|
|
ОглавлениеЧасть II. История и философия отраслей науки. Раздел 1. Философские проблемы экономических наук Раздел 2. История экономических наук Раздел 3. История и философия социально-гуманитарных наук Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуРаздел 2. |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ЦЕЛИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЕЙ |
|||
| Правильные государства: цель — общее благо |
Неправильные государства: цель — частное благо |
||
| КОЛИЧЕСТВО ПРАВИТЕЛЕЙ |
Один |
МОНАРХИЯ |
ТИРАНИЯ |
| Немного |
АРИСТОКРАТИЯ |
ОЛИГАРХИЯ |
|
| Много |
ПОЛИТИЯ |
ДЕМОКРАТИЯ |
|
Источник: Сморгунов Л. В. Сравнительная политология. Теория и методология измерения демократии. СПб.: СПбГУ, 1999. С. 157
С трактовкой понятия «демократия» произошел аналогичный казус. Современный его смысл совпадает с позицией Аристотеля, подробно изложенной в той же «Политике»: демократия — это такой политический строй, где правят многие во имя максимизации частной выгоды (табл. 1). Все дело в том, что по классификации Аристотеля демократия относится к разряду «неправильных» государств («отклонений»). Античные мыслители, в отличие от современных западных обществоведов, считали этической нормой стремление к общему благу, осуждая своекорыстное стремление к частному обогащению.
Таким образом, если понятие «экономика» употребляется сейчас в диаметрально противоположном смысле, чем у Аристотеля, то понятие «демократия» используется в том же смысле, как и у Великого Стагирита, но с диаметрально противоположной этической оценкой. В обоих случаях мы одобряем то, что Аристотель осуждал.
В центре римской экономической мысли находились вопросы организации и управления частным рабовладельческим хозяйством и частной собственности (рис. 2). Римляне отличались практическим складом ума, и их практицизм проявился прежде всего в скрупулезной выработке разнообразных рекомендаций по организации рабовладельческой виллы и управлению ею — типичным хозяйством средних размеров зажиточных граждан. Наиболее полное развитие эти вопросы получили в трудах римских агрономов Катона («Земледелие»), Варрона («Сельское хозяйство») и Колумеллы («Сельское хозяйство»), в энциклопедическом сочинении Плиния Старшего («Естественная история», книги XIV и XV).
Сложившееся при рабовладельческом строе право ставило своей целью превращение рабов в собственность рабовладельцев (раб — объект, а не субъект права), охрану с помощью самых жестоких мер частной собственности, политического всевластия рабовладельцев. В развитом рабовладельческом обществе среди высших слоев физический труд считался несовместимым с исполнением гражданских обязанностей. Платон, Аристотель, Цицерон и др. считали рабство общественно необходимым институтом, поскольку, как они полагали, есть категории людей, не способных к умственному труду и самой природой предназначенных к рабской зависимости; граждане же должны быть свободными от забот о предметах первой необходимости. Аристотель писал: «...Если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре, то тогда и зодчие, при постройке дома, не нуждались бы в рабочих, а господам не нужны были бы рабы». В трактовке рабства античное общество прошло длинный путь от оправдания его как «удела варваров», как «одушевленного орудия труда», как «имущества, приносящего доход» (в трудах Аристотеля) до критики этих положений и признания принципиального равенства между всеми людьми (в идеях первоначального христианства).
Рис. 2. Античная экономическая мысль в широком смысле слова
Экономические идеи первоначального христианства
Тема частной собственности разрабатывалась римскими юристами. «Римляне, — писал К. Маркс, — собственно, впервые разработали право частной собственности, абстрактное право, частное право, право абстрактной личности. Римское частное право есть частное право в его классическом выражении».
Возникшее в Римской империи христианство — самая распространенная религия, господствующая до сих пор во многих странах мира. Изучение экономических идей этой религиозной доктрины важно не только для характеристики идеологии Римской империи, но и потому, что многие экономические концепции поздней Античности, Средневековья и Нового времени имели религиозную окраску, развивались в рамках христианского мировоззрения, апеллировали к христианским нормам морали и права.
В данном разделе будут рассмотрены лишь экономические воззрения первоначального христианства (I–II вв. н. э.), которое в дальнейшем за короткий промежуток времени превратилось из учения иудейской секты в государственную религию Римской империи.
Христианство возникло в условиях экономического, политического и морального кризиса римского общества. Результатом римских завоеваний стало нивелирование национальных и культурных различий входящих в империю народов. На передний план все более выступали не национальные и этнические особенности отдельных народов, а пропасть между бедными и богатыми гражданами. Именно в это время возникает острая потребность всех классов в такой религии, в которой можно было бы спастись от господствовавшей в обществе социальной несправедливости. Старые религии были разрушены и пришли в упадок вместе с падением культивировавших государств. Новой религии необходимо было подняться над этнической ограниченностью и сословными предрассудками. Религия должна была стать простой и понятной верующим, способной указать решение возникших проблем. Этим требованиям удовлетворяло учение, родившегося на почве иудаизма и вобравшее в себя многие элементы восточных религий (почитание иранского божества Митры, египетского культа Исиды и Осириса и т. д.) и античных философских течений (учение стоиков, а позднее — неоплатонизм и др.).
Главной идеей христианства является идея греха и спасения человека. В существующих порядках повинны все люди, начиная от Адама и Евы, совершивших первородный грех. Умерший мученической смертью Христос искупил этот грех и тем указал путь к спасению. Вера в Иисуса Христа — этого великого божественного спасителя — условие очищения от греха. Раскаяние в грехах и благочестивая жизнь — необходимое условие достижения царства небесного после смерти. Грешникам и стяжателям уготован ад на том свете, а на этом — второе пришествие Христа и Страшный суд.
Возникшее как религия отверженных; униженных и оскорбленных, раннее христианство впитало и себя мечты о равенстве и справедливости, о честной и трудолюбивой жизни.
Хотя раннее христианство первоначально и было религией отверженных и угнетенных, оно не было ориентировано на какой-либо богоизбранный народ, социальную группу или определенный класс. Оно было обращено ко всем людям, ко всем, кто проявлял веру в божественного спасителя (Мессию), в Христа, в его искупительную жертву.
Выражая интересы разных классов и социальных групп, христианство с самого начала было глубоко и внутренне противоречиво. Экономические воззрения христианства, как и вероучения в целом, сформировались в борьбе различных течений. В результате одни произведения были признаны истинными и канонизированы, другие не были канонизированы, а третьи осуждены как ереси. Лишь 27 произведений (написанных во второй половине I — начале II в. н. э.) в IV в. были канонизированы, составив Новый завет. В него входят четыре Евангелия (от Матфея, Марка, Луки, Иоанна), Деяния святых апостолов, 21 послание (14 из которых приписываются святому Павлу, 3 — Иоанну, 2 — Петру, а также Иакову и Иуде) и Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис). Кроме канонизированных текстов раннехристианская литература включает Священное предание: Учение двенадцати апостолов (Дидахе), Пастырь Герма и др. — и неканонизированные тексты: некоторые Евангелия (Истины, от Петра, Фомы), апокрифическую апокалиптику и др.
Важное социально-экономическое значение имела христианская проповедь равенства. И хотя она доказывалась теологически (основой равенства людей является то, что все они грешны перед богом), идея равенства была направлена не только против племенных и этнических различий, но и против рабовладельческого строя. Это особенно ярко выражено в Посланиях к Колоссянам и к Галатам, приписываемых апостолу Павлу. «... Нет ни Еллина, ни Иудея... варвара, Скифа, раба, свободного...» (Кол., 3:11; Гал., 3:28). Равенство людей перед богом выступает как основной вид равенства, от которого все другие виды производны. Для экономической мысли важное значение имело утверждение необходимости поступать друг с другом по справедливости. «... Какою мерою мерите, — говорится в Евангелиях от Марка, Матфея и Луки, — такою отмерено будем вам» (Мк., 4:24; Мф., 7:2; Лк., 6:38).
С идеей равенства тесно связано утверждение всеобщей обязанности трудиться. «Если кто не хочет трудиться — написано во Втором послании Павла к Фессалоникийцам, — тот и не ешь» (2 Фес., 3:10). Труд является основой жизни людей, поэтому и распределение должно осуществляться по труду. «...Каждый, — утверждается в Первом послании Павла к Коринфянам, — получит награду по своему труду» (I Кор., 3:8). Моральному осуждению в раннехристианской литературе подвергается не только воровство (Еф., 4:28), но и социальное неравенство, в частности разделение людей на богатых и бедных. Богатство рассматривается в Первом послании Павла к Тимофею как «корень всех зол» (I Тим., 6:10).
Раннехристианская литература осуждает ростовщичество и запрещает взимать ростовщический процент «Взаймы давайте, — говорит Христос в Евангелии от Луки, — не ожидая ничего» (Лк., 6:35). Богатым нет места в Царстве Божием. «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, — утверждается в Евангелиях от Матфея и Марка, — нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф., 19:24; Мк., 10:25). Что же делать тогда с богатством? «Если хочешь быть совершенным, — написано в Евангелии от Матфея, — пойди продай имение твое и раздай нищим» (Мф., 19:21).
Отказ от частной собственности приводил наиболее радикальных представителей раннего христианства к идеям коллективизма и обобществления имущества. Элементы коллективизма имели широкое распространение в предхристианских (кумранских) общинах ессеев (конец II до н. э. — I н. э.).
Попытки обобществления собственности в условиях Римской империи не могли не иметь утопический характер. Вскоре они были окончательно преодолены трансформирующейся христианской церковью. Для нас они важны потому, что радикальные моменты раннего христианства явились идейными истоками крестьянско-плебейских ересей Средневековья и даже утопического социализма.
В раннем христианстве же постепенно нарастали консервативные тенденции. Они были связаны не только с изначально присущей внутренней противоречивостью нового учения, но и со стремлением превратить его в господствующую религию. Усиление этих консервативных тенденций связывают обычно с деятельностью апостола Павла и его последователей. Меняются акценты. Внимание верующих переключается с критики социальных порядков на обличение соперничающей религии — иудаизма и осуждение многочисленных сект и философских течений (арианства, манихейства, неоплатонизма и т. д.). Усиливается признание и оправдание существующих порядков, перенесение требований о вознаграждении за терпение и страдание с этого мира на мир потусторонний, загробный. «Каждый оставайся в том звании, в котором призван, — говорится в Первом послании Павла к Коринфянам. — Рабом ли ты призван, не смущайся; но если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся. Ибо раб, призванный в Господе, есть свободный Господа; равно и призванный свободным есть раб Христов. Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков. В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся перед Богом» (I Кор., 7:20–24). Оправдывается рабство и существующая политическая власть. Более того, рабов призывают повиноваться рабовладельцам. «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу» (Еф., 6:5). Предпринимаются попытки оправдать богатство, от богатых ждут теперь не только раздачи милостыни бедным, но и крупных пожертвований в пользу церкви (2 Кор., 8:14; I Тим., 6:17–18). Перерождающееся христианство подготавливает идейные предпосылки феодальной формации.
Христианская церковь явилась важным социальным институтом, способствовавшим становлению западноевропейского феодализма, сохранившим для него многие достижения античной культуры. Однако в гораздо более полном объеме античность была вновь открыта гуманистами, и ее экономическая мысль послужила важной идейной предпосылкой экономических взглядов Нового времени — времени господства капитализма.
3. Ментальность и экономические предрассудки эпохи феодализма. Первые попытки систематизации экономических категорий
Характерные черты средневековой ментальности
Мышление средневекового человека носило телеологический характер. Ведущую роль в Европе играла христианская церковь. Это предопределило двойственность — своеобразный дуализм феодальной культуры. Латынь стала универсальным языком образованной части западноевропейского общества, сохранившим, хотя и в трансформированном и переосмысленном виде, наследие античного мира. Однако наряду с латынью, знание которой было уделом лишь немногих, развиваются национальные языки, пробивающие себе дорогу среди обилия диалектов и наречий. Это предопределило постоянную двойственность и даже борьбу — между стремлением к христианскому единству и национальному обособлению.
«…Лингвистический раскол сводился в конечном итоге к противопоставлению двух человеческих групп. С одной стороны, огромное большинство неграмотных, замурованных каждый в своем региональном диалекте и владевших в качестве литературного багажа несколькими мирскими поэмами… На другом берегу горсточка просвещенных людей, которые, беспрестанно переходя с повседневного местного говора на ученый универсальный язык, были, собственно, двуязычными. Для них и писались сочинения по теологии и истории, сплошь по латыни, они понимали литургию, понимали деловые документы. Латинский был не только языком — носителем образования, он был единственным языком, которому обучали. Короче, умение читать означало умение читать по латыни». Неудивительно поэтому, что исторические источники, которыми мы располагаем, дают нередко одностороннюю и далеко не полную картину феодального общества. Та же картина, которая складывается, нарисована почти исключительно духовными лицами, которые стояли во главе имперских и королевских канцелярий и были выразителями мыслей царствующих особ и хранителями политических традиций.
«…Вкус к точности с его вернейшей опорой, уважением к числу, был глубоко чужд людям того времени, даже высокопоставленным». Раннесредневековая культура носила в основном устный характер. Записи фиксировали текущие события, делались «для памяти». Не следует забывать и о синкретизме средневековой духовной культуры, из которой экономическая мысль еще не вычленялась в самостоятельную область знания. То, что может быть отнесено к экономической мысли, проникнуто духом практицизма. Средневековые трактаты переполнены конкретными хозяйственными советами, различного рода практическими рекомендациями, в них мало места занимают теоретические обобщения или попытки осмысления социально-экономических процессов. Занятый войнами, охотой, любовными похождениями и личным самоутверждением, средневековый рыцарь, как и класс светских феодалов в целом, мало интересовался экономическими проблемами, управлением своей вотчиной или поместьем. Он был представителем тех, кто потребляет богатство. Сеньоры тратили, не считая.
Аграрный характер феодальной экономики, господство натурального хозяйства, неразвитость ремесла и торговли в эпоху раннего Средневековья (V–XI вв.) остро ставил перед светскими феодалами лишь одну экономическую проблему — проблему получения денег для покупки поступающих с Востока экзотических предметов роскоши и для ведения безбедного и беззаботного образа жизни. Денежный голод испытывали не только отдельные представители господствующего класса, но и само феодальное государство, периодически занимавшееся порчей монеты. Попытки оправдания этой практики мы находим в сочинениях средневековых юристов, стремившихся обосновать номиналистическую теорию денег. Однако их объяснения были так же далеки от науки, как и теории средневековых европейских алхимиков, занятых поисками философского камня, с помощью которого можно было бы превратить любой металл в золото. Богатство, награбленное в ходе войн и набегов, ценилось в среде феодалов выше накопленного путем сбережения, рационального хозяйствования, методичной эксплуатации крестьян. Богатство, раздаренное подданным, растранжиренное в целях престижного потребления, поднимало социальный статус выше, чем богатство, использованное в производительных целях. Неудивительно поэтому, что не только раннее, но даже развитое западноевропейское Средневековье (XI–XV вв.) не оставило для нас сколько-нибудь серьезных теоретических сочинений по экономике, написанных представителями светских феодалов. Разработка экономических вопросов с позиций господствующего класса стала уделом священнослужителей — церковных феодалов.
Духовенство было самым организованным сословием феодального общества. Обладая строгой иерархией, оно входило и в светскую систему вассалитета. Это было открытое сословие феодального общества, включавшее в себя не только феодалов, но и наиболее одаренных представителей других классов. Общественные науки являлись в этот период простыми отраслями богословия и трактовались с позиций Священного писания. Поэтому цитаты из Библии выступали как основные аргументы в споре, а компиляции из древних текстов — как способ выражения собственных взглядов. При этом авторов нисколько не смущало, что прошлое описывалось в категориях современности, а древним мыслителям приписывались средневековые экономические представления, феодальная система ценностей. Библейские тексты широко использовались, например, для осуждения ростовщичества как противоестественного средства обогащения, как явления, губящего человеческую душу. Христианское вероучение стало важным «теоретическим подспорьем» и для преодоления характерного для античности презрительного отношения к труду. Труд в эпоху Средневековья все больше рассматривается не только как наказание за грехи, но и как путь к спасению человечества.
Вопросы управления вотчинным хозяйством получили определенное развитие в произведениях монахов. Moнастыри выступали как организаторы крупного, нередко хорошо налаженного производства, что нашло отражение, например, в Сен-Жерменском полиптике, Фульдском полиптике, других произведениях этой эпохи.
Нарастающее социальное неравенство, бесправное положение народных масс, правовые аспекты крепостничества фиксируют юридические памятники Средневековья («Салическая правда», «Византийский земледельческий закон», «Русская правда», «Саксонское зерцало» и др.), которые являются также важными источниками экономической мысли.
Экономические воззрения народных масс дошли до нас в религиозной оболочке. Крестьяне (да и не только они) считали себя слишком слабыми и невежественными, чтобы спастись в одиночку. Общество нуждалось в ритуалах, чтобы отогнать страх и установить прямую связь со сверхъестественными силами.
«Не осознавая ясно того, сколь одержимы были люди Средневековья жаждой спасения и страхом перед адом, совершенно невозможно понять их ментальности, — писал Ж. Ле Гофф, — а без этого неразрешимой загадкой остается поразительная нехватка у них жажды жизни, энергии и стремления к богатству, что вызывало чрезвычайную мобильность состояний, ибо даже наиболее алчные до земных благ в конце концов, хотя бы и на смертном одре, выражали презрение к миру, а такой умственный настрой, мешавший накоплению богатства, отнюдь не приближал средневековых людей в психологическом и материальном отношении к капитализму».
Христианство освящало господствующий строй, поэтому нападки на феодальную эксплуатацию не могли не иметь форму богословской ереси. Однако в отличие от господствующего класса представители народных масс апеллировали не к современному им, а к первоначальному христианству, идеи которого донесли до них тексты Священного писания. Опираясь на них, Дольчино в Италии, Ян Гус в Чехии не только использовали идеи равенства, проповедуемые ранним христианством, но и придали им антифеодальную направленность. Антифеодальную направленность носят и экономические требования, сформулированные в ходе крестьянских войн под руководством Уота Тайлера, Дьердя Дожи, Степана Разина и др.
В X–XIII вв. складывается особый социальный слой феодального общества — горожане. Будучи закономерным порождением феодального строя, бюргерская культура заметно отличалась от культуры других сословий феодального общества. В сравнении с церковной и рыцарской культурой она носила более скромный характер, обусловленный как экономическими, так и социальными причинами. Богатство этого сословия зависело уже не от земельной собственности, а прежде всего от его трудовых усилий. Это предопределило аналитический склад ума и рациональную рассудительность горожанина. По сравнению с культурой крестьянских масс городская культура отличалась более высоким уровнем. Цивилизованность горожанина проявляется и в более широком использовании рыночных принципов ведения хозяйства, и в большем динамизме ее развития, в ее более светском характере, и в повышении роли грамотности и письменной культуры в целом, и в пробуждении познавательного интереса к окружающему миру. Возникает такое явление, которое А. Мюррей удачно назвал «пробуждением арифметической ментальности». Горожанин более критично относится к себе и к другим сословиям феодального общества, любит посмеяться над слабостями и недостатками других классов и социальных групп.
Экономические представления средневековых бюргеров нашли отражение в цеховых уставах и городском праве. Цеховой строй был своеобразной феодальной организацией городского ремесла. Цеховые уставы осуществляют мелочную регламентацию производства каждого из членов корпорации. Это способствует унификации ремесла, распространению профессиональных навыков работы, стабилизации рынка, однако в то же время ограничивает капиталистические потенции цехового строя. Поэтому в дальнейшем цеховые уставы стали препятствовать экономическому развитию.
Цехи стремились к установлению монопольных условий производства и реализации своей продукции на местном рынке. К созданию монопольных условий торговли стремились и купеческие гильдии. Укрепление городского строя, с одной стороны, и постепенный переход крестьян с барщины на натуральный, а позднее и денежный оброк — с другой, обострили противоречие между городом и деревней. «Если в средние века деревня эксплуатирует город политически повсюду, где феодализм не был сломлен исключительным развитием городов, как в Италии, — пишет К. Маркс в “Капитале”, — то город повсюду и без исключений эксплуатирует деревню экономически своими монопольными ценами, своей системой налогов, своим цеховым строем, своим прямым купеческим обманом и своим ростовщичеством». Соотношение цен между городскими ремесленными и деревенскими сельскохозяйственными товарами отражало столкновение сословных интересов. Поэтому стала актуальной разработка учения о «справедливой цене», то есть такой цене, которая, по мнению средневековых ученых (Фома Аквинский и др.), не только бы возмещала издержки производства и обращения, но и обеспечивала соответствующее каждому сословию существование.
Схоласты
Наивысшим достижением теоретической мысли феодализма стала доктрина схоластов. Основными источниками их учения были античная философия (главным образом произведения Платона и Аристотеля, а также Сенеки, Цицерона и др.), патристические сочинения (труды святого Августина, Дионисия Ареопагита и др.) и римское законодательство. Как реакция на начавшуюся в конце XI в. рецепцию римского права в каноническом праве разрабатывается ряд вопросов, и прежде всего учение о справедливой цене и осуждение процента.
Для того чтобы понять истинное значение вклада схоластов в историю экономического анализа, необходимо хотя бы кратко указать на характерные черты их учения в целом. Это тем более необходимо, так как позволяет понять схоластическое теоретизирование как таковое, его достоинства и недостатки.
В учении схоластов большую роль играла традиция. Традиционные основы занимают в экономических системах гораздо большее место, чем нетрадиционные, разработанные тем или иным автором. Даже крупные ученые-схоласты отличаются друг от друга главным образом способом синтезирования традиционного материала, а не созданием принципиально различных систем.
Новое рождается как синтез параллельных или родственных традиционных течений. Отсюда не только преемственность, но и удивительное однообразие схоластических сочинений. В этих условиях много творческих сил уходит на изучение традиции, главным становится не создание новых концепций, а кропотливая разработка деталей старых. Схоластическое исследование направлено не на изучение и обобщение практики, а на накопление суммы объективных «вечных истин». Поэтому становится понятной следующая характерная черта схоластической науки — ее школьный характер.
В средневековую эпоху, когда индивид поглощается корпорацией, а личность заслоняется обществом, школа приобретает огромное значение. Само слово «схоластика» обязано своим происхождением школе. Первоначально оно означало учителя и ученика семи свободных искусств, а позднее — уже каждого занимающегося школьной наукой.
Однородность схоластического учения достигалась благодаря тождественности авторитетов, методов исследования и основных воззрений. Первоначально школьный элемент не был выражен сильно, однако позднее, с ростом университетов и образованием средневековых орденов (францисканцев, доминиканцев, августинцев и т. д.) корпоративный элемент нарастает. Возникают замкнутые школы последователей Фомы Аквинского (1225 или 1226–1274), Иоанна Дунса Скота (ок. 1266–1308), а позднее Уильяма Оккама (ок. 1300–1349 или 1350). Собрания преподавателей университетов решают, чему следует и чему не следует учить. Принадлежность к школе определяет темы исследований, их идейную направленность и метод доказательств.
Большое значение в этих условиях приобретает создание гибкой терминологии, развитие определений понятий, способов их разделения и соединения. Из средневековой схоластики в наш обиход проникли такие термины, как объективное и субъективное, a priori и a posteriori и многие другие.
Значительное развитие получает формальная логика. Доказательство приобретает форму разнообразных силлогизмов, которые, конечно, не годятся для вывода новых знаний, но вполне подходят для систематизации уже накопленного школьной наукой багажа.
В период становления и расцвета схоластики преобладает стремление к гармонии. Ученые пытаются согласовать истины, освященные авторитетом церкви, собственными представлениями, найти аргументы в подтверждение этих истин. Это особенно наглядно отражается в своеобразных средневековых хрестоматиях — «Суммах», которые писали преподаватели университетов для своих студентов. Эти сборники-конспекты содержали обычно не только выдержки из важнейших книг, но и комментарии составителя.
Необходимость согласования изречений различных авторитетов («сентенций») и противоречивых рассуждений о самих предметах рождает стремление представить абсолютные противоположности как относительные путем логической обработки понятий. Первый опыт такого согласования мы встречаем у П. Абеляра (1079–1142). В дальнейшем вырабатывается определенная схоластическая схема. Классическое выражение она получает у Фомы Аквинского. В «Сумме теологии» проблема формулируется обычно в форме вопроса, после чего приводятся возражения и аргументы в его поддержку. Опровержение состоит из трех частей. В качестве главного аргумента обычно приводится цитата из Священного писания или сочинений отцов церкви, далее следует изложение собственного мнения автора и причин, его породивших, и, наконец, опровержение доводов, выдвинутых в первоначальном возражении.
Конечно, подчинение схоластов римско-католической церкви не было абсолютным. Однако не следует забывать, какое место было отведено их доктрине в общей системе средневекового мировоззрения. В это время знание было поставлено на службу вере, являлось дополнительным аргументом в поддержку Священного писания. Средневековая схоластика стремится разрешить прежде всего богословские задачи, показать земной миропорядок как следствие неземного. Главным в этих условиях становится не исследование внешней природы или человеческой жизни в ее историческом развитии, а познание бога как первопричины и цели развития общества. Средневековое мышление носит трансцендентальный, умозрительный характер. Широкий полет метафизики не сдерживается ничем. Рассуждения ведутся, как правило, в отрыве от конкретных эмпирических исследований: как в области естественных, так и гуманитарных наук.
Средневековому мировоззрению чуждо подлинно историческое понимание фактов. Оно некритично, оно любит мерить все понятия абсолютными мерками, не замечая, что на них лежит отпечаток современной ученым эпохи. «Это беспокойное желание найти в глубине веков новый мир, — писал Ж. Ле Гофф, — не допускало поиска действительного обновления. Золотой век у средневековых людей лежал у истоков прошлого. Их будущее было давно прошедшим. И они продвигались вперед с обращенным назад взором».
В этой связи большое значение приобретает дедуктивный метод. Он позволяет создавать все новые и новые понятия, с помощью которых создаются хитроумные логические системы, напоминающие готические храмы. Безудержный рост понятий, конечно, способствует накоплению книжной премудрости, усложнению школьных программ. Однако игра в понятия все более и более входит в противоречие с потребностями реальной жизни. Это касается и канонического права, с помощью которого пытались регулировать экономические процессы. Дело в том, что экономическая доктрина канонистов была скорее сводом правил поведения индивидов в соответствии с принципами всеобщей справедливости, чем обобщением реальных фактов экономической жизни. Экономические проблемы рассматривались с позиций морали, моральной справедливости, с позиций общего блага как конечного критерия деятельности людей.
Учение о справедливой цене
Понимание справедливости как пропорциональности (эквивалентности) восходит как к Аристотелю (Никомахова этика, V, 1133b), так и к первоначальному христианству («Какою мерою мерите, такою отмерено будет вам» — Мк., 4:24; Мф., 7:2; Лк., 6:38). Эти этические нормы поведения и были перенесены канонистами в сферу экономики, что нашло отражение в учении о «справедливой цене». Понятие «справедливой цены» было выработано в противовес римскому праву. Согласно последнему цена определялась в результате свободного договора. Каноническое право понимает под «справедливой ценой» типичную рыночную цену, складывающуюся при нормальных условиях производства. Это означало, что «справедливая цена» не зависит от случайного волеизъявления участвующих в торговой сделке контрагентов — покупателя и продавца. Впервые такая идея встречается уже у святого Августина в трактате «О троице» (De Trinitate, 13, 3). Дальнейшее обоснование идея «справедливой цены» получила в трудах канонистов, В «Сумме теологии» Фомы Аквинского «справедливая цена» рассматривается как частный случай проявления справедливости вообще. Исходя из того, что справедливость определяется как «постоянное твердое желание давать каждому то, на что он имеет право», Фома Аквинский осуждает попытки продажи вещей дороже их стоимости. Опираясь на Евангелие, он прямо полемизирует с римским правом (Summa Theologica, Secunda Secundae, quaestio LXXVII, articulus I). Однако он допускает исключение, предполагающее продажу вещи по цене выше ее стоимости. Цена будет справедливой, считает он, и в том случае, когда покупатель вещи в ней остро нуждается, а продавец пострадает, уступив ее. Более высокая цена в данном случае компенсирует ущерб, понесенный бывшим владельцем вещи.
Такой подход к «справедливой цене» усиливает субъективный аспект ее понимания. Развитие этой идеи приводит к тому, что «справедливой ценой» считают цену не только такую, которая отражает издержки производства и транспортировки продукта, но и обеспечивает соответствующее каждому сословию существование. Поэтому оформившееся к концу XV в. каноническое право подразумевает под «справедливой ценой» не только типичную рыночную цену, но и такую цену, которая была назначена при участии облеченных доверием людей, определивших ее в соответствии с принципом всеобщей справедливости. Очевидно, что от такого определения «справедливой цены» до оправдания процента — лишь один шаг.
Эволюция взглядов на ростовщичество
Учение о проценте, как известно, еще более тесно, чем учение о «справедливой цене», связано со Священным писанием. «Взаймы давайте, — говорится в Евангелии от Луки, — не ожидая ничего» (Лк., 6:35) . Сначала, правда, это правило касалось лишь духовенства, однако позднее (со времен Карла Великого) оно было распространено на все население.
Рецепция римского права показала, однако, что оно находится с ним в вопиющем противоречии. Так, в Кодексе Юстиниана, который интенсивно начали изучать в XII в. в средневековой Европе, были установлены определенные нормы процента для различных ссуд: 12% — под корабельные грузы, 8% — для торговых операций и 4–6% — для прочих (Codex. IV. XXXII. 26. § 2). В этих условиях канонисты, формально опираясь на римское право, пытаются обосновать положения, которые ему прямо противоречат. Их «доказательства» основаны на различении потребляемых (хлеб, пиво, вино) и непотребляемых (дом) вещей. Деньги они относят к первому типу благ. Поэтому, заключают канонисты, требование процента равносильно продаже вещи и требованию платы за ее пользование, т. е. по существу означает двойную продажу, что противоречит римскому праву. Рассматривая ссуду как продажу в кредит, они не принимали во внимание аргумент о том, что при этом необходима плата за потерю времени. Время, рассуждали они, — божье достояние, которым нельзя торговать. Характерно, что этот аргумент использовал и Фома Аквинский (Summa Theologica, Secunda Secundae, quaestio LXXVIII, artic. 2). Однако эти метафизические построения были далеки от практики хозяйствования. Господство натурального хозяйства в средневековой Европе имело своей оборотной стороной развитие ростовщичества. Поэтому не удивительно, что с течением времени в рамках схоластического учения нашлось место для оправдания процента.
С этой целью средневековые схоласты различали в сделках два вида ущерба от неисполнения в срок ссудных обязательств: понесение убытка (damnum emergens, положительный ущерб) и неполучение прибыли (lucrum cessans, упущенная выгода). Первый случай рассматривался как вполне законное основание для взимания процента. Так считал, например, и Фома Аквинский, хотя формально не называл эту сделку ростовщичеством (Summa Theologica, Secunda Secundae, quaestio LXXVIII, artic. 2). Однако уже этот случай открывал широкие «законные» основания для получения процента. Достаточно было установить «бесплатную» ссуду на очень короткий срок (например, 3 месяца), чтобы по истечении его получать очень высокие проценты. В Западной Европе они достигали в XII–XIV вв. 43 1/3 и даже 60%.
Позднейшая каноническая теория фактически рассматривала процент как часть промышленной или торговой прибыли, т. е. объективно носила уже буржуазный характер. Начав с запрещения ростовщичества, католическая церковь постепенно сдавала одну позицию за другой и закончила тем, что к концу Средневековья фактически легализовала его. Об этом свидетельствует и учение о ренте, маскировавшее ростовщичество покупкой ренты; и учение о праве товарищества (когда получение прибыли обосновывалось риском совместной торговой операции); и ипотека судна (договор бодмереи); и тройной договор; и оправдание государственных займов; и обоснование учеными ордена францисканцев «справедливости» выдачи под небольшой процент ссуд фондами для благотворительных нужд. Наконец, об этом наглядно свидетельствует определение ростовщичества, данное Латеранским собором: «Под именем ростовщичества следует понимать тот случай, когда заимодавец желает извлечь барыш из пользования такою вещью, которая сама по себе не приносит плода (в противоположность таким вещам, как стадо, поле), не неся притом ни труда, ни расходов и не подвергаясь риску».
Данное определение ростовщичества предоставляет массу лазеек нарождающейся буржуазии. Достаточно было представить процент как результат «труда», «расходов», «риска» или облечь в форму «товарищества», чтобы избежать осуждения церкви. Такое определение не только составляло шаг вперед по сравнению с ранней схоластической доктриной, но и фактически означало легализацию ростовщичества, осуждался уже не процент как таковой, а лишь его высокая ставка.
Каноническое учение сыграло важную роль в истории нашей науки. Благодаря усилиям схоластов удалось не только сохранить значительную часть античного наследия, но и разработать достаточно стройную и в известном смысле непротиворечивую теорию. В учении канонистов мы встречаемся не с простой фиксацией отдельных экономических понятий, а с попыткой создания логической системы категорий; системы, правда, сильно оторванной от реальной жизни. Этот первый опыт схоластического теоретизирования оказался не только полезным, но и порой весьма заманчивым для последующих поколений.
4. Критика торгашеского феодализма и обоснование буржуазного предпринимательства:М. Лютер и Ж. Кальвин
В XIV — первой половине XV в. дух наживы и жажда стяжательства проникают в среду феодалов. Их интересы все глубже, все теснее переплетаются с ростовщичеством, усиливая эксплуатацию крестьянства и бюргерства. Возникает отвратительное явление позднего Средневековья — торгашеский феодализм. Развивающиеся товарно-денежные отношения обостряют и обнажают социально-экономические противоречия, разрушая феодальные патриархальные формы, маскировавшие эксплуатацию в более ранний период. Перед идеологами бюргерства встают проблемы разграничения раннекапиталистического предпринимательства, с одной стороны, и позднефеодального стяжательства — с другой. Появляется необходимость, во-первых, социально-экономического, политического и идеологического (морально-этического и даже религиозного) оправдания «честного» (основанного на законах капиталистической конкуренции) «делания денег» и, во-вторых, осуждения паразитического (основанного на насилии и грабеже, ростовщичестве и внеэкономическом принуждении) накопления богатств класса феодалов.
Положение осложнялось тем, что монополией на образование и культуру в этот период обладали церковные феодалы, католическая церковь. В отличие от светских феодалов церковь опиралась на строгую иерархию и действовала как наднациональная, в известном смысле космополитическая, феодальная организация. В этих условиях выступить с критикой религиозного мировоззрения означало нанести удар не только по отдельному феодалу, но и по феодальной системе в целом. Положение, однако, облегчалось тем, что отношения торгашеского феодализма проникли и в церковную среду. Разложение католической церкви проявлялось в разложении не только церковных институтов, но и христианского мировоззрения. Все больше обнажалось противоречие между первоначальным христианством и римско-католической церковью позднего Средневековья, которое проявлялось в форме противоречия между Священным писанием (Библией) и Священным преданием (декретами и постановлениями церковных соборов и римского папы).
Гуманисты подготовили Реформацию. Они так же, как позднее теоретики Реформации, обращались к раннему христианству первых веков нашей эры в борьбе со схоластическим формализмом, невежеством и продажностью римско-католической церкви, способствовали просвещению передовой, образованной части феодального общества. Тем не менее гуманизм носил элитарный характер, нуждался в поддержке меценатов, затронул лишь сравнительно небольшую часть интеллигенции. Необходимо было более демократическое учение, обращенное к более широкой аудитории, которое могло бы привести массы в движение. Оно должно было апеллировать не только к разуму человека, но и к его чувствам.
Доктор богословия, магистр свободных искусств, монах-августинец Мартин Лютер (1483–1546) родился и вырос в бюргерской среде. 31 октября 1517 г. на двери своей церкви в Виттенберге он вывесил 95 тезисов против индульгенций, что положило начало Реформации в Германии. Лютер развивал тезис о том, что спасение души (оправдание) возможно прежде всего не через церковь и ее формальные обряды (и уж тем более не через покупку индульгенций), а через истинную веру — веру в Священное писание, а не в Священное предание. Позднее, уже в ходе Реформации, Лютер и его последователи пришли к отрицанию церковной иерархии, культа святых, церковного богатства и монашества, что способствовало подчинению духовной власти светской, упрощению церковной догматики и богослужения, объективно оправдывало секуляризацию церковных земель, открывало путь к созданию необходимой для буржуазии дешевой церкви.
Наибольшую ненависть вызывает у Лютера ростовщичество. Его критике посвящена специальная работа «Наказ приходским священникам выступать с проповедями против ростовщичества», изданная в Виттенберге в 1540 г.
Экономические взгляды Лютера тесно связаны с его религиозной концепцией, в частности с его теорией двух порядков. Понимая, что в современной ему действительности невозможны отношения между людьми в строгом соответствии со Священным писанием, он обосновывает необходимость светской власти. Главной задачей светской власти и церкви в этот период должна была стать, по мысли Лютера, борьба с ростовщичеством. Светская власть при этом должна действовать силой, а церковь — убеждением и советами. При этом, считает Лютер, князья должны управлять разумно, т. е. не только опираться на писаные законы и рекомендации юристов, но прежде всего действовать на благо своих подданных. Поэтому Лютер оправдывает мелкое ростовщичество сирот, вдов и стариков, если оно вызвано бедностью. К тому же он считает необходимым законодательно ограничить норму процента. Однако так как в раздробленной Германии «светская власть нерадива и ленива, а частично слишком слаба, чтобы защитить от такой беды (какой является ростовщичество. — Р. Н.), то священники, — считает Лютер, — должны учить народ и приучать его к тому, чтобы ростовщиков и скряг принимать за живых чертей...» Поэтому Лютер уделяет главное внимание разоблачению оснований для изъятия процента, учит распознавать замаскированные формы ростовщичества, различает ссуду и заем, кредит в товарной и денежной форме, т. е. по существу коммерческий и банковский кредит. Он гневно осуждает любые попытки оправдания взимания процента.
Другой его сильной стороной была критика торгашеского феодализма — союза ростовщиков и дворян. «...Исполняется пророчество Исайи, — пишет он, — князья твои стали сообщниками воров. Ибо они вешают воров, укравших гульден или полгульдена, и якшаются с теми, которые грабят весь мир и воруют с большей безопасностью, чем все другие, как бы для того, чтобы оставалась верной поговорка: крупные воры вешают мелких воров, и, как говорил римский сенатор Катон: простые воры сидят в тюрьмах и закованы в цепи, а государственные воры расхаживают в золоте и шелках. Что же в конце концов скажет об этом бог? Он сделает так, как он говорит устами Иезекииля: князей и купцов, одного вора с другим, он сплавит вместе, как свинец и медь, как бывает, когда выгорает город, чтобы не было больше ни князей, ни купцов. Я опасаюсь, что это уже на пороге».
Критикуя представителей торгашеского феодализма, Лютер выступает на стороне предприимчивого и делового хозяина, бюргера, превращающегося в мелкого буржуа. Поэтому он осуждает праздность, критикует сословную иерархию, утверждая, что между людьми есть «лишь различие по должности и делу, а не по званию». Он отмечает важнейшую роль труда в призвании человека. Эти мотивы морального оправдания буржуазного предпринимательства получают еще большее развитие в учении Жана Кальвина (1509–1564) о богоизбранности.
В своем главном сочинении «Наставление в христианской вере» (1536) он развил учение о божественном предопределении. Согласно его вероучению, одних бог предопределил к спасению и вечному блаженству (избранные), других — к осуждению и вечным мукам (осужденные). Хотя предопределение фатально, никто, однако, не знает, что ждет его лично: спасение или осуждение. Каждый христианин должен думать, что именно он — божий избранник, и в своей деятельности, своей профессии должен доказать свою избранность. В качестве показателя избранности Кальвин берет денежное богатство — эту абстрактно-всеобщую, универсальную форму выражения успеха в капиталистическом обществе.
Новое вероучение, выражая интересы буржуазии эпохи первоначального накопления, пропагандировало мирской аскетизм. Бережливость и расчетливость, скопидомство и накопительство объявляются первейшими гражданскими обязанностями каждого представителя нарождающегося буржуазного класса. Кальвинизм стал идеологией наиболее передовой части буржуазии, теоретическим оружием Нидерландской и Английской буржуазных революций.
Контрольные вопросы
1. Что такое экономическая мысль в широком и узком смысле слова?
2. Назовите и кратко охарактеризуйте типичные черты экономической литературы древнего Востока.
3. Какие экономические проблемы попали в поле зрения античной экономической мысли? И почему?
4. Какие вопросы экономической жизни были актуальными для античных мыслителей? Каковы их основные достижения в понимании закономерностей экономической жизни?
5. В чем заключается дуализм средневековой культуры и как он проявлялся в социально-экономической мысли?
6. Какая цена являлась справедливой, по мнению схоластов, и почему?
7. Чем торгашеский феодализм отличается от капиталистического предпринимательства?
8. Является ли феномен торгашеского феодализма специфичным только для Западной Европы? Если да, то почему? Если нет, то приведите примеры.
Темы рефератов
1. Чистая экономическая теория Платона и Аристотеля.
2. Ментальность «безмолвствующего большинства» в эпоху феодализма.
3. Вклад схоластов в систематизацию экономических категорий.
4. М. Лютер как «старейший немецкий политико-эконом».
Список литературы
1. Блок М. Феодальное общество. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. Кн. 2. С. 64–124.
2. Всемирная история экономической мысли: в 6 т. Т. 1. М.: Мысль, 1987.
3. Ле Гофф Ж. Рождение Европы. СПб.: Александрия, 2007.
4. Поланьи К. Саморегулирующийся рынок и фиктивные товары: труд, земля и деньги // THESIS. 1993. Вып. 2. С. 10–17.
5. Nureev R., Petrakov P. Doctrine of “Fair Price” by Thomas Aquinas: background, laws of development and specific interpretation // Журнал институциональных исследований. 2015. Т. 7. № 1. С. 6–24.
Тема 2.
Системы политической экономии: политическая экономия богатства и политическая экономия труда
Р. М. Нуреев
План
1. Экономическая мысль периода генезиса капитализма.
2. Классическая политическая экономия — наука о богатстве народов
3. Обострение социальных противоречий. Утопические проекты переустройства мира.
4. Политическая экономия труда?
1. Экономическая мысль периода генезиса капитализма
Меркантилисты
Становление капитализма предопределило возникновение самостоятельной науки — политической экономии. В центре ее внимания первоначально находилась не сфера производства, а сфера обращения. Развитие мировой торговли способствовало повышению роли купечества. Выразителем его интересов стала первая школа, возникшая в политической экономии, — меркантилизм (XVI–XVIII вв.). В 1615 г. Антуан де Монкретьен публикует «Трактат политической экономии», давший название будущей науке.
Целью исследований меркантилистов (А. Серра, Т. Мен, С. Фортрей) были поиски источников буржуазного богатства, объектом наблюдений стала капиталистическая торговля, а предметом пристального внимания — движение денег и товаров между отдельными странами. Меркантилисты не были пассивными наблюдателями, они пытались активно воздействовать на экономическую жизнь с помощью абсолютистского государства. Торговая буржуазия стремилась выдать свою точку зрения за национальный общегосударственный интерес. Протекционистская политика абсолютистского государства стала выражением временного союза дворянства и торговой буржуазии.
В своем развитии меркантилизм прошел два этапа. Ранние меркантилисты, сторонники денежного баланса, выступали против вывоза золота и серебра из страны. Поздние меркантилисты, сторонники системы торгового баланса, допускали вывоз драгоценных металлов, если в целом в торговле достигается положительное сальдо. Они выступали за промышленную переработку сырья и использование выгод транзитной торговли. Их взгляды уже отражают интересы не только купеческого, но и промышленного капитала. Однако они не замечали всей глубины противоречивого развития капитализма и судили об этом процессе главным образом по внешнему его проявлению в сфере обращения. К тому же и это проявление они понимали односторонне. Литература меркантилизма носила главным образом эмпирический, практический характер.
Другой проблемой, которая активно обсуждалась в меркантилистской литературе, было денежное обращение. Меркантилисты постоянно жаловались на недостаток денег в стране. Такие жалобы отразили исторические условия и потребности эпохи первоначального накопления капитала. Они были связаны как с внутренними, так и с внешними условиями. Открытие золотых рудников в Новом Свете и прилив американского золота в Европу в XVII в. привели к уменьшению стоимости обращающегося золота (а в конечном счете — к повышению производительности труда в золотодобывающей промышленности), что способствовало бурному росту товарных цен в Европе. Другой причиной роста товарных цен были обрезание и порча монеты абсолютистским государством. Отрывая денежное обращение от товарного производства, ранние меркантилисты считали главной причиной нехватки денег вывоз золота и серебра из страны. Кроме этого, они неоднократно призывали правительство прекратить порчу монеты, критиковали номиналистическую теорию денег.
Обоснование принципов анализа частной собственности Дж. Локком
Меркантилистская литература, как уже отмечалось, носила главным образом эмпирический, практический характер. Поэтому для того, чтобы преодолеть поверхностно-описательный характер, необходимо было выработать новый, более глубокий теоретический метод. Важную роль в этом сыграл английский философ и экономист Джон Локк (1632–1704). Занятия естествознанием позволили ему, опираясь на достижения естественных наук, создать эмпирическую философию. Она основывалась на внешнем и внутреннем опыте. Локк обосновал философию bon sens, здравого человеческого смысла.
В произведениях Локка были заложены основы правовых представлений теоретиков свободного общества, методологические предпосылки подхода к человеку как к освобожденному от многочисленных личных связей, опутывавших его в эпоху Средневековья, как к экономическому индивиду, который позднее станет главным действующим лицом в произведениях А. Смита и Д. Рикардо.
Так, для развития политической экономии важное значение имело обоснование частной собственности как неотъемлемого атрибута самого человека. Оно получило свое развитие в «Двух трактатах о государственном правлении» (1690). Теория частной собственности у Локка тесно связана с трудом, который не только является первоначальным источником собственности, но и лежит в основе стоимости произведенных человеком продуктов. Избыток стоимости, который не есть результат труда, рассматривается Локком как дар природы и является первоначально общей собственностью. Однако с возникновением денег появляется возможность нарушить первоначальное равенство, основанное на индивидуальной собственности. Таким образом, деньги — это фактор, который позволяет расширить рамки собственности, основанной на личном труде. Деньги, по мысли Локка, приобретают способность приносить процент так же, как и земля приносит ренту. Однако в этом единстве он видит и различие. Оно заключается в том, что если «земля естественным образом производит нечто новое и полезное, ценное для человечества», то деньги лишь служат основанием для перенесения, перераспределения прибыли «из кармана одного в карман другого». И в том и в другом случае источником прибыли выступает у Локка чужой неоплаченный труд, присваиваемый собственниками земли и капитала. Этот вывод знаменует значительный шаг вперед по сравнению с меркантилистами, видевшими источник прибыли в сфере обращения. Более того, согласно Локку, такое положение является политическим изобретением, отрицающим первоначальное естественное состояние, когда чистая собственность покоится на собственном труде. Здесь содержатся зачатки принципиального различия, существующего между капиталистической частной собственностью и частной собственностью мелкого товаропроизводителя.
Обоснование принципов индивидуализма позволило Локку выдвинуть на первый план идею стихийной, свободной закономерности рынка, сформулировать зачатки теории спроса и предложения. В отличие от меркантилистов, апеллировавших к правительству, к государственному регулированию товарного и денежного обращения, Локк утверждает стихию рынка, рассматривает соотношение покупателей и продавцов как главную причину образования рыночной цены.
Критики меркантилизма
Критика меркантилизма появилась одновременно с его возникновением. Меркантилистскую политику критиковали как дворяне, так и нарождавшиеся промышленные капиталисты. Критика существовала и в рамках самого меркантилизма. Это происходило потому, что меркантилистская литература носила главным образом практический характер, была посвящена решению частных, волновавших в данное время вопросов. Представители меркантилизма отнюдь не были кабинетными учеными, они, как правило, были купцами, имели собственное коммерческое дело или служили по торговой или таможенной части. Естественно, что эти люди нередко расходились между собой во мнениях относительно тех или иных мер, способов и путей обогащения государства за счет внешних источников. Не существовало единства среди меркантилистов еще и потому, что отсутствовала единая теория. Да и поздние меркантилисты, сторонники активного торгового баланса, критиковали своих ранних предшественников, сторонников активного денежного баланса, представителей монетарной системы.
Критики меркантилизма — У. Петти, Дж. Локк, Д. Норт, Дж. Вандерлинт, Р. Кантильон, Д. Юм и др. — не только обратили внимание на изъяны в анализе сферы обращения, но и стремились показать взаимосвязь этой сферы со сферой производства. Экономическая литература тех лет поражает обилием трактатов, в которых выражаются самые разнообразные представления и взгляды. Именно в это время философами и экономистами были заложены основы метода классической буржуазной политической экономии, сформулированы принципы анализа частной собственности (Дж. Локк); обоснована свобода внешней и внутренней торговли (Д. Норт); показана зависимость нормы процента от нормы прибыли (Дж. Масси, Д. Юм). Но главным достижением было постепенное осознание роли труда в развитии общества, перенесение акцента из сферы обращения в сферу производства. Зачатки такого представления можно встретить уже у Локка, а в наиболее полной форме — у Юма, который систематизировал взгляды своих предшественников.
Временный союз дворянства и буржуазии, нашедший свое классическое выражение в меркантилистской политике абсолютизма, был недолговечен. Стремление к регламентации производства, нормативность и авторитарность абсолютизма все больше становились тормозом развития капитализма. Окрепшая мануфактурная буржуазия все меньше нуждалась в поддержке со стороны абсолютистского государства. Все чаще появляются работы, критикующие протекционизм и обосновывающие принципы свободной торговли. В истории экономической науки это проявилось в рождении классической политической экономии.
Становление классической политической экономии
Политическая экономия как самостоятельная наука возникает в мануфактурный период. Создавали новую науку люди разных профессий: философы и медики, купцы и коммерсанты, чиновники и священники. Ее первыми представителями были Уильям Петти (1623–1687) в Англии и Пьер Буагильбер (1646–1714) во Франции. Оба они предприняли попытку свести стоимость к труду и тем сделали решающий шаг в сторону научной политической экономии, открывшей источник капиталистического богатства в сфере производства. Во Франции ведущей отраслью оставалось земледелие. Поэтому представители французской классической буржуазной политической экономии — физиократы — источник прироста капитала искали в земледелии, а «чистый доход» рассматривали как дар природы. Глава школы физиократов Франсуа Кенэ заложил основы теории воспроизводства общественного капитала.
Внимание! Авторские права на книгу "История и философия науки. Учебник для аспирантов и соискателей" (Под ред. Эскиндарова М.А., Чумакова А.Н.) охраняются законодательством!
