Гражданско-правовой статус публичных юридических лиц. Монография

Кравец В.Д.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 04.07.2016 ISBN: 9785392213719 Язык: Объем текста: 220 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава 1. Публичные юридические лица: основные теоретические положения

Глава 2. Права на имущество публичных юридических лиц

Глава 3. Особенности гражданско-правовой ответственности публичных юридических лиц

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 3.
Особенности гражданско-правовой ответственности публичных юридических лиц

§ 1. Теоретические основы гражданско-правовой ответственности публичных юридических лиц

В юридической литературе вопросы о понятии, основании и условиях ответственности относятся к числу дискуссионных. При этом, как замечал С. Н. Братусь, проблема ответственности в юридической теории существенно усложнена, «многочисленные точки зрения и их оттенки по некоторым аспектам этой проблемы иногда уводят от основной, магистральной линии исследования, задача которого — установить значение ответственности». Необходимо освободиться от многозначности понятия ответственности и выделить то основное, чему служит ответственность; по мнению С. Н. Братуся, это обеспечение исполнения обязанности. А. В. Хохлов, отмечая отсутствие в цивилистической литературе единой концепции и понятия гражданско-правовой ответственности, также акцентировал внимание на необходимости не столько дельной разработки частных вопросов, сколько выяснения существа проблемы, выработки методологических ориентиров.

Многочисленность точек зрения относительно понятия ответственности во многом определяется междисциплинарным характером исследуемого понятия. Оно имеет принципиальное значение не только для правовых дисциплин, но и получает осмысление в рамках философии, этики, психологии, социальных и политических наук. Термин «ответственность» имеет широкое распространение и в повседневной жизни: от его усвоения и осмысления отдельными гражданами зависит уровень развития социума, понимание лицом своего места в жизни общества, состояние нравственности и правосознания. Ответственность как явление находит свое проявление во всех аспектах поведения человека. Юридическая ответственность как частный случай общего явления связывается с правовой стороной деятельности человека, выражает его отношение к установленным нормами правилам поведения. Вместе с тем междисциплинарный синтез как явление, характерное для развития современной науки, обусловливает неизбежность заимствований положений смежных отраслей знаний при разработке понятия юридической ответственности. Наиболее яркий пример — появление и разработка концепции «позитивной юридической ответственности» или «активного аспекта юридической ответственности».

Одним из первых позитивный аспект юридической ответственности выделил П. Е. Недбайло, который связывал ответственность не только с невыполнением лицом лежащих на нем обязанностей и совершением им действий вопреки требованиям законодательства, но и с самим исполнением этих обязанностей надлежащим образом. М. С. Строгович определял юридическую ответственность прежде всего как «ответственное отношение человека к своим обязанностям, ответственность за правильное выполнение лицом возложенных на него законом обязанностей». При этом отмечалось, что мнение, в соответствии с которым юридическая ответственность связывается с неисполнением или ненадлежащим исполнением лицом своих обязанностей, является неправильным. В данном случае юридическая ответственность всего лишь «принимает негативную форму осуждения, взыскания, принуждения, санкции». Такой подход закрепил в правовой литературе дуализм понятия юридической ответственности, при котором позитивная юридическая ответственность характеризуется добровольной формой исполнения обязанностей субъектами права, а негативная или ретроспективная ответственность реализуется посредством принудительного воздействия на обязанного субъекта со стороны государства или общества. Очевидно, что выделение позитивного аспекта юридической ответственности во многом обусловлено пониманием ответственности, применяемом в философии, социологии, повседневной жизни. Именно философское понимание ответственности характеризует ее как категорию, отражающую объективный, исторический характер взаимоотношений между личностью, коллективом и обществом с точки зрения сознательного осуществления предъявляемых к ним взаимных требований. Ответственность в данном случае рассматривается как основа мотивации поведения индивида, свойство самой личности. Основополагающими категориями для ответственности становятся категории морали, нравственности, инициативы, сознательности. Не отрицая того, что общее философское понятие ответственности имеет методологический характер, а включение феномена позитивной ответственности в орбиту социальных связей повышает активность субъектов правовых отношений, заметим, что понятие позитивной ответственности выходит далеко за пределы юридической науки. Ограничение ее рамками юриспруденции является существенным теоретическим упрощением. Представляется, что, как и юридическая, позитивная ответственность является разновидностью ответственности социальной. Именно существование позитивной ответственности как осознания лицом своей обязанности по отношению к обществу и государству, как активного поведения обязанного лица предопределяет возможность и необходимость существования юридической ответственности как последствия неисполнения обязанности, нарушения правовых норм. Таким образом, юридическая ответственность существует лишь постольку и тогда, когда отсутствует позитивная ответственность. Как верно заметил В. А. Тархов, лицо привлекается к ответственности, когда у него отсутствует сознание ответственности.

В юридической литературе ответственность принято связывать с карой, наказанием, с претерпеванием определенных негативных последствий, реализация которых обеспечивается государственно-властным принуждением. Традиционно считается, что в ответственности находит выражение отрицательное отношение общества и государства к противоправному поведению нарушителя, осуждение этого поведения. Таким образом, в качестве признаков юридической ответственности называются: государственное принуждение, отрицательные для нарушителя последствия и общественное осуждение. Применительно к институту гражданско-правовой ответственности эти признаки приобретают специфическое содержание. Так, государственное принуждение в рамках гражданско-правовой ответственности может и не иметь реального воплощения, оставаясь лишь потенциальной возможностью, что обусловлено методом гражданско-правового регулирования, заключающим в себе возможность для участников рассматриваемых отношений самостоятельно выбирать наиболее целесообразный для них вариант поведения. Правомочие на приведение в действие государственного аппарата принуждения (правопритязание) составляет содержание субъективного права, и, следовательно, его реализация целиком зависит от воли управомоченного лица. Таким образом, для гражданско-правовой ответственности характерно не столько фактическое наличие государственного принуждения, сколько его потенциальная возможность, что позволяет говорить об обеспеченности гражданско-правовой ответственности государственным принуждением. Вопрос о том, является ли добровольное исполнение обязанности, например добровольное возмещение убытков, уплата неустойки, добровольное исполнение обязательств из причинения вреда или из неосновательного обогащения, ответственностью, в цивилистической литературе является дискуссионным. Так, С. Н. Братусь, критикуя И. С. Самощенко и М. Х. Фарукшина, которые вслед за О. С. Иоффе утверждали, что в гражданском праве добровольное исполнение обязанности может рассматриваться в качестве ответственности, указывал, что юридическая ответственность возможна лишь тогда, когда по инициативе кредитора применяется государственное принуждение, только в этом случае можно говорить о реализации санкции. Представляется, что возможность реализации ответственности в добровольном порядке, то есть инициативного принятия правонарушителем на себя неблагоприятных последствий, обусловлена самой сутью гражданско-правового регулирования, которое исходит из презюмирования добросовестности участников имущественного оборота. Возможностью реализации ответственности в добровольном порядке обусловлено и включение правопритязания как правомочия в состав субъективного гражданского права. Принудительная реализация ответственности возможна лишь тогда, когда она не реализуется добровольно и если на это есть воля управомоченного лица. Вместе с тем заметим, что не любое добровольное исполнение обязанности является ответственностью, необходимо, чтобы эта обязанность реализовывалась в рамках правоотношения, основанием возникновения которого является гражданское правонарушение.

Признак государственного принуждения (возможности государственного принуждения) приобретает специфическое выражение применительно к юридической ответственности государства. Субъектный состав гражданских правоотношений, в рамках которых реализуется данная ответственность, ставит под сомнение возможность такого принуждения. Поскольку гражданско-правовая ответственность государства предполагает возникновение неблагоприятных имущественных последствий именно на стороне рассматриваемого субъекта, признание за ней государственно-властного характера привело бы к выводу о том, что государство в ряде случаев должно направлять свой репрессивный аппарат против самого себя. Вместе с тем представляется, что принуждение в рамках ответственности государства не только возможно, но и является необходимым, в противном случае она носила бы исключительно декларативный характер. Рассматриваемой ответственности присуще, однако, не государственное принуждение, а принуждение иного рода. О. В. Михайленко называет его «надгосударственным принуждением», принуждением, основанным на нормах международного права. Соглашаясь с мнением автора, заметим, что, кроме принуждения со стороны международного сообщества, в случае привлечения государства к ответственности к нему применимо общественное принуждение, основанное на праве граждан собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования, закрепленное ст. 31 Конституции РФ.

Относительно неблагоприятных последствий как признака гражданско-правовой ответственности в юридической литературе нередко отмечается, что с позиций имущественных отношений неблагоприятные последствия, возлагаемые на должника в рамках гражданско-правовой ответственности, могут носить характер «лишения» только с позиций общества, в то время как для самого должника претерпевание ответственности может быть даже благом в сравнении с исполнением первоначальной обязанности. Представляется, что описанная ситуация не меняет характера гражданско-правовой ответственности и не может служить аргументом для исключения «отрицательных для нарушителя последствий» из перечня ее признаков, поскольку с позиций юриспруденции изменение правоотношения, имеющее место в рамках юридической ответственности, само по себе является примером неблагоприятных последствий. Отмеченная же в литературе особенность гражданско-правовой ответственности объясняется ее компенсационной функцией. Основной целью мер гражданско-правовой ответственности, в отличие от публично-правовых мер, является не наказание правонарушителя, а восстановление имущественного положения потерпевшего, что делает его центральной фигурой в рассматриваемых отношениях. Задача же гражданско-правового регулирования в рамках института ответственности — найти источник благ для компенсации потерь кредитора. В этой связи С. Н. Братусь отмечал, что основная цель гражданского права «состоит в том, чтобы обеспечить потерпевшей стороне ее восстановление в первоначальном состоянии, отразится ли это отрицательно на положении должника — вопрос факта».

Все вышесказанное относительно государственного принуждения и отрицательных последствий на стороне правонарушителя как признаков гражданско-правовой ответственности выводит на первый план в рассматриваемых отношениях фигуру управомоченного лица, то есть потерпевшего. По воле потерпевшего к правонарушителю применяются меры государственно-властного принуждения, и именно необходимостью восстановления его имущественного положения обусловливается возложение на правонарушителя бремени неблагоприятных последствий. Именно роль в отношениях ответственности фигуры потерпевшего отличает гражданско-правовую ответственность от всех иных видов юридической ответственности. В действительности, как верно отмечает В. А. Хохлов, признание кредитора центральной фигурой делает возможным раскрытие категории гражданско-правовой ответственности не через понятие обязанности, а через понятие субъективного правомочия (возможности) кредитора. Именно такое понимание ответственности находим в п. 1 ст. 400 ГК, в котором право на полное возмещение убытков именуется ответственностью. Однако реализация любого субъективного права обусловлена существованием корреспондирующей этому праву юридической обязанности, что возможно только в рамках правоотношений. Представляется, что гражданско-правовую ответственность следует рассматривать как относительное гражданско-правовое отношение, основанием возникновения которого является совершение одним лицом (правонарушителем) в отношении другого лица (потерпевшего) противоправных действий (бездействия), а юридическим содержанием — субъективное право потерпевшего требовать восстановления своего имущественного положения и корреспондирующая праву обязанность правонарушителя восстановить это положение. При этом в структуре субъективного права потерпевшего основное содержание будет приходиться на правомочие правопритязания.

Основанием ответственности в теоретической литературе традиционно признается правонарушение. Следовательно, основанием гражданско-правовой ответственности следует признать гражданское правонарушение. Вместе с тем в цивилистической литературе не получила широкого распространения теория состава правонарушения, в рамках которого в публичных отраслях права принято выделять четыре элемента: объект, объективную сторону, субъект и субъективную сторону правонарушения. Напротив, цивилистами была разработана отраслевая конструкция оснований (условий) ответственности. Основанием применения ответственности является совершение правонарушения, именно оно является юридическим фактом, порождающим ответственность, фундаментом, на который опирается институт ответственности и который определяет ее природу. Условия же ответственности представляют собой признаки, которые характеризуют основание ответственности. В. П. Грибанов выделял общие (типичные) условия гражданско-правовой ответственности, то есть те, которые свойственны всем или подавляющему большинству случаев, и специальные условия ответственности, свойственные лишь отдельным случаям или отдельным видам гражданских правонарушений. При этом отмечалось, что специальные условия ответственности, как правило, являются лишь конкретизацией общих условий к обстоятельствам конкретного дела. К общим условиям гражданско-правовой ответственности принято относить: противоправность поведения нарушителя, наличие вреда, причинно-следственную связь между противоправным поведением и причинением вреда, а также вину правонарушителя. Если правонарушение отвечает четырем обозначенным признакам, оно может считаться основанием ответственности и порождает гражданско-правовые отношения ответственности. В цивилистической литературе четыре названных условия ответственности нередко именуются составом гражданского правонарушения. Такой подход представляется вполне оправданным. Если исходить из данного в теории права определения состава правонарушения как «фактической конструкции, выражающей главные стороны (элементы) правонарушения», как «звена фактического основания, без которого не возникает охранительного правоотношения и, следовательно, отпадает сама возможность юридической ответственности», очевидно, что условия гражданско-правовой ответственности полностью отвечают рассматриваемому определению. По справедливому замечанию О. А. Кузнецовой, вписываются они и в общетеоретический состав правонарушения: первые три условия ответственности (противоправное поведение, наличие вреда, причинно-следственная связь) составляют объективную сторону состава правонарушения, в то время как четвертый элемент — вина — относится к субъективной стороне. В связи с этим необоснованным выглядит отрицание значения для цивилистической науки учения о составе правонарушения как чуждого ей уголовно-правового знания. Представляется, что учение о составе правонарушения имеет общетеоретическое значение и применяется в отраслевых науках с учетом специфических начал, характерных для ответственности различного вида. В случаях, когда для наступления гражданско-правовой ответственности не обязательно наличие всех четырех условий ответственности, следует говорить об усеченном составе гражданско-правовой ответственности.

Наибольшей спецификой в составе гражданского правонарушения обладает условие вины. Это обусловливается, во-первых, принятым в гражданском законодательстве определением вины. Во-вторых, презумпцией вины лица, совершившего гражданское правонарушение. И в-третьих, возможностью привлечения лица к ответственности при отсутствии в его деянии элемента вины, то есть допустимостью в гражданском праве безвиновной ответственности.

В теории права и в публичных отраслях правовой науки вину принято определять как психическое отношение лица к совершенному им деянию (действию или бездействию) и наступившим последствиям. Такой подход к понятию вины называют субъективной (психологической) концепцией вины. Она связана с осознанием лицом характера и последствий своего поведения, с возможностью предвидения и предотвращения последствий этого поведения. На основе рассматриваемого подхода различают формы вины: умысел (прямой, косвенный), неосторожность (легкомыслие, небрежность). Несмотря на то что в гражданском праве различия в формах вины не имеют столь существенного значения, как в публичных отраслях права, а на размер ответственности основное влияние оказывают последствия правонарушения, в советской гражданско-правовой доктрине отмечалось, что субъективная концепция вины в равной мере применима и в уголовном, и в гражданском праве. Господство психологической концепции вины в советском гражданском праве В. В. Витрянским объясняется двумя основными причинами: искусственным привнесением в цивилистику чуждых ей положений и методов исследования гражданско-правовых проблем из других наук и областей познания, что обусловило рецепцию понятия вины из советской уголовно-правовой доктрины, а также господствовавшей в советском обществе идеологией. Несмотря на то что обозначенные причины на сегодняшний день не имеют влияния на формирование доктрины гражданско-правовой ответственности, по-прежнему субъективная концепция вины не утрачивает своего методологического значения. Определение вины как психологического отношения лица к совершенному им деянию является широко употребимым, в том числе и в учебниках по гражданскому праву. Такая ситуация, охарактеризованная В. В. Витрянским как «инерционное движение гражданско-правовой доктрины по тупиковому пути, намеченному в советский период», сегодня может быть объяснена господством субъективной концепции вины в теории права, выводы которой имеют методологическое значение для всех отраслевых правовых наук.

Характерно, что законодатель, дав в действующем ГК определение вины, положил в его основу иную концепцию, получившую в гражданско-правовой доктрине наименование объективной (поведенческой) концепции вины. В соответствии с абзацем 2 п. 1 ст. 401 ГК лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. Следовательно, на сегодняшний день вопрос о виновности лица, совершившего гражданское правонарушение, решается, не исходя из анализа психологического отношения лица к своему деянию и его последствиям, а на основе анализа поведения, характеризующего отношение правонарушителя к своим обязательствам. Если лицо приняло все меры, требующиеся от него, для исполнения своего обязательства, тем не менее обязательство не было исполнено, лицо должно признаваться невиновным. Рассматриваемая концепция, выводя понятие вины из сферы психологических процессов, свойственных личности, позволяет решить вопрос о вине юридического лица как некоего искусственного субъекта, которому не свойственны психологические переживания. Именно применительно к вине юридического лица психологическая концепция вызывает в юридической литературе наибольшие сомнения. Само по себе юридическое лицо не может испытывать каких-либо психологических переживаний по поводу совершенных им действий, осознание своих поступков и психологическое отношение к их последствиям свойственно только физическим лицам — работникам юридического лица, членам его органов управления. Принятие объективной концепции вины позволяет отказаться от анализа субъективного отношения работников юридического лица к допущенному нарушению и свести вопрос о вине юридического лица к вопросу о принятии или непринятии им всех необходимых мер для надлежащего исполнения обязательства. Вместе с тем эта концепция критикуется в юридической литературе прежде всего потому, что непринятие мер по исполнению своих обязанностей составляет юридически значимое бездействие как форму противоправного деяния и, следовательно, характеризует объективную сторону правонарушения. На сегодняшний день можно констатировать нормативно обусловленное сближение объективной и субъективной сторон состава гражданского правонарушения, что, однако, не свидетельствует о том, что во всех случаях доказанность неисполнения обязательства или ненадлежащего его исполнения исключает невиновность правонарушителя. Установление вины правонарушителя требует не просто установления факта неисполнения обязательства (исполнения его ненадлежащим образом), но и того, что обязанный субъект не предпринял всех требующихся от него мер для надлежащего исполнения обязательства.

Особенностью гражданско-правовой ответственности является законодательно установленная презумпция вины правонарушителя. Такой подход законодателя не случаен, он кроется в специфике имущественных отношений, для которых установление свойственной публичным отраслям права презумпции невиновности означало бы «общее предположение, что обязательства не выполняются по объективным причинам», что «может привести к демобилизации усилий должника по надлежащему исполнению, к нарушению нормального хозяйственного оборота и безответственности нарушителя». Любая презумпция имеет прежде всего процессуальное значение, поскольку ее существование обусловливает распределение бремени доказывания между сторонами, участвующими в деле. В соответствии с п. 2 ст. 401 ГК отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство, аналогичное правило установлено применительно к деликтным обязательствам п. 2 ст. 1064 ГК. Таким образом, именно правонарушитель должен доказать, что он проявил ту степень заботливости и осмотрительности, которая от него требовалась, и что с его стороны были приняты все необходимые меры для надлежащего исполнения обязательства. Факт же неисполнения обязательства или ненадлежащего его исполнения, причинения убытков, их размер, а также причинно-следственная связь доказываются потерпевшим лицом. Установление презумпций не случайно, любая презумпция представляет собой обобщенное выражение реальных отношений, нормативный вывод из повседневно встречающихся и постоянно повторяющихся фактов нашей действительности. Следовательно, сформулированное в виде презумпции правило заключает в себе высокую степень вероятности. Кроме того, презумпция виновности правонарушителя обеспечивает активность сторон именно в том направлении, в котором каждой из них легче представлять необходимые доказательства. Очевидно, что доказательства того, что лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательства, приняло все необходимые меры для его исполнения, находятся в распоряжении правонарушителя. В связи с этим именно на него возлагается обязанность представить их суду. Презумпция виновности, свойственная гражданскому праву, является одним из приемов законодательной техники, позволяющим обеспечить равенство сторон, сбалансировать возможности «слабой» и «сильной» сторон в имущественных отношениях, что еще раз подтверждает приоритет фигуры потерпевшего в отношениях гражданско-правовой ответственности. Установление презумпций, в том числе презумпции виновности, вместе с тем не должно свидетельствовать о возможности пассивного поведения стороны, в пользу которой установлена презумпция. Как отмечал О. С. Иоффе, «презумпции не могут быть положены в основу решения, они должны быть доказаны либо опровергнуты». При этом если правонарушителем не представлено доказательств своей невиновности, его вина считается доказанной. Обязанность суда признать презюмируемый факт установленным является отражением действия презумпции и характеризуется в юридической литературе в качестве динамичной стороны рассматриваемого правового явления.

Гражданское законодательство допускает возможность возложения на правонарушителя бремени ответственности и при отсутствии его вины. Вопрос о теоретических основах безвиновной ответственности и ее допустимости является в гражданско-правовой доктрине дискуссионным. Практическим основанием появления ответственности без вины стало развитие крупных транспортных и промышленных предприятий, обычная эксплуатация которых неминуемо вела к возникновению известного числа несчастных случаев. В таких условиях принцип вины как этическое оправдание ответственности, известный правопорядку со времен римского частного права, перестал отвечать требованиям справедливости гражданско-правовой ответственности, что обусловило постепенное отступление от него сначала в рамках судебной практики, а затем и на уровне специальных законов, установивших для промышленных предприятий повышенную ответственность независимо от вины. Отказ гражданского законодательства от принципа вины во многом обусловил дальнейшее развитие теоретических разработок вопросов гражданско-правовой ответственности, поставив перед цивилистами задачу определения оснований и сущности безвиновной ответственности. Большое внимание этим вопросам уделялось в советский период развития науки гражданского права. Были разработаны концепция «виновного с исключениями начала», в рамках которой безвиновная ответственность допускалась как исключение из общего правила ответственности за вину, и концепция «двух начал», которая поставила безвиновную ответственность в один ряд с ответственностью за вину, признав за ней роль принципа. Вместе с тем следует согласиться, на наш взгляд, с Д. Е. Богдановым, что ни одна из этих концепций не имеет серьезного гносеологического значения, они лишь констатируют существование безвиновной ответственности, не предлагая теоретического обоснования причин ее установления.

Большое распространение получила разработанная в трудах В. А. Ойгензихта концепция риска как субъективного начала безвиновной ответственности. Основной тезис этой концепции сводится к тому, что не всякое субъективное основание ответственности — это вина. В случае безвиновной ответственности таким основанием является принятие правонарушителем определенного риска, обусловленного характером осуществляемой им деятельности. Именно выбор лицом поведения, способного причинить вред третьим лицам, то есть добровольное принятие на себя риска причинения вреда, становится в рамках рассматриваемой концепции этическим оправданием безвиновной ответственности. Установление безвиновной ответственности объяснялось также необходимостью стимулирования лиц, деятельность которых связана с повышенной опасностью, к активному участию в дальнейшем развитии техники безопасности, а теоретическим основанием этой ответственности предлагалось считать принцип справедливости. В современной гражданско-правовой доктрине идея справедливости как основного начала безвиновной ответственности была развита Д. Е. Богдановым. Предпринимались попытки связать безвиновную гражданско-правовую ответственность со свойственной гражданскому праву презумпцией вины. Такой подход в современной литературе обосновано критикуется Д. М. Азми, поскольку вопрос о возможности безвиновной ответственности подменяется процессуальным вопросом распределения бремени доказывания. Представляется, однако, что и сама автор, предлагая в обоснование безвиновной ответственности концепцию «презюмируемой вины» как особой формы вины, не подпадающей ни под понятие умысла, ни под понятие неосторожности, упускает из виду, что любая презумпция является условно-истинным утверждением и требует, как отмечалось, своего доказательства или опровержения.

Несмотря на нормативное закрепление в гражданском законодательстве безвиновной ответственности, в гражданско-правовой доктрине большое распространение получили концепции, отрицающие возможность такого явления. В литературе безвиновную ответственность предлагалось рассматривать по аналогии с ответственностью страховщика, наступающей при страховом случае, как юридико-технический прием возмещения вреда. Н. С. Малеин рассматривал безвиновную ответственность как институт распределения убытков, которому не свойственно наличие характерных для юридической ответственности осуждения, вины и наказания. Во многом схожую позицию занимал О. А. Красавчиков, указывая, что обязанность владельца источника повышенной опасности возместить причиненный вред не является мерой гражданско-правовой ответственности, а представляет собой особую правовую форму восстановления имущественного положения потерпевшего. Основой рассматриваемых позиций является подход к гражданско-правовой ответственности, базирующийся на ее трактовке как института, нацеленного на принуждение, наказание, осуждение правонарушителя. Такая позиция оправдана с позиций отраслей публичного права. Что же касается ответственности в сфере частного права, то, как отмечалось, признаки принуждения и наказания (лишения) не являются безусловно присущими данному виду ответственности. Основной спецификой гражданско-правовой ответственности является ее компенсационный характер и нацеленность института на восстановление имущественных интересов потерпевшего, что делает его фигуру основной в рассматриваемых отношениях. Поскольку безвиновная ответственность, как институт гражданско-правовой ответственности в целом, направлена на компенсацию убытков, причиненных кредитору, то нет никаких препятствий отнесения ее именно к категории ответственности. Создание же новых институтов требует как минимум их теоретического обоснования и нормативной обособленности, к сожалению, рассматриваемыми авторами такого обоснования не предлагается. Представляется, что в безвиновной гражданско-правовой ответственности наиболее ярко проявляются компенсационная функция и подчиненность рассматриваемого института интересам потерпевшего. Нарушитель субъективных прав и обязанностей в случае безвиновной ответственности выступает источником средств для восстановления имущественной сферы потерпевшего, именно на него возлагается обязанность компенсировать вред, причиненный хоть и не виновными, но его действиями (бездействием). В компенсационном характере выражаются основания и природа безвиновной ответственности, что, в принципе, не отрицается в рамках рассмотренных нами теоретических позиций, даже не допускающих существования ответственности без вины. Поскольку основная цель гражданско-правовой ответственности — восстановить нарушенные интересы потерпевшего, постольку для нее характерно использование механизма безвиновной ответственности.

Юридическая Кравец В.Д. Гражданско-правовой статус публичных юридических лиц. Монография

Юридическая Кравец В.Д. Гражданско-правовой статус публичных юридических лиц. Монография

Настоящее издание представляет собой первый опыт комплексной разработки концепции публичного юридического лица с позиций науки гражданского права.<br /> В монографии на основе подхода к публичному юридическому лицу как участнику гражданского оборота рассматриваются вопросы имущественной обособленности публичных юридических лиц, выявляется специфика их гражданско-правовой ответственности, определяется место данных организаций в современной системе юридических лиц.<br /> Законодательство приведено по состоянию на октябрь 2015 г.<br /> Издание предназначено для научных работников, студентов, аспирантов и преподавателей юридических факультетов и вузов, практикующих юристов.

Внимание! Авторские права на книгу "Гражданско-правовой статус публичных юридических лиц. Монография" (Кравец В.Д.) охраняются законодательством!