|
|
Оглавление1. Современные тенденции развития государства под влиянием глобализации 2. Современные тенденции развития права под воздействием глобализации 3. Современные тенденции развития общества под воздействием глобализации 4. Отраслевые особенности проявления глобализации Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу4. Отраслевые особенности проявления глобализации4.1. Глобализация и российское гражданское законодательствоНароды мира испокон веков были разделены языковыми различиями, государственными границами, религиозными преградами, однако развитие торговли и производства, средств связи и транспорта, транснациональной инфраструктуры капитала привели к процессам сближения экономических, социальных и культурных норм и принципов в странах, где прежде право, экономика и общество имели ярко выраженные национальные черты. Зачатки глобализации мы можем проследить в глубоком прошлом, когда сформировались первые государства и начался процесс обмена материальными и духовными ценностями разных народов. Исторически наиболее распространенным способом взаимодействия мировых правовых систем можно считать рецепцию норм и институтов права. Бурные процессы взаимодействия разных народов начались в эпоху становления буржуазных общественных отношений, они привели человечество к более сложным и неизбежным процессам, охватывающим все стороны жизни национальных обществ в единой мировой системе. В силу противоречивого характера этих процессов, которые, с одной стороны, открывают новые возможности тем или иным государствам, с другой стороны, влекут неизбежную утрату экономической самостоятельности и независимости национальных государств, отношение к глобализации сложилось неоднозначное, и она стала являться предметом острых дискуссий. «Глобализация и продолжающийся быстрый технический прогресс открывают невообразимые в прошлом возможности для социального и экономического развития. В то же самое время они по-прежнему сопряжены с серьезными проблемами, включая широкомасштабные финансовые кризисы, неуверенность в завтрашнем дне, нищету, изоляцию и неравенство как внутри обществ, так и между ними». Однако следует признать, что процесс этот объективный и остановить его невозможно. Правительства различных государств во многих случаях заинтересованы в совместном решении не только международных проблем, но и внутригосударственных задач. Эта заинтересованность обусловлена расширением сфер международного сотрудничества и соответственно увеличением числа объектов международно-правового регулирования, возрастанием числа глобальных проблем, ведь перед современным человечеством возникла целая совокупность социально-природных проблем, которые невозможно решить силами одного отдельного государства. От решения этих проблем зависит социальный прогресс человечества и сохранение цивилизации. Глобализация оказывает большое влияние на развитие внутринационального права государств. Формируя свою правовую систему, государства заимствуют друг у друга опыт. Современный мир все больше погружается в процессы глобализации, в результате которых создаются транснациональные корпорации, которые освободились от контроля конкретного государства, возникают внегосударственные источники финансирования, такие как Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития. Еще в начале XX в. сформировалась система организаций, которые формируют систему международного права и обеспечивают ее функционирование: Международный Суд, Европейский Суд, Межамериканский суд по правам человека, Международная организация уголовной полиции «Интерпол», Суд Экономического сообщества государств Западной Африки, Суд Южноафриканского сообщества развития, Арбитражный и мировой суд ОБСЕ, Арбитражный центр Всемирной организации интеллектуальной собственности, Экономический суд СНГ и др. В настоящее время многогранное глобальное общественно-историческое явление — глобализация является объектом исследования почти всех наук обществоведческого цикла, вопросы влияния глобализации на государственно-правовую материю активно обсуждаются и освещаются в юридической литературе. Создаются специальные научно-исследовательские институты по проблемам глобализации, в частности Институт проблем глобализации Российской Федерации. Интеграция России в мировое экономическое сообщество не могла не отразиться на различных отраслях российского законодательства, не осталось не вовлеченным в интеграционные процессы и гражданское законодательство РФ. Началом частноправовой глобализации можно считать внедрение принципов международного частного права в качестве части национальной правовой системы России. Принципы международного частного права — это «определенные постоянные правила, вытекающие из требования рационального урегулирования наиболее типичных случаев (особенно в сфере коллизионного права)». Они представляют собой «попытку обобщить урегулирование прецедентов коллизионного права, усилить тенденцию к формулировке определенных фундаментальных правил». Особое значение в вопросах соотношения норм гражданского права России и норм международного права имеет статья 7 ГК РФ, которая, во-первых, закрепляет общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации как часть правовой системы Российской Федерации и, во-вторых, гласит, что международные договоры Российской Федерации применяются к отношениям непосредственно, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта. При этом указывается, что если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены гражданским законодательством, применяются правила международного договора. Фундамент этого положения закреплен ч. 4 ст.15 Конституции РФ: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы». Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» гласит: «Под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо. Под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного. Содержание указанных принципов и норм международного права может раскрываться, в частности, в документах ООН и ее специализированных учреждений». Однако практика российских судов показывает, что суды испытывают определенные трудности в применении общепризнанных принципов и норм международного права. Верховный Суд Российской Федерации посредством своих постановлений стремится помочь судам общей юрисдикции в поиске нужной нормы, он не раскрывает содержания общепризнанных принципов и норм международного права, а лишь указывает их возможные источники. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» говорится: «Судам при осуществлении правосудия надлежит исходить из того, что общепризнанные принципы и нормы международного права, закрепленные в международных пактах, конвенциях и иных документах (в частности, во Всеобщей декларации прав человека, Международном пакте о гражданских и политических правах, Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах),… являются составной частью ее правовой системы». Отсутствие в Конституции РФ прямого указания по вопросам соотношения общепризнанных принципов и норм международного права и национального законодательства породило научные дискуссии. Так, например, Л. А. Окуньков отмечает «В случае расхождения закона и иного нормативного акта с международным договором, в котором участвует Российская Федерация, или с общепризнанными принципами и нормами международного права применяются правила, установленные этими нормами и договором». Иной позиции придерживается Г. М. Даниленко, который полагает, что «общепризнанные нормы международного права не обладают приоритетом по отношению к внутригосударственным правовым актам». Б. Л. Зимненко утверждает, что «государственные и муниципальные органы, включая суды, в своей деятельности должны исходить из того, что нормы общего международного права обладают равным статусом и силой с договорными нормами». Несмотря на то что существует целый ряд дискуссий о понятии, содержании и юридической силе общепризнанных принципов и норм международного права, сам факт признания их составной частью правовой системы РФ свидетельствует об усиливающемся объективном процессе влияния норм и принципов международного права на законодательство Российской Федерации, обусловленном в первую очередь правовой глобализацией. Об этом же свидетельствует и признание государством частью правовой системы международных договоров. Процесс глобализации обусловил определенные тенденции в развитии международных частноправовых отношений, в которых международный договор приобретает роль основного источника международного частного права. Следует отметить, что в международном частном праве нет единого понимания международного договора, который рассматривается не только как конвенция, но и как сделка, контракт, осложненный иностранным элементом. Международным договором признается международное соглашение, заключенное Российской Федерацией с иностранным государством (или государствами) либо с международной организацией в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от того, содержится такое соглашение в одном документе или нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования. Договор лежит в основе международного торгового права, он определяет взаимные права и обязанности участников торговых правоотношений. Две и более договаривающиеся стороны правомочны создать набор правил, регулирующих их отношения, как это предусмотрено условиями их соглашений. В международной торговле договаривающиеся стороны, как правило, согласны подчиняться неправительственным механизмам арбитража или суда того или иного национального государства для решения споров по контрактам. Они также могут по взаимному согласию выбрать право, по которому любой возникший спор между ними может быть разрешен. В современном мире взаимозависимости и международной торговли растет значение гармонизации международного торгового права. Таким образом, в современном мире существует движение в направлении разработки транснационального коммерческого и договорного права. Решая вопрос о возможности применения договорных норм международного права, суды должны исходить из того, что международный договор вступает в силу в порядке и в дату, предусмотренные в самом договоре или согласованные между участвовавшими в переговорах государствами. При отсутствии такого положения или договоренности договор вступает в силу, как только будет выражено согласие всех участвовавших в переговорах государств на обязательность для них договора. Международные договоры являются важнейшими средствами развития международного сотрудничества, способствуют расширению международных связей с участием государственных и негосударственных организаций, в том числе с участием субъектов национального права, включая физических лиц. В наши дни международное регулирование отношений гражданско-правового характера договорным путем приобретает все большее значение. В ряде сфер в связи с отсутствием во внутригосударственном праве соответствующих норм регламентация осуществляется во многом нормами международных договоров. Современные международные договоры, направленные на регламентацию отношений гражданско-правового характера, содержат как материально-правовые, так и коллизионные нормы. Участвуя в международных договорах, регулирующих отношения в сфере гражданского права, Россия во избежание коллизий вынуждена приводить в соответствие с этими договорами свое внутреннее законодательство, принимать новые законы. Например, в нормах ГК РФ о договоре купли-продажи повторяются отдельные положения Венской конвенции о международной купле-продаже: сроки исполнения обязанности передать товар; последствия передачи товара без тары и (или) упаковки либо в ненадлежащей таре и (или) упаковке; извещение продавца о ненадлежащем исполнении договора купли-продажи и т. д. При разработке проекта ныне действующего ГК РФ учитывались унифицированные нормы рекомендательного характера, которые содержатся в Международных правилах по унифицированному толкованию торговых терминов (ИНКОТЕРМС). Согласование правил внутреннего оборота с общепринятыми международными нормами — процесс объективный и необходимый в условиях интеграции России в мировое сообщество. Основными источниками международного частного права, которые повлияли на развитие гражданского права в России, являются такие акты, как Всемирная конвенция об авторском праве (Женева, 6 сентября 1952 г.), Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений 1886 г., Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 11 апреля 1980 г.), Конвенция УНИДРУА о международном финансовом лизинге (Оттава, 28 мая 1988 г.), Соглашение об относящихся к торговле аспектах прав интеллектуальной собственности 1993 г., Принципы европейского договорного права 1999 г., Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2004 г. и др. Таким образом, следует признать, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются источниками гражданского права и обладают всеми признаками источника права: они санкционированы российским государством, имеют соответствующие формы выражения и закрепления, обязательны для исполнения, характеризуются преемственностью, повторяемостью, временной устойчивостью, системностью и являются основой для разрешения правовых ситуаций. Государство, признавая общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры источниками гражданского права, не может оставаться свободным от процессов глобализации и интеграции. Исследуя источники российского гражданского права, можно сделать однозначный вывод, что, перемещая мировые ценности в российскую правовую систему, необходимо подходить к этому процессу очень осторожно, учитывая национальную специфику и особенности исторического развития российского общества и государства. Судебный прецедент в России официально не является источником гражданского права даже с учетом того, что опубликованная практика высших судов Российской Федерации должна учитываться нижестоящими судами. Для стран романо-германской правовой семьи, к которым относится и Россия, как правило, не является характерным признание судебного прецедента как источника права. Однако в условиях развития права Европейского союза и связанной с этим унификации правового регулирования элементы прецедентного правосудия начинают проникать и в страны романо-германской правовой семьи. Значительную роль в данном процессе играет деятельность Европейского суда по правам человека: российские суды учитывают решения Европейского суда по правам человека. Таким образом, меняется представление об источниках права, в том числе и гражданского права. Национальные виды форм права расширяются и обогащаются, подвергаются прямому влиянию процессов правовой глобализации. Подтверждением является, например, утверждающаяся в отечественной юридической литературе точка зрения о том, что источниками права выступают решения Конституционного Суда Российской Федерации. Несмотря на это, современная Россия не готова официально признать судебный прецедент как источник гражданского права в силу ряда причин, и в частности, по причине, что для эффективного использования института классического судебного прецедента в России не созданы необходимые условия. Судебный прецедент способен стать источником (формой) права только в таких государствах, где есть сильная и независимая судебная власть. Важнейшим источником права Конвенцией ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. (ст. 9) признан обычай. Обычай официально признан источником гражданского права и в РФ, в соответствии с чем п. 1 ст. 5 ГК РФ гласит: «Обычаем признается сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской или иной деятельности, не предусмотренное законодательством правило поведения, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе». Подлежит применению обычай, как зафиксированный в каком-либо документе (опубликованный в печати, изложенный в решении суда по конкретному делу, содержащему сходные обстоятельства, засвидетельствованный Торгово-промышленной палатой Российской Федерации), так и существующий независимо от такой фиксации. Доказать существование обычая должна сторона, которая на него ссылается. Для регулирования общественных отношений не применяются только те обычаи, которые противоречат положениям законодательства или договору. До недавнего времени обычай как источник российского гражданского права признавался только в какой-либо области предпринимательской деятельности и назывался обычаем делового оборота. Федеральным законом от 30 декабря 2012 г. № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» были внесены изменения в ст. 5 ГК РФ, вступившие в силу с 1 марта 2013 г. В результате внесенных в законодательство изменений обычай стал применяться как источник гражданского права не только в предпринимательской деятельности, но и в других сферах деятельности людей. Такое уточнение сделано не только для расширения сферы применения обычая и для устранения путаницы в терминах, так как нередко используется еще термин «торговый обычай», но и для унификации законодательства, поскольку в международных договорах как источник гражданского права указан обычай. Глобализация породила и новых участников экономических отношений. Говоря о статусе юридических лиц, нельзя обойти стороной вопрос о транснациональных корпорациях, которые являются субъектами международного частного права и функционируют на рынках различных государств. Если ранее основными участниками экономических отношений являлись корпорации и предприятия, то в глобальной экономике на первый план выходят такие субъекты, как транснациональные корпорации, которые возникли в результате слияния и поглощения национальных корпораций. Благодаря фиктивной конструкции юридического лица, в состав которого могут входить организации и (или) физические лица, возникают субъекты, которые не имеют четкой национальной принадлежности, а концентрация огромного капитала и мощное политическое влияние таких организаций позволяют им не только быть активными участниками частноправовых отношений, но и выходить на публично-правовой уровень, влияя на государственный суверенитет различных стран. Основные цели этих организаций заключаются в том, чтобы осуществлять финансовую помощь государствам в проведении экономических реформ и, в частности, финансировании программ приватизации, поощрении «частной инициативы» и «духа предпринимательства». Договоры, заключаемые между государствами и транснациональными корпорациями, носят гражданско-правовой характер и, соответственно, опосредуют частноправовые отношения с иностранным элементом, который в силу наличия в нем «публичной» составляющей можно называть «международным элементом». Но для регламентации деятельности транснациональных корпораций уже давно недостаточно только внутригосударственных механизмов. Частное право, сердцевиной которого является гражданское право, вследствие глобализации получило транснациональное развитие, стали наблюдаться коллизии, затрудняющие современную торговую деятельность. Национальное законодательство было вынуждено перейти на путь реформирования, модернизации в соответствии с мировыми тенденциями к глобализации, которая в сфере частного права требовала в первую очередь выработки унифицированного подхода. Унификация является одним из инструментов глобализации. Как справедливо отмечает М. Н. Марченко, «унификация права прослеживается практически на всех исторических этапах эволюционного развития государственно-правовой материи, но в условиях глобализации она проявляется наиболее ярко и носит скорее не эволюционный, а взрывной, революционный характер». Понятие унификации тесно связано с такими терминами, как «гармонизация» и «стандартизация». Мы не будем углубляться в терминологические особенности этих понятий, исследователи по-разному трактуют их содержание, отметим лишь, что, на наш взгляд, под унификацией следует понимать создание единообразных национальных правовых норм, регулирующих отношения, возникающие в сфере международного хозяйственного оборота, гармонизация же представляет собой процесс сближения национальных правовых систем, уменьшение и устранение различий между ними, а стандартизация — это установление и применение правил с целью упорядочения деятельности в определенных областях на пользу и при участии всех заинтересованных сторон, в частности для достижения всеобщей оптимальной экономии при соблюдении функциональных условий и требований техники безопасности. Различия в нормах национальных правовых систем подчас весьма серьезно осложняют международный коммерческий оборот. Сближение норм законодательств отдельно взятых государств в любых проявлениях этого сближения ведет к устранению торговых барьеров, нарушений условий конкуренции, которые возникают на основе различий в национальных законодательствах и создают в определенных секторах или сферах экономики общие правила. О сближении норм гражданского права России и норм гражданского права зарубежных стран свидетельствует закрепление в части второй ГК РФ таких договоров, как договор факторинга, договор доверительного управления имуществом, договор агентирования, которые ранее не были известны российскому гражданскому праву. Их закрепление в ГК РФ, по мнению ряда ученых, не было вызвано потребностями развития российского общества и они оказались сравнительно не востребованными договорами. В частности, институт доверительного управления имуществом не получил должного распространения в России. Конструкция доверительной собственности, которая появилась в российских правовых нормах в начале 90-х годов, «...неприемлема для стран с континентальной системой права, к числу которых относится и Россия» и она была изначально обречена на провал, что обусловлено спецификой чуждого российской правовой системе понятия «траста» и закрепившимися в российской правовой системе представлениями о неделимом праве собственности. Невозможность использования института доверительной собственности в российском праве вызвала к жизни особый договор, который получил название «договор доверительного управления имуществом», который еще не получил массового распространения, за исключением некоторых специальных сфер. Глобализация мирового пространства, расширение сфер экономического сотрудничества, поиск предпринимателями новых рынков для сбыта товаров обусловливают необходимость в развитии отношений торгового представительства, которые зачастую оформляются агентскими договорами. Агентский договор, урегулированный главой 52 ГК РФ, является сравнительно новым для российского права и вызывает многочисленные споры среди российских ученых. По мнению некоторых авторов, агентский договор является лишь неким механическим конгломератом договоров комиссии и поручения, что делает существование отдельного агентского договора по сути бесполезным. Сторонники данного подхода полагают, что институт агентирования в российском гражданском праве механически заимствован из англо-американского права. Данная позиция оспаривается многими исследователями, в частности Е. А. Сухановым, который пишет: «Не следует полагать, что этот договор полностью заимствован (рецепирован) ГК из англо-американского правопорядка, хотя влияние последнего на этот институт невозможно полностью отрицать». Большое влияние на формирование агентского договора оказали и нормы континентального права. Подтверждением данного вывода является тот факт, что в континентальном праве агентский договор по общему правилу является лишь одним из видов договоров о представительстве наряду с комиссией и поручением, а в англо-американском праве агентский договор заменил собой все виды представительства как такового. О сложной правовой природе агентского договора, о затруднении в квалификации тех или иных договоров в качестве агентских, свидетельствует тот факт, что российской судебной практике не свойственно единообразие в разрешении споров, связанных с отдельными видами агентских договоров. Мы полагаем, что агентский договор является самостоятельным договором, на формирование которого оказали влияние как англо-американская система права, так и континентальная. А известные российскому праву сходные договоры комиссии и поручения не способны восполнить отсутствие агентского договора, так как они не опосредуют всего того многообразия отношений, которые возникают в условиях современной экономической деятельности. Все большее значение в унификации частного права приобретают акты негосударственной унификации — рекомендательные акты международных правительственных и неправительственных организаций, обобщающие международную коммерческую практику и обычаи (типовые контракты, руководства по составлению контрактов, унифицированные правила, модельные законы и т. п.). Первой международной организацией, которая начала заниматься постепенной унификацией норм международного частного права, является Гаагская конференция по международному частному праву, созданная в 1893 г. В рамках Гаагской конференции было разработано и принято свыше 40 конвенций. Одним из самых востребованных документов негосударственной унификации являются Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА, подготовленные Международным институтом унификации частного права (УНИДРУА) и признанные международным сообществом в качестве авторитетного источника общих принципов международных коммерческих договоров, lex mercatoria. Принципы, как говорится в преамбуле, могут применяться, когда стороны согласились, что их договор будет регулироваться общими принципами права, lex mercatoria и т. п.; могут использоваться, когда стороны не выбрали право, регулирующее их договор, а также для толкования и восполнения международных унифицированных правовых документов и национального законодательства; могут служить в качестве модели для национальных и международных законодателей. Они регулируют обширный круг вопросов: заключение договоров и полномочия представителей; действительность договоров, в том числе основания оспаривания и противоправности договоров; толкование, содержание, условия договоров, договоров в пользу третьих лиц; исполнение, последствия неисполнения, прекращение договора; возмещение убытков, зачет, уступка прав, перевод обязательств и уступка договоров; исковая давность; множественность должников и кредиторов. Ученые неоднозначно определяют правовую природу Принципов УНИДРУА: по мнению одних исследователей, Принципы УНИДРУА — это неофициальные кодификации обычаев делового оборота, по мнению других — это обобщение международной практики, третьи полагают, что Принципы УНИДРУА должны быть отнесены к категории общепризнанных принципов международного права. При разработке Принципов УНИДРУА было принято решение отойти от традиционного метода международно-правовой унификации и сформулировать свод положений, адресованных непосредственно участникам международных сделок. Этот свод положений продолжает и восполняет Конвенцию ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. Таким образом, Принципы УНИДРУА являются негосударственным доктринальным сводом общих правил международной торговли, которые преимущественно применяются по воле сторон договорных обязательств. Принципы УНИДРУА являются примером совершенно нового подхода к неформальной, неконвенционной, нетрадиционной унификации. По этому поводу М. И. Бонелл пишет: «Принципы УНИДРУА не вписываются ни в одну из традиционных категорий юридических документов, которые до сих пор разрабатывались на международном уровне». Таким образом, современным международным сообществом был выработан новый способ достижения единообразного регулирования внешнеэкономических договорных отношений — субправовые акты. В 1966 г. Генеральной Ассамблеей ООН была учреждена Комиссия ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ), главной целью деятельности которой является унификация права международной торговли. Возникновение ЮНСИТРАЛ обусловлено потребностями мирового сообщества в устранении преград в развитии международной торговли, в устранении различий в правилах международного движения товаров. Эта комиссия стала основным юридическим органом системы ООН в области права международной торговли. Процессы унификации, стандартизации не получают однозначную оценку и имеют обратную сторону. Как верно замечает И. В. Ткачев, «с одной стороны, упрощается система регулирования взаимоотношений между частными лицами, используются общие правовые нормы и институты, создаются наднациональные судебные органы и т. п. С другой стороны, процессы унификации, стандартизации и универсализации частного права негативно отражаются на публично-правовой сфере: обнаруживаются угрозы экономической безопасности России, вызванные конфликтом частных интересов с национальными». В сфере частного права на первый план выдвигаются вопросы унификации правовых институтов, выработки единых правил торгового оборота, осуществления предпринимательской деятельности частными компаниями. В публичных правоотношениях изменения происходят с обязательным условием сохранения суверенитета, обеспечения охраны и защиты национальных интересов, сохранения государственности, национальной идентичности. Влияние глобализации на всю правовую сферу в целом и на национальную систему гражданского законодательства в частности очевидно. Изменения, происходящие в гражданском законодательстве России в контексте глобализации, являются столь существенными, что в значительной степени определяют основные направления развития частного права в РФ: размывание границ между частными и публичными интересами, использование императивных методов регулирования частноправовых отношений, унификация и стандартизация частного права, создание специальных организаций, обеспечивающих разработку унифицированных норм, рецепция правовых конструкций, изменение системы источников, регулирующих гражданские правоотношения, появление новых участников гражданских правоотношений. 4.2. Криминогенные факторы глобализацииГлобализация — реальность настоящего, процесс, идущий в форматах online, «здесь и сейчас», «24/7». При этом сегодня можно констатировать очередной качественно новый уровень глобализированности мирового сообщества, характеризующийся небывалой информатизацией и тотальным культом консюмеризма. Прежде чем перейти к пониманию и оценкам глобализации с криминологических позиций, оговоримся о ее необратимости, по крайнее мере, в обозримой перспективе. Диалектика глобализации объективно несет в себе как позитивные, так и негативные изменения. И этот процесс подлежит осмыслению, но никак не отрицанию, даже если он в той или иной степени вредоносен. Утверждать обратное — все равно что, например, отрицать основные законы физики. В основе глобализации, по нашему мнению, лежат преимущественно экономические интересы, а стремление экономических субъектов к расширению границ своих производственных возможностей посредством торговли (разделения труда, кооперации, обмена, объединения), как известно из экономической теории, неизбежно. Глобализация, которую обобщенно можно охарактеризовать как процесс всемирной интеграции и универсализации во всех сферах общественной жизни, является предметом исследования в том числе и криминологической науки. Для представления степени важности и актуальности проблем влияния глобализации на преступность достаточно привести имена лишь несколько мэтров, анализирующих данные вопросы в своих работах: Я. И. Гилинский, Н. А. Лопашенко, В. В. Лунеев, В. С. Овчинский. Различные аспекты соотношения глобализации и уголовно-правовой охраны общества исследовались и в формате диссертаций на соискание ученых степеней кандидата и доктора юридических наук. Из всей совокупности проанализированных оценок специалистов в области уголовного права и криминологии о влиянии глобализации на преступность полагаем, что можно синтезировать тезис о явном преобладании на современном этапе развития общества криминогенных факторов глобализации над ее антикриминогенным действием. В качестве примеров выражения такой позиции могут служить точки зрения В. В. Лунеева, который пишет, что «криминогенность глобализации намного превышает ее антикриминогенные возможности», и считает данное положение исходным при ее комплексной криминологической оценке, или И. М. Мацкевича, отмечающего, что «глобализация не только не решает проблему преступности, но создает условия для ее трансформации в новые виды и формы». Встречаются и более критические, крайние взгляды, причем на глобализацию вообще, а не только в контексте ее воздействия на преступность. Так, А. В. Шеслер высказывает мнение, что «в целом этот процесс негативный, есть лишь незначительные положительные моменты, в частности некоторые евростандарты в обслуживании населения». А К. Ю. Белоусов описывает суть глобализации известными словами В. К. Тредиаковского (видоизмененными А. Н. Радищевым для эпиграфа к своему роману «Путешествие из Петербурга в Москву»): «Чудище обло, озорно, огромно, стозёвно и лаяй» и раскрывает эту имеющую ярко выраженный негативный окрас крылатую фразу применительно к глобализации следующим образом: «Глобализация — это своеобразный «монстр» (чудище), она охватила почти весь мир (огромно) и с невероятной скоростью поглощает все новые и новые территории (стозёвно), никогда при этом не насыщаясь, захват сопровождается изданием угрожающих звуков (лаяй), она занимает много места (обло)». С отрицательной характеристикой процесса глобализации пока сложно согласиться. Нам в данном вопросе больше импонирует позиция Н. А. Лопашенко, называющая процесс межгосударственной интеграции позитивным, а ее криминогенные свойства — «оборотной стороной медали, платой за сближение». В очередной раз выражаясь языком экономики, назовем криминогенные свойства глобализации издержками данного процесса. Но конечно, солидаризируемся с точкой зрения о преобладании криминогенных факторов глобализации над антикриминогенными. Базовые составляющие комплекса детерминант преступности, порождаемых современным этапом глобализации, по нашему мнению, следующие. 1. Глобализация информационного пространства. Если в экономике, политике, культуре, праве интеграционные движения еще не окончательно завершены, то глобальное информационное поле, пожалуй, уже сформировано, прежде всего благодаря сети Интернет и информационным технологиям. Любое событие, где бы оно ни произошло, способно за секунды стать общемировой новостью. Облачные сервисы, социальные сети, современные мобильные устройства и возможности их операционных платформ кардинально изменили форматы человеческой коммуникации и информационного обмена. Глобальное информационное поле способствует продуцированию новых криминальных вызовов, создает условия для изменения количественных и качественных характеристик отдельных разновидностей преступности. Прежде всего, изложенное относится к терроризму, стержневым элементом которого является устрашение. Общественная безопасность как объект террористического воздействия представляет собой в общем виде нормальный режим функционирования общественной жизни, состояние защищенности важных общественных ценностей и интересов. В своем целеполагании террористы стремятся нарушить данный режим, нанести удар по спокойствию, посеять панику и сомнения в самой возможности безопасно трудиться, работать, путешествовать… Именно поэтому совершаются теракты в школах, больницах, аэропортах, метро: чем выше уровень ужаса и безысходности и шире общественный резонанс, тем вероятнее достижение преступных целей. Степень публичности, гласности, общественного резонанса террористических актов, которые всегда сопровождали терроризм, в глобальном информационном пространстве значительно увеличивается, что усиливает именно эффект устрашения, а следовательно, и общественную опасность данного криминального явления. Так, Ю. В. Гаврилин, Л. В. Смирнов пишут: «В целом, чем больше общественный резонанс получает террористический акт, тем более устрашающее, парализующее воздействие он оказывает на население, правительство, других адресатов преступного насилия». Л. А. Барский отмечает: «СМИ делают террористов звездами экранов. Массовая коммуникация миллиарднократно усиливает эффект взрыва. Более того, СМИ стараются максимально драматизировать события, усиливая эффект, интерес и испуг обывателей». Аналогичной позиции придерживается М. С. Пешков: «Террористы не скрывают совершаемые ими преступления, а, напротив, заинтересованы в их широкой огласке, с тем чтобы произвести устрашающий эффект на как можно большее число лиц». Для иллюстрации сказанного можно привести наиболее резонансные проявления терроризма «пост-Бен-Ладенской эпохи»: нападение в январе 2015 г. на офис редакции газеты Charlie Hebdo и террористическую деятельность так называемого Исламского государства. В случае с редакцией газеты Charlie Hebdo на работающее в сатирическом провокационном стиле издание совершено демонстративно устрашающее террористическое нападение, последствием которого на фоне солидарности с журналистами газеты в рамках массовых гражданских акций под лозунгами «Je suis Charlie» («Я — Шарли») явилась новая мощнейшая волна дискуссий о границах нравственности в светском творчестве. Выделяя деятельность Исламского государства, мы, прежде всего, имеем в виду транслируемые через сервис Youtube и иные ресурсы и средства массовой информации показательные казни боевиками ИГИЛ граждан западных стран, сопровождающиеся информационно-идеологическими посылами. По нашему мнению, именно эти теракты выполнили информационную функцию утверждения «Исламского государства» в качестве одной из наиболее серьезных террористических угроз современности. Указанные проявления терроризма в эпоху глобализации свидетельствуют в том числе о тенденциях трансформации терроризма в сторону ценностно-ориентированных его форм. В выделенных примерах (теракте в Charlie Hebdo и показательных казнях граждан стран Запада боевиками ИГИЛ) очевидно, что «под прицелом» террористов ценности западной цивилизации. А эти ценности выступают также одним из интегрирующих базисов процесса глобализации в целом, что, по нашему мнению, требует отдельного осмысления. Здесь мы оговариваемся о ценностях исключительно в контексте рассмотрения глобализации информационного пространства как криминогенного фактора: в условиях глобального информационного поля воздействие на общие ценности многократно масштабируется. В связи с вышеизложенным уместно в очередной раз обратить внимание на угрозу экологического терроризма в эпоху глобализации. В числе детерминирующих факторов данной разновидности терроризма вкупе с криминогенным потенциалом глобального информационного пространства выступает именно повышение значимости экологических интересов в современном обществе. Экологичность развития, энвайронменталистская стратегия homo sapiens — объективно необходимое и единственно возможное будущее, что отмечается в современной философской и политологической литературе и особенно актуально при констатации современных глобальных экологических вызовов человечеству, ставящих под угрозу само существование человеческой цивилизации. Необходимость заботы о чистоте окружающей среды сегодня осознается не только на уровне разработки философских парадигм, она находит отражение в международных отношениях, экономике, политике. Так, в настоящее время одна из наиболее распространенных и поддерживаемых мировым сообществом концепций взаимодействия общества и природы — принятая на уровне ООН Концепция устойчивого развития, суть которой заключается в экологически обоснованном экономическом и социальном развитии. Например, многие государства, являющиеся согласно Индексу человеческого развития ООН мировыми лидерами по качеству жизни населения, находятся также в верхней части рейтинга самых экологически чистых стран мира в соответствии с Индексом экологических достижений (Норвегия, Новая Зеландия, Швеция, Германия, Япония, Швейцария, Франция, Финляндия, Исландия, Дания, Испания, Италия, Люксембург, Австрия и др.). Наблюдается постоянная тенденция к увеличению представительства «зелёных» политических партий в Европарламенте и парламентах отдельных стран Европейского союза. Очевидно, что повышение значимости экологических интересов влечет и акцентуацию на них существенного внимания, в том числе со стороны террористов. Глобализация информационного пространства как криминогенный фактор позволяет нам полностью разделить мнение Н. А. Лопашенко о высочайшей степени риска терроризма по шкале рисков криминогенности межгосударственной экономики и интеграции. К сожалению, глобальное информационное пространство способно проявить (и проявляет) и иные криминогенные черты. В данном контексте невозможно обойти вниманием аспект влияния средств массовой информации на социальное поведение прежде всего насильственного типа, которое исследуется преимущественно социальными психологами. Многие работы в данном направлении носят исключительно корреляционный характер. Так, корреляционные исследования подтверждают способность порнографии спровоцировать мужчин на агрессивное поведение с женщинами. Например, по данным Д. Курта, количество изнасилований резко возросло в 60–70-е гг., когда порнография распространилась практически по всему миру, кроме тех стран и регионов, где она находилась под контролем; на Гавайях количество изнасилований в период между 1960 и 1974 гг. возросло в девять раз, затем снизилось на фоне временно введенных ограничений на порнографию, а потом, после ужесточения этих ограничений, вновь возросло. В другом корреляционном исследовании Л. Бэрон и М. Страус обнаружили, что в 50 североамериканских штатах количество проданных журналов откровенно сексуального содержания коррелирует со статистикой изнасилований, Аляска заняла первое место по продаже секс-журналов и первое же место по изнасилованиям, Невада по обоим этим параметрам шла второй. Безусловно, прав Д. Майерс, говоря о том, что такая взаимосвязь еще не доказывает, что порнография является основной причиной сексуального насилия, а тяга преступников к порнографии, возможно, является лишь симптомом, а не причиной имеющегося у них психического отклонения. Возможно, поиск функциональных связей тотального распространения порнографии с сексуальным насилием или насилия в СМИ с уровнем насилия в обществе — тупиковый путь научного поиска, и скорее применительно к данным категориям нужно вести речь о трансформации социальных норм, о чем несколько подробнее оговоримся ниже. Однако в данной сфере имеет место и опыт экспериментальных разработок. Так, Э. Доннерштайн разделил 120 студентов Висконсинского университета на три группы и организовал показ кинофильмов: первой группе — нейтрального по содержанию; второй — эротического и третьей — агрессивно-эротического (со сценами насилия). Затем те же самые студенты, полагая, что принимают участие в новом эксперименте, должны были «стать учителями» для добровольно вызвавшихся мужчин или женщин и добиться того, чтобы «ученики» запомнили бессмысленный набор слогов. За ошибки «учителя» «наказывали» «учеников» ударом электрического тока, сами выбирая силу удара (по сути, за основу эксперимента взят опыт С. Милграма об эффекте подчинения). Мужчины, смотревшие до того фильм со сценами сексуального насилия, посылали разряды значительно большей силы, но исключительно «жертвам» женского пола. В экспериментах групп исследователей под руководством Р. Парка и Ж. Лайенса в ряде детских исправительных заведений показывались художественные фильмы: одним — агрессивные, другим — вполне миролюбивые. Результаты подтвердили, что длительная демонстрация насилия приводит к усилению агрессии у зрителей. По сравнению с неделей, предшествовавшей демонстрации кинофильмов, количество драк в коттеджах, где жили мальчики, смотревшие фильмы со сценами насилия, резко возросло. Исследовательская группа К. Бойациса получила сходные результаты при показе учащимся начальной школы эпизодов со сценами насилия сериала «Могучие Рейнджеры», пользующегося у детей популярностью. Сразу после просмотра, в течение первых двух минут, зрители по сравнению с контрольной группой совершили в семь раз больше агрессивных действий. Таким образом, полагаем, осмысление уровня насилия в современном обществе и его конфликтогенности в условиях контента масс-медиа в эпоху глобализации необходимо. Автономная (без учета фактора тотальной информатизации и разработок смежных гуманитарных наук) оценка эффективности уголовных законов, процессов и результатов имплементации и унификации в предупреждении насильственной преступности сегодня недопустима. Наконец, в описании глобального информационного пространства как криминогенного фактора глобализации следует упомянуть и феномен «информационных войн», который активно исследуется представителями различных наук и находит отображение в художественной культуре. «Информационная война» уже выступает основной парадигмой современных геополитических конфликтов; последние события, связанные с Украиной и противостоянием стран Запада и России, лишний раз это подтверждают. С сожалением можно констатировать, что глобализация информационного пространства представляет самый широкий спектр средств ведения подобной войны и создает столь же значительную угрозу посягательства на охраняемые уголовным законодательством общественные отношения как в результате реализации военных операций, так и в виде издержек военного времени. 2. Конфликты интересов. Конечно, речь идет не об институтах конфликта интересов в корпоративном праве или на государственной службе, а о проблемах, возникающих при согласовании (или столкновении) позиций (государственных, национальных и др.) при интеграции, которые неизбежны. Н. А. Лопашенко, выделяя названное криминогенное свойство глобализации, приводит слова И. А. Слободанюк: «В настоящее время спецслужбы различных стран объединяют свои усилия, но при одном непременном условии — совпадении их интересов. Такое совпадение интересов есть в борьбе с терроризмом, незаконным оборотом наркотиков, различных видов оружия, включая ядерное, и т. п. Если же такого совпадения нет, то конкурентные отношения между государствами, борьба за рынки сбыта, опережения в разработке и внедрении передовых технологий ставят спецслужбы в условия противодействия». Думается, позиция И. А. Слободанюк оптимистична: совпадения точек зрения спецслужб и членов международного сообщества в целом зачастую нет и по наиболее общественно опасным криминальным явлениям. Для примера обратимся снова к терроризму и не решенным на сегодняшний день основным уголовно-правовым и криминологическим проблемам, с ним связанным: отсутствию общепринятой (на легальном уровне) дефиниции терроризма и разности подходов к вопросу переговоров с террористами. Субъекты международного права до сегодняшнего дня не сформулировали единой дефиниции терроризма. Одним из способов осмысления некоего подобия их унифицированного представления о терроризме может служить выявление наличествующих в межгосударственных конвенциях и соглашениях содержательных признаков терроризма. Несмотря на то что многие документы представляют перечислительно-содержательные описания терроризма, носящие к тому же бланкетный характер, каких-либо непреодолимых методологических препятствий для выделения его сущностных элементов из международных нормативных положений не имеется. На уровне действующих универсальных международных договоров терроризм определяется через следующие деяния: • незаконные путем насилия, или угрозы применения насилия, или любой другой формы запугивания захват воздушного судна или осуществление над ним контроля; • акт насилия в отношении лица, находящегося на борту воздушного судна в полете, если такой акт может угрожать безопасности этого воздушного судна; разрушение воздушного судна, находящегося в эксплуатации, или причинение этому воздушному судну повреждения, которое выводит его из строя или может угрожать его безопасности в полете; помещение или совершение действий, приводящих к помещению на воздушное судно, находящееся в эксплуатации, каким бы то ни было способом устройства или вещества, которое может разрушить такое воздушное судно или причинить ему повреждение, выводящее его из строя, или причинить ему повреждение, угрожающее его безопасности в полете; разрушение или повреждение аэронавигационного оборудования или вмешательство в его эксплуатацию, если любой такой акт может угрожать безопасности воздушных судов в полете; сообщение заведомо ложных сведений, создавая тем самым угрозу безопасности воздушного судна в полете; • угрожающее безопасности в аэропорту с использованием любого устройства, вещества или оружия насилие в отношении лица в аэропорту, обслуживающем международную гражданскую авиацию, которое причиняет или может причинить серьезный вред здоровью или смерть, а также разрушение или серьезное повреждение оборудования и сооружения аэропорта, обслуживающего международную гражданскую авиацию, либо расположенных в аэропорту воздушных судов, не находящихся в эксплуатации, или нарушение работы служб аэропорта; • убийство, похищение или другое нападение против личности или свободы лица, пользующегося международной защитой; насильственное нападение на официальное помещение, жилое помещение или транспортные средства лица, пользующегося международной защитой, которое может угрожать личности или свободе последнего; • захват или удержание другого лица и угроза убить, нанести повреждение или продолжать удерживать другое лицо (заложника) для того, чтобы заставить третью сторону, а именно: государство, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника; • без разрешения компетентных органов получение, владение, использование, передача, видоизменение, уничтожение или распыление ядерного материала, которое влечет за собой или может повлечь смерть любого лица или причинить ему серьезное увечье, или причинить существенный ущерб собственности; кража ядерного материала или его захват путем грабежа, в том числе с целью вынудить физическое или юридическое лицо, международную организацию или государство совершить какое-либо действие или воздержаться от него; присвоение или получение обманным путем ядерного материала; требование путем угрозы силой или применения силы или с помощью какой-либо другой формы запугивания о выдаче ядерного материала; угроза использовать ядерный материал с целью повлечь смерть любого лица или причинить ему серьезное увечье, или причинить значительный ущерб собственности; • захват судна или осуществление контроля над ним силой или угрозой силы или путем любой другой формы запугивания; совершение акта насилия против лица на борту судна, если этот акт может угрожать безопасному плаванию данного судна, а также угроза совершить указанный акт, с условием или без такового, как это предусмотрено национальным законодательством, с целью принудить физическое или юридическое лицо совершить какое-либо действие или воздержаться от него, если эта угроза может угрожать безопасному плаванию судна; разрушение судна или нанесение судну или его грузу повреждения, которое может угрожать безопасному плаванию данного судна; угроза разрушения судна или нанесения его грузу повреждения, с условием или без такового, как это предусмотрено национальным законодательством, с целью принудить физическое или юридическое лицо совершить какое-либо действие или воздержаться от него, если эта угроза может угрожать безопасному плаванию судна; помещение или совершение действий в целях помещения на борт судна каким бы то ни было способом устройства или вещества, которое может разрушить это судно, нанести этому судну или его грузу повреждение, которое угрожает или может угрожать безопасному плаванию данного судна; разрушение морского навигационного оборудования, или нанесение ему серьезного повреждения, или создание серьезных помех его эксплуатации, если любой такой акт может угрожать безопасному плаванию судна; угроза совершения указанных деяний, с условием или без такового, как это предусмотрено национальным законодательством, с целью принудить физическое или юридическое лицо совершить какое-либо действие или воздержаться от него, если эта угроза может угрожать безопасному плаванию судна; сообщение заведомо ложных сведений, создавая тем самым угрозу безопасному плаванию судна; нанесение ранения любому лицу или его убийство в связи с совершением или попыткой совершения какого-либо из преступлений, указанных в настоящем абзаце; |
||||||||||||||||||||||
