Теория юридических фикций. Монография

Танимов О.В.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 23.11.2015 ISBN: 9785392202140 Язык: Объем текста: 307 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава I. Сферы использования фикций

Глава II. Этапы становления и развития фикций в праве

Глава III. Сущность и роль юридических фикций в правовом регулировании

Глава IV. Система фикций в праве

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава III.
Сущность и роль юридических фикций в правовом регулировании

§ 3.1. Научная разработка понятия «юридическая фикция»

3.1.1. О термине «юридическая фикция»

В современной профессиональной сленговой интерпритации фикция (англ. fiction) понимается как:

1) надуманный, созданный искусственно путем догматического обоснования известных хозяйственных правил пункт договора, контракта, требуемый иногда с точки зрения формальности, но не всегда исполняемый из-за невозможности его проверки, например, в части гарантий или авторских прав;

2) юридическая фикция — заведомо неистинное положение, которое не может по каким-либо причинам возникнуть в силу юридического факта, например, признание безвестно отсутствующего гражданина умершим.

Рассматривая вопрос о философском значении фикции, в первую очередь необходимо обратиться к философскому словарю, согласно которому фикция (от лат. fictio — выдумка, вымысел) — в научном мышлении предположение, невероятность, даже невозможность которого осознаются, но оно, тем не менее, может сослужить большую службу человеческому разуму как временное вспомогательное понятие, которое потом снова исключается из теоретического рассуждения (напр., пустое пространство). Фикции существовали в науке, искусстве, литературе и во многих других сферах деятельности человека. Приведем некоторые рассуждения Мишеля-Поля Фуко (1926—1984), французского философа, историка и теоретика культуры, видного представителя современного французского структурализма, который анализирует известный роман «Дон Кихот» в своей книге «Слова и вещи». Впервые эта книга вышла на русском языке более 20 лет назад, сейчас практически недоступна и является практически единственной работой философа, опубликованной у нас в стране. Мишель-Поль Фуко отмечает, что в произведении Сервантеса «Дон Кихот» автор рисует нам мир эпохи Возрождения в виде негативного отпечатка: письмо перестало быть прозой мира; сходства и знаки расторгли свой прежний союз; подобия обманчивы и оборачиваются видениями и бредом; вещи упрямо пребывают в их ироническом тождестве с собой; перестав быть тем, чем они являются на самом деле; слова блуждают наудачу без своего содержания, без сходства, которое могло бы их наполнить; они не обозначают больше вещей; они спят в пыли между страницами книг. Магия, дававшая возможность разгадки мира, открывая сходства, скрытые под знаками, служит теперь для лишенного смысла объяснения того, почему все аналогии всегда несостоятельны. Эрудиция, прочитывавшая природу и книги как единый текст, возвращается к своим химерам: ценность знаков языка, размещенных на пожелтевших страницах фолиантов, сводится лишь к жалкой фикции (курсив мой — О. Т.) того, что они представляют. Письмена и вещи больше не сходствуют между собой. Дон Кихот блуждает среди них наугад, сражаясь с ветряными мельницами.

Как видно, в языке (в том числе и литературном) фикция выражается преимущественно с помощью конструкции «как бы», которая применялась уже Кантом. Ницше создал современное теоретико-познавательное понятие фикции. Под влиянием Канта и Ницше Файхингер развил теорию фикций («фикционализм»); в своей работе Philosophie des Als-Ob (1911) он «отличает наивную иллюзию от художественного вымысла и от научной фикции, которая выступает или как полуфикция, или как полная фикция».

Фикция как категория юридической науки. Под правовыми понятиями подразумеваются содержательные научные представления, воспроизводящие (идеально) в мышлении объективную суть реальных процессов правовой действительности и выражающие специфически их юридическую качественную определенность. В категориях теории права концентрируются, выражаются накопленные ею знания, раскрывается ее предмет. Понятия выполняют роль своего рода системообразующих логических узлов, с помощью которых научное познание проникает в сущность и содержание государственно-правовых явлений. Правовые понятия и термины — своеобразный и единственный в своем роде «строительный материал», используемый законодателем при конструировании и изложении правовых норм. Правовые понятия заключают в себе в концентрированном виде информацию о реальной и желательной действительности и позволяют правовым нормам относительно лаконично и обобщенно моделировать значимые для правового воздействия определенные ситуации. Имея предметом отражения в форме обобщения соответствующие государственно-правовые явления, правовые понятия, закрепленные в тексте закона, становятся понятиями права. На основе понятий права базируются представления и оценки социальной направленности законов, их технико-юридические достоинства. Правовые понятия — это сгустки знаний об определенных социальных реалиях, а также информация о волевых устремлениях законодателя, обращенных в будущее.

Одним из правовых понятий, которое используется в юридической науке, является понятие «юридическая фикция». Значение фикций в современном праве мотивируется так же, как пятьдесят лет назад, тем, что именно доктринальное и судебно-практическое толкование имеет своей задачей поддержание гармонии между законом и жизнью.

Юридическое понятие должно иметь точный и определенный смысл, быть однозначным. Правовое понятие обычно должно состоять из структурных элементов — существенных признаков предмета, составляющих содержание понятия. Основная функция понятия состоит в том, чтобы отразить сущность предмета, причем не только правовую, но и в значительной мере реальную.

В противном случае, как считает О. И. Крассов, «юриспруденция погружается во мрак юридических фикций, лишенных как правового, так и здравого смысла», с чем, однако, трудно согласиться. Во-первых, автор употребляет термин «юридическая фикция» совсем не в том значении, как это принято в юридической науке. Очень зловеще звучит его фраза «мрак юридических фикций», а во-вторых, юридическая фикция не может быть лишена «правового и здравого смысла». Правовой и здравый смысл фикций в праве не оспаривали даже противники теории фикций. Еще наши далекие предки применяли их в своих источниках права. Видимо, автор совершенно не знаком с понятием «правовая фикция» и не представляет, сколько фикций, без которых невозможно обойтись, содержится в праве и законодательстве. Хочется надеяться, что данное исследование позволит ликвидировать пробелы в знаниях о юридических фикциях.

Фикция находит применение не только в праве, в частности гражданском, но и во многих иных областях науки. Востребованность фикций в этой сфере в значительной степени обусловлена тем, что данный прием избавляет от необходимости давать излишние объяснения по поводу тех или иных предметов, явлений, а также тем, что многие методы научного исследования весьма условны. Даже такие точные науки, как физика и математика, вынуждены прибегать к фикциям в силу отсутствия совершенного логико-понятийного аппарата. Таким образом, использование фикций для объяснения тех или иных закономерностей в праве было неизбежным.

С целью формулирования объективного определения понятия «юридическая фикция» рассмотрим ее в качестве элемента содержания права и приема законодательной техники.

3.1.2. Фикция как особый способ упорядочения правовой материи(элемент содержания права)

Мате́рия (от лат. materia — вещество) — философская категория для обозначения физической субстанции вообще, в противоположность сознанию или духу. В материалистической философской традиции категория «материя» обозначает субстанцию, обладающую статусом первоначала (объективной реальностью) по отношению к сознанию (субъективной реальности): материя отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них (объективно).

Словосочетание «правовая материя» появилось на свет в результате мимикрии научного юридического языка к понятийному ряду диалектического материализма. Для философа понятие «правовая материя» означает то же, что для геометра «круглый квадрат».

Правовая материя выступает в трех проявлениях, в трех формах: во-первых, в форме правосознания, идеи, представления о праве; во-вторых, в форме правовых норм; в-третьих, в форме общественных отношений, порождающих правовые нормы и, в свою очередь, испытывающих воздействие этих норм. Правосознание — часть общественной идеологии, та ее часть, которая связана с правом. Правовые нормы — часть социальных регуляторов, возможно, наиболее важная часть. Наконец, правовые отношения — это одновременно источник правовых норм и результат их действия.

Эта триединая сущность права практически присутствует во всех научных представлениях. Но вот роль и значение каждого из трех правовых начал оказываются различными в различных правовых школах. Соответственно, огромное обилие правовых теорий может быть представлено тремя наиболее крупными школами.

В философской науке под сущностью понимается совокупность глубинных связей, внутренняя сторона того или иного явления, определяющая его природу, наиболее устойчивые черты и свойства.

В теории государства и права большинство авторов указывают, что сущность права составляет воля. На этот счет в юридической литературе встречается множество вариаций.

Так, Л. С. Явич, как, впрочем, и большинство советских авторов, вслед за К. Марксом и Ф. Энгельсом считал, что в праве присутствует воля господствующего класса.

Затем изменения, происшедшие в социальной жизни, позволили ученым не применять слепо марксистские догмы, появилась несколько иная интерпретация сущности права. По мнению уже опять большинства авторов, сущность права составляла воля государства. Однако, как справедливо отмечает Т. В. Кашанина, спасительная фраза «воля государства» мало что проясняла. Ведь в нормативных актах, издаваемых государством, и выражаются прежде всего интересы тех, кто в обществе экономически доминирует. Кроме того, при понимании сущности права как воли государства под правом понималось только лишь законодательство. Жизнь же показывает, что дело к публичному праву вовсе не сводится. Большой пласт общественных отношений регулируется нормами частного права (корпоративными и договорными), которые формулируются отдельными гражданами и организациями и, понятно, их волю и выражают.

О. Э. Лейст совершенно справедливо писал, что право выражает волю и интересы разных социальных групп. В юридической литературе встречаются и другие мнения на этот счет.

Действительно, сущность права (курсив мой — О. Т.) — это прежде всего выяснение того, чьи интересы выражает право, т. е. его волевого начала. Но не только. В единой сущности права можно выделить три аспекта, или три его начала: волевое, интеллектуальное и регулятивное.

Что же касается содержания права, то в этом вопросе также пока нет единства мнений. Большинство авторов не отрицают, что содержание права — это «конкретизированная обогащенная сущность права». Проблема проявилась в том, что все трактуют эту довольно общую фразу по-разному.

Авторы, которые первыми обратились к характеристике содержания права, связывали его с явлениями, лежащими вне права, но влияющими на процесс правообразования.

Так, например, Н. Г. Александров содержанием права считал отражаемое им содержание общественных отношений. С. Н. Братусь связывал содержание права с экономическими потребностями общества. Д. А. Керимов предлагал под содержанием права понимать преобразованную в сознании законодателя совокупность факторов объективной действительности, которые обретают четкую определенность в конкретных правовых нормах. Т. Н. Радько полагает, что содержание права — это закрепленные правом социальные интересы.

В дальнейшем пришло понимание, что содержание права все же не может находиться вне права. Оно складывается из норм. Но каких норм? И, как и полагается в науке, на этот счет появилась палитра мнений.

С. С. Алексеев полагал, что государственная воля воплощается в субъективных правах, существующих и функционирующих в единстве с юридическими обязанностями. Но поскольку именно логическая норма права имеет предоставительно-обязывающий характер, то это утверждение, вероятно, следует трактовать так: содержание права состоит из логических норм, т. е. правил поведения общего характера. В дальнейшем автор пришел к выводу, что содержание права наполняют не только нормы права, но и индивидуальные предписания, санкции, меры защиты, юридические факты и другие явления правовой действительности.

Позицию С. С. Алексеева В. Н. Карташов называет малопонятной и, будучи с ней согласным, предлагает свое математически четкое решение: содержание права = НПП (НП + нестандартные НПП), где НПП — это нормативно-правовые предписания, которые бывают двух видов: нормы права и так называемые нестандартные нормативные предписания (принципы права, правовые дефиниции и др.).

В. А. Толстик и Н. А. Трусов, авторы, специально посвятившие свою работу исследованию содержания права, приходят к выводу, что «под содержанием права следует понимать нормы права, в которых выражается воля субъекта правотворчества, обусловленная интересами доминирующей социальной группы либо компромиссным интересом стратифицированного социума». Конкретизируя понятие «нормы права», авторы поясняют, что они согласны с тем, что не любая норма права есть правило поведения, что существуют еще и отправные нормы, определяющие исходные начала правового регулирования. Однако, по их мнению, именно совокупность закрепленных в действующем законодательстве субъективных прав и юридических обязанностей составляет содержание права.

Таким образом, как отмечает Т. В. Кашанина, в исследовании вопроса о содержании права ставить точку пока рано.

Какими же способами выражается содержание права? Какова связь фикций с содержанием права? И какую роль играет фикция в этом? Далее будет сделана попытка ответить на данные вопросы.

Правовые фикции — сформулированные в законодательстве положения о несуществующих фактах, которые признаются существующими, а потому имеющими определенные юридические последствия. Применение фикций имеет длительную историю — они использовались еще в практике римского права. Общеизвестен пример, когда при одновременной смерти родителей и детей в результате кораблекрушения или сражения применялось следующее правило: если вместе с родителями погибали несовершеннолетние дети, то пережившими предполагались родители; если же погибали родители и их совершеннолетние дети, то пережившими предполагались дети. Это имело очень большое значение при рассмотрении дел о наследстве. С высокой долей определенности к правовой фикции можно отнести и теорию юридического лица. Известный немецкий юрист Савиньи считал юридическое лицо «субъектом права, фактически не существующим в реальности». Классическим примером фикции в гражданском праве является начало исчисления срока для признания гражданина умершим (ст. 45 ГК РФ) или безвестно отсутствующим (ст. 42 ГК РФ). Применяя этот прием юридической техники, законодатель дисциплинирует участников гражданского процесса, добивается четкой организации судопроизводства, своевременного разрешения дел в судах.

Фикция органично вплетена в логическую структуру материи права вопреки всем законам самой формальной логики, но при этом выполняет столь важную функцию, что без нее вряд ли возможно полноценное правовое регулирование в ряде важнейших сфер общественной жизни.

Фикция представляет собой особый способ существования содержания права. Фикция — отступление, но такое, которое применяется для актуализации права. Причем это отступление целесообразно признать совершенной необходимостью для закона, поскольку иногда иных путей нет. Фикция является порой формой проявления, но чаще способом дополнения права. В ней живет своя и не своя сущность. В юридической фикции заключена удачная попытка права выйти за свои пределы, ибо для всесторонности правового регулирования не хватает именно этого факта — быть не самим собой.

На основании вышеизложенного возможно предложить следующее определение юридической фикции.

Фикция в праве — это элемент его содержания, способ упорядочения правовой материи, обязывающий совершать юридически значимые действия при отсутствии точно корреспондирующих им фактических общественных отношений.

В большинстве случаев применением фикций вносится определенность в правовое положение лица, что способствует регулированию общественных отношений с его участием.

Основными способами формирования содержания права, кроме принципов права, являются запрет, предписание и дозволение. Они применяются при помощи юридических норм, в том числе и норм-фикций, позволяющих, выходя за рамки общественных отношений, устранять пробелы и неопределенности в праве.

Для того чтобы исследовать фикцию как явление в праве всесторонне и выработать более детальное определение юридической фикции, рассмотрим ее особенности как приема законодательной техники.

3.1.3. Фикция как прием законодательной техники

В последние годы в отечественной правовой литературе заметно усилилось внимание к проблемам юридической техники и законодательной техники как одной из ее разновидностей.

В общем смысле техника — это приемы непосредственного воздействия на тот или иной предмет (объект) с целью создания или преобразования чего-либо.

Итак, юридическая техника — собирательное понятие, комплексное по своему характеру, сущностная сторона которого сводится к обособлению знаний, с помощью которых создается и действует право, т. е. знаний о технико-юридическом инструментарии правового регулирования. С другой стороны, юридическая техника может характеризоваться как объемное понятие, позволяющее отграничивать данные знания от иных.

Законодательная техника — это разнообразные приемы работы над текстом проекта нормативного акта, правила его составления и оформления. Она должна обеспечивать максимально полное и точное соответствие формы нормативных актов их содержанию, а также доступность, простоту, исчерпывающий охват регулируемых вопросов. Научный и практический интерес к юридической технике не случаен и вызван целым рядом объективных и субъективных факторов.

Во-первых, радикальным обновлением, в связи с переходом к рыночным отношениям, всей системы законодательства, необходимостью повышения его эффективности, обеспечения внутренней согласованности правовой системы в рамках федеративного государства, создания правового государства.

Во-вторых, расширением границ регулирующего воздействия на общественные отношения с помощью закона как акта высшей юридической силы, потребностью нового подхода к качеству «отделки» законодательного материала, его структурирования, выработки механизмов реального воздействия на общественные процессы.

В-третьих, сближением правовых систем в условиях интернационализации права, утверждением приоритета норм и принципов международного права перед национальным правом, вступлением нашей страны в Совет Европы, признанием обязательной юрисдикции Европейского суда и необходимостью в связи с этим унификации многих отраслей и институтов права, правовой терминологии, использования законотворческих и правоприменительных процедур и режимов.

В-четвертых, массовым распространением информационных правовых систем, что требует строгой классификации и унификации законодательства, более четкой его рубрикации.

И, наконец, в-пятых, растущей ролью законодательства в защите прав и свобод человека и гражданина. Нынешние условия требуют высокой правовой грамотности и знания юридической техники не только от государственных служащих, но и от рядовых граждан.

Техническое несовершенство права, согласно размышлениям Рудольфа фон Иеринга, не есть лишь частичное несовершенство, не есть пренебрежение отдельной стороной права. Техническое несовершенство представляет собой несовершенство всего права, недостаток, тормозящий право и вредящий ему во всех его целях и задачах. … Поэтому техника косвенным образом обладает большим этическим значением, и практическая юриспруденция, относясь при технической обработке материала с крайней тщательностью даже к мелочам, может хвалиться, что действует путем усовершенствованной техники права на пользу всего высокого и великого; ее мало заметная работа в низинах права способствует развитию последнего нередко больше самого глубокого мыслительного труда.

Р. Иеринг выражение «техника» понимал в двояком смысле — субъективном и объективном. В первом смысле «техника» — это юридическое искусство, задачу которого составляет формальная отделка данного правового материала в указанном выше смысле, словом — технический метод; во втором смысле — осуществление этой задачи в самом праве, т. е. соответствующий технический механизм права.

Вся необходимость юридической техники, по его мнению, может быть сведена к двум главным целям.

Первая задача — усвоение права. Кто хочет вполне уверенно применять право, должен прежде всего усвоить его, овладеть им умственно. Это усвоение может быть ему либо облегчено, либо затруднено, смотря по характеру самого права. Облегчение этой работы путем возможно большего количественного и качественного упрощения права составляет одну из двух главных задач техники.

Вторая задача техники вызвана целью применения права к конкретному случаю. Искусность в применении есть, правда, главным образом дело субъекта. Это — искусство, которое может быть достигнуто только многократным упражнением. Однако право может соответственным построением правоположений значительно облегчить задачу, а превратным — очень затруднить ее. … Задача законодательства, как и юриспруденции, заключается в том, чтобы облечь понятия, не поддающиеся верному применению, в такую форму, которая делает возможным перевести, если можно так выразиться, данное понятие с языка философа права на язык законодателя и судьи. … Философско-правовая идея совершеннолетия заключается в зрелости умственного развития, идея же полного совершеннолетия — в зрелости характера. Для практического применения эта мысль является неподходящей, ее заменяет поэтому число — потеря в правильности и корректности мысли уравнивается практической применимостью ее. Достижение этого последнего качества, способности формальной реализации правоположения, или, лучше говоря, достижение практичности права и составляет вторую главную задачу техники.

В праве можно выделить специальные средства, отвечающие за познавательную, информационную, интеллектуальную его нагрузку. Именно они передают информацию об объективном мире субъектам, реализующим требования правовых норм. Особое значение в этом отношении имеют так называемые нетипичные правовые предписания или отправные нормативные установления. К ним относятся принципы права, правовые понятия и их дефиниции, юридические конструкции, нормы-декларации, правовые презумпции, правовые фикции, правовые аксиомы, нормы-исключения, статутные предписания и др.

Нетипичные нормативные предписания, так же как и нормы права, выполняют регулирующее назначение. Их применение обусловлено потребностями практики, необходимостью повышения эффективности правового регулирования. Нетипичные нормативные предписания, по словам Т. Н. Радько, «выполняют важную вспомогательную функцию в нормативно-правовом регулировании».

Необходимо заметить, что с точки зрения формы юридическая фикция представляет собой прием, применяемый в праве и состоящий в закреплении такого положения, которое лишено истинности с момента его установления. Она закрепляет несуществующее, и этим определяется ее фиктивный характер. Но достаточно ли будет охарактеризовать фикцию лишь как прием, только с внешней стороны? Представляется, что недостаточно. И на это обстоятельство впервые в советской правовой литературе обратила внимание В. И. Каминская. Ею, в частности, было отмечено, что «условное принятие за истину представляет собой в юридической фикции только внешнюю форму… Ложь юридической фикции не проникает в содержание». В этом состоит понимание природы юридической фикции в наибольшей степени.

Традиционной концепции, определяющей фикцию как прием законодательной техники, придерживаются, в частности, О. А. Курсова, Е. А. Нахова, Е. Ю. Марохин, П. М. Резиньков и др. Постараюсь в точности привести их позиции на этот счет.

О. А Курсова отмечает, что «правовая фикция — это средство юридической техники, при помощи которого конструируется заведомо не существующее положение (отношение или состояние), признаваемое существующим и обладающее императивностью, играющее роль недостающего юридического факта в ситуации невосполнимой неизвестности, закрепленное нормой права».

Под правовой фикцией Е. А. Нахова предлагает понимать «прием юридической техники (в форме особого варианта семантического высказывания, не обладающего связью с эмпирическими фактами), суть которого заключается в установлении федеральным законом юридических последствий, которые являются следствием заведомо не существующих фактов с целью преодоления неопределенности в правовом регулировании».

«В настоящее время, — отмечает Е. Ю. Марохин, — юридическая фикция может существовать в праве только в виде специального метода юридической техники, и ее использование при конструировании норм права в некоторых случаях является единственно возможным средством регулирования общественных отношений в сложной ситуации невосполнимой неизвестности».

П. М. Резиньков отмечает: «Юридическая фикция представляет собой особое средство юридической техники, закрепленное в правовых актах и используемое в юридической практике как нормативное предписание в виде специфического способа (приема), выражающегося в провозглашении существующего факта или обстоятельства, в действительности не имеющего места, посредством которого заведомо ложное положение, признанное законодательством существующим и ставшее в силу этого общеобязательным, условно признается истиной, возможность опровержения которой, как правило, не имеет никакого юридического значения».

К. К. Панько предлагает определить юридическую фикцию как «один из приемов законодательной техники, состоящий в признании существующим несуществующего и обратно, а также свойство нормы права не соответствовать потребностям общества в процессе правотворческой и правоприменительной деятельности». Он трактует фикцию, с одной стороны, как техническое средство, прием законодательной техники, состоящий в признании существующим несуществующего, с другой — как «антипод закона». Как видим, авторы здесь единодушны. Получается, что фикция как прием необходима законодательной технике, которая без нее не может обойтись именно в силу ее исключительности. Фикцию как прием используют только тогда, когда другие средства и приемы в достижении законодательной цели неэффективны. Фикции сразу же выделяются из общего ряда средств юридической техники, как прием, показывающий нечестность законодателя. И действительно, как прием фикция «передерживает», «подтасовывает», подменяет действительность. Именно в этом проявляется ее исключительность: она заставляет принимать за существующее несуществующее и наоборот.

Полагаю, что юридическая фикция может выступать также и в качестве приема техники толкования, что практически не изучено в современной теории.

Фикция как особый технико-юридический прием правовой регламентации общественных отношений приобретает обязательный характер в силу отражения его в законе. Фикция закрепляет надуманный, противоречащий действительности факт, не имеющий под собой реальной основы с тем, чтобы затем из этого искусственно сделать какие-либо юридические выводы.

Обобщая наиболее распространенные точки зрения, укажем, что юридическая фикция — это один из видов фикции вообще (т. е. нечто вымышленное); она содержится и закрепляется в правовых нормах; легально, преднамеренно создана и вносит императивный характер в нормы.

Полагаем, что проанализированные выше определения юридической фикции не в полной мере учитывают ее признаки и функциональное предназначение. Но об этом речь пойдет позднее. Пока же считаем необходимым сформулировать следующее определение юридической фикции как приема законодательной (юридической) техники.

Юридическая Танимов О.В. Теория юридических фикций. Монография

Юридическая Танимов О.В. Теория юридических фикций. Монография

Монография есть результат многолетнего исследования автора, посвященного фикциям в праве. В ней раскрываются понятие и сущность юридической фикции в праве, рассматриваются причины возникновения юридических фикций, обосновывается необходимость применения их в праве. В этой связи исследуются взгляды правоведов различных эпох на сущность феномена фикции. Значительное внимание уделено классификации юридических фикций.<br /> Законодательство приводится по состоянию на ноябрь 2015 г.<br /> Рекомендуется студентам юридических вузов и факультетов, аспирантам, преподавателям, депутатам, практическим юристам и всем интересующимся проблемами юридической техники, одним из приемов которой и являются юридические фикции.

Внимание! Авторские права на книгу "Теория юридических фикций. Монография" (Танимов О.В.) охраняются законодательством!