|
|
ОглавлениеДля бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуА. Н. Каменева, Объективные признаки легализации (отмывания) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путемВнедрение «криминального» капитала в законный хозяйственный оборот, придание ему законного статуса влечет безнаказанность нарушителей порядка и предоставляет способ влияния организованной преступности на различные механизмы жизни общества. Вовлечение в легальный оборот денежных средств, приобретенных в результате совершения преступлений, приводит к уничтожению честной конкуренции, подрывает основы честного бизнеса. «Отмывание» касается не только деятельности кредитных институтов или наличной денежной массы – операции осуществляются в совершенно несхожих секторах финансовых и нефинансовых услуг, однако именно источником доходов для непосредственно «отмывания» является криминальный сектор экономики. Однако возможность для их сохранения и, конечно, дальнейшего преумножения дает только законный экономический оборот в случае, если эти доходы не изъяты из гражданского оборота и обладают некой рыночной стоимостью. Всю эту деятельность сопровождают очередные риски, как, к примеру, риск привлечь внимание правоохранительных органов или органов государственного контроля. Это требует дополнительной маскировки происхождения преступно нажитых средств. Определить действительные масштабы «отмывания» практически невозможно, но если опираться на данные, предоставленные Международным валютным фондом, то становится вполне ясно, что суммарный объем отмываемых доходов составляет от 2 до 5 процентов мирового ВВП. Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, добытых преступным путем, – социальный феномен, имеющий свои предпосылки и вектор развития. В частности, он становится причиной проникновения преступно нажитых капиталов в легальный финансовый сектор, криминализации национальной экономической системы, преобладания потребления над производством, утечки капитала за рубеж, стабильно высокого уровня инфляции, роста монополизации секторов и сфер экономики, централизации экономической, политической и культурно-социальной власти в руках преступных сообществ, роста коррупции, распространения криминальных форм предпринимательства. Аналогичные негативные последствия заметны и в социальной сфере: за счет потерпевших от преступлений нарушитель правопорядка улучшает свой социальный статус, жизненные условия, обеспечивает практически беспрепятственный доступ к различным материальным и нематериальным благам, что, в свою очередь, в определенной степени способствует повышению уровня преступности, обнищанию социальных слоев общества и, в конце концов, нарушению социальной справедливости. Не стоит забывать и про политическую сферу жизни. Зачастую лицо, обладающее крупным объемом преступных доходов, стремится занять определенную должность в представительных или исполнительных органах власти, дабы обеспечить себе (в некоторой степени) иммунитет от дальнейшего уголовного преследования, при этом лоббируя свои интересы. В условиях общемировой глобализации выявляется и непосредственная связь между легализацией преступных доходов и финансированием терроризма. Так, к примеру, движение «Талибан», которое контролировало около 90% посевных площадей опиумного мака в Афганистане, использовало получаемые от реализации наркотиков деньги на закупки современных видов вооружения, ведение боевых действий и подготовку боевиков. Ключевая характеристика предмета состава преступления, предусмотренного в ст. 174 УК РФ, – это денежные средства (в наличной и безналичной форме, в любой национальной валюте) или иное имущество (понятие имущества раскрыто в ст. 128 ГК РФ, оно включает в себя и вещи – движимые, а равно недвижимые, имущественные права, ценные бумаги, драгоценные камни и металлы, результаты интеллектуальной деятельности и исключительные права на них и т. д.), полученное другими лицами преступным путем. Подобного широкого понимания имущества придерживается, например, И. А. Клепицкий. Необходимо упомянуть наличие узкого толкования предмета легализации. Например, Б. В. Волженкин, чья позиция совпадает с мнением О. Ю. Якимова, полагает, что в УК РФ имущество рассматривается лишь как предмет преступлений против собственности – «чужое имущество». Имущество и право на него не разграничиваются. Интеллектуальную собственность уголовный закон за имущество не признает в принципе. В связи с этим ввиду отсутствия, по мнению автора, оговорок в ст. 174 и 1741 УК РФ относительно содержания понятия имущества, систематическое толкование закона приводит к выводу об идентичности понятий во всех статьях УК РФ. Также средства могут быть и безналичными, т. е. являться объектом обязательственных отношений, правами требования. Однако необходимо акцентировать внимание на несоответствии нормам международного права термина «денежные средства и иное имущество». Действительно, он не позволяет определить весь спектр составляющих преступные доходы. Представляется целесообразным проанализировать вопрос о внесении соответствующих изменениях в указанные выше статьи Уголовного кодекса РФ в виде замены используемого ныне термина «денежные средства или иное имущество» на «доходы, добытые преступным путем». Определение данному понятию дано в абз. 2 ст. 3 Федерального закона от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, что, представляется, не решит проблему с точки зрения соответствия толкования закона и правоприменительной практики. На наш взгляд, замена ныне существующей формулировки на определение: «любая экономическая выгода, полученная в результате совершения преступления, включая материальные ценности любого вида, а также права на них» приблизила бы национальную законодательную базу к законодательному единообразию на транснациональном уровне, позволила избежать некоторой неопределенности в правоприменительной практике и детализировать используемые в соответствующих статьях Уголовного кодекса РФ понятия. Важным представляется вопрос о доказанности приговором преступного происхождения нелегальных доходов. К сожалению, постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июля 2015 г. № 32 не разъяснило в полной мере данный вопрос, и формулировка «судом должен быть установлен факт получения лицом денежных средств или имущества, заведомо добытых преступным путем либо в результате совершения преступления» не решила многие проблемы, возникающие при квалификации. Однако, если вынесение обвинительного приговора по ст. 174 РФ требовало бы вынесение приговора по первичному преступлению, в случае, когда «предикатор» скрылся, умер или не установлен, либо по какой-то иной причине (как, например, истечение сроков давности) судебное решение вынесено не было, вменение ст. 174 УК РФ не представляется возможным. В связи с этим видится необходимым признак заведомости определить в ст. 174 УК РФ следующим образом: «если лицу было достоверно известно о преступном происхождении данных денежных средств или иного имущества». Предлагаемая формулировка, во-первых, реализует требование Страсбургской Конвенции, ратифицированной Российской Федерацией, ее п. «а» ч. 2 ст. 6, согласно которому необходимо закрепить в законодательстве возможность привлечения к ответственности за отмывание в отсутствие вступившего в законную силу приговора по предикатному преступлению; во-вторых, дает возможность суду во время рассмотрения дела об обвинении в легализации добытых преступным путем доходов, при наличии достаточности доказательств о совершении субъектом предикатного преступления общественно опасного деяния, вынести обвинительный приговор подсудимому по ст. 174, 174¹ УК РФ, сделав достоверный вывод только о субъективном знании о нелегальном происхождении имущества или денежных средств на основании полученных от субъектов предварительного расследования данных и заключений, что не нарушает конституционного положения о презумпции невиновности и соответствующий ему п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре», т. е. прямо о виновности «предикатора» не свидетельствует. Легализация, или придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению денежными средствами или имуществом, приобретенных другими лицами преступным путем, может совершаться в форме финансовых операций или других сделок с этими доходами. Под финансовыми операциями или сделками следует понимать действия с денежными средствами, ценными бумагами и иным имуществом (независимо от формы и способов их осуществления), направленные на установление, изменение или прекращение связанных с ними гражданских прав или обязанностей. Например, к финансовым операциям Андроповский районный суд Ставропольского края отнес обмен денежных средств на иностранную валюту – доллары США, которые впоследствии возвращены подсудимой под фиктивную расписку, придав данным денежным средствам вид правомерного владения, пользования и распоряжения; Судебная коллегия по уголовным делам Самарского областного суда – перечисление безналичных денежных средств на расчетные счета так называемых «обнальных» фирм для их «обналичивания». В качестве сделок суды квалифицируют договор беспроцентного займа, деятельность, связанную с оказанием услуг по выводу денежных средств из легального безналичного оборота в «теневой», с помощью расчетных счетов организаций, зарегистрированных с нарушением правил регистрации юридических лиц на подставных лиц («транзит»). Пункт 19 упомянутого выше постановления Пленума Верховного Суда РФ отождествляет понятия «сделка» и «финансовая операция», но многие ученые их разграничивают. Данное разъяснение влечет появление множества вопросов при квалификации. Во-первых, это момент окончания преступления. Сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, ничтожна, соответственно, не влечет наступления никаких юридических последствий и недействительна с момента ее совершения. Однако и подобная ничтожная по своему характеру сделка подпадает по смыслу под понятие сделки, в связи с чем момент окончания деяние никоим образом не может быть связан с наступлением юридических последствий в виде изменения, установления или прекращения гражданских прав и обязанностей. Преступление следовало бы считать оконченным с момента совершения сделки или финансовой операции, а состав – формальным. Во-вторых, термин «финансовая операция» используется законодателем и в других нормативно-правовых актах с иным содержанием. П.С. Яни справедливо указывает на то, что это – специальный юридический термин, самостоятельное значение которого в каждом определенном случае законодатель устанавливать вправе, делая специальную оговорку. Ни Уголовный Кодекс, ни Федеральный закон от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», ни другие специальные акты и нормы не раскрывают его содержание. Во избежание возникновения иных сложностей при применении данной статьи, представляется верным использовать терминологию ст. 6 Страсбургской Конвенции от 1990 г.: «конверсия, передача, утаивание, искажение природы, происхождения, местонахождения, размещения, движения или действительной принадлежности». При описании же объективной стороны, по предложению некоторых специалистов, целесообразно использовать термин «действия» с учетом позитивного опыта зарубежных стран, который бы включал все вышеупомянутые процессы и значительно расширил действие статьи. И. А. Клепицкий, Уклонение от уплаты налогов: Уголовно-правовой аспектДля правильного понимания российских уголовно-правовых норм об уклонении от уплаты налогов нужно учитывать исторически обусловленные особенности нашей экономики и налоговой системы. В СССР налоги не были главным источником пополнения государственного бюджета, он складывался в основном в результате произвольного централизованного распределения государством доходов социалистических организаций. Опыт планирования и реализации налоговой политики в условиях рынка за десятилетия советской власти был утрачен. После распада СССР налоговую систему в России пришлось строить практически с нуля. В наследство от СССР стране достались сложные правила учета и отчетности, изначально предназначенные для «ручного» администрирования в социалистических организациях, еще более усложнившиеся в годы «перестройки», хозрасчета и самофинансирования. По сей день эта проблема не решена, она только усугубляется в связи с большим объемом, сложностью, непонятностью и нестабильностью налогового законодательства и практики его применения. Это значимый фактор, препятствующий исполнению налогоплательщиками своих обязанностей. Платить налоги в России не только невыгодно, но и сложно. Большая часть россиян, работающая по трудовому договору, в том числе и чиновники, и политики разных уровней, платят налоги не самостоятельно и сталкиваются с налоговой службой крайне редко (например, при продаже недвижимости или автомобиля). Налоги за них платят работодатели, выступающие в роли налоговых агентов. Головная боль от общения с налоговой службой ложится на предпринимателей и их бухгалтеров. Казалось бы, заинтересованные в уплате пенсионных взносов работники должны оказывать положительное влияния на работодателей, но этого не происходит. В обстановке нездоровой бедности и массовой скрытой безработицы, работники не имеют фактической возможности контролировать уплату налогов и социальных сборов работодателями, их интерес – выжить здесь и сейчас. Нет такой возможности и у налоговой службы, она не умеет вести оперативную работу по выявлению налоговых злоупотреблений, не имеет право осуществлять оперативно-розыскную деятельность и не имеет ресурсов для нее. В итоге в общественном правосознании складывается отношение к проблемам налогообложения как к чужим проблемам. Призыв «заплати налоги и спи спокойно» в России адресован узкому кругу предпринимателей, зарегистрировавших свой бизнес в налоговой службе в той или иной форме. Большая часть общества, включая чиновников и политиков, безразлична к проблемам этих предпринимателей, что не способствуют повышению качества налогового законодательства. Более, того, само положение предпринимателя рассматривается в бедной стране в качестве предосудительного. При этом низменную мотивацию, зависть и социальную вражду воспитывают СМИ, как официозные, так и свободные, доступные в сети Интернет. В значительной степени негативное отношение к состоятельным людям объясняется несправедливой приватизацией, которую проф. Н. Ф. Кузнецова не без основания публично называла хищением. Как бы то ни было, платить налоги в России невыгодно и опасно. Зарегистрировав свой бизнес в налоговой службе, предприниматель попадает под мощный бюрократический прессинг с непредсказуемыми последствиями. Ему придется содержать бухгалтерию и решать постоянно возникающие проблемы с налоговой службой, иными контролирующими или надзирающими органами. Не делая этого, он идет на риск уплаты небольших штрафов за незаконное предпринимательство. Риск этот небольшой и выбор предсказуем. Регистрация бизнеса производится лишь в ситуации, когда это необходимо в силу роста его масштаба, когда возникает намерение и возможность непосредственно взаимодействовать с солидными контрагентами. Но и в этом случае предприниматель «показывает» лишь минимальные прибыли, сложнее уйти от налога с оборота (НДС). Объективная потребность пополнения бюджета, тем не менее, существует. В 90-е гг. она удовлетворялась за счет неконтролируемой эмиссии денег, что влекло гиперинфляцию и было губительно для реального сектора экономики. Во второй половине 90-х государство построило и в 1998 г. обрушило финансовую пирамиду, основанную на спекуляции облигациями. В результате дефолта пострадали как простые граждане (резкий виток инфляции), так и банки, держатели дутых облигаций. Последнее обстоятельство непосредственно связано с изменением политики в налоговой сфере. В результате отказа государства платить по облигациям банки, купившие эти облигации в добровольно-принудительном порядке, разорились. Разорены они были властями, объявившими дефолт, что в силу моральных факторов повлекло проволочки с их ликвидацией в качестве несостоятельных и отзывом лицензий. Сложилась нездоровая ситуация, когда несостоятельные банки продолжали работать и обслуживать счета налогоплательщиков. Согласно Налоговому кодексу, обязанность по уплате налога признается исполненной с момента предъявления налогоплательщиком в банк поручения на перечисление денег в бюджет при наличии необходимых денежных на его банковском счете. В итоге налогоплательщики продолжали платить налоги со счетов, открытых в несостоятельных банках, но ввиду несостоятельности банков денежные средства в бюджет не поступали. Формально налоговая обязанность была исполнена, но налоговая служба стала рассматривать такую практику в качестве неуплаты налогов. В итоге Конституционный Суд РФ защитил интересы налогоплательщиков, пострадавших от дефолта 1998 г., и постановил, что «повторное взыскание с добросовестного налогоплательщика не поступивших в бюджет налогов нарушает конституционные гарантии частной собственности». Но при этом ссылка на «добросовестность» налогоплательщика открыла ящик Пандоры. Определением Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. № 138-О было разъяснено: «В соответствии с пунктом 3 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда от 12 октября 1998 года… выводы, содержащиеся в резолютивной части данного Постановления, касаются только добросовестных налогоплательщиков, что предполагает обязанность налоговых органов и других органов государства осуществлять контроль за исполнением налоговых обязательств в установленном порядке, проводить проверку добросовестности налогоплательщиков и банков и в случаях выявления их недобросовестности обеспечивать охрану интересов государства…». В итоге Конституционный Суд РФ разрешил (и даже обязал) налоговую службу выявлять недобросовестных налогоплательщиков, формально, в соответствии с законом, исполнивших свою налоговую обязанность, и начислять им недоимки, пени и штрафы (в практике ЕСПЧ применение таких штрафов рассматриваются в контексте «криминального обвинения»). Удовлетворительные критерии «добросовестности» налогоплательщика при этом в законе отсутствовали и в практике не были выработаны. Разрешенные вчера действия завтра могли стать противоправными и наказуемыми, при этом не было даже минимальных гарантий, связанных с обратной силой закона, так как законы не менялись. В сфере «налогового администрирования» воцарились произвол и непредсказуемость. Положение усугублялось в связи с неправильным пониманием задач налоговых органов. Фактически они не столько контролируют правильную уплату налогов, сколько собирают деньги в бюджеты, чем больше, тем лучше. Эффективность работы налоговых органов, их руководителей и инспекторов оценивается по этому критерию. Имеют место даже случаи рассылок требований об уплате заведомо неправильно исчисленных налогов в надежде на то, что большинство налогоплательщиков, опасаясь репрессий и иных проблем с налоговой службой, уплатят деньги и не будут защищать свои права. Особенно болезненно произвольное начисление налогов в ходе выездных налоговых проверок. Творчески определяя выручку от реализации (напр., придя к выводу, что налогоплательщик продавал товар ниже его реальной цены), налоговая служба, соответственно, констатирует неуплату налога с оборота (НДС), налога на прибыль и налога на добычу полезных ископаемых (если налогоплательщик их добывает). Следующий этап – обжалование актов налоговой службы в арбитражном суде, решение которого нередко непредсказуемо. Там и решается судьба налогоплательщика. Если налогоплательщик проиграл дело – его привлекают к налоговой и уголовной ответственности (в случае «умышленного» уклонения от уплаты налогов в «крупном размере»). Умышленно или нет уклонялся налогоплательщик от уплаты налога – решает сотрудник налоговой службы, направляя материалы для производства предварительного расследования или воздерживаясь от этого. Подобная ситуация оказалась крайне криминогенной в контексте коррупции как в отношении налоговой службы, так и в отношении арбитражных судов. Наделенные полномочиями произвольно толковать законы, налоговые органы можно было эффективно использовать в рейдерских захватах и для устранения конкурентов. Кроме того, они разоряли бизнес сугубо «для галочки», чтобы отчитаться о проделанной работе. В такой ситуации остро встал вопрос о защите интересов бизнеса от налоговой службы. В условиях непредсказуемости судебных решений едва ли не единственным эффективным средством такой защиты стал «административный ресурс», возможность неформального воздействия на деятельность налоговых органов со стороны влиятельных людей, власть имущих и приближенных к ним. Для экономики России такая ситуация оказалась губительной. Успех бизнеса был поставлен в зависимость от доступа к административному ресурсу. В итоге мелкий бизнес, не имеющий такого доступа, разоряется или уходит в тень. Средний и крупный бизнес, не имеющий такого доступа, разоряется или захватывается конкурентами. «Процветает» (но на деле деградирует) бизнес, имеющий доступ к административному ресурсу. Но этот доступ, обеспечивая неприкосновенность от притязаний налоговых органов, позволяет эффективно уклоняться от уплаты налогов, в частности, уводить прибыли за рубеж, в том числе и в офшоры. По мере истребления бизнеса, работавшего в условиях честной конкуренции без использования административного ресурса, в качестве серьезных источников пополнения бюджета можно рассматривать только аффилированный с властями бизнес. Предпринимаются попытки этот бизнес социально ориентировать, которые, тем не менее, по понятным причинам успеха не имеют. Обсуждаются меры по обложению налогами теневого сектора экономики. Проблема обеспечения возможности нормальной экономической деятельности в условиях правопорядка и конкурентных рынков не решается. Ее нельзя решить ввиду отсутствия правопорядка и конкурентных рынков. Власти, тем не менее, понимают, что чиновники «кошмарят» бизнес, но вместо того, чтобы утвердить правопорядок и честную конкуренцию, принимают меры, порой неадекватные, в части ограждения бизнесменов от чрезмерной уголовной репрессии, что относится и к нормам о налоговых преступлениях и объясняет их существенные отличия от аналогичных норм, выработанных в правовых системах стран с развитой рыночной экономикой. Нормы эти довольно мягкие, в частности: Внимание! Авторские права на книгу "Преступления в сфере экономики: российский и европейский опыт. Сборник материалов IX Российско-германского круглого стола" ( Ред. колл. Рарог А.И., Понятовская Т.Г. ) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
