|
|
ОглавлениеГлава I. Понятие и общая характеристика состязательности в гражданском судопроизводстве США Глава II. Элементы состязательной системы и принципы гражданского судопроизводства США Глава III. Реализация состязательности на отдельных стадиях гражданского судопроизводства США Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГЛАВА II. ЭЛЕМЕНТЫ СОСТЯЗАТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ И ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА США§ 1. Элементы состязательной системы гражданского судопроизводства США1. Частная автономия сторон – фундаментальный элемент состязательной системы. Частная автономия сторон и правосубъектность. Контроль сторон за ходом процесса как основная движущая сила состязательного судопроизводства. Положительные и отрицательные черты контроля сторон. Частная автономия сторон и распоряжение материально-правовым интересом. Исключения из положения о контроле сторон за ходом процесса (фактор судейской инициативы, объективно ограничивающая контроль сторон, решения sua sponte; фактор судейской инициативы при рассмотрении дел с участием сторон без квалифицированного судебного представительства; фактор императивной обязанности сторон поступить вопреки своей воле под угрозой риска негативных последствий неисполнения такой обязанности (на примере принудительного встречного иска)). Использование конструкции принудительного встречного иска в гражданском и арбитражном процессе России как действенного механизма борьбы с процессуальными злоупотреблениями со стороны недобросовестных ответчиков. Проблемные вопросы. Одним из неотъемлемых и важных структурных элементов состязательной системы гражданского процесса США является частная автономия сторон, или автономия частных прав сторон. Положение о частной автономии является составляющей концепции индивидуализированного (или персонифицированного) правосудия, концепции, учитывающей конкретные обстоятельства, в которых находится индивидуум. Идея частной автономии предполагает, что каждый должен иметь возможность быть максимально вовлеченным (до степени контроля) в решения, которые так или иначе затрагивают его жизнь и/или фундаментальные права, охраняемые Конституцией . Гражданскому процессу США известна предусмотренная Правилом 17 (b) ФПГП категория «способности предъявить иск и отвечать по иску», аналогичная право- и дееспособности в российском арбитражном и гражданском процессе. Применительно к гражданам и юридическим лицам (корпорациям и товариществам) эта способность определяется законами штатов, где находится место жительства гражданина или регистрации юридического лица. Способность выступать истцом и ответчиком в суде фактически означает предоставление сторонам спора соответствующих их процессуальному положению прав. В частности, стороны свободны в решении вопроса о возбуждении процесса от имени действительно заинтересованного лица (Правила 4, 17 ФПГП), (определении) лица, являющегося ответчиком по делу (Правила 2, 4 ФПГП), представлении возражений по доводам другой стороны (Правила 7, 8 ФПГП), использовании доказательств и поступательном развитии процесса, в том числе изменении предмета и основании иска (Правило 15 ФПГП), в предъявлении допустимого встречного иска (Правило 13 ФПГП), в отказе от иска (Правило 41 ФПГП), в решении вопроса об обжаловании итогового решения по делу и промежуточных процессуальных решений суда (Правило 54 (а) ФПГП, Правило 3 (а) ФПАП, т. е. в распоряжении по своему усмотрению процессуальными правами. Высшей степенью проявления автономии сторон в процессе рассмотрения спора является их контроль за ходом процесса, обусловливающий процессуальную состязательность сторон. Контроль сторон означает предоставление сторонам как наиболее заинтересованным в разрешении спора лицам возможности по выявлению и предоставлению суду наиболее выгодной для них информации и аргументов. По мнению Вон Мехрена, от усмотрения сторон всецело зависят подготовка и движение дела по стадиям процесса . Как утверждает С. Ландсман, наиболее важная функция контроля сторон все же состоит в том, что такой контроль способствует развитию правовой (процессуальной) культуры в том смысле, что, если сторона была вовлечена в процесс и ей действительно предоставлялась возможность участвовать в деле, сторона будет считать себя связанной решением, которое выносится по результатам рассмотрения дела, вне зависимости от того, благоприятно оно или нет . Аналогичного мнения придерживается Э. Сворд, которая считает, что контроль сторон за развитием дела и представлением своих аргументов явным образом знаменует собой возможность сторонам иметь «право голоса в ходе судопроизводства» . Схожая позиция высказывалась и Л. Волкером, который давал оценку состязательной системы рассмотрения споров с позиций справедливости судебного процесса. По его мнению, «ощущение справедливости состязательной процедуры передается участникам спора и таким образом создает у них благоприятную реакцию на результат спора, каким бы он ни был, поскольку стороны прямо участвовали в формировании судейского убеждения» . Важность этой функции контроля сторон за ходом процесса отмечалась также Д. Кристи, который полагал, что «основной социальной задачей судебного процесса является разрешение спора таким образом, чтобы дать возможность проигравшей стороне, равно как и победившей, почувствовать к себе со стороны суда справедливое отношение» . Уильям Бернам также отмечал: «Плюсами контроля сторон за ходом процесса являются следующее… Когда стороны прямо и полномасштабно вовлечены в процесс рассмотрения их дела, они в большей степени ощущают, что их точка зрения была услышана и понята (судом) так, как того сторона ожидает, даже если впоследствии ее позиция не будет принята» . По его мнению, в этом случае контроль сторон выполняет две функции. Во-первых, он способствует легитимации (законной силе) судебных решений, которая всецело зависит от добровольного принятия обществом судебных актов и только во вторую очередь – от государственного принуждения. Во-вторых, система, которая предоставляет частным лицам прямое участие и контроль над спором, затрагивающим жизненные ценности, утверждает их человеческое достоинство. Даже если сторона и проиграет процесс, активное участие стороны в процессе «выражает элементарную идею, о том, что человек, но не вещь, по крайней мере должен быть испрошен о том, что может касаться его» . Вместе с тем высокая степень контроля сторон за ходом процесса («за представлением своей позиции») возможна только при наличии третьего лица, имеющего исключительное право на разрешение спора по существу. В суде от сторон требуется не только описать их спор между собой с применением юридической терминологии, т. е. не обывательским языком, но и грамотно организовать его. Обязанностью сторон, а не суда является доведение доказательственного материала до суда. Если становится очевидным, что в основе спора нечто иное, чем предмет рассмотрения в суде, суд не вправе расширить параметры спора новым основанием . Частная автономия сторон проявляется не только в распоряжении сторонами имеющимися процессуальными правами, но и в распоряжении материально-правовым интересом. Одним из фундаментальных прав ответчика является возможность оспорить иск либо согласиться с требованиями по существу дела или вообще не проявлять процессуальную активность, что может обусловить принятие судом заочного решения по делу. Необходимо обратить внимание на то, что контроль сторон гарантирует проявление уважения со стороны суда непосредственно к мнению именно сторон и опосредованно к их представителям – адвокатам. Оценивая значение квалифицированной помощи адвоката для функционирования состязательной системы, Д. Хазард рассматривает адвоката в качестве своего рода тренера, обучающего своего клиента, нежели чем главное действующее лицо, которым всегда является сам клиент . Таким образом, частная автономия сторон является неотъемлемым элементом состязательной системы, ориентирующим суд на учет конкретных обстоятельств каждого дела. Вместе с тем частная автономия сторон в гражданском процесса США не является абсолютной: ФПГП содержат ряд исключений или изъятий из полного контроля сторон за ходом процесса. Эти исключения связаны с двумя факторами: фактором судейской инициативы, объективно ограничивающей контроль сторон, фактором императивной обязанности сторон поступить вопреки своей воле, в противном случае неся риск негативных последствий неисполнения такой обязанности. Правовой основой для проявления судом инициативы, а также обязанности сторон в определенных случаях поступить вопреки своей воле установлены ФПГП и судебной практикой. Примерами проявления инициативы судом на досудебной стадии процесса являются следующие положения ФПГП. Правило 7 (а) ФПГП, определяя виды, а по существу исключительный перечень состязательных бумаг, направляемых сторонами или третьими лицами друг другу инициативно, устанавливает, что суд вправе по своему усмотрению обязать (истца) представить дополнительный документ – возражение на отзыв ответчика или третьего лица. Правило 5 (с) (1) ФПГП, определяя условия направления состязательных документов сторонам, устанавливает по делам с множественностью лиц на стороне ответчика право суда по своей инициативе принять решение о ненаправлении состязательных бумаг и ответов на них другим ответчикам. Правило 12 (f) ФПГП, определяя процедуру исключения из имеющихся в деле состязательных документов любых не относящихся к сути спора или несущественных, не имеющих юридического значения позиций, устанавливает, что инициатором постановки вопроса об этом могут быть не только стороны, но и суд «по собственной инициативе». Правило 12 (h) (3) ФПГП предусматривает право суда самостоятельно, т. е. даже без ходатайств сторон, решить вопрос о наличии или отсутствии предметной юрисдикции по делу, в последнем случае исковые требования остаются без удовлетворения. Правило 11 (с) (3) ФПГП допускает право суда по собственной инициативе, т. е. без обращения заинтересованной стороны, обязать другую сторону, ее адвоката представить аргументы в обоснование того, что поведение или действия сторон или ее адвоката не нарушают требования Правила 11 (в) ФПГП, т. е. не направлены на злоупотребление процессуальными правами. При этом суд также по своей инициативе вправе принять решение о наложении финансовых санкций на сторону или ее адвоката. Правило 19 ФПГП допускает по инициативе суда в целях справедливого разрешения спора привлечение к процессу соответчиков или соистцов, чтобы объединить в процессе всех лиц, имеющих интерес в итоговом решении по делу . В случае когда суд приходит к выводу о невозможности привлечь к участию в деле лиц, участие которых является обязательным (indispensible), суд прекращает производство по делу. В силу Правила 21 ФПГП суд по своей инициативе вправе привлечь к участию в деле или исключить из процесса сторону; суд также вправе самостоятельно разъединить требования, заявленные к стороне. В рамках процедуры досудебного раскрытия доказательств суд по своей инициативе вправе ограничить объем раскрытия доказательств (Правило 26 (в) (2) (с) ФПГП). В ходе судебного разбирательства суд по своей инициативе может вызвать для допроса свидетеля; суд вправе наряду со сторонами непосредственно допросить вызванного свидетеля (Правило 614 (а) – (с) ФПД). В соответствии с Правилом 38 ФПГП при наличии на то оснований суд вправе по своему усмотрению принять решение о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей. Согласно Правилу 59 (а) (2), (d) ФПГП суд вправе по своей инициативе, равно как и при наличии на то ходатайства стороны, в течение 10 дней с даты принятия решения по делу принять приказ о проведении нового судебного разбирательства по данному делу по любой заслуживающей внимание причине. В таком случае решение как бы «открывается», исследуются новые доказательства, уточняются фактическая и правовая составляющие дела и принимается новое решение. В силу Правила 60 (а) ФПГП суд вправе по своей инициативе, без обращения сторон вносить исправления, устранять ошибки в решении по делу, промежуточном приказе или протоколе. В соответствии с Правилом 81 (с) (3) ФПГП суд вправе без явно выраженного требования стороны принять решение о проведении слушания дела с участием присяжных заседателей, если закон штата прямо не требует от стороны прямого волеизъявления по этому вопросу. Особый интерес представляет собой исследование процессуального права суда вмешаться в процесс определения истцом предмета спора. По общему правилу суды обсуждают лишь вопросы, которые выносят на его рассмотрение стороны. Этот вывод можно сделать из анализа связанных между собой положений ФПГП. Так, Правилом 7 (а) ФПГП установлены виды состязательных бумаг, основные из которых – исковое заявление, отзыв на него и ответ на отзыв. В силу Правила 8 (а), (b) ФПГП содержание искового заявления и отзыва на него должно состоять в том числе из простого и краткого заявления истца о его требовании с аргументацией права истца на удовлетворение иска, а также простого и краткого отзыва ответчика признающего или опровергающего требования истца. Согласно Правилу 15 ФПГП, неоднократно использующему термин «вопросы, поднятые (охватываемые) состязательными документами» , только стороны могут быть инициаторами внесения изменений и дополнений в состязательные документы; суд в определенных случаях лишь вправе отказать в удовлетворении ходатайства стороны во внесении таких изменений и дополнений. Таким образом, ФПГП не предоставляют суду права вмешиваться в процесс определения, формулирования сторонами (истцом) требований по делу. Тем не менее на практике встречаются случаи, когда при рассмотрении дел суды разрешают вопросы, которые стороны не поднимали и соответственно не обосновывали, в том числе это касается и определения границ спора. Подобные решения называются решения sua sponte, т. е. решения, принимаемые судом «по своей инициативе, добровольно…» , – при отсутствии ходатайств или письменных позиций сторон. И хотя большинство американских юристов даже не задумываются над возможностью для суда обсуждать и решать вопросы, которые сторонами не дебатируются и соответственно не аргументируются , такие случаи на практике имеют место. Примерами решений sua sponte являются решения суда по так называемым юрисдикционным вопросам относительно наличия права на иск (в процессуальном смысле), как указывалось выше, предметной подсудности и практической целесообразности в рассмотрении спора. Федеральная судебная практика неоднозначно относится к решениям sua sponte . Так, по мнению Э. Миллера, «необычным является для судов принимать решения по своей инициативе. Еще необычней, когда вопросы не касаются права на иск и предметной подсудности» . По мнению Т. Марвелла, нежелание многих судей разрешать по своей инициативе вопросы, которые не поднимались сторонами, объясняется «желанием сохранить состязательную систему» . Опасность ученый здесь видит в том, что проигравшая сторона не имеет возможности своевременно представить свои соображения по делу, в том числе высказать аргументы против доводов, которыми руководствовался суд при принятии решения против проигравшей стороны. В то же время, согласно Т. Марвеллу, вследствие конституционных ограничений, касающихся судебной юрисдикции, федеральные суды обязаны самостоятельно оценивать наличие предметной юрисдикции в деле. При этом ученый ссылается на положение Правила 12 (h) (3) ФПГП, предусматривающего право суда, в том числе и по своей инициативе, решить вопрос о прекращении процесса (отклонения иска) из-за отсутствия предметной подсудности. Данная позиция поддерживается судебной практикой . Более того, в практике встречаются отдельные примеры проявления судом инициативы и по вопросам, касающимся существа спора. Так, по делу Gonzalez-Gonzalez v. United States, 257 F.3d 31, 36–37 (1st Cir.2001) апелляционным судом было указано, что «если абсолютно ясно, что истец не имеет перспективу удовлетворения иска и что изменение иска ни к чему не приведет, суд вправе прекратить процесс (отклонить иск)» . Однако такие примеры крайне редки и критикуются не только доктриной, но и практикующими юристами, а также вышестоящими судами. Так, по мнению Л. Фуллера, «если основания для принятия решения вообще никак не связаны с представленной аргументацией, то все, что обсуждалось или доказывалось в ходе процесса, становится бессмысленным… процесс рассмотрения спора превращается в фарс, поскольку участие в процессе сторон лишается всякого значения» . По мнению Т. Марвелла, основанному на проведенном опросе адвокатов, практика sua sponte критикуется даже адвокатами сторон, в чью пользу выносились такие решения, поскольку «они считают, что дела должны разрешаться по вопросам, которые были предметом спора. Возможно, они считают, что такие решения не отражают в достаточной степени их квалификацию» . В деле Arizona v. California, 530 U.S. 392, 412–13 (2000) Верховный Суд США установил, что «…там, где ресурсы суда не были направлены на разрешение спора, суды первой инстанции должны с осторожностью относиться к возможности sua sponte, уничтожающей принцип представления сторонами своих позиций (дел), так значимый для нашей системы судопроизводства» . В деле United States v. Burke, 504 U.S. 229, 246 (1992) Верховный Суд США установил, что «правило о том, что вопросы, не поднятые (сторонами) не будут обсуждаться, более чем просто разумное правило, его соблюдение в подавляющем числе дел отличает нашу состязательную систему правосудия от следственной модели» . Представляется, что решения sua sponte оказывают негативное влияние на развитие гражданского процесса США и частную инициативу сторон, дела которых фактически разрешаются без их участия. Подобные решения противоречат фундаментальным положениям надлежащего процесса об извещении сторон, предоставлении им права быть выслушанными, несовместимы с состязательной системой гражданского судопроизводства, основанной на состязательном противоборстве или противостоянии процессуальных противников, представляющих свои позиции и аргументы суду для принятия решения, а также нейтралитетом суда, который может быть поставлен под сомнение решением sua sponte. Однако поскольку подобные решения выносятся не только судами первой инстанции, но и апелляционными судами, доктриной предлагаются меры, направленные на уменьшение процессуального ущерба от их принятия. В частности, А. Милани и М. Смитом предлагается предоставить проигравшей стороне право обратиться к суду или апелляционному суду с ходатайством о пересмотре состоявшегося решения, а при отказе в удовлетворении такого ходатайства признавать за таким судебным актом суда апелляционной инстанции прецедентную силу в меньшей степени, нежели за решениями, принимаемыми с соблюдением процесса в полном объеме . Еще одним показательным примером активности суда являются инициативы суда при рассмотрении дел с участием сторон без квалифицированного судебного представительства (pro se litigants). Такие инициативы, как и решения sua sponte, в своей основе имеют процессуальный источник – судебную практику, а также доктрину. В частности, Й. Голдшмидт, отмечая тенденцию «возвращения в суды тяжущихся (без помощи адвокатов) сторон» , раскрывает причины появления такой тенденции. Ученый объясняет это повышением уровня грамотности граждан, ростом чувства собственного достоинства, значительными судебными расходами, мотивирующими частных лиц не обращаться за дорогостоящей юридической помощью к адвокатам, развитием системы повышения доступности правосудия. В частности, многие федеральные суды США предлагают программы помощи лицам, представляющим свои интересы на процессе самостоятельно, для чего в Интернете публикуют информационные сборники с пошаговыми инструкциями, как вести себя на процессе, на какие процессуальные аспекты обращать особое внимание. Важно отметить, что сборники предупреждают спорящих о рисках, связанных с самостоятельным ведением дела (например, угрозы санкций со стороны суда за предъявление заведомо необоснованных исков, за злоупотребление своими процессуальными правами и проч.) . Участие в процессе лиц, самостоятельно представляющих свои интересы, ставит ряд вопросов, имеющих существенное значение для функционирования состязательной системы гражданского судопроизводства. Это вопросы обеспечения процессуального равноправия таких лиц с процессуальными противниками, интересы которых представляют адвокаты, а также соблюдение судом беспристрастности по делам с участием pro se litigants. По мнению Р. Маркуса, при рассмотрении дел, где помощь адвоката стороне не востребована, американские суды в некоторых случаях стали «приспосабливать состязательную систему к нуждам тяжущихся без юридической помощи лиц» . Й. Голдшмидт отмечает, что судьи вынуждены быть более активными в таких делах, чтобы гарантировать процессуальное равноправие обеих сторон; такая активность судов связывается этим ученым с разумной помощью лицам без судебного представительства, в частности, в праве судов задавать по своей инициативе истребовать доказательства и задавать вопросы свидетелям. Действительно, из анализа судебной практики федеральных апелляционных судов можно сделать такой вывод. Так, Девятый федеральный окружной суд в деле Rand v. Rowland, 154 F3d, 952, 958 (9th Cir.1998) дал ориентацию районным судам занять более активную позицию по делам, где стороны представляют свои интересы самостоятельно, посредством представления сторонам, оказавшимся перед перспективой вынесения по делу суммарного решения, копии Правила 56 ФПГП, регулирующего этот вопрос . По делу Lukas v. Dept of Corr. 66 F3d, 245, 248 (9th Cir. 1995) этот же суд посчитал необходимым для районного суда уведомлять представляющую свои интересы сторону о последствиях замены ходатайства о прекращении производства по делу ходатайство о принятии суммарного решения . При завершении производства по делу ввиду допущенных представляющим свои интересы истцом ошибок или процессуальных нарушений Девятый окружной суд обратил внимание на право суда уведомить истца о допущенных нарушениях таким образом, чтобы тот мог внести необходимые изменения и повторно направить иск в суд ; при решении вопроса о выборе подсудности между федеральным судом и судьей-магистратом судья должен разъяснить тяжущемуся последствия такого выбора (объяснить разницу) , при объяснении последствий отказа раскрыть свидетеля в рамках обязанности сделать это в установленный срок в рамках процедуры досудебного раскрытия доказательств . По мнению Й. Голдшмидта, такая активность судов встречает понятное противодействие адвокатского корпуса, а также самих судей, поскольку вынужденность оказания помощи pro se litigants не только ставит под сомнение беспристрастность судей, но и дезавуирует идею процессуальной состязательности. Исследованные ученым примеры активности судов позволили ему сделать вывод, с которым можно согласиться в том, что теория состязательной системы, основанная на постулате об относительно равных процессуальных противниках, по своей сути не предполагает учет судом интересов лиц, защищающих свои права самостоятельно. Сохранение судом беспристрастности фактически предопределяет негативный исход дела для лиц, не имеющих судебного представителя, в противном случае состязательная система подвергается риску девальвации признанных ценностей. В качестве выхода Й. Голдшмидт предлагает проведение судом обучения персонала суда в доведении таким персоналом до обращающихся в суд лиц общеправовой информации о существе процесса, а также перенесение с судей на персонал судов бремени совершения отдельных процессуальных действий, в частности проведение персоналом суда досудебных совещаний и подготовку спорящих к судебному разбирательству. Фактор императивной обязанности сторон поступить вопреки своей воле под угрозой негативных последствий неисполнения такой обязанности связывается с наиболее ярким примером ограничения частной автономии сторон. Правилом 13 ФПГП предусмотрена конструкция принудительного встречного иска в гражданском процессе США (compulsory counterclaim), поскольку непредъявление такового встречного иска для его совместного рассмотрения с иском первоначальным обусловливает последующую невозможность заявления такого (встречного) иска в качестве самостоятельного в отдельном процессе. Установленная Правилом 13 (а) ФПГП обязанность ответчика по предъявлению встречного иска, т. е. понуждение или принуждение стороны к защите своих прав посредством такого (принудительного) иска при наличии на то обстоятельств, имеет определенную историю, уходящую ко времени одного из первых прецедентных решений по этому вопросу, принятому полтора века назад по делу Gates v. Preston (41 N.Y. 113 (1869)). Принимая решение по этому делу, разрешивший спор мировой судья удовлетворил требования врача о взыскании с пациента 6,58 доллара США за оказанные услуги, невзирая на имевшееся в производстве другого суда дело по иску пациента к врачу о взыскании ущерба за оказание некачественных услуг. Оставляя без изменения данное решение, апелляционный суд (Высокий Суд Нью-Йорка) постановил, что «…там, где возражения ответчика представляют собой явно выраженное и прямое признание им права истца на взыскание и позиция ответчика состоит лишь в допущении принятия решения о взыскании определенной суммы в пользу истца, это, по существу, признание под протокол заседания всех фактов, составляющих основание иска, которые подлежали бы доказыванию истцом, при отрицании этих фактов ответчиком» . Согласно Правилу 13 (а) Федеральных правил гражданского процесса (ФПГП) «в качестве встречного искового требования состязательная бумага должна содержать любое требование, которое к моменту его заявления ответчик по первоначальному иску имеет к истцу, если такое требование вытекает из сделки или события, являющегося основанием требования по первоначальному иску, и рассмотрение этого требования не обусловливает вовлечение в процесс третьих лиц…» . Как установлено Верховным Судом США в деле Moore v. New York Cotton Exch., 270 U.S. 593, 610 (1926) , термин «сделка или событие» может толковаться расширительно, т. е. точного и исчерпывающего определения данного термина ни ФПГП, ни доктрина, ни судебная практика не содержат, более того, доктрина ориентируется на отсутствие целесообразности в четком определении термина и раскрывает его содержание через другой термин – «основание иска» как «совокупности или группы имеющих юридическое значение фактов, дающих базу для инициирования дела в суде», или «материальных фактов, входящих в такую группу фактов, указанных в исковом требовании» . Соответственно основание требования, содержащееся во встречном иске, должно вытекать из «материальных фактов в том смысле, что часть или все эти факты, как они указаны в первоначальном иске, совпадают или составляют часть юридически значимых фактов, указанных во встречном иске» . Аналогичный подход к определению термина «сделка или событие» через фактическую составляющую первоначального и встречного иска воспринят судебной практикой, использующей термины «совокупность юридически значимых фактов» или «центральная составляющая факта», «существенные факты» . Наглядным и наиболее распространенным примером встречного принудительного требования является требование, вытекающее из той же сделки. Например, из неисполнения сделки по предоставлению займа (кредита) могут вытекать носящие первоначальное требование заемщика, основанное на положениях федерального статута (Truth-in-Lending Act) о нарушении обязанности раскрытия условий кредитования (таким образом, чтобы заемщик имел возможность сравнения условий с другими кредитными учреждениями и не использовал заем или кредит, будучи не осведомленным относительно существенных условий), и встречное требование заимодавца о взыскании денежных средств и процентов за пользование займом. Такое требование носит встречный характер, хотя по своей сути не является однородным первоначальному . Более того, судебная практика допускает в качестве единого (того же) фактического основания первоначального и встречного исков несколько подписанных сторонами сделок . Примерами требований, вытекающих из тех же событий или той же группы событий, являются требования, вытекающие из юридических фактов причинения вреда имуществу, личности, достоинству лица (так, в качестве защиты от первоначального иска о превышении должностным лицом своего положения в ущерб конституционным правам истца иск должностного лица о клевете вследствие распространения истцом об ответчике заведомо ложных сведений будет являться встречным и носящим принудительный характер, поскольку вытекает из идентичной фактической базы: имевшего место инцидента между сторонам по делу, однако в зависимости от того, чья событийная версия окажется достоверной, будет всецело зависеть результат по делу) , из того факта, что истец и ответчик состояли в трудовых отношениях (первоначальный иск бывшего работодателя о нарушении условий трудового контракта, разглашения и незаконного использования для личных целей конфиденциальной информации в ущерб работодателю против встречного иска работника о распространении порочащей честь и достоинство лица информации) , а также из иных случаев. Из указанного следует, что, для того чтобы предъявление встречного иска стало обязательным либо условие для предъявления наступившим, необходимо установить, что оба иска действительно вытекают из одной и той же сделки или одного и того же события, в противном случае предъявление встречного иска является допустимым и не влечет для ответчика неблагоприятные последствия в случае непредъявления его для совместного рассмотрения с первоначальным . Для установления наличия или отсутствия действительной общности или взаимосвязи исков доктрина и судебная практика предложили четыре фактора, наличие которых в совокупности обусловливает принудительность или обязательность встречного иска. Согласно сложившейся федеральной судебной практике и судебной практике штатов, а также комментариям признанных американским юридическим сообществом ученых-процессуалистов, в частности профессоров Ч. Кларка, Ч. Райта , это следующие факторы: I. Совпадают ли и являются ли общими вопросы фактического и правового обоснования первоначального и встречного исков? II. Является ли принцип res judicata препятствием для последующего предъявления ответчиком иска? III. Является ли схожей доказательственная база первоначального и встречного исков? IV. Существует ли логическая связь между первоначальным и встречным исками? 1. Как указывалось выше, сама по себе конструкция принудительного встречного иска предполагает, что встречное требование вытекает из той же сделки или события, что и первоначальное требование. Однако одна и та же сделка или событие могут формировать или составлять различные предметы доказывания – совокупность подлежащих установлению различных юридически значимых обстоятельств (для первоначального и встречного требований), как в примере с требованиями из предоставления займа и из трудовых правоотношений. Таким образом, сам по себе первый фактор не может являться точным критерием решения вопроса о том, действительно ли требования вытекают из одной сделки или события . Доктрина категорически отрицает фактор учета единства правовой составляющей исков как основы указанной конструкции , несмотря на наличие имеющихся судебных актов федеральных судов, подтверждающих значимость единства правовой основы исков в конструкции принудительного встречного иска. Так, по делу Burlington N.R.R v. Strong, 907 F2d 707, 711 (7th Cir. 1990) апелляционный суд указал, что «…суд должен принять во внимание существо требований, правовую основу требования, применимый закон и соответствующие фактические обстоятельства». 2. Признаваемый всеми юрисдикциями принцип res judicata (claim preclusion) представляет собой положение, согласно которому «единожды разрешенное дело не может быть пересмотрено» . Суть res judicata ярко раскрыл Ч. Райт, видевший существо этого принципа в реализации им функций правовой определенности решения по делу, его исключительности, поскольку «если спорящие стороны могут просто пересмотреть разрешенный ранее спор, не будет ни конца судебной тяжбе, ни начала судейского авторитета. Окончательность (судебного конфликта) является не только чертой судопроизводства, но и необходимым условием существования судебной власти. Таким образом, появляется или возникает положение о невозможности или запрете повторного или последующего представления ответчиком новых возражений по вступившему в силу и окончательному судебному акту» . То есть ответчик, не реализовавший в процессе в качестве средства защиты против первоначального иска процессуальную обязанность предъявления встречного иска, в дальнейшем утрачивает право предъявления в качестве самостоятельного иска требования, которое им не было заявлено своевременно при рассмотрении первоначального иска. Как отмечает К. Клермонт, «как только истец выигрывает дело (или получает решение в свою пользу), ответчик в общем случае не может выступить с новым иском, направленным на подрыв или аннулирование решения путем пересмотра первоначальных требований истца и использованием новых возражений на них (вне зависимости от появления в деле принудительного встречного иска» . В основе такой позиции лежит довод о том, что решение должно быть защищено от «наиболее явных нападок» со стороны бывших ответчиков, приведенный в ряде дел, рассмотренных окружными (апелляционными) судами . При этом необходимо особо отметить, что указанное негативное для ответчика последствие применяется как к любым его ранее не заявленным возражениям, влияющим на исход дела, так и требованиям, имеющим самостоятельный предмет или основание, т. е. не являющимся тождественными требованиям первоначальным . Поэтому, хотя сам по себе принцип res judicata и не используется для решения вопроса о принудительном характере встречного иска, второй фактор устанавливает, что непредъявление встречного требования впоследствии является препятствием для предъявления самостоятельного иска в будущем, т. е. второй фактор обусловливает негативное для ответчика последствие его процессуальной недобросовестности. Именно в контексте доктрины res judicata принудительный встречный иск рассматривается в современной процессуальной доктрине и судебной практике. Именно поэтому отказ от реализации данного права «навсегда лишает ответчика права на обращение с самостоятельным иском в другом процессе» . Таким образом, в данной ситуации правовой определенности и стабильности процесса придается большее значение, нежели праву на судебную защиту. Придерживаясь этого подхода, федеральные окружные апелляционные суды по делам, возникшим из споров о нарушении исключительных прав (по патентным спорам), неоднократно подтверждали легитимность приведенной конструкции. Так, по патентным делам, рассмотренным в федеральных судах, было признано, что если по первоначальному иску пользователя патента о признании факта ненарушения исключительного права, защищенного патентом, не будет предъявлен в качестве встречного иск правообладателя о нарушении этого исключительного права и взыскании убытков, то ответчик по такому непредъявленному иску (правообладатель) в дальнейшем утрачивает право на предъявление его в качестве самостоятельного . 3. На первый взгляд, третий фактор может служить критерием того, что первоначальный и встречный иски вытекают из единого или общего фактического материала, однако доктрина и судебная практика опровергают этот тезис многочисленными примерами, которые сводятся к ошибкам судов первой инстанции в определении характера встречного иска, основанными на оценке схожести доказательственной базы исков. По делу Williams v. Robinson, 1 F.R.D. 211 (D.D.C. 1940) истица (законная супруга) обратилась с иском к ответчику о предоставлении содержания, ответчик предъявил встречный иск о расторжении брака вследствие супружеской измены. В свою очередь, истица предъявила встречный иск о защите чести и достоинства вследствие распространения ответчиком сведений об измене. Признавая такой встречный иск истицы допустимым, но непринудительным, суд первой инстанции исходил из существа третьего фактора, однако, по мнению апелляционного суда, не учел, что диффамационный иск не мог основываться на каких-либо иных фактических обстоятельствах, нежели связанных с требованием о расторжении брака, основанием которого было утверждение о факте измены. Таким образом, данный фактор сам по себе не является мерилом принудительного характера встречного иска. 4. В значительной степени данный фактор схож с ранее описанным фактором единства основания требований, вытекающих из одной или связанных между собой сделок или событий, что позволяет рассматриваемый фактор считать достаточно гибким и объединить в одном процессе все логически связанные между собой требования. Как указано в постановлении одного из федеральных апелляционных судов, «на практике этот критерий (единства фактической основы исков) интерпретировался таким образом, что стороны не должны представлять доказательства абсолютного сходства фактической составляющей обоих исков, достаточным является установление только логической связи» . По делу Lingos Enterprises v. Beacon Ins. Co of Am. (Feb. 13, 1997), Cuyahoga App. No. 70816 L.M. суд со ссылкой на признанную кодификацию и комментарий законов – Restatement of the Law, 2D, Judgments – подчеркнул, что «существующая тенденция предусматривает оценку искового требования с фактической стороны в привязке к той же сделке, безотносительно числа теорий или вариантов предметов исковой защиты, вытекающих из таких теорий…». Предмет исковой защиты, вытекающий из договора, может быть заявлен или содержаться во встречном иске, предъявленном в качестве защиты от первоначального, вытекающего из деликтных обязательств, и наоборот. Различие в существе или природе требований не является самым существенным, вопрос о наличии правового или фактического единства будет определяющим для прохождения фактора логической связи требований. Критерием прохождения фактора «логической связи» является положительный ответ на вопрос о том, потребует ли раздельное рассмотрение первоначального и встречного исков дублирования усилий и временных затрат. При этом если связь между исками удовлетворяет любому из вышеназванных трех остальных факторов, такая связь очевидно удовлетворяет и последнему. «Когда… вопросы факта и права не совпадают, когда принцип res judicata неприменим и, наконец, когда доказательства обоих исков различны, единственное, что может быть использовано, – фактор существования логической связи. Такая связь существует, если встречное требование вытекает из суммы основополагающих фактов, что и первоначальное, т. е. такие факты являются или составляют основу обоих исков (1), факты, составляющие основу первоначального иска, обусловливают “активизацию” или реализацию ответчиком дополнительных прав, которые остались бы нереализованными при непредъявлении первоначального иска (2)» . Соответственно, данный фактор становится своего рода последней возможностью, с реализацией которой связано предъявление принудительного встречного иска. Однако в каждом конкретном случае суд, в производстве которого находится первоначальный иск, учитывает значимость каждого из четырех факторов для правильного разрешения вопроса о принудительном характере встречного требования ответчика. Например, по делам, связанным с патентными спорами, все вышеуказанные критерии налицо, поскольку как первоначальный, так и встречный иски касаются одного и того же или одних и тех же патентов, соответственно уже в силу одного этого обстоятельства считаются логически связанными между собой, имеют единый круг доказательств, которыми в равной степени обосновываются требования по обоим искам . В приведенном ранее определении принудительного встречного иска ключевой является обязанность совершения процессуального действия, поскольку норма Правила 13 ФПГП содержит указание на долженствование (обязанность) предъявления встречного требования . Как разъяснил Верховный Суд США по делу S. Constr. Co., Inc v. Pickard, 371 U.S. 57, 60 (1962): «…требование о том, что встречный иск, вытекающий из той же сделки или события, что иск первоначальный, должен быть предъявлен в том же процессе, направлено на предотвращение множественности процессов и завершения спора в одном деле по всем спорным вопросам. Данное правило в первую очередь направлено против тех, кто проигнорировал предъявление встречного иска в одном процессе и далее инициировал другой процесс, в котором ранее не предъявленный встречный иск будет являться правовой основой» . Американская процессуальная доктрина также считает, что рассмотрение всех спорных вопросов в одном деле способствует уменьшению судебных издержек и обусловливает невозможность в последующем возвращаться к «рассмотрению тех же вопросов вновь и вновь» . При этом рассматриваемое Правило 13 (а) ФПГП само по себе не устанавливает каких-либо последствий нарушения обязанности ответчика по совершению процессуального действия – предъявлению встречного иска. Однако такое последствие вытекает из известной доктрины американского права – «waiver or voluntary, intentional relinquishment of a known right» – добровольного, сознательного отказа от имеющегося права и признается судебной практикой. В соответствии с этой доктриной легитимным, или действительным, является осознанный отказ лица от того, что причитается ему в силу договора или закона, при осведомленности такого лица об условиях и последствиях отказа . При рассмотрении гражданских дел федеральными судами и судами штатов признается возможность отказа от любого предусмотренного статутом права, в том числе от имущественных прав, например права землепользователя, личных неимущественных прав, родительских прав . Право отказа также возникает из договоров, когда, в частности, «кредитор выражает намерение не требовать от должника выполнения обязательства в точном соответствии с условиями договора» . Последствия отказа от права применяются к управомоченным лицам в ситуации процессуального бездействия, например в связи с незаявлением возражений по Правилу 32 ФПГП, допускающему возражения по квалификации лица, который отбирает у свидетеля присягу и фиксирует показания в рамках досудебного раскрытия доказательств, а также в ситуации реализации процессуального права вопреки установленным правилам: например, лицо утрачивает право на рассмотрение его дела с участием присяжных, если требование о рассмотрении дела с участием присяжных не было правильно оформлено и должным образом представлено суду (Правило 38 (d) ФПГП). Именно поэтому дефиниция нормы Правила 13 (а) ФПГП, касающаяся принудительного характера встречного иска и содержащая указание на обязанность его заявления в качестве встречного иска в данном процессе как средства защиты от первоначального иска, позволяет прийти к указанному выводу о неблагоприятных для ответчика процессуальных последствиях. Возможность аннулирования или пересмотра вступившего в силу решения, вынесенного по первоначальному иску (делу), влечет дестабилизацию гражданского оборота. Из изложенного видно, что закрепление обязанности предъявления принудительного иска отвечает интересам обеих сторон по делу. Данное Правило отражает интересы истца, поскольку последний заинтересован в незыблемости состоявшегося по делу решения. Указанное Правило учитывает также интересы ответчика, поскольку своеобразно дисциплинирует последнего, заставляя обращать внимание и должным образом готовиться к защите своих интересов, что весьма актуально, в том числе для решения вопроса о применении исковой давности в споре. То есть процессуальная ценность конструкции принудительного встречного иска в американском гражданском процессе заключается в его универсальном характере, который способствует не только реальному обеспечению прав и законных интересов обеих сторон в споре, но и достижению цели правовой определенности. Представляется, что исследованная в монографии конструкция принудительного встречного иска может быть использована в российском гражданском (арбитражном) процессе как механизм борьбы с процессуальными злоупотреблениями со стороны недобросовестных ответчиков. Процессуальной презумпцией, установленной АПК РФ и ГПК РФ и разделяемой доктриной, является положение о праве ответчика на предъявление встречного иска (ч. 1 ст. 132 АПК РФ, 137 ГПК РФ). Предъявляя встречный иск, ответчик использует узаконенную возможность реализовать свое право на судебную защиту. При этом встречный иск не только представляет собой средство защиты ответчика против первоначального иска, но и является процессуальным средством удовлетворения его самостоятельных требований. Правовым последствием нереализации ответчиком права на предъявление встречного иска в российском арбитражном и гражданском процессе всегда является последующая возможность его предъявления в качестве самостоятельного иска. Это означает, что законодатель не усматривает риска ревизии результатов рассмотрения дела по первоначальному иску, не опасается возможности предъявления ответчиком в будущем самостоятельного иска, разрешение которого может повлечь за собой отмену решения по первому делу и, как следствие, обусловит нарушение принципа правовой определенности. Так, встречный иск, направленный к зачету первоначального или имеющий с ним взаимную связь, действительно не может подвергнуть риску устойчивость возможного решения об удовлетворении первоначального иска, если такой встречный иск не будет заявлен для совместного с ним рассмотрения . Взаимная связь исков при том обязательном условии, что их совместное рассмотрение приведет к более быстрому рассмотрению дела (что проблематично, поскольку процесс будет вынужден удлиниться вследствие необходимости исследования дополнительных доказательств и аргументов) , не создает препятствие в любом случае для ответчика обратиться с самостоятельным иском без ущерба для результатов рассмотрения первоначального иска. Общее, что объединяет приведенные примеры, – процессуальная «параллельность или альтернативность», т. е. возможность без ущерба для результатов рассмотрения дела по первоначальному иску предъявить встречные иски в качестве самостоятельных, поскольку положительные решения по таким искам не могут обусловить ревизию или пересмотр решения по первому делу. Вместе с тем нереализация ответчиком права на предъявление встречного иска в случае, когда удовлетворение такого иска исключает полностью или в части удовлетворение первоначального иска, вызывает, на взгляд автора, вопрос о необходимости переоценки подхода законодателя к безусловному, бесспорному и ничем не ограниченному праву ответчика на предъявление встречного иска либо установления для ответчика неблагоприятных последствий такого отказа. Данный вопрос обусловлен задачей устранения процессуальных злоупотреблений, связанных с использованием института встречного иска. В качестве примера подобного рода злоупотреблений, наиболее часто встречающихся в российской арбитражной практике, можно привести иски о признании договора недействительным или незаключенным при наличии вступившего в законную силу судебного решения о взыскании по договору . Высший Арбитражный Суд РФ (ВАС РФ) в Постановлении от 23 июля 2009 г. подчеркивает, что эффективная судебная защита нарушенных прав не может быть обеспечена в случае несвоевременного заявления встречного иска . Внимание! Авторские права на книгу "Состязательность в гражданском судопроизводстве Соединенных Штатов Америки. 2-е издание" (Клейменов А.Я.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
