|
|
ОглавлениеЛитературный сценарий по мотивам романа Ильи Бояшова «Танкист, или «Белый тигр» Киносценарий по мотивам романа Ильи Бояшова «Танкист, или «Белый тигр» Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуКиносценарий по мотивам романа Ильи Бояшова «Танкист, или «Белый Тигр»ОБЪЕКТ: ПОЛЕ БОЯПОЛЕ БОЯ. СЦЕНА № 1Натура. День. Лето На краю израненного воронками поля – растерзанные танки «Т-34». Обгоревшие, уткнувшиеся стволами орудий в землю. Вокруг них – тела танкистов, успевших выбраться из своих танков. Обожженные лица. Впекшиеся в головы танкошлемы. Изрешеченные пулями лохмотья комбинезонов. Бойцы похоронной команды носят их на кусках брезента к выкопанной на лесной опушке траншее. Здесь же бригада ремонтников готовит подбитые танки к эвакуации в тыл. Двое молоденьких ремонтников цепляют тросы к буксировочным крюкам искореженного, серого от гари танка. Отходят в сторону. Мимо неспешно тянутся советские пехотинцы. Один из них, по виду азиат, с котелком в руках останавливается у догорающего танка, надевает штык на ружье, затем котелок на штык и начинает невозмутимо разогревать его на танке. Он бросает взгляд в поле, видит нескольких солдат, сгрудившихся вокруг воронки… До него доносятся слова: – Гляди-ка, это кто? Вроде форма не немецкая? – Должно быть, румыны или итальянцы… – Мадьяры это… – Кто-кто? – Мадьяры… Венгры то есть. – Смотри-ка, всякой твари по паре… – Глянь, что у него есть-то… – Да что есть?! Их уже всех пехота ободрала… Пехотинец-азиат невозмутимо пробует ложкой в котелке и, довольный результатом, бредет дальше, закусывая на ходу. Он проходит мимо перевернутой танковой башни, когда оттуда двое солдатиков выволакивают половину тела танкиста. Кладут его на брезент и оторопело смотрят на остатки тела. Видно, что они потрясены. Один из них, совсем молодой, беззвучно плачет. К ним подходит пожилой капитан, бросает взгляд на останки. – А где ж его ноги-то? – говорит он. Озирается по сторонам, видит остов танка без башни: – Идите-ка там посмотрите. Солдаты подходят к остову танка. Один залезает внутрь. Через мгновение вытаскивает все, что осталось от нижней части тела танкиста. Кладут на брезент. Пожилой капитан – командир ремонтников – машет рукой механикам-водителям двух танков-тягачей. Взревев двигателями, тягачи трогаются с места. Тросы натягиваются. Танк не двигается. Ревут двигатели тягачей. Дрожат натянутые тросы. Танк словно врос в землю. Пожилой капитан машет рукой механикам-водителям тягачей. Двигатели тягачей переходят на холостой режим. Пожилой капитан кричит молоденьким ремонтникам: – Вы с передачи его сняли?! Ремонтники бегут к танку. Открывают крышку люка механика-водителя. Один из них залезает в люк. Пожилой капитан закуривает папиросу. Из люка танка высовывается голова ремонтника. – Товарищ капитан, не отцепляются! – кричит он. – Что не отцепляются? – Руки!.. – Какие руки? – Водителя! Пожилой капитан заглядывает в люк танка. ПОЛЕ БОЯ. ЛЮК ТАНКА. СГОРЕВШИЙ ТАНКИСТ. СЦЕНА № 2Натура. День. Лето Перед ним, на сиденье механика-водителя, сидит нечто, похожее на человека. Черное лицо – как африканская ритуальная маска. Под лохмотьями обгоревшего комбинезона – лохмотья потрескавшейся кожи. Две черные руки намертво вцепились в рычаги. Ремонтник пытается оторвать их. – Как приклеились, – пыхтя от натуги, говорит он капитану. ПОЛЕ БОЯ. У ПОХОРОННОЙ ТРАНШЕИ. СЦЕНА № 3Натура. День. Лето Изрытое воронками поле Двое бойцов похоронной команды подносят к траншее кусок брезента, на котором лежит извлеченный из танка обгоревший танкист. Начинают опускать его в траншею. – Погоди! – говорит первый боец. – Чего? – Он глаза открыл! Оба бойца смотрят на лицо танкиста. На черном лице – два открытых немигающих глаза. __________________________________________ Примечания режиссера: Надо обратить внимание на то, что война во всех смыслах – это невыносимое усилие для людей, которые в ней участвуют. Это больше, чем смерть, это – страшная нечеловеческая форма существования солдата, который всегда голоден, всегда без крыши над головой, без возможности помыться, побриться и т. д. Это должно быть передано в деталях одежды, в типажах актеров, в гриме… Съемочной группе необходимо тщательно изучить материал, необходимый для воссоздания этой фронтовой жизни человека. В наступлении, т. е. в период долгого, непрерывного движения войск, в условиях постоянных боев, форма быстро изнашивалась. Важнейшее дело – грим обожженного Найденова. В этой сцене мы впервые видим его. Как его изготовить? Не надо смаковать, но зрелище должно быть ужасным и достоверным. Как нам добиться этого? Еще раз о главном. Обращать внимание на все детали – котелки солдат или, если у них не было котелков, то что это? Каждый член группы должен изучить материалы в соответствии с его профессиональными задачами. В этой связи следует сказать о работе с первоисточниками, т. е. военными и историческими мемуарами, воспоминаниями участников и т. д. Это отдельная и важная тема. Необходимо понимать, во всяком случае, я пришел именно к такому пониманию, что все эти письменные свидетельства очевидцев не могут дать нам абсолютно достоверной картины ни исторических событий, ни войны. В этом понимании нет ничего обидного для их авторов. Просто понятно, что все это пишется людьми, а людям, как известно, свойственно забывать, приукрашивать свою роль, преуменьшать чужую, в конце концов, просто врать... К тому же, как правило, все эти воспоминания и мемуары пишутся с помощью каких-то литературных помощников, которые, собственно, и записывают их, а они могут иметь и свои, только им ведомые цели и интересы. Отсюда, кстати, на мой взгляд, эти Витманы и асы III Рейха, уничтожившие по 500 танков и по 300 самолетов. Как, ей богу, если вдуматься, это просто возможно посчитать в условиях боя... Когда сидишь внутри железной коробки, из которой толком ничего не видно (даже с немецкой оптикой), когда в танке темно от пороховых газов, да еще по тебе палят со всех сторон... Кто служил в танковых войсках (даже сегодня), может представить, каково это... Но можно ли в таком случае установить истину? Можно, во всяком случае, в большой степени, если вычленять из всего написанного те, безусловно имеющиеся там зерна правды. А как их вычленять? С помощью здравого смысла и, как ни странно, такой вроде бы неосязаемой штуки, как интуиция... То есть когда вдруг чувствуешь, что вот здесь правда, здесь искренне, здесь так и было... Кстати, в целом, на мой взгляд, наши, т. е. советские, врали гораздо меньше, чем немцы. Почему? На мой взгляд, две причины. Первая – идеология III Рейха включала ложь как один из основных инструментов воздействия и на противника, и на свое население (это знаменитое геббельсовское: «Врите как можно больше, что-нибудь да останется»). Во-вторых, это национальный характер – русские всегда видят вещи хуже, чем они есть, европейцы всегда рисуют действительность лучше, чем на самом деле... Национальный характер – не химера. Он существует. Конечно, в СССР врали, однако как бы ни пытались сейчас поставить знак равенства между коммунизмом и нацизмом, советская идея была принципиально иной... В этом и причина этой смертельной войны... ОБЪЕКТ: ПРОСЕЛОЧНАЯ ДОРОГАПРОСЕЛОЧНАЯ ДОРОГА. СЦЕНА № 4Натура. День. Лето На проселочной дороге стоит полуторка. Из кабины ее выглядывает водитель. Перед ней бойцы похоронной команды держат кусок брезента с лежащим на нем обгоревшим танкистом. – И куда я его повезу? – говорит водитель. – В госпиталь, – говорит один из бойцов похоронной команды. – Мертвого? – Он живой! – говорит второй боец. – Мы стали его в траншею опускать, а он глаза открыл. __________________________________________ Примечания режиссера: Дорога должна быть проселочной, но видимо связанной с полем боя, или просто в одном месте, ближайшем к нему. С одной стороны – поле, с другой желательно лес. Здесь необходимо воссоздать некое военное движение. Необходимо изучить, как были укомплектованы артбатареи в походном порядке. Огромное внимание к типу солдат и их внешнему виду. Внешний вид солдат – это особая, важнейшая тема. Прежде всего, надо понимать, что обмундирование и экипировка советских солдат и офицеров была гораздо хуже и беднее, нежели у немцев и их союзников. Это проистекало из того простого факта, что СССР был бедной страной. СССР был страной, пережившей Первую мировую войну, революцию, голод, полную разруху и страшную Гражданскую войну, по сути, длившуюся до середины 30-х годов... СССР еле оправился (даже и не вполне оправился) от этих страшных потрясений, да еще был вынужден из последних сил готовиться к новой войне со всей Европой. В последнее время в европейских, немецких исторических публикациях, да и во многих российских образ Советского Союза тех лет рисуется как образ сверхдержавы, обладающей колоссальным преимуществом перед своими противниками. Возникает образ героического немецкого (венгерского, румынского, финского и т. д.) солдата, который отважно сражался со стальными ордами танков, бесконечными полчищами полуазиатов, тупо бредущих в атаки. И, разумеется, проиграл, раздавленный этим огромным преимуществом. Между тем все было прямо наоборот. Практически вся Европа, со всем своим огромным технологическим и экономическим потенциалом, собрав все свои колоссальные резервы, обрушилась на нищую, растерзанную страну... ...И проиграли. Вопреки логике и здравому смыслу (с их точки зрения). Забыли, что есть еще такое непонятное слово – Дух... Вот, возвращаясь к внешнему виду солдат, из чего надо исходить, воссоздавая материальную атмосферу войны. СОРТИРОВКА РАНЕНЫХ. СЦЕНА № 5Натура. День. Лето Майор-хирург с воспаленными от бессонницы глазами в сопровождении двух женщин-военврачей и фельдшера идет вдоль лежащих на разбросанной на земле соломе только что поступивших раненых. На ходу «сортирует» их: – Этого – в операционную… Этого – тоже… Этого – в лесок… Фельдшер делает пометки в потрепанной тетрадке, женщины-военврачи курят папиросы. – А этого куда? – звучит за их спинами голос водителя полуторки. Все оборачиваются. Водитель полуторки и санитар несут от полуторки кусок брезента с обгоревшим танкистом. Майор, мельком бросив на него взгляд, говорит: – В лесок. И продолжает осмотр раненых. – Вы даже не осмотрели его, – говорит водитель полуторки. – Чего его осматривать? – говорит майор. – Девяностопроцентный ожог. И часа не проживет. ОБЪЕКТ: ПОЛЕВОЙ ГОСПИТАЛЬПОЛЕВОЙ ГОСПИТАЛЬ. У ПОХОРОННОЙ ТРАНШЕИ. СЦЕНА № 6Натура. Раннее утро. Лето Лесок. Траншея В леске санитары носят на носилках умерших ночью раненых к свежевырытой траншее. Двое санитаров поднимают с земли обгоревшего танкиста, собираясь положить его на носилки. Танкист издает протяжный стон. Глаза его распахиваются. ПОЛЕВОЙ ГОСПИТАЛЬ. У ПОХОРОННОЙ ТРАНШЕИ. СЦЕНА № 7Натура. Раннее утро. Лето Лесок. Лежащий на земле обгоревший танкист По леску в сопровождении фельдшера и двух женщин-военврачей идет майор-хирург. Он на ходу делает глотки из фляжки, женщины-военврачи курят папиросы. Процессия приближается к лежащему на земле обгоревшему танкисту, возле которого стоят двое санитаров. Одна из женщин-военврачей наклоняется над танкистом. Прикладывает палец к сонной артерии. – Пульс есть, – говорит она. – Быть такого не может! – майор кладет в карман фляжку. Лично проверяет пульс у танкиста. Говорит санитарам: – Несите его в операционную! ПОЛЕВОЙ ГОСПИТАЛЬ. ХИРУРГИЧЕСКАЯ ПАЛАТКА. СЦЕНА № 8Интерьер. Утро. Лето В хирургической палатке майор и женщины-военврачи смотрят, как две медсестры обильно смазывают мазью освобожденное от комбинезона обгоревшее тело танкиста и его лицо-маску. Глаза танкиста открыты – в них беспредельная боль. – Такого я еще не видывал, – говорит майор. – Дня два-три проживет, – говорит женщина-военврач, продувая папиросу. – Не больше, – соглашается вторая женщина-военврач. – Полный сепсис. ПОЛЕВОЙ ГОСПИТАЛЬ. САНИТАРНАЯ МАШИНА. СЦЕНА № 9Натура. День. Лето СЦЕНА ОТМЕНЕНА. Диалоги перенесены в сцену № 8 __________________________________________ Примечания режиссера: Необходимо тщательно изучить материалы и воссоздать полевой госпиталь. Мы должны иметь кадр, пусть и короткий, в котором мы видим тело Найденова практически целиком. Как добиться реалистичности этого ужасного ожога? ОБЪЕКТ: ГОСПИТАЛЬ НА УРАЛЕГОСПИТАЛЬ НА УРАЛЕ. УТРЕННИЙ ОБХОД. СЦЕНА № 10Интерьер. Палата. Утро. Лето По залитой солнечным светом палате совершает утренний обход процессия врачей во главе с начальником госпиталя – из-под халата, накинутого на его плечи, видны погоны полковника медицинской службы. Процессия подходит к кровати в углу, на которой лежит коконтанкист. Глаза его открыты, взгляд устремлен в потолок. – Сколько он у нас? – спрашивает начальник госпиталя. – Три недели, – говорит врач. – Патология какая-то, – говорит другой врач. – Девяностопроцентный ожог, сепсис, а он все еще жив… – В перевязочную его! – решает начальник госпиталя. ГОСПИТАЛЬ НА УРАЛЕ. ПЕРЕВЯЗОЧНАЯ. СЦЕНА № 11Интерьер. Перевязочная. День. Лето Начальник госпиталя и сопровождавшие его во время обхода врачи смотрят, как медсестры заканчивают освобождать танкиста от бинтов и марли. Кожа на его теле и на лице – как у младенца. Нежно-розовая, гладкая. Такой же, как у младенца, взгляд открытых глаз – чистый и ясный. – Патология какая-то… – запинаясь и выпучив глаза, проговаривает второй врач. – Ну и где… следы ожогов? – нарушает затянувшееся молчание начальник госпиталя. – Где сепсис?.. – Я же говорю: патология какая-то, еще три дня назад живого места не было, – отвечает второй врач. Начальник госпиталя наклоняется к танкисту: – Тебя как зовут, боец? Танкист молчит. По глазам его видно, что он пытается вспомнить. – Фамилия, имя, отчество?.. Номер части?.. – говорит начальник госпиталя. – Не знаю, – с трудом раздвинув губы, произносит танкист. ГОСПИТАЛЬ НА УРАЛЕ. ПАРК. СЦЕНА № 12Натура. Ранняя весна. День Парк при госпитале Танкист – он худ, линялая пижама висит на нем как на вешалке, тапки на ногах, больше похожие на лапти – метет листья на дорожке парка, окружающего здание госпиталя. Кожа на его лице приобрела легкий загар. На лысой, без единого волоска голове – тоже. – Иван Иваныч! – звучит женский голос. Танкист оборачивается. – Тебя на комиссию зовут! – кричит из окна санитарка ОБЪЕКТ: ПОЛЕВОЙ ГОСПИТАЛЬГОСПИТАЛЬ НА УРАЛЕ. КОМИССИЯ. СЦЕНА № 13Интерьер. Кабинет начальника госпиталя. День. Ранняя весна. За столом: начальник госпиталя, двое врачей и двое военных – майор и капитан. Перед ними стоит танкист в пижаме и тапках. – Найденов Иван Иванович, год рождения – 1914-й, русский, – читает, заглядывая в историю болезни, один из врачей. – Беспартийный. Танкист. – Подождите, подождите, – говорит майор. – Вы же говорите, документов при нем не было и он ничего не помнит… – В сопроводительной полевого госпиталя было написано: неизвестный танкист, – объясняет врач. – Как же вы его фамилию, имя, отчество выяснили? – говорит майор. – Его у нас все Иван Иванычем зовут, – объясняет начальник госпиталя. – Фамилию Найденов мы ему решили дать, так как в сопроводительной было написано, что его нашли в танке. – А год рождения?.. Партийность?.. – Зубы у него, как у 30-летнего, – объясняет военврач. – А партийность, сами понимаете… Майор и капитан оглядывают танкиста с ног до головы. Тот стоит с безучастным видом. – И что же с ним делать?.. – спрашивает майор. Начальник госпиталя пожимает плечами. – У него довольно редкий случай ретроградной амнезии, – произносит он. – Он помнит все навыки, помнит алфавит, умеет считать… но не помнит, кто он, откуда, кто его близкие, что с ним было. Я бы считал правильным признать его годным к нестроевой службе. – Танкиста? – вскидывает брови майор. – Вы что, не знаете приказ Верховного: выписываемых из госпиталей танкистов направлять исключительно в танковые части? – Знаю, – говорит начальник госпиталя. – Но тут случай особый… Боец без памяти… – Чтобы пушку в танке заряжать, память не нужна, – говорит майор и объявляет танкисту: – Решением комиссии вы, Найденов, направляетесь в формируемую в Челябинске танковую бригаду. На лице Найденова – никакой реакции. __________________________________________ Примечания режиссера: Представляется, что этот госпиталь помещается в уже бывшей больнице. Это может быть даже старая усадьба, а может быть некое достаточно старинное здание, еще дореволюционное, может быть бывшая гимназия или военная казарма. Не забыть – плакаты и призывы тех лет, газеты, книги. Здесь можно применить картинки из нашей книги о госпиталях – обожженный человек с обкрученной марлей головой, чтобы не садились мухи на лицо. Выяснить, как все-таки точно проходили комиссии по выписке – кто присутствовал, как были одеты, как все записывалось, в каком виде приходили выздоравливающие солдаты и офицеры. Нам нужны коридор, перевязочная, двор, кабинет, где проходит комиссия. Массовка, койки, оборудование. Мы видим Найденова уже с новой кожей. Как это сделать? Он должен быть не вполне как все. Я имею в виду, что после такого страшного ожога он должен выглядеть как новорожденный. Здесь, возможно, не только вопрос грима, но, возможно, и компьютерной графики. Это самое важное во всем блоке этих сцен. Зритель должен быть так же поражен и шокирован видом тела Найденова, как и врачи, и сестры. ОБЪЕКТ: ПАВИЛЬОН. ИНТЕРЬЕР ТАНКА «Т-34»ТАНКОВЫЙ ПОЛИГОН. СЦЕНА № 14Натура. Пасмурный день. Ранняя весна. Павильон. Интерьер танка «Т-34» Перед строем новеньких танков – их экипажи. Разного возраста, разных национальностей. Все – в новеньких черных комбинезонах. В руках – танкошлемы. На пригорке перед танкистами – молодцеватый майор и крепыш-подполковник Бугров со следами ожога на лице. – Товарищ подполковник, личный состав бригады для проведения контрольных стрельб построен! – докладывает ему майор. – Начальник штаба бригады майор Колядко! Подполковник в сопровождении майора начинает обходить строй танкистов. Останавливается перед Найденовым: – Это откуда такой Кащей Бессмертный? Найденов непонимающе смотрит на него. Молчит. – Он из госпиталя, товарищ подполковник! – докладывает майор. – Рядовой Найденов… – Ты кто? Башнер?.. Механик-водитель?.. – продолжает допытываться полковник у Найденова. – Не знаю, – произносит Найденов. – Как не знаешь? – удивляется подполковник. – В его документах написано: танкист! – говорит майор. – Заряжающий… – Ты что, глухонемой? – Никак нет!.. Но что было до госпиталя – ничего не помню, – отвечает Найденов. – Козья ножка! – говорит подполковник. – Значит, так, Найденов. Вон видишь танк, доблестный «Т-34». Полезай в него… Посмотрим, что ты вспомнишь. Найденов смотрит на танк, потом на подполковника. Он подходит к танку, оглядывается. Подполковник внимательно смотрит на него. Найденов взбирается на танк, исчезает в открытом люке. Найденов в танке. Что-то меняется в его лице. Он проводит ладонью по приборам, ощупывает лафет пушки. Спускается вниз. Словно бы прислушивается к чему-то. Садится на сиденье механика-водителя. Руки его тянутся к рычагам и как-то умело и правильно сжимают их. Лицо его сосредоточенно и напряжено. Он поднимает глаза и видит в открытом люке перед собой лицо подполковника Бугрова. – Ну что? Механик? – то ли спрашивает, то ли утверждает тот. Найденов молча смотрит на него. Его голубые глаза широко открыты. Бугров решительно влезает на танк, спрыгивает в командирский люк. Его нога в сапоге касается спины Найденова. – Давай, Найденов, – говорит он. – Заводи… поехали. И Найденов заводит. Неожиданно быстро и уверенно, будто он только и делает всю жизнь, что заводит танки. Взревев всей мощью двигателей, «Т-34» трогается с места. И что-то происходит на лице Найденова. То ли счастье, то ли еще что… Но и мы, и он сам понимаем, кто он… Механик-водитель. Танкисты бригады, раскрыв рты, смотрят на носящийся по полю перед ними танк. Тот разве что только юлой не вертится. – Давай, Найденов, давай! – возбужденно кричит в танке подполковник. – Покажи, козья ножка, на что ты способен! Хромовые его сапоги упираются в плечи Найденова. Подполковник бьет левым сапогом – Найденов дергает левый рычаг. Танк мгновенно поворачивает влево. Удар правого сапога – танк поворачивает вправо. Танк на бешеной скорости носится по полю, выписывая зигзаги, ныряя в ямы и выныривая из них. Резко тормозит, пятится назад, замирает, снова устремляется вперед. – Давай, давай! – ревет в танке подполковник, ударами сапог по плечу Найденова отдавая все новые команды на повороты, развороты и остановки. ТАНКОВЫЙ ПОЛИГОН. СЦЕНА № 15Натура. Пасмурный день. Ранняя весна. Павильон. Интерьер танка «Т-34» Спрыгнув с танка, вернувшегося к зрителям-танкистам, подполковник подходит к открытому люку механика-водителя. Найденов сидит в танке, поглаживая рычаги передач. Подполковник достает коробку папирос, угощает папиросой Найденова. Дает ему прикурить, закуривает сам. – Как же ты попался? – говорит он. – Ты же, козья ножка, водитель от Бога!.. Найденов, молчит, уставившись на него. В глазах – непонимание. – На самоходку в засаде нарвался?.. Или на зенитки?.. – допытывается подполковник. В глазах Найденова – напряжение. – Совсем ничего не помнишь?.. Контузия?.. – Врач сказал, девяностопроцентный ожог, – говорит Найденов. – Какой девяностопроцентный, козья ножка?! Уж я-то видел девяностопроцентных. Головешки! А у тебя ни одного следа ожога нет… – Врач сказал, это у меня патология такая, – говорит Найденов. – Это у него, козья ножка, патология! – говорит подполковник. – В общем, так: будешь водить мой танк. __________________________________________ Примечания режиссера: Подозреваю, что полигоны мало изменились с тех времен. Это – поле, изрытое танками. Возможно, какие-то строения, например, пункт наблюдения, может быть, что-то еще. Это необходимо уточнить. Вождение танка должно быть мастерским. Кто будет это делать? Думаю, что заранее надо готовить водителей для таких сцен. ОБЪЕКТ: ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ СТАНЦИЯПРИБЫТИЕ НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНУЮ СТАНЦИЮ. СЦЕНА № 16Натура. Ранняя весна. Местами снег. Ночь. С лязгом сцепок и буферов на станции останавливаются железнодорожные платформы с накрытыми брезентом танками и вагоны-теплушки. Двери теплушек распахиваются. Едущие в них танкисты смотрят на платформы с искореженными останками танков – на соседнем пути стоит встречный эшелон, везущий танки-калеки в тыл на переплавку на сталелитейные заводы. ПЛАТФОРМА С ИСКОРЕЖЕННЫМИ ТАНКАМИ. СЦЕНА № 17Натура. Ранняя весна. Местами снег. Ночь. На одной из платформ с танками направляющейся на фронт бригады появляется из-под брезента Найденов. Смотрит на стоящий на платформе напротив искореженный танк. В тишине, нарушаемой порывами ветра, поскрипывают его обгоревшие грязевые щитки, вибрирует металл корпуса. Найденов стоит, вслушиваясь в эти звуки. – Найденов, ты что здесь делаешь?.. – останавливается перед платформой подполковник – он идет вдоль эшелона в сопровождении майора. Найденов, сосредоточенно вслушиваясь в звуки танка-калеки, его не слышит. – Да он, как погрузились, из танка не выходит, – сообщает майор. – И спит, и ест в нем… Проследив за сосредоточенным взглядом Найденова, подполковник смотрит на танк-калеку на платформе встречного эшелона. – Его «пантера» подбила… – произносит за его спиной Найденов. – Из засады выскочила… Подполковник оборачивается к нему: – Почему ты так решил? – Он моему танку рассказал… – Кто – он? – Танк этот… Подполковник с майором переглядываются. Смотрят на Найденова. – Танки, они меж собой разговаривают… – говорит Найденов. – Рассказывают друг другу про себя… Какой экипаж у них, какой механик, какой командир… Если их подбили – кто и как… Майор, бросив многозначительный взгляд на подполковника, кивает на груду искореженного металла на соседней платформе: – А этот что рассказал? – Пока ничего… – говорит Найденов. – Он слушал, что тот рассказывал… – Бросает взгляд на груду искореженного металла на платформе. Замирает, прислушиваясь. Произносит вполголоса: – Рассказывает… Подполковник с майором, невольно обернувшись, смотрят на груду металла на платформе. Потом – на Найденова. – Тигр его сжег… – произносит Найденов. Начинает меняться в лице. – Белый Тигр… Тот, что меня сжег… Его начинает трясти. – Вот что, Найденов, ехать тебе в танке запрещаю! – говорит майор. – Шагом марш в вагон! – Подожди, подожди, – говорит подполковник, не сводя глаз с Найденова. – Тебя, что Призрак подбил? – спрашивает он. – Он проклятый! – И ты его видел? – Мы в атаку шли, – говорит Найденов, – а он сбоку из леса выполз… Весь батальон расстрелял… На скулах его играют желваки. Глаза пылают ненавистью. Подполковник с задумчивым видом отходит от платформы. – Ты слышал, Найденов: сейчас же в экипаж! – говорит майор и, догнав подполковника, говорит ему: – Я, когда он на мишени помчался, сразу подумал: с головой у него не все в порядке… Но не думал, что да такой степени, чтобы у него танки разговаривали и белые «тигры» мерещились… – Думаешь, «тигра» такого у немцев нет?.. – Нет и быть не может!.. – говорит майор. – Слышал я про этого Белого Тигра байки. Что он непонятно каким образом всегда у нас в тылу оказывается, снаряды от него отскакивают, а он играючи батальоны «тридцатьчетверок» и полки самоходок расстреливает. Да просто быть не может такого танка! __________________________________________ Примечания режиссера: Здесь необходимо иметь два эшелона: один, направляющийся на фронт, другой – идущий с фронта с разбитой техникой. В первом эшелоне мы должны увидеть платформы с танками – 10–12 машин (типы могут быть разные), а также вагоны – теплушки с танкистами. Массовка – 150 человек, включая часовых на станции и железнодорожников. Эшелоны разбитой техники – пять-шесть платформ с сожженными и разбитыми танками разных типов. ОБЪЕКТ: ШТАБ ТАНКОВОЙ АРМИИ1-й ДОПРОС ПЛЕННОГО НЕМЕЦКОГО ОФИЦЕРА. СЦЕНА № 18Интерьер. День. Лето. – Об этом танке в нашей армии ходят легенды… – говорит пленный немецкий офицер-танкист. Он говорит по-немецки. Офицер-переводчик синхронно переводит его слова начальнику контрразведки танковой армии майору Федотову, мужчине лет сорока, и его заместителю капитану Шарипову, жилистому мужчине лет тридцати: – В бою под Бобруйском нас атаковали русские танки. Их было больше двадцати… Казалось, они все сметут на своем пути. Но тут на фланге появился Белый Тигр без опознавательных знаков и начал их расстреливать… Ваши танки открыли в ответ ураганный огонь, но снаряды отскакивали от него, а он сжигал… сжигал … сжигал их одного за другим… Это было ужасно… За десять минут Тигр уничтожил все ваши танки и исчез… – Вы лично это видели?.. – спрашивает Федотов. Внимание! Авторские права на книгу "Белый Тигр: киносценарии по мотивам романа Ильи Бояшова «Танкист, или «Белый Тигр»" (Шахназаров К.Г., Бородянский А.Э.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
