Семейный статус ребенка: проблемы теории и практики. Монография

Летова Н.В.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 26.09.2018 ISBN: 9785392281534 Язык: Объем текста: 144 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава 1. Понятие правового статуса ребенка,его специфика

Глава 2. Особенности семейного статуса ребенка

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 2.
Особенности семейного статуса ребенка

Определение семейного статуса ребенка, выявление его особенностей не представляется возможным без характеристики таких базовых категорий, как правоспособность, дееспособность.

К числу наиболее значимых прав, предоставленных ребенку Конституцией, относится право на жизнь (ст. 20). Как известно, право личности становится юридическим или субъективным, когда оно официально признается государством и закрепляется в законе в соответствующих нормах. Так, с моментом рождения человека закон связывает не только наступление совершенно определенных правовых последствий, но и наделение его таким юридическим качеством, как правоспособность. В семейном праве под правоспособностью понимают потенциальную (абстрактную) способность субъекта иметь семейные права и нести семейные обязанности.

Правоспособность является элементом общего правового статуса ребенка, поскольку она принадлежит от рождения каждому человеку, не зависит от личных качеств самого ребенка, является равной для всех и каждого без исключения. Правоспособность традиционно рассматривается не только как совокупность, но и как определенное состояние этих прав и обязанностей. Более того, правоспособность трансформируется в конкретные субъективные права, т. е. можно сказать о том, что правоспособность — это первоначальное состояние, стадия проявления прав, свобод и обязанностей.

Несмотря на то, что современное понимание правоспособности в определенной степени трансформировалось, тем не менее, три слагаемых правоспособности, определяемые еще со времен римского права, составляют ее содержание: состояние свободы, состояние гражданства, семейное положение. В действующем законодательстве определено не только понятие правоспособности, но и момент ее возникновения у лица. В соответствии со ст. 17 ГК РФ способность иметь гражданские права и нести обязанности (гражданская правоспособность) признается в равной мере за всеми гражданами. Правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью (ч. 2 ст. 17). В отличие от этого в законодательстве некоторых государств момент возникновения правоспособности определяется по-иному, а именно: по моменту зачатия ребенка. В отечественной правовой науке также выдвигалась концепция так называемой «условной» правоспособности зачатого ребенка.

Думается, что зачатого ребенка (за исключением случаев наследования, ст. 1166 ГК РФ) не следует рассматривать в качестве обладателя правоспособности и других субъективных прав еще до рождения. Полагаем, что субъективные права могут возникнуть лишь у родившегося лица. Обусловлено это тем, что в основе субъективного права лежит категория возможности, именно возможность пользования данным объектом, образует такие правоотношения, в которых субъекту предоставлена возможность пользоваться тем или иным благом. Иными словами, субъективное право есть гарантированная законом мера допустимого поведения и вместе с тем мера обладания социальным благом. Субъективное право служит средством создания юридической возможности пользоваться и распоряжаться определенными ценностями в соответствии с законом. Более того, характерной чертой субъективного права является его зависимость от воли индивида, использовать или не использовать свое право — это дело самого субъекта.

Поскольку правоспособность возникает лишь у родившегося ребенка, законом определен момент рождения. Согласно ст. 53 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» моментом рождения ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов. Фактически в законе определен момент, с наступлением которого определяется начало жизни человека с медицинской точки зрения. Важно отметить, что в нормах действующего законодательства государство признает приоритет охраны здоровья детей. Государство признает охрану здоровья детей как одно из важнейших и необходимых условий физического и психического развития детей. Дети, независимо от их семейного и социального благополучия, подлежат особой охране, включая заботу об их здоровье и надлежащую правовую защиту в сфере охраны здоровья, и имеют приоритетные права при оказании медицинской помощи (п. 1, 2 ст. 7).

Очевидно, что правоспособностью обладают все дети без исключения, вне зависимости от их возраста, в силу факта рождения. Как точно отмечал Г. Ф. Шершеневич, «правоспособность, составляя юридическое свойство каждого человека, продолжает сохраняться от рождения до наступления такого факта, который разрывает эту связь; таким фактом является смерть. Смерть прекращает связь умершего субъекта прав с тем кругом юридических отношений, в которых он участвовал в течение своей жизни».

Возможность участия ребенка в различных по своей природе правоотношениях свидетельствует о том, что элементами проявления его дееспособности является так называемая разноотраслевая правоспособность (семейная, гражданская и др.). Так, например, в результате заключения брака несовершеннолетний приобретает полную дееспособность (п. 2 ст. 61 СК РФ). Возникает вопрос, можно ли говорить о присутствии специальной правоспособности в содержании семейного статуса ребенка, если да, то каково ее значение и соотношение с общей правоспособностью лица? В литературе специальную правоспособность, как правило, отождествляют с отраслевой, которую считают специальной.

В теории права под специальной правоспособностью понимают способность гражданина иметь специфические права, льготы либо претерпевать ограничения, предусмотренные нормами нескольких отраслей права. Очевидно, что практическая потребность в применении специальной правоспособности возникает в случаях, когда недостаточно общего правового статуса для реализации прав и интересов ребенка. В этом смысле можно говорить о специфике правоспособности ребенка, рассматривая ее как специальную по отношению к общей правоспособности. Теоретическая необходимость и практическая целесообразность в выделении специальной правоспособности заключается, по нашему мнению, в выявлении такой самостоятельной разновидности правового статуса ребенка, как специальный правовой статус. В этом случае прослеживается взаимосвязь этих категорий, специфика специального правового статуса ребенка предопределена наличием у него специальной правоспособности. К большому сожалению, вопрос о семейной правосубъектности в теории семейного права практически не исследуется: традиционно для характеристики данной категории применяются дефиниции гражданского права (правоспособность и дееспособность). Вместе с тем еще Я. Р. Веберс предостерегал, что «перенесение цивилистической конструкции на область семейного права не может быть оправдано, поскольку гражданская дееспособность предназначена для реализации имущественных прав и обязанностей».

Особенность правоспособности ребенка проявляется в изменении объема ее содержания в связи с достижением им определенного возраста, а так же при наступлении определенных событий, предусмотренных нормами не только семейного права, но и других правовых отраслей. Например, М. В. Антокольская, сравнивая гражданскую и семейную правоспособность, отмечает, что и в гражданско-правовой сфере можно говорить о возникновении правоспособности с момента рождения лишь с определенными оговорками.

В этом заключается своеобразие правоспособности ребенка, которую можно считать специальной, поскольку она обладает определенными видовыми признаками. В содержании специального правового статуса ребенка она занимает самостоятельное место, определяет особенности правового положения ребенка. В этой связи мы можем говорить о взаимосвязи правоспособности не только с субъективными правами, но и с такой категорией, как правовой статус ребенка. Хотя содержание правового статуса и не ограничивается правоспособностью ребенка, но она является важным элементом, поскольку отражает особенности правового положения ребенка, заложенные в его специальном статусе.

Правовой статус ребенка свидетельствует о наличии у него определенной совокупности прав и обязанностей, в том числе специального характера. Иными словами, статус фиксирует определенное правовое положение, состояние несовершеннолетнего. Правоспособность отражает способность ребенка обладать определенными правами и обязанностями, которые воплощаются в содержании правового статуса ребенка. Однако последний воплощает в своем содержании разнообразные возможности, предоставленные ребенку законом, что соответственно не ограничивается только его правоспособностью. В своих исследованиях Е. М. Ворожейкин, А. И. Пергамент, В. А. Рясенцев обращали внимание на такую особенность правоспособности в семейном праве, как ее динамичность, проявляющуюся в том, что многочисленные правовые возможности возникают не с момента рождения, а одновременно с семейной дееспособностью.

Реализация прав и обязанностей ребенка, составляющих содержание его правоспособности, осуществляется посредством реализации субъективных прав. Именно в поведении субъекта получает реальное выражение правосубъектность, а также проявляется роль регулятивных отношений, которые, по сути, закрепляют особенности конкретного поведения субъекта, точное содержание его прав и обязанностей. Другими словами, субъективное право (как и субъективная обязанность) определяет меру дозволенного поведения управомоченного и меру должного поведения обязанного лица. Кроме того, регулятивные отношения проявляются не только в связи с выполняемой ими функции, но и обладают определенным содержанием. Так, Т. Н. Радько усматривает содержание регулятивной функции в характеристике ее осуществления, а именно, определении правосубъектности граждан, закреплении и изменении правового статуса, определении компетенции государственных органов, выявлении юридических фактов, устанавливающих регулятивные правоотношения.

Полагаем, что указанный автор достаточно широко определяет содержание регулятивной функции права, включая не только сугубо юридические категории, но и компетенцию государственных органов, которые, по его мнению, в определенной степени тоже оказывают влияние на содержание регулятивных отношений. Кроме того, не совсем ясно, в какой степени каждый из перечисленных элементов оказывает влияние на формирование соответствующих отношений, являются ли они в равной степени юридически значимыми в процессе их формирования.

Кроме того, к числу особенностей субъективного права относится его взаимосвязь и взаимообусловленность с объективным правом, без которого первое не может возникнуть. Иными словами, объективное (позитивное) право предшествует субъективному и определяет его характер.

Наличие у ребенка субъективных прав свидетельствует о наличии этих прав в законе, в их объективной форме существования, т. е. соотношение объективного и субъективного права можно рассматривать как общее и частное. В процессе реализации субъективных прав ребенка выражается модель его поведения, которая воплощает правовые возможности, предоставленные ребенку законом. Вместе с тем следует особо подчеркнуть, что субъективное право не означает его фактическую принадлежность ребенку, но обладает динамикой, что отличает его от правоспособности. Абсолютно солидарна с выводом Н. И. Матузова о том, что «субъективные права — это не только одна лишь возможность поведения, действия в потенции, что означало бы ту же самую правоспособность, но и реализующуюся возможность, т. е. фактическое поведение носителя субъективного права».

Иначе говоря, правоспособность означает принадлежность прав ребенку в статике, а субъективное право свидетельствует о динамике, распоряжении этими правами. В этом выражается и функциональное назначение права, когда статическая функция выражается в воздействии права на общественные отношения путем их закрепления в тех или иных правовых институтах, а динамическая — в воздействии права на общественные отношения путем оформления их движения.

На наш взгляд, теория о специальной правоспособности не разработана в достаточной степени, что не позволяет говорить о значительности ее влияния на формирование понятия правового статуса ребенка. Вместе с тем соотношение общей и специальной правоспособности прослеживается в содержании конкретных норм. Так, несовершеннолетний имеет право вступить в брак при соблюдении определенных условий, предусмотренных в законе (ст. 12 СК РФ), и при отсутствии обстоятельств, препятствующих заключению брака (ст. 14 СК РФ). При несоблюдении указанных требований заключение действительного брака невозможно, т. е. речь идет о нарушении правоспособности ребенка, которое может обладать общим и индивидуальным характером. Так, запрет на заключение брака между близкими родственниками носит общий характер, поскольку распространяется на всех потенциальных субъектов, желающих заключить брак. Соответственно нарушение такого запрета будет общим. В случае заключения брака между конкретными лицами при наличии между ними близкого родства такое нарушение правоспособности будет характеризоваться как индивидуальное. В этой связи применяемые законом меры ответственности в отношении соответствующих лиц условно можно поделить на общие и индивидуальные, что в свою очередь также оказывает влияние на характеристику соответствующего статуса ребенка и отражает спе­цифику его специальной правоспособности.

Так, несовершеннолетний обладает определенным набором прав, предусмотренных гл. 11 СК РФ. Наличие в СК РФ отдельной главы указывает на особое отношение законодателя к названным субъектам, учитываемое при осуществлении правового регулирования семейных отношений с их участием. В нормах, составляющих содержание гл. 11 СК РФ, названы права несовершеннолетних, которые по своей природе относятся к личным неимущественным (за исключением ст. 60, которая посвящена имущественным правам ребенка), при этом об обязанностях детей в законе не упоминается.

По нашему мнению, с точки зрения общеизвестных теоретических положений о том, что нет прав без обязанностей, а обязанностей без прав, структура гл. 11 СК РФ вызывает, по меньшей мере, удивление. У каждого участника правоотношений, в том числе и семейных, должны быть не только права, но и обязанности. Характерно, что из названия гл. 11 СК РФ следует, что законодатель выделяет только права несовершеннолетних по отношению к иным категориям (эмансипированные, вступившие в брак по достижении совершеннолетия).

Несмотря на то что именно СК РФ содержит отдельную главу, посвященную правам несовершеннолетних, тем не менее, ребенок может быть участником различных правоотношений, однако его правам не посвящены отдельные главы российского законодательства. Так, например, гл. 3 ГК РФ граждане (физические лица) содержит лишь нормы, посвященные право- и дееспособности граждан, при этом выделяют дееспособность несовершеннолетних, малолетних, порядок их эмансипации, однако и эти нормы характеризуют лишь некоторые элементы их правового положения. В этом смысле говорить о системном подходе, единообразном обосновании правового положения детей при регулировании гражданских правоотношений не приходится. Как следует из содержания гл. 11 СК РФ, законодатель определяет только права несовершеннолетних, следовательно, содержание семейного статуса ребенка формально образует один структурный элемент — права, поскольку об обязанностях ребенка в СК РФ не упоминается.

По своему содержанию гл. 11 СК РФ включает основополагающие, жизненно важные права, необходимые для полноценной жизни каждого ребенка, обеспечивает наиболее важные сферы его жизни (право жить и воспитываться в семье, право на общение с родителями и другими родственниками, право на имя, отчество, фамилию). Эти права являются по своему виду семейными, по своей правовой природе относятся к личным неимущественным. Специфика семейных отношений обуславливает преобладание личных неимущественных прав ребенка по отношению к имущественным. Преимущество личных неимущественных прав ребенка обусловлено социальной природой семейных отношений, в основе возникновения которых лежат личные союзы (брак, родство, рождение), которые характеризуются длящимся характером и по существу являются пожизненными. Поскольку отношения между участниками семейных отношений основаны на доверии, чувстве любви и доверии, уважении, очевидно, что эти категории лишены экономического, возмездного содержания или стоимостного эквивалента, что характерно для отношений гражданского вида.

Содержание главы 11 СК РФ составляют такие виды прав ребенка, как право ребенка жить и воспитываться в семье (ст. 54), право ребенка на общение с родителями и другими родственниками (ст. 55), право ребенка на защиту (ст. 56), право ребенка выражать свое мнение (ст. 57), право ребенка на имя, отчество и фамилию (ст. 58), имущественные права ребенка (ст. 60).

По нашему мнению, права, указанные в гл. 11 СК РФ, хотя и составляют содержание семейного статуса ребенка, тем не менее, не все из них отличаются сугубо семейно-правовой природой. Их правовая сущность является неоднозначной, сложной, разной по функциональному назначению норм и их отраслевой принадлежности. Даже те права, которые традиционно считаются семейными, в своей основе нередко отражают нормы международного характера (ст. 57 СК РФ предусматривает право ребенка выражать свое мнение, ст. 13 Конвенции ООН о правах ребенка предусматривает аналогичное право). Очевидно, что международное право является частью российского законодательства в целом, поэтому его нормы (Конвенция о правах ребенка) составляют содержание норм СК РФ (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, ст. 6 СК РФ). В этом проявляется еще одна особенность правового регулирования отношений с участием ребенка, который может быть носителем прав, предусмотренных не только нормами российского, но и международного права.

Нередко для реализации прав ребенка, составляющих содержание его семейного статуса, общих норм бывает недостаточно, особенно когда речь идет о правах детей, обладающих особым статусом, например, ребенка-инвалида, в таких ситуациях для точного определения его статуса необходимо привлечение специальных норм. Можно предположить, что в этом проявляется своеобразие механизма правового регулирования, в содержании которого наглядно проявляется взаимосвязь общей и специальной правоспособности. Специальная правоспособность не может функционировать без общей правоспособности, поэтому их можно рассматривать как соотношение частного и общего. Однако по своему содержанию эти категории не совпадают между собой, каждая из них обладает своей спецификой. По нашему мнению, механизм реализации прав и обязанностей в рамках специального статуса ребенка обусловлен значительным влиянием юридических фактов (иногда состава), направленных на возникновение, изменение или прекращение тех или иных прав и обязанностей у ребенка. Юридические факты по существу обеспечивают «движение» прав и обязанностей, составляющих содержание правового статуса ребенка.

Известно, что юридические факты служат основаниями возникновения прав и обязанностей у субъекта, в то время как специальная правоспособность является необходимой предпосылкой для формирования комплекса прав и обязанностей у ребенка. Как точно отмечал О. А. Красавчиков, говоря о соотношении правоспособности и юридического факта, правоспособность служит общей основой всех прав, имеющихся у субъекта, а юридический факт — частная основа каждого отдельного факта. При этом юридические факты в определенной степени конкретизируют содержание общих условий, предпосылок, предусмотренных нормами права. Вместе с тем понятно, что своеобразие прав и обязанностей проявляется не только в смысле принадлежности соответствующих прав и обязанностей ребенку, но и собственно механизм их реализации определяет их специфику. Так, механизм реализации прав и обязанностей складывается из определенных этапов (стадий): первая — «стадия обладания» ребенком правами, предоставленными ему законом; вторая — «стадия приобретения», для реализации которой требуется совершение определенных юридических фактов. Первая стадия является статичной, вторая стадия, напротив, представляет собой динамику, отражает движение прав, принадлежащих ребенку, осуществляемых в рамках определенных стадий их реализации.

Указанные стадии взаимосвязаны по отношению друг к другу, поскольку механизм реализации прав и исполнения обязанностей ребенка невозможен без возникновения определенных юридических фактов (действий или событий), происходящих в жизни ребенка. Так, с фактом рождения ребенка законодатель связывает возникновение родительских прав и обязанностей по отношению к ребенку. Согласно ст. 47 СК РФ «права и обязанности родителей и детей основываются на происхождении детей, удостоверенном в установленном законом порядке». Таким порядком является государственная регистрация рождения, установленная в целях охраны имущественных и личных неимущественных прав граждан, а также в интересах государства (пункты 1 и 2 статьи 6, глава II Федерального закона от 15 ноября 1997 г. № 143 «Об актах гражданского состояния»), в результате которой происхождение ребенка становится юридическим фактом и порождает правовые последствия.

Государственная регистрация производится органом записи актов гражданского состояния посредством составления соответствующей записи акта о рождении, на основании которой выдается свидетельство о рождении ребенка (ст. 23 Федерального закона от 15 ноября 1997 г. № 143 «Об актах гражданского состояния»), являющееся доказательством происхождения ребенка от указанных в нем родителей (родителя).

Специфика родства как юридического факта проявляется не только на стадии возникновения соответствующего семейного отношения, но и в процессе реализации прав и обязанностей его участников. При этом речь идет о правах и обязанностях не только семейно-правового характера, но и тех, которыми наделены субъекты этих правоотношений, нормами других отраслей права. Так, системный характер отдельных норм закона позволяет прийти к выводу об особом правовом положении ребенка в отношениях определенного вида, а именно буквальное толкование содержания п. 1, 2 ст. 2 ФЗ «Об опеке и попечительстве» позволяет прийти к выводу, что опекуны являются законными представителями подопечных, что прямо следует из закона, то в отношении попечителей, которые назначаются лицам в возрасте от 14 до 18 лет, такого однозначного вывода не следует. Так, согласно п. 2 ст. 2 названного закона, попечительство — форма устройства несовершеннолетних граждан в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет и граждан, ограниченных судом в дееспособности, при которой назначенные органом опеки и попечительства граждане (попечители) обязаны оказывать несовершеннолетним подопечным содействие (выделено мною. — Н. Л.) в осуществлении их прав и исполнении обязанностей, охранять несовершеннолетних подопечных от злоупотреблений со стороны третьих лиц, а также давать согласие совершеннолетним подопечным на совершение ими действий в соответствии со ст. 37 ГК РФ. Нетрудно заметить, что попечитель фактически оказывает определенную помощь, содействие подопечному на совершение определенных действий, но не действует вместо него как представитель. При этом степень влияния родства как особого юридического факта является различной, в зависимости от того, основанием возникновения каких отношений является такой факт.

В семейном праве наличие родства свидетельствует о возникновении комплекса правовых последствий, в первую очередь, между родителями и детьми. Однако в содержании норм отраслевого характера, в частности, гражданско-правовых, наличие семейно-правового основания проявляется в содержании таких понятий, как наследники первой очереди, член семьи и др.

Названные понятия используются в содержании многочисленных норм разноотраслевой принадлежности, что позволяет говорить о том, что эти категории являются общими для российского законодательства. Так, понятие «член семьи» встречается в содержании норм многих отраслей права, с членством в семье связаны разные правовые последствия, характерные для отношений в сфере семейных, гражданских или жилищных отношений. При этом необходимо учитывать различную степень влияния указанной категории в семейных отношениях по сравнению с иными отношениями: в семейном праве определяющее значение имеет именно семейная связь между субъектами, порождающая комплекс прав и обязанностей между ними. Так, например, ребенок наделяется законом комплексом семейных прав: правом жить и воспитываться в семье, правом на личное воспитание, правом на защиту, правом на имя и др. (ст. 54, 56, 58 СК РФ).

При этом, в рамках другой отрасли права влияние того же юридического факта на содержание прав и обязанностей членов семьи проявляется по-другому, в зависимости от вида и цели регулируемых отношений. Так, при назначении пенсий, пособий для всех членов семьи учитываются самые разные юридические факты семейного вида, например, принятие ребенка в семью на воспитание, установление опеки или попечительства, что дает основание ставить вопрос о получении пособия на ребенка. Так, матери или отцы, другие родственники, опекуны, фактически осуществляющие уход за ребенком, подлежащие обязательному социальному страхованию и находящиеся в отпуске по уходу за ребенком, имеют право на получение ежемесячного пособия по уходу за ребенком (ст. 13) .

Нетрудно заметить, что в нормах подобного содержания учитывается не только юридическое основание (родство, установление опеки, фактическое воспитание), связывающее между собой получателя пособия и ребенка, но и надлежащее исполнение своих обязанностей по отношению к ребенку, что дает основание получать соответствующую помощь от государства.

Очевидно, что непосредственное влияние юридических фактов на отношения с участием ребенка проявляется не только при регулировании отношений общего характера, но в большей степени при реализации специальных прав и обязанностей ребенка, отражающих специфику его правового положения. Так, например, право на дополнительные меры государственной поддержки возникает со дня рождения (усыновления) второго, третьего ребенка или последующих детей независимо от периода времени, прошедшего с даты рождения (усыновления) предыдущего ребенка (детей) и может быть реализовано не ранее чем по истечении трех лет со дня рождения (усыновления) второго, третьего ребенка или последующих детей (п. 7 ст. 3) .

В содержании таких норм наглядно проявляется специфика самих правоотношений, которые характеризуются целенаправленным предметом; фиксируют круг участников, определяют форму их поведения, формулируют особые условия для дальнейших возможных действий (нормативных условий), в частности, реализация нормы возможна не ранее чем по истечении трех лет рождения (усыновления) второго, третьего ребенка или последующих детей. Иными словами, именно правоотношения характеризуют фактическую жизнь права, его реальное бытие, действительное функционирование, конкретизацию.

Соответственно, с фактом происхождения законодатель связывает реализацию таких прав ребенка, как право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (п. 2 ст. 54 СК РФ).

Следует отметить, что по своей правовой природе названные отношения относятся к категории абсолютных, возникают в силу закона и вне правоотношений. Родители ребенка, являющиеся его законными представителями, свободны в выборе средств и методов воспитания, однако пределы осуществления их прав ограничены целью воспитания. Родительские права и обязанности в отношении ребенка следуют из закона, основанием возникновения которых выступает юридический факт в виде события — рождения ребенка от данных родителей. Однако на практике встречаются ситуации, когда такому очевидному факту придается значение преюдициального, что требует серьезного осмысления с точки зрения теории юридических фактов.

Соложенникова Н. А. обратилась в суд с иском к Соложенникову Д. В. об установлении отцовства. В обоснование иска Соложенникова Н. А. указала, что с 30 ноября 2002 г. по 11 октября 2003 г. состояла с Соложенниковым Д. В. в браке. От брака с ответчиком имеет сына Соложенникова Д. Д., ... года рождения. Соложенников Д. В. отцовство в отношении сына Даниила оспорил в судебном порядке, в связи с чем в актовой записи о рождении запись об отце ребенка аннулирована. На генетическую экспертизу она с сыном не явилась из-за болезни ребенка. Поскольку отцом Д. является ответчик, по мнению Соложенниковой Н. А., отсутствие в свидетельстве о рождении записи об отце ребенка нарушает его права, в связи с чем просила установить происхождение Соложенникова Д. от ответчика, признать Соложенникова Д. В. отцом ребенка с внесением соответствующей записи в актовую запись о рождении. Кроме того, Соложенникова Н. А. просила взыскать с Соложенникова Д. В. алименты на содержание сына в размере 1/4 части заработка ответчика, начиная с 21 февраля 2011 г. до достижения им совершеннолетия. Решением Чертановского районного суда г. Москвы от 30 октября 2014 г. иск удовлетворен частично, установлено отцовство Соложенникова Д. В. в отношении несовершеннолетнего Соложенникова Д., с ответчика в пользу Соложенниковой Н. А. на содержание ребенка взысканы алименты в размере 1/4 всех видов заработка, начиная с момента вынесения решения до совершеннолетия Соложенникова Д. Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 14 января 2015 г. решение суда первой инстанции отменено, по делу вынесено новое решение об отказе в удовлетворении иска Соложенниковой Н. А. В кассационной жалобе Соложенникова Н. А. ставит вопрос об отмене состоявшегося судебного постановления как незаконного.

Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации Кликушина А. А. от 13 августа 2015 г. кассационная жалоба Соложенниковой Н. А. передана с делом для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в кассационной жалобе, возражения на нее, Судебная коллегия находит, что имеются основания для отмены апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 14 января 2015 г.

В соответствии со ст. 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального права или норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов. Такие нарушения были допущены судом апелляционной инстанции при рассмотрении данного дела.

Как установлено судом и следует из материалов дела, Соложенникова Н. А. и Соложенников Д. В. с 30 ноября 2002 г. состояли в зарегистрированном браке, который прекращен 11 октября 2003 г. на основании решения Чертановского районного суда г. Москвы от 30 сентября 2003 г. (л. д. 21) у Соложенниковой Н. А. родился сын Соложенников Д., отцом которого был записан Соложенников Д. В. (л. д. 20).

Вступившим в законную силу решением Чертановского районного суда г. Москвы от 1 марта 2004 г. удовлетворено заявление Соложенникова Д. В. об оспаривании записи об отцовстве в отношении Соложенникова Д. Д., родившегося ... г., матерью которого является Соложенникова Н. А. В удовлетворении иска Соложенниковой Н. А. к Соложенникову Д. В. о взыскании алиментов на свое содержание до достижения ребенком трехлетнего возраста отказано (л. д. 7–8). В свидетельстве о рождении несовершеннолетнего Соложенникова Д., выданного повторно ... г., в графе мать указана Соложенникова Н. А., в графе отец стоит прочерк (л. д. 19).

Разрешая спор и удовлетворяя иск Соложенниковой Н. А. об установлении отцовства и взыскании алиментов, суд первой инстанции, руководствуясь положениями ч. 3 ст. 79 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, исходил из того, что ответчик уклонился от участия в судебно-медицинской (генетической) экспертизе, назначенной определением Чертановского районного суда г. Москвы от 1 сентября 2014 г. в ООО «Центр Молекулярной генетики», в связи с чем признал факт отцовства Соложенникова Д. В. в отношении сына установленным.

Суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции и принимая по делу новое решение об отказе в удовлетворении заявленных требований, исходил из того, что решением Чертановского районного суда г. Москвы от 1 марта 2004 г. был разрешен вопрос о происхождении ребенка (Соложенникова Д.), которое в соответствии со ст. 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации имеет преюдициальное значение по делу (выделено мною — Н. Л.).

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит, что с выводами суда апелляционной инстанции нельзя согласиться по следующим основаниям.

Пунктом 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка провозглашено, что во всех действиях в отношении детей независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка. Ребенок регистрируется сразу же после рождения и с момента рождения имеет право на имя и на приобретение гражданства, а также, насколько это возможно, право знать своих родителей и право на их заботу (ст. 7 Конвенции). Таким образом, Конвенцией о правах ребенка провозглашено право ребенка знать своих родителей. В силу п. 2 ст. 54 Семейного кодекса Российской Федерации каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, право знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам. Указанной нормой и ст. 7 Конвенции о правах ребенка обеспечивается право ребенка на воспитание своими родителями, обеспечение его интересов, всестороннего развития, уважение его человеческого достоинства.

Родители или в соответствующих случаях законные опекуны несут основную ответственность за воспитание и развитие ребенка. Наилучшие интересы ребенка являются предметом их основной заботы. Родитель (и) или другие лица, воспитывающие ребенка, несут основную ответственность за обеспечение в пределах своих способностей и финансовых возможностей условий жизни, необходимых для развития ребенка (ст. 7, 18, 27 Конвенции).

С правом несовершеннолетних детей жить и воспитываться в семье неразрывно связано закрепленное в п. 1 ст. 55 Семейного кодекса Российской Федерации право детей на общение, в том числе с обоими родителями, что создает необходимые предпосылки для полноценного воспитания и образования детей. Статьей 38 Конституции Российской Федерации установлено, что материнство и детство, семья находятся под защитой государства. Забота о детях, их воспитание — равное право и обязанность родителей.

Конституционный Суд Российской Федерации в абзаце первом п. 3 Постановления от 8 июня 2010 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности п. 4 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки В. В. Чадаевой» указал на то, что забота о детях, их воспитание как обязанность родителей, по смыслу ст. 38 (ч. 2) Конституции Российской Федерации, предполагают, что ущемление прав ребенка, создание ему немотивированного жизненного дискомфорта несовместимы с самой природой отношений, исторически сложившихся и обеспечивающих выживание и развитие человека как биологического вида.

С учетом приведенных норм права при разрешении споров, затрагивающих права ребенка, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка.

Принимая новое решение по делу об отказе в иске Соложенниковой Н. А., которая при подаче иска в суд ссылалась на то, что отцом ребенка является ответчик и отсутствие в свидетельстве о рождении записи об отце ребенка нарушает его права, суд апелляционной инстанции исходил из преюдициального характера решения Чертановского районного суда г. Москвы от 1 марта 2004 г. в силу ст. 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

В соответствии со ст. 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда. Указанные обстоятельства не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица.

Между тем, суд первой инстанции, удовлетворяя требования Соложенникова Д. В. об оспаривании отцовства, применил положения ч. 3 ст. 79 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которой при уклонении стороны от участия в экспертизе, непредставлении экспертам необходимых материалов и документов для исследования и в иных случаях, если по обстоятельствам дела и без участия этой стороны экспертизу провести невозможно, суд в зависимости от того, какая сторона уклоняется от экспертизы, а также какое для нее она имеет значение, вправе признать факт, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым.

Учитывая, что рассматриваемый судом спор обусловлен защитой интересов несовершеннолетнего ребенка, реализацией его фундаментального неотчуждаемого права — права на семью, права знать свое происхождение, знать родителей и получать от них заботу, а также то, что вышеуказанное решение Чертановского районного суда г. Москвы от 1 марта 2004 г. об оспаривании отцовства было основано исключительно на положениях ч. 3 ст. 79 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и постановлено без исследования фактических обстоятельств и доказательств по делу, оно не должно учитываться при рассмотрении настоящего дела.

В связи с чем у суда апелляционной инстанции при принятии решения по настоящему делу отсутствовали основания для применения положений ст. 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм материального и процессуального права являются существенными, в связи с чем могут быть устранены только посредством отмены апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 14 января 2015 г. с направлением дела на новое апелляционное рассмотрение.

Руководствуясь ст. 387, 388, 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации определила: апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 14 января 2015 г. отменить, направить дело на новое апелляционное рассмотрение.

Практически получается, что вступившим в законную силу решением суда установлено отцовство лица в отношении ребенка, по основаниям, предусмотренным ч. 3 ст. 79 ГПК РФ, ввиду неявки ответчика (предполагаемого отца) для проведения судебной экспертизы. Возникает вопрос, может ли быть оспорено отцовство этим лицом, при наличии у него доказательств, свидетельствующих, что он не является биологическим отцом ребенка (заключение генетической экспертизы), либо требования не подлежат удовлетворению в связи с преюдициальным значением решения суда об установлении отцовства по п. 2 ст. 61 ГПК РФ.

Нам представляется, учитывая содержание ч. 1 ст. 69 ГПК РФ и определение преюдиции — это установление судом конкретных фактов и они не подлежат повторному судебному установлению при последующем разбирательстве иного спора между теми же лицами. Кроме того, преюдициальность предусматривает не только отсутствие необходимости повторно доказывать установленные в судебном акте факты, но и запрет на их опровержение. На наш взгляд, юридический факт (факт рождения ребенка) лежит в основе установления его происхождения от родителей, не требует каких-либо дополнительных процедур, доказывающих этот факт отцовства (что было установлено в решении суда первой инстанции), тем более нет необходимости оспаривать этот факт в дальнейшем в контексте изложенного судебного решения.

Очевидно, что определяющим фактом в процессе реализации норм семейного права, является родство, которое оказывает непосредственное влияние на содержание правового статуса ребенка. Иначе говоря, наличие определенной семейно-правовой связи между субъектами (родство, усыновление ребенка) оказывает влияние на их правовое положение в отношениях не только семейно-правового вида. Юридические факты, являющиеся основанием возникновения соответствующих правоотношений с участием ребенка, оказывают непосредственное влияние на правовой статус каждого из участников этих отношений. В этой связи, очевидно, что факт происхождения ребенка от родителей, наличие родственной связи между ними определяет правовое положение этих участников — статус родителя и статус ребенка, учитываемые в содержании отдельных норм, посвященных детям.

Очевидно, что в нормах такого содержания фактически учитывается семейный статус ребенка, а также статус его родителей, в данном случае его матери, которая по особым жизненным обстоятельствам не может осуществлять его надлежащее воспитание. В этом случае законодатель в целях защиты имущественных прав ребенка наделяет правом на получение содержания в виде пособия строго определенных лиц, имеющих особый статус по отношению к ребенку — статус опекуна, статус родственника или статус лица, осуществляющего фактическое воспитание ребенка.

Очевидно, что родственная связь между названными участниками обуславливает им соответствующий статус, что не характерно для участников иных отношений. Как справедливо отмечал Е. М. Ворожейкин, «семейным правоотношениям присущ особый лично доверительный элемент».

Вместе с тем в указанных нормах учитывается не только факт кровного родства (между родителями и ребенком), но и юридические факты, характерные только для семейного права, которые по своим правовым последствиям приравниваются к родству, например, усыновление ребенка (ст. 137 СК РФ).

Так, для реализации отношений по поводу усыновления (удочерения) ребенка необходимо наличие такого юридического факта, как решение суда об усыновлении ребенка, вступившего в законную силу, зарегистрированного в установленном законом порядке. Как отмечает Н. И. Матузов, понятием правового статуса не охватываются те субъективные права и обязанности, которые граждане постоянно приобретают, отчуждают, вступая в конкретные правоотношения. Автор исходит из общего понимания субъективного права, которое представляет собой гарантированную государством меру возможного, допустимого, дозволенного поведения личности.

В этой связи очевидно, что субъективные права и обязанности у разных граждан различны, они непрерывно возникают, прекращаются, изменяются, и если они были бы включены в это понятие, то у разных граждан был бы различный, постоянно меняющийся правовой статус.

Исходя из общего теоретического понимания юридических фактов, их назначения, следует отметить, что они направлены как на возникновение соответствующих правовых последствий, так и на их изменение или прекращение. Иными словами, юридические факты указывают на процесс реализации субъективных прав и обязанностей детей. Таким образом, процесс реализации прав и обязанностей ребенка невозможен без определенных юридических фактов, которые отражают их динамику, подвижность в рамках конкретных правоотношений. В тех случаях, когда не происходит движения прав и обязанностей ребенка, можно ли с такой же уверенностью утверждать, что права и обязанности ребенка находятся в состоянии статики, именуемой в литературе «стадией обладания» и не происходит ли в данном случае отождествления «стадии обладания» с правоспособностью ребенка?

Права и обязанности ребенка, составляющие содержание его правоспособности, находятся в статическом состоянии, по крайней мере, до тех пор, пока не начинается процесс их реализации в рамках различных правоотношений. Получается, что фактически «стадией обладания» становится правоспособность, поскольку права, составляющие содержание правоспособности, основаны на законе, для обладания ими не требуется совершения каких-либо юридически значимых фактов. Однако такое понимание «стадии обладания» вряд ли можно считать убедительным, поскольку в такой ситуации речь идет об одном правовом явлении, но обозначаемом разными понятиями. Нам представляется, что если внимание акцентировать, в первую очередь, на определенном состоянии прав и обязанностей ребенка, составляющем содержание правоспособности, тогда можно признать, что это «стадия обладания», тем самым, присоединиться к высказанной позиции Ц. А. Ямпольской о том, что стадию стадией правоспособности, потенциального состояния субъективного права, необходимо называть первой.

Придерживаясь этой позиции, тем не менее отметим, что в данном случае нецелесообразно отождествлять правоспособность и субъективное право, поскольку правоспособность, безусловно, является необходимой, но не единственной предпосылкой для возникновения субъективного права. Как справедливо отмечает Д. М. Чечот, правоспособность и все виды ее проявления в соотношении с субъективным правом лежат в сфере возможности, а субъективное право находится в сфере действительности. Очевидно, что существование субъективных прав ребенка не представляется возможным без правоспособности. В этом смысле наделение ребенка качеством субъекта права является одним из основополагающих условий, необходимых для обладания этим лицом субъективными правами.

Вне зависимости от названия данной стадии она, по сути, обозначает принадлежность ребенку прав и обязанностей, гарантированных ему законом. Механизм реализации прав и обязанностей, принадлежащих ребенку, осуществляется в рамках другой стадии — стадии реализации, движение которой обеспечивается определенными юридическими фактами. Вместе с тем стадия правоспособности и стадия реализации взаимосвязаны и взаимообусловлены по отношению друг к другу, вторая не может существовать без первой, поскольку реализация прав и обязанностей ребенка невозможна, если это право ему не принадлежит по закону. В данном случае реализуется известный принцип: нельзя воплотить такое право, которым ребенок не обладает по закону.

Отличие между указанными стадиями заключается в том, что реализация прав и обязанностей ребенка, в отличие от первой стадии, осуществляется в рамках конкретных правоотношений, отражающих межотраслевые связи ребенка. Очевидно, что в этом случае не только проявляется динамика соответствующих прав и обязанностей ребенка, но и происходит изменение и самого правового статуса ребенка. Например, факт назначения ребенку опекуна (попечителя) оказывает непосредственное влияние на формирование его специального статуса, указывающего на принадлежность ребенка к определенной группе — «дети, находящиеся под опекой», статус которого в свою очередь отличается от статуса ребенка, находящегося на попечении государства.

Как известно, правоспособность является абстрактной категорией: обладание ребенком с рождения определенной совокупностью прав и обязанностей, не означает, что всеми эти правами он воспользуется в течение своей жизни. Например, большинство людей не имеют прав авторства на произведения науки, литературы и искусства (ст. 18 ГК РФ).

В самом общем виде значение правоспособности состоит в том, что, будучи правоспособным, несовершеннолетний может стать обладателем субъективных гражданских прав. Так, ребенок, независимо от возраста, может быть наследником или одаряемым, пользователем жилого помещения, в котором проживают родители. Эти права и обязанности составляют содержание общего правового статуса ребенка. Перечень основных прав и обязанностей содержится в ст. 18 ГК РФ, которая раскрывает содержание правоспособности ребенка в гражданско-правовой сфере. По своей правовой природе эти права могут быть как имущественными, так и личными неимущественными, в отличие от семейных отношений, которые отличаются личной неимущественной природой.

Летова Н.В. Семейный статус ребенка: проблемы теории и практики. Монография

Летова Н.В. Семейный статус ребенка: проблемы теории и практики. Монография

Настоящая работа посвящена проблемам определения семейного статуса ребенка в различных правоотношениях с его участием. В ней раскрыты особенности и содержание такого статуса, выявлена его специфика и определена в зависимости от принадлежности ребенка к той или иной группе.<br /> Автором предложены пути решения некоторых проблем, возникающих в судебной практике по делам с участием ребенка, обусловленные в том числе отсутствием определения семейного статуса ребенка как в науке, так и в законодательстве Российской Федерации.<br /> Основой для многих выводов послужила практика деятельности судов разного уровня.<br /> Работа выполнена на основе законодательства как российского, так и зарубежного, представлен их анализ и практика применения.<br /> Законодательство приведено по состоянию на март 2018 г.<br /> Монография может быть полезна должностным лицам органов власти, студентам, аспирантам юридических вузов, практическим работникам, специалистам по семейному и гражданскому праву.

Внимание! Авторские права на книгу "Семейный статус ребенка: проблемы теории и практики. Монография" ( Летова Н.В. ) охраняются законодательством!