Книги

Психология преступления и наказания. Монография

Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е.

Возрастное ограничение:

Жанр:

Юридическая

Издательство:

Проспект

Дата размещения:

01.12.2017

ISBN:

9785392269785

Язык:

Объем текста:

434 стр.

Формат:

epub

Глава VI.
Психология исполнения наказания.

1. Комплексные проблемы исправления осужденных.

В настоящее время идет активный поиск решения проблем повышения эффективности исправления осужденных, от чего, конечно, во многом зависит снижение уровня рецидивной преступности. Чтобы создать научные основы таких решений, необходимо максимально использовать достижения права, педагогики, психологии, психиатрии и криминологии. Если роль права, педагогики и психологии ни у кого не вызывает сомнений, то вопрос об использовании достижений криминологии ставится еще очень редко. Между тем именно криминология изучает проблемы преступности и ее причин, личность преступника, индивидуальное преступное поведение и на этой основе стремится разработать меры борьбы с названным антиобщественным явлением. Понятно поэтому, что науки пенитенциарного профиля и пенитенциарная практика, решая задачи предупреждения рецидивной преступности, должны использовать криминологические достижения.

Результаты криминологических исследований имеют «общенаучное» значение для всех юридических наук криминального цикла. Криминология представляет для них частнонаучную методологию аналогично положению теории государства и права для всех юридических дисциплин. Более того, преступность и ее причины являются предметом только криминологии, хотя отдельные аспекты этого явления, какие-то частные задачи могут изучать и другие науки, скажем, криминалистика или уголовно-исполнительное право. Отдельные виды преступности, в том числе рецидивную, исследует именно криминология. Общеизвестно значение криминологических исследований для практической деятельности в сфере борьбы с преступностью.

Междисциплинарный характер криминологии и ее практическую значимость подчеркивают многие ученые. Г. А. Аванесов считает, что она принимает непосредственное участие в решении проблем, стоящих перед всеми социальными науками. По его мнению, в настоящее время ни одна уголовно-правовая наука не может развиваться без криминологии, как и криминология не может развиваться без других уголовно-правовых наук. Очень важно то, что криминология, представляя собой общую (обобщенную) теорию борьбы с преступностью, создает направленность на практическое руководство этой борьбой. Она дает прикладную ориентацию, указывая на цели и задачи борьбы с преступностью, способы их достижения. Теория криминологии отличается от теории других уголовно-правовых наук своим «практическим» характером. Именно поэтому во взаимодействии, взаимопроникновении уголовно-правовых наук большую, если не определяющую, роль играет криминология, которая сплачивает в единое целое данные, казалось бы, противостоящих друг другу отраслей знания. Криминология, «вторгаясь» в практику, затрагивает обширную сферу теоретической и прикладной деятельности — сферу борьбы с преступностью. Данная сфера — в основном криминологическая.

Криминологические исследования всегда оказывали значительное влияние на уголовное право, а значит, на теорию и практику наказания и исправления преступников, обращения с ними. Поэтому обоснованно может быть поставлен вопрос о криминологических основах уголовного права, что не отрицает важности социологических, уголовно-правовых исследований. В меньшей степени прослежена связь криминологии с уголовно-исполнительным правом и особенно с двумя другими дисциплинами, которые также разрабатывают проблемы исправления и перевоспитания осужденных, — пенитенциарной педагогикой и пенитенциарной психологией. Эта связь больше зафиксирована, чем раскрыта.

Многократно отмечалось, что сотрудники исправительных учреждений нуждаются в криминологических сведениях о состоянии преступности, ее причинах, о личности преступника и механизмах преступного поведения. Эти учреждения очень заинтересованы в обобщениях практики борьбы с преступностью, в рекомендациях по вопросам предупредительной работы. Однако их криминологическая информированность оставляет желать лучшего.

На основе достижений криминологической науки должны разрабатываться меры профилактики рецидивных преступлений. Среди «реализаторов» этих мер видное место должно принадлежать исправительным учреждениям. Видимо, следует создать единую систему учреждений и институтов, ведущих борьбу с рецидивом преступлений. На индивидуальном же уровне криминологические данные служат основанием профилактической деятельности в отношении конкретных осужденных. При этом, конечно, нужно учитывать специфику деятельности исправительных учреждений, их виды, характеристики осужденных, конкретные условия жизни общества. С учетом этих особенностей необходимо проводить административный надзор, разрабатывать криминологические модели поведения рецидивистов, прогнозы рецидивной преступности и индивидуальные прогнозы повторного преступного поведения.

Сейчас на дело наказания и исправления преступников «работают» следующие науки: уголовное право, в том числе с помощью теории наказаний, уголовно-исполнительное право, пенитенциарная психология, пенитенциарная педагогика и пенитенциарная криминология. К ним может быть отнесена и пенитенциарная медицина, особенно такая ее отрасль, как психиатрия, тем более что исправление осужденных с психическими аномалиями (их доля колеблется от 20 до 30%), предупреждение нарушений с их стороны требуют специальных познаний в области криминологии, психологии (патопсихологии), психиатрии, педагогики.

Осознание факта комплексного «обслуживания» деятельности по оказанию исправительно-воспитательного и карательного воздействия на преступников имеет большое значение не только для оценки степени консолидации всех необходимых сил. Это важно и в другом плане — для определения основных усилий по подготовке специалистов для органов, исполняющих наказание. Иными словами, каждая из названных научных дисциплин находит применение в пенитенциарной практике, выявляет ее наиболее важные потребности, которые должны удовлетворяться соответствующими кадрами, нормативными актами, методическими разработками и т. д.

Какое место среди психологических, педагогических, правовых, экономических, нравственных и иных аспектов деятельности органов, исполняющих наказание, занимают криминологические знания, криминологическая информация? Какова роль криминологии в наиболее полном использовании имеющихся достижений науки и практики, т. е. в обеспечении основных направлений пенитенциарной деятельности? Нам представляется, что постановка подобных вопросов вполне закономерна, поскольку скоординированная и сбалансированная работа по исполнению наказаний имеет своей целью недопущение новых преступлений. Поэтому, отвечая на поставленные вопросы, необходимо все время иметь в виду указанную цель, носящую, по всей видимости, криминологический характер. Можно сказать, что, поскольку существует именно эта цель, усилия по исполнению уголовных наказаний могут быть спроецированы и оценены в криминологических категориях. Более того, в указанных категориях должна оцениваться уголовная и уголовно-исполнительная политика, т. е. как раз криминология обязана ответить на вопрос, насколько эта политика эффективна и полезна для общества.

Но в этой части задачи криминологического анализа не ограничиваются общей оценкой: в криминологических понятиях могут быть взвешены результаты исправительно-карательного воздействия на отдельные категории осужденных, применения отдельных видов наказания, работа отдельных пенитенциарных учреждений, эффективность государственного и общественного контроля и т. д. Поскольку же уголовно-исполнительная политика и воспитательно-предупредительное воздействие на преступников не заканчиваются при их выходе за тюремные ворота, очень важно использовать криминологические рекомендации по предупреждению повторных преступлений именно в этот наиболее критический период жизни таких лиц. Можно утверждать, что криминология призвана обеспечивать единый и непрерывный процесс профилактического воздействия на правонарушителей с момента совершения преступления и до того момента, пока минует угроза рецидива, в том числе в период отбывания уголовного наказания.

В связи со сказанным возникает вопрос о том, в каком соотношении находятся криминология и уголовно-исполнительное право.

Мы полагаем, что данная правовая наука с использованием и криминологических достижений изучает правовые проблемы воспитательного и карательного воздействия на осужденных в целях недопущения новых преступлений с их стороны. Результаты такого изучения должны находить свое выражение в совершенствовании законодательства об исполнении наказаний и внедряться в практику соответствующих учреждений. Как представляется, воздействие на преступников в целях исправления — основной узел взаимодействия криминологии и уголовно-исправительного права, пенитенциарной психологии и пенитенциарной педагогики.

Именно поэтому теория и практика исправления осужденных стремятся воспользоваться данными криминологии, увязывая разрабатываемые ими приемы и методы карательно-воспитательного воздействия на лиц, совершивших преступления, их исправления с положениями о личности преступника, причинах и механизме индивидуального преступного поведения.

Вместе с тем литературы (равно как методических материалов для практических работников), специально посвященной анализу возможностей и путей реализации достижений криминологии в исправлении осужденных, еще мало. Более того, криминологические достижения в деятельности органов, исполняющих наказания, используются явно недостаточно, значительная часть сотрудников этих органов криминологическими знаниями вообще не обладает. Можно предположить, что это является одной из важных причин сохраняющегося уровня рецидивной преступности, длительного ведения многими преступниками антиобщественного существования. Необходимость специального научного анализа криминологических основ исправления осужденных сейчас диктуется потребностями конкретного использования достижений криминологии в уголовно-исполнительной практике, криминологизации этой практики, задачами совершенствования законодательства. Требуется максимальное воплощение в его нормах того, что известно криминологии о наиболее эффективных формах и методах воздействия на преступников на базе научных данных о личности преступника, причинах и механизме преступного поведения. Для этого необходимо широко использовать результаты отдельных исследований по данным проблемам, учитывая, что карательно-воспитательное воздействие на преступников есть не что иное, как профилактика преступлений, в первую очередь индивидуальная, осуществляемая в иных условиях и во многом иными способами. Специфика мер карательно-воспитательного воздействия обусловлена тем, что они представляют собой одно из средств профилактики новых преступлений.

На криминологических достижениях в познании личностных и поведенческих особенностей преступников следовало бы специально остановиться.

То, что личность преступника является носителем некоторых негативных нравственно-психологических черт и особенностей (установок, представлений, направленности, ориентаций и т. д.), выступающих непосредственной причиной совершения преступлений, разделяется практически всеми отечественными криминологами. В последние годы получены данные, свидетельствующие о том, что преступников от законопослушных граждан отличает ряд существенных психологических особенностей, которые также включены в детерминистический комплекс преступного поведения. В общем виде можно сказать, что преступник — это отчужденная и в то же время психологически зависимая от внешних факторов личность. Все личностные явления следует рассматривать в качестве объекта индивидуального предупредительного воздействия, каким, в сущности, и является исправление и перевоспитание осужденных.

Вопрос о содержании индивидуальной профилактики преступлений достаточно хорошо изучен в отечественной криминологии. Так, О. В. Филимонов считает, что ее содержание составляют выявление лиц, чье поведение, взгляды и т. д. свидетельствуют о возможности совершения преступлений, и воспитательное воздействие на них.

К сожалению, вопрос об объекте карательно-воспитательного воздействия и содержании такого воздействия в процессе воспитательной, в особенности индивидуально-воспитательной, работы с осужденными еще не нашел достаточно четкого объяснения и решения в науках пенитенциарного профиля. Между тем именно воздействие на личность осужденного, перестройка ее нравственных воззрений и установок, переориентация криминологически значимых личностных особенностей, придание этим особенностям иного поведенческого выражения являются конечной и главной целью всего процесса исполнения уголовного наказания.

Можно сказать, что в местах лишения свободы осужденный предстает как бы в двух лицах: то, что он представлял собой до лишения свободы, почему совершил преступление, и то, каким он стал в условиях изоляции от общества под влиянием этого фактора. Разумеется, такое деление весьма условно, поскольку в ИУ не может сформироваться новая личность, и те изменения в ней, которые там можно наблюдать, по большей части есть продолжение, развитие или изменение тех черт, которые существовали у него раньше. Другое дело, что до этого они были скрыты и не были замечены. Ведущие свойства психологического облика человека в большинстве своем не подвергаются фундаментальным изменениям, но они способны порождать разное поведение под влиянием внешних обстоятельств или перестройки его нравственных параметров, что иногда создает неверное представление об изменении самой личности. Поэтому примерное поведение в колонии отнюдь не всегда свидетельствует о том, что те субъективные причины, которые ранее привели к антиобщественным действиям, исчезли. Справедливо и противоположное утверждение: если осужденный в период отбывания наказания сопротивляется воздействию администрации, нарушает режим, это не во всех случаях означает, что у него сохранились те черты, которые породили преступное поведение. Сами же психологические характеристики личности без поведенческого выражения чаще всего не могут расцениваться как отрицательные или положительные в нравственном и правовом плане. Они как бы нейтральны, и то, какое поведение они могут породить, во многом зависит от этических ориентаций индивида, формируемых путем воспитания.

Здесь необходимо привести еще одно очень важное соображение. У каждого человека есть основная мотивационная тенденция, составляющая в определенном смысле сущность его личности, как бы пронизывающая всю его жизнь и в целом определяющая поведение. Учет этой тенденции позволяет связать воедино и объяснить во взаимосвязи преступные действия в прошлом, поведение в период отбывания наказания и последующие поступки, а тем самым и прогнозировать поведение.

Вот почему надо знать внутренние, субъективные причины преступного поведения, т. е. его мотивы. Именно они и должны быть объектом индивидуального воспитательного воздействия, поскольку нельзя предупреждать повторные правонарушения, не представляя себе, чем они могут быть вызваны. Здесь уместно прибегнуть к аналогии из области медицины: успешным будет лечение лишь тогда, когда известна причина болезни.

Мотив — внутреннее побуждение к деятельности, субъективный стимул человеческих поступков, в нем находят выражение движущие силы личности, связанные с удовлетворением ее потребностей. Знание мотивов не только дает ответ на вопрос, почему совершены те или иные действия, но и в чем их смысл для данного индивида, какие его нужды при этом удовлетворяются. Такой подход к мотиву дает возможность понять, на что направлена активность лица, ради чего выбран именно этот вариант поведения, а не другой, т. е. уяснить мотив как причину, определяющую направленность поведения.

Необходимо отметить, что выявление подлинного мотива — задача очень трудная, порой требующая специальных криминологических и психологических познаний, владения особыми методиками. Дело в том, что, как установлено современными криминологическими исследованиями, мотивы многих преступлений носят скрытый характер и неосознаваемы даже самим субъектом. То, что на первый взгляд иногда представляется ведущим мотивом, в действительности оказывается одним из второстепенных стимулов или вообще не имеет никакого стимулирующего значения. Поэтому перед сотрудниками ИУ стоит задача кропотливого поиска подлинных мотивов преступлений. При этом они должны помнить, что мотив и мотивировка — далеко не одно и то же. Между тем именно мотивировка, данная следствием или судом либо самим преступником, сплошь и рядом воспринимается именно как мотив. Нередко мотивировки, данные обвиняемым, кладутся в основу определения мотивов, формулируемых затем следствием и судом.

Мотивировка — рациональное объяснение причин действия посредством указания на социально приемлемые для данного субъекта и его окружения обстоятельства, побудившие к выбору данного действия. Мотивировка выступает как одна из форм осознания мотивов, с ее помощью человек иногда оправдывает свое поведение или маскирует его.

Сотрудники ИУ, знакомясь с материалами на осужденных, как правило, руководствуются теми определениями мотивов, которые имеются в приговорах. Между тем во многих приговорах, даже по уголовным делам об убийствах и нанесениях тяжких телесных повреждений, указания на мотивы преступлений вообще отсутствуют. Так, изучение значительного числа уголовных дел об умышленных убийствах показало, что во многих из них данные о субъективных причинах совершения таких тяжких преступлений ничего общего с мотивами не имеют (например, в них указывается на убийство «на почве пьянства», убийство «из-за враждебных отношений и ссоры» и т. д.).

То, что сейчас в теории и на практике обычно рассматривается как мотив конкретных преступлений, в действительности чаще бывает социальной оценкой приписываемых преступнику побуждений, но не характеризует личностного смысла, сути этих побуждений. Поэтому осужденный часто не знает, почему он совершил преступные действия, и переносит вину на других людей (при совершении убийства, как правило, на потерпевшего) или сложившиеся обстоятельства. Из-за этого он не может овладеть субъективными причинами собственных действий и, следовательно, в должной мере управлять собой, а это создаст опасность рецидива. Внешние оценки чаще всего им воспринимаются отрицательно, как некий ярлык, отделяющий его от других людей. Отвергая их, осужденный тем самым отделяет от себя и преступление, так как оно является источником этих оценок. Отсюда негативное отношение к приговору и наказанию, что, как хорошо известно сотрудникам ИУ, существенно затрудняет воспитательную работу.

Вообще, как это ни парадоксально, тема преступления является довольно непопулярной как среди осужденных, так и среди администрации. Более того, в местах лишения свободы как бы уже нет преступников, а есть осужденные. Те действия, которые привели их туда, перестают привлекать должное внимание. В связи с этим сотрудники ИУ больше ориентируются на их настоящее поведение, чем на то, которое привело их в места лишения свободы.

Работники органов, исполняющих наказание, должны помнить важное криминологическое положение: ни одно из тех личностных явлений, которое сейчас обычно называют мотивами преступного поведения, вообще не может считаться специфическим именно для такого поведения. Так, ревность или корысть способны порождать и иные, законопослушные, формы поведения. Поэтому сотрудники ИУ обязаны выяснять, почему конкретный человек выбрал данный вариант действий, а не какой-нибудь другой. Установление причин этого позволит обнаружить подлинный мотив преступления.

Чтобы понять мотив, необходимо изучить личностные особенности конкретного индивида, его взгляды, потребности, стремления, ориентации, весь жизненный путь, начиная с детства. Иными словами, и это главное, нужно знать, что он представляет собой как личность, и уже из этого выводить мотив, который представляет собой нечто, связанное с его внутренним миром.

Без личности не может быть мотива — это психологическая аксиома. Поэтому нельзя сделать заключение о мотиве, зная или даже наблюдая лишь поведение индивида, поскольку одни и те же действия разных людей могут быть порождены разными мотивами. Напротив, внешне совсем непохожие поступки могут вызываться сходными побуждениями. Если же делается вывод о мотиве, только исходя из анализа поведения, и игнорируется личность, то, как правило, происходит приписывание ей внутренних стимулов, которых нет в действительности.

Перечисленные проблемы во многом определяются недостаточной теоретической разработанностью вопросов воспитательного воздействия на осужденных. С другой стороны, существующее уголовно-исполнительное законодательство еще не в полной мере регламентирует те мероприятия, которые, как показывают криминологические и пенитенциарные, в частности психологические исследования, следует осуществлять в рамках такого воздействия. Особенно это относится к индивидуальной работе с преступниками, которая, как мы пытались показать, имеет исключительно важное значение для предупреждения новых преступлений.

Для действительного исправления конкретных лиц необходимы прежде всего перестройка нравственных параметров, выявление и воздействие на те психологические черты личности, совокупность которых ранее обусловила совершение преступления и которые могут вновь проявить себя. Иначе говоря, надо знать внутренние, субъективные причины преступного поведения.

Сказанное позволяет остановиться на некоторых положениях, которые можно было бы закрепить в уголовно-исполнительном законодательстве. В нем, как представляется, должно быть четко определено, что основным объектом воспитательного воздействия должна быть личность осужденного, точнее, те ее особенности, которые привели к совершению преступления и могут детерминировать такие действия в будущем. В законе нужно особым образом подчеркнуть, что все средства исправления и перевоспитания должны быть подчинены единой и главной цели — изменению криминогенных нравственно-психологических установок, взглядов, позиций и т. д. конкретного индивида. Возможно, в закон следовало бы включить ряд норм, отсылающих к подзаконным ведомственным актам, в которых соответствующие вопросы нашли бы более подробную регламентацию.

Практическая реализация этих соображений сейчас крайне затруднена тем, что органы, исполняющие наказание, не располагают специалистами, которые могли бы на высоком профессиональном уровне изучить личность осужденного и оказать на него необходимое психологическое воздействие, которое во многом должно быть психотерапевтическим. Поэтому актуальна постановка вопроса об участии такого рода специалистов в процессе исправления и перевоспитания осужденных.

Криминологические, прежде всего психологические, исследования последних лет, в том числе проведенные с нашим участием, убедительно свидетельствуют, что одной из наиболее характерных черт личности преступников является то, что они находятся в некоторой социально-психологической дистанции от общества и его ценностей, т. е. как бы отстранены, отчуждены от них, изолированы от малых социальных групп (семьи, трудовых коллективов, друзей и т. д.) или связи с ними существенно ослаблены, в том числе в эмоциональном плане. Это создает своеобразную мотивацию преступного поведения, определяет специфику реагирования на конкретные жизненные ситуации, а также на воспитательные усилия, которые применяют государство и общество в отношении таких лиц. Их уголовно наказуемые поступки почти всегда говорят об отчуждении от общественных ценностей, закрепленных в моральных и правовых нормах. В одних случаях эти поступки могут быть, например, мотивированы стремлением вести престижный, по их мнению, образ жизни, приобщаться к жизнедеятельности эталонной в их глазах группы, а в других — тем, что они в силу личностных особенностей неспособны сколько-нибудь длительное время функционировать в составе семьи и трудового коллектива. Отсюда систематическое занятие бродяжничеством, тунеядством, длительное ведение антиобщественного существования преступниками-рецидивистами. Совершение при этом краж и других имущественных преступлений способствует поддержанию определенного образа жизни, детерминируемого психологическим отчуждением личности.

Как свидетельствуют эмпирические исследования, отчуждение личности правонарушителей порождает у некоторых из них страх быть уничтоженным средой, постоянное ощущение ее враждебности. Это лежит в основе мотивации большинства насильственных преступлений и многих хулиганских действий. Поскольку отчуждению личности как следствию ее невключенности в эмоциональные контакты с другими людьми свойственны отсутствие эмотивности, сопереживания, способности идентификации с окружающими, умения «поставить себя на их место». Этим можно объяснить совершение многих насильственных и корыстно-насильственных преступлений, особенно ту кажущуюся «легкость», с которой они совершаются. Таким образом, и эти преступления генетически связаны с психологическим отчуждением личности.

Исполнение наказания в виде лишения свободы, как известно, может способствовать еще более глубокому отчуждению от позитивной среды и ее ценностей, отрыву от семьи, друзей, трудового коллектива. Поэтому необходимо предпринять меры, в том числе законодательного характера, которые позволили бы в максимально возможной степени «снять» указанные негативные последствия отбывания наказания в виде лишения свободы. На наш взгляд, это должно реализовываться в двух основных направлениях: 1) нужно всемерно способствовать тому, чтобы тем осужденным, личность которых дезадаптирована, отчуждена, в период исполнения наказания были бы обеспечены успешная ее социализация, преодоление социально-психологической изоляции, приобщение к социально полезным ценностям, включение в сферу социально одобряемого общения; 2) в отношении тех осужденных, которые не отличаются отчужденностью, нужно принимать наряду с воспитанием у них уважения к законам и солидарности с ними меры для сохранения связей с семьей, трудовыми коллективами и т. д., «причастности» к жизни в самом широком понимании.

В этих целях вся карательно-воспитательная работа в исправительных учреждениях должна быть еще более гуманизирована, причем соответствующие меры следует принимать не только к «благополучным» осужденным, а ко всем. Эти меры более настойчиво и концентрированно должны осуществляться в отношении тех, кто больше других запущен в нравственно-педагогическом плане, многократно совершал преступления, упорно сопротивляется воспитательным усилиям, нарушает режим отбывания наказания и т. п.

Не менее важным представляется решение и другой проблемы — дальнейшей дифференциации исправления осужденных с учетом результатов криминологических исследований. Речь идет об их типологии, а не классификации, поскольку именно типология дает возможность зафиксировать наиболее существенные черты личности, имеющие криминогенное значение. Здесь, мы полагаем, могут быть три основных решения вопросов о дифференциации преступников в зависимости от поведения в период отбывания наказания, от личностных особенностей и от характера совершенных преступлений.

Первое из них страдает тем недостатком, что в значительной части случаев поведение во время пребывания в ИУ не может выступать достаточно надежным ориентиром определения того, что в действительности представляет собой данный осужденный, как он относится к наказанию, исправился или нет и т. д. Далек от совершенства и такой критерий, как характер совершенных преступлений, в первую очередь в силу того, что различные по своей уголовно-правовой природе преступления могут совершаться по одним и тем же мотивам. К тому же отдельные группы осужденных, если их выделить по характеру совершенных преступных действий, смогут быть весьма значительными по количеству относящихся к ним осужденных (например, корыстные преступления), в то время как другие (например, осужденные за изнасилования) составят относительно небольшую группу. Поэтому наиболее обоснованным представляется дифференциация осужденных по личностным особенностям.

Именно подобная типология преступников (осужденных) отвечает необходимости дифференцированного воздействия на них в зависимости от того, в силу каких личностных причин они совершили преступления. Именно эти причины и должны быть объектом воспитательно-предупредительных усилий.

Самостоятельной комплексной проблемой является предупреждение преступлений в местах лишения свободы, причем эти преступления следует рассматривать в качестве фактора, существенно препятствующего исправлению и перевоспитанию осужденных. Здесь криминологические знания, подходы и методы должны использоваться в полной мере, но с учетом, конечно, конкретных условий отбывания наказания, включая и социальную среду осужденных, складывающиеся там ценности, нормы и стандарты поведения, особенно неформальные, малые группы, протекающие в этой среде социально-психологические процессы. Для того чтобы указанная предупредительная деятельность была успешной, необходимо криминологическое изучение состояния и причин преступлений в исправительных учреждениях, способствующих им условий, личности преступника, механизма преступного поведения, т. е. реализации полного криминологического «цикла». Представляется, что в криминологическом аспекте необходимо исследовать также состояние и причины нарушений режима в местах отбывания уголовных наказаний, поскольку многие из них являются питательной почвой для совершения преступлений.

Как мы видим, значение криминологии для исправления осужденных чрезвычайно велико, и поэтому мы поддерживаем мнение тех ученых, которые считают целесообразным выделение такой научной дисциплины, как пенитенциарная криминология. По мнению Г. Ф. Хохрякова, такая криминология, являясь частью общей криминологии, формирует свой предмет на базе изучения специфических объектов: учреждений по исполнению наказания, исправлению и перевоспитанию осужденных. Ее проблемы, с одной стороны, своеобразны, так как вызваны специальными потребностями, а именно: исполнением наказания, исправлением и перевоспитанием осужденных. С другой стороны, отличие проблем не принципиальное, а видовое, так как реализация специальных потребностей должна способствовать общей цели: предупреждению преступлений. Более того, исследование проблем в пределах пенитенциарной криминологии помогает более глубокому и точному пониманию общетеоретических положений криминологии.

Идею о выделении названной дисциплины поддерживает О. В. Старков, предлагающий назвать ее криминопенологией. Он пишет, что ее предмет как бы повторяет предмет криминологии, но весьма специфическим образом. Криминопенологию можно определить как учение о преступности во время исполнения уголовных наказаний, о причинах и условиях соответствующих преступлений, личности осужденного и личности потерпевшего от этих преступлений, а также о профилактике рецидивной преступности и различных видов преступного поведения, имеющего место при исполнении уголовных наказаний всех видов.

Мы не собираемся дискутировать по поводу названия этой отрасли криминологии, отметим лишь, что в целях единообразия ее следует именовать пенитенциарной криминологией подобно тому, как будут обозначаться соответствующие отрасли психологии и педагогики, имеющие двойную природу. Отметим также, что нам представляется необоснованным мнение О. В. Старкова о том, чтобы в предмет криминопенологии включать преступность и борьбу с ней при исполнении наказаний всех видов. Дело в том, что в отношении лиц, осужденных к мерам наказания, не связанным с лишением свободы, применяются, в основном, те же воспитательно-предупредительные меры, как и вообще к тем, кто может встать на преступный путь, но еще не совершал преступлений. Условия жизни таких осужденных, как известно, в корне отличаются от тех, которые складываются в местах лишения свободы.

На наш взгляд, использование криминологических достижений в практике деятельности органов, исполняющих уголовные наказания, отнюдь не должно ограничиваться теми задачами, которые обозначаются для них в рамках пенитенциарной криминологии или криминопенологии. Проблема должна быть поставлена значительно шире, в аспекте криминологизации исправления осужденных, достижения криминологии в познании личности преступника, причин и механизма преступного поведения должны составить криминологические основы воспитательно-предупредительного воздействия на преступников.

2. Теоретические предпосылки психологического изучения личности осужденных

Если исправление осужденных является основной целью уголовного наказания, то деятельность ИУ направлена в первую очередь на решение психолого-педагогической по своей сути задачи. Ей должно предшествовать изучение личности различных категорий осужденных. Необходимость такого изучения особенно актуальна на современном этапе развития законодательства и практики его применения в связи с углублением демократизации и гуманизации уголовного и уголовно-исполнительного законодательства. В частности, такого рода исследования должны способствовать расширению уголовного наказания, не связанного с лишением свободы, дифференциации и индивидуализации исполнения любых уголовных наказаний.

Еще Ю. Ю. Бехтерев подчеркивал, что изучение личности должно предшествовать пенитенциарному воздействию на нее и проникать во все звенья ИУ, обеспечивая решение следующих задач:

а) правильной классификации заключенных в пределах одного ИУ;

б) установления соответствующего режима для каждой категории заключенных;

в) разумной организации трудовых процессов;

г) целесообразной постановки школьной и внешкольной работы;

д) правильного учета результатов пенитенциарного воздействия;

е) повышения педагогической квалификации работников пенитенциарных учреждений.

Все эти положения являются, на наш взгляд, актуальными и сегодня, они требуют дальнейшей разработки и внедрения с учетом современных достижений уголовно-исполнительной (пенитенциарной) психологии. Поэтому изучение личности осужденного необходимо рассматривать как важнейшую предпосылку индивидуализации карательных и воспитательных воздействий, повышения их эффективности.

Изучение особенностей личности преступников началось еще в конце прошлого века. Отметим работы, например, таких ученых, как Ч. Ломброзо, П. Н. Тарновская, М. Н. Гернет и др. Новый импульс криминологические исследования в нашей стране получили в 60-е гг. В рамках изучения преступника вообще предметом исследования становится также и личность преступника-рецидивиста. Но в то время углубленного изучения личности именно осужденных не проводилось, что явилось следствием недопустимо медленного проникновения в науки пенитенциарного профиля и в пенитенциарную практику современных психологических методов. Это приводило к созданию классификаций осужденных, основанных на достаточно поверхностном изучении их личности, которые, естественно, не способствовали разработке эффективных мер воспитательных воздействий. Примером может служить классификация осужденных, предложенная Л. A. Высотиной. Она полагает, что все многообразие осужденных можно и практически целесообразно дифференцировать потрем категориям, которые составляют:

1) осужденные, вставшие на путь перевоспитания. Своим примерным поведением, честным отношением к труду и обучению, активным участием в общественной жизни коллектива они стремятся искупить вину и доказать исправление, правильно осознают и оценивают совершенные преступления и свое уголовное прошлое, осознают свои нравственные пороки и т. д.;

2) осужденные в основном с положительным, но неустойчивым поведением, отношением к труду и учебе. Они не всегда правильно осознают и оценивают совершенное преступление и криминальное прошлое, свои отрицательные качества и необходимость перевоспитания, не проявляют должной активности в общественной жизни коллектива и т. д.;

3) осужденные, не вставшие на путь перевоспитания. Они систематически и злостно нарушают режим и правила поведения, недобросовестно трудятся, уклоняются от участия в воспитательных мероприятиях и общественной жизни коллектива, от обучения в школе и ПТУ.

Совершенно очевидно, что для создания подобной классификации не требуется серьезных научных изысканий и уж, конечно, не нужны специальные психологические методы. Все эти описания были и ранее известны практическим работникам. К сожалению, большинство исследований личности осужденного (да и личности преступника в целом) отличались в то время крайней поверхностностью и поэтому каким-то подспорьем для разработки эффективных воспитательных мер служить не могли. Практически не шла даже речь о реальной специфике личности осужденных, о движущих силах их поведения, и результаты научных исследований напоминали обывательские рассуждения, сводившиеся только к тому, что надо ужесточить меры воздействия и повысить требовательность. Трудно даже представить практическое значение таких выводов и те методики воспитательного воздействия, которые могли бы быть разработаны на этой основе. Общие житейские рассуждения о личности преступника могут в практике ИУ вылиться только в такие же общие лозунги и призывы. Ни к каким реальным конкретным воспитательным методикам это привести не могло.

Купить

Внимание! Авторские права на книгу "Психология преступления и наказания. Монография" (Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е.) охраняются законодательством!

Психология преступления и наказания. Монография

Оглавление

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава VI.
Психология исполнения наказания.

1. Комплексные проблемы исправления осужденных.

2. Теоретические предпосылки психологического изучения личности осужденных

ЛитГид

Помощь

Книги

ЛитГид в соцсетях

Психология преступления и наказания. Монография

Оглавление

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава VI.Психология исполнения наказания.

1. Комплексные проблемы исправления осужденных.

2. Теоретические предпосылки психологического изучения личности осужденных

ЛитГид

Помощь

Книги

ЛитГид в соцсетях

Глава VI.
Психология исполнения наказания.