Дополнительная квалификация преступления: общие и специальные вопросы. Монография

Зацепин А.М.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 17.03.2016 ISBN: 9785392205608 Язык: Объем текста: 286 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава I. Понятие дополнительной квалификации преступлений

Глава II. Дополнительная квалификация преступлений при конкуренции норм уголовного права

Глава III. Квалификация множественности преступлений

Глава IV. Дополнительная квалификация преступлений при изменении уголовного закона

Глава V. Дополнительная квалификация неоконченного преступления

Глава VI. Дополнительная квалификация соучастия в преступлении

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава VI
Дополнительная квалификация соучастия в преступлении

§ 1. Соучастие в преступлении как предпосылка дополнительной квалификации

На основании ч. 1 ст. 33 УК РФ «соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются организатор, подстрекатель и пособник». В соответствии с ч. 2 и 3 ст. 34 УК РФ «соисполнители отвечают по статье Особенной части настоящего Кодекса за преступление, совершенное ими совместно, без ссылки на статью 33 настоящего Кодекса», а «уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 настоящего Кодекса…».

Про уголовную ответственность исполнителя закон умалчивает. Однако из последнего ясно, что соисполнители — это исполнители, но не непосредственно участвовавшие в его совершении совместно с другими лицами (ч. 2 ст. 33 УК РФ). Отсюда исполнители тем более «отвечают по статье Особенной части настоящего Кодекса… без ссылки на статью 33 настоящего Кодекса».

Из приведенных предписаний следует, что квалификация содеянного соучастниками должна зависеть от того, исполнителями (соисполнителями) они являются или иными соучастниками. Деяния исполнителей (соисполнителей) квалифицируется «по статье Особенной части настоящего Кодекса… без ссылки на статью 33 настоящего Кодекса», а иных соучастников — «по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 настоящего Кодекса».

Ссылка на ст. 33 УК РФ — есть дополнительная квалификация преступления по отношению к квалификации «по статье настоящего Кодекса, предусматривающей наказание за совершенное преступление». Дело в том, что такими статьями являются статьи Особенной части уголовного законодательства, а в них установлена ответственность лишь исполнителей (соисполнителей). Именно поэтому содеянное ими квалифицируется только «по статье Особенной части настоящего Кодекса». Не случайно в п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 разъяснено, что, «исходя из смысла ч. 2 ст. 35 УК РФ, уголовная ответственность за кражу, грабеж или разбой, совершенные группой лиц по предварительному сговору, наступает и в тех случаях, когда согласно предварительной договоренности между соучастниками непосредственное изъятие имущества осуществляет один из них. Если другие участники в соответствии с распределением ролей совершили согласованные действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении преступления (например, лицо не проникало в жилище, но участвовало во взломе дверей, запоров, решеток, по заранее состоявшейся договоренности вывозило похищенное, подстраховывало других соучастников от возможного обнаружения совершаемого преступления), содеянное ими является соисполнительством и в силу ч. 2 ст. 34 УК РФ не требует дополнительной квалификации по ст. 33 УК РФ». Отсюда при отсутствии дополнительной квалификации деяний иных соучастников по ст. 33 УК РФ будет создаваться впечатление, что речь идет об исполнителе преступления.

Вместе с тем, на наш взгляд, вывод о том, что квалификация содеянного организатором, подстрекателем и пособником должна осуществляться «по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 настоящего Кодекса»», может быть признан лишь в качестве промежуточного. Это обусловлено несколькими обстоятельствами.

Во-первых, в статьях Особенной части уголовного законодательства, как правило, есть части, а последние нередко включают пункты. И по тем, и по другим также квалифицируются совершенные преступления. В результате без них не обойтись и при квалификации деяний иных соучастников.

Во-вторых, ссылка на ст. 33 УК РФ не отражает, на кого деяние квалифицировано: исполнителя, организатора, подстрекателя или пособника, и особенности содеянного лицом, выполнившим функции нескольких иных соучастников. Дело в том, что в части первой данной статьи законодатель перечисляет всех соучастников, а в ч. 2–5 указывает, кто признается соответственно исполнителем, организатором, подстрекателем и пособником.

Практика справедливо осуществляет более точную, чем следует из закона, квалификацию деяний иных соучастников. Деяние организатора дополнительно квалифицируется со ссылкой на ч. 3 ст. 33 УК РФ, подстрекателя — на ч. 4, а пособника — на ч. 5, если одно лицо выполняет функции подстрекателя и пособника — на ч. 4 и 5. Такая квалификация поддерживается теорией.

Иначе обстоят дела, когда лицо выполняет функции организатора и хотя бы еще одного из иных соучастников. Содеянное на практике квалифицируется только со ссылкой на ч. 3 ст. 33 УК РФ. При этом считается, что дополнительной квалификации по ч. 4 и 5 ст. 33 УК РФ не требуется. Причем по делу Калинина в обоснование такого подхода указано, что соучастие в качестве организатора полностью охватывает пособнические действия осужденного. В теории отношение к данной практике неоднозначное.

Некоторые авторы обозначенный выше подход поддерживают. Так, Е. В. Благов полагает, что функции иных соучастников могут перерастать друг в друга. Во всяком случае, по его мнению, «поведение подстрекателя или пособника объективно способно стать и организаторским, скажем, когда лицо после склонения другого человека к совершению преступления или после предоставления ему информации начинает руководить действиями исполнителя».

Напротив, Г. В. Назаренко и А. И. Ситникова указывают, что практика в таких случаях «упрощает квалификацию преступлений, так как не принимает во внимание выполнение одним лицом функций нескольких соучастников». И они, на наш взгляд, правы, ибо в законе функции организатора, подстрекателя и пособника изложены так, что полностью самостоятельны, и ни одна из них не поглощает другую (ч. 3–5 ст. 33 УК РФ). При таких условиях дополнительная квалификация должна всегда осуществляться по всем тем частям ст. 33 УК РФ, в которых отражены выполненные лицом функции иных соучастников.

В-третьих, дополнительная квалификация содеянного организатором, подстрекателем и пособником по ст. 33 УК РФ является следствием совершения оконченного преступления исполнителем (соисполнителями). На основании ч. 5 ст. 34 УК РФ «в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление»; «за приготовление к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления»; а ч. 6 ст. 35 — «создание организованной группы в случаях, не предусмотренных статьями Особенной части настоящего Кодекса, влечет уголовную ответственность за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана». Стало быть, дополнительная квалификация деяний организатора, подстрекателя и пособника по ст. 33 УК РФ происходит при соучастии с распределением ролей, т. е. при совершении преступления исполнителем (соисполнителями) совместно с хотя бы еще одним из иных соучастников.

В-четвертых, содеянное организатором, подстрекателем и пособником не квалифицируется по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на ст. 33 УК РФ, если они одновременно являлись соисполнителями преступления. Все дело в содержащейся в ч. 3 ст. 34 УК РФ оговорке, согласно которой уголовная ответственность иных соучастников наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на ст. 33, «за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления».

Формулировка исключений, как считается в литературе, исходит из того, что исполнительская деятельность «поглощает всякую иную» или что «функции иных соучастников могут перерастать в исполнительскую». Вряд ли это так.

Слово «одновременный» в русском языке означает происходящий в одно время с чем-нибудь. Получается, что в ч. 3 ст. 34 УК РФ речь идет о выполнении лицом не менее двух функций: исполнителя и организатора (подстрекателя или пособника). Отсюда, на наш взгляд, в отношении исключений уже не практика, как отмечают Г. В. Назаренко и А. И. Ситникова, а законодательство «упрощает квалификацию преступлений, так как не принимает во внимание выполнение одним лицом функций нескольких соучастников». В соответствии с ч. 2 ст. 33 УК РФ исполнитель непосредственно совершает преступление либо непосредственно участвует в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также совершает преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом. Чего-либо другого за исполнителем не закреплено.

Следует заметить, что квалификация деяний организатора, подстрекателя или пособника по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, если он одновременно являлся соисполнителем, исходит из квалификации деяния исполнителя без ссылки на ст. 33 УК РФ. Если сделать такую ссылку, то функция исполнителя в силу ч. 3 ст. 34 УК РФ пропадет. При этом данная квалификация, как правильно отмечает Е. В. Благов, с одной стороны, «наглядно не отражает наличие соучастия в преступлении в отличие от преступления, совершаемого единолично», а, с другой стороны, не позволяет показать «выполнение названным соучастником еще и другой функции». Стало быть, следует согласиться с предложением А. Кладкова о более точной квалификации поведения исполнителя-соучастника, включающей дополнительно к статье Особенной части уголовного законодательства ссылку на ч. 2 ст. 33 УК РФ. Мнение ученого поддержано в литературе, хотя в ней и бытует представление о том, что «содеянное исполнителем никогда не требует ссылки на ст. 33 УК…».

В то же время А. В. Корнеева отметила, что «предложение некоторых авторов о необходимости при квалификации деяния исполнителя ссылаться на ч. 2 ст. 33 УК в законе и судебной практике поддержки не нашли». Предложение — это, естественно, то, что отсутствует в законе. Причем практика, что тоже естественно, не должна идти вразрез с законом. В остальном — время покажет правоту или нет «некоторых авторов».

Соответственно поведение исполнителя, одновременно выполнившего функцию кого-либо из иных соучастников, можно было бы безболезненно квалифицировать со ссылкой на ч. 2 и 3 (4 или 5) ст. 33 УК РФ. Последнее позволило бы при квалификации содеянного, как и при назначении наказания (ч. 1 ст. 67 УК РФ), более последовательно отразить не только характер, но и степень фактического участия соучастников в преступлении (соединение функций нескольких соучастников), чем определяется их уголовная ответственность на основании ч. 1 ст. 34.

Подлежащие дополнительной квалификации содеянного организатором, подстрекателем и пособником признаки отражены соответственно в ч. 3–5 ст. 33 УК РФ. В них предусмотрено:

«3. Организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими.

4. Подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом.

5. Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы».

Нетрудно заметить, что деяния иных соучастников весьма специфичны, но обладают одним общим признаком. По терминологии закона они совершаются «лицом». Что это за лицо, по нашему мнению, раскрывается в ст. 19 УК РФ. Согласно ее положениям, «уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного настоящим Кодексом». Поскольку в ст. 19 УК РФ идет речь об общих условиях уголовной ответственности, понятно, что они относятся ко всем лицам, подлежащим уголовной ответственности, т. е. и к организаторам, подстрекателям, пособникам. Говоря иначе, лицо в ч. 3–5 ст. 33 УК РФ должно быть физическим, достигшим соответствующего возраста и вменяемым (субъектом преступления).

Между тем для лица как иного соучастника недостаточно, чтобы оно было субъектом преступления. На сновании ст. 32 УК РФ «соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления». Получается, что лицо в ч. 3–5 ст. 33 УК РФ — это еще то, которое умышленно совместно участвовало с еще хотя бы одним таким же лицом в совершении умышленного преступления. Следовательно, общими признаками деяний организатора, подстрекателя и пособника, помимо признаков субъекта преступления, являются участие в совершении преступления, совместность, умышленность участия и преступления.

Участие в совершении преступления — родовой признак соучастия. В русском языке слово «участие» означает совместную с кем-нибудь деятельность, сотрудничество в чем-нибудь. Выходит, что участие определяется через, с одной стороны, деятельность, а с другой — совместность.

Если участие — это деятельность, возникает вопрос о возможности участия в преступлении путем бездействия. Толкование слова «деятельность» это исключает, ибо ею считается «занятие, труд». Вряд ли и то, и другое можно характеризовать как бездействие.

В литературе некоторые авторы, видимо, исходя из словоупотребления в ст. 32 УК РФ, считают, что «соучастие с объективной стороны всегда характеризуется деянием, совершенным только в активной (действие), а не в пассивной форме. Даже в случае заранее данного обещания невмешательства в преступную деятельность либо совершения каких-то действий после фактического окончания преступления в причинной связи с наступившим преступным результатом состоит именно действие, выразившееся в этом обещании». Если исходить из такого подхода, то соучастие во всех преступлениях, совершаемых путем бездействия, невозможно, но это не так.

Наверное, ни у кого не вызовет сомнений утверждение, что предусмотренное ст. 199 УК РФ «уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации путем непредставления налоговой декларации или иных документов, представление которых в соответствии с законодательством Российской Федерации о налогах и сборах является обязательным», совершается путем бездействия. Во всяком случае, Пленум Верховного Суда РФ в п. 3 постановления от 28 декабря 2006 г. № 64 характеризует это деяние как «бездействие, выражающееся в умышленном непредставлении налоговой декларации или иных указанных документов», а в п. 7 указывает, в частности, что «лицо, организовавшее совершение преступления, предусмотренного ст. 199 УК РФ, либо склонившее к его совершению руководителя, главного бухгалтера (бухгалтера) организации-налогоплательщика или иных сотрудников этой организации, а равно содействовавшее совершению преступления советами, указаниями и т. п., несет ответственность в зависимости от содеянного им как организатор, подстрекатель либо пособник по соответствующей части ст. 33 УК РФ и соответствующей части ст. 199 УК РФ». Отсюда следует, что исполнитель все-таки может участвовать в совершении преступления путем бездействия. Для остальных соучастников это, на наш взгляд, исключено.

Проблема, в сущности, возникает исключительно с пособником. Кроме исполнителя, в литературе только за ним тоже признается возможность участия в совершении преступления путем бездействия. Иначе (и, на наш взгляд, правильно) считают С. И. Никулин и С. А. Ершов, оставляя за пособником лишь действия.

Содействие и дача обещания, которыми законодатель характеризует пособничество в ч. 5 ст. 33 УК РФ, могут совершаться только действиями. Бездействие исключено, ибо в законе речь идет, с одной стороны, о содействии как деятельном участии в чьих-нибудь делах с целью облегчить, помочь, поддержке в какой-нибудь деятельности, а с другой — обещании как добровольном обязательстве сделать что-нибудь. Последнее в форме бездействия явно невозможно. Приводимые же в теории в качестве примеров бездействия при пособничестве случаи устранения препятствий путем невыполнения лицом своих обязанностей содействием совершению преступления признавать нельзя. Устранение препятствий предполагает их наличие, но их нет при неисполнении своих обязанностей. Неисполнение своих обязанностей не устраняет препятствия для совершения преступления, а не создает их.

Не случайно практика исходит из того, что «лицо, не содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением средств или устранением препятствий, необоснованно было признано виновным в пособничестве при изнасиловании». Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ определила, что, когда «М. стал наносить удары потерпевшему ножом в шею и кулаками по телу и голове, К. …наблюдал… за действиями М. и относился к ним безразлично. Таким образом, в тот момент, когда М., совершал действия, повлекшие смерть Р., К. не оказывал ему какого-либо содействия в достижении преступного результата. …К. являлся очевидцем убийства Р., совершенного М., а не соучастником преступления».

Поскольку показателем участия является совместность, признак участия в совершении преступления нельзя рассматривать изолированно от признака совместности, без которого в понятии соучастия в преступлении в принципе можно было обойтись. Он имманентно присутствует в признаке участия.

Слово «совместный» толкуется как осуществляемый вместе с кем-чем-нибудь. При этом совместно с кем-чем-нибудь раскрывается в качестве вместе с кем-чем-нибудь, объединяя действия с кем-нибудь. В отношении соучастия, как нам представляется, совместность означает, что соучастники совершают преступление объединенными усилиями. К аналогичному выводу приходит Н. А. Бабий, который считает, что совместность «применительно к соучастию в преступлении означает объединенность действий нескольких лиц по совершению оговоренного преступления».

Однако в литературе совместность в соучастии трактуется по-разному. На взгляд А. П. Козлова, «совместность участия включает в себя: 1) сами действия соучастников, их специфику и взаимосвязанность; 2) результат действий соучастников; 3) объективную связь между действиями соучастников и результатом».

По В. С. Комиссарову, «установление совместности предполагает выявление, как минимум, трех обязательных элементов: «1) взаимообусловленности деяний двух или более лиц…; 2) единого для соучастников преступного результата…; 3) причинной связи между деянием каждого соучастника и наступившим общим преступным результатом». Это самый распространенный взгляд на совместность.

Л. Д. Ермакова полагает, что «совместность участия характеризуется: а) совместностью действий соучастников; б) совместностью преступного результата; в) причинно-обусловливающей связью между первым и вторым явлениями, когда первое явление порождает второе явление». По мнению А. Н. Павлухина, Р. С. Рыжова и Н. Д. Эриашвили, «в объективной плоскости совместность деяния соучастника означает, что совершенное преступление является результатом общих, взаимосвязанных усилий всех соучастников… Отсутствие причинной связи исключает и соучастие в преступлении»; в субъективной плоскости совместность — «это осознанное преступное взаимодействие…, в процессе которого устанавливается психическая общность преступников по отношению друг к другу и по отношению к преступному результату». А. А. Арутюнов приходит к выводу, что «первым фактором совместности выступают интегрированные действия всех соучастников»; «вторым фактором совместности следует признать направленность интегрированных действий всех соучастников на достижение общего преступного результата»; «третьим фактором совместности следует признать причинную связь между интегрированными действиями всех соучастников… и общим результатом».

Как нам кажется, приведенные решения (с некоторыми модификациями) в теории уголовного права составляют основную палитру раскрытия признака совместности в понятии соучастия в преступлении. Вместе с тем в нашем представлении все они выходят за пределы признака совместности в ст. 32 УК РФ.

Дело в том, что по ст. 32 УК РФ совместность должна характеризовать только участие в совершении преступления. Оно для иных соучастников заключается в следующем:

• в организации совершения преступления или руководстве его исполнением, а равно создании организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) либо руководстве ими для организатора;

• в склонении другого лица к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом для подстрекателя;

• в содействии совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также заранее данным обещанием скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно приобрести или сбыть такие предметы для пособника.

Нетрудно заметить, что в законе во всех случаях речь идет исключительно о направленности деяний иных соучастников на совершение преступления, прежде всего, исполнителем. Исполнитель же участвует в совершении преступления тем, что непосредственно совершает преступление либо непосредственно участвует в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также совершает преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом. Нельзя не обратить внимания на то, что именно его участие в совершении преступления приводит к объединению усилий соучастников.

Отсюда весьма справедливо заключение Н. А. Бабий, согласно которому «очевидно стремление большинства авторов не ограничивать значение совместности только фактом сложения усилий нескольких лиц, а наполнить ее большим содержанием, что приводит к включению в совместность ряда иных признаков соучастия». Причем, на его взгляд, «отмеченное стремление авторов вполне понятно, поскольку в термин «совместность» вкладывается, по существу, внутреннее значение соучастия в целом». В самом деле, без совместности нет и не может быть соучастия, а имеется совершение самостоятельных преступлений несколькими лицами, пусть даже и в отношении одного и того же объекта, и в одном и том же месте, и в одно и то же время.

Конечно, в ст. 32 УК РФ прямо не говорится об объединении усилий нескольких лиц. В ней речь идет о согласованности их поведения, отражаемой в том, что:

• организатор организует совершение преступления или руководит его исполнением, создает организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководит ими, а исполнитель совершает преступление;

• подстрекатель склоняет другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом, а исполнитель его совершает;

• пособник содействует совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, заранее дает обещание скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, приобрести или сбыть такие предметы, а исполнитель его совершает.

В то же время согласованность поведения соучастников, по нашему мнению, выступает ничем иным, как показателем объединения их усилий. Без нее усилия соучастников остаются самими по себе.

Тем самым, на наш взгляд, не правы Н. А. Бабий и Е. В. Благов. Первый считает согласованность признаком соучастия наряду с совместностью, а второй — компонентом последней наряду с причинной связью. Между тем и то, и другое разрушает совместность при соучастии в преступлении, которой вне согласованности поведения соучастников быть не может.

На основании закона участие должно быть в совершении преступления. Правда, по нашему мнению, понятие преступления в ст. 32 и 33 УК РФ используется в широком смысле. В отличие от ст. 14 УК РФ это не то деяние, которое предусмотрено в соответствующей статье Особенной части, а то, которое совершается всеми соучастниками. Иначе они все в преступлении не могли бы участвовать. Именно это не принимает во внимание А. И. Плотников, когда утверждает, что «пособничество, организационная деятельность и подстрекательство не являются совместными с представленными в Особенной части УК, т. е. исполнительскими действиями, поскольку разорваны во времени (как правило, и в пространстве) с действиями исполнителя».

Формы участия соучастников в совершении преступления отражены в ст. 33 УК РФ. Однако Н. А. Бабий полагает, что ни один из соучастников, кроме исполнителя, который непосредственно участвует в совершении преступления совместно с иными лицами, «не участвует в совершении преступления». При этом «совершение преступления в качестве функции соучастника закреплено только за исполнителем, который непосредственно совершает преступление…

Организатор организует совершение преступления или руководит его совершением, но не участвует в совершении преступления.

Подстрекатель склоняет другое лицо к совершению преступления, но не участвует в совершении преступления.

Пособник содействует совершению, но не участвует в совершении преступления». Очевидно, что автор исходит из буквального понимания преступления, изложенного в ст. 14 УК РФ. Более того, он, на наш взгляд, не учитывает, что за исполнителем закреплена функция не совершения преступления, а непосредственного совершения преступления, а это не одно и то же. Последнее лишний раз свидетельствует, что преступление в ст. 32 и 33 УК РФ должно рассматриваться в широком смысле.

Умышленность участия и умышленность преступления в отличие от рассмотренных признаков соучастия, которые считаются объективными, признаются субъективными признаками. Из них становится сразу ясно, что при соучастии ни участие, ни преступление не могут быть неосторожными. Одновременно встает вопрос о возможности двух умыслов в одном деянии.

В ст. 32 УК РФ законодатель, дважды указав на умысел, вольно или невольно разделил участие и совершение преступления. При этом из объективных признаков соучастия ясно, что участие — есть совершение преступления, но не в целом, а соответствующей части.

Конечно, с умыслом в отношении преступления проблемы нет. В соответствии со ст. 25 УК РФ умышленным признается именно преступление.

Остается умысел в отношении участия. Поскольку оно представляет собой часть совершенного соучастниками умышленного преступления, участие должно быть тоже умышленным. Данная взаимосвязь части и целого отсутствует лишь в преступлении, совершенном с двумя формами вины. «В целом такое преступление признается совершенным умышленно» — гласит ст. 27 УК РФ. Между тем в участии отсутствуют обстоятельства, описанные в данной статье, согласно которой «если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий».

Отмеченное не учитывают А. П. Козлов и Е. В. Благов. Последний предлагает «исключить указание на умышленность участия из ст. 32 УК РФ», исходя из того, что к самим по себе действиям (бездействию), в которых, несомненно, проявляется участие в совершении преступления, понятие умысла вообще не применимо. Если с существом предложения нельзя не согласиться, то с обоснованием уже нельзя согласиться. Участие представляет собой не сами по себе действия (бездействие) конкретного соучастника, а часть совершенного всеми соучастниками преступления. Так, если при изнасиловании одно лицо применяет к потерпевшей насилие, а другое совершает половое сношение, оба совершают не просто действия, но умышленное преступление.

А. П. Козлов, наоборот, считает, ненужным указание на умысел применительно к преступлению, ибо в первом варианте возникает «возможность неосторожной совместности, в частности в умышленном преступлении». При рассмотрении участия как части совершенного всеми соучастниками преступления такая возможность отсутствует полностью. Причем вряд ли правильно при указании формы вины отрывать умысел от преступления, именно которому он и присущ.

В связи с тем, что указание в законе на умышленность участия ничего специфического в понятие соучастия не привносит, рассмотрению подлежит лишь признак умышленного преступления. И, разумеется, возникает вопрос о виде умысла: прямой, косвенный, тот и другой.

В теории одни авторы выступают за прямой умысел, другие допускают и косвенный умысел. Насколько нам известно, только косвенный умысел не признает никто.

Поскольку законодатель в ст. 32 УК РФ говорит об умысле в целом, не уточняя его вид, казалось бы, следует признать, что соучастие может быть в преступлениях, совершаемых и с прямым, и с косвенным умыслом. Практика, похоже, исходит именно из такого подхода к закону. Так, по делу Н., отмечено, что виновный в подстрекательстве сознает, что его действия вызовут у подстрекаемого решимость совершить определенное преступление, предвидит тот результат, которого достигает подстрекаемый, желает или сознательно допускает наступление этого последствия. По делу К. и М. определено, что «по смыслу ч. 5 ст. 33 УК РФ пособник осознает, в совершении какого конкретно преступления он оказывает содействие, предвидит возможность наступления в результате совместных с исполнителем действий определенных общественно опасных последствий и желает либо сознательно допускает наступление таких последствий».

Правда, применительно к деяниям организатора, подстрекателя и пособника, на наш взгляд, косвенный умысел абсолютно исключен. Они по закону не причиняют общественно опасные последствия. Отсюда описывающие содеянное ими составы преступлений являются формальными. Умысел же в формальных составах преступлений традиционно считается лишь прямым.

На первый взгляд, иначе обстоят дела с исполнителями. Они по закону способны причинять общественно опасные последствия, что характерно уже для материальных составов преступлений, а, по крайней мере, в них косвенный умысел не исключен. Однако тут возникает вопрос о возможности в совершаемом всеми соучастниками преступлении сочетания прямого и косвенного умысла. Нам трудно себе представить ситуации, чтобы:

• организатор с прямым умыслом организовал совершение преступления или руководил его исполнением, создал организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) или руководил ими, а исполнитель, совершая преступление, не желал наступления общественно опасных последствий, но сознательно их допускал либо относился к ним безразлично;

• подстрекатель с прямым умыслом склонил другое лицо к совершению преступления, а исполнитель, согласившись на это, не желал наступления общественно опасных последствий, но сознательно их допускал либо относился к ним безразлично;

• пособник с прямым умыслом содействовал совершению преступления или заранее дал соответствующие обещания, а исполнитель, приняв это, не желал наступления общественно опасных последствий, а сознательно их допускал либо относился к ним безразлично.

Как уже отмечалось, косвенным умыслом всегда охватывается психическое отношение только к побочному продукту действий (бездействия), ведущих к совершению иного преступления или непреступного деяния. Для появления же упомянутого продукта лицо вообще ничего не предпринимает. Отсюда, чтобы исполнитель непосредственно совершил преступление с косвенным умыслом, он должен иметь какую-то цель, по отношению к которой наступившие общественно опасные последствия были побочным продуктом. Пока такую цель, насколько нам известно, никто не назвал, а мы ее не видим, следует полагать, что исполнитель, так же, как и иные соучастники, совершает преступление с прямым умыслом.

Кроме преступлений, совершаемых умышленно и (или) по неосторожности, в Уголовном кодексе предусмотрены преступления с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ). По отношению возможности совершения таких преступлений в соучастии ученые разделились на два лагеря: одни признают такую возможность, другие отрицают.

Уголовное законодательство, вроде бы, подтверждает правоту представителей первой группы. Ведь, например, в ч. 4 ст. 111 УК РФ отражены «деяния, предусмотренные частями первой, второй и третьей настоящей статьи, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего». При этом в части первой идет речь об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, а в п. «а» ч. 3 — о совершении такого деяния группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.

Конечно, исполнитель может совершить умышленное преступление, повлекшее тяжкие последствия по неосторожности. Вместе с тем в соответствии со ст. 26 УК РФ даже он возможность причинения общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя и предвидит, но самонадеянно рассчитывает на их предотвращение (ч. 2), либо вообще не предвидит (ч. 3). Отсюда нелегко себе представить, чтобы:

• организатор организовывал совершение именно умышленного преступления, влекущего по неосторожности тяжкие последствия, которые исполнитель должен, хотя и предвидеть, но самонадеянно рассчитывать на их предотвращение, либо вообще не предвидеть, или руководил его исполнением;

• подстрекатель склонял другое лицо к совершению именно умышленного преступления, влекущего по неосторожности тяжкие последствия, которые исполнитель должен, хотя и предвидеть, но самонадеянно рассчитывать на их предотвращение, либо вообще не предвидеть;

• пособник содействовал совершению именно умышленного преступления, влекущего по неосторожности тяжкие последствия, которые исполнитель должен, хотя и предвидеть, но самонадеянно рассчитывать на их предотвращение, либо вообще не предвидеть, или заранее дал соответствующие обещания в отношении такого преступления. Таким образом, по крайней мере, при соучастии с распределением ролей совершение преступления с двумя формами вины, на наш взгляд, исключено.

Согласно ч. 1 ст. 25 УК РФ, лицо должно сознавать общественную опасность своих действий (бездействия). Соучастник в этом плане — не исключение. Вот только не ясно, должен ли он сознавать общественную опасность действий (бездействия) других соучастников. В связи с этим в теории возникла дискуссия о том, какой должна быть субъективная связь при соучастии: односторонней или двусторонней. Приверженцы одной позиции признают возможность односторонней субъективной связи между соучастниками преступления, сторонники другой — только двусторонней связи.

Для начала оговоримся, что не полностью согласны с мнением А. Н. Павлухина, Р. С. Рыжова и Н. Д. Эриашвили, которые считают, что, «если мы говорим о связи, то само употребление выражения «односторонняя субъективная связь» некорректно, поскольку термин «связь» изначально предполагает элемент взаимности». Такое выражение, может быть, внешне и некорректно, но оно изнутри объективную связь, конечно, предполагает.

Если соучастие — совместное участие в совершении преступления, то ясно, что она как показатель общественной опасности совершаемого соучастниками преступления всеми ими должна сознаваться. Без этого соучастники не смогут объединить свои усилия для совершения преступления.

Следует полностью поддержать рассуждения Л. Д. Ермаковой, согласно которым, «поскольку соучастие — сложное и многоформное явление, то совершенно логичен дифференцированный подход к изучению этого явления: во всех групповых преступлениях должно быть наличие двусторонней связи…; в отношении соучастия с исполнением различных ролей двусторонние связи обязательны между организатором, подстрекателем, пособником, с одной стороны, и исполнителем — с другой. А вот между организатором, подстрекателем и пособником такие связи не обязательны… Субъективных связей между ними может не быть никаких… Но в некоторых случаях двусторонние связи между ними могут быть… Зачем подстрекателю знать о пособнике и быть осведомленным о его помощи исполнителю? И зачем знать пособнику, к которому обратился исполнитель, что воспринятая идея совершить преступление принадлежит другому лицу — подстрекателю? Ведь главным звеном в цепочке явлений является исполнитель…, поэтому необходимо выяснить психическое отношение других соучастников к нему и его — к ним, а не между собой». Лучше не скажешь, нужно только добавить в отношении организатора. Зачем ему знать о том, кто склонил исполнителя к совершению преступления и содействует ему и зачем подстрекателю и пособнику знать, кто организовал совершение преступления, руководил его исполнением, создал организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) или руководил ими?

Дополнительная квалификация деяний каждого из иных соучастников зависит от особенностей их законодательных характеристик. При этом необходимо выявить именно те признаки, которые отражены в ч. 3–5 ст. 33 УК РФ.

§ 2. Дополнительная квалификация организаторства преступления

Дополнительная квалификация организаторства преступления предопределена спецификой уголовно-правового регулирования понятия организатора. В ч. 3 ст. 33 УК РФ предусмотрено, что им «признается лицо, организовавшее совершение преступления, или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию), либо руководившее ими».

Использование законодателем разделительных союзов «или» и союза «а также», выражающего «присоединение, усилительное или сопоставительное добавление», свидетельствует о приведении нескольких альтернативных видов организаторства. Ими являются: а) организация совершения преступления; б) руководство исполнением преступления; в) создание организованной группы или преступного сообщества (преступной организации); г) руководство организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией).

Д. В. Савельев называет два вида организатора: лицо, «а) организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением; б) создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими». А. П. Козлов считает, что в законе «выделено две разновидности организатора: организатор совершения преступления или руководитель его исполнением и лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество», и критикует другой подход к видам организатора за отсутствием классификации. Упрек, на наш взгляд, справедливее было бы адресовать законодателю, а не следователю его решениям, причем без попытки как-либо классифицировать нормативные разновидности организатора преступления. А. А. Арутюнов так и поступает, указывая, что в ч. 3 ст. 33 УК РФ «неправильно произведено деление понятия, поскольку в основу деления положено два основания — преступление и форма соучастия», если думать, что «третий и четвертый члены деления также выделены по отношению к преступлению (ст. 210 УК РФ), но тогда будет иметь место скачок в делении — переход от деления на виды одного порядка (преступление вообще) к делению на виды другого порядка (конкретное преступление), поэтому такое деление лишено последовательности и тем самым нарушает законы логики». Правда, по нашему мнению, это никакого влияния на дополнительную квалификацию организаторства преступления оказать не может.

Таким образом, из закона вытекает, что дополнительная квалификация со ссылкой на ч. 3 ст. 33 УК РФ должна происходить при установлении, что лицо: а) либо организовало совершение преступления, б) либо руководило исполнением преступления, в) либо создало организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию), г) либо руководило организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией). Любые другие деяния как организаторство преступления квалифицироваться не должны.

Дополнительная квалификация организаторства преступления по признаку организации совершения преступления основывается на двух обстоятельствах: организация и совершение преступления. Причем она затруднительна вследствие допущенной законодателем тавтологии (организатор — лицо, организовавшее). Из русского же языка можно узнать, что организовать означает основать (основывать), учредить (учреждать), подготовить (подготовлять), наладить (налаживать), объединить (объединять) для какой-нибудь цели, упорядочить (упорядочивать) что-нибудь, устроить.

Предписание «организатор — лицо, организовавшее совершение преступления», может охватывать:

• во-первых, весь объем функции данного соучастника при совершении преступления. Если это так, то отсутствует необходимость регулирования частных проявлений организации преступления не в полном объеме. Причем тогда дополнительная квалификация организаторства преступления должна происходить по остаточному признаку. Организатор — тот соучастник преступления, который не является исполнителем, подстрекателем или пособником;

• во-вторых, часть объема функции данного соучастника при совершении преступления. Если это так, то понятно регулирование других проявлений функции организатора. Причем тогда дополнительная квалификация организаторства преступления опять-таки должна происходить по остаточному принципу, но уже иному. Организация совершения преступления — то, что не включает руководство его исполнением, создание организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) и руководство ими, но, если отсутствует исполнительство, подстрекательство и пособничество.

Так, А. Н. Павлухин, Р. С. Рыжов и Н. Д. Эриашвили ставят вопрос: «Что делать, если лицо руководило только приготовлением к преступлению?» Ответ они дают следующий — относить к «организации совершения преступления».

Поскольку в ст. 33 УК РФ:

• руководство исполнением преступления в ч. 3 названо особо, организация совершения преступления может происходить лишь до начала исполнения преступления, т. е. в процессе его подготовки;

• создание организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) и руководство ими способны происходить до исполнения преступления, но в ч. 3 названы особо, организация совершения преступления не может это включать в себя;

• исполнительство в ч. 2 названо особо, а исполнитель способен сам совершить подготовку к преступлению, организация совершения преступления не может это включать в себя;

• подстрекательство в ч. 4 названо особо, а совершается до исполнения преступления, организация совершения преступления не может это включать в себя.

Так, была признана необоснованной квалификация действий Ч. по ч. 3 ст. 33 и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. При этом судом было установлено только то, что виновный предложил И. совершить убийство У., пообещав за это материальное вознаграждение. Следовательно, Ч. всего лишь склонил У. к совершению преступления, что признается подстрекательством, которое квалифицируется по ч. 4 ст. 33 и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Аналогичная ситуация сложилась по делу М. Он был осужден по ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 30 и п. «а» и «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Как видно из материалов дела, М. предложил Г. найти исполнителей убийства потерпевших, за что обещал ему и исполнителям преступления 45 тысяч долларов США. Получив от Г. подтверждение указанных лиц, осужденный передал ему 600 тысяч рублей, пообещав оставшуюся сумму выплатить позже, но был задержан. Других действий М. не совершал. Следовательно, он склонил другое лицо к совершению преступления путем подкупа, т. е. являлся подстрекателем, поэтому его действия подлежат квалификации по ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 30 и п. «а» и «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ;

Юридическая Зацепин А.М. Дополнительная квалификация преступления: общие и специальные вопросы. Монография

Юридическая Зацепин А.М. Дополнительная квалификация преступления: общие и специальные вопросы. Монография

В работе рассматриваются общие и специальные вопросы, возникающие при дополнительной квалификации преступления. В частности, дается понятие и анализируются признаки дополнительной квалификации и ее виды: при конкуренции норм уголовного права, множественности преступлений – совокупности и рецидиве, изменении уголовного закона, вступлении в силу закона, устраняющего или устанавливающего преступность деяния либо смягчающего или усиливающего наказание, неоконченного преступления – приготовления к преступлению, покушения на преступление, соучастии в преступлении.<br /> Внесены предложения по совершенствованию уголовного законодательства и практики его применения.<br /> Законодательство приведено по состоянию на октябрь 2015 г.<br /> Рекомендуется для студентов, аспирантов и преподавателей юридических вузов и факультетов, судей, следователей, прокуроров и адвокатов.

Внимание! Авторские права на книгу "Дополнительная квалификация преступления: общие и специальные вопросы. Монография" (Зацепин А.М.) охраняются законодательством!