Антимонопольное регулирование: проблемы законодательства, теории и практики. Монография

Под ред. Тенишева А.П., Шишко И.В., Лужбина Е.Л.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 31.07.2018 ISBN: 9785392279289 Язык: Объем текста: 258 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Раздел I. Состояние конкуренции на отдельных товарных рынках субъектов РФ (на примере Красноярского края): правовой анализ

Раздел II. Эволюция и актуальные вопросы антимонопольного законодательства

Раздел III. Нарушения антимонопольного законодательства: правоприменительная практика

Глава 2. Аукционы в системе государственных закупок: эффективный механизм конкуренции или повод для коррупции?

Раздел IV. Уголовно-правовая защита конкуренции

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Раздел IV.
Уголовно-правовая защита конкуренции

Глава 1.
Уголовно-правовая ответственность за нарушение антимонопольного законодательства

Уголовно-правовая защита отношений добросовестной конкуренции по своей природе имеет конституционно-правовую основу. Статья 8 Конституции РФ прямо закрепляет конкуренцию как необходимый элемент основ конституционного строя России и обязывает государство обеспечивать свободу экономической деятельности, запрещая лишь монополизацию этой деятельности и недобросовестную конкуренцию. Наличие свободы экономического соперничества не означает вседозволенности для хозяйствующих субъектов при выборе методов конкурентной борьбы. Границы свободы такого соперничества зримо проявляются при юридической оценке правонарушений, угрожающих законным интересам других предприятий, правам потребителей и государства.

§ 1. Отношения добросовестной конкуренции как объект уголовно-правовой защиты

Государство вполне оправданно устанавливает необходимые меры юридической поддержки и охраны конкуренции, в том числе и с использованием уголовно-правовых средств государственного принуждения. Законодатель, поместив в Уголовный кодекс РФ нормы, направленные на защиту конкуренции, подчеркивает тем самым особую значимость соблюдения антимонопольных правил экономической деятельности.

Во всех областях общественной жизни применение уголовно-правовых запретов является оправданным в тех случаях, когда механизмы иных отраслей права являются недостаточными. В области пресечения нарушений антимонопольного законодательства превалирующими являются меры административного и в отдельных случаях гражданско-правового характера. Однако, данные механизмы, несмотря на имеющиеся достоинства, имеют особенности снижающие эффективность правовой защиты. Среди подобных факторов можно отметить продолжительность сроков от момента обращения в антимонопольные органы до начала принудительного исполнения принятого по обращению решения о привлечении нарушителя к административной ответственности. То есть, пока потерпевшая сторона терпит реальные убытки, нарушитель имеет полную возможность получать необоснованные конкурентные преимущества, пожиная плоды своего противоправного поведения на рынке. Это предопределяет высокий уровень неоднократности совершения административных правонарушений. Только в отношении ОАО «РЖД» возбуждается около 100 административных дел в год. Подобная картина наблюдается и в других отраслях экономики, особенно в нефтяной, энергетической, сферах ЖКХ и розничной торговли. Из этого следует, что административное наказание не в полной мере выполняет функцию пресечения рассматриваемых негативных деяний.

Нельзя признать полностью достаточными в целях защиты конкуренции на рынке и механизмы гражданско-правовой ответственности. Это связано с тем, что меры гражданско-правовой защиты, как и административной ответственности, имеют продолжительный срок реализации и в большинстве своем носят имущественный характер и рассчитаны на добросовестных участников гражданского оборота, обладающих достаточным имуществом для того, чтобы отвечать этим имуществом по своим обязательствам (в том числе и деликтным). В реальной практике государственным органам и потерпевшим от нарушений антимонопольного законодательства часто приходится иметь дело с субъектами, которые, такового имущества не имеют, либо в силу несовершенства действующего законодательства на него невозможно обратить взыскание.

Немаловажным инструментарием являются возможности оперативно-розыскных мероприятий, которые на основе сочетания гласных и негласных методов работы могут значительно ускорить выявление противоправных актов при осуществлении экономического соперничества.

Таким образом, следует признать, что уголовно-правовые методы пресечения наиболее общественно-опасных нарушений антимонопольного законодательства являются необходимым элементом в комплексе правовых мер, направленных на защиту конкуренции. Следует отметить, что современное зарубежное антимонопольное право «является по преимуществу правом уголовным». Нелишним будет отметить, что исторически антимонопольное законодательство получило развитие в XIX столетии как законодательство уголовное (достаточно вспомнить французский Закон Шапелье 1791 г. и Закон Шермана 1890 г. в США).

Однако современные авторы, исследовавшие применение норм об уголовной ответственности за посягательства на добросовестную конкуренцию в современной России, отмечают в целом невысокий уровень эффективности применения уголовно-правового законодательства в рассматриваемой сфере. Например, по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ в Российской Федерации в 1997 г. по ст. 178 Уголовного кодекса РФ был осужден 1 человек, в 1998 г. — 1, в 1999 г. — 3, в 2000 г. — 0, в 2001 г. — 1, в 2002 г. — 4, в 2003 г. — 1, в 2004 г. — 3, в 2006 г. — 0, в 2007 г. — 0, в 2008 г. — 2, в 2009 г. — 5, в период 2010–2013 гг. — 0.

Представляется, что основная причина, определяющая существующие положение связана с тем, что положения Уголовного кодекса РФ действуют не обособленно, а включены в единую систему государственного антимонопольного регулирования. При этом прослеживается явная несогласованность норм уголовного закона с нормами антимонопольного законодательства, которое противоправную практику в экономической борьбе подразделяет на два основных вида: монополистическая деятельность и недобросовестная конкуренция. Монополистическая деятельность имеет легальное определение в п. 10 ст. 4 Федерального закона от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ (ред. от 13 июля 2015 г.) «О защите конкуренции» и посягает на само наличие конкурентной борьбы на рынке. Недобросовестная конкуренция определяется п. 9 ст. 4 Закона о защите конкуренции и может, наоборот привести к усилению конкурентной борьбы, но с применением незаконных, недопустимых в предпринимательской практике методов. Оба эти понятия являются устоявшимися в юридической науке и имеют конституционное закрепление. Это позволяет ожидать, что наиболее опасные проявления и монополизма, и недобросовестной конкуренции найдут свое системное отражение в нормах уголовного законодательства.

Однако анализ действующего уголовного закона позволяет сделать вывод, что задача построения комплексной системы мер уголовно-правового противодействия преступлениям в рассматриваемой сфере далека от полного решения. Например, в соответствии с действующим законодательством монополистическая деятельность включает в себя следующие основные группы:

Во-первых, злоупотребление со стороны хозяйствующего субъекта своим доминирующим положением на рынке можно охарактеризовать как индивидуальную монополистическую деятельность, которая проявляется в различных формах: установления, поддержания монопольно высокой или монопольно низкой цены товара и изъятия товара из обращения, если результатом такого изъятия явилось повышение цены товара и др.

Во-вторых, это коллективная монополистическая деятельность осуществляется, в частности, в виде ограничивающих конкуренцию соглашений, согласованных действий хозяйствующих субъектов.

Анализ действующего уголовного закона позволяет констатировать, что основное внимание законодатель направил на борьбу с отдельными коллективными формами монополистической деятельности, оставив в стороне индивидуальные формы злоупотребления доминирующим положением. Это находит свое отражение в существующей диспозиции ст. 178 УК РФ «Ограничение конкуренции» (в редакции от 8 марта 2015 г.), которая в качестве объективной стороны содержит только описание деяния в виде «заключения между хозяйствующими субъектами-конкурентами ограничивающего конкуренцию соглашения (картеля)». То есть значительная часть форм монополизма в настоящее время не является преступной вне зависимости от оценки общественной опасности рассматриваемых деяний.

Кроме того, действующее уголовное законодательство содержит нормы, направленные на защиту прав хозяйствующих субъектов от актов недобросовестной конкуренции. Данное понятие несколько скорректировано Федеральным законом от 5 октября 2015 г. № 275-ФЗ, который с 5 декабря 2016 г. вводит в действие новую главу 2.1 в Закон о защите конкуренции, посвященную запретам отдельных форм недобросовестной конкуренции. В итоге список деяний, прямо признаваемых недобросовестной конкуренцией, значительно расширен. В качестве таковых, в частности, признаются: дискредитация конкурента (ст. 14.1); введение в заблуждение в отношении товара или его производителей (ст. 14.2); некорректное сравнение товаров (ст. 14.3); 4) недобросовестная конкуренция, связанная с исключительными правами на средства индивидуализации (ст. 14.4); действия по введению в оборот товара, если при этом незаконно использовались результаты интеллектуальной деятельности (ст. 14.5); деяния, способные вызвать смешение в предпринимательской практике; недобросовестная конкуренция, связанная с информацией, составляющей коммерческую или иную охраняемую законом тайну (ст. 14.6); иные формы недобросовестной конкуренции (ст. 14.7).

Анализ содержания указанных запретов позволяет установить их прямую корреляцию со следующими положениями УК РФ: ст. 146 «Нарушение авторских и смежных прав», ст. 147 «Нарушение изобретательских и патентных прав», ст. 180 «Незаконное использование товарного знака» ст. 183 «Незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну». По данным статьям существует устойчивая практика их применения в целях защиты добросовестной конкуренции.

В других случаях подобная межотраслевая связь носит не столь явный характер, как, например, в случае применения ст. 128.1 УК РФ «Клевета» при распространении заведомо ложной информации, порочащей деловую репутацию конкурента. Расположение статьи в разд. VII УК РФ «Преступления против личности» препятствует восприятию данной нормы как средства уголовно-правовой защиты при дискредитации конкурента, если потерпевшим является юридическое лицо.

В отдельных нормах, направленных на пресечение недобросовестной конкуренции, уголовный закон предоставляет защиту несущественным объектам (например, предупредительная маркировка зарегистрированного товарного знака в ст. 180 УК РФ) или несуществующим правам (например, ст. 147 УК РФ упоминает о нарушении «изобретательских прав», которые, по сути, не известны современному гражданскому законодательству). При этом часть объектов исключительных прав, нарушение которых традиционно является распространенными актами недобросовестной конкуренцией, остается без уголовно-правовой защиты. Например, не повлечет уголовной ответственности недобросовестная конкуренция, связанная с незаконным использованием исключительных прав на коммерческое обозначение (ст. 1538 Гражданского кодекса Российской Федерации (часть четвертая)), на селекционные достижения (ст. 1408 ГК РФ), на топологии интегральных микросхем (ст. 1448 ГК РФ) и проч.

Следует отметить потенциал уголовного закона в борьбе с такими распространенными актами недобросовестной конкуренции как введение в заблуждение относительно характера, способа и места изготовления, потребительских свойств, качества и количества товара или его изготовителей и нарушения в сфере рекламы, в частности некорректное сравнение хозяйствующим субъектом производимых или реализуемых им товаров с товарами других хозяйствующих субъектов. У специалистов в сфере уголовного права эти деяния всегда связывались с возможностью применения ст. 182 «Заведомо ложная реклама» и 200 «Обман потребителей» УК РФ. По мере развития рыночных отношений в литературе высказывались предложения по совершенствованию редакций ст. 182 и 200 Уголовного кодекса РФ. Поэтому до сих пор вызывает неоднозначные оценки позиция законодателя, отменившего с декабря 2003 г. уголовную ответственность за обман потребителей и заведомо ложную рекламу. К сожалению, на сегодняшний день приходится признать, что отмена уголовной ответственности за данные деяния привела к тому, что противоправные, социально вредные деяния направленные на достижение незаконных конкурентных преимуществ останутся без должной реакции со стороны государства.

Таким образом, можно сделать выводы о том, что: во-первых, свобода предпринимательской деятельности в условиях публично-правовой защиты от монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции является важнейшей ценностью для общества государства, во-вторых, действующее уголовное законодательство содержит ряд норм, позволяющих осуществлять противодействие преступному монополизму и недобросовестной конкуренции, однако система мер уголовно-правовой защиты конкуренции не отличается ни полнотой, ни логичностью, что детерминирует крайне низкую активность на уровне правоприменения.

Представляется, что выход из сложившегося положения лежит в области законодательной технике, при которой законодатель, осуществляя уголовно-правовое регулирование, освобожден от необходимости «догонять» стремительное развитие предпринимательской деятельности и антимонопольного законодательства. Является затруднительным перечисление в диспозициях уголовно-правовых норм всех общественно-опасных деяний, представляющих собой преступные нарушения антимонопольного законодательства. Этого можно избежать при использовании конструкций общих бланкетных норм, криминализирующих все формы монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции. Как указывает И. В. Шишко, «бланкетной следует считать диспозицию, в которой все признаки (или часть) состава преступления описаны как обобщающие, признаки-понятия либо обобщающие признаки-понятия, если в них непосредственно заключена связь уголовного права с иными отраслями, к которым и следует обращаться для уяснения указанных признаков». Развитие уголовного права по данному пути позволит сформулировать общие правовые запреты преступных нарушений антимонопольного законодательства не перегружая их отраслевыми терминами и обеспечив устойчивость их содержания.

§ 2. Проблемы уголовно-правовой ответственности за монополистическую деятельность

Как уже отмечалось, с момента формирования антимонопольное законодательство формировалось на основе широкого использования мер уголовной репрессии за посягательства на свободу конкуренции в рыночных отношениях. Например, в Российской империи 1845 г. было принято Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, в котором существенное внимание было уделено антимонопольным нормам и установлено три состава преступления, касающихся сговора производителей и (или) торговцев, — в ст. 1130, 1615, 1619. Используется уголовно-правовая защита от монополистической деятельности и современными государствами с развитой экономикой, в частности, в странах Европейского Союза.

При этом сама монополистическая деятельность может быть весьма разнообразна по формам, содержанию и кругу субъектов ее осуществляющих. Однако, в настоящее время из всех вариантов противоправного поведения хозяйствующих субъектов на рынке, уголовно наказуемым проявлением монополизма является только один — ограничение конкуренции путем заключения между хозяйствующими субъектами-конкурентами ограничивающего конкуренцию соглашения (ч. 1 ст. 178 УК РФ). Недавние изменения в уголовном законе значительно сузили сферу уголовного преследования согласно ст. 178 УК РФ «Ограничение конкуренции», которая и до этого не отличалась обширной правоприменительной практикой. Серьезность изменений, внесенных законодателем практически во все элементы уголовно-правовой нормы, заслуживает их отдельного анализа.

Итак, коррекции подверглась практически вся статья, включая собственно название. Напомним, что до недавнего времени она называлась «Недопущение, ограничение или устранение конкуренции». В настоящее за скобками уголовно-правовой нормы остались недопущение и устранение конкуренции, ранее упоминавшиеся в наименовании и тексте ст. 178 УК РФ. Однако, по мнению специалистов, эта поправка носит в большей степени технический характер и не является кардинальным изменением диспозиции. Исследуя данный вопрос, А. Гаврилов отмечает что «недопущение», «ограничение» и «устранение» конкуренции, отражают разные степени минимизации состязательности на рынке, поэтому установление и разграничение этих форм не имеет на практике квалифицирующего значения. Более того, до сих пор Закон о защите конкуренции прямо устанавливает только признаки ограничения конкуренции и не определяет, что такое ее «недопущение» и «устранение». При этом если обратиться к п. 17 ст. 4 Закона о защите конкуренции, то обнаружим, что «ограничение конкуренции» это не деяние, а скорее, его негативные последствия, а именно: «сокращение числа хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц, на товарном рынке, рост или снижение цены товара, не связанные с соответствующими изменениями иных общих условий обращения товара на товарном рынке…» и т. д. Подобный подход противоречит логике уголовного закона, который в названии отельных статей Особенной части использует именно наименование преступного деяния (убийство, кража и т. п.). Представляется более заслуживающей внимания следующая позиция: «Все перечисленные в диспозиции ч. 1 ст. 178 способы в принципе есть альтернативные признаки одного и того же явления — монополистической деятельности… и наоборот, ограничение конкуренции является ничем иным, как именно монополистической деятельностью».

Поскольку термин «монополистическая деятельность» устоявшееся экономическое содержание, конституционное закрепление, легальное определение и является по своей сути противоправным деянием, вполне подходящим для обозначения объективной стороны преступления. Не лишне отметить, что разработчики действующего УК РФ именно это понятие использовали в наименовании ст. 178, которая первоначально гласила: «Монополистические действия, совершенные путем…». Законодатель, приняв Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации», отказался от использования данной традиционной терминологии, заменив ее на крайне спорные понятия «недопущение», «ограничение» или «устранение» конкуренции, от которых на сегодняшний день осталось только «ограничение». Применительно к преступлениям в сфере экономической деятельности И. В. Шишко говорит о том, что один термин должен иметь одно значение в тех нормах главы 22 УК РФ, которые обусловлены одним регулятивным нормативным актом. В существующей редакции ст. 178 УК РФ этот важный межотраслевой принцип серьезно деформируется. Именно о подобных новеллах уголовного закона Епихин А. Ю. писал, что «попытки законодателя принимать сиюминутные решения и вносить изменения в содержание традиционных институтов уголовного права не могут носить скоропалительный характер».

Рассмотрим, какие действия образуют объективную сторону преступления, предусмотренного действующей ст. 178 УК РФ «Ограничение конкуренции». В настоящее время законодатель декриминализировал неоднократное злоупотребление доминирующим положением в форме установления и (или) поддержания монопольно высокой или монопольно низкой цены товара, необоснованного отказа или уклонения от заключения договора, ограничения доступа на рынок. К уголовной ответственности будут привлекать только за ограничение конкуренции путем заключения между хозяйствующими субъектами — конкурентами картеля, запрещенного антимонопольным законодательством РФ, если это деяние причинило крупный (особо крупный) ущерб, либо повлекло извлечение дохода в крупном (особо крупном) размере. По мнению некоторых авторов, подобный подход продиктован стремлением к либерализации экономических отношений и желанием подчеркнуть особую общественную опасность картелей. Этот же аргумент был использован разработчиками в пояснительной записке к законопроекту. Данное утверждение представляется небесспорным.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» указывается, что «при учете характера общественной опасности преступления судам следует иметь в виду прежде всего направленность деяния на охраняемые уголовным законом социальные ценности и причиненный им вред». Анализируя вопрос направленности преступления, предусмотренного ст. 178 УК РФ, М. В. Талан отмечает, что «… объектом преступного посягательства выступают общественные отношения, складывающиеся по поводу осуществления основанной на законе предпринимательской деятельности и обеспечивающие добросовестность конкуренции». Таким образом, все формы монополистической деятельности посягают, на один и тот же основной объект — отношения добросовестной конкуренции, значит по характеру общественной опасности существенных отличий между различными разновидностями монополизма в индивидуальной или коллективной форме не прослеживается.

Что же касается степени общественной опасности картельных соглашений, то утверждение о том, что именно они являются самими вредоносными и заслуживают применения уголовной репрессии не соответствует структуре российского экономического пространства, которое характеризуется исключительно высоким уровнем концентрации капиталов в отдельных отраслях, где фактически господствуют общероссийские корпоративные субъекты, тесно связанные с властными структурами. Очевидно, что вред экономике в целом и отдельным гражданам, причиненный субъектом, занимающим доминирующее положение на рынке путем установления монопольных цен, изъятие товара из обращения с целью повышения цены товара, ничуть не меньше, чем от картельных соглашений. Не подтверждается предположение о особой эффективности уголовно-правовой защиты именно от картелей и правоприменительной практикой. Так, за 2014 г. на основании 173 решений ФАС России о картелях (нарушение ч. 1 ст. 11 Закона о защите конкуренции) МВД России возбуждено лишь 6 уголовных дел по ст. 178 УК РФ, и только одно из них направлено в суд. Таким образом, можно сделать вывод о том, что сужение уголовно-правовой защиты от преступного монополизма до уровня борьбы с картельными соглашениями не согласуется с Законом о защите конкуренции и общими задачами уголовного закона сформулированными в ст. 2 УК РФ. Выход из сложившейся ситуации видится в конструировании общей уголовно-правовой нормы содержащий в диспозиции бланкетный запрет всех видов монополистической деятельности без выделения отдельных проявлений в качестве «особо опасных». Именно подобная техника использована законодателем в ст. 143, 215, 217, 264 УК РФ и др. Криминообразующими и квалифицирующими признаками при моделировании подобной нормы могли бы выступить традиционные обстоятельства: размер причиненного ущерба, использование при совершении преступления служебного положения виновного и т. п. Диспозиция могла бы начинаться со следующего определения: «Монополистическая деятельность, совершенная путем совершения деяний запрещенных в соответствии с антимонопольным законодательством Российской Федерации, если это деяние причинило крупный ущерб гражданам, организациям или государству либо повлекло извлечение дохода в крупном размере — наказывается…». Действующая ст. 178 УК РФ «Ограничение конкуренции» по своей конструкции содержит материальный состав преступления. Согласно новой редакции статьи лицо может быть привлечено к уголовной ответственности только за ограничение конкуренции, если это деяние причинило крупный ущерб гражданам, организациям или государству либо повлекло извлечение дохода в крупном размере. Предусмотренные в этой норме общественно опасные последствия, таким образом, служат основным признаком, отграничивающим преступное заключение картельного соглашения от административно-правового нарушения согласно ст. 14.32 Кодекса об административных нарушениях РФ. Подобная конструкция является традиционной для рассматриваемой нормы, хотя в литературе высказывались предложения в пользу формулирования формального состава рассматриваемого преступления.

Последними поправками законодатель в десять раз увеличил пороговые значения, необходимые для квалификации ограничения конкуренции в качестве преступного деяния. Согласно новой редакции ст. 178 УК РФ крупным ущербом признается ущерб третьим лицам, превышающий 10 млн руб., особо крупным — более 30 млн руб.; доходом в крупном размере является доход свыше 50 млн руб., в особо крупном — свыше 250 млн руб. Считается, что эти изменения в первую очередь должны вывести из-под угрозы уголовного преследования субъектов малого и среднего предпринимательства. Отношение к данным изменениям можно сформулировать как неоднозначное: с одной стороны, налицо естественная либерализация уголовного закона, вполне уместная при регулировании рыночных отношений, с другой стороны, столь резкое (в 10 раз!) повышение пороговых значений может и так незначительную практику применения ст. 178 УК РФ свести к нулю. Уже сейчас, по мнению специалистов, уголовно-правовые санкции в сфере антимонопольного регулирования также фактически не применяются. Представляются заслуживающими внимания предложения, что размер крупного ущерба должен быть дифференцирован в зависимости от круга потерпевших — граждан и организаций.

Кроме того, действующий закон существенно изменил объективную сторону состава, исключив из него такую существовавшую административную преюдицию. До внесения изменений в анализируемую статью, уголовной ответственности подлежало лицо, злоупотребившее своим доминирующим положением в одной из прямо поименованных в УК РФ форм более двух раз в течение трех лет. Причем за эти действия оно должно было ранее привлекаться к административной ответственности по ст. 14.31 КоАП РФ. Упраздняя это неоднозначное условие, законодатель освободил суды от необходимости решать вопрос об административной преюдиции, который не всегда был однозначным на практике.

Немаловажное нововведение сделано законодателем в отношении условия освобождения лица от уголовной ответственности: лицо может быть освобождено от уголовной ответственности, если оно первым из числа участников картеля добровольно сообщит о совершении данного преступления. Данное условие не характерно для уголовного законодательства и ранее использовалось в административном праве (Примечание 1 к ст. 14.32 КоАП РФ). По логике законодателя, оно побуждает лицо, осознавшее совершение предусмотренного ст. 178 УК РФ преступления, сообщить об этом в уполномоченный орган, который не указан в законе, но можно предположить, что под ним подразумевается Федеральная антимонопольная служба России или непосредственно правоохранительные органы. Однако, еще на этапе обсуждения законопроекта специалисты Правового управления Комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству в одном из своих заключений обращали внимание на то, что ни одна статья Особенной части Кодекса не содержит подобного условия. Не упоминается такой признак и в общих положениях об освобождении от уголовной ответственности (глава 11 УК РФ), поэтому данное положение оценивалось как он не согласующееся с принципами института освобождения от уголовной ответственности. Имеются и иные пробелы технического характера. В этой связи Соколовская Е. указывает, что новая редакция комментируемой статьи прямо не предусматривает возможности освобождения от уголовной ответственности должностных лиц или иных работников юридического лица, в случае если оно было ранее освобождено от административной ответственности в порядке, установленном КоАП РФ. Напротив, при наличии признаков совершенного преступления, предусмотренного ст. 178 УК РФ, освобождение от уголовной ответственности по основаниям, указанным в примечании к ней, возможно исключительно в рамках уголовно-правовых процедур и при совокупности всех условий. В результате может возникнуть ситуация, когда юридическое лицо будет освобождено от административной ответственности, а его сотрудник — привлечен к уголовной ответственности. Вследствие этого, следует признать, что вопрос об эффективности указанного нововведения остается открытым.

Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом, поскольку монополистическая деятельность, как и любая предпринимательская деятельность, носит осмысленный характер и имеет специальную цель в виде извлечения прибыли. В этом отношении позиция законодателя существенных изменений не претерпела, как и в вопросе о субъекте преступления. Субъектом преступления является физическое лицо, управомоченное принимать решение, либо любое физическое лицо, действующее от имени хозяйствующего субъекта или государственного органа в качестве руководителя. Это могут быть руководители коммерческих организаций, руководители некоммерческих организаций, занимающихся экономической деятельностью, индивидуальные предприниматели. Однако, по справедливому мнению В. Винокурова, в ряде случаев в роли соучастника (пособника, подстрекателя, либо соисполнителя) могут выступать иные субъекты, в том числе наделенные общими признаками. Как отмечает И. В. Шишко, нередко совершать противоправные действия, ответственность за которые по УК несут только руководители, последние предлагают подчиненным им лицам или представителям. Поэтому вопрос о регламентации уголовной ответственности подобных лиц нуждается в разрешении как в отношении ст. 178 УК РФ, так и в отношении ряда иных составов.

Последние изменения существенно не затронули признаков квалифицированного и особо квалифицированных составов согласно ч. 2 и 3 ст. 178 УК РФ. Квалифицированными видами являются: совершение преступления с использованием служебного положения (п. «а» ч. 2 ст. 178 УК); сопряженность данного деяния с уничтожением или повреждением чужого имущества либо угрозой совершения таких действий (при отсутствии признаков вымогательства) (п. «б» ч. 2); причинение особо крупного ущерба (свыше 30 млн руб.) или извлечение дохода в особо крупном размере — свыше 250 млн руб. (п. «в» ч. 2). Особо квалифицированный состав предусматривает применение насилия или его угрозу (ч. 3 ст. 178 УК).

Можно констатировать, что несмотря на наличие специальной нормы в уголовном законодательстве, призванной обеспечить защиту свободы конкуренции уголовно-правовыми средствами практика применения ст. 178 УК РФ фактически отсутствует. Одной из причин детерминирующих существующее положение, является неудачная формулировка рассматриваемой статьи. Представляется, что реализация изложенных выше предложений, в частности использование при конструировании диспозиции ст. 178 УК РФ бланкетной техники, охватывающей все формы преступного монополизма и системный подход при использовании межотраслевой терминологии, может положительно повлиять на формирование зрелых рыночный отношений.

§ 3. Проблемы уголовно-правовой ответственности за недобросовестную конкуренцию

Согласно п. 9 ст. 4 Закона о защите конкуренции недобросовестная конкуренция определяется как «любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам — конкурентам либо нанесли или могут нанести вред их деловой репутации». Далее в главе 2.1 в ст. 14.1–14.7 Закона о защите конкуренции приводится открытый перечень форм недобросовестной конкуренции. Указанная глава содержит более подробное описание форм недобросовестной конкуренции по сравнению с ранее действовавшей ст. 14, основанное на предшествующей правоприменительной практике привлечения к ответственности за подобные нарушения. При этом, по мнению специалистов, понятия недобросовестной конкуренции и ее формы не претерпели существенных изменений.

Равное закрепление на конституционном уровне запретов и на монополистическую деятельность, и на недобросовестную конкуренцию предполагает их равную значимость для рыночной экономики и сопоставимую общественную опасность при осуществлении посягательств. Однако, в настоящее время в Особенной части Уголовного кодекса РФ отсутствует общая нормы, которая бы содержала угрозу применения уголовного наказания за совершение деяний, признаваемых в соответствии с антимонопольным законодательством недобросовестной конкуренцией. Именно подобный подход использовал законодатель при конструировании состава административного правонарушения, предусмотренного ст. 14.33 «Недобросовестная конкуренция» КоАП РФ.

Однако, имеется возможность использования потенциала уголовного закона при защите от отдельных форм недобросовестной конкуренции, опираясь на ряд статей содержащихся в УК РФ. К сожалению, и в этом случае при анализе соотношения норм уголовного закона и антимонопольного законодательства выявляются серьезные противоречия.

Например, защита от такого распространенной формы недобросовестной конкуренции, как совершение хозяйствующим субъектом действий по продаже, обмену или иному введению в оборот товара, если при этом незаконно использовались результаты интеллектуальной деятельности, (ст. 14.5 Закона о защите конкуренции) реализуется в соответствии со статьями УК РФ: ст. 146 «Нарушение авторских и смежных прав; ст. 147 «Нарушение изобретательских и патентных прав», которые располагаются в разд. VII «Преступления против личности», что не всегда способствует их правильному пониманию их в целях уголовно-правовой защиты от недобросовестной конкуренции. В современных условиях при нарушении авторских прав правообладателей — хозяйствующих субъектов интересы непосредственного автора (личности) могут и не нарушаться, так как «применительно к коммерческому использованию произведений, например фильмов, речь не идет о нарушении прав автора, ибо сами авторы, включая и исполнителей и др., заключив договор с киностудией, не только получили свое авторское вознаграждение, но и передали на определенное время свои исключительные авторские права киностудиям, которые и обладают исключительными правами на распространение…». Таким образом, можно утверждать, что расположение ч. 1 ст. 146 «Нарушение авторских и смежных прав» устанавливающая уголовную ответственность за нарушения личных прав автора в форме присвоения авторства (плагиат) в разд. «Преступления против личности» является логичным, а вот деяния предусмотренные ч. 2 и 3 названной статьи являются по сути экономическими преступлениями. Согласно ч. 2 ст. 146 подлежит уголовному наказанию «незаконное использование объектов авторского права или смежных прав, а равно приобретение, хранение, перевозка контрафактных экземпляров произведений или фонограмм в целях сбыта», совершенные в крупном размере». Не сложно заметить, что описание объективной стороны данного состава преступления, по сути, охватывается содержанием ст. 14.5 Закона о защите конкуренции. То есть данное деяние представляет собой уголовно наказуемую разновидность недобросовестной конкуренции.

Под ред. Тенишева А.П., Шишко И.В., Лужбина Е.Л. Антимонопольное регулирование: проблемы законодательства, теории и практики. Монография

Под ред. Тенишева А.П., Шишко И.В., Лужбина Е.Л. Антимонопольное регулирование: проблемы законодательства, теории и практики. Монография

В монографии анализируются новеллы в рамках «четвертого антимонопольного пакета», правоприменительная практика, недостатки правового регулирования отношений, возникающих в связи с осуществлением различных видов деятельности, приводящие к ограничению конкуренции.<br /> Законодательство приведено по состоянию на декабрь 2017 г.

Внимание! Авторские права на книгу "Антимонопольное регулирование: проблемы законодательства, теории и практики. Монография" ( Под ред. Тенишева А.П., Шишко И.В., Лужбина Е.Л. ) охраняются законодательством!