Сравнительное правоведение: вчера, сегодня, завтра

Захарова М.В.

Возрастное ограничение: 12+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 17.09.2012 ISBN: 9785392082919 Язык: Объем текста: 208 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Часть первая. Общие положения

Часть вторая идеологические основания правовых систем

Часть третья нормативные основания правовых систем

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Часть вторая
Идеологические основания
правовых систем

§ 1. Юридический либерализм как культурно-ценностное основание правовых систем

Национальный правопорядок каждого государства имеет в своей основе ту или иную культурно-идеологическую и цивилизационную основу. Во многом именно эти базисы определяют ход эволюционного развития национальных правовых систем и качественную направленность аттракторов в точках бифуркационного излома. Одной из таких основ, как в ретроспективе, так и в настоящем, стала концепция юридического либерализма.

Эволюция либерализма – это история учений о свободе, категории многоаспектной и многозначной. Ш.-Л. Монтескье в данной связи весьма красноречиво писал: «Нет другого слова, которое получило бы больше различных значений и повлияло бы на умы столь разнообразно, как слово “свобода”. Одни посчитали ее за возможность свергнуть государя, которому они дали тираническую власть; другие – за право избирать того, кому они должны повиноваться; третьи сочли ее правом носить оружие и проявлять жестокость; иные – привилегией иметь в правлениях человека своей нации или подчиняться лишь собственным законам. Некий народ принимал свободу за обычай носить длинную бороду…»

Принято считать, что либерализм – это результат развития западноевропейской культуры. Как отмечает профессор В. Н. Жуков, «классический либерализм формируется в Новое время». Его творческие основания, как подчеркивает К. С. Гаджиев, «восходят к Ренессансу, Реформации, ньютоновской научной революции. У ее истоков стояли Дж. Локк, Ш.-Л. Монтесье, И. Кант, А. Смит, В. Гумбольдт, Т. Джефферсон, Дж. Медисон, Б. Констан, А. де Токвиль… В формировании либерального мировоззрения участвовали представители европейского и американского Просвещения, французские физиократы, приверженцы английской манчестерской школы, представители немецкой классической философии, европейской классической полит-экономии… Участники английской буржуазной революции середины ХVII века, Славной революции 1688 года, войны за независимость США руководствовались многими из тех идеалов и принципов, которые вскоре стали составной частью либерального мировоззрения».

Представленные утверждения вряд ли стоит вводить в зону дискуссии и подвергать сомнению. Однако возникает вполне закономерной вопрос: о либерализме какой качественной направленности ведут речь в данном случае видные отечественные исследователи? Терминологически верно в данном случае говорить о либерализме политическом, для которого право становится лишь внешней формой выражения.

Что касается либерализма как системы универсального порядка, то его истоки можно найти в мировоззрении античности. В переведенной Фукидидом знаменитой речи Перикл говорит: «В нашем государстве мы живем свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений: мы не питаем неприязни к соседу, если он в своем поведении следует личным склонностям, и не высказываем ему хотя и безвредной, но тягостно воспринимаемой досады…»

О юридическом либерализме мы можем говорить, когда сама категория свободы мыслится в релятивном ключе, а ее ограничение связано с установлением как внешних, так и внутренних нормативных универсумов поведения личности. К первым соответственно следует относить правовые, религиозные и иные типы социальных предписаний, ко вторым, в частности, различные варианты внутреннего долженствования человека.

В контексте сравнительного правоведения следует провести аксиологию двух основных форм юридического либерализма: коллективной и индивидуальной.

Коллективная форма воплощения берет свое начало еще в мироощущении догосударственных обществ. Здесь идеи индивидуальной свободы нет и не может быть априори. Моя свобода – это лишь материал, кирпичик в коллективной свободе локализованного по кровнородственному принципу сообщества.

В нормативной и функциональной подсистеме общественных связей указанная форма юридического либерализма в традиционных обществах проявляет себя, прежде всего, через институты коллективной ответственности и коллективной собственности. При этом элементы коллективной ответственности, составляющие основное содержание данного социального института, представлены следующими положениями социальной доктрины: «Каждый член племени (клана) является ответственным за действия своих соплеменников; ценой индивидуальной безопасности в социуме выступает взаимное наблюдение членов этноса».

Что касается режима коллективной собственности на вещи в традиционных обществах, то при его актуализации «непосредственно реализовывалось два принципа: рецепроктность (то есть все, что производилось, сдавалось в «общий котел») и редистрибуция (все сделанное перераспределялось между всеми, каждый получал определенную долю)» . Также особенность коллективного режима собственности на имущество выражалась и в невозможности отчуждения вещей, принадлежащих всему этносу (семье) в целом.

Проявления юридического либерализма коллективного типа локализации можно найти и в конструкции социальных связей традиционных обществ. Сама система их иерархизации исключает применение принципа индивидуализации воли личности. Ты есть тот, кем были твои предки согласно кровнородственной ретроспективе, и никто иной – вот краткая теза подобной конструкции. Достаточно иллюстративно в данном случае выглядят обычаи мальгашского племени мерна. Согласно сложившейся веками традиции представители этого племени делятся на три большие этнические группы: андриана, хува и майти (черные); при этом:

– андриана может жениться только на андриана, хува – на хува, майти – на майти, рабы – на рабынях;

– кто вступает в брак с человеком низшего происхождения, вызывает гнев рода, ибо подобный брак считается бесчестием;

– если мужчина андриана женится на хува и от брака родятся дети, то они наследуют только деньги и имущество, но не имя отца. Если же женщина андриана выходит замуж за хува или даже майти или раба, то семья должна отречься от нее;

– мужчина, намеревающийся жениться на девушке более высокого происхождения, обвиняется в том, что он стремится «присвоить себе чужих предков».

Индивидуализация воли субъекта социальных отношений, конечно же, отсутствует и при реализации конструктивных базисов такого спе
цифического института семейного права традиционных обществ, как «насильственный брак». Так, согласно обычаям западноафриканского племени тукулер наиболее уважаемые члены рода (отец семейства, дядя, старший брат) вправе принудить своих соплеменников связать себя брачными узами. Имеются свои варианты с довольно экзотичными для европейца названиями и сущностными характеристиками «насильственного брака» и в мальгашском племени мерна: фуфумбанди («запах супружества»), вади амбуарина («подготовительный брак»), «женитьба на вдове брата». В соответствии с древним обычаем термином «фуфумбанди мерна» обозначали такой вид брачного союза, когда родители, желая сохранить родовое имущество, подбирали детей одного рода в качестве будущих супругов. При этом детей объявляли женихом и невестой еще тогда, когда они находились в младенческом возрасте. Непосредственно супружескую жизнь они начинали, когда достигали соответствующего возраста брачной активности. «Подготовительный брак», так же как и фуфумбанди, осуществлялся по воле родителей. Однако в данном случае дети для будущего брака оказывались гораздо старше, и родители делали вид, что в вопросах бракосочетания они спрашивают совета у своих детей. На самом же деле «родители могли настоять на желаемом для них варианте, даже если он нисколько не устраивал юношу и девушку – отсюда и возникла поговорка: “Невыносимый, как брак поневоле”».

Еще одной правовой территорией преломления идей коллективного либерализма следует считать, и не без оснований, юридические системы социалистического лагеря. Проведем мониторинг культурно-ценностных составляющих данной группы правовых систем, используя эмпирический опыт социалистической России.

Согласно марксизму, основной идеологической платформе данного сообщества правовых систем, свобода человека детерминирована его классовой принадлежностью. Центральное место в философии марксизма занимает идея доминанты одного класса – пролетариата. Общие контуры конструкции «диктатуры пролетариата» можно уже найти у К. Маркса в «Манифесте Коммунистической партии». В данном документе, в частности, подчеркивается, что «вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизировать все орудия производства в руках государства, то есть пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производственных сил, – вот основные задачи политического господства пролетариата». Однако наиболее выпукло данная идея прозвучала в работе К. Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.»: «Социализм есть объявление непрерывной революции, классовая диктатура пролетариата как необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще, к уничтожению всех производственных отношений, на которых покоятся эти различия, к уничтожению всех общественных отношений, соответствующих производственным отношениям, к перевороту во всех идеях, вытекающих из этих общественных отношений». Таким образом, можно сказать, согласно конструкции классического марксизма, пролетарский класс – это не только доминирующий на определенном этапе развития общества социальный феномен, но и класс-осободитель, ведущий человечество в светлое будущее бесклассового существования. Как совершенно справедливо отмечал Н. А Бердяев в своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма», «марксизм есть не только учение исторического или экономического материализма о полной зависимости человека от экономики, марксизм есть также учение об избавлении, о мессианском признании пролетариата». Отчасти подобную конструкцию класса мессии можно сравнить с мифологемой Платона об особой страте «стражей», людей с золотым началом в душе, которые призваны самой природой управлять множествами своих собратьев по человеческому разуму и чей социальный порядок жизни имеет обобществленную природу: «они не могут обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости…», «все жены этих мужей должны быть общими, а отдельно пусть ни одна ни с кем не сожительствует; и дети тоже должны быть общими, и пусть родители не знают своих детей, а дети – родителей».

Продолжили общую пропролетарскую линию в построении социальных систем и идеологические кормчие первых социалистических государств. Так, М. А. Рейснер, синтезировав марксисткую политико-правовую теорию с психологической школой права Л. И. Петражицкого, предложил оригинальную модель культурно-ценностной платформы права. Ее основные положения можно структурировать следующим образом.

Первое – право далеко выходит за рамки своего позитивистского и формально-организованного звучания; оно есть везде, где его в качестве такового чувствует и ощущает человек; «наличность права приходится констатировать даже там, где есть только один человек, его признающий и в него верующий; «право не ограничивается наличностью какой бы то ни было дееспособности». «Четырехлетний ребенок, играющий со своими товарищем, рассуждает, требует, действует согласно самому настоящему праву, и не только дети, но и животные входят в правовой оборот. Не говоря уже о том, что среди животных часто встречаются весьма сильные правовые инстинкты, отношения человека к животным могут быть сплошь и рядом построены на правовых представлениях и чувствах; более того, даже отношения человека к неодушевленной природе могут сплошь и рядом складываться по правовому типу».

Второе – особую роль в ценностном структурировании права играет интуитивное право трудящегося рабочего класса, то есть интуитивное право пролетариата. Его основная функциональная и вместе с тем идеологическая задача – поднять свое знамя «против гнета, произвола, эксплуатации и тирании старого отжившего порядка».

Третье – революционное правосознание выступает не только в качестве ценностно-ориентационной базы для формирования позитивного права, но и в форме внешнего источника права молодой советской республики.

В рамках нормативно-правовой эмпирики подобный классовый взгляд на идею коллективной свободы выражался, в частности, в возможности поражения в правах людей непролетарского класса. Так, в силу ст. 65 Конституции (Основного закона) РСФСР 1918 года представители следующих непролетарских слоев населения были лишены как активного, так и пассивного избирательного права: лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли; лица, живущие на нетрудовой доход, как то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.; частные торговцы, торговые и коммерческие посредники; монахи и духовные служители церкви и религиозных культов.

Впоследствии, отходя de jure от классового структурирования общества, СССР так и не смог приблизиться к тому ценностному идеалу, о котором мечтал ее политический вдохновитель К. Маркс – бесклассовому обществу добра и справедливости. Избавившись или, по крайней мере сделав все возможное, чтобы уничтожить имущественное расслоение общества, коммунистическая партия создала для человека новые барьеры (барьеры уже надстроечного уровня) для реализации свободы личности. Никакого другого цвета галстука в школе, кроме как красного, никакого иного вида собственности, кроме как государственной, никакой иной партии, кроме как коммунистическая, никакого иного вероисповедания, кроме как атеизм.

Юридическая Захарова М.В. Сравнительное правоведение: вчера, сегодня, завтра

Юридическая Захарова М.В. Сравнительное правоведение: вчера, сегодня, завтра

Сравнительное правоведение в XXI веке, как и в предшествующем столетии, продолжает оставаться одной из самых востребованных методологических платформ и систем научного знания. В представленном исследовании на доктринальном уровне систематизации научного материала представлены аутентичные подходы автора к таким проблемам, как: — онтологическая и темпоральная оценка сравнительного правоведения как мировоззренческой системы; — объекты и уровни компаративного анализа; — идеологические и нормативные основания правовых систем; — формирование юридической карты мира в условиях глобализации. Данная монография адресована научным и педагогическим работникам, аспирантам и студентам гуманитарных вузов, а также всем, кто интересуется проблемами социальной компаративистики.

Внимание! Авторские права на книгу "Сравнительное правоведение: вчера, сегодня, завтра" (Захарова М.В.) охраняются законодательством!