|
|
ОглавлениеГлава 2. Судебное представительство в России в дореформенный период (XVIII - первая половина XIX в.) Глава 3. Судебные уставы 1864 г. И создание института адвокатуры в Российской Империи Глава 4. Адвокатура советского государства: этапы развития (октябрь 1917 — 1993 г.) Глава 5. Современная адвокатура Глава 6. Адвокатура Урала. След в истории правоохранительных органов страны Глава 7. Адвокатура и суд присяжных Глава 8. Процессуальные документы защитника по уголовным делам Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГлава 8. ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ ДОКУМЕНТЫ ЗАЩИТНИКА ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ§ 1. Уроки профессионального мастерстваНевозможно представить адвоката, любого квалифицированного юриста, который бы не владел навыками письменного языка. Образцовыми были кассационные и надзорные жалобы моего учителя Евсея Вениаминовича Сосона. Редко какую из них он оставлял неизменной после первой редакции. Вновь и вновь переделывал текст, добиваясь ясности, точности, логической безупречности своих суждений. Того же он требовал и от других. Первую мою кассационную жалобу Евсей Вениаминович порвал и выбросил в корзину. Тем же завершилась вторая попытка. И только третий вариант одобрил учитель, оставив в нем 2—3 фразы, остальное изложил сам. Подобные уроки не прошли даром. В 1982 г. Е. В. Сосон и я явились составителями и авторами пособия для адвокатов — сборника процессуальных документов по уголовным делам. В 1989 и 1997 гг. Президиум Свердловской областной коллегии адвокатов, а в 2005 г. — Адвокатская палата Свердловской области выпустили мои сборники. Все они были востребованы адвокатами, для многих стали ценными источниками профессионального мастерства. В настоящую главу включено 15 документов — ходатайства и жалобы на предварительном следствии и в суде, кассационные и надзорные жалобы разных лет начиная с 1970 г., когда я только окончил стажировку и приступил к самостоятельной работе. Все они остаются актуальными. Например, кассационная жалоба по делу Орлова, которое разбирал сам председатель военного трибунала. После оглашения приговора он заявил: «Вы, Орлов, признали свою вину, остальное Вам внушили». Позвонил в Президиум коллегии и попросил, чтобы к нему направляли более квалифицированных адвокатов... Закончилось же дело тем, что вышестоящий суд воспринял мои доводы о самозащите Орлова, перевел квалификацию преступления на ст. 111 УК РСФСР, назначил по ней шесть месяцев исправительных работ, пересчитал их на содержание на гауптвахте (3 за 1) и освободил Орлова за отбытием наказания. Такое не забудешь! И другие дела о необходимой обороне свидетельствуют о косности, несправедливости правоприменения. Самый свежий пример — суровое осуждение Чумичева, ему отказано было в праве не самозащиту так же точно, как более 30 лет назад Орлову. Пришлось поехать в Верховный Суд Российской Федерации. Последовал протест, который исполнил областной суд (январь 2003 г.), до этого не усмотревший оснований к отмене приговора. Дело прекращено. Или такие, казалось бы, разные случаи, как спекуляция водкой (дело Ветошкина) и уклонение от уплаты налогов (дело Новосельцева, Иванова). Общее в них — политическая подоплека, когда объявленное государством «усиление борьбы» с тем или иным явлением воплощается в правосудии. Дела эти были пересмотрены спустя продолжительное время после незаконно вынесенных обвинительных приговоров. Семь лет пришлось защите противостоять органам обвинения по делу Гущина. Все сложные перипетии, вплоть до подтасовки материалов дела, отражены в двух судебных ходатайствах и жалобе прокурору. В конце концов обвинение оказалось в тупике. Защита подсказала выход: переквалифицировать деяние на злоупотребление служебным положением, по которому истекли сроки давности привлечения к ответственности. Памятно мне и дело Андрея Бацких. Народные заседатели рассказывали его матери, что плакали, когда подписывали жестокий приговор. Несправедливость устранила кассационная инстанция — обоим осужденным наказание определено условно. В тот же день оба — Андрей и Виталий — были освобождены, уехали в родной поселок Левиху, их судьбы сложились благополучно. По делу Ершова исчерпаны все возможности для обжалования, включая жалобу от имени осужденного в Конституционный Суд Российской Федерации: о неконституционности примененных в его деле ч. 2 ст. 242 УПК РФ, о неизменности состава суда и ч. 2 ст. 406 УПК РФ, об истребовании любого уголовного дела для разрешения надзорных жалоб или представления. Истина по этому делу, может быть, когда-нибудь проявится, а может и нет. Данное дело особенно ярко иллюстрирует, как на практике искажаются основополагающие принципы судопроизводства: презумпция невиновности, состязательность и равноправие сторон, независимость суда. Президент России Д. А. Медведев в послании Федеральному Собранию 12 ноября 2009 г. впервые употребил термин «квалифицированное правосудие», который также можно рассматривать в качестве основополагающего принципа. В материалах дел и судебных актах в отношении Костровского выпирают такие фактические и юридические несуразности, что невольно задаешься вопросом: какой же квалификацией обладают дознаватель, возбудивший уголовные дела, прокурор, утвердивший по ним обвинение, мировой и федеральный судьи, одобрившие обвинение и в конце концов отправившие Костровского в колонию? И что делал в тех процессах назначенный судом адвокат? Поражает и позиция судьи надзорной инстанции (по жалобе защитника на приговор от 19 мая 2009 г.): раз подсудимый признался и «согласился с квалификацией его действий», то так тому и быть. Как говаривали в старину, признание есть лучшее доказательство! Кассационные и надзорные жалобы преимущественно составлялись по делам, где я не участвовал в предыдущих стадиях. Приходилось уточнять, дополнять, а то и менять содержание защиты, запрашивать документы, заключения специалистов, научные заключения. Каждая жалоба, ходатайство обобщают напряженный поиск обстоятельств и аргументов в пользу подзащитных, уяснение смысла материально-правовых и процессуальных положений. В этом плане те из представленных документов, которые восходят к УК и УПК РСФСР, нисколько не устарели. Студентам будет небесполезно сопоставить прежние и измененные нормы, проследить динамику правового регулирования. Процессуальные документы послужат пособием и для тех, кто уже практикует адвокатом или по иной юридической специальности. § 2. Ходатайства, жалобы защитника на неполноту предварительного следствияВ Кировский районный суд г. Екатеринбурга адвоката Смирнова В. Н. по делу подсудимого Гущина В. А. ХОДАТАЙСТВО Расследование уголовного дела в отношении Гущина произведено с грубыми нарушениями уголовно-процессуального закона, односторонне, неполно и необъективно. I 1. Уголовное дело № 15908 в отношении Гущина возбуждено 17 октября 1995 г. органом дознания (т. 1 л. д. 1), его постановлением от 25 октября 1995 г. направлено прокурору г. Екатеринбурга по подследственности (т. 1 л. д. 263, 268). В тот же день приказом прокурора г. Екатеринбурга по названному делу и по уголовным делам № 16008, 16108 в отношении Кравченко и Бычковой образована следственно-оперативная группа под началом старшего следователя горпрокуратуры В. (т. 2 л. д. 177). Он принял все три дела к своему производству (т. 1 л. д. 269), 9 января 1996 г. соединил их в одно — № 15908 (т. 4 л. д. 3). 12 января 1996 г. постановлением заместителя прокурора города в следственно-оперативную группу включен также старший следователь горпрокуратуры А. (т. 4 л. д. 17). Затем В. переводят на должность зам. прокурора Кировского района г. Екатеринбурга. Оставшийся в следственно-оперативной группе А. дело к своему производству не принял. В соответствии со ст. 129 УПК РСФСР предварительное следствие производится в порядке, установленном настоящим Кодексом. Если дело поручено нескольким следователям, один из них принимает дело к производству и руководит действиями других следователей. Полномочия следователя в силу ст. 127 УПК осуществляются в рамках находящегося в его производстве уголовного дела. Со дня перевода В. на должность зам. прокурора района к его компетенции относится лишь деятельность этой прокуратуры (ст. 19 Федерального Закона «О прокуратуре Российской Федерации»). Вышестоящий прокурор — прокурор г. Екатеринбурга — не поручал В. в его новой должности расследования уголовного дела в отношении Гущина и других, и оно с момента перевода В. не находилось в производстве какого-нибудь следователя. В. как прокурор неправомочен был расследовать дело и по той причине, что ранее в нем участвовал в качестве следователя. Согласно ст. 59, 63 УПК он подлежит отводу и обязан был сам устраниться от дела. Однако провел все следственные действия, включая предъявление Гущину нового обвинения, дважды выполнил требования ст. 201—204 УПК, составил обвинительное заключение, сам его утвердил. В результате полностью исключил контроль надзирающего прокурора за законностью предварительного следствия, установленный гл. 18 УПК РСФСР Таким образом, собирание и закрепление доказательств по делу осуществлены ненадлежащими лицами. Такие доказательства не могут быть положены в основу обвинительного приговора в силу требований ч. 3 ст. 68 УПК и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ в п. 16 постановления № 18 от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия». 2. Допущены и другие существенные процессуальные нарушения: 1) 20 октября 1995 г. мною письменно заявлен отвод оперуполномоченному 1 МРО ОБЭП г. Екатеринбурга С., возбудившему уголовное дело № 15908 и принявшему его к своему производству в связи с тем, что С. произвел задержание Гущина с нарушением закона и противодействовал моему свиданию с Гущиным наедине; я просил освободить Гущина на подписку о невыезде. Гущин поддержал ходатайства. Они были возобновлены перед следователем В. 26 октября 1995 г. на допросе обвиняемого Гущина и занесены в протокол (т. 1 л. д. 327—329). Также 20 октября 1995 г. я подал жалобу прокурору г. Екатеринбурга, в которой просил отстранить С. от расследования по основаниям п. 10 ст. 211 УПК (копия жалобы в деле). Упомянутое ходатайство С. скрыл, к материалам дела не приобщил, следователь на злоупотребления не реагировал, прокурор на жалобу защитника не ответил. 19 июня 1996 г. по моему ходатайству В. принял постановление о служебном расследовании злоупотребления С., результаты которого решил представить в суд. Одновременно написал в постановлении, что С. якобы не выполнял следственных действий после получения дела прокуратурой г. Екатеринбурга. Между тем С., несмотря на заявленный ему и не разрешенный прокурором отвод, был включен в следственно-оперативную группу (т. 2 л. д. 177) и фактически участвовал в ней. Например, 20 ноября 1995 г. он допрашивал свидетеля Курлович Г. Р. (т. 8 л. д. 61). Материалы служебного расследования по С. в суд не поступили. Тем же постановлением В. дополнил предварительное следствие новыми материалами, представленными мною, и в соответствии с ч. 4 ст. 204 УПК должен был вновь ознакомить обвиняемых и их защитников с делом в порядке ст. 201—203 УПК. Изложенное в постановлении мнение В. о том, что те материалы не касаются прав других обвиняемых, неверно, хотя бы потому, что сомнительное и недобросовестное участие в следственно-оперативной группе С. затрагивает интересы всех обвиняемых; 2) 25 июня 1996 г. по окончании следствия мною заявлено и поддержано Гущиным ходатайство о прекращении уголовного дела. По смыслу ч. 4 ст. 205 УПК следователь обязан разрешить ходатайство и объявить заявителям свое постановление до составления обвинительного заключения. Нам же, мне и Гущину, данное постановление (как и упомянутое выше постановление от 14 июня 1996 г.) было выслано и поступило спустя два месяца. Это видно из входящей регистрации в мой адрес и по почтовым штемпелям на конверте по адресу Гущина: отправка 9 августа, поступление на ПЖДП 17 августа, в мой адрес — 16 августа. В то время дело уже находилось в суде. Так обвиняемый и защитник лишились предусмотренного ст. 218 УПК права обжаловать прокурору постановление об отказе в прекращении уголовного дела; 3. В п. 12 Постановления № 3 Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» предписано: «Любой предмет взятки должен получить денежную оценку на основании государственных розничных цен, расценок или тарифов за услуги, а при их отсутствии — на основании заключения экспертов». Вопреки этому стоимость жилья — предметов взяток по делу оценена на основании письма В. в Екатеринбургский городской фонд имущества актом председателя этого фонда (т. 9 л. д. 13). Последний в письме В. от 1 апреля 1996 г. демонстрирует явную заинтересованность в деле и незаконно вторгается в чужую компетенцию. Он позволил себе квалифицировать жилищные сделки между «одинокими престарелыми гражданами» и «должностными лицами интерната» как «уголовно-наказуемые деяния». Также он считает, что жилье подлежит возврату в муниципальную собственность, и просит допустить в суд назначенного им представителя фонда для предъявления соответствующего иска (т. 9 л. д. 5). Все приведенные нарушения уголовно-процессуальных норм привели к лишению и стеснению гарантированных законом прав обвиняемых, повлияли на всесторонность, полноту и объективность исследования по делу. II 1. Гущину вменено получение взяток в виде квартир и комнат от престарелых и инвалидов — за их помещение в УДИ вне очереди, существующей в Главном управлении социальной защиты населения Свердловской области (ГУСЗН). Он «устно договаривался о выписке путевок с должностными лицами ГУСЗН», предлагал гражданам-собственникам жилья «за внеочередное помещение в УДИ и в отдельную палату подарить ему или его жене комнату или квартиру». По предварительному сговору с зам. директора УДИ Кравченко и гл. бухгалтером Бычковой Гущин устранял препятствия, «которые могли возникнуть» у тех при устройстве в УДИ вопреки очереди граждан, «желающих отдать им свое жилье». «Не возражал либо непосредственно ходатайствовал перед ГУСЗН о выписке путевок для тех или иных лиц вне очереди, зная, что Бычкова и Кравченко получают за это взятки в виде комнат и квартир, и заранее обещая последним скрыть их преступную деятельность». По предъявленному обвинению никто из подсудимых не признал вину. Гущин суду показал, что пенсионеры и инвалиды поступают в УДИ по путевкам ГУСЗН, он к их оформлению отношения не имеет, никогда не просил ГУСЗН о каких-либо путевках. Содействия Кравченко и Бычковой в получении ими квартир за поселение в УДИ не оказывал, в их сделках не участвовал. Планировка палат в интернате — это одно- и двухместные комнаты. В одноместных проживают как те, кто передал жилье сотрудникам интерната, так и другие, примерно в равном соотношении. УДИ является «Учреждением в условиях внутрибюджетного хозрасчета с применением арендных отношений», имеет право 10 % мест распределять самостоятельно. Кравченко и Бычкова также отрицали преступный сговор с Гущиным и личное свое участие в устройстве граждан в УДИ по вмененным эпизодам. Свидетель Башкирцев Н. М., начальник отдела учреждений ГУСЗН, сообщил, что ГУСЗН не имеет своего жилищного фонда. Раньше действовали правила о выделении работникам интернатов жилья, освобождаемого теми, кто поселяется в интернаты, но приватизация все изменила. ГУСЗН одобряло и теперь считает правильной практику передачи жилья в распоряжение УДИ от поступающих туда граждан. В персональное распределение такого жилья среди сотрудников УДИ ГУСЗН не вмешивалось. По договору аренды с УДИ он может распоряжаться 10 % плановых путевок. Свидетель Башкирцев Г. А., специалист отдела учреждений СЗН, рассказал, что путевки в УДИ он выписывал по ежемесячным заявкам Кравченко. Гущин ни разу не просил о внеочередном поселении в УДИ. Очередь в ГУСЗН соблюдалась, изменения в ней происходили с учетом престарелого возраста очередников, по просьбам о воссоединении родственников и другим уважительным причинам. Свидетель Вахрушев Б. Г., ныне исполняющий обязанности директора УДИ, сообщил, что практика передачи жилья работникам УДИ узаконена, ее никто не оспаривал, это единственный способ улучшения жилищных условий. Жалоб от проживающих в УДИ по поводу отчуждения ими жилья не было и нет. Все они довольны и не согласны, что судят подсудимых. Допрошенные судом сотрудники УДИ, свидетели Лукошина Т. А., Рябинкина Н. П., Вахрушева Е. Б., Репина Т. А., Горохова О. И., Гущина Т. Е., Дедюхина Е. С. объяснили, что они комнаты и квартиры купили или получили в дар без какого-либо понуждения по личным симпатиям проживающих в УДИ, по родственным с ними отношениям, с уплатой стоимости жилья сразу или частями, в том числе оформленного как дарение, с обязательствами оплаты оперативного лечения, ритуальных услуг и с другими условиями. Со всеми сохраняются добрые отношения. Поселение таких лиц в УДИ происходило на законных основаниях, по путевкам ГУСЗН, которые поступающие оформляли в общем порядке. Показания свидетелей подтвердили проживающие в УДИ отчуждатели жилья, свидетели Макарова В. Л., Лазарева Д. А., Марар-Костяк К. И., Вагина В. В. К Гущину и другим подсудимым они никаких претензий не имеют. Гущина характеризуют как доброго, отзывчивого человека, заботливого директора и сожалеют, что его потеряли. Рассмотренные судом доказательства опровергают выводы органов предварительного следствия о нарушениях существующей в ГУСЗН очереди при поселении в УДИ, об «устных договоренностях» на этот счет Гущина с должностными лицами ГУСЗН и «устранении Гущиным препятствий» в пользу Кравченко и Бычковой. Равным образом не имеется каких-либо признаков преступного сговора между Гущиным, Кравченко и Бычковой. Передача гражданами жилья Гущину, Кравченко и Бычковой по договорам купли-продажи или в дар происходила добровольно, возмездно, не обусловливалась незаконными действиями иди бездействием Гущина при устройстве на проживание в УДИ. Выделение таким гражданам одноместных палат происходило наравне с теми, кто не передавал жилье работникам УДИ. Здесь наличествуют гражданско-правовые отношения. К такому решению пришли и органы предварительного следствия в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела против 47 работников УДИ, в том числе жены подсудимого Гущина — Гущиной Т. Е. (т. 8 л. д. 152—153), а также в постановлении о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления у Кравченко в период, когда она не являлась зам. директора УДИ (т. 8 л. д. 154—155). Против граждан, передавших Гущину и другим свое жилье «в качестве взятки», уголовное дело не возбуждалось, обвинение им не предъявлялось, все они были допрошены как свидетели. Поэтому постановление о прекращении против них уголовного дела (т. 8 л. д. 158—159) незаконно. С другой стороны, в постановлении констатируется, что все те граждане помещены в УДИ по социальным и медицинским показаниям, они «не сознавали преступность совершаемых ими действий» — дачу взяток в виде комнат и квартир. Другими словами, они не имели умысла на дачу взятки. А раз так, если лицо, передающее имущество другому лицу, не сознает, что передает этот предмет именно в качестве взятки, и не имеет умысла на дачу взятки, то не может быть и состава преступления — получения взятки. 2. Передача гражданами, поступающими или проживающими в УДИ, своего жилья сотрудникам УДИ и получение теми такого жилья принципиально не являются преступными. Во-первых, из-за особенного статуса УДИ как «Учреждения в условиях внутрибюджетного хозрасчета с применением хозрасчетных отношений», полномочного самостоятельно распоряжаться 10 % плановых путевок. Во-вторых, подобные взаимоотношения допустимы по Федеральному закону «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов». Статья 24 Закона установила, что услуги, входящие в федеральный перечень гарантированных государством услуг, могут быть оказаны гражданам бесплатно, а также на условиях частичной или полной оплаты. Средства, поступающие от оплаты социальных услуг, зачисляются на счета учреждения социального обслуживания и направляются на дальнейшее развитие социального обслуживания и стимулирование труда социальных работников. Оплата социальных услуг может производиться за счет средств, полученных от продажи или иного отчуждения принадлежащего на праве собственности гражданам пожилого возраста и инвалидам имущества, включая жилые помещения, ценные бумаги и иное имущество, на основании договоров, заключаемых в соответствии с законодательством Российской Федерации. Органы предварительного следствия не учли изложенные обстоятельства при предъявлении Гущину и другим подсудимым обвинения в получении взяток. Нарушения уголовно-процессуального закона органами предварительного следствия являются существенными, неполноту предварительного следствия нельзя восполнить в судебном заседании. На основании изложенного и в соответствии со ст. 258 УПК РСФСР и п. 7 постановления Пленума Верховного Суда СССР «О некоторых вопросах, связанных с применением судами уголовно-процессуальных норм, регулирующих возвращение дел на дополнительное расследование» прошу: уголовное дело в отношении Гущина В. А. направить на дополнительное расследование прокурору г. Екатеринбурга. Адвокат В. Н. Смирнов 4 ноября 1996 г. В Чкаловский районный суд г. Екатеринбурга адвоката Смирнова В. Н. по делу подсудимого Гущина В. А. ХОДАТАЙСТВО В соответствии со ст. 46, 51, 201, 202 УПК РСФСР обвиняемый и его защитник имеют право по окончании предварительного следствия знакомиться со всеми материалами дела, выписывать из него любые сведения и в любом объеме, заявлять отводы, приносить жалобы на действия и решения лица, производящего дознание, следователя, прокурора, а защитник, кроме этого, имеет право представлять доказательства и обсуждать с обвиняемым вопрос о заявлении ходатайств. Эти требования закона не выполнены. Ознакомление обвиняемого и защитника с материалами уголовного дела началось 28 марта 2000 г. В этот день мною были сделаны некоторые выписки из последнего тома № 11 (ксерокопию прилагаю). Оттуда же по моему указанию аналогичные выписки сделал обвиняемый Гущин (ксерокопию прилагаю). В обоих случаях нумерация процессуальных документов совпадает. А именно: на листах 148—151 имелось постановление, вынесенное старшим следователем Г. 10 июня 1997 г., о прекращении уголовного дела в отношении «взяткодателей»: одних — за их смертью, других — Вагиной, Марар-Костяк, Макаровой, Лазаревой, Петрищевой, Ширяевой — вследствие изменения обстановки; их них Марар-Костяк и Макарова заявили несогласие с постановлением, которое следователь отразил на листе дела 151. 22 июня 2000 г., вернувшись к тому № 11, я обнаружил, что данное постановление исчезло. На листах 148—151 оказались подшиты другие материалы: лист 148 — протокол объявления Гущину об окончании предварительного следствия от 11 июня 1997 г., подписанный тем же следователем Г.; листы 159—150 — такие же протоколы в отношении сообвиняемых Кравченко и Бычковой; листы 151—155 — постановление о прекращении против обвиняемых уголовного дела, вынесенное тем же следователем 20 июня 1997 г. (первоначально данное постановление было подшито на листах 157—161). А на листах 214—218 появилось новое постановление о прекращении дела против «взяткодателей», датированное 17 марта 2000 г., подписанное старшим следователем А., согласованное с начальником СО и первым заместителем, имеются подписи всех без исключения «взяткодателей» об их согласии с постановлением. В связи с этим 22 июня 2000 г. мною подана жалоба прокурору г. Екатеринбурга на фальсификацию материалов уголовного дела. К жалобе было приложено заявление «взяткодателя» Макаровой о том, что она не подписывала в июне 1997 г. постановление о прекращении в отношении нее дела по изменению обстановки. Также она заявила: «В конце мая — начале июня 2000 г. следователь А. взял у меня подпись на какой-то листок. Если окажется, что я подписала в этот раз такое же постановление, я не согласна. Взяток Гущину я не давала. Об этом я заявила следователю Г. (в 1997 г.), то же заявила Марар-Костяк». Также в той моей жалобе отмечено, что следователь А. 20 июня 2000 г. под угрозой ареста принудил Гущина подписать протокол ознакомления с половиной тома 2 и с томами 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9 уголовного дела, все в период с 9 до 11 часов. В жалобе поставлен вопрос об отводе-отстранении следователя А. от дальнейшего ведения предварительного следствия (п. 10 ст. 211 УПК РСФСР). Жалобу письменно поддержал обвиняемый Гущин. Гущин в тот же день, 22 июня 2000 г., направил аналогичную жалобу прокурору г. Екатеринбурга. Обе жалобы отклонил упомянутый выше первый заместитель прокурора г. Екатеринбурга. Сами жалобы и названное заявление Макаровой к делу не приобщены. В дальнейшем я не получил каких-либо уведомлений о продолжении ознакомления с материалами дела и 12 июля 2000 г. на личном приеме подал прокурору г. Екатеринбурга новую жалобу на фальсификацию материалов расследования, отстранение от него следователя А. и прекращение производства по делу. В жалобе приведено заявление «взяткодателя» Ширяевой, поданное городскому прокурору 25 июня 2000 г., аналогичное заявлению «взяткодателя» Макаровой. Ширяева сообщает городскому прокурору, что следователь А. 21 и 23 июня 2000 г. собрал пенсионеров в Уктусском доме-интернате, «сказал, что снимает с нас уголовное дело, мы подписались, а я стала вспоминать, что в июне 1997 г. нам предлагали то же подписать. Подписала только Вагина, а Марар-Костяк, Макарова, Лазарева и я не подписались. 23 июня уже в третий раз пришел А., снова сказал расписаться, потому что бумага составлена неправильно, мы снова расписались. Если сняли с нас уголовное преследование еще в 1997 г., для чего сейчас ездят к нам и требуют подписи». По предложению прокурора города я передал ему ксерокопию упомянутых моих выписок из материалов дела, подтверждающих их фальсификацию. Однако через день прокурор города сообщил, что уголовное дело еще 27 июня 2000 г. направлено в Чкаловский суд, и моя «жалоба с приложенными к ней документами направлена туда же для приобщения к материалам дела». Между тем никаких следов этой жалобы, как и других приложенных к ней документов, в деле нет. Простой анализ подтверждает: во-первых, факт вынесения постановления следователем Г. от 10 июня 1997 г.; во-вторых, факт изъятия этого постановления из дела и перегруппировку материалов; в-третьих, факт вынесения следователем А. постановления от 17 марта 2000 г. задним числом; в-четвертых, факт выполнения по делу следственных действий после объявления их оконченными. Также очевидно, что прокуратура уклонилась от проверки собственных фальсификаторов, фактически устранив защитника из дела путем прерывания ознакомления с его материалами и экстренной передачи дела в суд. В протоколе ознакомления с материалами дела следователь сделал ложную запись, что защитник «с материалами дела ознакомился полностью. Заявив требования о прекращении дела, от подписи отказался, ничем не мотивируя свой отказ» (т. 11 л. д. 247). В графиках ознакомления из двух страниц на первой во все проставленные следователем дни обозначено, что защитник от подписи отказался, то же — на второй странице, за исключением 16 и 20 июня, где есть мои подписи в изучении 163 листов тома 11. В деле отсутствуют сведения (и их не могло быть) о том, что защитник уклонялся либо явно затягивал ознакомление с материалами дела, начатого 28 марта. В этот день и другие дни следователь не предлагал мне графика ознакомления, впервые представил график 16 июня, фактически в полном объеме дело мне не представлено. Обвиняемого Гущина, который 20 июня находился на больничном, следователь под угрозой ареста заставил подписать «ознакомление» в течение трех часов с 7,5 томами уголовного дела. Тогда же Гущин, как он сообщает в упомянутой жалобе от 22 июня, был вынужден подписать протокол ознакомления со всем делом, указав: «ходатайство защитника поддерживаю». Такого ходатайства не было, так как с 22 июня я был фактически отстранен от дела. Тем же днем следователь вынес постановление на несуществующее ходатайство «защитника и обвиняемого, заявленное в стадии завершения ознакомления с материалами уголовного дела» (т. 11 л. д. 250). Таким образом, органы расследования лишили обвиняемого и защитника законных прав на ознакомление со всеми материалами дела, на обсуждение и заявление ходатайств (ст. 46, 51 201, 202 УПК РСФСР). Экстренное направление прокурором уголовного дела в суд совершено намеренно, чтобы лишить обвиняемого и защитника их законных прав на обжалование действий следователя и прокурора (ст. 46, 51 УПК РСФСР). Поскольку остались непроверенными заявления защитника и обвиняемого о фальсификации дела и совершении следственных действий после объявления об окончании предварительного следствия и к делу не приобщены жалобы защиты и представленные ею документы, нарушены законные права обвиняемого и защитника на дополнение предварительного следствия (ст. 204 УПК РСФСР) и, кроме того, право защитника представлять доказательства (ст. 51 УПК РСФСР). Ввиду таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона органами предварительного следствия на основании п. 2 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР и п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования» прошу: направить данное уголовное дело для производства дополнительного расследования прокурору г. Екатеринбурга. Приложения: 1. Выписки обвиняемого и защитника из дела — на 3 л. 2. Жалобы защитника прокурору от 22 июня 2000 г. и 12 июля 2000 г. — на 3 л. 3. Жалоба обвиняемого Гущина прокурору от 22 июня 2000 г. 4. Заявления прокурору от Макаровой В. Л. от 21 июня 2000 г. и Ширяевой от 25 июня 2000 г. 5. Письмо первого заместителя прокурора г. Екатеринбурга от 23 июня 2000 г. № 4п-97 и постановление следователя об отказе в ходатайстве от 22 июня 2000 г., с конвертом. 6. Письмо прокурора г. Екатеринбурга от июля 2000 г. № 4п-97, с конвертом. Всего — на 15 л. Адвокат В. Н. Смирнов 17 июля 2001 г. Прокурору г. Екатеринбурга В. Б. Левину Копия: Старшему следователю прокуратуры г. Екатеринбурга Л. Н. Папилину адвоката Смирнова В. Н. (620014, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта, 8-б, президиум Свердловской областной коллегии адвокатов) по делу Гущина В. А. ЖАЛОБА I Обвинение Гущина В. А. не нашло своего подтверждения, органы следствия допустили существенные и неустранимые нарушения уголовно-процессуального закона. Обвиняемые Гущин, Кравченко, Бычкова в ходе предварительного следствия и в судебном заседании 31 октября — 4 ноября 1996 г. последовательно отрицали свою вину. Показали, что в УДИ помещают только по путевкам ГУСЗН, к оформлению путевок отношения не имеют. Статус УДИ как Учреждения «в условиях внутрибюджетного хозрасчета с применением арендных отношений» позволяет до 10 % мест распределять самостоятельно. Это подтвердил и начальник ГУСЗН отдельным письмом от 26 октября 1995 г. (т. 10 л. д. 24). Начальник отдела учреждений УСЗН Башкирцев Н. М. пояснил, что ГУСЗН одобряло практику передачи жилья работникам УДИ от поступающих туда граждан, по договору аренды УДИ может распоряжаться до 10 % плановых путевок. Такие же показания дал нынешний директор УДИ Вахрушев Б. Г., жалоб от проживающих по поводу отчуждения ими жилья не было и нет. Отчуждатели жилья Макарова В. Л., Лазарева А. А., Марар-Костяк К. И., Вагина В. В. и др. пояснили, что передача ими жилья происходила добровольно, возмездно, в том числе с условиями пожизненного содержания, и не являлась условием их поступления в УДИ. На 47 работников УДИ, получивших таким образом жилье, в том числе на жену Гущина — Гущину Т. Е., вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, так как здесь наличествуют гражданско-правовые отношения (т. 8 л. д. 152—153). Кировский районный суд г. Екатеринбурга, исследовав все обстоятельства дела, вынес 4 ноября 1996 г. определение о доследовании, оставленное в силе судом второй инстанции. Суд указал, что свидетели — предполагаемые взяткодатели «не связывают свое поступление в УДИ с передачей квартир, поселялись они в УДИ по путевкам вышестоящей организации» (ГУСЗН). По взяткодателям «преждевременно вынесено постановление о прекращении уголовного дела, таковое против них не возбуждалось, обвинение не предъявлялось и они не допрошены в качестве обвиняемых». Необходимо решить этот вопрос, учитывая, что «взяткодатели» «в судебном заседании заявили, что передавали квартиры должностным лицам не за помещение в УДИ, а сославшись частью на родственные отношения, частью в благодарность за хорошее отношение к ним лиц, которым они передали квартиры, и что Гущин, Кравченко, Бычкова давали им деньги, помогали и помогают материально». Данные указания суда не выполнены. «Взяткодатели» ни разу дополнительно не допрошены. Из их заявлений (Вагина, Марар-Костяк, Макарова, Ширяева), приобщенных к делу в 1997 г. и позднее, видно: они, как и прежде, не считают себя взяткодателями, такого факта не было, у них нет претензий по покупной цене и другим условиям отчуждения жилья, никому не причинено ущерба. Нельзя считать также, что Гущин допустил злоупотребление служебным положением. Внимание! Авторские права на книгу "Адвокатура и адвокатская деятельность. Учебное пособие" (Смирнов В.Н., Смыкалин А.С.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
