Пределы осуществления исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности. Монография

Назаров А.Г.

Возрастное ограничение: 12+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 10.08.2015 ISBN: 9785392191147 Язык: Объем текста: 180 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Введение

Глава I. Исключительное право: особенности, проблема пределов и злоупотребления правом

Глава II. Пределы осуществления исключительного права и общественный интерес

Глава III. Пределы осуществления исключительного права и способы его защиты

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава III.
ПРЕДЕЛЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОГО ПРАВА И СПОСОБЫ ЕГО ЗАЩИТЫ

3.1. Пределы самозащиты исключительного права

На осуществление исключительного права значительно влияет возможность защитить указанное право от посягательств. В настоящем разделе исследования рассматривается проблема самозащиты исключительного права.

Самозащита гражданских прав является достаточно разработанным понятием российской цивилистики. В Гражданском кодексе Российской Федерации самозащита регулируется ст. 12 и 14. Возможность своими действиями без обращения в юрисдикционные органы защищать свое право от нарушения или потенциального нарушения относится к фундаменту субъективного гражданского права.

По общему правилу лицо вправе предпринимать любые действия для защиты нарушенного права, если эти действия соразмерны нарушению и не выходят за пределы действий, необходимых для его пресечения (ст. 14 ГК РФ). В качестве границы субъективного права на защиту признаются крайняя необходимость и необходимая оборона.

В научной доктрине под самозащитой гражданских прав предлагается понимать действия лица, направленные на пресечение нарушения и ликвидацию его последствий.

Вместе с тем в науке гражданского права высказывались различные точки зрения относительно сферы применения самозащиты гражданских прав. Так, В. В. Грибанов полагал, что самозащита заключается в совершении управомоченным лицом не запрещенных законом действий фактического порядка, направленных на охрану его личных или имущественных прав и интересов.

В то же время Г. Я. Стоякин ограничивал сферу применения самозащиты права только обязательственными правоотношениями. М. И. Брагинский считает, что самозащита представляет собой действия, направленные на защиту от нарушения гражданских прав как во внедоговорных, так и в договорных отношениях.

Изложенные мнения позволяют сделать вывод о том, что положения о самозащите права разрабатывались в основном применительно к материальным объектам и личным неимущественным правам, поэтому самозащита права в интеллектуальном правоотношении — явление относительно малоизученное. Вместе с тем самозащита исключительного права может затронуть интересы как правообладателя, так и широкого круга третьих лиц.

Зачастую сталкиваясь с нарушением права, правообладатель не обращается к государственным органам, суду, но предпочитает действовать самостоятельно. Это связано с длительностью рассмотрения спора в суде, высокими затратами, большим количеством случаев нарушения права. Самозащита нарушенного права полностью зависит от воли управомоченного субъекта, его инициативы, позволяя ему препятствовать потенциальным нарушениям права либо оперативно реагировать на возникающие нарушения.

Не случайно многие правообладатели, особенно в области программного обеспечения, уделяют мерам самозащиты права самое пристальное внимание. Не будет преувеличением предположить, что именно меры самозащиты в настоящее время принимают на себя основную тяжесть борьбы с нарушителями.

Необходимость установления пределов самозащиты права в интеллектуальном правоотношении представляется актуальной по следующим причинам. Ввиду нематериального характера результата интеллектуальной деятельности положения о самозащите гражданских прав не могут в неизменном виде применяться к интеллектуальному правоотношению. В самом деле ситуацию крайней необходимости или необходимой обороны сложно рассматривать в отношении нематериального объекта. Естественно, эти положения будут применяться к изделиям, в которых воплощены изобретения, полезные модели и промышленные образцы, но все же изделие, в котором воплощено решение, и само решение — явления различные.

Может возникнуть впечатление, что самозащита исключительного права не нуждается в самостоятельном изучении. С этим мнением вряд ли можно согласиться. Интеллектуальное право — право абсолютное и соответственно оно распространяется на широкий круг лиц. Неограниченное использование мер самозащиты исключительного права может привести к большому количеству злоупотреблений со стороны правообладателя, что может выражаться, например, в ограничении использования результата интеллектуальной деятельности или в полном запрещении его распространения.

Применительно к результатам интеллектуальной деятельности представляется возможным выделить следующие способы самозащиты нарушенного права:

1) проставление специальных обозначений на экземпляр результата интеллектуальной деятельности;

2) использование технических средств защиты;

3) указанные действия осуществляются правообладателем по собственной инициативе и без обращения к юрисдикционным органам. В то же время указанные действия направлены на эффективную превенцию правонарушений и защиту права от нарушений.

Положения о проставлении информации об авторском праве и смежных правах были закреплены ст. 48.2 Закона РФ «Об авторском праве и смежных правах» 1993 года. Эта норма была включена в раздел V Закона под заголовком «Защита авторских и смежных прав» в 2004 году одновременно с положениями о технических средствах защиты авторских и смежных прав, что подтверждает отнесение указанных действий к способам самозащиты исключительного права.

В ГК РФ проставление знаков охраны закреплено в ст. 1271, 1305, 1455.

Соответственно наличие указанных обозначений служит для однозначной идентификации того, что конкретный результат интеллектуальной деятельности является объектом правовой охраны, а также указания его вида. В результате пользователь сможет сделать вывод о правовом режиме, распространяющемся на указанный объект интеллектуальных прав.

В российском законодательстве проставление специальных знаков согласно ст. 1271 ГК РФ не является необходимым условием для предоставления охраны. Также применение способов защиты права не зависит от наличия или отсутствия на экземпляре результата интеллектуальной деятельности специального обозначения.

Однако правопорядки других стран, например США, хотя и не выделяют наличие специальных знаков в качестве необходимого элемента предоставления правовой охраны, все же содержат ряд положений о юридических последствиях проставления специальных обозначений. Так, правообладатель, который не нанес на экземпляры результата интеллектуальной деятельности, например книгу, знак об охране авторских прав, может лишиться права требовать с нарушителя возмещения убытков или взыскания альтернативной компенсации. В то же время за ним сохраняется право требовать прекращения совершения противоправных действий. Если же специальное обозначение присутствует, то правообладатель вправе выбирать любые средства защиты права и привлекать правонарушителя к ответственности.

Следует полагать, что такой подход обоснован. При отсутствии специальных знаков нарушитель может действовать добросовестно — не зная, что он нарушает исключительное право. В таком случае нельзя возлагать на лицо ответственность за совершение правонарушения, поскольку оно невиновно в нарушении права. Если же специальные знаки присутствуют, правообладатель предупредил о наличии у него исключительного права, то нарушитель при использовании произведения будет действовать виновно и не сможет сослаться на неинформированность. В таком случае уже вполне обоснованно привлечение лица к ответственности, в том числе взыскание убытков либо альтернативной компенсации.

Думается, указанную взаимосвязь между наличием специальных знаков и гражданско-правовыми санкциями было бы целесообразно применять и в Российской Федерации. Например, пользователи могут не знать о том, что результат интеллектуальной деятельности охраняется законом. Если правообладатель не оповестит их об этом, то и говорить об их виновности нельзя. Однако если правообладатель все-таки сможет доказать, что лицо знало о нарушении исключительного права, то применение мер ответственности будет обоснованно, особенно если нарушитель осуществлял коммерческое использование результата интеллектуальной деятельности.

Современное законодательство предусматривает ответственность за нарушение исключительного права, аналогичную той, что предусмотрена в законодательстве других стран. В то же время правообладатели не обязаны предпринимать дополнительные меры для охраны своего интеллектуального объекта, в том числе проставлять специальные знаки. В случае нарушения права они могут напрямую обратиться в суд с требованием взыскания убытков либо альтернативной компенсации. Соответственно нарушитель будет вынужден сам доказывать свою невиновность, рискуя в противном случае быть привлеченным к ответственности. Ссылка на отсутствие специальных обозначений в качестве основания для освобождения от ответственности судом приниматься не будет, поскольку наличие таких знаков имеет лишь рекомендательный характер.

Подводя итог изучению специальных обозначений как меры самозащиты исключительного права, можно отметить следующее. Указанный способ самозащиты прав защищает результат интеллектуальной деятельности от использования добросовестными нарушителями. Обнаружив специальное обозначение, эти лица воздержатся от нарушения исключительного права. Тем самым будут обеспечиваться как интересы правообладателей, чье исключительное право не будет нарушено, так и добросовестных пользователей, которые не будут подвергаться риску привлечения к гражданской ответственности.

Таким образом, наличие специальных знаков защищает результат интеллектуальной деятельности от его использования добросовестными нарушителями. В отношении недобросовестных нарушителей наличие этих знаков будет упрощать привлечение их к ответственности, поскольку свою невиновность нарушителю будет доказать значительно сложнее.

Другим способом самозащиты исключительного права являются технические средства защиты, о которых говорится в ст. 1299 ГК РФ. Положения о технических средствах защиты появились в российском праве сравнительно недавно, в основном применяются они для охраны произведений, но также могут распространяться и на объекты смежных прав.

Представляется, что основным способом самозащиты исключительного права на произведение является именно установление технических средств защиты. За рубежом положения о технических средствах защиты рассматриваются в рамках отдельного института права интеллектуальной собственности — Управление цифровыми правами (Digital Rights Management).

Технические средства защиты следует относить к способам самозащиты прав по следующим основаниям. Указанные действия осуществляются правообладателем по собственной инициативе и без обращения к юрисдикционным органам. В то же время указанные действия направлены на эффективную защиту права от нарушений.

Первые технические средства защиты стали устанавливаться на экземпляры произведений в начале XX века, однако наибольший расцвет (и нормативное закрепление) указанные меры получили в начале XXI века вместе с развитием электронных технологий, а также информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе Интернет.

Применение специальных защитных программ и технологий в настоящее время широко распространено. Указанные технологии применялись для защиты материальных носителей — видео- и аудиокассет, лазерных дисков — от перезаписи, однако наиболее широко технические средства защиты применяются для защиты программ ЭВМ. Применение технических средств защиты позволяет правообладателю определить, как будет использоваться его произведение, в каких пределах, кем и на какой территории. Эти технологии обычно не являются затратными и позволяют правообладателю в значительной степени обезопасить себя от действия нарушителей.

В российском законодательстве правовой режим технических средств защиты впервые был установлен ст. 48.1 Закона РФ «Об охране авторских и смежных прав». В ГК РФ положения о технических средствах защиты закреплены в ст. 1299.

Норма о технических средствах защиты произведений может показаться формальным и малозначимым элементом правового режима произведений. Однако думается, что указанные нормы фактически играют важную роль в регулировании процесса использования результатов интеллектуальной деятельности, а также являются, возможно, одним из наиболее неоднозначных институтов современного интеллектуального права.

В зарубежной правовой доктрине встречается метафора, сравнивающая технические средства защиты с электронным ограждением, которое правообладатель ставит вокруг своих виртуальных владений. Это сравнение вполне оправданно. Следует отметить, что электронная преграда в нематериальной сфере может ограничить не только противоправное использование, но и использование правомерное, и в отличие от физически существующей преграды в этом случае превышение самозащиты права сложнее зафиксировать и предотвратить.

Вместе с тем самозащита права не может полностью обезопасить правообладателя от правонарушений. Именно поэтому и в международных договорах, и во внутреннем законодательстве ряда стран были отражены нормы о специальном правовом режиме технических средств защиты.

Можно предположить, что само по себе наличие в законе ответственности за создание и использование технологий по преодолению технических средств защиты может свидетельствовать о малой эффективности последних. В противном случае, если бы защиту невозможно было обойти, необходимость в наличии норм об ответственности за ее нарушение в законе отсутствовала. Можно предположить, что это утверждение слишком категорично. Широкое использование технических средств подчеркивает их эффективность при борьбе с нарушением исключительного права, так же как и в области вещного права создание заборов и замков способно оградить имущество от противоправного завладения, хотя эти меры и не гарантируют полной сохранности имущества.

Статья 1299 ГК РФ запрещает обход и нарушение действия технических средств защиты, а также создание и использование программ, направленных на их предотвращение. Вместе с тем норма об использовании технических средств не сопровождается никакими специальными оговорками относительно их ограничения. При анализе законодательства можно прийти к выводу, что применение технических средств защиты ограничено положениями об общественном достоянии (ст. 1282 ГК РФ), исчерпании права (ст. 1272 ГК РФ) и не должно препятствовать свободному использованию произведений там, где это допускается законом (ст. 1273–1280 ГК РФ).

В связи с этим возникает ряд проблем. Так, технические средства защиты могут и фактически ограничивают любые виды использования произведений без согласия правообладателя, поскольку они запрещают использование произведения без согласия правообладателя в целом, и не всегда могут отграничить правомерное использование, допустимое по закону, от противоправного. Например, программа проверки подлинности экземпляра произведения будет всегда требовать именно оригинальный носитель и не произведет запуск программы, если в привод компьютера будет вставлена резервная копия носителя, создание которой допускается законом.

Представляется, что большинство правообладателей либо игнорируют указанную оговорку, либо считают, что ее сложно воплотить чисто технически. В то же время ГК РФ закрепляет, что использование этих средств не должно препятствовать свободному использованию произведений в случаях, установленных законом.

Некоторые исследователи, предлагая решение указанной коллизии между техническими способами защиты и ограничениями исключительного права, считают, что преодоление технических средств защиты в ситуациях, когда использование произведения без согласия правообладателя допускается законом, не может повлечь гражданско-правовую ответственность. Тем самым пользователям фактически предлагается обойти технические средства защиты и использовать произведение в допустимых законом пределах.

Предлагаемое решение ситуации имеет достаточно спорный характер. Во-первых, с правообладателей снимается обязанность по обеспечению свободного доступа к произведению третьих лиц по основаниям, установленным законом. Вместо этого, по сути, пользователям предлагается совершить действия, которые в иной ситуации будут признаны правонарушением и повлекут наложение жестких санкций.

Представляется очевидным, что далеко не каждый пойдет на такой шаг. Некоторые законопослушные пользователи могут не обладать специальными навыками для обхода защитных механизмов, других отпугнет угроза привлечения к ответственности. Так сохраняется вероятность, что вследствие сложности установления пределов свободного использования произведений суд придет к выводу, что правонарушение имело место. В соответствии с действующей позицией Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ даже незначительное правонарушение может караться взысканием альтернативной компенсации согласно ст. 1301 ГК РФ в размере от 10 000 руб.

Поправки в п. 3 ст. 1252, внесенные Законом от № 35.9, дают суду с учетом характера и последствий нарушения, право уменьшить компенсацию ниже низшего предела, но ее размер не может составлять менее 50% суммы минимальных размеров всех компенсаций за допущенные нарушения. Следовательно, новой минимальной границей станет сумма в 5000 руб.

Таким образом, право на свободное использование произведения оказывается в значительной степени ограничено, причем как по юридическим, так и по чисто техническим причинам. Такое положение вряд ли следует признать нормальным.

Предлагаемый в Гражданском кодексе РФ механизм разрешения коллизии интересов может вызвать возражения и еще по одной причине. Кодекс в соответствии с существующей международной практикой запрещает не только использование специальных механизмов и технологий для обхода технических средств защиты, но также и их создание. Тот факт, что указанная технология может применяться для обеспечения правомерного доступа к произведению при такой формулировке, остается без внимания.

В иностранной судебной практике уже возникали ситуации, когда к ответственности за нарушение исключительных прав привлекались не только лица, осуществляющие обход технических средств защиты, но и разработчики программ обхода. Ссылка разработчиков таких программ, что их создание имело целью обеспечение доступа к произведению в дозволенных законом случаях, не принималась судом во внимание, либо суд мотивировал, что в большинстве случаев использование произведения было противоправным.

Таким образом, анализ статей Гражданского кодекса РФ указывает на существование структурной коллизии в статьях, посвященных техническим средствам защиты и свободному использованию произведений, поскольку абсолютный запрет на создание технологии противоречит допущению ограниченной возможности использования произведений.

Необхдимо отметить, что положения о запрете самого факта создания программ для обхода защиты отражены в законодательстве многих стран. Указанные положения вызвали споры в научной среде. Исследователи ставили вопрос следующим образом: ограничивает ли в данном случае закон естественное развитие технологии; могут ли правообладатели запретить использование определенной технологии, если ее использование может противоречить их интересам? Повод для полемики давал ряд прецедентов, сложившихся в США к началу XXI века. Так, в решении суда по иску ряда ведущих кинокомпаний к корпорации «Сони», когда правообладатели пытались запретить либо значительно ограничить использование домашних видеомагнитофонов, суд установил, что правообладатели не вправе ограничивать развитие новых технологий. В противном случае технический и культурный прогресс человечества мог быть искусственно ограничен в интересах правообладателей.

Проблема технических средств защиты частично связана с проблемой соотношения права собственности на экземпляр произведения и исключительного права на произведение.

Технические средства защиты могут не только ограничивать доступ к произведениям третьих лиц, они также могут контролировать и правомерное использование произведения. Таким образом, правообладатель фактически получает возможность контролировать использование результата интеллектуальной деятельности и после отчуждения последнего. Этот контроль может выражаться в воспрещении воспроизведения, ограничении возможности исполнения и др. Подобные положения обычно прописываются в лицензионных соглашениях. Ввиду того что зачастую указанные лицензионные соглашения заключаются при розничной продаже экземпляров произведений, фактически такие соглашения формулируют только волю правообладателя, а покупателю не остается иного выхода, кроме как согласиться с предложенными условиями либо отказаться от договора.

Вместе с тем эти положения противоречат принципу исчерпания права, сформулированному в ст. 1272 ГК РФ, согласно которому лицо, правомерно приобретая экземпляр опубликованного произведения, введенного правообладателем в гражданский оборот на территории России, вправе отчуждать этот экземпляр произведения по своему усмотрению.

Эти положения являются очевидным следствием вещного права собственности: собственник, приобретая вещь, вправе распоряжаться ею любым, не противоречащим закону способом.

Коллизию интеллектуальных и вещных прав современное законодательство предлагает решать следующим образом. Во-первых, в законе используется модель исчерпания права, разрешающая только дальнейшее отчуждение, но не любое использование экземпляра произведения (в противовес этому широкая модель исчерпания права допускает полную свободу использования экземпляра). Во-вторых, закон допускает только национальный принцип исчерпания права, допускающий свободное распространение лишь произведений, обнародованных в России. Интернациональный принцип исчерпания права допускает свободное отчуждение экземпляров произведений, правомерно приобретенных в любой стране. Таким образом, можно сделать вывод, что модель исчерпания права, преду­смотренная российским законодательством, является наиболее узкой из возможных.

Логическим следствием установления такого узкого толкования исчерпания права является разделение произведения и носителя, на котором оно закреплено. Логика такого разделения следующая. Носитель является материальным объектом, и, следовательно, должен подчиняться нормам вещного права. Само же произведение является идеальным объектом, и режим его использования определяется на основании авторского права, то есть через лицензионное соглашение. В указанных лицензионных соглашениях автор или правообладатель вправе предусмотреть любой режим использования произведения. В случае, если пользователь не согласен с условиями соглашения, он вправе отказаться от его заключения.

Так, американские правообладатели заявляли, что правообладатель не продает произведение, а только выдает лицензию на его использование. Следовательно, положения об исчерпании права будут здесь неприменимы. Эти доводы были опровергнуты судом, который признал за лицензионным соглашением способ отчуждения имущества.

Предложенный подход, на первый взгляд, позволяет эффективно разрешить коллизию вещного права собственности и интеллектуального исключительного права, четко разделить, в каких пределах может осуществлять свои права собственник, а в каких — правообладатель и пользователь произведения.

Представляется, что такой подход, безусловно являясь интересной и применимой на практике юридической конструкцией, имеет ряд недостатков. Наиболее существенным из них является искусственное разделение произведения и носителя, на котором оно закреплено. Действительно, правовая природа произведения и носителя как вещи различна, для них предусмотрен разный правовой режим. Однако сочетание, объединение произведения и носителя вместе должно синтезировать новый, общий правовой режим экземпляра произведения. Этот правовой режим должен соответствовать интересам не только правообладателей, как это происходит сейчас, но и интересам пользователей.

Пользователя, приобретающего экземпляр произведения, интересуют не произведение и его носитель по отдельности, но их сочетание. В основу стоимости экземпляра будут положены именно качества произведения. Носитель является лишь инструментом, позволяющим быстро и удобно ознакомиться с произведением.

Установление множества ограничений на использование произведения может делать приобретение экземпляра произведения бесполезным. Более того, возможность отчуждения экземпляра произведения в отрыве от лицензионного соглашения вообще не имеет практического смысла. Уже сейчас возникают ситуации, когда условия лицензионного соглашения и технические средства защиты по факту блокируют возможность использования произведения кем-либо, кроме первоначального приобретателя. Соответственно последующие приобретатели, которые получат носитель, уже не смогут использовать произведение. Можно сделать вывод, что условия лицензионных соглашений вкупе с техническими средствами защиты чрезвычайно стесняют свободу использования произведения.

Модель искусственного разделения экземпляра и произведения позволяет оправдать такое положение.

Таким образом, можно прийти к выводу, что технические средства защиты, применение которых предусматривает большинство лицензионных соглашений, могут привести к злоупотреблениям в области интеллектуальных прав. Эти злоупотребления могут выражаться как в открытом противоречии действующему законодательству (например, ограничении использования произведения в личных целях), что возникает не часто, так и в установлении жестких ограничений, которые соответствуют букве закона, но по факту выходят за пределы нормального осуществления интеллектуального права (например, установление чрезвычайно сложных систем защиты, создающих неудобства для пользователей).

Ранее уже подчеркивалось, что наиболее широкое распространение нормы о технических средствах защиты получили в области программ для ЭВМ. Программное обеспечение наиболее уязвимо для несанкцио­нированного использования, в том числе и распространения. Кроме того, создатели программ практически не ограничены в выборе способов защиты, поскольку программы используются исключительно в электронном виде в других ЭВМ. Для программ характерна наименьшая связь с материальным носителем, на котором они распространяются: после установки программы на постоянном запоминающем устройстве персонального компьютера, она может использоваться без оригинального носителя. Соответственно у нарушителей появляется возможность незаконного распространения программ.

Юридическая Назаров А.Г. Пределы осуществления исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности. Монография

Юридическая Назаров А.Г. Пределы осуществления исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности. Монография

Предлагаемая вашему вниманию книга посвящена одной из наиболее актуальных проблем современного интеллектуального права: вопросу осуществления исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности, его пределов, проблеме злоупотребления исключительным правом. На основе исследования российского законодательства, судебной практики, иностранных правовых норм автор формулирует предложения, которые позволят в большей степени обеспечить баланс интересов общества и правообладателей.<br /> Законодательство приведено по состоянию на декабрь 2014 г.<br /> Книга будет интересна широкому кругу читателей, в том числе научным работникам, практикующим юристам, студентам, обучающимся по специальности «Юриспруденция».

Внимание! Авторские права на книгу "Пределы осуществления исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности. Монография" (Назаров А.Г.) охраняются законодательством!