Ответственность за финансирование терроризма: уголовно-правовое и криминологическое исследование. Монография

Богомолов С.Ю.; под ред. Петрянина А.В.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 04.06.2018 ISBN: 9785392279364 Язык: Объем текста: 210 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава 1. Ретроспективное и сравнительно-правовое исследование ответственности за терроризм и его финансирование

Глава 2. Ответственность за финансирование терроризма по действующему уголовному законодательству России

Глава 3. Криминологическая характеристика и предупреждение финансирования терроризма

Заключение

Список иллюстративного материала. Приложения

Анкета для проведения опроса граждан

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 2.
Ответственность за финансирование терроризма по действующему уголовному законодательству России

§ 1. Объект и предмет финансирования терроризма.

Финансирование терроризма является достаточно новой формой преступной деятельности для уголовного права России, хотя его признаки существовали задолго до криминализации этого деяния, что подтверждается результатами проведенного нами исследования.

Как любой новый феномен, требующий четкой уголовно-правовой регламентации, установление юридических признаков финансирования терроризма порождает массу дискуссий как среди ученых, так и практиков, что, безусловно, требует их глубокого научного осмысления и обоснования.

Следует отметить, что предпосылками для криминализации ответственности за рассматриваемое нами деяние стало не только значительное увеличение количества преступлений террористического характера, совершаемых на территории России, и повышение степени общественной опасности террористической деятельности, но и наличие новых подходов, возникающих в результате активного международного сотрудничества в противодействии терроризму. В частности, по-новому предлагается решать вопрос об ответственности лиц, непосредственно не причастных к выполнению террористических актов, но способствующих их совершению, в том числе и путем финансирования. Поэтому одним из эффективных инструментов борьбы с терроризмом должны выступать правовые механизмы подрыва экономических основ террористических организаций.

По этой причине, считаем, необходимо остановиться на анализе в целом объекта ст. 2051 УК РФ и непосредственно финансирования терроризма.

В начале проводимого исследования хотелось бы подчеркнуть значимость объекта уголовной правовой охраны при конструировании уголовно-правовых запретов.

Безусловно, сверхважная роль объекту преступления принадлежит как в целом при структурировании Особенной части УК РФ, так и при криминализации новых составов преступлений с учетом направлений систематизации и унификации уголовно-правовых запретов. Именно поэтому учение об объекте является архиважным и наиболее сложным в доктрине уголовного права.

В связи с тем, что ст. 2051 УК РФ «Содействие террористической деятельности» является новой для российского права, вопрос содержания его объекта однозначно не решен, что и актуализирует его исследование.

В рамках проводимого исследования мы не ставим перед собой задачу рассмотрения подходов, раскрывающих понятие объекта в уголовном праве, разделяя при этом наиболее распространенную точку зрения о том, что объектом преступления является наиболее значимый спектр общественных отношений, находящихся под охраной уголовного закона.

Не ставя под сомнение место расположения ст. 2051 УК РФ в разделе IX УК РФ «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка», считаем необходимым отметить, что он включает в себя две самостоятельные группы родовых объектов. В частности, к ним относятся общественные отношения в сфере обеспечения общественной безопасности и общественные отношения в сфере обеспечения общественного порядка. Данная точка зрения превалирует в доктрине уголовного права. Выделяя в разделе IX УК РФ эти две разновидности объектов, мы приходим к выводу, что в рамках главы 24 УК РФ, исходя из ее названия, и сконцентрированы все преступления, посягающие на общественную безопасность. В связи с этим считаем методологически допустимым остановиться на рассмотрении видового и непосредственного объектов исследуемой нормы.

Учитывая, что ст. 2051 УК РФ включена в главу 24 УК РФ «Преступления против общественной безопасности», основной проблемой, существующей сегодня при раскрытии видового объекта, является содержание безопасности, которое должно непосредственно корреспондироваться с террористической деятельностью, а также с ее финансированием. Обусловлено это тем, что из 39 составов преступлений, включенных в эту главу, с определенной долей условности к деяниям террористической направленности можно отнести 13.

Это аргументируется следующими факторами. Во-первых, диспозиция ч. 1 ст. 2051 УК РФ «Содействие террористической деятельности» закрепляет перечень деяний, непосредственно относящихся к указанной форме преступной деятельности. Во-вторых, Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 9 февраля 2012 г. «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» подтверждает данный перечень, с учетом времени его принятия. В-третьих, в связи с тем, что ст. 2056 и 361 УК РФ были криминализированы Федеральным законом от 6.07.2016 № 375-ФЗ, они также должны быть включены в него.

Достаточно интересно выглядит система преступлений террористической направленности, нашедшая свое отражение в совместном указании Генеральной прокуратуры Российской Федерации № 797/11 и Министерства внутренних дел Российской Федерации № 2 от 13 декабря 2016 года. В частности, в нем отражено, что к рассматриваемой группе деяний должны быть отнесены преступления, закрепленные в ст. 205, 2051, 2052, 2053, 2054, 2055, 2056, 208, ч. 4 ст. 211, ст. 277, 360, 361 УК РФ. Причем они относятся к рассматриваемой группе без дополнительных условий.

При наличии таких условий, указывающих на связь совершаемых деяний с террористической деятельностью, этот перечень, мог быть расширен и дополнен ст. 206, 207, 209, 210, 211, 220, 221, 278, 279, 281, 2821 и 2822, 295, 317, 318УК РФ.

На основании вышеизложенного, сегодня система преступлений террористической направленности включает статьи 205 («Террористический акт»), 2051 («Содействие террористической деятельности»), 2052 («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма»), 2053 («Прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности»), 2054 («Организация террористического сообщества и участие в нем»), 2055 («Организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации»), 2056 («Несообщение о преступлении»), 206 («Захват заложника»), 207 («Заведомо ложное сообщение об акте терроризма»), 208 («Организация незаконного вооруженного формирования и участие в нем»), 211 УК РФ («Угон воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава»), ст. 220 («Незаконное обращение с ядерными материалами или радиоактивными веществами»), 221 («Хищение либо вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ»), 277 («Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля»), 278 («Насильственный захват власти или насильственного удержание власти»), 279 («Вооруженный мятеж»), 360 («Нападения на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой»), 361 («Акт международного терроризма») УК РФ.

Кроме вышеуказанных деяний, совершение преступлений террористической направленности может сопровождаться незаконным использованием оружия (ст. 222, 223, 226 УК РФ), организацией массовых беспорядков (ст. 212 УК РФ) и других деяний, входящих в главу 24 УК РФ.

Учитывая, что количество таких преступлений образует большинство в рассматриваемой главе Уголовного кодекса РФ, считаем необходимым разобраться с содержанием видового объекта финансирования терроризма через призму обеспечения общественной безопасности в сфере противодействия преступлениям террористической направленности как самостоятельного направления обеспечения такой безопасности.

Считаем, что основополагающим элементом рассматриваемого объекта является понятие безопасности.

Этимологически «безопасность» рассматривается как защищенность, сохранность, надежность, отсутствие опасности кому-либо, чему-нибудь. Поэтому понятие безопасности полностью противоположно понятию опасности, то есть она предполагает создание таких условий или целой системы, которые исключают отрицательное воздействие как внешних, так и внутренних факторов, ухудшающих возможность развития или функционирования какого-либо субъекта.

Переводя значение безопасности в правовое поле, мы полностью разделяем мнение О.А. Петряниной о том, что сущность должна раскрываться через поставленные цели, а также инструменты, ее обеспечивающие. Причем цель должна быть направлена на сохранение наиболее значимых ценностей в области общественной деятельности, что, с нашей точки зрения, полностью корреспондируется с названием и содержанием главы 24 УК РФ.

В настоящее время, с учетом того, что обеспечение безопасности является одним из основных направлений государственной деятельности, исследуемая дефиниция активно используется в законотворчестве. При этом значительное количество таких нормативных актов дает свое определение безопасности с соответствующим уклоном особого спектра правового регулирования.

Так, например, Федеральный закон «О безопасности дорожного движения» закрепляет понятие безопасности дорожного движения. Федеральный закон «О пожарной безопасности» – понятие пожарной безопасности. Федеральный закон «О качестве и безопасности пищевых продуктов» – понятие безопасности пищевых продуктов. Федеральный закон «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» – понятие промышленной безопасности. Федеральный закон «О безопасности гидротехнических сооружений» – понятие безопасности гидротехнических сооружений. Закон РФ «О защите прав потребителей» – понятие безопасности товара, работ либо услуг. Кодекс внутреннего водного транспорта Российской Федерации – понятие безопасности судов.

И это лишь незначительная часть нормативных правовых актов, раскрывающих понятие безопасности в четко регулируемой ими сфере.

Однако изучение закрепленных в них дефиниций показало, что на протяжении всего развития современной российской правовой системы законодателю не удалось разобраться с содержанием безопасности. В частности, в рамках действующих сегодня документов безопасность рассматривается как: свойство; мера; отсутствие риска; состояние.

Полагаем, что разнообразие существующих подходов и создает существенные проблемы в обеспечении безопасности. Для повышения качества безопасности необходимо закрепление унифицированного понятия, включающего в себя ее основополагающие признаки, частично трансформирующиеся исходя из сфер ее обеспечения. Решение этого вопроса должно лежать в плоскости Федерального закона «О безопасности». Однако его основной проблемой является отсутствие в нем дефиниции «безопасность», что в целом ставит под сомнение выделение его как главного документа в области ее обеспечения.

Анализируемый документ определяет лишь принципы и содержание деятельности по обеспечению безопасности, что в целом невозможно без установления ее границ и концептуальных признаков. Это и порождает противоречия в законотворческой деятельности в вопросах регулирования безопасности.

Хотя данный пробел отсутствовал в рамках действия предшествующего Закона РФ «О безопасности», содержащего в разделе «Основные положения» одноименное понятие. Рассматривая ее как состояние защищенности от внутренних и внешних угроз, законодатель реализовал, по нашему мнению, эффективный унифицированный подход, позволяющий его реализовывать во всех сферах государственной и общественной жизни. Учитывая, что основная масса действующих сегодня нормативных актов в области обеспечения различных видов безопасности рассматривает ее как «определенное состояние», полагаем, что законодатель поддерживает ранее заложенную концепцию, которая должна быть легализована в Федеральном законе «О безопасности».

Эта идея нашла свое отражение и в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, что еще раз подтверждает выдвигаемую нами позицию.

Хотя Концепция Общественной безопасности в Российской Федерации, апеллируя понятием «безопасность», не закрепляет его дефиниции и признаков, оперируя при этом лишь такими понятиями, как «угроза общественной безопасности»; «обеспечение общественной безопасности»; «система обеспечения общественной безопасности»; «средства обеспечения общественной безопасности». Ознакомление с их содержанием дает нам основание сделать вывод о том, что в их основу были положены признаки, отраженные как в Законе РФ «О безопасности» 1992 года, так и в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, что в целом указывает на унифицированность использованного подхода.

Устанавливая наличие существующей в исследуемом вопросе законодательной неопределенности, доктрина также не остается в стороне и содержит значительное количество подходов, раскрывающих содержание понятия «безопасность».

Учитывая большое количество научных точек зрения, считаем методологически возможным их объединение по концептуальным признакам в целях выявления положительного опыта для дальнейшего формирования авторской дефиниции.

Основная масса научного сообщества, признавая, что понятие безопасности, ранее закрепленное в Законе РФ «О безопасности», было универсальным, рассматривают его как статически изменчивое состояние, изменяющееся от характера и вида угроз.

Другая группа ученых, одним из представителей которых является В.П. Малков, при определении безопасности исходят из этимологического понятия, противоположного дефиниции «опасность». По его мнению, она должна определяться как безусловное отсутствие опасности для общества. Анализируемая точка зрения приемлема в рамках главы 24 УК РФ, однако, рассматривая безопасность во всей ее совокупности, необходимо не забывать и об интересах личности, и в целом государства, а также всего мирового сообщества, где ее обеспечение занимает не последнее место.

А.П. Кузнецов и С.В. Изосимов, являющиеся представителями следующей группы, отмечают, что обеспечение безопасности должно быть направлено не на все сферы личной, общественной или государственной деятельности. По их мнению, ее реализация возможна только в тех ее частях, которые направлены на прогрессивное (положительное, правомерное) развитие. Мы полностью разделяем данную точку зрения. Обеспечение безопасности допустимо только в рамках существующего правового поля, в правомерном поведении соответствующих субъектов. Такая позиция исключает реализацию безопасности в отношении лиц, совершающих противоправные деяния, тем самым подрывающих ее.

Заслуживает внимания в исследуемом вопросе и мнение А.В. Петрянина и О.А. Петряниной, акцентирующих внимание на средствах и инструментах обеспечения безопасности, относя к таковым только легитимные.

Подводя итог в исследовании содержания безопасности, хотелось бы подчеркнуть, что она представляет собой сложнейший социально-правовой феномен, включающий в себя комплекс правовых, политических, социальных и экономических инструментов. Однако проведенное нами исследование показало, что в настоящее время на нормативном уровне нигде четко не закреплены ее унифицированные признаки.

Хотя достижения современного законодательства и доктрины представляют нам возможность выделить следующие признаки безопасности.

Во-первых, она должна рассматриваться как статически изменчивое состояние, активно реагирующее на возникающие внутренние и внешние угрозы. Во-вторых, безопасность должна быть направлена на обеспечение нормального развития личности, общества и государства. В-третьих, ее механизмы должны включать в себя весь комплекс правовых, политических, социальных и экономических инструментов.

Поэтому, по нашему мнению, безопасность представляет собой состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, обеспечивающееся реализацией комплекса правовых, политических, социальных и экономических инструментов.

Неопределенность законодательства и научного сообщества в содержании понятия «безопасность», к сожалению, создает благоприятные условия для ее подрыва, в том числе и в одном из наиболее значимых ее сегментов – общественной безопасности.

В целом разобравшись с ее понятием, считаем необходимым остановиться на исследовании содержания общественной безопасности, представляющей собой видовой объект финансирования терроризма.

В настоящее время как у законодателя, так и у ученых не сформировано единого понимания признаков общественной безопасности.

На нормативно-правовом уровне, исходя из содержания основных положений Федерального закона «О безопасности», она рассматривается наравне с государственной, информационной, экономической и другими ее видами, причем без обозначения ее отличительных черт. Такой подход не дает возможности дифференцировать виды безопасности по степени их значимости, что имеет непосредственное значение для определения характера и степени общественной опасности деяний, посягающих на безопасность государства в целом, с учетом выделяемых в Законе видов.

Достижения доктрины в этой области более многогранны, о чем свидетельствует наличие большого количества точек зрения по рассматриваемому вопросу.

Одна из групп исследователей соотносит общественную безопасность с использованием источников повышенной опасности, а также оборотом взрывных устройств и взрывчатых веществ.

Не ставя под сомнение высказанную точку зрения, мы понимаем, что спектр общественных отношений, направленных на охрану общественной безопасности, представляется достаточно широким и включает в себя, в том числе, и регулирование вопросов, сопряженных с вышеназванными источниками. Однако предлагаемый подход ограничивает содержание рассматриваемого нами объекта, и его вряд ли можно наложить на преступления террористической направленности. В этом случае мы полностью разделяем мнение С.У. Дикаева и А.Н. Позднышова о том, что предложенная выше идея не отражает современных реалий преступлений против общественной безопасности, так как они представляют собой более широкий спектр таких деяний.

Другая группа ученых, в отличие от придерживающихся вышеизложенной научной позиции, предлагает соотносить общественную безопасность с комплексом мер, в целом направленных на защиту общества от различного вида угроз.

При этом данная точка зрения является наиболее распространенной, в различных вариантах ее авторской интерпретации.

В этом случае предлагаемый подход можно интерпретировать на весь раздел IX УК РФ, так как нормы, включенные в него, в той или иной степени предназначены для охраны более широкого спектра опасностей, включающих в себя и обеспечение экологической, компьютерной и иных видов безопасности. Мы же считаем, что видовой объект главы 24 УК РФ представляется более узким и требующим его интерпретации с учетом специфики норм, включенных в рассматриваемую главу УК РФ.

Представители следующей научной школы выбрали наиболее простой подход в определении видового объекта преступлений, закрепленных в главе 24 УК, полностью соотнося его с понятием безопасности, которое было интерпретировано в Законе РФ № 2446 от 5.03.1992 «О безопасности».

В целом соглашаясь с тем, что терроризм и его финансирование может выступать как в качестве внешней, так и внутренней угрозы для интересов личности, общества и государства, хотелось бы подчеркнуть, что в настоящее время существуют дискуссии в определении непосредственного объекта финансирования терроризма.

Наиболее распространенная точка зрения, существующая в доктрине уголовного права, по содержанию непосредственного объекта исследуемого деяния, свидетельствует о его тождественности с объектом, закрепленным в ст. 205 УК РФ «Террористический акт», в качестве которого называют общественную безопасность, то есть гарантированную государством безопасность общества.

Основным аргументом в данном случае является соотношение террористического акта и содействия террористической деятельности как конечного и подготовительного этапа единого механизма преступной деятельности, направленной на достижение общего преступного результата.

Именно по этой причине Д.В. Сопов считает, что все преступления террористической направленности имеют единый непосредственный объект – общественные отношения в сфере обеспечения безопасных условий жизни общества.

Вторая группа ученых, рассматривая финансирование терроризма в качестве одной из форм содействия террористической деятельности, наравне со склонением, вербовкой и иным вовлечением, полагают, что эти деяния имеют единый непосредственный объект. В частности, по мнению В.В. Ульяновой, его составляют конкретные общественные отношения, являющиеся составным элементом общественной безопасности. Понимая, что рассматриваемое деяние посягает на отдельный спектр общественной безопасности, В.В. Ульянова, к сожалению, не определяет их более точно, что не дает нам полного представления об авторском понимании анализируемого объекта уголовно-правовой охраны.

Расплывчатое определение непосредственного объекта содействия террористической деятельности дает и И.О. Кошевой, указавший в своей работе, что в качестве него целесообразно рассматривать общественную безопасность в узком смысле слова, при этом не обозначая ее границ.

В целом можно констатировать, что в существующих сегодня научных работах, посвященных проблемам противодействия финансированию терроризма, отсутствует общее представление, раскрывающее содержание непосредственного объекта этого деяния.

По этой причине мы считаем необходимым привести авторские доводы и аргументы о необходимости выделения в рамках финансирования терроризма самостоятельного непосредственного объекта, обладающего следующими признаками.

В качестве первого выступает общественная безопасность как охраняемое уголовным законом благо, но не в полном ее объеме, а в направлении противодействия терроризму.

Второй – рассмотрение содействия террористической деятельности как самостоятельного направления такой деятельности, способствующего непосредственному совершению террористического акта.

Третий – выделение финансирования терроризма в качестве самостоятельной формы содействия террористической деятельности, обладающей таким дополнительным отличительным признаком, как подрыв экономической безопасности.

Исходя из содержания выделяемых нами признаков, предлагаем авторское определение непосредственного объекта финансирования терроризма, под которым следует понимать охраняемые уголовным законом общественные отношения, обеспечивающие общественную и экономическую безопасность в части противодействия содействию террористической деятельности путем ее финансирования.

Финансируя терроризм, виновный в том числе посягает не только на общественную, но и экономическую безопасность. Поэтому встает вопрос о признании общественных отношений, ее обеспечивающих, в качестве дополнительного объекта. Вышеизложенное в целом и определяет необходимость исследования дополнительных объектов ст. 2051 УК РФ.

Вопрос о наличии дополнительных объектов в рамках преступлений террористической направленности является спорным. Например, В.С. Комиссаров и Д.В. Сопов указывают на нецелесообразность их выделения, так как они поглощаются основным, в качестве которого выступают основы общественной безопасности.

Считаем данный подход дискуссионным в рамках ст. 2051 УК РФ «Содействие террористической деятельности», поскольку рассматриваемая норма сконструирована по типу состава с альтернативными действиями и включает в себя следующие самостоятельные формы преступного поведения: склонение, вербовка, иное вовлечение лица в совершение преступлений, вооружение, подготовка лица для совершения преступлений, финансирование терроризма.

В целом, создавая альтернативный состав, законодатель использует унифицированный подход, обосновывая тем самым единство непосредственного объекта всех преступлений, включенных в данную норму, а также схожий уровень их общественной опасности. По нашему мнению, это не так. Финансирование терроризма как по содержанию объекта, так и по характеру и степени общественной опасности качественно отличается от иных деяний, закрепленных в ст. 2051 УК РФ. В поддержку выдвигаемой нами позиции хотелось бы привести следующие аргументы.

Во-первых, основная масса деяний, закрепленных в ст. 2051 УК РФ, посягает на один объект уголовно-правовой охраны, например, вербовка, подготовка к совершению преступления, иное вовлечение. Гипотетически, конечно же, можно предположить, что при совершении вышеуказанных преступлений не исключается возможность выделения еще одного объекта уголовно-правовой охраны, но его наличие не обязательно, что и определяется формами их совершения. По этой причине в вышеназванных формах преступного поведения объективно невозможно выделение дополнительного объекта преступления, которому придается особое значение в рамках финансирования терроризма.

Во-вторых, выделение основного и дополнительного объектов в рамках одного состава преступления является важнейшей практической задачей квалификации деяний, и, с нашей точки зрения, это становится основанием для криминализации самостоятельных форм преступной деятельности. В качестве примера можно привести ст. 162 УК РФ «Разбой», который в целом является формой открытого хищения чужого имущества, сопряженного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья. Схожий прием реализован и в ст. 317, 318 УК РФ, а также в других статьях Кодекса.

В рассматриваемом вопросе полностью разделяем мнение А.И. Рарога о том, что практически и теоретически необоснованным является отказ от выделения в рамках непосредственного объекта основного и дополнительного его вида.

В-третьих, наличие дополнительного объекта выводит деяние на принципиально иной, более высокий уровень общественной опасности, что требует для борьбы с ним применения иных, более эффективных инструментов уголовно-правового воздействия.

Все эти аргументы, безусловно, должны быть отнесены к финансированию терроризма.

Для получения ответа по рассматриваемому нами проблемному вопросу и аргументации авторской позиции мы решили опросить респондентов. На вопрос: «Создает ли финансирование терроризма угрозу экономической безопасности?» – специалисты в абсолютном их большинстве (61,67%) дали положительный ответ, акцентировав внимание на необходимости усиления противодействия финансированию терроризма, в том числе и путем ужесточения экономических санкций и применения конфискации как иной меры уголовно-правового характера. Вторая группа респондентов, представителями которой являлись обычные граждане (54%), определяла угрозу экономике через финансирование террористической деятельности.

Полагаем, что акцент на наличии дополнительного объекта, в рамках финансирования терроризма, сделан в самой анализируемой норме. На это указывает использование при ее конструировании в примечании 1 к ст. 2051 УК РФ такой специальной экономической терминологии, как «финансовая услуга», выступающая в качестве предмета преступления, содержание которой будет раскрыто далее в тексте монографии.

Полученные нами результаты и представленные доводы дают основание для выделения в рамках финансирования терроризма двух разновидностей непосредственного объекта – основного и дополнительного.

Исходя из ранее предложенного нами понятия непосредственного объекта и приведенных доводов, полагаем, что в качестве дополнительного объекта финансирования терроризма выступает экономическая безопасность. Виновный, совершая исследуемое нами деяние, использует финансовые инструменты, добытые им как легитимным, так и противоправным путем, направляя их на финансирование преступной деятельности, тем самым выводя их из нормального экономического сектора, ставя под угрозу экономическую безопасность страны.

Богомолов С.Ю.; под ред. Петрянина А.В. Ответственность за финансирование терроризма: уголовно-правовое и криминологическое исследование. Монография

Богомолов С.Ю.; под ред. Петрянина А.В. Ответственность за финансирование терроризма: уголовно-правовое и криминологическое исследование. Монография

В монографии раскрыты гносеологические предпосылки возникновения терроризма и направлений противодействия деяниям, содержащим в себе признаки финансирования террористической деятельности. Исследованы международные и зарубежные концепции борьбы с финансированием терроризма.<br> В работе представлен юридический анализ положений ст. 2051 УК РФ в части установления ответственности за финансирование террористической деятельности. Подробно рассматриваются существующие в российском законодательстве, правоприменительной деятельности и доктрине проблемы квалификации финансирования терроризма. Рассмотрен вопрос и предложены механизмы совершенствования уголовного законодательства в целях повышения эффективности противодействия преступлениям террористической направленности. В качестве самостоятельного направления изучены криминологические особенности современных форм финансирования терроризма, в рамках которого особое внимание уделено исследованию детерминант и инструментам предупреждения.<br> По результатам проведенного исследования разработан проект изменений в Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 1 от 9 февраля 2012 г. «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности».<br> Законодательство приведено по состоянию на сентябрь 2017 г.<br> Монография предназначена для широкого круга читателей – сотрудников правоприменительных органов, научных работников, преподавателей, курсантов, слушателей и студентов юридических вузов и факультетов и всех тех, кто интересуется проблемами противодействия терроризму. <br><br> <h3><a href="https://litgid.com/read/otvetstvennost_za_finansirovanie_terrorizma_ugolovno_pravovoe_i_kriminologicheskoe_issledovanie_monografiya/page-1.php">Читать фрагмент...</a></h3>

Внимание! Авторские права на книгу "Ответственность за финансирование терроризма: уголовно-правовое и криминологическое исследование. Монография" ( Богомолов С.Ю.; под ред. Петрянина А.В. ) охраняются законодательством!