Конституционно-правовые гарантии обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании. Монография

Кравченко О.А.; науч ред. Ведерников Н.Т.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 08.12.2017 ISBN: 9785392275137 Язык: Объем текста: 247 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава 1. Система конституционно-правовых гарантий обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании

Глава 2. Процессуальные гарантии обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании

Глава 3. Организационные гарантии обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 2.
Процессуальные гарантии обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании

§1. Понятие и виды процессуальных гарантий обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании

В юридической науке в последние годы сложилось понятие процессуальных гарантий обеспечения того или иного материального права личности, под которыми традиционно понимается закрепленная в законе правовая возможность осуществления правосудия по тем или иным делам.

Наиболее общее определение процессуальных гарантий раскрывается Тихомировой Л.В. и Тихомировым М.Ю., по словам которых «процессуальные гарантии – это система правовых средств, установленных законом для обеспечения надлежащего отправления правосудия». В этом определении подчеркивается роль правосудия, осуществляемого должным образом, основными условиями отправления которого являются правовые средства, в которых оно происходит. Говоря другими словами, процессуальные гарантии являются правовым средством или условием достижения цели надлежащего осуществления правосудия.

Сходное определение дают авторы Большого юридического словаря: «Процессуальные гарантии – это система правовых средств, установленных законом для осуществления надлежащего отправления правосудия, защиты прав и свобод человека». Представляется, что здесь авторы выделяют виды процессуальных гарантий, основанием классификации которых являются их цели: 1) процессуальные гарантии, направленные на надлежащее осуществление правосудия; 2) процессуальные гарантии, направленные на защиту прав и свобод человека. Вид процессуальных гарантий, обозначенный вторым, помимо цели, выделяет еще и субъекта судебного процесса – человека. В связи с чем в этом определении видится размежевание одного вида процессуальных гарантий от другого, тогда как они, как представляется, должны соотноситься между собой как цель и средство, поскольку в правовом государстве надлежащее осуществление правосудия (средство) должно наиболее полно защищать права и свободы человека (цель). Представляется, что упоминание в названном определении о защите прав и свобод человека является избыточным, поскольку в правовом государстве, правосудие само по себе должно быть направлено на такую защиту. В свою очередь, выделение в качестве основания классификации процессуальных гарантий еще и других субъектов судебного процесса, кроме человека, является неправильным. Обратное понимание может повлечь выделение еще и других видов процессуальных гарантий, в зависимости от субъектов судебного процесса, в частности тех, которые принадлежат государственным органам и его должностным лицам (государству) и направленных на выполнение ими своих обязанностей. Такие гарантии вряд ли могут быть реализованы в ущерб государству, в случае конкуренции с процессуальными гарантиями, направленными на защиту прав и свобод человека, а это может свидетельствовать о том, что цель процессуальных гарантий для наиболее полной защиты прав и свобод человека достигнута не будет и предполагаемые для достижения этой цели правовые средства окажутся бесполезными.

Так, в том случае, когда в каком-либо споре, в качестве сторон, участвуют гражданин и государство, то гражданин заведомо оказывается более слабой стороной в споре, поскольку на стороне государства, хотя бы неформально, вся его мощь. В связи с этим процессуальные гарантии должны быть направлены на такое осуществление правосудия, при котором его участники в рамках судебного процесса были бы равноправны, а потому процессуальный противник государства должен обладать в судебном процессе правами, позволяющими ему при активном и правомерном поведении иметь равные с государством шансы на принятие решения в его пользу. Речь идет не о формальном (установленном законом) равенстве прав и обязанностей у названных сторон, поскольку такое равенство может оборачиваться превосходством государства. У стороны, к которой принадлежит гражданин, должно быть формально больше прав, реализация которых будет зависеть только от ее инициативности и активности, что полностью отвечает демократическим началам правосудия в правовом государстве.

Такого рода права в первую очередь должны быть направлены на: 1) самостоятельную, не ограниченную формальными требованиями, инициацию гражданином иска против государства; 2) самостоятельную добычу гражданином доказательств, которые без каких бы то ни было ограничений, подвергались бы исследованию в суде, оказание судом содействия в получении доказательств стороне гражданина, недопустимость блокирования судом действий гражданина при доказывании им обстоятельств дела; 3) понуждение стороны государства к скорейшему раскрытию находящихся у нее доказательств; 4) ответственность стороны государства в виде принятия судебного решения не в его пользу за неисполнение процессуальных обязанностей; 5) независимость состава суда.

В свою очередь, предлагаемые виды правовых средств будут направлены на осуществление правосудия должным образом, поскольку только в правовом государстве, которое само ограничивает себя правом в пользу защиты прав граждан, такое формальное превосходство прав у граждан может балансировать с неформальным превосходством государства в судебном процессе по делам, в которых истцом ставится вопрос об искажении волеизъявления народа при голосовании (далее – дела об искажении волеизъявления народа). Реализация конституционных норм о выборной демократии должна надежно обеспечиваться государством путем создания таких процессуальных моделей, которые бы не вызывали сомнений в действенности режима гарантирования.

Вернемся к названным определениям. В них подчеркивается желание авторов направить действие процессуальных гарантий в сторону защиты прав и свобод человека. Ведь, как отмечает Д. Валадес, правовая защита составляет гарантию конституционализма и, следовательно, демократии, а значит «у защиты нет иной цели, как только обеспечить действенность демократических политических ценностей, порождающих и определяющих» конституционные нормы. В силу своего авторитета, положения среди других ветвей власти, вынесения решения именем государства, способности быть независимым, наиболее эффективна и действенна та защита, которая осуществлена судом через правосудие, то есть судебная защита.

Роль судов весьма важна в защите любых прав человека, а в особенности в защите избирательных прав, потому что суды, хотя не занимаются организацией и проведением выборов, избирательных компаний кандидатов, политических партий, не являются их участниками, субъектами избирательных отношений, но они оказывают серьезное влияние на выборы. В ряде стран Европы, а также США судебному производству по контролю за правильностью результатов выражения народной воли, по проверке правильности результатов выборов, придан не только статус основной, но еще и конституционной категории, чем отмечена ее важность. В нашей стране следовало бы предусмотреть в конституционных нормах положения о разрешении споров по вопросам об искажении волеизъявления народа при голосовании путем конституционного судебного производства. Дела, в которых ставится вопрос об искажении волеизъявления народа при голосовании, являются конституционными по своему содержанию, поскольку условием признания недействительными, а значит и неконституционными решений избирательных комиссий об итогах голосования и результатах выборов является их противоречие Конституции РФ, ее положениям об учете голоса каждого избирателя. Важность закрепления в конституциях государств правовых институтов, допускающих путем конституционного производства проверить правильность результатов выборов, не является избыточным, поскольку от результата выборов зависит то, как в дальнейшем, на срок полномочий избранных органов, будут реализованы, в том числе и конституционные права и свободы человека.

В этой связи важно, чтобы голос каждого избирателя был правильно и без искажения учтен соответствующими избирательными комиссиями, а в том случае, когда этого не происходит или происходит искажение волеизъявления избирателя иным образом, то необходима надлежащая судебная защита тому избирателю, права которого оказались нарушенными.

Нарушения, связанные с искажением волеизъявления избирателей имеют место, и анализируя избирательные кампании 2007–2008 годов, А.Ю. Бузин и А.Е. Любарев указывают, что на них существенно вырос уровень прямых фальсификаций.

Когда происходит нарушение избирательных прав граждан, необходимо быстрое и полное устранение этих нарушений, поскольку нарушение избирательных прав посягает на основы нашего государства и подрывает волю народа как источника власти, а потому должна вестись постоянная непрерывная борьба с такими нарушениями с обязательным созданием таких механизмов в системе действующего правового регулирования, которые позволили бы своевременно выявлять нарушение прав и эффективно их устранять.

Особую непримиримость должны вызывать такие нарушения избирательных прав граждан России, когда искажается волеизъявление народа или его части на выборах в органы государственной власти и местного самоуправления.

Для того, чтобы подсчет голосов соответствовал достоверным результатам выборов, необходимы соответствующие правовые гарантии, препятствующие каким-либо нарушениям, а потому необходимы глубокие исследования в этой сфере для сведения к нулю возможных злоупотреблений при подсчете голосов и определении результатов выборов, а также поиск эффективных способов восстановления нарушенного права.

Если при анализе процессуальных гарантий взять сферу избирательного права, то применительно к процессуальным гарантиям реализации избирательных прав, возможно их отождествление с гарантиями защиты избирательных прав граждан в Российской Федерации. Отсюда гарантии, которые призваны обеспечить достоверность волеизъявления народа с помощью надлежащего осуществления правосудия, назовем процессуальными.

Процессуальные гарантии достоверности определения результатов выборов должны находить отражение в процессуальных нормах избирательного права. «Процессуальные нормы избирательного права, – отмечал А.И. Ким, – имеют огромное политическое значение, ибо от степени их соответствия материальным нормам непосредственно зависит участие трудящихся в осуществлении государственной власти, в управлении общественными процессами. Поэтому нарушение процессуальных норм избирательного права влечет за собой определенные юридические последствия, т.е. применение санкции в виде, например, признания выборов недействительными и проведение новых выборов». То, что «избирательные споры являются разновидностью процессуальных избирательных отношений», отмечается и в современной юридической литературе.

Избирательное право является комплексным по своей природе и в нем имеются разные виды процессуальных норм. Одни из них регулируют установленный законом порядок реализации избирательных прав и относятся, в том числе к организации голосования и подведению его итогов, а другие регламентируют разрешение избирательных споров в суде. Первые назовем процедурными нормами избирательного права, а вторые – собственно процессуальными. Вычленение последних обусловлено их единой процессуальной природой основанной на собственных процессуальных отраслях права (уголовно-процессуального, гражданского процессуального, административного процессуального, которые соответствуют следующим видам судопроизводств: уголовному, гражданскому, административному), выявляет их решающее значение как для квалификации избирательного нарушения как таковым, так и для восстановления нарушенных избирательных прав. Нахождение норм этих отраслей, в том числе и в избирательном праве подчеркивает комплексный характер последнего. Нацеленность процессуальных гарантий именно на те отношения, обязательным участником которых является суд, является традиционным для юридической науки.

Отсюда можно выявить особенности собственно процессуальных норм избирательного права: их нахождение, в том числе в других процессуальных отраслях права; их способность создавать, изменять, прекращать избирательные правоотношения; их направленность на восстановление нарушенного правового состояния; их обеспечение негативными мерами принуждения (ответственность, наказание, санкции и другие); их применение судом; их реализацию в специальной предусмотренной законом процессуальной форме присущей соответствующему виду судопроизводства; их решающее значение как в квалификации избирательного нарушения таковым, так и в восстановлении нарушенных избирательных прав.

Для целей настоящей работы отнесем выявленные собственно процессуальные нормы избирательного права в сфере правосудия к процессуальным гарантиям и постараемся рассмотреть их в целях обеспечения ими достоверности волеизъявления народа при голосовании, а также предложить те, которые способны повысить шансы в достижении этой цели.

Считаю, что достоверность волеизъявления народа не будет обеспечена полноценно без надлежащего осуществления правосудия по делам, в которых ставится вопрос об искажении волеизъявления народа (дела об искажении волеизъявления народа, то есть дела о защите избирательных прав, в которых заявитель (до 15 сентября 2015 года, ныне – административный истец, далее – заявитель) указывает, что его голос или голос другого избирателя учтен неверно, и просит отменить итоги голосования, результаты выборов), поэтому среди правовых гарантий обеспечения достоверности результатов выборов на первое место должны выступать процессуальные гарантии.

Таким образом, процессуальные гарантии обеспечения достоверности волеизъявления народа – это закрепленные в нормах процессуального закона правовые средства, призванные обеспечить достоверность волеизъявления народа при голосовании с помощью надлежащего осуществления правосудия.

Нельзя согласиться с тем, что одно лишь наличие судебной власти уже является гарантом законности и защиты избирательных прав граждан, как об этом говорят некоторые исследователи.

Так, Е.П. Ищенко пишет, что судебная власть должна выступать гарантом законности проведения выборов любого уровня, таким гарантом во время проведения избирательных кампаний выступают суды общей юрисдикции, причем им отводится важная роль как инструменту пресечения нарушений законодательства, допускаемых в ходе выборов, обеспечения законности действий и решений организаторов избирательного процесса, а В.П. Кошепов говорит, что «судебная защита в форме правосудия представляет собой высший уровень юридического обеспечения прав и свобод граждан».

Однако вряд ли возможно согласиться с тем, что существование судебной власти или наличие процесса по защите избирательных прав граждан в форме правосудия, само по себе, является гарантией обеспечения достоверного волеизъявления народа. Для гарантий такого рода необходимы специальные процессуальные средства, обеспечивающие действенность защиты волеизъявления народа от искажения, при реализации которых, как говорят авторы определений о процессуальных гарантиях, правосудие должно осуществляться «надлежаще». Это означает, что к таким процессуальным средствам должны относиться те, которые направлены на повышение эффективности правосудия, удаление субъективного усмотрения суда, повышение его независимости, возрастание роли стороны-инициатора иска в добыче доказательств по делу, обеспечение всесторонности и справедливости судебного решения. Действующих же в настоящее время процессуальных средств, которые смогли бы обеспечить такое положение, недостаточно, что будет показано в дальнейшем на конкретных примерах из судебной практики.

Рассмотрим положение стороны инициирующей дело об искажении волеизъявления народа в части возможности приобретения ею доказательств такого искажения.

Действующее избирательное законодательство не содержит возможности приобретения избирателем доказательств о его волеизъявлении при голосовании. Отсюда избиратель лишен права знать, правильно ли учтен его голос при подведении итогов голосования и определения результатов выборов. В связи с этим, в случае искажения волеизъявления избирателя, он своими активными правомерными действиями не может приобрести доказательство, прямо свидетельствующее об искажении его волеизъявления, а значит защитить избирательное право.

Приходится констатировать, что в настоящее время заявитель по делам об искажении волеизъявления народа, не обладает какими-либо возможностями для представления в суде доказательств такого искажения. Невозможно представить доказательства искажения волеизъявления даже одного избирателя. Избирательные бюллетени обезличены. Исследуя бюллетень, невозможно установить искажение волеизъявления избирателя. Допустим, при голосовании был осуществлен незаконный вброс бюллетеней, который остался незаметным для наблюдателей и общественного контроля. Какие доказательства нужно привести, чтобы защитить народное волеизъявление и откуда их взять, если все первичные избирательные документы находятся только у одной стороны как избирательного процесса, а при оспаривании выборов, так и судебного процесса – у избирательных комиссий. Все остальные стороны избирательного процесса, а именно избиратели, политические партии, кандидаты в представительные органы власти, каких-либо первичных избирательных документов не имеют и доступа к таким документам у них нет.

Несправедлива ситуация, при которой только одна сторона избирательного процесса в лице избирательных комиссий обладает доступом к первичной избирательной документации, а именно к избирательным бюллетеням и спискам избирателей и другим документам.

В связи с этим, необходима прозрачная система установления достоверности волеизъявления избирателей. С тем, чтобы каждый проголосовавший избиратель при соблюдении принципа тайны голосования, мог проверить, правильно ли учтен его голос избирательной комиссией и нашло ли его волеизъявление достоверное отражение в протоколе об итогах голосования.

В настоящее же время, исходя из гарантий, закрепленных в законе, избирателю и иным участникам избирательного процесса, кроме избирательных комиссий, недоступно предоставление достоверных доказательств даже в случае нарушений избирательного права и, в частности, искажения волеизъявления избирателей.

В сложившейся ситуации распространено мнение о том, что «во многих случаях суд как бы не замечает абсурдности объяснений защитников фальсификаций: он «верит» тому, что члены участковой избирательной комиссии, находясь под присмотром наблюдателей, могли ошибиться на сотни голосов сразу в нескольких строках протокола об итогах голосования, а затем – уже без наблюдателей – могли составить «правильный» протокол».

Ситуацию можно изменить только путем установления и развития в избирательном законодательстве конституционного принципа достоверности определения волеизъявления народа. При его установлении каждого избирателя, при сохранении тайны голосования, по его желанию, можно было бы обеспечить достоверным доказательством его волеизъявления на выборах, а также возможностью проверки правильности учета его голоса избирательной комиссией. Это можно обеспечить предоставлением избирателю письменного документа выдаваемого гражданину, в котором зафиксировано его волеизъявление с указанием на номер бюллетеня использованного им при голосовании, при этом такой документ должен быть наделен юридической, доказательственной силой для полноправного использования его в качестве доказательства в суде.

При таком подходе избиратель, установив, что его голос не учтен или учтен неверно, обращаясь в суд может при соответствующем желании раскрыть тайну своего голосования, представив в суд достоверное доказательство своего волеизъявления.

Кроме того, что избиратель имеет совершенно ограниченные права по получению прямых доказательств своего волеизъявления, в настоящее время в российском праве применительно к доказательствам действует принцип «внутреннего убеждения». Как отмечает Г.О. Аболонин: «Российским судьям сегодня предоставлена практически полная не ограниченная свобода судебного усмотрения, любой вариант рассмотрения гражданского дела судом в России всецело отнесен на усмотрение каждого конкретного судьи, потому, что он находится в плоскости его прав и обязанностей». Названный принцип позволяет суду, без каких-либо определенных правил, в сходных правовых ситуациях, с одной стороны, предъявлять завышенные требования к доказыванию, а с другой стороны, вообще не предъявлять их. Такое же отсутствие определенности свойственно суду применительно к поиску и поступлению доказательств в дело. Ведь полностью от субъективного усмотрения суда зависит поступление в суд доказательства, как в том случае, когда это доказательство не может быть получено стороной самостоятельно, так и в том, когда сторона самостоятельно его добыла. В обоих случаях суд может не оказывать стороне содействие в реализации прав стороны, как в получении доказательств, так и в приобщении доказательств в материалы дела, отказе в их исследовании, несмотря на то, что на суд законом возложена обязанность оказывать содействие сторонам в реализации их прав. Иными словами, поступление доказательства в дело зависит не от инициативы и правомерной активности стороны, а от субъективного усмотрения суда, что вряд ли совместимо с принципом состязательности.

До 15 сентября 2015 года рассмотрение дел о нарушении избирательных прав, в том числе тех, в которых ставился вопрос об отмене итогов голосования, происходило по правилам главы 26 ГПК РФ. С 15 сентября 2015 года вступил в законную силу Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации (далее – КАС РФ), который в п. 6 ч. 2 ст. 1 предусматривает, что суды в порядке, предусмотренном КАС РФ, рассматривают и разрешают подведомственные им административные дела о защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, прав и законных интересов организаций, возникающие из административных и иных публичных правоотношений, в том числе административные дела о защите избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации.

В отличие от главы 26 ГПК РФ, которая предусматривала подачу заявления об оспаривании действий (бездействий) государственных и иных органов и их должностных лиц, инициировать рассмотрение дела в суде по КАС РФ можно, подав уже не это заявление, а административное исковое заявление. Такая смена названия документа, инициирующего судебный процесс к государству, его органам или должностным лицам, обоснована значением этого иска в правовом государстве, который является, по словам А.Б. Зеленцова: «одной из несущих конструкций правового государства». Он же предлагал: «право на жалобу в отношениях между частными лицами и органами публичной власти необходимо заменить на право на иск, обеспечивающее независимое положение гражданина, его достоинство перед лицом бюрократии».

Такая замена произошла с принятием КАС РФ, но независимость и достоинство гражданина, о котором говорит А.Б. Зеленский, вряд ли наступили, поскольку с принятием КАС РФ сменилось только лишь название документа позволяющего инициировать процесс к государству, чего явно недостаточно. Более того, КАС РФ ограничил право гражданина на обращение в суд к государству, по сравнению с главой 26 ГПК РФ применительно к избирательным спорам, что вряд ли может свидетельствовать о равноправии сторон в публично-правовых отношениях.

Так, если сравнивать нормы, ранее предусмотренные главой 26 ГПК РФ (до утраты ею силы), и нормы действующего КАС РФ, регламентирующие рассмотрение дел о защите избирательных прав граждан в настоящее время, то и те, и другие во многом схожи между собой, но КАС РФ значительно сузил права избирателя на обжалование им итогов голосования, результатов выборов, допустив его только на уровень участковой избирательной комиссии, на которой голосовал избиратель, сократил сроки и число субъектов обжалования.

Представляется совершенно неважным название документа инициирующего судебный процесс к государству, поскольку важно содержание самой возможности такой инициации, когда эта возможность, во-первых, не ограничена законом как в случае с КАС РФ, а во-вторых, гарантируется равными с государством шансами гражданина на принятие судебного решения в его пользу.

Необходимость названной гарантированности вытекает из специфики судебного производства по делам об искажении волеизъявления народа при голосовании.

Отмечая специфику дел, где сторонами являются гражданин и государство, разные авторы говорят об особенностях судопроизводства, которые необходимы для заведомо неравных сторон. По словам В.И. Анишиной, отмечающей обязанность органа публичной власти доказывать законность принятого публично-правового решения: «Посредством такого распределения бремени доказывания законодатель пытается реализовать принцип равноправия сторон в судопроизводстве по указанным категориям дел, установив дополнительные «процессуальные преференции» наиболее слабой стороне – гражданину, вступающему в правовой спор с субъектом, на стороне которого объективно имеются меры и аппарат государственного принуждения». Как отмечает П.П. Серков: «Бремя доказывания законности принимаемых решений или действий органами государственной власти и их должностными лицами составляет один из фундаментальных признаков производства по делам, возникающим из публичных правоотношений». А.Б. Зеленцов, в этом случае, говорит о компенсационных процессуальных формах сопровождающих судебное производство такого рода. Он отмечает необходимость: «использования компенсационных процессуальных форм, учитывающих фактическое неравенство субъектов административных правоотношений, существующее под прикрытием их формально-юридического равенства в судопроизводстве. Под компенсационными имеются в виду формы, позволяющие нивелировать, уравновесить, сгладить это фактическое неравенство (например, такие формы, как особое распределение бремени доказывания или активная роль суда и др.)».

Как видно из приведенных точек зрения, названные особенности по делам вытекающим из публичных правоотношений положительно характеризуются в юридической литературе.

Однако правила как об особом распределении бремени доказывания, так и о активной роли суда, сами по себе не в состоянии нивелировать фактическое неравенство гражданина и государства по делам об искажении волеизъявления народа при голосовании. В свою очередь, эти правила также должны подвергаться гарантированию, что КАС РФ, а ранее и глава 26 ГПК РФ, не обеспечили.

Для подтверждения такого довода рассмотрим практику применения КАС РФ и главы 26 ГПК РФ с использованием конкретных примеров.

Так, апробация судебного процесса по КАС РФ в основном прошла после федеральных выборов 18 сентября 2016 года, и во время этой выборной кампании СМИ широко освещались случаи, связанные с искажением избирательными комиссиями волеизъявления избирателей. Факты такого рода порождают кризис доверия к легитимности результатов выборов, сомнение в них, для устранения этих явлений требуется проверка деятельности организаторов выборов.

Несмотря на то, что в ГПК РФ имеется норма, обязывающая суд оказывать стороне содействие в реализации их прав, она оказывается беспомощной в отсутствие обязательного наступления правовых последствий в случае ее несоблюдения. Так, согласно ч. 2 ст. 12 ГПК РФ суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, предупреждает о последствиях совершения или не совершения процессуальных действий, оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел. Сходная норма предусмотрена в ч. 2 ст. 14 КАС РФ.

Еще одно правило по такого рода делам, на котором следует остановиться особо, – это то, что обязанность по доказыванию законности оспариваемых протоколов об итогах голосования и постановлений о результатах выборов, а также отсутствия искажения волеизъявления народа возлагается на соответствующие избирательные комиссии, которые определяли результаты выборов и устанавливали итоги голосования. Такое правило было закреплено в ГПК РФ, а сейчас имеется в КАС РФ.

Однако, как показывает судебная практика, возложение законом на одну из сторон бремени доказывания, также может не влечь правовых последствий в случае неисполнения ею такого бремени, ни для суда, ни для стороны на которую это бремя было возложено. Так, согласно ч. 1 ст. 249 ГПК РФ (действовавшей до 15 сентября 2015 года) обязанности по доказыванию обстоятельств, послуживших основанием для принятия нормативного правового акта, его законности, а также законности оспариваемых решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих возлагаются на орган, принявший нормативный правовой акт, органы и лиц, которые приняли оспариваемые решения или совершили оспариваемые действия (бездействие). Сходная норма закреплена в ч. 2 ст. 62 КАС РФ. То обстоятельство, что суды не всегда выполняют требования нормы закона по распределению обязанностей по доказыванию отмечается и другими исследователями, например А.Н. Кубелун.

Как правило, по делам о защите избирательных прав граждан, связанных с оспариванием результатов выборов, избирательные комиссии (с 15 сентября 2015 года административные ответчики, далее – заинтересованные лица), уклоняются от представления каких-либо доказательств.

В связи с чем отсутствие каких-либо доказательств со стороны заинтересованного лица должно влечь в соответствии с распределением бремени доказывания удовлетворение требований заявителя, однако происходит обратное, суды, как правило, отказывают в удовлетворении его требований.

При этом суды не только не используют предоставленное им право по такого рода делам, а, именно, по собственной инициативе истребовать необходимые доказательства, но и отказывают в удовлетворении ходатайств об их истребовании.

В юридической литературе также отмечается, что «обычно суды всячески стараются уклониться от исследования главных доказательств: избирательных бюллетеней и списков избирателей».

Такие важные документы, как списки избирателей, бюллетени, иная избирательная документация, позволяющие проверить первоисточник волеизъявления избирателей, не могут быть получены самостоятельно гражданином и, как правило, находятся у того лица, действия или решения которого оспариваются, то есть у избирательной комиссии.

Ведь избирательная документация может быть не только доказательством, опровергающим требования заявителя, но и доказательством подтверждающим его требования и указывающим, например, на искажение волеизъявления избирателей, а потому избирательная комиссия, лицо чьи действия оспариваются, может быть заинтересовано в непредоставлении в суд избирательных документов.

В связи с чем по такого рода делам необходимо в обязательном порядке исследовать все первоисточники или первичные избирательные документы, в которых отображается как явка избирателей, так и их волеизъявление.

Однако суды, как правило, ограничиваются наличием в материалах дела оспариваемого решения избирательной комиссии или протокола избирательной комиссии, придавая ему тем самым статус «царицы доказательств», отводя таким документам, опосредованным по своей сути, роль преюдиции.

Приведу пример, показывающий, что требования норм закона об оказании судом содействия лицам, участвующим в деле, в реализации их прав и распределении бремени доказывания по делам об искажении волеизъявления народа, оказываются без исполнения, что в условиях субъективного принципа «внутреннего убеждения» влечет невозможность для заявителя доказать правильность своих требований, а отсутствие правовых последствий за неисполнение этих правил оставляет их применение на уровень субъективного усмотрения суда.

Так, из решения Промышленного районного суда г. Ставрополя от 12 июля 2012 года, оставленного без изменения судебной коллегией по гражданским делам Ставропольского краевого суда 5 марта 2013 года, следует, что заявитель, ссылаясь на: «факт «вброса» бюллетеней в переносные урны для голосования, вместе с тем не привел в своем заявлении обоснований тому, каким образом указанные нарушения (при предполагаемом условии, что они в действительности были допущены), повлияли на итоги голосования и стали причиной искажения действительной воли избирателей. Суд, оценивая данные доводы на предмет их возможного влияния на определение действительной воли избирателей, приходит к выводу о том, что нарушения избирательного законодательства не было допущено, доводы на которые ссылается заявитель, не повлияли и не могли повлиять на результаты волеизъявления избирателей. Разрешая заявленные… требования и оценив в совокупности по правилам ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации представленные доказательства, суд пришел к выводу о том, что при проведении выборов Президента Российской Федерации, подсчете голосов, оформлении протокола итогов голосования нарушений, которые бы не позволяли выявить действительную волю избирателей, не было допущено». Заявитель указывал, что нарушены его права на открытость и гласность в деятельности избирательных комиссий по обеспечению подготовки и проведения выборов и подсчета голосов, определения результатов выборов, а также нарушен порядок голосования и порядок подсчета голосов, а также заявитель сообщил, что участковые избирательные комиссии избирательных участков №№ 86, 87, 89, 90, 93, 94, 97, 99, 102, 105, 106, 107, 108, 109, 112, 113, 115, 116, 120, 121, 122, 123, 125, 127, 128, 133, 134, 135, 137, 139, 140, 141, 143, 144 Промышленного района г. Ставрополя неправильно определили итоги голосования по выборам Президента Российской Федерации и неправильно подсчитали голоса и определили результаты выборов, оформив протоколы названных участковых избирательных комиссий избирательных участков, где на дому проголосовало от 508 до 859 избирателей на каждом из избирательных участков, причем по самым максимальным подсчетам, время, затраченное на оформление каждого избирателя, составляет 4 минуты 36 секунд, что физически невозможно.

Суд в указанном решении, отказывая заявителю в удовлетворении его требований, сослался на то обстоятельство, что им не приведено каких-либо доказательств в обоснование своих требований. Такой вывод судом был сделан вопреки тому, что, с одной стороны, обязанность доказывания отсутствия искажения волеизъявления народа законом возложена на избирательную комиссию, а с другой стороны самим заявителем доказательства не могли быть получены самостоятельно, поскольку находились у процессуального противника, и поэтому им заявлялись ходатайства направленные на выяснение обстоятельств имеющих значение по делу, которые судом удовлетворены не были.

При этом избирательная комиссия уклонилась от представления доказательств, свидетельствующих об отсутствии искажения волеизъявления народа, а заявитель доказательства представить суду не смог ввиду их отсутствия у него, а также невозможности получить их самостоятельно и еще потому, что инициированные заявителем ходатайства к суду об истребовании доказательств суд оставил без удовлетворения. Так, заявитель неоднократно заявлял суду ходатайства об истребовании реестров избирателей проголосовавших вне помещения для голосования, а также заявлений этих избирателей в участковую комиссию, которые не могли быть получены заявителем самостоятельно поскольку находились у процессуального противника – избирательной комиссии, однако в удовлетворении этих ходатайств судом было отказано.

Таким образом, суду не было представлено доказательств того, что волеизъявление избирателей проголосовавших вне помещения для голосования произошло правильно и без нарушений, а ведь, именно это должны были доказать заинтересованные лица (избирательные комиссии), если следовать правилу о возложении бремени доказывания этих обстоятельств, но уклонились от лежащей на них обязанности доказывания, поскольку первичных доказательств волеизъявления граждан ими представлено не было.

Суд, возлагая на заявителя обязанность по доказыванию по такого рода делам, тем самым обнаружил признаки, по которым можно сказать, что им была нуллифицирована норма процессуального закона, содержавшаяся тогда в ч. 1 ст. 249 ГПК РФ (ныне – ч. 2 ст. 62 КАС РФ). Ведь по смыслу приведенной нормы закона заинтересованные лица должны были представить доказательства, устраняющие сомнения в законности оспариваемых решений, а значит, должны были представить, но не представили: 1) реестры заявлений (обращений) о голосовании вне помещения для голосования и заявления (обращения) о голосовании вне помещения для голосования с избирательных участков протоколы об итогах голосования, которых обжалуются; 2) доказательства что указанные реестры и заявления предъявлялись до подсчета голосов избирателей указанным в законе лицам.

У заявителя указанные документы находится не могли и у него отсутствовали, потому им не могли быть представлены в суд. Вся избирательная документация, которая могла бы служить доказательством нарушения избирательного законодательства находилась не у него, а у его процессуальных противников, избирательных комиссий.

Сторона заявителя неоднократно обращалась к суду с просьбой истребовать всю избирательную документацию со спорных избирательных участков, в том числе реестры избирателей проголосовавших на дому и списки избирателей, но судом в удовлетворении этих просьб стороне заявителя неоднократно отказывалось.

В связи с чем, имеются признаки того, что судом была нуллифицирована норма права содержащаяся в ч. 2 ст. 12 ГПК РФ о том, что суд оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав. Иными словами, суд в рассматриваемом случае не оказал содействие в реализации прав заявителя, не создал условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел.

В решении суда указывается, что в заявлении заявитель не обосновал почему факт «вброса» бюллетеней в переносные урны для голосования мог повлиять на итоги голосования и стать причиной искажения воли избирателей. Однако, заявителем указывалось, что из анализа предыдущих выборов в Промышленном районе г. Ставрополя проголосовало на выборах депутатов Государственной Думы 2011 года – 6568 избирателей. В то же время на выборах Президента РФ 4 марта 2012 года на дому в Промышленном районе г. Ставрополя указано в качестве проголосовавших 27289 избирателей, что на 20121 избирателя больше.

В свою очередь, заинтересованными лицами (или избирательными комиссиями) не было представлено доказательств того, что 20121 избиратель проголосовал (исходя из правила о бремени доказывания), поскольку ни один реестр заявлений (обращений) о голосовании вне помещения для голосования в суд не был представлен, а также не было представлено ни одного заявления из более чем, 20000 избирателей о голосовании вне помещения для голосования. Тем самым не было представлено доказательств того, что более чем 20000 избирателей проголосовали вне помещения для голосования, а значит, их действительного волеизъявления могло и не иметься.

Практически в рассматриваемое дело процессуальным противником заявителя был представлен один документ, в качестве доказательства подтверждающего волеизъявление народа, это документ, данные которого оспаривались – протокол территориальной избирательной комиссии об итогах голосования по выборам Президента Российской Федерации на территории Ставропольского края, город Ставрополь, Промышленный район от 5 марта 2012 года.

Хотя часть этого документа, доказательства и оспаривалась заявителем, поставить его под сомнение не удалось даже при заявлении суду о его подложности. Так, в заявлении о подложности названного протокола указывалось следующее. Территориальной избирательной комиссией Промышленного района г. Ставрополя не были представлены доказательства опровергающие доводы заявителя. В связи с чем, суду первой инстанции было заявлено ходатайство об истребовании реестра заявлений (обращений) о голосовании вне помещения для голосования и заявлений (обращения) о голосовании вне помещения для голосования со спорных избирательных участков, в удовлетворении которого было отказано.

Также суду первой инстанции заявителем подавалось ходатайство об истребовании у Министерства связи РФ видеоматериалов с веб-камер на указанных в заявлении избирательных участках за период с 07.00 часов 4 марта 2012 года до времени окончания подсчета голосов избирателей, в удовлетворении которого было отказано.

Приведенный пример свидетельствует о том, что суды могут освобождать заинтересованных лиц (избирательные комиссии) от бремени доказывания вопреки требованиям закона, причем бремя доказывания возлагать на заявителя, при отказе оказывать ему содействие в сборе доказательств даже тогда, когда доказательства не могут быть им получены самостоятельно.

В некоторых судебных решениях об этом говориться прямо: «Каких-либо доказательств свидетельствующих об обратном, и подтверждающих доводы административного истца об имевшихся нарушениях закона в участковой комиссии избирательного участка №, суду представлено не было, тогда как в соответствии со ст. 62 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации лица, участвующие в деле, обязаны доказывать обстоятельства, на которые они ссылаются как на основания своих требований или возражений, если иной порядок распределения обязанностей доказывания по административным делам не предусмотрен настоящим Кодексом».

Такой подход является распространенным повсеместно. В судебной практике используется формула «Истец в своем иске не указывает о конкретных допущенных нарушениях избирательными комиссиями, его довод объективно не подтвержден доказательствами, основан на предположениях»или «не любые, а только существенные нарушения законодательства, допущенные при подсчете голосов и установлении итогов голосования, определении результатов выборов, не позволяющие установить действительное волеизъявление избирателей, могут служить основанием для отмены итогов голосования, результатов выборов судом на соответствующей территории», а также «административным истцом не представлено каких-либо доказательств, подтверждающих указанные в административном исковом заявлении обстоятельства нарушения участковой избирательной комиссией порядка подведения итогов голосования и составления протокола не позволяющих выявить действительную волю избирателей».

В добавление к этому, в решениях используется критерий «существенности нарушений избирательного процесса», несмотря на то, что в законодательстве его нет, и если в единичных случаях суд устанавливает нарушения на выборах, то оценивает их как несущественные. В свою очередь, какие именно нарушения избирательного закона следует считать существенными остается на субъективное усмотрение правоприменителя. По своей природе такой подход не явно, но допускает нарушение избирательных прав граждан, причем вне четких правовых процедур, что лишает избирателя правовой определенности и ставит реализацию его избирательных прав в зависимость не от закона, а от субъективного усмотрения правоприменителя. Получается, что недостатки в деятельности избирательных комиссий реализующих на практике народовластие, остаются без общественного порицания, поэтому лояльность судов к нарушениям на выборах недопустима.

Так, из решения № 2А-366/2016 2А-366/2016~М-364/2016 М-364/2016 от 12 декабря 2016 г. по делу № 2А-366/2016 известно, что: «Выслушав объяснения лиц, участвующих в деле, допросив свидетелей Г. Ч. М., суд пришел к выводу о том, что на данном избирательном участке был нарушен порядок подсчета голосов избирателей. А именно судом установлено, что во время подсчета и погашения неиспользованных бюллетеней параллельно велась работа со списками избирателей, что противоречит п.п.6,7 ст.68 ФЗ №67-ФЗ. Однако, по мнению суда, данное нарушение не является существенным и не свидетельствует о том, что при этом нарушении не возможно с достоверностью определить действительную волю избирателей».

В некоторых решениях суды комментируют, какими должны быть доказательства нарушения избирательного закона, выделяя такие их качества, которых в законодательстве не имеется, а именно они должны быть очевидными и внешними, не раскрывая этих качеств.

Так, из решения № 2А-4850/2016 2А-4850/2016~М-4734/2016 М-4734/2016 от 20 декабря 2016 г. по делу № 2А-4850/2016 следует, что: «Оценивая доказательства представленные сторонами по делу в их совокупности, суд не находит оснований для удовлетворения административных исковых требований ФИО2 об отмене решения участковой избирательной комиссии избирательного участка № об итогах голосования, поскольку по смыслу действующего избирательного законодательства невозможность установить действительную волю избирателей должна быть настолько очевидной, что сомнения в правильности подсчета голосов должны возникнуть только на основании внешних доказательств».

В другом судебном решении указано, что: «Бесспорных доказательств, подтверждающих факт нарушения воли избирателей административным истцом суду не представлено». Здесь суд выявляет еще одно качество доказательств такого рода – бесспорность.

В другом решении суд указывает на то, что доказательство должно быть утвердительным (убедительным). В решении № 2А-1706/2016 2А-1706/2016~М-1692/2016 М-1692/2016 от 13 декабря 2016 г. по делу № 2А-1706/2016 указано: «К показаниям допрошенного свидетеля суд относится критически, так как она не могла утвердительно сказать о существенных нарушениях, допущенных при подсчете голосов».

Таким образом, выявлены такие признаки доказательств нарушения избирательного законодательства, которыми они по мнению судов должны обладать: существенность, объективность, очевидность, внешность, бесспорность, утвердительность (убедительность).

При этом, доказательства представляемые заявителями суды либо признают недопустимыми, либо отдают приоритет письменным доказательствам представляемым заинтересованными лицами, то есть протоколу избирательной комиссии, который сам по себе ставится под сомнение и оспаривается.

Так, видеозаписи подсчета голосов избирателей, как правило, признаются недопустимыми. Из решения № 2А-1062/2016 2А-1062/2016~М-1054/2016 М-1054/2016 от 22 декабря 2016 г. по делу № 2А-1062/2016 следует: «С учетом вышеизложенного, оценивая указанную видеозапись, суд принимает во внимание, что она не в полной мере отвечает требованиям, предъявляемым к видеозаписям ч.1 ст.76 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, так как не сопровождена указаниями на то, где, когда, кем и при каких обстоятельствах выполнена съемка». Сходный вывод имеется и в других судебных решениях.

Если же видеозаписи принимаются судом в качестве доказательств, то им судом дается иная оценка, чем заявителем. Так, из решения № 2А-242/2016 2А-242/2016~М-230/2016 М-230/2016 от 1 декабря 2016 г. по делу № 2А-242/2016 следует: «По ходатайству представителя административного истца К.А.С. был осуществлен просмотр видеозаписи, содержащей, по мнению представителя административного истца, нарушения, допущенные членами участковой избирательной комиссии при подведении итогов голосования. Между тем, видеозапись предоставлена суду в виде трех видеофайлов, изменения внесены 31.10.2016 года. При этом каждая из сторон по воспроизведенным фрагментам видеозаписи дает различные пояснения, из содержания видеозаписей не видно, что имели место нарушения подсчета неиспользованных бюллетеней и бюллетеней, извлеченных из переносных и стационарных ящиков для голосования. При подсчете бюллетеней, извлеченных из переносных и стационарных ящиков для голосования присутствующие могли увидеть отметку избирателя в каждом бюллетене».

Когда же суд признает видеозапись в качестве доказательства и устанавливает отраженное на ней нарушение избирательного законодательства, то квалифицирует его как несущественное: «Оценивая представленную административным истцом видеозапись, суд считает установленным, что при подведении итогов голосования участковой избирательной комиссией избирательного участка №564 было допущено нарушение установленного порядка подведении итогов голосования, которое выразилось в сортировке одним из членов комиссии бюллетеней по спискам кандидатов без оглашения содержания бюллетеней. Однако, поскольку сортировка бюллетеней происходила гласно и открыто, бюллетени предоставлялись всем присутствующим для визуального контроля, суд находит, что данное нарушение не повлияло на выявление действительной воли избирателей».

Более того, принимая видеосъемку части процесса подведения итогов голосования в качестве доказательства заявителя, суд использует отсутствие видеозаписи в другой ее части не в его пользу заявителя, например, отвергая показания заявленных им свидетелей. Так, из решения № 2А-4826/2016 2А-4826/2016~М-4705/2016 М-4705/2016 от 21 декабря 2016 г. по делу № 2А-4826/2016 известно: «Доказательства показаниям свидетелей ФИО11, ФИО12, ФИО13 о том, что часть неиспользованных бюллетеней была унесена в отдельную комнату членом участковой избирательной комиссии, после чего все цифры сошлись, не были предоставлены суду (в том числе и в просмотренной видеозаписи). Принимая во внимание, что на видеозаписи показания указанных свидетелей не нашли своего подтверждения, суд относится критически к их пояснениям, считая их надуманными».

В том случае, если заявитель в качестве доказательств приводит показания свидетелей, суд отдает предпочтение свидетельским показаниям и/или письменным документам представленным стороной заинтересованного лица. Из решения № 2А-293/2016 2А-293/2016~М-267/2016 М-267/2016 от 20 декабря 2016 г. по делу № 2А-293/2016 следует: «Показания свидетелей К.А.Ю. и К.И.А. находящихся на избирательном участке №, в качестве наблюдателей, об имеющихся нарушениях во время подведения итогов голосования опровергаются показаниям свидетелей ФИО, ФИО, протоколом № УИК № об итогах голосования по одномандатному избирательному округу №, а также данными реестра участковой избирательной комиссии об отсутствии поступивших жалоб в участковую избирательную комиссию избирательного участка №». Та же позиция суда в решении № 2А-4848/2016 2А-4848/2016~М-4732/2016 М-4732/2016 от 15 декабря 2016 г. по делу № 2А-4848/2016: «Оценивая показания свидетеля С.О.Р., суд принимает во внимание, что ее показания не согласовались с показаниями иных указанных выше свидетелей, не доверять которым у суда нет оснований, поскольку они логичны, последовательны и согласуются с материалами дела в своей совокупности».

Иногда свидетельские показания со стороны заявителя просто ставятся под сомнение без указания соответствующих конкретных мотивов такой оценки судом. Чтобы не принимать во внимание доказательства заявителя в решении как считает суд достаточно фразы: «К показаниям допрошенного свидетеля суд относится критически, так как они не согласуются между собой, показания не последовательны, ответы на вопросы носят предположительный характер». Это представляется неправильным, поскольку суд не раскрывает показания свидетеля, которые не согласуются между собой, в чем именно имеется не последовательность этих показаний, и какие именно ответы свидетеля на вопросы носят предположительный характер.

В решении № 2А-34/2017 2А-34/2017(2А-509/2016;)~М-483/2016 2А-509/2016 М-483/2016 от 25 января 2017 г. по делу № 2А-34/2017 указано, что: «Доводы административного истца подтверждены только показаниями свидетеля Свидетель №2, который присутствовал на избирательном участке № 309 в качестве члена избирательной комиссии с правом совещательного голоса от партии «Родина» и кандидата в депутаты Х.Р.И.
Между тем, указанные доводы административного истца не нашли своего подтверждения в ходе судебного разбирательства. Напротив, они были полностью опровергнуты свидетельскими показаниями и материалами дела». Однако, какими именно свидетельскими показаниями и материалами дела были опровергнуты показания свидетеля со стороны заявителя, суд в решении не указывает.

В другом решении суд посчитал, что для того чтобы отвергнуть показания свидетеля сослался на их несоответствие действительности. Так, из решения № 2А-1708/2016 2А-1708/2016~М-1696/2016 М-1696/2016 от 13 декабря 2016 г. по делу № 2А-1708/2016 следует: «Согласно показаниям Н., рассортированные бюллетени не подсчитывали, а сразу упаковывали в мешки, а когда она возмутилась этому, то члены комиссии по ее просьбе произвели подсчет только голосов, отданных за Х.Р.И. и за партию «Родина», бюллетени же за других кандидатов не считали. Поскольку такие показания никак не могут соответствовать действительности, то суд не принимает их во внимание».

Более того, суд при оценке доказательств стороны заявителя отдает предпочтение даже не доказательствам со стороны заинтересованных лиц, а их пояснениям. Так, из решения № 2А-288/2016 2А-288/2016~М-262/2016 М-262/2016 от 19 декабря 2016 г. по делу № 2А-288/2016 следует: «Доводы представителя административного истца о том что, копия протокола №2 экземпляра №1, находящийся у административного истца, и оригинал протокола №2 экземпляра №1, не соответствует друг другу, в связи с чем, протокол №2 является недействительным, суд не может принять во внимание.
На обозрение суду было представлено три протокола №2. Два оригинала протокола №2, экземпляр №1 и экземпляр №2. Протоколы заполнены разными лицами, данные соответствуют друг другу, а также данным ГАС «Выборы». Кроме того, представлена заверенная председателем УИК копия протокола №2 экземпляр №1, где в строке 12д стоит цифра «0025». Данная копия заполнена третьим лицом, и изготовлена с помощью технических средств. Согласно пояснениям административного ответчика, на избирательном участке копировальной техники не было, все копии делались рукописным способом, ввиду чего и произошла техническая ошибка. Никаких повторных протоколов не составлялось. При удостоверении копии протокола, откопированного с рукописной копии протокола №2, председатель не убедилась в правильности заполненных граф».

Как видно из приведенных примеров, судом не были исполнены: 1) правила об оказании содействия заявителю в реализации его процессуальных прав по приобретению доказательств тогда, когда они не могут быть получены им самостоятельно и 2) правила о распределении обязанностей по доказыванию, что стало возможным как ввиду отсутствия правовых последствий в случае несоблюдения названных правил, так и ввиду безграничного действия субъективного принципа «внутреннего убеждения».

В связи с чем необходимо как можно более полно установить правовые средства для рассмотрения дел об искажении волеизъявления народа, влекущее снижение судебного усмотрения по такого рода делам.

Нормы как главы 26 ГПК РФ, действовавшей ранее, так и КАС РФ, действующего в настоящее время, не предусматривают каких-либо негативных правовых последствий для участников избирательного процесса в случае несоблюдения ими правила о распределении бремени доказывания. Отсутствие неблагоприятных последствий, в обязательном порядке следующих за нарушением требований закона, нивелирует такие требования.

В связи с этим необходимо установить определенные правила поведения суда при рассмотрении такого рода дел в случае нарушения правила о распределении бремени доказывания.

Полагаю, что правило о распределении бремени доказывания оправдано только при таких условиях, когда поданное гражданином заявление о защите избирательных прав, например, об оспаривании результатов выборов, должно влечь удовлетворение заявленных требований во всех случаях, когда органами власти и/или их должностными лицами не представлены доказательства, опровергающие требования заявителя.

Предлагается для исключения невыполнения требований правила о распределении обязанностей по доказыванию, а также правила об оказании содействия сторонам в реализации их прав, предусмотреть норму закона, в которой закрепить положение, согласно которому непредставление избирательной комиссией доказательств, подтверждающих законность принятых избирательных актов и подтверждающих волеизъявление народа, которое в них закреплено, влечет безусловное удовлетворение требований заявителя, которое принимается судом самостоятельно без судебного слушания. Когда же судом вынесено решение об отказе в удовлетворении требований заявителя при нарушении названных правил, то такое нарушение должно являться безусловным основанием к отмене указанного решения вышестоящим судом.

В связи с этим предлагается следующая процессуальная гарантия обеспечения достоверности волеизъявления народа – неисполнение как процессуальным противником заявителя правила о распределении бремени доказывания, так и судом правила об оказании содействия заявителю в реализации его процессуальных прав по приобретению доказательств тогда, когда они не могут быть получены им самостоятельно, влечет удовлетворение заявления по делу об искажении волеизъявления народа. В том случае, если судом в нарушение указанной гарантии принято решение об отказе в удовлетворении требований заявителя, то это нарушение является безусловным основанием отмены такого решения вышестоящим судом. Эта же гарантия направлена на ответственность стороны в виде принятия судебного решения не в ее пользу за неисполнение ею своих процессуальных обязанностей.

В том же случае, когда в суде выполняются требования правила о распределении обязанностей по доказыванию и правила об оказании содействия сторонам в реализации их прав, предлагается возложить на суд, который будет осуществлять производство по такого рода делам, обязанность по установлению достоверного волеизъявления народа при голосовании. Это требование будет стимулировать суд действовать активно и самостоятельно добывать доказательства о волеизъявлении народа. Иными словами, в случае невозможности такого установления суд обязан будет отменить итоги голосования и/или результаты выборов. Установление волеизъявления народа должно являться целью, как для суда, так и для судопроизводства по делу. Только в этом случае, правовая норма о возложении обязанности доказывания на избирательные комиссии, имевшаяся ранее в ГПК РФ, а теперь в КАС РФ, обретет смысл и завершенность правового регулирования. Если же окончательным решением суда заявителю будет отказано в удовлетворении его требований и обязанность по установлению достоверного волеизъявления народа судом будет не исполнена, предлагается ввести в закон правило, согласно которому такое нарушение должно являться безусловным основанием к отмене указанного решения вышестоящим судом.

Рассмотрим необходимость введения указанных предложений на проблеме связанной с использованием копий протоколов об итогах голосования в качестве доказательств. Копии таких протоколов являются практически единственными документами доступными (с низкой степенью вероятности) заявителям по рассматриваемым делам, но путь по признанию их доказательствами обладающими юридической силой в судебном процессе является почти непреодолимым. В одном из судебных решений сказано: «единственным достоверным источником информации, на основании которой формируются результаты голосования избирателей, является Протокол №, а не его копия». Представляется, что возложение на суд обязанности по установлению достоверного волеизъявления народа будет направлено не на формальное устранение названных документов из числа доказательств по делу, а задействует механизм их проверки всеми доступными в судебном процессе способами, инициатором которых должен выступать суд.

Так, участковая избирательная комиссия, по своему собственному усмотрению может не выдавать наблюдателям копию протокола об итогах голосования даже по их просьбе, ограничившись только оглашением результатов волеизъявления избирателей. Какой-либо обязанности возложенной на комиссию о необходимости выдать протокол об итогах голосования не существует, а значит и нет установленной законом ответственности. Впоследствии может оказаться так, что оглашенные избирательной комиссией результаты волеизъявления избирателей и сведения отраженные в протоколах об итогах голосования не совпадают. Судом же такого рода несовпадения трактуются как технические ошибки. Например, в решении № 2А-280/2016 2А-280/2016~М-241/2016 А-280/2016 М-241/2016 от 9 декабря 2016 г. по делу № 2А-280/2016 указано, что: «Представленная административным истцом в обоснование своих доводов копия протокола № участковой избирательной комиссии № об итогах голосования по одномандатному избирательному округу № «<адрес> – Рассказовский одномандатный избирательный округ» (л.д. 34), суд не может рассматривать как доказательство нарушения избирательного законодательства, поскольку суд приходит к выводу, что при его оформлении рукописным текстом членом участковой избирательной комиссии № была допущена техническая ошибка».

Даже в том случае, если наблюдателю удастся получить от избирательной комиссии копию протокола об итогах голосования содержащего достоверные сведения о результатах волеизъявления избирателей, а избирательной комиссией в вышестоящую комиссию будет представлен протокол об итогах голосования, содержащий недостоверные сведения, и наблюдатель обратится в суд за защитой своих избирательных прав, то скорее всего ему будет отказано судом в принятии выданного ему протокола об итогах голосования в качестве доказательства.

Наблюдатель, посчитавший свои права нарушенными тем, что в протоколе об итогах голосования содержаться иные сведения, чем в выданной ему копии протокола об итогах голосования, может обратиться в суд за судебной защитой.

Так, согласно ч. ч. 1, 4 ст. 75 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав решения и действия (бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц, а также решения и действия (бездействие) комиссий и их должностных лиц, нарушающие избирательные права граждан и право граждан на участие в референдуме, могут быть обжалованы в суд.

Кравченко О.А.; науч ред. Ведерников Н.Т. Конституционно-правовые гарантии обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании. Монография

Кравченко О.А.; науч ред. Ведерников Н.Т. Конституционно-правовые гарантии обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании. Монография

В монографии проведено исследование избирательного законодательства, дан анализ практики его применения на предмет гарантированности достоверности волеизъявления народа при голосовании. Осуществлена теоретическая разработка понятия, видов и признаков конституционно-правовых гарантий достоверности волеизъявления народа при голосовании. Предложены модели гарантий по обеспечению как выявления достоверного волеизъявления народа при голосовании, так и его защиты в случае необходимости, а также по обеспечению проверки результатов деятельности избирательных комиссий.<br /> Законодательство приведено по состоянию на 1 августа 2017 г.<br /> Книга предназначена для специалистов в области конституционного права и широкого круга читателей, интересующихся вопросами избирательного права.

Внимание! Авторские права на книгу "Конституционно-правовые гарантии обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании. Монография" (Кравченко О.А.; науч ред. Ведерников Н.Т.) охраняются законодательством!