Суд и правосудие в провинции Российского государства в XVI – первой половине XVIII в. (на примере областей Поволжья, Урала и Западной Сибири)

Воропанов В.А.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 10.08.2016 ISBN: 9785392213870 Язык: Объем текста: 297 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава первая. Cудебно-правовая политика верховной власти в провинции в XVI–XVII вв.

Глава вторая. Судебно-правовые реформы Петра I

Глава третья. Судебно-правовые реформы преемников Петра Великого

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава вторая.
Судебно-правовые реформы Петра I

Вступление Европы в XVIII в. ознаменовалось усилением динамичной роли государств в развитии всех сфер жизни населения. Монархи несли ответственность за духовное и материальное благосостояние их подданных, перманентно совершенствуя регулирование общественных отношений, стремясь к централизации и установлению единых стандартов управления. В практике администрирования монархи по необходимости опирались на систему сложившихся сословно-корпоративных институтов, осуществляя рациональное руководство и всесторонний контроль над их деятельностью. Несмотря на двусмысленность взаимодействия организованных социальных групп с абсолютной властью, население («общество») объективно вовлекалось на путь интенсивного социально-экономического и политико-правового развития.

Достижения политико-юридической и философской мысли вкупе с государственно-управленческим опытом Западной и Центральной Европы стали в XVIII в. важным стимулом реформаторских устремлений «европеизированной» русской монархии. Идеи естественного права, общественного договора, обусловленности ограничения прав и свобод подданных, установления пределов верховной власти и оправдания сопротивления ей в определенных случаях, наряду с классификацией и обоснованием применения форм правления, получили специфическое преломление в отечественной научной и публицистической литературе и в аспектах, приемлемых для верховной власти, выражение в политической деятельности царского правительства.

Реализация военно-политических и финансово-фискальных планов Петра I сопровождалась переустройством на регулярных началах вооруженных сил, обновлением принципов организации государственной власти и государственной службы, структурными изменениями в социальной сфере. Меры камералистской направленности повысили уровень централизации и эффективность деятельности государственного аппарата. Деконцентрация государственно-властных полномочий позволила усилить контроль верховной власти над провинциями. Численность государственных органов, учреждений и служащих с начала XVIII в. продолжала неуклонно расти. Реформатор стремился систематизировать законодательство, устранить противоречия, накопившиеся в праве, а также обеспечить органы управления и суда ключевыми нормативно-правовыми актами, обнародовать их. Наконец, царь внедрял в «общественное сознание» идеи о самостоятельности целей функционирования государства по отношению к партикулярным интересам подданных.

Петр I прагматично нарушил идеологические постулаты православной монархии, официально приняв 22 октября 1721 г. престижный титул императора. Имперская инвеститура носила светский характер. Члены Правительствующего Сената и «Духовного Синода» от имени подданных провозгласили Петра I «императором Всероссийским» одновременно с персональными титулами «Великий» и «Отец Отечества», усилившими ассоциации с традициями императорского Рима («по прикладу древних греческих и римских сигклитов»), в благодарность за его труды («…в показание своего должнаго благодарения за высокую его милость и отеческое попечение и старание, которое он о благополучии государства во все время своего славнейшаго государствования, и особливо прошедшия шведския войны явить изволил»).

Согласно титулу правителя Россия заняла высокое положение в политической иерархии Европы, ее государственная символика, придворные церемониалы обновились. Ориентация на Рим как эталон, пишет Г. С. Кнабе, выдавала «внутреннее тяготение империи к регулярности и форме, к сдерживанию живых разнонаправленных процессов местного развития и принесению их в жертву наджизненно неподвижному образу целого. Декоративная форма обнаруживает здесь не только свой прагматический смысл и связь с исторической традицией, но раскрывается также как социально-психологическая, эстетическая и метафизическая основа империи».

Развитие идей преемственности имперской традиции в России достигло пика в условиях международной ситуации конца 1760-х — первой половины 1770-х гг., когда ответственность за политическую стабильность в Европе стремились разделить два центра со статусом, формально унаследованным от Западной и Восточной Римских империй, — Вена и Санкт-Петербург, верховная власть поощряла принятие аристократами «римских» имперских титулов и готовила проект возрождения «Греческой» империи.

В русле европоцентристской идеологии вырабатывались представления о цивилизаторской миссии России, обосновывавшие необходимость усилий по христианизации и просвещению народов Северной Азии и, как следствие, полной унификации общественных отношений в государстве. О реальных последствиях указа от 16 мая 1681 г. позволяет судить возврат законодателя к его положениям в ноябре 1713 г. Монарх повелел креститься помещикам, запретив мусульманам владеть «русскими крестьянами». Ускорив объединение главного сословия, указом от 12 июля 1715 г. Петр I подтвердил право мурз и татар, принявших христианство, владеть крепостными православного вероисповедания, землями и угодьями, иных служилых людей — личным недвижимым имуществом. С 1710 г. Православная церковь готовилась к массовой христианизации язычников Сибири, затем Поволжья и Приуралья, отправке проповедников в среду мусульман. Однако монарх, заключивший церковь в государственный механизм, сохранил традиционный подход верховной власти к распространению православной веры. Сенатский указ от 31 июля 1719 г. предписал сибирскому губернатору объявить «татарам и другим иноверцам» о сугубо добровольном приводе к крещению. В законодательстве получила развитие система мер, поощрявших принятие православия.

В 1724 г. царь распорядился об организации православной миссии в калмыцких улусах. Крещение в Санкт-Петербурге Баксадая Доржи, внука хана Аюки, получившего новое имя Петра Тайшина, имело перспективной политической целью усиление интеграции калмыков в Россию.

В то же время указами 1716–1718 гг. приверженцы «раскола» всех сословий были обложены двойными налогами. Царь распорядился отметить противников официальной церкви особыми знаками («…указал: раскольникам и бородачам, кроме крестьян, давать знаки медные, чтоб нашивали на верхнем платье старинном, какое им велено носить»). Поддержав политику репрессий в отношении староверов, законодатель не только закрепил ограничения религиозных и гражданских прав староверов, но и сформулировал новые составы преступлений, связанные с религиозной сферой: уголовное наказание грозило священникам, последовавшим расколоучению, лицам, обвинявшимся в укрытии учителей старых обрядов, за совращение или возвращение в раскол, уклонение от контроля государства и платежа двойных налогов, неявку детей после исполнения им 7 лет для исповеди или сокрытие сведений о попах, венчавших по старому обряду. В отношении к иным конфессиям Петр I руководствовался прагматичными интересами: иезуитов, проявивших непозволительную активность, в 1719 г. депортировали из России. Наказ 1719 г. обязал провинциальных воевод, «буде явятся такие, что тайное тщание имеют в людях о других верах какие раздоры чинить, то об оных заранее епископу или определенных духовных дел судьям объявлять и поступать с ними по правилам святых апостолов и святых отцов и по церковному уставу».

Единой формой обращения к главе государства для всех сословий был избран «нижайший раб», термин, несший глубокий метафорический смысл. Государствообразующий этнос и «русифицированная» часть подданных оставались главным объектом правительственной эксплуатации. Законодатель форсировал модификацию статусов этносоциальных групп населения, выравнивал подданных в обязанностях перед государством. Старые служилые сословия ликвидировались: именным указом от 31 января 1718 г. на служилых мурз, татар, мордву и чуваш была возложена лашманная повинность — заготовка корабельного леса, перейдя в ведение Адмиралтейства. Указ Сената от 31 июля 1722 г. уравнял служилых татар, подлежавших переписи и подушному обложению, с ясачным населением. Этно-территориальные группы татар сливались с посадскими людьми и крестьянами. Казанские слободские татары удержали древние статусные привилегии. Вне учета были оставлены кочевые татары Астраханской губернии, башкиры в Уфимской провинции и туземцы Сибирской губернии («ясачные иноземцы»).

Именной указ от 28 марта 1698 г. установил взимание с недвижимой собственности («земель и угодий») торговых гостей из Средней Азии, селившихся в городах и уездах Сибирского разряда: Тарском, Тобольском, Томском, Тюменском («на отведенных, покупных и закладных разных чинов от людей землях»), общих налогов («таких же податей, как и с русских людей»), а также обложил оброком их торговлю и промыслы. В то же время указом от 3 февраля 1705 г. монарх отменил мелкие платежи, собиравшиеся с коренных жителей и иммигрантов в Тобольском уезде («с иноверных иноземцов, служилых и захребетных и ясачных татар и с бухарцов с их татарских мечетей и свадеб и с абызов венечные, медовые и иные такие ж всякие мелкие сборы»). Специальным указом от 23 марта 1724 г. Сенат освободил «бухарцов и сибирских служилых татар» от рекрутской повинности.

Вне общероссийской переписи были оставлены жители Малой России. Старые виды «сборов» в области и порядок их взимания подтвердил указ от 16 апреля 1723 г., ограничивший произвол старшин. Если выходцам из Малой России верховная власть позволила селиться в периферийных провинциях («в указных местах»), то самовольных колонистов из Великой России следовало принудительно возвращать на места прежнего жительства, о чем вновь напомнил указ Сената от 3 декабря 1724 г. («…впредь как в той Пензенской провинции, так и в других тамошних городах и уездах таких беглых великороссиян всякаго чина людей к поселению отнюдь не допускать, и в переходах ловить, как о том в плакатах изображено, и того накрепко смотреть по квартирам обретающимся полковникам и офицерам, также воеводам и прочим управителям»). В то же время монарх не оставил без внимания правовые статусы подданных, проживавших в Слободской украине («российских городов пяти полков»), усилив контроль над ее населением. В 1700 г. казаки были разделены на «выборных» для конной службы и остальных, обложенных денежными повинностями: «подпомочников», сблизившихся с крестьянами, и «подсоседков», беднейшую часть сословия, селившихся по чужим дворам и работавших по найму. В ходе ревизии царь поручил выявить среди жителей казацких полков выходцев из Великой России для привлечения их к исполнению повинностей, установленных для каждого сословия, и Малороссии, предписав «объявить, что они переписываются токмо для известия, а не для поборов, и никаких государственных сборов никогда положено не будет».

Реформы в системе государственного управления проводились в соответствии с представлениями Петра I о приоритетах правительственной политики, а также логикой и условиями государственного строительства. В процессе преобразований законодатель упрощал структуру, изменял компетенцию и подсудность центральных и местных государственных органов. По именному указу от 3 ноября 1699 г. судебные функции Земского и Владимирского судных приказов были переданы Московскому судному приказу. Именной указ от 2 ноября 1701 г. ликвидировал Сыскной приказ, предписав «дела и приводы, и подьячих старых и молодых, у которых ныне те дела, отослать с теми делами в те приказы, в которых которые чины расправою ведомы, и впредь в таких делах расправа чинить в тех приказах». Упорядочивая подсудность, Петр I ограничил право непосредственного обращения к царю с жалобой на неправосудие или доносом о крупном преступлении («опричь вышеписанных, на судей челобитья или великих государственных дел»).

В систему местного управления монарх стремился внедрить принципы коллегиальности и сословного представительства: указ от 10 марта 1702 г. предоставил помещикам и вотчинникам право избирать в состав местной администрации 2–4 лиц, разделявших власть с воеводой («одному воеводе, без них дворян, никаких дел не делать и указу никакого по них не чинить»), одновременно упразднив должности губных старост и сыщиков. Указом от 19 января 1705 г. царь предписал воеводам в городах, где не проводились собрания помещиков, самостоятельно назначать на должности своих помощников служилых людей из числа «московских чинов и из городовых».

Именной указ от 30 января 1699 г., направленный на удовлетворение фискальных интересов путем консолидации торгово-промышленного населения и стимулирования его доходов, объявил новым центральным судом специальной подсудности Бурмистрскую палату (Ратушу). В 1705 г. монарх расширил ее уголовную юрисдикцию, поручив разбирательство дел о должностных преступлениях бурмистров и корчемстве. В 1706 г. в компетенцию Ратуши и ее местных органов перешли нотариальные функции.

Петр I последовательно предоставил право выйти из-под юрисдикции воевод жителям не только городов, но и уездов («буде они посадские и всякие купецкие и промышленные и уездные люди похотят»), подчинив соответственно бурмистрам земских старост. Царь был вынужден смириться с нежеланием народа выплачивать налоги в двойном размере за освобождение из-под власти органов приказной администрации и от их злоупотреблений («…а за тое его великаго государя к ним милость и призрение, что они от воевод и приказных людей в обидах и в налогах и в поборех и во взятках будут свобожены, они посадские и купецкие и промышленные и уездные люди, всякие его великаго государя окладные повсягодные сборы, которые с них были наперед сего, в его великаго государя казну платили против прежняго окладу вдвое на Москве»), объявив в указе от 20 октября 1699 г. обязательность реформы местного управления для всех областей России вплоть до Сибири.

Восточные области оставались под управлением особых органов. Именной указ от 4 сентября 1695 г. подтвердил недействительность предписаний приказов без согласия Сибирского приказа («…буде из иных приказов явятся какия грамоты, и тех грамот без послушных из Сибирскаго приказа грамот не слушать»), указом от 9 декабря 1696 г. распорядился об использовании Сибирским приказом самостоятельной печати. Тогда же все судебные дела с участием жителей Сибири были сосредоточены в ведомственном приказе («…велено сибирцом во всяких делех иных городов на всяких чинов людей суд давать в одном Сибирском приказе»). Именной указ от 18 марта 1702 г. подтвердил прерогативы Приказа Казанского дворца на осуществление «регистрации прав и сделок с недвижимостью» на подведомственной территории («О недаче в Низовых городах просителям поместий, и о несправливании ни за кем выморочных и меновных поместий и вотчин в Поместном приказе»).

Правитель уделил особое внимание качеству службы приказных людей в Сибири. С 1695 г. срок исполнения должности воеводы, исключая Тобольск, для лиц, добросовестно исполнявших обязанности, продлевался до 4–6 лет. В помощь воеводам следовало назначать дьяков и подьячих с приписью. Населению, включая туземное («ясачное»), царь предписал обжаловать действия воеводы, нарушавшие законодательство («и им его в том не слушать, а посылать к Москве на того воеводу за своими руками челобитныя»). Назначать на должности приказчиков лиц, связанных личными отношениями с начальниками уездов («воеводских знакомцов»), было запрещено, их следовало заменить местными жителями («кого б с такое дело стало»).

Содержание инструкций низшим управителям не изменилось. 15 марта 1700 г. верхотурский воевода стольник К. П. Козлов вручил наказную память сыну боярскому Д. Лабутину, назначенному приказчиком в Красноярскую и Тамакульскую слободы, поручив ему разбирательство дел их жителей и по искам к ним на сумму не свыше 10 рублей («…беломестных казаков и оброчных крестьян во всяких делах, опричь разбойных и убийственных и тайных дел по челобитным судить в 10 руб.») и предписав соблюдать ключевые принципы правосудия («…а которых людей по челобитным в 10 руб. судить учнет и ему Дорофею меж ими расправа чинить по указу в. г-ря в правду, безволокитно, другу не дружить, а не другу не мстить»).

В ходе реформы местного управления, отметил М. М. Богословский, в областях «Поморья» сохранились привычные практики замещения публичных должностей и осуществления правосудия. Так, «Устьянские волости, поддерживая вековую старину, выбирали бурмистров вместо земских судеек, окружали этих бурмистров, только по названию отличавшихся от судеек, тем же аппаратом товарищей и служебного персонала, с которым работали земские судейки, снабжали их своими наказами в виде избирательных списков, где подробно прописывались их обязанности и текст которых восходил к далекой старине». В соответствии с местными традициями управления, население сохраняло единство посада с уездом или, напротив, их обособление. Так, в Хлынове были избраны два бурмистра, представлявших интересы посадских людей и уездных крестьян. В Перми Великой в частности особые бурмистры были избраны для Кайгородка и Волосницкой волости в Кайгородском уезде, для Соли Камской и округов Инвенского и Обвинского поречья. При этом в протяженном «Поморском» крае только два города согласились с требованием выплачивать двойной размер налогов — Кевроль и Кунгур.

Особым указом от 3 ноября 1699 г. царь освободил от подсудности воеводам государственных крестьян областей «Поморья» вплоть до Кунгурского уезда, привычно участвовавших в выборах представителей на должности в органах местного управления («В поморских городех уездных государевых крестьян, опричь тех, которые ведомы во дворце, нигде воеводам не ведать, а ведать во всех тех городах бурмистрам»).

В Хлынове воеводский приказ сменила бурмистрская палата в составе трех бурмистров земских дел, старшим из которых являлся хлыновский земский староста, ежегодно переизбиравшихся. В 1700 г. архив вятчан с древними царскими грамотами был уничтожен пожаром без восстановления. Судные земские избы в лице «земских дел бурмистров», подчиненных московской Ратуше, действовали в городах Перми Великой.

Между тем в Сибири царь отказался вводить бурмистрские избы из-за слабого развития городов («…для того, что в сибирских некоторых городех посадских людей нет, а в которых есть, и те людишки худые, скудные и ссыльные, и затем в бурмистры выбрать некого»).

Законодатель не обошел вниманием этнокультурные особенности населения. Для «титульной» социальной группы Казанского края («в разсуждении их малоязычия и за незнанием прав») монарх учредил «Правосуд», поднадзорный Приказу Казанского дворца, безусловно удовлетворив ожидания служилых людей («в котором распоряжении и было им истинное без всякой тягости правосудие»). В то же время вятские удмурты не только добились от верховной власти восстановления права на избрание толмачей, нарушенного хлыновским воеводой, но и уголовного преследования должностных лиц, обвиненных в вынесении неправосудных решений и вымогательствах, а также передаче их дел в производство избранному ими подьячему. В связи с отправкой в волости с нерусским населением сыщика жители поспешили ходатайствовать о расширении его полномочий: «…А бурмистром и посадским людем нас, вотяков всех, и бесермянов всех и татар всех Вятского уезду, не вели, государь, на Вятке судом и расправою и розыском судных и татиных и в разбойных и в розыскных и в земляных и во всяких делах ведать пота, покамест у нас сыщик будет жить в Вятском уезде и на Вятке, потому что нам, сиротам твоим, от них, вятских бурмистров и посадских людей, многие убытки и обиды чинятся». 23 июля 1701 г. Новгородский приказ предписал включить их просьбу в наказ сыщику и выяснить у обывателей, установления какой подсудности они желают («…сыщику велеть взять за руками отяков и бесермян челобитную, у кого они ныне на Вятке под судом; и впредь у кого хотят быть»).

Башкиры, расширившие территорию этнического расселения в Зауралье, сохранили персональную подсудность, установленную в конце XVI в.: в 1695–1696 гг. потребовалось разграничить юрисдикции Казанского дворца и Сибирского приказа. Правительственная комиссия подвергла местные общины переписи, выдала документы на земли и угодья и ввела конфликты и споры жителей за хозяйственные ресурсы в правовые рамки.

Особую подсудность сохранили сибирские туземцы. Вышеупомянутая наказная память приказчику Д. Лабутину подтвердила категоричное требование: «А ясачных людей судом ни в каких делах не ведать, и хотя будут которые и русские люди крестьяне и беломестные казаки в. г-рю били челом на них ясачных людей во всяких управных делахи по заемным кабалам ему Дорофею ясачных людей русским людям суда не давать же, а велеть бить челом на Верхотурье».

Именной указ, данный Сибирскому приказу 26 декабря 1695 г., зафиксировал как ординарное явление отказ воеводами в правосудии ясачным туземцам. Монарх наложил запрет на применение в Сибири пыток и смертной казни в отношении представителей коренного населения.

В Сибирском приказе переосмысляли практику судопроизводства в провинции. Так, 24 января 1701 г. последовал именной указ иркутскому воеводе о прекращении действия бурятских обычаев в уголовных делах («поголовщины против прежних иноземских обыклостей отнюдь имать не велеть», «для того, что в том многим ясашным иноземцом чинитца разоренье и ясаку убавка»).

Новым шагом местной администрации в апреле 1700 г. стало решение воеводы С. Салтыкова прекратить выборы среди служилых, ясачных и захребетных татар в Тобольске и поставить их начальником Авазбакея Кульмаметева («в вознаграждение его службы»). От назначенного «головы» требовалось «удерживать татар от обид русским и ограждать от притеснения сих последними, производить между татарами всякую расправу, докладывать о важных делах боярину и воеводе Салтыкову, а за малые вины самому наказывать».

Реформа местного управления 1708–1709 гг. усложнила систему органов административной юстиции. Систему местных судов возглавил губернатор. При губернаторе находился ландрихтер, или «земский судья», формально ему не подотчетный. Инструкцией от 17 января 1707 г. царь впервые наделил полномочиями нового суда общей подсудности ландрихтера Ингерманландской губернии, поручив ему «ведать те городы всяким управлением, како почину его достойно суть, а именно судом и расправою и впрочем в чем прежде сего ведомы те города были на Москве во всех приказах: и в тех городах всякия дела управлять по Уложенью и по новоуказным статьям и по своему разсмотрению и совету тех городов комендантов». Коменданты, унаследовавшие права и обязанности воевод, пользовались ограниченным кругом судебных полномочий, разбирая самостоятельно «прочия судныя и поместныя и вотчинныя обыкновенныя дела, кроме спорных». После 1710 г. воевод повсеместно сменили обер-коменданты, возглавившие крупные, «провинциальные», центры, и коменданты. Указом от 15 февраля 1712 г. монарх поручил губернаторам самостоятельно комплектовать должности комендантов.

Юридическая Воропанов В.А. Суд и правосудие в провинции Российского государства в XVI – первой половине XVIII в. (на примере областей Поволжья, Урала и Западной Сибири)

Юридическая Воропанов В.А. Суд и правосудие в провинции Российского государства в XVI – первой половине XVIII в. (на примере областей Поволжья, Урала и Западной Сибири)

В монографии анализируются процессы формирования, становления и развития местных систем правосудия в России. Исследование выполнено на основе разноплановых источников: нормативных правовых актов, материалов делопроизводства, ранее опубликованных и извлеченных из архивохранилищ государственных архивов, источников личного происхождения.<br /> Книга адресована ученым, преподавателям, аспирантам, студентам и всем, кто интересуется вопросами истории России.