|
Меншиков: полудержавный властелин
|
|
Возрастное ограничение: |
0+ |
Жанр: |
Биографии и Мемуары |
Издательство: |
Проспект |
Дата размещения: |
25.10.2016 |
ISBN: |
9785392233984 |
Язык:
|
|
Объем текста: |
458 стр.
|
Формат: |
|
|
Оглавление
Вместо предисловия
Глава первая. Проба сил
Глава вторая. Калишская победа
Глава третья. Мать Полтавской виктории
Глава четвертая. Преславная виктория
Глава пятая. Губернатор столичной губернии
Глава шестая. С петлей на шее
Глава седьмая. В зените славы и могущества
Глава восьмая. Несостоявшийся герцог Курляндский
Глава девятая. Среди вельмож
Глава десятая. В семье
Глава одиннадцатая. Крушение
Послесловие
Приложение. Основные даты жизни и деятельности Александра Даниловича Меншикова
Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу
Глава девятая. Среди вельмож
Светлейший занимал в придворной иерархии и среди чиновной элиты особое место. Даже вельможи самого высокого ранга никогда не забывали, что имеют дело с человеком, который вхож к царю, а также имеет много способов давления на него через царицу, кабинет-секретаря, гофмейстеров и гофдам и прочих приближенных персон.
Вельможи рангом ниже либо прямо зависели от князя, поскольку находились у него в подчинении по службе, либо выступали перед ним просителями. Среди них особую группу составляли лица, обязанные Меншикову своим возвышением, положением при дворе и материальными благами. И хотя карьера некоторых проходила наилучшим образом, и они в конечном счете сами становились сановниками — светлейший их третировал и считал обязанными до конца дней его оказывать услуги. Своим возвышением такие вельможи, как, например, Макаров и Курбатов, были обязаны исключительно Меншикову, и это обстоятельство наложило свою печать на отношение его к ним.
Но это отнюдь не значит, что у Меншикова складывались со всеми такие ровные и безмятежные отношения, не прерываемые ни временными размолвками, ни жестокой враждой, перераставшей в смертельные схватки, как правило, заканчивавшиеся победой светлейшего. И равные, и зависимые не были одноликой массой.
Как, например, складывались отношения между Меншиковым и другими «птенцами гнезда Петрова»? Борисом Петровичем Шереметевым, Петром Андреевичем Толстым, Алексеем Васильевичем Макаровым, Федором Матвеевичем Апраксиным? Или появившимся позднее Андреем Ивановичем Остерманом?
Интригующе загадочна близость двух сподвижников царя — Шереметева и Меншикова. В самом деле, что может быть общего между представителем древней аристократической фамилии и безродным выскочкой? Правда, с тех пор, как местничество было объявлено «богомерзким» и судьба свела боярина и бывшего пирожника в одну упряжку, прошло без малого два десятилетия, но истории хорошо известно, сколь медленно исчезают существовавшие столетиями традиции. Образованнейший аристократ второй половины XVIII века князь Михаил Михайлович Щербатов и столетие спустя после отмены местничества претендовал на особое положение феодальной аристократии в обществе и осуждал введенную Петром Великим Табель о рангах.
При живучести традиций сближение аристократа с выскочкой можно объяснить либо взаимной заинтересованностью того и другого в дружбе, либо терпимостью, точнее, покладистостью боярина, сумевшего подавить чувство брезгливости и своего превосходства, чтобы накоротке общаться с человеком, только недавно стоявшим в самом низу общественной лестницы. Возможно, Борис Петрович в душе и презирал своего «брата», как он величал Меншикова в письмах к нему, но это презрение было спрятано так глубоко, что никогда ни в чем не проявлялось.
Заинтересованность Шереметева в приятельских отношениях с Меншиковым понять нетрудно. Достаточно обратиться к письмам Шереметева к Александру Даниловичу, чтобы уяснить, что тот поддерживал дружбу с фаворитом не бескорыстно — он умел из нее извлекать и материальные выгоды, в особенности в годы, предшествовавшие Полтавской виктории. Обращаясь в этот период к Меншикову, Шереметев неизменно писал: «Государь мой и брат Александра Данилович». Нередки слова, свидетельствующие о фамильярных отношениях между корреспондентами: «Пожалуй, братец, вразуми меня», или «…челом бью тебе, братец», или «…умилосердися, батька и брат, Александр Данилович».
После получения Меншиковым титула князя Римской империи слово «братец» исчезло из писем Шереметева, оно было заменено почтительным и более официальным: «Светлейший князь, мой крепчайший благодетель». Полтавская победа к титулу светлейшего прибавила звание второго фельдмаршала, чем усложнила формуляр обращения: «Светлейший князь, господин генерал-фельдмаршал, мой особливой благодетель».
Первые из известных нам писем Шереметева к Меншикову датированы 1704 годом. В последующие четырнадцать лет, вплоть до самой смерти Бориса Петровича в феврале 1719 года, переписка его с Меншиковым не прекращалась, хотя отношения между ними далеко не всегда были безоблачными; причина тому — и разногласия, и соперничество военачальников. Натянутыми они были летом 1708 года, когда более опытный в военном деле Шереметев указывал на непростительные тактические просчеты Меншикова, командовавшего кавалерией в Литве. Следов недовольства приездом Меншикова в 1710 году под Ригу, где Шереметев вел осаду крепости, документы не отмечают, однако вряд ли такой приезд «благодетеля», даже «крепчайшего», мог вызвать восторг у Бориса Петровича — известно, что Меншикова туда направил царь, раздосадованный на Шереметева, не сумевшего полностью блокировать Ригу. Командующим русскими войсками, отправлявшимися в 1715 году в Померанию, был назначен Шереметев. Кандидатура Меншикова, к его вящему неудовольствию, царем была отклонена.
Размолвки соперников носили временный характер, натянутость исчезала, причем похоже, что руку примирения первым протягивал Борис Петрович. Сила влияния фаворита на царя Шереметеву была хорошо известна, и поэтому он предпочитал иметь в его лице приятеля, а не недруга.
По-дружески Шереметев донимал Меншикова просьбами довольно часто. Первый раз он обращается к Александру Даниловичу в 1704 году, чувствуя себя незаслуженно обиженным царем, он взывал к посредничеству. «А жалованья мне против моего чина нет. Всем его, государева, милость жалована, а мне нет. И вины мне никакой не объявлено». Плакаться Борис Петрович умел, в этом его, кажется, никто не мог превзойти: «Ей, государь мой, братец, в нищету прихожу. Тебе известно, что ниоткуда ни копейки мне не придет. А будучи в Польше, все лишнее надобет: харчи, и напитки, и платье». Завершает письмо просьба: «Умилосердися, батька и брат, Александр Данилович, вступись ты за меня и подай руку помощи». Из письма следует, что это не первая услуга Меншикова такого рода. Александр Данилович был причастен и к предшествующим пожалованиям: «…как прежнюю всякую милость получал чрез тебя, государя моего, так и ныне у тебя милости прошу». Усердие своего благодетеля Шереметев поощрил авансом — он отправил в дар Александру Даниловичу одиннадцать голов породистого скота: десять голландских коров и быка.
В следующем году два новых обращения к своему «братцу» — на этот раз Меншиков мог выполнить просьбы сам, не обращаясь к царю. Первая, совсем пустяковая, — фельдмаршал просил, чтобы адъютантом к нему был назначен его сын. Вторая посущественнее, ибо, выполняя ее, Меншикову надлежало нарушить царский указ. Шереметев, живописуя, как и всегда, преувеличивал нависшую над ним угрозу: «…не дай мне вовсе разоритца». Суть просьбы фельдмаршала состояла в том, чтобы Александр Данилович распорядился прекратить перепись жителей в основанных им в Белгородской округе селах Борисовке и Понашивке, населенных сплошь беглыми крестьянами. Шереметев резонно опасался, что как только руководимая Меншиковым Семеновская канцелярия приступит к переписи крестьян, так они разбегутся: «…ей, все разбредутца и будет пуста».
Подавив сопротивление астраханцев, восемь месяцев державших в городе власть в своих руках, Шереметев полагал, что его заслуги царь тут же щедро наградит. Петр медлил, и фельдмаршал решил поплакаться Меншикову. «Мой чин забвенна положен, пришло, что жить мне нищенски», — плакался Шереметев в собственноручной цидуле. Не удержался он и от суждений морального плана: «Не мне то будет стыт, знают, что мне взять негде. И ныне я бил челом без тебя, и в деньгах не жалован, а поехал с Москвы с печалью и в скудости великой».
Последний раз с подобной просьбой Шереметев обратился к Меншикову сразу же после Полтавской баталии, за участие в которой он был пожалован вотчиной Черная Грязь, тоже не без помощи Меншикова. При оформлении документов на пожалование канцеляристы допустили оплошность — не включили в грамоту пустошь Соколову. Шереметев тут же сел за письмо своему «особливому» благодетелю и брату: «Ежели той пустоши мне отдано не будет, то и помянутая Черная Грязь не надобе».
В 1709 году Шереметев просил об особом пособничестве Меншикова. Брат фельдмаршала ослушался повеления царя и вместо отправки своего сына за границу устроил свадьбу, женив его на дочери князя-кесаря Ф. Ю. Ромодановского. Разгневанный царь велел брата Бориса Петровича Василия отправить забивать сваи, а его супругу — на прядильный двор. Шереметев и сам хлопотал за брата, и обратился с просьбой о «предстательстве» к Меншикову: «Принужден я вашу светлость ради брацкой своей болезни просить о брате Василье, дабы ваша светлость соизволили по своей ко мне высокой склонности к его царскому величеству предстательство учинить о деле ево».
Иногда Борис Петрович спрашивал у Меншикова, как ему поступить в том или ином случае. Справедливости ради отметим, что сами вопросы, задаваемые Меншикову Шереметевым, свидетельствовали скорее о лукавстве и осторожности последнего, нежели о его некомпетентности. Так, он советовался, как разумнее использовать только что назначенного царем в его армию генерал-поручика Георгия фон Розена. «Пожалуй, братец, — обращался Шереметев к Меншикову 25 мая 1705 года, — подай мне благой совет, которой ему полк дать, или не изволите ль дать ему полк из новоприборных драгунских, которые с Москвы будут, чего он и сам желает. И вразуми меня, как с ним обходитца».
На эти несложные вопросы мог ответить и сам Шереметев, но он пожелал обезопасить себя от возможных неприятностей: а вдруг фон Розен станет противиться или, напротив, с жалобой обратится полковник, освобожденный от должности, которую ему приходилось уступить заезжему иноземцу?
Такая же залетная птица поставила в тупик Шереметева годом раньше. «Пожалуй, братец, вразуми, как мне обходитца з господином генералом Шанбеком и с командою ево всех полков. Как он во Псков приехал, сам ко мне не едет и никово не присылает, и никакова мне указу о себе не объявит, и письма ко мне государева и твоево о том нет».
Шереметев, конечно же, знал, как надо поступить «з господином генералом», в поступках которого сквозило явное высокомерие, неуважение к русскому фельдмаршалу и элементарное нарушение воинской дисциплины. Тем не менее Борис Петрович и в этом случае не рискнул принять решение, вероятно рассудив, что раз Шанбек ведет себя столь вызывающе и нагло, то он, возможно, пользуется покровительством либо царя, либо царского фаворита.
Чем мог расплачиваться с Меншиковым Шереметев? Шереметев не мог быть полезным Меншикову в такой же мере, как Меншиков — Шереметеву. Из приятельских отношений Борис Петрович извлекал вполне материальные выгоды. Ничтожные услуги, оказываемые Александру Даниловичу Шереметевым, нельзя поставить рядом с хлопотами Меншикова о награждении фельдмаршала денежным жалованьем или вотчинами.
Чтобы угодить Меншикову, Борис Петрович несколько раз поступался личными удобствами. 27 марта 1705 года он писал: «Изволил ты ко мне приказывать о дворе, чтобы я не оскорбился, уступил. Ей-ей, с радостию уступаю». Точно так же поступил Шереметев в 1708 году, когда ожидал приезда светлейшего в Бешенковичи: «Домы для прибытия вашей светлости отведены, которых лутчи нет, а я свой двор очистил».
Советы, изредка даваемые Шереметевым Меншикову, тоже нельзя признать значимыми. Когда в 1704 году Меншикову понадобился офицер для учета артиллерии в Пскове, Шереметев ответил, что такового у него нет, и тут же пояснил: «А которой есть у меня поручик остался во Пскове, ей, малоумен, не токмо чтоб такое дело управить и себя однова не управит». В следующем году Меншиков намеревается назначить командиром полка князя Волконского. Борис Петрович подает дружеский совет воздержаться от этого: «Ей, великая твоя к нему милость, только истинно тебе доношу, что он болен и такова дела ему не снесть. Покорне у тебя милости прошу, естли возможно и не во гнев милости твоей будет, пожалуй ево ко мне по-прежнему, а на ево место изволь у меня взять самова доброва человека» — и далее следуют имена кандидатов в полковые командиры.
Возникает вопрос: чем же привлекала Меншикова дружба с Шереметевым? Источники на этот счет немы. Остается предположить, что Меншиков руководствовался соображениями не материальной, а моральной выгоды — безродному выскочке, на первых порах не обремененному ни чинами, ни званиями, было лестно дружить с представителем древнего аристократического рода. Александр Данилович, конечно же, не утаивал, что боярин называл его своим братом и крепчайшим благодетелем. Время наибольшей близости между ними падает на годы до получения Меншиковым княжеского титула. Именно в эти годы Борис Петрович изливал в письмах нежные чувства. «Зело я порадовался слышать о твоем счастливом возвращении, желаю душевно видеть очи твои», — писал Шереметев 27 марта 1705 года. Три недели спустя: «Ей, государь, братец, кроме любви твоей и надлежащих нужд рад к тебе ехать от самой скуки». Только очень близкие люди могли обмениваться посланиями, подобными тому, что отправил Шереметев Меншикову в июле 1704 года, когда просил прихватить с собой «пивца и ренского» и тут же проявил интерес и к закуске: «А буде в постной день — и рыбки. Я ныне сам воду пью, с уксусом, для того — побежал наскоро».
Меншиков: полудержавный властелин
Вниманию читателей предлагается биография Александра Даниловича Меншикова (1673–1729), знаменитого сподвижника Петра I, человека, совершившего, пожалуй, самую головокружительную карьеру в истории России: бывший «пирожник», промышлявший продажей снеди на улицах Москвы, он не только превратился в «светлейшего князя», генералиссимуса, но после смерти Петра стал некоронованным правителем огромной Империи. Столь же внезапным оказалось и падение «полудержавного властелина», со стойкостью и мужеством встретившего свою ссылку в далекий Березов.<br />
Увлекательно написанная книга принадлежит перу известного историка Николая Ивановича Павленко, признанного знатока русской истории XVIII века.
Павленко Н.И. Меншиков: полудержавный властелин
Павленко Н.И. Меншиков: полудержавный властелин
Вниманию читателей предлагается биография Александра Даниловича Меншикова (1673–1729), знаменитого сподвижника Петра I, человека, совершившего, пожалуй, самую головокружительную карьеру в истории России: бывший «пирожник», промышлявший продажей снеди на улицах Москвы, он не только превратился в «светлейшего князя», генералиссимуса, но после смерти Петра стал некоронованным правителем огромной Империи. Столь же внезапным оказалось и падение «полудержавного властелина», со стойкостью и мужеством встретившего свою ссылку в далекий Березов.<br />
Увлекательно написанная книга принадлежит перу известного историка Николая Ивановича Павленко, признанного знатока русской истории XVIII века.
Внимание! Авторские права на книгу "Меншиков: полудержавный властелин" (Павленко Н.И.) охраняются законодательством!
|