Четыре судьбы

Баринов Е.Х., Мальцев А.Е., Манин А.И., Ромодановский П.О.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 09.04.2018 ISBN: 9785392276998 Язык: Объем текста: 245 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Александр Петрович Нелюбин

Александр Осипович Армфельд

Иван Иванович Нейдинг

Гилярий Иванович Вильга

Послесловие

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Александр Осипович Армфельд

Введение
История кафедры судебной медицины

Кафедра судебной медицины Первого Московского государственного медицинского университета им. И. М. Сеченова является одной из старейших кафедр судебной медицины в России, на которой сформировалась ведущая в стране школа судебных медиков.

Именно на данной кафедре зародилась важная особенность всей оте­чественной судебно-медицинской науки и практики, принципиально отличающая современную российскую судебную медицину от зарубежной. Отечественную судебную медицину всегда характеризовала ее тесная связь с санитарией, гигиеной и эпидемиологией, являющимися наиболее актуальными проблемами народного здравоохранения. Данная связь осуществлялась не только в совместном научном изучении различных проблем медицины, но и в самом преподавании судебной медицины и в организации судебно-медицинской экспертизы. Преподавание судебной медицины совместно с гигиеной и основами эпидемиологии, и организация судебно-медицинской службы, вменяющая в обязанность городского (уездного) врача функции судебно-медицинского эксперта с одной стороны и санитарного врача, с другой, приводили на практике к тому, что российская судебная медицина фактически находилась на службе не только органов правосудия, но и органов здравоохранения.

Преподавание судебной медицины в России началось в 90-х годах XVIII века в Московском университете. В 1764 году открылся медицинский факультет при Московском университете.

Знакомство учащихся с основами судебно-медицинской науки было начато практически с первых лет основания медицинского факультета на занятиях по анатомии у профессора Иоганна Фридриха Эразмуса в 1764–1768 годах. О самом же профессоре Иоганне Фридрихе Эразмусе мы знаем крайне мало. Выходец из Германии, получивший на родине прекрасное медицинское образование, он приехал в Россию «на ловлю счастья и чинов», что было очень характерно для многих иностранных специалистов того времени.

Как таковым судебным медиком он не был, но будучи специалистом в области анатомии, хирургии и акушерства был вынужден знакомить студентов и с азами судебной медицины. Докторская диссертация его и большая часть работ посвящены вопросам акушерства. Работ по судебной медицине он не писал, но в ряде его трудов имеются отдельные высказывания, касающиеся судебной медицины. Ряд лет он преподавал хирургию и анатомию в госпитальной школе при Московском госпитале.

Несомненной заслугой И. Эразмуса является развитие медицинского женского образования в Москве, подготовка специалистов а области акушерства — повивальных бабок.

30 июня 1765 года им была произнесена актовая речь на латинском языке, которая после была переведена на русский язык и издана в Москве. Она называлась «О противностях анатомического учения, увеселением и превеликою оного пользою несравненно превышаемых». В этой речи И. Ф. Эразмус уделил специальное внимание вопросам «из медицины, к суду принадлежащей», указывая на важность изучения анатомии врачом для правильных и точных заключений, составляемых по требованию суда о повреждениях тела. Он говорил также о том, «что медик в лечении внутренних болезней без анатомии мало имеет ясности, а в хирургии и совсем слеп».

В период 1768–1777 годов занятия по анатомии со студентами проводил Семен Герасимович Зыбелин, впоследствии первый профессор терапии. Среди его научных работ не было трудов посвященных судебной медицине, но в своем труде «Слово о сложениях тела человеческого и о способах, как оные предохранять от болезней» (1777) ученый описал анатомические особенности строения тела, знания которых необходимы для решения судебно-медицинских проблем.

Франц Францевич Керестури (1735–1811) явился одним из первых университетских профессоров конца ХVIII века, положившим начало систематическому преподаванию судебной медицины, проявил себя прекрасным педагогом, блестящим лектором, эрудированным человеком. С 1764 года и до 1804 года, практически до конца жизни, он работал в Московском университете в начале в должности прозектора анатомии, а с 1776 года профессором анатомии. В 1784 году, он, после сдачи экзамена в Московской медицинской конторе, получил степень доктора медицины и хирургии. Будучи сторонником комплексного преподавания дисциплин, он излагал анатомию и судебную медицину в неразрывной связи с гистологией и физиологией. Ф. Ф. Керестури первым ввел в университете демонстрацию опытов на животных для ознакомления с законами деятельности живого организма.

Имея большой практический опыт прозекторской работы, Ф. Ф. Керестури указал на большое значение судебной медицины «для ориентации судьи в деле распознавания преступления».

Особый интерес из научных работ Ф. Ф. Керестури, имеющих отношение к судебной медицине, представляет его оригинальная речь на латинском языке «Oratio de Politia Medica ejusgue in Rossia usu» («О медицинской полиции и ее использовании в России»), произнесенная 28 июня 1795 года и изданная отдельной книгой в Москве в том же году.

Речь Ф. Ф. Керестури по содержанию можно разделить на три части. Первую часть ее составляло вступление, в духе времени пространное и витиеватое; во второй части было дано определение предмета судебной медицины и «медицинской полиции», в третьей — краткий исторический очерк о развитии медицинского дела в России. Ф. Ф. Керестури требовал разделить судебную медицину и «медицинскую полицию», как тогда называли общественную гигиену, на две разные дисциплины.

Видный представитель отечественной медицины первой половины XIX века, профессор медицинского факультета Московского университета Вильгельм Михайлович Рихтер (1767–1822) широко известен своими трудами по истории медицины и вопросам акушерства, но кроме того занимался судебной медициной и даже преподавал данный предмет в Московском университете. В 1800–1801 академическом году он читал для студентов курс судебной медицины. В. М. Рихтер не оставил трудов посвященных вопросам судебной медицины, его лекции по судебной медицины носили эпизодический характер.

В 1804 году был утвержден первый Университетский устав, по которому судебная медицина входила в состав кафедры анатомии, физиологии, и судебно-врачебной науки.

С 1804 года в Московском университете эту кафедру возглавил Иван Федорович Венсович (1769–1811). По мнению современников это был чуткий и добрый педагог, обаятельный человек, любивший студентов и науку. Действительно Иван Федорович был истинным и горячим патриотом науки, о чем ярко и живо свидетельствует его речь, произнесенная 12 января 1805 года в день юбилея Московского университета: «Слово о пользе физической антропологии».

В параграфе 10 этой речи, правда очень кратко, он касается вопроса о значении медицины в правосудии, указывая на необходимость знания некоторых основ медицины работникам суда, чтобы они могли «различать истинное преступление от мнимого и сострадательностью отвергать человеконенавистное истязание».

С 1808 году И. Ф. Венсович читал судебную медицину по «собственному сочинению», к сожалению рукопись этого труда исследователями обнаружена не была.

После смерти И. Ф. Венсовича на кафедру анатомии, физиологии и судебной медицины был избран талантливый русский ученый Илья Егорович Грузинов (1781–1813).

Занимаясь изучением происхождения голоса, И. Е. Грузинов впервые осуществил для этой цели эксперименты на трупе человека. Несмотря на ошибочность некоторых его выводов, исследование ученого «Слово о новооткрытом месте происхождения голоса в человеке и других животных» представляет значительный интерес как смелая и оригинальная попытка русского ученого по-новому подойти к решению одного из важных вопросов физиологии. Участник Отечественной вой­ны 1812 года, Бородинского сражения, И. Е. Грузинов скончался от сыпного тифа в 1813 году, когда русская армия освобождала Европу от французов.

Профессор Ефрем Осипович Мухин (26 января 1770 года, город Чугуев Харьковского наместничества — январь 1850 года, село Кольцово Смоленской губернии)

С 1813 по 1837 годы кафедрой заведовал Ефрем Осипович Мухин (1766–1850), который ввел преподавание систематического курса судебной медицины с обязательными практическими занятиями по исследованию трупов. В 1820 г. Е. О. Мухин стал читать самостоятельный курс по судебной токсикологии.

В 1833 году Е. О. Мухин опубликовал работу «Вопросы из физиологии, судебной медицины и медицинской полиции». Продолжением этой книги явились «Дополнительные вопросы из наук, преподаваемых… Ефремом Мухиным», вышедшие в свет в 1834 году. В данных пособиях содержатся сведения об определении возраста, акушерской и военно-медицинской экспертизы. Занятия по военно-медицинской экспертизе включали установление притворных, искусственных болезней и членовредительство. Особый акцент делался на членовредительство. Эта была крайне актуальная проблема, так как длительная военная служба с тяжелой муштрой, с жестокими наказаниями за малейшую провинность вынуждала солдат искать избавления от нее через симуляцию и членовредительство.

В 1835 году вышел новый Университетский устав, по которому пре­дусматривалась самостоятельная кафедра судебной медицины, названная кафедрой государственного врачебноведения. Она включала в себя следующие курсы:

а) судебная медицина, медицинская полиция, способы лечить смертельные обмороки и пр.;

б) история и литература медицины.

Университетским уставом 1863 г. предусматривалась кафедра судебной медицины, включавшая токсикологию, гигиену и медицинскую полицию.

Таким образом, преподавание судебной медицины совместно с гигиеной и основами эпидемиологии, с одной стороны, и организация судебно-медицинской службы, вменяющая в обязанности городского врача функции судебно-медицинского эксперта и санитарного врача, с другой — наложили определенный отпечаток на развитие судебной медицины в России, направив ее по самобытному пути. В отличие от зарубежной русская судебная медицина длительное время была тесно связана с санитарией, гигиеной, эпидемиологией, то есть с наиболее актуальными проблемами народного здравоохранения и общественной гигиены.

С уходом Е. О. Мухина судебную медицину в течение одного академического года (1835–1836 гг.) читал профессор анатомии П. П. Эйнбродт.

Представляет интерес диссертация П. П. Эйнбродта «De vulneribus sclopetrum» («Об огнестрельных ранах»), защищенная им в 1824 году. В диссертации дается подробная характеристика огнестрельных ранений головы, грудной клетки и живота, описываются клинические проявления их, методы лечения, возможные осложнения и исходы.

В 1836–1837 учебном году медицинский факультет через Совет университета временно поручил чтение судебной медицины профессору П. И. Страхову, о чем указывалось в каталогах публичных лекций.

С 1837 по 1862 годах кафедрой судебной медицины Московского университета заведовал Александр Осипович Армфельд (1806–1868), блестящий лектор, разносторонне эрудированный ученый и педагог. В 1833 году им была защищена диссертация на тему: «De dilatatione seu aneurysmate cordis » («О расширении или аневризме сердца»). Среди работ А. О. Армфельда особенно выделяется его актовая речь: «О пределах истинного и достоверного в заключениях судебных врачей», произнесенная им на торжественном акте университета в 1848 году. Этот труд не потерял своего значения и в настоящее время.

После ухода в отставку А. О. Армфельда кафедру возглавил Дмитрий Егорович Мин (1818–1885). В числе первых мероприятий Д. Е. Мина после вступления его в должность заведующего кафедрой была организация базы для практических занятий, введение ознакомления с исследованием вещественных доказательств, а также расширение программы по преподаванию судебной медицины. Им в 1864 году было выдвинуто требование к медицинскому факультету университета «Об учреждении кабинетов судебной медицины и фармакологии». В обосновании этого он писал: «Преподавание судебной медицины может лишь сделаться вполне успешным, когда рядом с теоретическим будет итти и практическое преподавание этой науки…»

Профессор А. О. Армфельд (1806–1868)

Практические занятия, благодаря его усилиям, были значительно расширены, было уделено большое внимание экспертизе живых лиц. Ежегодно на кафедре вскрывалось около 100 трупов, причем занятия эти не были фиксированы. В объявлениях о занятиях писалось: «…судебноме­ди­цинские исследования под руководством ординарного профессора Мина бывают в те дни, в которые представляются трупы для таких исследований».

Титульный лист речи А. О . Армфельда «О пределах истинного и достоверного в заключениях судебных врачей»

Период заведования Д. Е. Мином кафедрой судебной медицины совпал с этапом бурного развития судебной медицины, связанным с судебной реформой 1864 года.

С 1878 по 1900 годах кафедрой судебной медицины Московского университета заведовал профессор Иван Иванович Нейдинг (1838–1904) впервые применивший микроскопическое исследование для установления прижизненности странгуляционной борозды.

После И. И. Нейдинга кафедрой руководил профессор Петр Андреевич Минаков (1865–1931), блестящий оратор и лектор, ученый с огромной эрудицией и мировым именем. В 1894 годах он защитил диссертацию «О волосах в судебно-медицинском отношении», которая не потеряла своего научного значения и до настоящего времени.

П. А. Минаков открыл нейтральный гематин и его спектр, описал полосчатые субэндокардиальные экхимозы при смерти от острой кровопотери, получившие название «пятна Минакова». Кроме того П. А. Минаков стоял у истоков отечественной судебной стоматологии. Под его руководством Г. И. Вильга в 1903 году. защитил диссертацию «О зубах в судебно-медицинском отношении».

В 1910 году в связи с вторжением полиции в Московский университет в период студенческих волнений он наряду с прогрессивной частью профессоров в знак протеста ушел в отставку. После Октябрьской революции 1917 года П. А. Минаков вновь вернулся на кафедру судебной медицины и заведовал ею до 1931 года.

После ухода П. А. Минакова из университета, временно, в течение 5 месяцев, кафедрой заведовал профессор Алексей Васильевич Григорьев (1860–1916), известный своими работами в области микробиологии и серологии. Им еще в 1891 г. (за 7 лет до открытия Шига) был описан возбудитель дизентерии, получивший название палочки Шига — Крузе.

В конце 1912 года заведующим кафедрой был назначен профессор Михаил Иванович Райский (1873–1956), внесший большой вклад в развитие отечественной судебной медицины. М. И. Райский руководил кафедрой до 1917 года.

С 1932 по 1937 годы работу кафедры возглавлял выдающийся отечественный ученый, профессор Николай Владимирович Попов (1894–1949), ученик профессора П. А. Минакова. Новатор в области изучения типов крови, Н. В. Попов разработал способ производства имунных сывороток анти-М и анти-N и впервые в СССР стал использовать эти факторы крови в судебно-медицинской практике для решения вопроса о возможности принадлежности крови определенному лицу. По учебникам Н. В. Попова училось не одно поколение российских врачей, в том числе и будущих судебно-медицинских экспертов.

Когда, осенью 1937 года, профессор Н. В. Попов оставил должность заведующего кафедрой судебной медицины I Московского государственного медицинского института, исполняющим обязанности заведующего кафедрой был назначен доцент Михаил Иванович Авдеев (1901–1977). До февраля 1939 года М. И. Авдеев руководил работой кафедры судебной медицины.

За это время, в 1938 году, им была защищена диссертация на соискание ученой степени доктора медицинских наук на тему: «Патологическая анатомия и патогенез фрагментации миокарда», которая остается актуальной и до настоящего времени. В 1939 году ему было присвоено звание профессора).

Дальнейшая судьба М. И. Авдеева связана с работой на кафедре судебной медицины и криминалистики Военно-юридической академии Красной Армии, которую он возглавлял. С 1942 года Михаил Иванович являлся главным судебно-медицинским экспертом Министерства обороны СССР и начальником Центральной судебно-медицинской лаборатории Центрального военно-медицинского управления Министерства обороны СССР. Являясь автором многих руководств, учебников по судебной медицине, научных работ, М. И. Авдеев был избран членом-корреспондентом АМН СССР.

В феврале 1939 г. на должность заведующего кафедрой был назначен профессор Василий Федорович Черваков, руководивший работой кафедры до 1963 г.

В разные годы кафедрой судебной медицины руководили доцент С. Н. Ягубов, член-корреспондент АМН СССР, профессор А. П. Громов, академик РАЕН, профессор С. А. Корсаков, которые внесли большой вклад в развитие отечественной судебно-медицинской науки. По изданному курсу лекций по судебной медицине профессора А. П. Громова также училось не одно поколение судебных медиков СССР и в дальнейшем России. Данный труд не потерял своей актуальности и теперь. В настоящее время кафедрой заведует член-корреспондент РАН, профессор Ю. И. Пиголкин.

Передовые традиции, зародившиеся на кафедре около двух столетий назад живы и теперь. В 2004 году коллектив кафедры судебной медицины Первого Московского государственного медицинского университета им. И. М. Сеченова (ранее Московской Медицинской Академии им. И. М. Сеченова) отметил ряд знаменательных дат в истории отечественной судебной медицины: 200 лет систематического преподавания судебной медицины в стенах Императорского Московского университета и 140 лет музею кафедры судебной медицины данного вуза.

Однако, несмотря на большое количество работ посвященных вопросам преподавания судебной медицины в СССР и России, истории кафедр судебной медицины различных регионов России материалов касающихся жизни и деятельности видных отечественных ученых в области судебной медицины очень мало.

К сожалению, несмотря на увеличение, за последние время интереса к истории судебной медицины многие судебно-медицинские эксперты и преподаватели кафедр судебной медицины имеют лишь общее представление по отдельным вопросам развития судебной медицины. Опыт преподавания судебной медицины и экспертной работы дает основание сделать вывод о том, что одной из ошибок в подготовке будущих судебно-медицинских экспертов является то, что им не дают, в полной мере, знаний по истории избранной специальности. Ответственность за это, в полной мере ложиться на их наставников, которые сами мало сведущи в данных вопросах.

Глава 1.
Творческий путь ученого. Кафедра

Александр Осипович Армфельд родился в Москве 18 февраля 1806 года. Получил прекрасное образование дома и в Дерптской гимназии. В 1826 году Александр Осипович окончил медицинский факультет Императорского Московского университета в звании «лекаря 1-го отделения с отличием».

В 1833 году, после блестящей публичной защиты диссертации на тему: «De dilatatione seu aneurysmate cordis» («О расширении или аневризме сердца»), ему была присуждена степень доктора медицины. Когда после защиты диссертации декан медицинского факультета предложил А. О. Армфельду работать в университете, Александр Осипович ответил, что «звание академического преподавателя всегда было одним из главнейших предметов его старания, что за большую честь сочтет себя принадлежать к университету, коему обязан большей частью своего образования».

С 1834 по 1837 годы А. О. Армфельд находился за границей, где изучал государственное врачебноведение и историю медицины, преимущественно по руководством Берлинских профессоров Каспера, Вагнера и Геккера.

По возвращению из-за границы он читает свою первую лекцию на тему: «О судебно-врачебной психологии».

В 1837 году профессор А. О. Армфельд возглавил кафедру судебной медицины, медицинской полиции, истории и литературы медицины, энциклопедии и методологии медицинского факультета Императорского Московского университета.

Этому назначению предшествовал ряд событий.

В 1835 году был введен новый университетский устав. Наряду с другими кафедрами, была учреждена новая кафедра, именовавшаяся: «Кафедра судебной медицины, медицинской полиции, истории и литературы медицины, энциклопедии и методологии». Параллельно с этим громоздким названием в академическом быту и в программах курса эта кафедра называлась просто кафедрой государственного врачебноведения.

Издание нового университетского устава протекало в сложных исторических условиях. Великий патриотический подъем русского народа в борьбе с Наполеоном, освобождение Европы от власти Наполеона, рост общественного движения, восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 года сменились длительной политической реакцией. Над Императорским Московским университетом был установлен строгий политический контроль, так как правительство подозревало, что именно в стенах университета группируется революционно настроенная интеллигенция.

Новый устав четко отра­зил тенденции эпохи правления Николая I. Был усилен контроль над деятельностью университетов, ограничен доступ в высшую школу демократическим слоям населения.

Титульный лист рукописи лекций А. О. Армфельда «Курс судебной медицины»

Во время пребывания Александра Осиповича в Германии профессор Е. О. Мухин вышел в отставку. Кафедра осталась без руководства и без лектора. В течение 1835–1836 академического года судебную медицину читал профессор анатомии П. П. Эйнбродт.

С одной стороны это кажется совершенно нелогичным, что профессор анатомии читает судебную медицину для студентов. Однако, данный выбор лектора был совершенно оправдан и справедлив. Именно профессор П. П. Эйнбродт стоял у истоков раневой и судебной баллистики в России.

Судебно-медицинское исследование огнестрельных повреждений насчитывает более чем 300-летнюю историю. По мнению большинства исследователей, в России научно обоснованные судебно-медицинские исследования огнестрельных повреждений следует отнести к середине XIX века. Это связано с наблюдениями и экспериментальными работами выдающегося отечественного ученого, хирурга Н. И. Пирогова, в ходе которых были обнаружены дифференциально-диагностические признаки входной и выходной огнестрельных ран. Однако, отдавая приоритет Н. И. Пирогову, исследователи ни разу не упомянули о работе П. П. Эйнбродта по исследованию огнестрельных ран.

Имя отечественного ученого, Петра Петровича Эйнбродта незаслуженно забыто судебными медиками. Это можно объяснить тем, что данный ученый самой судебной медициной, как таковой, не занимался. Однако, именно им, задолго до выхода в свет работ Н. И. Пирогова, практически за 25 лет, была дана подробная характеристика огнестрельных ранений и сделано это было еще в студенческие годы ученого.

Жизнь и творчество Петра Петровича Эйнбродта (11 сентября 1802 г. — 4 марта 1840 г.) также неразрывно связано с Москвой и Императорским Московским университетом, где он учился и в течение восьми лет (1832–1840 гг.) руководил кафедрой анатомии.

П. П. Эйнбродт родился в семье аптекарского работника в Москве. Первоначальное образование он получил дома, а затем в пансионе московской гимназии; с 18 сентября 1819 года состоял студентом медицинского факультета Императорского Московского университета. За успешное изучение курса («за медицинское рассуждение») дважды награждался медалями: серебряной в 1822 году и золотой в 1824 году за работу «De vulneribus sclopetorum» («Об огнестрельных ранах»).

В 1826 году П. П. Эйнбродт защитил диссертацию на тему «De nervis abdominis» («Об иннервации брюшины»), получил степень доктора медицины и «по предложению попечителя учебного округа» был определен адъюнктом при кафедре анатомии, «любимый ученик Лодеров, молодой П. П. Эйнбродт, которого славный анатомик европейский готовил себе в преемники». По поручению Х. И. Лодера, в 1827 году П. П. Эйнбродт был допущен к руководству практическими занятиями студентов на трупах и к чтению лекций на латинском языке.

В 1829 году П. П. Эйнбродт был утвержден экстраординарным профессором, а с 1832 года (после смерти Х. И. Лодера) вступил в заведование кафедрой анатомии. В звании ординарного профессора П. П. Эйнбродт был утвержден лишь 31 декабря 1835 года.

В 1837 году П. П. Эйнбродт читал курс анатомии наследнику русского престола, будущему царю-освободителю Александру II.

В 1823 году П. П. Эйнбродт, будучи студентом, перевел с латинского языка на русский «Индекс препаратов», составленный Х. И. Лодером к своей анатомической коллекции.

Диссертация П. П. Эйнбродта «De nervis abdominis» («Об иннервации брюшины») была задумана как дополнение в виде описательной части к работе Меккеля «Tabulae nervorum thoracis et abdominis». По препаратам, изготовленным П. П. Эйнбродтом, должны были быть созданы специальные таблицы, предназначенные для издания. Работа эта была начата известным в то время художником Цеттером. Однако преждевременная смерть художника Цеттера не позволила П. П. Эйнбродту осуществить задуманное издание.

Титульный лист работы П. П. Эйнбродта

Из других работ П. П. Эйнбродта известна его речь, посвященная деятельности Х. И. Лодера, произнесенная 18 апреля 1832 году в анатомическом театре университета в связи с кончиной его учителя.

Преподавательская деятельность П. П. Эйнбродта, так же как и его непосредственного учителя Х. И. Лодера, характеризуется чтением лекций на латинском языке.

П. П. Эйнбродт занимался и врачебной деятельностью, работая с 1828 года штаб-лекарем Воспитательного дома, в котором он самоотверженно, не считаясь со временем, выполнял тяжелые обязанности лечащего врача в период московской холерной эпидемии в 1830–1831годах.

Будучи врачом Воспитательного дома, П. П. Эйнбродт обратил внимание на отсутствие специальной детской больницы. Он начал ходатайствовать об организации такой больницы в Москве. Проект П. П. Эйнбродта был утвержден, и ему было поручено его выполнение, чего, однако, он сделать не смог из-за начавшейся болезни. Первая детская больница (Софийская, ныне имени Н. Ф. Филатова) была открыта в Москве в 1842 году на Малой Бронной улице.

Общественная деятельность П. П. Эйнбродта этим не ограничилась. В 1833 году он был назначен членом Комитета редакции «Ученых записок Императорского Московского университета», обязанности которого выполнял со свойственной ему добросовестностью. В «Ученых записках Императорского Московского университета» П. П. Эйнбродт стремился печатать всевозможные анатомические новинки. Свои статьи он публиковал и в записках Общества испытателей природы и Физико-математического общества при университете, членом которых был избран.

Помимо этого, П. П. Эйнбродт с 1834 г. состоял членом Комитета по снабжению университета учебными пособиями.

По чертам своего характера, отмечаемым биографом — профессором анатомии И. М. Соколовым, П. П. Эйнбродт принадлежал к людям, обладавшим чрезвычайным терпением и настойчивостью. При прохождении курса медицинского факультета студент П. П. Эйнбродт проявлял себя как прилежный и любознательный ученик, в равной степени изучавший все медицинские дисциплины учебного плана.

С уверенностью и по праву П. П. Эйнбродта можно назвать отцом судебной и раневой баллистики в России, еще задолго до Н. И. Пирогова, П. П. Эйнбродт написал работу «Об огнестрельных ранах» — «De vulneribus sclopetorum» (1824). Так, в ней имеется, первая в России, судебно-медицинская классификация огнестрельных ран и дано морфологическое определение огнестрельной раны.

П. П. Эйнбродт писал: «Таких ран имеется четыре вида: пуля или иной предмет, выброшенный огнестрельным орудием поражает тело четырьмя способами:

1. Или только задев, но не проникнув, причиняет контузию. «Контузии, происходящие от пуль, выброшенных военными орудиями не отличаются по наружному виду от остальных контузий, полученных от других причин; однако распространяются широко и глубоко и дают наихудшие симптомы. Контуженная часть сейчас же вспухает, набухает, твердеет и наполняется разлившейся кровью, которая, изливаясь в клетчатку, нарушает связь между кожей и мускулами, образует огромные нарывы и подвергается сильнейшему нагноению или широко распространяющейся гангрене. Эти контузии хотя снаружи имеют удовлетворительный вид, однако изобилуют сильнейшими изменениями внутри, состоящими в завороте мускулов и сосудов, в повреждениях связок и апоневрозов, разрыве мембран капсул, переломе и смещении костей…

Следует заметить, что в этом случае повреждение внутренних частей представляет гораздо большую опасность, чем от раны, прежде всего по той причине, что нельзя подать помощь немедленно после ранения, не всегда средства по рукою; и такое место сильно вздувается и вспухает от жидкостей, истечению которых препятствуют ненарушенные покровы; наоборот в открытой ране выходу жидкостей меньше препятствий, и кроме того легче произвести осмотр поврежденных частей;

2. Или, войдя в какую-либо часть тела, остается там и образует канал закрытый на конце (неполное ранение). «Случается, что пуля, если сила ее полета уменьшилась или если она не могла превозмочь препятствий в поражаемой части, войдя в какой-либо член, остается в нем или, при неглубокой ране, даже выпадает из нее. Таким образом, получается так называемая неполная рана, оканчивающаяся слепо (дном) и имеющая только одно входное отверстие;

3. Или, пронзив какую-либо часть насквозь, образует канал со входным и выходным отверстиями (полное ранение). «Под этим названием разумеем нанесенную огнестрельным оружием рану, имеющую в большинстве случаев два отверстия (входное и выходное). Я говорю: в большинстве случаев, ибо случается иногда, что две или больше маленькие пули (дробинки), войдя в какую-нибудь часть тела, имеют общий выход, но разные пути выхода. Это наблюдается еще иногда, если пуля, поразив кость, распадается сама на два или более куска или же с собой увлекает другие посторонние тела;

4. Или, наконец, снаряд крупного калибра, отрывает целый член тела.

Весьма часто бывает, что пуля, не нарушая внешних покровов, сильнейшим образом поражает какой-нибудь член так, что части, лежащие под ними страшно повреждаются. Это происходит двояко:

— Если сила, с которой выброшен ранящий предмет, очень уменьшилась;

— Если он ударил поверхность тела по косому направлению».

Также мы находим описание огнестрельной раны — «Огнестрельная рана представляет разрыв мягких частей, произведенный выпущенной огнестрельным орудием пулей или иным телом, с сильной контузией частей тела, сила которой превосходит силу прочих ударов, и характеризуется главным образом тем, что пораженные и почти омертвевшие части окружены кольцом черного цвета и такая рана имеет входное отверстие вдавленное, а выходное более узкое».

Дается подробная характеристика входного и выходного отверстий:

«1. Входное отверстие у´же выходного. Это явление объясняется силою полета пули; входя в часть тела, она ударяется с такой силой и скоростью, что повреждает только места соприкосновения, до соседних же тканей удар не доходит. Это можно доказать следующим образом: выстрелив с недалекого расстояния в окно, замечаем, что пуля образовала только в стекле отверстие, соответствующее ее размерам, остальная часть стекла невредима, так как пуля проникла в нее с такой скоростью, что удар не мог распространиться на соседние места. Выходное отверстие наоборот более или менее широко, так как, от сопротивления, какое оказали пораженные части, пуля потеряла много первоначальной силы и скорости и для того, чтобы пробить себе выход, должна дальше отодвинуть частицы стекла. Такое явление особенно наблюдается, если пуля в ране изменила свою круглую форму, или если она увлекла перед собою посторонние тела.

2. Вход бывает более контуженный, чем выход, что происходит от того что при входе пуля обладает большею силою, чем при выходе, где она встречает больше препятствий своему движению; поэтому окружающие выход части бывают менее контужены, но более разорваны.

3. Вход более вдавлен, чем выход, так как пуля при входе давит внутрь на покровы и близь лежащие части, при выходе же разрывает и выталкивает их. Отсюда, выход более или менее приподнят, и окружен каймой.

Оба отверстия полного ранения (входное и выходное) весьма редко находятся одно против другого; однако это может случиться, если пуля проникает в ткани с очень большой скоростью и при прохождении через часть тела встречает очень небольшие препятствия; если такой случай наблюдается, то заключаем о силе полета пули; к тому же и канал раны в этом случае прямолинеен. Однако тут надо взвесить разные обстоятельства, т. к. имеются случаи, где вошедшая пуля сохраняла прямое направление до встречи с костью, сломать которую она не имела силы, обошла ее и затем вышла из тела по той же линии, по которой вошла.

Весьма часто встречается, что выходное отверстие пули расположено ниже входного. Дело в том, что пуля в своем пути внутри тела встречает разные препятствия и поэтому по необходимости отклоняется от направления, по которому вошла, а так как она достаточно тяжела, то отклоняется все более к низу. Вот так же причина почему более или менее длинный канал огнестрельной раны почти никогда не имеет прямолинейного направления».

Интересно сравнить дифференциально диагностические признаки входной и выходной огнестрельных ран данных Н. И. Пироговым спустя 25 лет, после издания работы П. П. Эйнбродта. Это описание было приведено в 1849 году в «Отчете о путешествии по Кавказу». «Кроме различия в величине, отверстие входа пулевой раны мягких частей отличается еще тем, что оно соединено бывает всегда с потерею существа кожи, оно представляется с вырезкою дыры с неровными, несколько зубчатыми краями… Отверстие выхода, напротив, мы никогда не замечали круглым. Оно, очевидно, образуется через один только разрыв кожи, без потери ее вещества, или, по крайней мере, с потерею существа несравненно меньшею, нежели отверстие входа».

Трудно переоценить значение вклада П. П. Эйнбродта в отечественную судебно-медицинскую балистику и медицину вообще, и теперь особенно важно помнить истоки и начала лучших традиций в русской науке.

В 1836–1837 годах медицинский факультет через Совет университета временно поручил чтение судебной медицины профессору П. И. Страхову, о чем в каталогах публичных лекций было указано: «ординарный профессор П. И. Страхов преподает… по вторникам, четвергам во 2-м часу и пятницу в 1-м часу студентам IV курса судебную медицину и медицинскую полицию».

Именно в этот период и возглавил Александр Осипович кафедру постарался сделать ее одной из лучших в университете и стать достойным последователем Е. О. Мухина.

Наступило время принимать имущество кафедры у профессора П. И. Страхова. Оборудование кафедры оставляло желать лучшего, особенно это касалось класса судебной медицины, но и с данным оборудованием А. О. Армфельд собирался проводить практические занятия со студентами и заниматься исследовательской деятельностью.

Для характеристики оборудования по судебной медицине, которым обладала кафедра в 30-х годах XIX столетия может служить следующий документ «О передаче П. И. Страховым в ведение г. Армфельду инструментов для класса судебной медицины»:

«Опись инструментов для вскрытия мертвых тел при судебно-медицинских исследованиях:

1) обоюдная пила для пилки черепа, с твердой рукоятью;

2) пилочка;

3) нож обоюдоострый, широкий, для разрезывания мозга;

4) нож обоюдоострый для разрезывания грудино-реберных хрящей;

5) двенадцать скальпелей разной величины;

6) бритва;

7) крючок анатомический, двойной с деревянной ручкой;

8) два четвертных анатомических крючка;

9) два пинцета;

10) долото;

11) ножницы большие;

12) ножницы малые;

13) ножницы Г. Клюке для вскрытия кишечного канала;

14) стальной щуп обыкновенной длины;

15) зонд, разделенный на дюймы;

Баринов Е.Х., Мальцев А.Е., Манин А.И., Ромодановский П.О. Четыре судьбы

Баринов Е.Х., Мальцев А.Е., Манин А.И., Ромодановский П.О. Четыре судьбы

В настоящей книге представлены сведения о жизни и творчестве видных отечественных ученых: Нелюбина А. П., Армфельда А. О., Нейдинга И. И., Вильги Г. И., много сделавших для развития отечественной медицины, в том числе и для становления судебной медицины в России.<br /> Книга рассчитана на студентов и аспирантов медицинских вузов, преподавателей кафедр судебной медицины, врачей – судебно-медицинских экспертов и всех, кто интересуется историей отечественной медицины.

Внимание! Авторские права на книгу "Четыре судьбы" ( Баринов Е.Х., Мальцев А.Е., Манин А.И., Ромодановский П.О. ) охраняются законодательством!