|
|
ОглавлениеКриминальная субкультура. Вместо введения Документы по делу Соньки Золотой Ручки Документы по делу Леньки Пантелеева Документы по делу Александра Солоника Документы по делу Салмана Pадуева Личность преступного типа. Вместо заключения Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу«ЧЕРНАЯ КОШКА»Одним из самых невероятных мифов, с которым мне пришлось столкнуться, изучая истории знаменитых преступников, был миф о неуловимой и жестокой московской банде под названием «Черная кошка». При этом, с одной стороны, я слышал от многих практических работников милиции, в том числе и от ветеранов МВД, что банды с таким названием в Москве после войны не существовало, а с другой стороны, постоянно возникали какие-то предположения и даже появлялись воспоминания чуть ли не самих чудом оставшихся в живых второстепенных членов банды, а также сотрудников милиции, которые якобы участвовали в операции по обезвреживанию «Черной кошки», о том, как действовала эта банда, из кого состояла и т.д. Наверное, это уникальный случай в истории мировой криминалистики, когда легендарной стала мифическая банда, никогда в действительности не существовавшая. Тем не менее, что самое парадоксальное, многие продолжают верить до сих пор, что такая банда была, что возглавлял ее «Горбатый» и что разоблачена она была с помощью внедренного агента. Другими словами, многие уверены, что повесть братьев Вайнеров (А.А. Вайнер, 1931—2005, Г.А. Вайнер, 1938—2009) «Эра милосердия» имеет под собой документальную основу. Между прочим, даже по воспоминаниям Владимира Высоцкого, исполнителя роли Жеглова в известном телесериале «Место встречи изменить нельзя», банда «Черная кошка» действительно существовала, и он даже был невольным свидетелем ее захвата. Задержание банды, по его словам, происходило на территории Рижского вокзала. Там были пути, на которые приходили эшелоны из Германии, и бандой было запланировано ограбление этих эшелонов. Милиционеры блокировали вокзал рано утром и предложили через громкоговорители бандитам сдаться. Те отказались. Тогда милиционеры открыли стрельбу, и некоторых бандитов они убили. Остальные побросали оружие и вышли из укрытия с поднятыми руками. Все это Высоцкий якобы наблюдал из окна собственной квартиры, будучи еще мальчиком. Вполне вероятно, что подобная операция действительно проводилась, но совершенно точно, что Высоцкий видел сцену задержания банды, которая не называлась «Черная кошка». Кроме того, насколько мне известно, Высоцкий никогда не жил рядом с Рижским вокзалом. Сначала он жил в Большом Каретном переулке, 15 (об этом его знаменитая песня «Где твои семнадцать лет»), а затем после серьезных разногласий с отцом и развода отца с матерью Высоцкого переехал жить к ней на улицу Малая Грузинская, 28. В этом доме он и умер. В памяти людей остались и другие воспоминания. Так, некая пенсионерка Нина Николаевна Андреева утверждала, что после войны ее приютила знакомая ее брата, выделив для жилья чулан. Он отрабатывала жилье, помогая дома по хозяйству. Ее поразило, что сожитель ее хозяйки, молодой военный около 25 лет, приходит практически каждый день в военной форме разных родов войск. Поскольку она более-менее разбиралась в воинских званиях, ее насторожило, что он носит то погоны лейтенанта, то майора, а то полковника. Осторожно она стала расспрашивать свою хозяйку о жильце. Та не стала отпираться и прямо заявила, что ее сожитель главарь банды. Банда якобы называлась «Черная кошка» и занималась исключительно воровством и грабежами. Один раз бандиты даже напали на одну из знакомых Андреевой, но, убедившись, что взять у нее нечего, они вроде бы подарили ей чулки, которые та, испугавшись, ни разу в жизни не решилась надеть. Знакомство с бандитом у Андреевой закончилось после того, как она случайно нашла пистолет. После этого ее попросили выселиться, причем главарь предупредил ее «не болтать языком». Долгое время она не решалась пойти в милицию, пока кто-то ей не сказал, что банда «Черная кошка» обезврежена. Совершенно точно можно сказать, что история Андреевой придумана от начала до конца. При этом, скорее всего, Андреева какие-то разрозненные слухи искренне выдает за, как ей кажется, достоверную информацию. В этой связи мне представляется, что было бы весьма любопытно попробовать разобраться в истоках этой невероятной истории и в причинах живучести мифа о неуловимой банде. Причем для меня было откровением, когда я понял, что в легенду о «Черной кошке», словно в легенду о «Летучем голландце», верят одинаково как сотрудники правоохранительных органов, так и преступники. Зная, что банды (в том виде, как ее описали братья Вайнеры) именно с названием «Черная кошка» в Москве не было, я предположил, что, может быть, похожие банды существовали в других регионах страны. При этом я ориентировался на первые послевоенные годы, о которых идет речь в повести писателей. Криминальная обстановка в Москве, да и в стране в целом, в это время действительно была сложной. Мне представляется, что в основе легенды о «Черной кошке» лежат трудности объективного характера, с которыми столкнулись правоохранительные органы сразу после Великой Отечественной войны, и действительно существовавшие в то время многочисленные банды. Причем в отличие от 1920-х годов бандитизм имел ярко выраженные уголовные, а не политические черты. Возможно, одна или несколько таких банд назывались «Черной кошкой». Во всяком случае, историю об одной из них мне удалось найти, но об этом я скажу чуть ниже. Прежде чем дать характеристику послевоенным годам, надо сказать хотя бы несколько слов о том, как складывалась криминальная ситуация в Москве во время войны. Корни широкого распространения бандитизма в стране после войны, конечно, кроются в военном времени. Это были чрезвычайно трудные времена, особенно осенью 1941 года. Несмотря на то что, кажется, сейчас уже почти все рассказано о том времени, появляются все новые документы, проливающие свет на историю победы под Москвой. Очевидно, что «горячо» было не только на передовой, но и в тылу, в Москве. «Солдаты! Перед вами Москва. За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошли по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва — это конец войне. Москва — это отдых. Вперед! 6 июля 1941 года. Берлин. Адольф Гитлер». Подтверждается вышесказанное и тем, как о положении на русском фронте говорил Геббельс: «7 июля 1941 г. Понедельник... В Москве царит крайне тягостное настроение. Мы сделаем все, чтобы его усугубить». Не случайно в одном из интервью маршал Г.К. Жуков спустя много лет после Победы сказал, что полной уверенности в том, что удастся отстоять Москву, у него не было. Может быть, именно поэтому он говорил: «Когда меня спрашивают, что больше всего запомнилось из минувшей войны, я всегда отвечаю: битва за Москву». Осложняла общую обстановку и криминальная ситуация в столице. Преступность в Москве в военное время достигла разрушительных масштабов. Доказано, что в Москву забрасывались диверсионные группы именно для того, чтобы раскачивать ситуацию изнутри. Активизация преступных элементов всячески поощрялась германскими агентами, в том числе за деньги. Кроме того, германские агенты, а также купленные ими «уголовники» во время бомбежек указывали ракетами цели. В Москве в числе прочих действовала реанимированная банда «попрыгунчиков». Дело в том, что банда, использовавшая точно такой же метод ограбления, весьма эффективно действовала в Петрограде в 1918 году. В сентябре 1941 года в МУР стали поступать сообщения, что в районе Сокольников, Марьиной Рощи и в Черкизове объявились бандиты, которые нападали на одиноких прохожих. Причем одеты были бандиты в белые балахоны и не двигались, а прыгали, поскольку к их ботинкам были остроумно приделаны мощные стальные пружины. Возглавлявший в то время МУР майор К.М. Рудин приказал в трехдневный срок ликвидировать банду. Для выполнения приказа были созданы три оперативные группы. При этом, чтобы бандиты не заметили «подставки», в целях конспирации из зоны оперативно-розыскных мероприятий были отозваны военные и милицейские патрули. Несколько оперативников должны были изображать подвыпивших загулявших прохожих, несущих тяжелые чемоданы. Первые сутки из отведенных трех ничего не дали. Оперативники на чем свет стоит проклинали оттянувшие им руки чемоданы, наполненные кирпичами. На второй день засады люди в белых балахонах перелезли через забор Миусского кладбища (находится на севере Москвы в районе Марьиной Рощи, основано во время эпидемии чумы в 1771 году недалеко от местечка Миусы) и запрыгали навстречу одному из переодетых оперативников, тянущему за собой тяжелый чемодан. Оперативник немедленно бросил ставший ненужным чемодан и, достав пистолет, открыл по бандитам огонь на поражение. Из засады ему на подмогу тут же выскочили милиционеры с автоматами ППШ (правильное название: пистолет-пулемет Шпагина, известного оружейного мастера Г.С. Шпагина, незаслуженно забытого в настоящее время из-за абсолютной мировой популярности автомата Калашникова) и служебными собаками. Двое «попрыгунчиков» были убиты на месте, еще троих задержали. На допросе задержанные рассказали, что они действовали отнюдь не случайно, а были заброшены в Москву в составе одной из диверсионных групп германскими войсками. Сами они были бывшими уголовниками, и их завербовали германские разведчики на территории одного из оккупированных в первые месяцы войны приграничных районов. По их словам, германская разведка тщательно изучала уголовную историю Москвы и Ленинграда. Руководство германской разведки посчитало, что появление «попрыгунчиков» будет не просто уголовной акцией, а станет неким символом конца советской власти, не способной покончить с массовой преступностью и бандитизмом, который постоянно возрождается. Между прочим, при непосредственном участии К.М. Рудина во второй половине 1941 года в Москве было раскрыто 90% убийств и 83% краж. В марте 1943 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил майору милиции К.М. Рудину звание комиссара милиции третьего ранга, равнозначное званию генерал-майора, минуя два очередных звания, — подполковника и полковника. Но уже в конце 1943 года Рудина освободили от занимаемой должности. Ему поставили в упрек ухудшение оперативной обстановки в Москве, хотя рост преступности в это время был характерен для всей страны. 8 апреля 1945 года Касриель Менделевич Рудин умер при обстоятельствах, которые остаются до сих пор неясными. Он вернулся из командировки из Прибалтики с высокой температурой, прямо с поезда был госпитализирован и вскоре скончался, как заявили врачи, от цирроза печени. Но Рудин никогда не злоупотреблял спиртными напитками. Ему не было 48 лет. История настоящей банды «попрыгунчиков» следующая. В 1918 году в Петрограде появилась банда «живых покойников» или, как ее стали называть сотрудники уголовного розыска, — «банда попрыгунчиков». Банду возглавлял Иван Бальгаузен, который имел еще дореволюционный криминальный стаж. В среде уголовников его называли Ванька Живой Труп, видимо, за изобретательность при ограблении запоздавших прохожих. Кстати, другой питерский грабитель, который орудовал в пригородах Петрограда и завершил свою преступную деятельность еще до революции, имел кличку Павлушка Покойник. Бальгаузен встретил Октябрьскую революцию 1917 года с пониманием и считался сочувствующим. Впрочем, это не помешало ему надеть матросскую форму и заняться наряду с Ленькой Пантелеевым самочинными обысками. Наверное, он полагал, что имеет полное право на компенсацию как один из числа угнетенных. Им, так сказать, проводилась экспроприация экспроприаторов. Однако, как говорилось выше, когда речь шла о Пантелееве, в тот период времени заниматься самочинными обысками было весьма опасно, можно было запросто нарваться на настоящих чекистов или патруль, который в отношении бандитов, действовавших под личиной революционеров, был беспощаден, — довольно часто такие встречи заканчивались расстрелами бандитов на месте. Следует подчеркнуть, что Бальгаузен не любил стрелять и старался действовать при помощи страха, который он нагонял на потерпевших. К 1920 году он убил только двух человек, и то только в тех случаях, когда те попытались оказать ему сопротивление. Бальгаузен имел приятеля Демидова, который был законченным пьяницей и одновременно русским умельцем-жестянщиком. Бальгаузен предложил ему весьма оригинальную идею, которую тот сумел мастерски воплотить в жизнь. Демидов сделал страшные маски, ходули и пружины с креплениями. Жуткие «покойницкие» саваны сшила любовница Бальгаузена Мария Полевая, хорошо известная охтинским мелким жуликам и хулиганам под кличкой Манька Соленая. Сама идея пугать суеверных прохожих до полуобморочного состояния, разумеется, не нова, так, например, еще до революции ходили смутные слухи о подобных ограблениях, но, безусловно, заслуга Живого Трупа в том, что он поставил эти ограбления-пугалки на поток. Численность его банды в разное время составляла от пяти до двадцати человек. К марту 1920 года за бандой «попрыгунчиков» числилось более сотни зарегистрированных нападений. При этом следует помнить, что многие пострадавшие не решались обращаться за помощью в милицию, а особенно в ЧК, так как боялись, что их имущество конфискуют, а самих их расстреляют, поскольку у них в отличие от многих других было что грабить. Другими словами, они боялись, что их сочтут социально обеспеченными людьми, т.е. не пролетариями. Периодичность ограблений поражала, получалось, что бандиты ходили на грабежи и разбои как на работу. Кроме того, возможно, у них были подражатели, которые более-менее удачно копировали деятельность банды. О том, что эта идея была популярна, свидетельствует тот факт, что одно из таких ограблений описал в своем романе «Хождение по мукам» Алексей Толстой: «В сумерки на Марсовом поле на Дашу наскочили двое, выше человеческого роста, в развевающихся саванах. Должно быть, это были те самые “попрыгунчики”, которые, привязав к ногам особые пружины, пугали в те фантастические времена весь Петроград. Они заскрежетали, засвистали на Дашу. Она упала. Они сорвали с нее пальто и запрыгали через Лебяжий мост. Некоторое время Даша лежала на земле. Хлестал дождь порывами, дико шумели дикие липы в Летнем саду. За Фонтанкой протяжно кто-то кричал: “Спасите!” Ребенок ударял ножкой в животе Даши, просился в этот мир». Банда «попрыгунчиков» активно промышляла вплоть до весны 1920 года. Долгое время у милиционеров до них просто не доходили руки, поскольку требовалось вмешательство для ликвидации более опасных банд. Объясняется это тем, что «попрыгунчики» редко применяли насилие. Основным средством воздействия на потерпевших, как я уже говорил, был страх. Бандитов, изображавших привидения 1920-х годов, как и бандитов 1940-х годов, поймали на элементарную подставку. Видимо, иллюзия безнаказанности притупила у них чувство опасности. Милиционеры разработали и великолепно воплотили в жизнь свой план. Так, в районах, прилегающих к Смоленскому и Охтинскому кладбищу, стали появляться подвыпившие мужики, которые громко хвастались своими успешно провернутыми делишками, принесшими им огромные барыши. Сказанное подтверждалось мешками, которые были у них за плечами, из которых торчали всевозможные съестные припасы. Кроме того, в местах обычного появления «попрыгунчиков» стали появляться влюбленные парочки, которые будто бы нарочно гуляли по самым опасным местам в самое темное время суток. разумеется, все это было не случайно, а явилось результатом действий сотрудников уголовного розыска. Как-то раз «попрыгунчики» все-таки соблазнились серьезным «кушем» и вышли на дело. Но когда бандиты, одетые в белые балахоны и прыгая на пружинах, со свистом и улюлюканьем, кинулись на пьяных с виду мужиков, те, нисколько не растерявшись, выхватили револьверы и наганы и приказали нападавшим поднять руки вверх, что последние незамедлительно и сделали, поскольку в противном случае их просто убили бы на месте. После этого милиционеры немедленно отправились на бандитскую «малину», которая располагалась по адресу: Малоохтинский проспект, дом 7. Там было изъято 97 мужских и женских шуб и пальто, 127 костюмов и платьев, 37 золотых колец и много другого, так сказать, обывательского барахла. Суд над бандой «попрыгунчиков» был скорым и весьма суровым. Несмотря на рабоче-крестьянское происхождение, Бальгаузена и Демидова приговорили к высшей мере социальной защиты и вскоре расстреляли. Другие менее известные участники банды были приговорены к длительным срокам лишения свободы и отправились в только начинающий складываться ГУЛАГ. Что касается третьей, самой известной участницы банды — Маньки Соленой, то ее не расстреляли. По слухам, отбыв наказание в местах лишения свободы, она уже больше не возвращалась к преступному образу жизни и до конца своих дней работала в ленинградском трамвае кондуктором. Теперь вновь о криминальной ситуации в Москве во время войны. В бесконечных очередях у продуктовых магазинов распускались слухи, инспирировались беспорядки и погромы. Среди заброшенных в Москву диверсантов было немало бывших уголовников, о чем я уже говорил. Бандиты, слетевшиеся в столицу, словно воронье в предвкушении будущей поживы, со всех концов страны, совершали налеты на квартиры, убивали людей, грабили магазины и склады железнодорожных станций и всячески провоцировали у населения панические настроения. Москва была буквально наводнена оружием, которое в массовом порядке стекалось в столицу с фронта. Надо сказать, что значительное число заключенных было отправлено на фронт для защиты родины. Часть из них воспользовалась предоставленной возможностью и дезертировала из армии, чтобы потом всплыть в Москве. В «мутной воде» сложившейся неразберихи преступники чувствовали себя прекрасно. Не улучшала криминогенной обстановки и массовая миграция населения. Злачные места Москвы буквально кишели преступниками. В октябре 1941 года появилось знаменитое постановление ГКО «О введении в Москве и пригородах осадного положения». Пункт 4 указанного постановления гласил: «Нарушителей порядка немедленно привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте». Внимание! Авторские права на книгу "Мифы преступного мира" ( Мацкевич И.М. ) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
