, судьям, практическим юристам, но не менее интересны студентам, аспирантам и преподавателям юридических и исторических факультетов. Кроме статей по основной тематике они публикуют много полезных работ историко-правовой направленности.

Отдельным блоком в историко-правовой науке рассматривается история адвокатуры, нотариата, системы исполнения наказаний. В настоящее время история нотариата и адвокатуры в России исследуется достаточно подробно, особенно в свете последних демократических преобразований, основываясь на методологических аспектах таких ученых, как Л. Ю. Грудцына, М. П. Шаламов и др., под влиянием публикаций и работ Г. М. Резника, А. Г. Кучерены, С. А. Деханова, С. Н. Исанова. Учебная литература по адвокатуре и нотариату также обращается к историческим корням этих институтов. В качестве примеров можно привести классическую работу по истории адвокатуры в Российской империи И. В. Гессена, а также учебник для вузов по адвокатуре в России Л. А. Демидовой и В. И. Сергеева и учебные пособия А. В. Гриненко, Ю. А. Костанова, С. А. Невского, снабженные добротными библиографическим и вспомогательным аппаратами. Более доступным из современных изданий являются книги по истории адвокатуры Ю. И. Стецовского.

Необходимо отметить также многочисленную литературу по истории правоохранительных органов и еще более обширный перечень трудов по истории их конкретных органов и учреждений. К таким работам следует отнести исследование С. А. Воронцова «Правоохранительные органы и спецслужбы Российской Федерации: история и современность», вышедшее под ред. С. В. Степашина, книгу Ю. А. Дмитриева и М. А. Шапкина «Правоохранительные органы: учебное пособие для студентов средних профильных учебных заведений», «В эпоху потрясений и реформ. Российские прокуроры, 1906—1917 гг.» А. Г. Звягинцева, «Правоохранительные органы Российской Федерации: учебник для юридических вузов» под ред. В. П. Божьева и другую литературу учебного и справочного направления, а также аналогичные публикации в Российской юстиции. Достаточно интересна в данном аспекте и доступна для изучения книга В. В. Рыбникова и Г. В. Алексушина по истории правоохранительных органов отечества. В этом учебном пособии представлено развитие русских правоохранительных органов с древности по 2008 г., причем тематика исследования столичных авторов напрямую перекликается с историей юстиции, наконец, книга снабжена отличным библиографическим аппаратом, что в наше время встречается не часто.

Историография становления и развития досоветских, советских и современных правоохранительных органов с точки зрения смежной и близкой к истории суда и юстиции тематикой, была хорошо изложена в диссертации А. В. Малихова, который выделил тематику истории полиции в книгах Ю. В. Готье, и в «юбилейных» работах по истории НКВД. Среди обобщающих работ, подробно представляющих становление и генезис полиции в России, назовем исследования по истории внутренней политики царизма Н. П. Еропкина, Р. С. Мулукаева, К. Г. Федорова и др. Концепция формирования полиции в России весьма убедительно изложена в Кратком историческом очерке истории полиции и в сборнике документов В. М. Курицына, В. В. Альхименко, В. П. Корякова, Р. С. Мулукаева, С. Н. Рожкова, А. П. Яцкова.

Тематика истории юстиции перекликается с историей карательных органов России. Здесь можно отметить книги по истории полиции от периода Петровских реформ до рубежа XIX—XX столетий М. И. Сизикова и других авторов.

В сборнике статей «Страницы истории советского общества» (под редакцией А. Т. Кинкулькина) представлены концептуальные разработки таких специалистов, как П. В. Волобуев, Ю. И. Кораблев (по истории государства и права в 1917—1920 гг.); В. П. Наумов, Ю. С. Борисов, Л. А. Гордон, Э. В. Клопов, В. С. Лельчук, В. П. Данилов (по истории государства и права в 1920—1930 гг.); А. С. Якушевский, Н. Г. Павленко, В. М. Кулиш (по истории государства и права в предвоенные и военные годы); Е. Ю. Зубкова, Н. Н. Разуваева (по истории государства и права в послевоенное время). Исследование Э. Карра относится к зарубежной историографии. В книге содержатся материалы по становлению советских государственных институтов, в том числе милиции. Особенно интересным представляется становление и развитие диктатуры пролетариата, развитие госаппарата в СССР.

Кроме перечисленных авторов необходимо обозначить вклад в историографию и других, писавших об истории милиции. В. В. Власенков и А. Я. Малыгин рассмотрели деятельность советской милиции по охране общественного порядка в первые годы Советской власти. Такого же плана работы были изданы под редакцией И. А. Кондаурова (Академия МВД СССР). Они представляют собой краткий обзор становления милиции с 1917г. Юбилейное издание под ред. А. В. Власова, напротив, практически рассматривает становление и развитие милиции в СССР. Книга «Действительно народная» Г. К. Большакова содержит уникальные архивные источники по истории НКВД и МВД СССР. Из региональных исследований уместно упомянуть работы В. В. Макеева.

Советские и современные историки отечественного государства и права в истории правоохранительных органов основное внимание уделяли истории судов, прокуратуры, юстиции. В работах этого плана история адвокатуры, третейских судов менее исследована. В общем же, названные работы по истории таких правоохранительных органов, как Российская полиция и Советская милиция достаточно тесно переплетены с тематикой истории суда, юстиции и уголовно-исполнительной системы.

Некоторые темы (история разведки и контрразведки) по понятным причинам рассмотрены специфично, особенно если речь идет о советском периоде, но они все же присутствуют в современной историографии. Например, трилогия И. Симбирцева «Первая спецслужба России», «Третье отделение», «На страже трона» (М., 2006) последовательно излагает историю политического сыска, в том числе при последних Романовых, показывает не только судебные процессы и уголовные преследования, но и затрагивает тематику внесудебных расправ от провокаций до террора и тайных убийств. В более обобщенном виде, но с хорошим вспомогательным и библиографическим аппаратом монография Ф. М. Лурье описывает историю политического сыска России (М., 2006). Впрочем, данное издание опирается не только на новые обнаруженные источники, но и на ставшие уже классическими произведения Л. М. Колодкина и А. Д. Костылева о прохождении службы чинами полиции и жандармерии Российской Империи (М., 1996), названные работы Б. В. Виленского, М. Н. Гернет, а также Н. В. Черкасовой о развитии адвокатуры в России в XIX в. (М., 1987) и труд А. З. Звягинцева и Ю. А. Орлова «Око государево» о прокурорах XVIII в. (М., 1994), получивший продолжение в книге А. Г. Звягинцева История Российской прокуратуры (М., 2012), книгу В. Г. Бессарабова, в основу которой положена историческая концепция правозащитной, пересекающейся с правоохранительной и надзорной, деятельности прокуратуры в России.

Тематика истории прокуратуры, перекликаясь с темой истории Сената, Юстиц-коллегии и Минюста, здесь может быть представлена книгами С. М. Казанцева о прокурорском надзоре за органами дознания и следствия по политическим делам в России во второй половине XIX в. в сборнике «Государственный строй и политико-правовые идеи России второй половины XIX в.» (Воронеж, 1987) и другими исследованиями по зарождению и развитию отечественной прокуратуры.

Историография специальных исследований по истории нотариата тоже весьма разнообразна. Вопросы становления и развития нотариальной деятельности изучались такими учеными, как А. Н. Боборыкин, С. К. Богоявленский, Н. М. Голиков, Н. М. Коркунов, А. И. Лаппо-Данилевский, Д. И. Мейер, К. П. Победоносцев, В. И. Синайский, Г. Ф. Шершеневич. Некоторые имена известны более, по причине переиздания, например труды Н. П. Ляпидевского «История нотариата», А. М. Фемелиди «Русский нотариат. История и действующее Нотариальное положение 14 апреля 1866 г.», А. Ф. Мациевича «Настоящее, прошедшее и будущее русского нотариата».

В изучении истории исполнительной системы выделяются классические монографические исследования, например Н. Евреинова «История телесных наказаний в России», М. Н. Гернета «История царской тюрьмы», а также переиздание классической литературы из серии «Российские юридические исследования» под редакцией В. А. Томсинова. Не менее полезны и его историографические монографии, где на общем фоне истории государства и права России рассмотрены различные аспекты по истории суда и юстиции. Две его книги посвящены классическим работам о корифеях отечественной юридической науки, а ожидающийся анонсированный третий том должен ознакомить с работами современных выдающихся исследователей истории государства и права, где наверняка будет предложена интересующая читающую публику тематика по становлению судебной власти и юстиции в нашей стране. Кроме монографической литературы стоит обратить внимание на публикации Г. А. Аванесова, З. А. Астемирова, А. С. Кузьминой, П. М. Лосева, Г. И. Рагулина, П. Е. Подымова, Е. А. Скрипилева, Б. С. Утевского, Е. Г. Ширвиндта и др., где содержится значимый материал, раскрывающий различные аспекты пенитенциарной политики.

Становление советских исправительно-трудовых учреждений прослежено в диссертации А. С. Кузьминой. Не менее ценными в освещении исполнительной системы являются также диссертации С. М. Оганесяна и А. С. Смыкалина. Важными обобщающими работами по истории исполнительной системы России можно назвать монографии и диссертации И. В. Упорова, А. А. Трачук и др., анализирующие пенитенциарную политику в России с XVII по ХХ столетие. Не меньший интерес представляют работы О. Н. Бортниковой и С. П. Звягина, а также описание исполнительной системы на территории Сибири в диссертации В. Ф. Лелюха. Обобщающая историографическая статья по названной тематике Е. Г. Михеенкова в основном рассматривает сибирский регион, где расположены основные учреждения исполнения наказаний. Из числа современных трудов выделяется коллективное юбилейное издание «Уголовно-исполнительная система. 130 лет» (авторы: С. X. Шамсунов, В. И. Селиверстов, В. В. Кармовский, Ю. К. Александров). В книге последовательно излагаются материалы, обобщающие развитие исполнения наказаний, начиная с того времени, когда в России было создано единое для всей страны Главное тюремное управление. Авторским коллективом собран уникальный исторический материал, относящийся как к периоду Российской империи, так и к советскому времени, а также отражающий становление современной уголовно-исполнительной системы РФ.

Из гаммы работ современной зарубежной историографии по истории юстиции России позитивно выделяется монография П. Соломона младшего «Советская юстиция при Сталине». Здесь уместно отметить, что профессор права университета Торонто занимается обозначенной тематикой с 1970-х гг., является автором нескольких крупных работ. Поэтому в труде американского ученого присутствует и серьезный историографический материал, и подробная предметная составляющая, и библиография проблематики истории суда и юстиции. Книга Дж. Кипа и А. Литвина интересна не только как историографическое издание, имеющее отношение к советской юстиции, но и как источниковедческая работа, рассматривающая архивы и документальные материалы.

Итак, в историографии проблематики отечественной юстиции в общем, а также ее органов и учреждений можно выделить наиболее доступные, обобщающие работы, снабженные библиографическим аппаратом, выводящим исследователя к другим, более специализированным либо менее доступным трудам. Из списка литературы, размещенного в конце книги, можно предложить десяток публикаций (помимо учебников по Истории отечественного государства и права, где есть соответствующие параграфы), как правило, имеющихся в фондах библиотек юридических факультетов и дающих общее представление об истории органов и учреждений юстиции России (см. № 2, 3, 4, 10, 13, 21, 27, 33, 41, 46).

Подводя итог состояния исследований по истории органов и учреждений юстиции России, уместно напомнить о необозримом количестве публикаций в ресурсах интернета, по объективным причинам не включенных в данный историографический обзор.

Кроме того, существуют библиографические описания, близкие к историографии. Историко-правовая библиография тоже со временем станет специальной историко-правовой дисциплиной. Пока же автор отсылает заинтересованного читателя к обозначенным в историографическом обзоре книгам, в которых имеются как списки литературы, так и богатый вспомогательный аппарат (сноски, указатели, глоссарии и т. д.).

Учебник по разным причинам не может дать подробную информацию по вопросам, поставленным перед автором в названии вводной темы. Тем более литература начального уровня исследования не может восполнить проблемы, связанные с историографией и источниковедением. Для этого стоит обратиться к монографическим изданиям и соответствующим диссертациям. Учебник только нацеливает заинтересованных читателей на самостоятельное, более углубленное изучение аспектов, обозначенных во введении, и проблематики последующих тем, рассматриваемых в данной книге.

Юридическое архивоведение и библиографические указатели дополняют историко-правовую историографию юстиции. Например, в изданном недавно в 4-х томах путеводителе по Российскому государственному историческому архиву есть сведения о составе и содержании фондов данного архива. В путеводитель включены сведения обо всех хранящихся в архиве фондах, в том числе поступивших в архив за последние годы (с 1956 г.) и рассекреченных, а также сведения о фондах центральных государственных органов и учреждений суда юстиции России.

Подобные издания описывают как центральные, столичные архивы, так и местные, региональные архивные данные. Публикации рассчитаны на широкий круг профессиональных исследователей отечественной истории государства и права, занимающихся поиском документов в архивах с научной целью.

Библиографических справочников и указателей историко-правовой направленности тоже имеется в достаточном количестве. Одно из удачных современных переизданий рассматривает классическую досоветскую литературу по истории права Российской империи. В несколько «облегченном» варианте, доступном для читателей, библиографические указатели присутствуют в большинстве приведенных в историографическом обзоре изданий, в том числе и в книге, которую читатель держит в руках.

В общем, существует необозримое количество литературы историкоправовой направленности, немало исследований, содержащих сведения об истории отечественной юстиции и несколько книг непосредственно по данному предмету. Поэтому при изложении историографического материала автор ограничился упоминанием лишь некоторой части источников. В данном учебном пособии уделено большее внимание наиболее доступной литературе, изданной в начале XXI столетия.

Тема 2.
История правосудия в первобытном обществе и в древнейших государствах на территории России

Суд в первобытном обществе и в древнейших государствах на территории России реконструируется на примерах Скифии, Боспора, Xазарии.

Скифские обычаи позволяют выявить состязательный судебный процесс и розыскной суд. Состязательный судебный процесс в «Истории» Геродота проходил следующим образом: «Когда царя скифов поражает недуг, он велит привести к себе троих наиболее уважаемых предсказателей. Они ... изрекают приблизительно в таком роде: такой-то и такой-то из жителей (называя его по имени) принес-де ложную клятву богами царского очага (если скифы желают принести особо священную клятву, то обычно торжественно клянутся богами царского очага). Обвиненного в ложной клятве тотчас хватают и приводят к царю. Предсказатели уличают его в том, что он, как это явствует после вопрошения богов, ложно поклялся богами царского очага, и что из-за этого-де царь занемог. Обвиняемый с негодованием отрицает вину. Если он продолжает отпираться, то царь велит призвать еще предсказателей в двойном числе. Если и они после гадания также признают его вину, то этому человеку сразу же отрубают голову, а его имущество по жребию достается первым прорицателям. Напротив, в случае оправдания обвиняемого вторыми прорицателями вызывают все новых и новых прорицателей. Если же большинство их все-таки вынесет оправдательный приговор, то первых прорицателей самих присуждают к смерти. Царь не щадит даже и детей казненных: всех сыновей казнит, дочерям же не причиняет зла». Применение смертной казни к наследникам казненного говорит о нечеткой грани между преступлениями против протогосударства и личной обидой: подросшие сыновья казненного могли в последующем отомстить царю или его потомкам, поэтому сыновья осужденного подлежали смерти вместе с отцом. Действительно, в Скифии встречаются семейные захоронения — возможные свидетельства древнего, «архаичного» судебного обряда.

Один из таких судебных прецедентов, записанный античным историком, несет много ценной информации. Во-первых, можно говорить о состязательном суде, в котором число судей обязательно нечетное: 3 + 6 = 9; 9 + 18 = 27 и т. д. (нечетное количество судей имело значение при голосовании). Во-вторых, скифский суд состоял из нескольких заседаний, на которых обстоятельно (в понятиях того времени) взвешивались доводы сторон, принимались клятвы. Сам царь, как видно, не участвовал в судебном разбирательстве, полагаясь на объективность судей. Примечательно также, что пересмотра решения судебного поединка не предусматривалось: имущество обвиненного подлежало конфискации, женщины перераспределялись по другим родам и не обладали правом наследования. Наконец, ложная клятва по этому источнику определяется как преступление с отягчающими последствиями (болезнь царя). Возможно также присутствие здесь и архаичной индоевропейской социальной нормы: «клятвопреступление тождественно убийству своих родственников».

Состязательный суд царя проводился для решения споров между общинниками. Проигравший в таком суде подлежал смертной казни, выигравший пользовался почетом и уважением. Споры между общинниками могли рассматриваться в суде жрецов, который проходил в области, свободной от юрисдикции государства. Там же, у жрецов можно было получить убежище от кровников или врагов.

Такими были общие черты скифского и сарматского обычного права, получившие у Николая Дамасского (I в. н. э.) емкое название «Свод странных обычаев». Насколько объективна информация авторов, зафиксировавших перечисленные выше «законы»? Достоверность сведений о «странных обычаях» вполне объяснима, если сопоставить древние обычаи и адаты народов Северного Кавказа. В этнографии и фольклоре кавказских горцев отчасти сохранились анахронизмы, похожие на обычаи кочевников, и дается объяснение пережитков, уходящих в глубину веков. Кроме того, античные историки фиксировали обычаи скифов и сарматов для того, чтобы ознакомить своих соотечественников-эллинов с нравами соседних народов — союзников и торговых партнеров. Тексты Геродота, Страбона и других писателей носят описательный характер, авторы как бы ставили перед собой задачу объективно отобразить «странные обычаи» соседних с греками народов. Наконец, материальные источники во многом подтверждают наличие в скифо-сарматском мире соответствующих общественным отношениям норм обычного права.

Суд и процесс Боспора был такой же, как и в античной Греции, то есть состязательный истца и ответчика. Точно известно о наличии судебных учреждений в Пантикапее, Xерсонесе, такие же судебные учреждения должны были иметь и другие города, обладавшие правами полисов. Субъекты правовых отношений могли быть выходцы как из Греции, так из Пантикапея, а предметом разбирательства в афинском суде иногда служили обязательства, данные в Боспорском государстве. По речам Демосфена видно, что при рассмотрении исков взвешивались такие обстоятельства как неумышленное банкротство вследствие кораблекрушения либо неосторожные действия капитана (перегруз судна). На суде могли фигурировать векселя, залог мог быть денежным или имущественным (товар, судно). Допускалось поручительства и представление в суде интересов третьих лиц. Процесс строился на свидетельских показаниях, в качестве доказательств применялись документы об обязательствах. В своих речах Демосфен широко использовал приемы аналогии права.

Об уголовном праве и уголовном процессе известно меньше. В источниках говорится о преступлениях против государства, царя, должностных лиц, нарушение клятвы. В качестве уголовных наказаний фигурируют смертная казнь и конфискация имущества. Вероятно, по этим видам преступлений существовал инквизиционный суд, решения суда приводились в исполнение специальными чиновниками — судебными исполнителями, что контролировалось пресбевтами. В ряде случаев использовалась экстрадиция преступников. Так при Спартокидах были взаимные обязанности с Афинами по выдаче преступников и подозреваемых. Иногда исторические коллизии позволяют реконструировать и настоящие судебные прецеденты. Например, во времена Траяна епископ Климент, сосланный в Боспор за христианские проповеди, был здесь утоплен. Какую информацию можно почерпнуть из этого сообщения? Во-первых, видно, что по римским законам, за первое преступление полагалась ссылка (Климент был сослан в Боспор), а за рецидив назначалась смертная казнь (т. е. утопление). Во-вторых, Боспор входил в правовое пространство Римской империи (по крайней мере, по уголовным законам во II в. н. э.). В-третьих, на территории Боспорского царства проистекали те же общественные тенденции (распространение христианства, за пропаганду которого следовало уголовное наказание).

Xазарский каганат отличался от предыдущих государственных объединений. О суде и процессе в этом первом феодальном и раннесредневековом государстве Юга России известно немного. Известно, в частности, что внутреннее управление и суд подвластных народов сохранялись в неприкосновенности и соответствующие полномочия возлагались на знать покоренных народов. Отношения между каганом и местными правителями, в том числе и в вопросах подсудности, строились по принципу вассалитета-сюзеренитета. Также известно, что административно территория Xазарского каганата состояла Xазарии, то есть территории заселенной хазарами и находящейся в управлении, собственно кагана и царя и 25 вассальных государств, в каждом из которых была собственная власть. Подвластные правители скрепляли вассальный союз династическим браком, обязались выплачивать ежегодную дань и предоставлять кагану войско. В обмен местные князья и цари получал достаточно широкую автономию, в том числе право суда над соплеменниками.

Во главе Xазарского государства стоял каган, обладавший также правом высшего суда. Известно, что в Xазарии было два судебно-полицейских учреждении: высший дворец в подчинении кагана и низший дворец, в подчинении царя. Некоторые из каганов уделяли достаточное внимание рассмотрению судебных дел, лично принимали судебные решения. Вторым лицом в государстве являлся царь (визирь), которому принадлежала высшая исполнительная власть, он также обладал судебной властью. В подчинении визиря находились высшие государственные служащие, составляющие диван («кабинет министров») государства, — кендеры. Их функции были регламентированы, узкоспециальны. Кендеры назывались иногда помощниками беков. В качестве государственных служащих кендеры курировали деятельность гражданской и военной администрации, видимо, в их подчинении был местный суд.

Дуализм власти кагана и царя проявлялся в наличии двух государственных органов. В ведении кагана находилась администрация, называвшаяся «Двери высшего царя», царь (визирь) имел собственную приемную: «Двери низшего царя». Компетенция обеих структур заключалась в рассмотрении жалоб от населения страны и принятия соответствующих решений.

Во главе гражданской администрации стояли Тудуны, они являлись, своего рода, губернаторами или наместниками, а также комендантами крупных городов (Саркел, Итиль, Тамарха и т. д.). Тудунам подчинялась налоговая, таможенная, финансовая администрация, они также обладали правом суда. Военные, государственно-охранительные функции выполняли в Xазарии тарханы. Тархан — титул феодала, выполнявшего по поручению сюзерена те или иные государственные, правоохранительные функции, исполняли поручения вышестоящего начальства.

Итак, на примерах древнейших государств можно наблюдать различный уровень организации судебной власти и развития процесса. В отличие от боспорского суда, имевшего много общего с метрополией, у скифов и у хазар суд был архаичным, соответствующим родоплеменному устройству общества, характерному для первобытного общества и ранней государственности.

Тема 3.
История правосудия в Древнерусском государстве

В VII—IX вв. у восточнославянских племен наблюдался активизирующийся процесс формирования государственности, а, следовательно, и государственного права. Процесс становления государственного права проявился в конфронтации старого родового и нового государственного права.

Повесть временных лет говорит, что древляне и другие племена «сами творят себе закон» и что их обычаи отличаются от более правильного, с точки зрения летописца, юридического быта полян. Некоторые восточнославянские племена (вятичи и северяне) входили в состав Xазарии, а позднее — в независимое от Киева Чернигово-Тмутараканское княжество Мстислава Великого. Поэтому право у этих племен в некоторых чертах отличалось от права Киевского Древнерусского государства.

Самые древние упоминания о суде славян относятся к периоду хазарского ига, когда в VII—X вв. часть славян оказались подданными этого государства. Первоначально в северной части Xазарского каганата, заселенной славянами, порядок (ряд) регламентировал каган Руси и его судьи. Один из семи судей Xазарии был для славян и других язычников. Сохранившиеся фрагменты правовых обычаев древних славян говорят о том, что имущественные споры и некоторые уголовные дела решал князь. Если мнение князя как судьи оспаривалось, исход дела решал вооруженный поединок. Уголовное наказание было делом жрецов, которым князь отсылал виновного для вынесения ими окончательного решения. Высшей мерой наказания первоначально фигурировала смертная казнь. Известно, что смертная казнь применялась за убийство, грабеж и воровство.

Среди других наказаний отмечается изгнание из рода (изгойство) и штрафы. За нанесение обиды иноземцу определялся штраф в половину имущества.

Семейно-брачные обычаи, основанные на патриархате, допускали многоженство, воровство и выкуп невесты. Имущественные споры в случае развода или смерти главы семьи обычаем не регламентировались.

Конфронтация юридического быта населения юго-восточной окраины Руси с княжеским киевским правом называется дуалистичностью, то есть двойственностью. Дуалистичность права выразилась в казни древлянами князя Игоря. С точки зрения обычного права, Игорь выступал как грабитель, так как нарушал нормы собирать дань единожды в год, а с позиции власти он мог собрать и дополнительную, чрезвычайную дань. Повторное взимание дани вызвало, как известно из летописи, бунт. Игорь был казнен древлянами в соответствии с обычаями, встречавшимися у тюркских народов и славянских племен юго-востока Руси — князь был разорван надвое на деревьях. Последующая борьба Ольги, Святослава и Владимира с древлянами, северянами и вятичами, трансформация полюдья в повоз тоже свидетельствует о дуалистичности права. Князья пытались утвердить государственное право, установить у этих племен свой суд, что вызывало вооруженное противодействие, отмеченное на протяжении X—XII вв.

Дуалистичность права проявлялась также в различии мер наказания по нормам обычного права и государственного законодательства. В 1126 г. арабский путешественник сообщил о применении у славян смертной казни через повешение. Эта мера наказания полагалась за грабеж и воровство. (Здесь нужно отметить, что в XII в. применение казни противоречило ст. 2 Русской правды Ярослава Владимировича).

Договор Олега с греками 912 г. также сообщает о славянском суде. В документе есть сведения об общинном суде у славянских воинов и купцов на территории Византии, что обвинение должно быть признано сообществом славян верным публично, перед свидетелями. То есть славяне были не подсудны суду империи. Четкого разграничения уголовного и гражданского права не прослеживается. Отмечаются только преступления против личности и имущества. За убийство могло взыскиваться имущество виновного. В случае невозможности взыскать имущество, предусматривалось наказание по праву кровной мести — смерть за смерть. Если уголовные преступления, повлекшие за собой смерть, наказывались исходя из византийского законодательства, то преступления против личного достоинства исходили из «Закона русского». За оскорбление полагалось или возмещение морального вреда серебром, или частичная конфискация имущества, в зависимости от платежеспособности виновного. В случае невозможности оплатить фиксированную сумму (5 литров серебра), преследование прекращалось. Договор Олега с греками различает обстоятельства, при которых совершено преступление, и не допускает внесудебную расправу, кроме случаев вынужденной самообороны и защиты своего имущества. Компенсацией за нанесенный имущественный ущерб служил штраф в тройном размере от суммы похищенного. К воровству приравнивалось и насильственное завладение чужим имуществом без причинения физического вреда потерпевшему. В таких случаях также предусматривался штраф, определяемый в тройном размере.

Косвенно законодательство говорит о существовании не только устных, но и письменных договоров и присяги. Обязательственное право не говорит об обращении взыскания с личности должника (независимо от его национальной принадлежности) по византийскому законодательству или «закону русскому».

Устав князя Владимира Святославовича. В связи с принятием в 988 г. христианства возник вопрос о разграничении прав государственной и церковной властей. Правовое положение церкви характеризует «Устав». Этот акт в соответствии с греческими канонами вводит новый налог — десятую часть от доходов государства в пользу церкви (так называемая «церковная десятина» — ст. 3). Ст. 4 выводит из княжеской и боярской подсудности нормы семейного права. В ст. 5—6 Владимир Святославович запрещает впредь вмешиваться в церковные дела, а ст. 7 перечисляет конкретику дел, передаваемых церковному суду. В указанном перечне фигурируют дела о разводе, прелюбодеяние, нарушение христианского брачного права, изнасилование. К нарушениям церковной нравственности относятся урекание — сквернословие и аморальные поступки. В ведение церковного суда передавались также некоторые дела о наследстве (заднице), а также отправление языческого культа.

В социальную структуру общества вводятся митрополичьи и церковные люди (в Киеве при упомянутой в ст. 3 Церкви Св. Богородицы располагался митрополичий престол). Далее перечисляются лица, которые подсудны только митрополиту, среди них духовенство и миряне, служащие в церкви (ст. 8—9).

Русская Правда Краткой Редакции. Важнейшим юридическим источником Древнерусского государства является Русская Правда.

Тексты Русской Правды дошли до настоящего времени в более чем ста списках. Условно Русская Правда в ее многочисленных списках делится на три редакции:

1) Краткая Правда (X—XI вв.);

2) Пространная Правда XII—XV вв.;

3) Сокращенная Правда (XV в.).

Тексты всех трех редакций по своему составу, древности и конкретике значительно отличаются друг от друга.

Древнейшая часть Краткой Правды составлена до народных восстаний 1068—1071 гг., в ней еще не говорится о двойных вирах (80 гривен), не упоминается и о судебных пошлинах в пользу князя, не сформированы еще правопривилегии. Под самим преступлением понимается только убийство или ущерб здоровью, личности и собственности. За убийства людей независимо от социального происхождения в пользу ближайших родственников убитого взимается 40 гривен. В Правде Роськой существует пережиток «народного суда» — кровной мести. Кровная месть — родовой обычай, но в Правде Роськой он ограничен раннегосударственным законодательством. Право мести предоставлялось только ближайшим родственникам. Однако месть могла быть заменена денежным эквивалентом (40 гривен), причем без различия социального положения («русин здесь приравнивался к изгою»). Правда Роськая ограничивает судебный и следственный процесс — в государстве еще не сформированы соответствующие институты. Поэтому к праву мести за нанесенную обиду (телесные увечья) допущены только ближние родственники. Еще одной причиной ограничения было избежание самосуда (ст. 2). В других случаях (имущественные преступления) следственный процесс сложнее, т. е. допускается свод (древний судебный обычай установления личности преступника, в дальнейшем законодательстве свод получил развитие). Правда Роськая еще не знает системы доказательств. В статьях фигурирует только свидетель, знающий обстоятельства преступления — видок. В суде рассматривались и клятвы (присяги — «роты»). После досудебного следственного процесса ст. 14 говорит о изводе — суде 12 мужей. Суд по Правде Роськой различает ответственность в зависимости от субъективной стороны преступления против личности (ст. 2—9). Например, в ст. 3 в зависимости от формальной стороны дела и от умысла предусмотрено более строгое наказание, чем в ст. 2. Плата за удар багром, жердью, тяжелой чашей вчетверо больше, чем за простое избиение, вследствие возможных тяжелых результатов такого удара.

В ст. 1 и 5 приравниваются нанесение тяжких телесных повреждений. В двух случаях предусмотрена плата 40 гривен и право мести. Указанное обстоятельство объясняется тем, что потерпевший становился неработоспособным и не мог впредь содержать семью.

Нанесение морального вреда приравнивалось нанесению телесных повреждений, не повлекших потерю работоспособности (см., например, для сравнения ст. 2, 3, 7). А вот ст. 8 уже говорит о том, что правовые понятия отличали неправомерное действие от намерения и попытки совершить таковое, от угрозы действием, равно как степени последствия того или иного преступления. Правовые понятия подразумевают и моральную точку зрения. Например драка, все-таки может быть объяснена личностными или иными субъективными причинами, потому и менее наказуема, а вот причинение увечий было уже тяжким преступлением.

Ст. 9 представляется очень важной, даже концептуальной. Она говорит о «роте» — клятве при заключении договора или в судебном споре при отсутствии свидетелей («видоков», которые еще раз упомянуты в этой статье). «Рота» упоминалась и в русско-византийских договорах. Здесь же «рота» имеет еще значение и в уголовном праве. Статья также подразумевает, что варяг и колбяг — иноземцы, и представить свидетелей им сложнее, чем местном населению — отсюда и упрощение следственного процесса.

В общем, законодательство предусматривало довольно мягкие наказания за имущественные преступления, в основном, штраф 3 гривны (без рассмотрения последствий кражи для потерпевшего) и возмещение ущерба потерпевшему. Не зря статьи об имущественных преступлениях помещены после наиболее тяжких — уголовных. Этот факт говорит о ранней государственности, отсутствии острых социальных противоречий, что, в основном, свойственно раннему феодализму. Вот, например, ст. 11—12. За различные обстоятельства кражи коня предусмотрено одно и то же наказание — 3 гривны и возмещение украденного (та же концепция, что и в ст. 10). Но статьи дают различный оттенок преступления. При этом ст. 12 защищает еще и собственность соседской общины — «мира» («верви»). Несколько иной оттенок у ст. 17, где предусмотрены как добровольное признание вины, так и введение следствия в заблуждение. Ст. 13 как бы дополняет ст. 10. Здесь говорится о своде — древнем судебном обычае. Суть обычая заключалась в следующем: истец должен был «идти до конца свода» в пределах одного города. Всего подразумевалось три степени свода. Последний подозреваемый в своде считался преступником. (В дальнейшем свод получил развитие в Пространной Правде). Кроме того, статья говорит об институте поручительства. При этом поручитель также нес материальную и моральную ответственность. Наконец, в своде могли участвовать только тяжущиеся стороны — истец и ответчик (ответчики).

Ст. 14, кроме упомянутого уже Извода (суда 12 мужей), говорит о высоком уровне правовых понятий. Закон предусматривал, что часть похищенного за время нахождения у вора будет утрачена. Поэтому оговаривалось, что похищенное должно быть возвращено все без остатка.

Ст. 15 также дополняет ст. 10 и дает ценные сведения о следственном процессе. Концепция заключается в следующем: после осуществления свода до конца (иногда предусматривалось три поочередных свода) обнаруживался последний подозреваемый (тать). Как и в ст. 13, последний обязан был возместить все убытки и возбуждал уже новый свод, где выступал первым истцом. Далее процедура повторялась до трех сводов, — и так далее...

Ст. 16 органически вытекает из предыдущих, но впервые говорит о холопе, а не о домашнем рабе — челядине. В феодальном праве холоп не отвечает за свои действия. Ответственность за холопа несет его господин. Кроме того, холоп не имеет имущества, поэтому имущественная ответственность лежит на его господине. С другой стороны, на холопа распространяется обычай кровной мести. Такое положение обусловлено патриархальным характером рабства (холоп был как бы членом семьи). Однако, оскорбление свободного холопом — особенно оскорбительно. Поэтому, даже получив за холопа штраф 12 гривен, потерпевший оставлял за собой право мести. Но отомстить (побить) холопа можно было только вне жилища его господина, т.к. жилище на Руси было неприкосновенно. Без разрешения хозяина посторонние в него не допускались.

Итак, изучение древнерусского права завершается Правдой Роськой. Документ говорит о довольно развитых правовых понятиях, правовой культуре и наиболее частых деяниях — бытовых уголовных преступлениях и воровстве. Преступления против церкви и государства еще не предусмотрены. Следственный процесс — состязательный, с большой долей инициативы тяжущихся сторон. Процессуальная сторона и следствие, в частности, неразработаны. Это объясняется не только ранней государственностью, но и ролью, ответственностью общины в предотвращении преступлений. Если же преступление все же совершено — на общине лежала ответственность в активном ее раскрытии.

Менталитет древнерусского человека также имел значение. Поэтому значение имели и правовые обычаи, рассмотренные выше. В суде имели место не только свидетельские показания, но и клятва («рота»), поединок («поле») и моральная ответственность перед «миром» («вервью»).

В Древнерусском государстве высшей судебной властью обладал князь, ограничений компетенции этого суда не было. Суд по Пространной Правде проходил в «Княжьем дворе» — не только резиденция князя, но и месте, где заседали судьи и тиуны (помощники наместников). Правом суда обладали и наместники князя «посадники». Некоторым из них жаловалось право суда без доклада князю по наиболее опасным преступлениям (убийство, грабеж, татьба).

Самой ранней формой судебного процесса был общинный суд, на котором состязались истец и ответчик. Первоначально, общинный суд «добрых людей» рассматривал как уголовные, так и гражданские дела. Однако, по мере укрепления власти князя компетенции общинного суда ограничивались гражданскими исками. В большей степени общинный суд сохранился в Новгороде и в Пскове, где имел место вечевой суд (разновидность общинного суда).

В Древней Руси по «Суду Ярослава Владимировича» не было разграничения гражданского и уголовного процесса. Сам процесс носил характер открытого и состязательного. Процесс начинался с момента его объявления на торгу («заклич») (ст. 32, 34). Следующим этапом был свод (очная ставка и тяжба сторон) (ст. 35—39). Далее вступало правило «идти до конца свода» в пределах одного города и «до третьего свода» вне города. Последний подозреваемый считался преступником и мог, в свою очередь объявить «заклич» и т. д. Кроме этого старого обычая применялось и следствие («гонение следа») (ст. 77). Розыск преступника мог осуществляться самостоятельно, силами потерпевшей стороны. Привлекались и свидетели. Кроме известных уже «видаков» упоминаются и «послухи» (ст. 47—50). Применялась и присяга (ст. 47). В качестве доказательств говорится о явных (следы побоев, увечья и т. д.) — ст. 29, 31, 67—68.

В Пространной Правде говорится уже о формальных доказательствах («ордалиях»). В таких случаях дело решалось вооруженным поединком («поле»), проводилось «испытание железом». Тяжущиеся брали в руки раскаленный металл — кто выдерживал это «испытание — божий суд» — тот и считался правым (ст. 22, 85—87). В системе формальных доказательств упоминается «поле». Победивший в поединке («в поле») признавался выигравшим дело. Однако, церковь выступала против такого поединка и грозила тяжущимся в вооруженном поединке анафемой.

Отдельным видом формальных доказательств считается «рота» (присяга). Клянущийся на Писании (а до этого языческими богами) утверждал или отрицал какое-либо событие, а суд должен был основываться на этом, формальном, по сути, доказательстве.

Исполнителями судебного решения были «вирники». Они должны были взыскать с виновного установленную «виру» (штраф). Однако системы исполнения наказаний по имеющимся в распоряжении источникам эпохи Русской правды не прослеживается.

Тема 4.
История правосудия в Золотой Орде,в средневековых государствах и
у народов России

Суд у монголов и в Золотой Орде основывался на обычаях и Великой Ясе. С утверждением в XIV столетии ислама, там появляется шариатский суд в Золотой Орде. Суд и процесс в средневековых государствах и в обществах Дона и Северного Кавказа, у алан, казаков, народов Дагестана, у народов центральной части Кавказа основывался на обычаях. При общем сходстве в устройстве суда и в процессуальном праве имелись значительные отличия.

Золотая Орда. Процессуальное право монголо-татар до принятия ислама весьма туманно и запутано. Можно выделить лишь несколько положений закона, как-либо характеризующих судебно-следственный процесс. Так по ст. 23 Билика можно говорить о родовом суде для гражданских и семейных правонарушений. Родовой суд при этом имел право «на увещевание, ссылку и тюрьму». Скорее всего, судебными полномочиями обладали представители правящей династии или назначенные ими судьи. По крайней мере, текст источника содержит такое изречение: «Если начальник тьмы совершит промах, хан шлет конного, чтобы наказать его (виновного), как будет приказано» (Яса. V). Судебной властью в покоренных странах обладали тарханы, при администрации которых заседал суд. Тарханам не было предоставлено право вынесения смертного приговора без предварительного суда. По отношению к правителям покоренных народов мог действовать третейский суд великого хана (по крайней мере, русские князья неоднократно обращались к такому суду во время усобиц).

При расследовании преступлений монголы полагались на свидетельские показания, которым уделяли большое значение. Другое дело, что такие свидетельства были субъективны, поскольку закон рекомендовал: «Всякое слово, с которым согласились трое сведущих (мудрых) можно сказать всюду, в противном же случае нельзя полагаться на него. Сравнивай свое слово и слово других со словами сведущих: если оно будет в согласии, то можно сказать, в противном случае никак не должно говорить» (Билик, ст. 7).

По различным нарративным источникам известно, что монгольские судьи (тарханы, яргучины) обладали иммунитетом и назначались ханской администрацией. Когда сформировался государственный строй Золотой Орды, появился и специальный судебный орган — Яргу.

В общем монгольское законодательство говорит о раннефеодальном периоде этого кочевого государства.

Великая Яса не являлась единственным источником права монгольского общества. В обществе действовали юридические сборники, например, в книге «Сокровенное сказание» — летопись монгольского народа. Приказы, распоряжения и административные решения сохранились в ярлыках ханов. Другое название ярлыка — «пайзца» (табличка). Родовые и племенные правонарушения рассматривались в обычном праве. В XIV в. в монгольском обществе стал распространяться ислам и мусульманское право (шариат).

Исламский суд в Золотой Орде. На территории Золотой Орды ислам распространился в XIV в. Первоначально исламский суд ограничивался семейными и религиозными делами мусульман. Позднее была сформирована судебная система во главе с верховным судьей — кади, которому подчинялись судьи — кадии. Мусульманские судебные органы сосуществовали с монгольским судебным диваном — яргу и судьями — яргучинами, основывавшимися на обычном праве и Великой Ясе. Со временем мусульманское право вытеснило монгольское, и основным источником права стал Коран.

В главах (сурах) Корана и в сборниках (Хадисах-Суннах) раннесредневековых теологов сформулировано мусульманское право — Шариат. Эти нормы, не изменявшиеся в течение времени, кодифицированы в особом порядке — не по отраслям права, а в построении жизненного пути мусульманина — от рождения до смерти. Поэтому Шариат означает «надлежащий путь жизни», включающий в себя нормы права, морали, религии и т. д. В общем, шариатский суд строится на частном праве. Шариат основывается на тщательно разработанных в IX—XII вв. своде правил — «фитх» и характерных суждениях по аналогии с Кораном и прецедентами — «кийас». Фитх и кийас мусульманские судьи называют принципами шариата. Лейтмотив исламского правосудия здесь сформулирован в словах: «Оплатой за зло пусть будет соразмерное ему зло. Но кто простит и примирится, тому награда от Бога» (Коран, сура 42:38).

Суд по нормам шариата должен быть объективным, взвешенным и различать все стороны преступления, в том числе субъективные. Особое значение придается судьям, их квалификации, беспристрастию и личным качествам. В рассмотрении конкретных дел и принятии решений суд основывается на сформулированных в шариате правах и обязанностях правоверного (т. е. исповедывающего ислам). В соответствии с изречениями в сурах Корана деяния подразделяются на разрешенные («халал») и запрещенные («харам»).

В соответствии с тяжестью преступления или проступка законодательство определяет наказание: смертную казнь, отсечение руки, тюрьму, порицание. Вместе с определением наказания шариат полагает, что общество также несет моральную ответственность за то, что не смогло предотвратить или предупредить преступление. Исходя из этого, в исламе используется социальная профилактика правонарушений (жертвы в пользу малоимущих, взаимопомощь, общинность). Вместе с тем, в уголовном праве шариат отличается строгостью мер наказания, особенно идущих в противоречие с устоями общества.

В гражданском праве шариат исходит из неприкосновенности частной собственности. Обязательственные отношения строятся на взаимном согласии сторон, запрещают закабаление и ростовщичество (Коран, сура 2:276). Шариат обязывает мусульманина исходить из милосердия и поощряет помощь нуждающимся (Коран, сура 33:32, 33).

В семейном праве шариат исходит из мужского превосходства (Коран, сура 2: 228), полигамии (многоженства) (Коран, сура 4:3), ограничении прав на развод (Коран, сура 2:231). В нормах семейного права мусульманские правоведы рассматривают опекунство (Коран, сура 2:233) и наследственные, в том числе обязательственные отношения, рассматриваемые в других системах среди гражданского права.

Кроме того, в шариате рассматривается исламская этика и мораль в единстве с исламской верой. Поэтому преступления против религии считаются в мусульманстве наиболее опасными преступлениями. Несоблюдение обрядов жизненного цикла, ритуалов, правил поведения в обществе влечет за собой тяжкое наказание, в том числе смертную казнь.

Нормы шариата, рассмотренные здесь абстрактно, необходимо привязывать к условиям конкретного исторического периода и общества. А в своей исторической конкретике монгольское общество знало, глубокое социальное расслоение и эксплуатацию, произвол властей. Кроме того, многие положения шариата и Великой Ясы прямо противоречили друг другу.

Способы решения таких противоречий были следующие:

— редактирование Великой Ясы сообразно шариата;

— разграничение компетенции шариата и обычного права.

Действительно, в исламских странах стали изучать Ясу, имелась практика приспособления монгольского закона к шариату. Но на Северном Кавказе получила распространение практика разделения компетенции шариата и правовых обычаев (к которым при некоторых условиях можно отнести и Великую Ясу). Общественную жизнь мусульман наряду с шариатом регулировали нормы обычного права — адата. Поэтому в монгольское время получил развитие правовой плюрализм, то есть одновременное действие в едином правовом пространстве шариата и обычного права. На практике, шариатский суд старался не вмешиваться в решения, принятые по обычному праву.

Обзор монгольского права по Великой Ясе и шариату имеет значение для выявления общественных отношений и политического устройства народов, заселявших Дон и Северный Кавказ в ордынское время.

Суд и процесс средневекового Дагестана. Основным источником права здесь были Постановления Кайтагского уцмия Рустемхана, сохранившиеся в манускрипте XVII столетия, но уходящие корнями в XV в. и даже в более ранний период. Можно сказать, что он относится не только к новому времени, но к средневековью.

В кайтагском обществе Дагестана доминировал состязательный процесс (ст. 99 Постановлений). Различия гражданских и уголовных дел не прослеживается. Процесс мог начаться только при наличии жалобы потерпевшего или истца (ст. 73). В досудебном порядке сторонам предоставлялась возможность примирения, что специально оговаривалось в ст. 37, 76. Порядок мирового соглашения сторон назывался масагат и заключался в следующем. Родовые старейшины (карты) тяжущихся или конфликтующих сторон сначала пытались как то договориться между собой. Если усилия авторитетов не приводили к мировому соглашению, стороны обращались к беку с просьбой созвать суд. Суд бека был основной судебной властью и обладал большими полномочиями, чем традиционный суд старейшин (картов) родовых общин (тохумов). Четкого разграничения компетенции суда еще не было, но с XVI—XVII вв. без санкции бека суд не созывался. Более того, при рассмотрении дел, важных для всего общества, присутствие бека было обязательным. Если бек не считал необходимым присутствовать на суде, он должен был дать санкцию кадию обратиться к тексту «Постановлений».

Итак, состав суда был традиционным для раннегосударственного общества (феодал, судья, старейшины). По древним традициям суд проходил под открытым небом, а не в помещении (чтобы видел Бог). Во время судоговорения сторонам предоставлялась очередная возможность масагата, после чего заслушивались поочередно истец (или сторона потерпевшего), затем ответчик (ст. 21, 37, 76). В случае необходимости приглашались свидетели (тусевы). В «Постановлениях» говориться о 7 тусевах, но на практике свидетелей могло быть больше (ст. 30). Тусевы определялись судом, поскольку свидетельские показания принимались только от полноправных членов общества, известных своей честностью. Тяжущиеся стороны и свидетели должны были дать очистительную присягу. При этом «Постановления» предписывали иммунитет присягнувшим на суде, о чем говорит целый ряд статей (73—75, 84), а содержание института присяги иногда несло языческий оттенок «символики права». Последний факт говорит о том, что суд старейшин с присягающими сторонами имел место еще до установленного Рустемханом порядка.

Юридическая Под ред. Цечоева В.К. История, теория, перспективы развития правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Учебное пособие

Юридическая Под ред. Цечоева В.К. История, теория, перспективы развития правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Учебное пособие

Учебное пособие предназначено для изучения курса по теории и истории правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Кратко, в доступной форме авторы излагают основные моменты в зарождении, генезисе и современной эволюции отечественного суда, происхождения и развития альтернативных юридических процедур. Материал, положенный в основу данного издания, соответствует конспекту лекций, согласован с тематическими планами для магистерских программ и факультетов повышения квалификации по теории и истории правосудия и альтернативных юридических процедур и состоит из историко-правового экскурса, теоретических вопросов альтернативных юридических процедур. Авторы уделили внимание теоретико-правовым и практическим аспектам изучения медиации и третейского суда, проблематике их современного состояния и перспективам развития.<br /> Книга адресуется студентам, магистрантам, слушателям курсов повышения квалификации, профессорско-преподавательскому составу, всем интересующимся проблематикой теории и истории правосудия и альтернативных юридических процедур в России.

Внимание! Авторские права на книгу "История, теория, перспективы развития правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Учебное пособие" (Под ред. Цечоева В.К.) охраняются законодательством!